Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Ты еще не завершил свою часть сделки, тэнгу, – сказала императрица. – Ты должен был убить всех в семье Идо. Один еще жив.

Мастер повернулся к Вороне.

– Сифэнь сказала, что убила всех, – сказала Ворона. – Даже детей, – Сифэнь точно разобралась с детьми. Она всегда говорила, что они были самыми сочными.

Мастер посмотрел на императрицу и развел руками с когтями.

– Если моя сестра говорит, что убила их всех, то они мертвы.

– Идо Кацуо жив, – прошипела императрица. – Ваш оммедзи, которого я держала тут по вашей просьбе, помог ему сбежать.

Дым Вороны закипал в ее плаще, она пыталась успокоить его. Она не знала, что оммедзи сбежал. Он был опасен для них и плана. Может, Кира ему помогла.

Зен фыркнул, огонь вылетел из носа.

– Не наша работа – следить за твоими пленниками. Обвинишь нас еще раз в никчемности, и я научу тебя уважать нас.

Ворона знала, что Зен имел в виду. Он был развратным, и его внимание редким удавалось пережить. Хотя смерть была милосердной, учитывая, что он с ними делал.

Императрица Исэ Рьоко мрачно смотрела на Мастера, но он не стал останавливать Зена в этот раз.

– Думаешь, те солдатики защитят тебя от меня, императорша? – Зен указал на стражей, стоящих вдоль стен. – Я превращу их в золу. А потом сорву с тебя одежду и растоплю твои кости на камне, который ты зовешь троном…

– Хватит! – рявкнула Ворона. Ее дым кипел вокруг нее, извиваясь и ударяя по воздуху.

Зен оскалился.

– О, сештренка, ревнуешь? Если бы в тебе что-то было, мы бы повеселились, – он показал ей раздвоенный язык.

Ворона зарычала.

– Только из-за тебя я рада, что у тебя не тела, брат. Мне хотя бы не ощущается твоя вонь.

– Ха! – Зен шлепнул по открытому животу. – Ты не смогла бы ощутить мой запах на себе, сестра. Два века одна… конечно, ты всюду оставляешь след.

Брат или нет, Ворона ненавидела его. Он был гадостью, небесам и земле будет лучше без него. Она поднялась колонной дыма, нависла над ним, щупальца метались. Зен улыбнулся. Огонь капал с его зубов, носа, даже из глаз. Его вены сияли оранжевым на руках, и его живот сиял, как печь. Он был сильным, может, чересчур сильным для нее. Вороне было все равно. Она задушит его дымом, оторвет конечности от его уродливого тела, сотрет его гадкую душу…

– Прекратите. Оба, – тихо сказал Мастер, но угроза звенела, как топор палача.

Зен взглянул на Мастера и рассмеялся. А потом послал Вороне огненный поцелуй, сделал огонь тише.

– Это все равно не стоит усилий.

Ворона подавила гнев. Было нечестно, что урод, как Зен, знал, кем он был, как он умер, а Ворона не знала. Он был младшим из них, был ёкаем всего тридцать лет, а онрё – вдвое меньше, но он был ужасно сильным. Те, кто умер от самоубийства, были часто самыми сильными ёкаями. Зен так и умер. Он убил себя, чтобы переродиться кийо, змеем-ёкаем огня, чешуи и зависти. Зен был отвратительной мелкой сошкой при жизни и был еще более отвратительным в смерти. Ее злило, что он вспомнил свою смерть, а Ворона не могла. Разве Мастер не говорил Кире, что онрё должны знать, как они умерли, чтобы понимать себя?

Ворона опустилась на пол, колонна из дыма рассеялась. Она втянула дым в плащ и задумалась.

– Простите, императрица, – сказал Мастер. – Члены семьи часто ссорятся. Но вы это знаете лучше меня.

Императрица Исэ Рьоко приподняла правую бровь. Ворона гадала, осталась ли у нее левая бровь под бинтами, или осколки зеркала Киры испортили ее, как и глаз?

– Нашей сделкой было, что вы сотрете остатки семьи Идо, чтобы я могла воссоединить Ипию. Один из них еще жив.

Тэнгай Мастера покачнулась, он кивнул.

– Мы исправим это по своей воле. Зен, сможешь отыскать сбежавшего принца?

Зен показал раздвоенный язык, пробуя воздух.

– Конечно, могу. Я могу отследить кого угодно.

– Так сделай это, – сказал Мастер. – Отыщи принца Идо Кацуо и убей его, – он повернулся к императрице. – Больше никаких промедлений. Говорите, где Орочи, или я найду вашего сына там, где вы его спрятали, и сдеру с него шкуру на ваших глазах. Я разгромлю этот замок и этот город, сделаю вас императрицей пепла и горя. Не. Сомневайтесь.

Это была не пустая угроза. Ворона видела, как Мастер делал и не такое.

Императрица стиснула зубы и кивнула. Несмотря на ее солдат и ее власть, правда была очевидной: он был тэнгу, и в книгах по истории было много смертей тех, кто перечил этому ёкаю.

Глава 39

К середине утра желудок Янмей стал напряженным мячом. Не у нее одной: все они нервничали. Кира не вернулась, и тревога на лицах Харуто и Гуана была заметной, как и на ее лице. Принц меньше переживал за Киру, больше опасался, что его узнают. Он скрыл лицо капюшоном и прыгал с ноги на ногу, нервно глядя на всех, кто проходил мимо. Город кипел. Те, кто уходил, говорили о солдатах у всех ворот, они проверяли всех прохожих. Изумрудный легион обыскивал дома, магазины и склады. Змеиная стража закрыла замок, и сотни патрулировали стены. Янмей знала, что вскоре поиски выйдут из стен города. Им придется бежать или биться, но она не хотела уходить без Киры.

Близился полдень, небо было серым покрывалом, которое сочеталось с настроением Янмей, когда Шики перебежала дорогу и прыгнула на колени Харуто. Маленький дух щебетала, прыгала и махала волосатыми ручками. Харуто слушал миг, поднял голову. Янмей проследила за его взглядом.

Кира брела по улице к ним. Янмей с трудом поднялась на ноги, тело болело, конечности обгорели. Она пошла к девушке. Когда они встретились на краю дороги, Янмей обвила Киру руками и притянула к себе. Слезы выступили на ее глазах, потекли на плечо Киры.

– Я так переживала, – сказала Янмей.

– Угу, – буркнула Кира в грудь Янмей. Девушка ощущалась напряжённой в руках Янмей.

Янмей отодвинулась и посмотрела на Киру. Она глядела на землю, хмурясь. Ее волосы спутались сильнее обычного, лицо и кимоно были в засохшей крови. Но тьма вокруг ее глаз, словно кто-то перегнул с темным макияжем, беспокоила Янмей. Янмей потерла щеку Киры перевязанным большим пальцем, но тьма не стиралась.

Янмей отошла еще на шаг, глядя на Киру, не зная, что сказать. Гуан подошел к ним, крепко обнял девушку и закружил ее.

– Я в тебе не сомневался, – он опустил ее на землю. – Хотя твое исчезновение в зеркале было неожиданным трюком.

Кира кивнула.

– Я не справилась бы без тебя, – ее голос был лишенным эмоций. – Ты научил меня протягивать нити ци. Создавать якоря для техники.

Гуан выпятил грудь и кивнул Харуто.

– Слышишь, старик? Она не справилась бы без меня. Значит, в этот раз я спас тебя, – он рассмеялся. – Через посредника.

Харуто улыбнулся.

– Спасибо, Кира. Ты вытащила меня.

Кира только кивнула. Янмей гадала, куда делась ее улыбка.

– Чудесно, – принц хлопнул в ладоши. – Рад увидеть тебя снова, Кира. Спасибо, что спасла и меня. Мы можем пойти? Чем скорее мы уйдем, тем менее вероятно, что мы потеряем головы.

Кира хмуро посмотрела на принца.

– Что случилось с твоими братьями?

– Хм? – сказал принц Идо Кацуо. – О, конечно. Я ходил за ними, – он убрал ладони в рукава наряда. – Я опоздал. Тетушка Рьоко уже разобралась с ними.

Кира склонила голову.

– Прости. Я не должна была медлить.

– Нет-нет. Я и сам был, похоже, в дне от казни. Не извиняйся. Будь счастлива. Я жив, – он улыбнулся. – Все радостные. Все готовы. Хорошо. Идемте, – он бросил взгляд на врата города. Там собрались солдаты, останавливали тех, кто пытался уйти.

Янмей не хотелось слушаться принца, но он был прав. Им нужно было уходить, хотя идти было некуда.

Принц повел их на запад, болтая о теплом приеме в западной Ипии, когда его отец услышит, что он выжил. Он обещал банкеты, балы и парады, прочее, чего никто из них не хотел.

Янмей хотела понять, что было с Кирой.

– Что случилось? – спросила она, сердце опускалось, и Кодачи стал лишь пятном на горизонте за ними, там остались ужасные воспоминания.

Она не хотела Янмей, Харуто сказал:

– У тебя точно есть история. Что случилось после того, как ты пропала в зеркале и оставила меня.

– Прости, – пробормотала Кира. – Я думала, что смогу забрать тебя с собой.

Харуто пожал плечами.

– Все получилось. Спасибо этому болтливому дураку.

– Я это слышал, – сказал принц Идо Кацуо поверх плеча.

– Я оказалась в тронном зале, – сказала Кира. – Там была императрица и много солдат, – она посмотрела на Харуто. – И там была Изуми, но она зовет себя Вороной.

Харуто пожал плечами.

– Она всегда любила зверей. Птиц, ящериц, насекомых. Она любила их рисовать.

– Она была не одна, – голос Киры стал тихим. – Там был и Вестник Костей, – она взглянула на Гуана. – Тэнгу из твоей истории. Он – их лидер.

– Капуста! – рявкнул Гуан. – Только этого не хватало. А йорогумо? Она в Кодачи?

Кира покачала головой.

– Они сказали, что она в западной Ипии.

– Мы хотя бы идем в нужную сторону, – прорычал Гуан. – Чем скорее мы найдем ту паучиху, тем раньше Харуто освободится от бремени Тяна.

Харуто спросил:

– Как ты сбежала?

– Я не сбегала, – Кира взглянула на Янмей и отвела взгляд. – Они отпустили меня. Сказали, что я была семьей, одной из них, и…

На дороге далеко от города было мало людей, прохожие не обращали на них внимания. Но казалось, что их разговор должен проходить в укрытии, подальше от принца. Янмей пыталась защитить Киру от стороны ёкая в ней с тех пор, как взяла девушку. Теперь Кира столкнулась с этой стороной, похожей на нее, но не во всем. Она была на грани, ее темные глаза доказывали это. Янмей не могла дать ей соскользнуть. Она не могла позволить Кире снова стать унгайкьо. Она хотела бы не встречаться с другими онрё, и чтобы на Хэйву не напали. Было проще уберечь Киру в академии.

Янмей увидела что-то сверху, изумрудная линия неслась по серому небу.

– Смотри, Кира. Дракон.

Они все замерли и смотрели, как змей летел по небу. Он был огромным даже на расстоянии. Чешуя переливалась оттенками зеленого, и его рога сияли красным, как кровь.

– Это Мессимер, – сказал Гуан. – Один из драконов, которых заточил Вековой Клинок. Все в Хосе знают историю.

– Онрё освободили не меньше двоих драконов, – сказал Харуто. – Нам нужно остановить их, пока они не освободили Орочи.

Мессимер повернулся к ним, полетел ниже, став больше. Он был не меньше Секирю, сотни футов длиной, его тело было чешуйчатым и гибким, как змеиное. Он опустился еще ниже. Янмей видела чешуйки на его животе. Все на дороге замерли и смотрели, как дракон пролетал, поднимая ветер, который трепал плащи и сбивал телеги. Старик с тростью согнулся над участком травы. Дождь шел за драконом, падал с его чешуи, промачивая все. Мессимер взревел и пролетел над темным пятном Кодачи вдали от них.

– Разве он не красивый, Кира? – спросила Янмей.

Кира молчала. Она смотрела не на дракона, а на Янмей. Когда Янмей повернулась к ней, она выпалила:

– Как я умерла? – ее голос был холодным, слабым и дрожащим. Сердце Янмей разбивалось от звука, ей нужно было соврать. Ей нужно было защитить ее от боли правды.

– Это не важно, – сказала Янмей. Она отвернулась от других и зашагала, пытаясь отдалиться от них, проходя мимо людей на дороге, еще глядящих вслед дракону. Горизонт тянулся перед ней, как серая волна, угрожающая проглотить все. Она не могла сказать Кире правду.

Они шли какое-то время в тишине, Шики цеплялась за плечо Харуто. Даже принц молчал.

– Это важно! – Кира догнала Янмей, зашагала рядом с ней. – Как мне знать, кто я, если я не знаю, как умерла? Это часть мня. Это… создало меня. Мне нужно знать, Янмей. Кто я? Какая я?

Янмей взглянула на Киру, на тьму ее глаз. Кожа вокруг была такой темной. Тэнгу отравил ее разум и попытался вызвать ёкая. Но Янмей не могла это допустить. Она не столкнет свою дочь с края.

– Хочешь знать, кто ты? – сказала Янмей. – Ты – Кира Мирай. Вот так. Не онрё. Не ёкай. Просто Кира. Моя Кира, – она попыталась притянуть ее к себе, но Кира отпрянула.

* * *

Напряжение сделало вечер неприятным. Гуан остановил их. Он сделал это отчасти для себя – его колени, казалось, хотели поискать другого хозяина – и ради Янмей. Ее лицо было бледным, губы потрескались и почернели местами. Она дрожала под плащом, только решимость вела ее вперед. Пару дней назад Кира первой попросила бы остановиться из-за состояния Янмей, но девушка была темной тучей. Рядом с ней Харуто казался веселым.

Гуан стал разводить костер, другие устроили маленький лагерь. У них было мало вещей – несколько спальных мешков, пара плащей. Ночь будет холодной для всех.

Как только огонь загорелся, Янмей придвинулась ближе, смотрела на огонь. Она не говорила с Кирой с их ссоры на дороге от Кодачи, обе были не рады, что так это оставили. К сожалению, Гуан не мог помочь. Он видел достаточно раз, как кто-то лез, и это не помогало. Один из них должен пересечь брешь, он надеялся, что это случится скоро, а не как у них с Тяном. Они затянули момент, и их отношения сгнили.

Гуан поежился, но не от холода. Их слезливое настроение распространялось, и он не хотел заразиться этим.

– Так ты убийца, Идо? – спросил он, чтобы нарушить неприятную тишину. Он улыбнулся принцу на другой стороне костра, тот пытался устроиться удобнее. У них было только четыре спальных мешка, никто не предложил ему свой.

Принц кашлянул.

– Я предпочитаю звать себя…

– Убийца, – сказал Гуан. – Убийцы всегда делают вид, что не убивают.

Харуто сел у костра с охапкой веток.

– Как себя звал Дрожащее Копье? – он бросил в огонь ветку. Шики подошла и кинула тонкий прутик в огонь. Она прыгнула в пламя, посмотрела на них. Гуану всегда было не по себе от этого. У огня не должно быть глаз.

Гуан рассмеялся.

– Он звал себя «направляющим жизненные энергии». Так он описывал то, что пробирался в дома людей и убивал их во сне за пару льен.

Идо Кацуо покачал головой.

– Поверьте, я не простой убийца. Я много лет учился у монахов…

– Терпение, сказал монах, – процитировал Гуан. – Ведь только терпение может тебя освободить. Жизнь дарует все твои желания, пока ты – рыба и хочешь рыбы. Мужчина как-то поднялся по тысяче ступеней, встретил там своего отца и зарыдал.

– У тебя было две птицы, – продолжил принц, – в клетке. Теперь обе мертвы, не улетели.

Гуан рассмеялся и ткнул Харуто локтем.

– Он знает игру, – Харуто вздохнул, тыкая огонь веткой. Рука огня вырвала ветку из его хватки. Шики засмеялась треском костра. Харуто хмуро посмотрел на духа, взял еще ветку.

– Орел летает очень высоко, – сказала Янмей. – Мышь, глядящая на землю, умирает.

Гуан потер ладони.

– Вот и третий участник.

Это была детская игра «Тысяча уроков Сяомай», тысяча поговорок со скрытыми уроками. Участники по очереди цитировали урок. Если участник повторял урок или не помнил, он выбывал из игры. Игра продолжалась, пока не останется только один участник. Дети и взрослые по всей Хосе и Нэш играли в нее сотни лет, хотя Гуан думал, что нынче уроков было больше тысячи. Что важнее, он заметил, как Кира смотрела и слушала за костром. Он гадал, знала ли девушка игру, или в Хэйве ее не научили.

– Мужчина как-то сидел под деревом, капля дождя упала на его колено, – сказал Гуан. Когда загремел гром, и земля задрожала, мужчина поспешил уйти.

Все притихли и смотрели на Харуто. Оммедзи вздохнул.

– Эм… мужчина учуял в воздухе соль… Как там? Он нашел утес и увидел море?

Гуан рассмеялся.

– Близко, старик.

Они продолжали несколько раундов. Харуто первым выбыл, за ним быстро последовал Идо Кацуо. Гуан и Янмей боролись еще пару раундов, а потом она повторила урок. Как всегда, Гуан победил. Но смысл был не в победе. Кира придвинулась ближе к огню, сидела напротив Янмей. Девушка смотрела на пламя, ничего не говорила, хотя Шики строила гримасы в огне, пытаясь вызвать ее улыбку.

Они поделились припасами, Гуан рассказал одну из многих историй, как Яоронг, лютый медведь, потерял лапу. В Хосе было множество версий сказки, и никто уже не знал, какая была правдой. Гуан любил забавную историю о героизме, и как один великий ками был сброшен своим высокомерием на дно. Он рассказал ее, чтобы скоротать время и развеять неловкое молчание. Но, пока он рассказывал, он задумался, не было ли в его разуме другой причины.

История рассказывала о юном герое по имени Иро, о его задании принести голову Яоронга королю Лау, чтобы жениться на принцессе. Иро знал, что у него не было шансов одолеть лютого медведя, он попытался договориться с ним на один зуб, но лютый медведь отказался работать со смертным. Иро придумал ловушку, заманил медведя напасть на него и отрезал лапу Яоронга. Это была история о том, что духи и люди плохо сочетались, а еще напоминание, что люди всегда могли одолеть духов, если проявляли смекалку. Гуан думал, что конец немного испортил значение истории, но это вызвало вопрос, на который Кира могла знать ответ.

– Ты говорила с лидером онрё? – спросил он у нее.

Кира посмотрела на него поверх огня, ее глаза были темными, и пятна тьмы вокруг них будто впитывали свет огня. Она кивнула.

– Вестник Костей.

– Так он зовет себя, – сказал Гуан. Он не был уверен, что Вестник Костей вообще существовал. – Почему онрё и императрица работают вместе? Вряд ли ради поимки старого дурака, – он ткнул Харуто носком.

– Они думают, что она знает, где Орочи.

Идо Кацуо поднял голову. Он изображал сон, но теперь проснулся и не скрывал этого.

Харуто спросил:

– Откуда императрице знать, где заточен Орочи?

– Заточен? – сказал принц. – Вы хотели сказать: похоронен? Король драконов мертв.

– Дракона убить нельзя, – сказал Харуто. – Это ками. Пока они на земле, их не убить.

– Но я видел могилу, – сказал принц. – Если там упокоили Орочи, то он точно не жив, – принц отклонился, вздохнул и снова закрыл глаза.

– Ты был у темницы Орочи? – спросил Гуан.

– Могилы, – сказа принц. – Или гробницы. Да. Мой дедушка построил сверху монастырь. Я учился там… о, около пяти лет.

Харуто склонился, посмотрел на принца удивительно пристально.

– Откуда твой отец знал, где держат Орочи?

– Ах, это, – принц скривился, явно собирался соврать. – Эта тайна императорской семьи хранится лучше всего. Великий Клинок пришел к нему пра-пра… пра… – он покачал головой. – К моему предку. Он сказал, где похоронен король драконов, заставил его пообещать, что он будет охранять место и хранить тайну. Мой предок построил монастырь и позвал монахов-воинов работать с ним. Не знаю, в курсе ли они, что они охраняют, но они знают, как это охранять. И они много знают о тенях и ядах. И вине, – он улыбнулся. – Вина там много.

Гуан задумался. Императорская семья Ипии разделилась на две ветви пару поколений назад, после того, как Вековой Клинок бился с драконами.

– Значит, императрица Исэ Рьоко тоже знает, где заточен Орочи?

– Думаю, да, – сказал принц.

– Значит, и онрё знают, – сделал вывод Гуан.

Харуто пожал плечами и отклонился на спальный мешок.

– И теперь это гонка к финишной черте, – он открыл глаз и посмотрел на принца. – Ты же можешь привести нас туда?

– Да. Но это не по пути, – Идо Кацуо огляделся, все смотрели на огонь. – Мне нужно вернуться к отцу. Я теперь наследник. Его единственный наследник, – тишина оглушала. – Но, полагаю, на меня теперь охотятся… как вы их зовете? Онрё? Похоже, нет места безопаснее для меня, чем с уважаемым оммедзи, как вы. Я приведу вас к могиле короля драконов. И вы сами увидите, мертв ли он.

Глава 40

– Вставай, – Харуто ткнул Киру ногой. Небо казалось холодным серым пятном чернил, но до света дня оставалась пара часов.

Кира открыла глаза и мрачно смотрела на него миг. Она была мрачной. Не задумчивой, как Янмей, а дующейся. Она раскисла, так со страданиями не справиться. Но Харуто очень давно понял, что ничто не стирает тревоги из разума так, как упражнения для тела.

– Пора тренироваться, – сказал Харуто. Он жалел, что потерял последнюю рубку, он давно не ощущал дым.

– Я не хочу, – сказала Кира, отвернулась и закрыла глаза.

Харуто толкал ее ногой снова и снова.

– Я могу делать так весь день, – сказал он. – Бессмертие учит терпению. Этому меня научили еще на тренировках шинтеев. Второй год? Нет, на третьем году нас заставили дать клятву терпения. Эту клятву не сдержат. Ты отрезаешь прядь волос, клянешься и отдаешь прядь сенсею. Они хранят прядь в Небесной Лощине, где ее не тронет время. Эту клятву ты не можешь завершить, и шинтеи всегда должны стремиться сделать так. Терпение во всем.

Он ткнул ее ногой снова.

– Вставай. Будем тренироваться.

– Мне не нужно, – сказала Кира. – Я билась со Змеиной стражей. Я победила бы, если бы Вестник Костей не вмешался.

– Впечатляет, – Харуто ткнул ее ногой снова. – Но ты все еще проиграла.

Она повернула голову и мрачно посмотрела на него.

– Жуткие взгляды на мне не работают, Кира, – он ткнул ее ногой снова. – Вставай. Тренировка.

– Мне не нужно, – прорычала она. – Я уже знаю все, что мне нужно.

– Да? – в этот раз он пнул ее, не так сильно, чтобы было больно, но это точно привлекло бы ее внимание. – Покажи мне.

Кира вскочила на ноги, и они отошли от лагеря. Харуто выбрал прочную палку. Она не заменяла меч, но он потерял катану в Кодачи. Шики забралась на его плечо и заухала ему на ухо.

– Я знаю, Шики. Я не идиот, – дух была права. Киру что-то мучило. Она была рассеянной и злой, опасная смесь.

Харуто занял стойку, поднял палку перед собой в свободной позе защиты. Кира остановилась в паре шагов напротив него, создала кинжалы в ладонях. Пропали улыбки и недавний энтузиазм. Она смотрела на него глазами, темными, как полночь, ее рот скривился в гримасе.

Харуто громко зевнул.

– Давай. Пока я не уснул.

Кира согнула колени и побежала вперед так быстро, что Харуто едва успел отразить палкой атаку. Он отпрянул, но Кира не унималась, била все быстрее и быстрее. Она научилась давать себе врожденной техникой поразительные вспышки скорости, но жертвовала за это силой. Харуто отбил еще пару выпадов и отскочил со своей вспышкой скорости. Вблизи он не мог за ней успевать. Кинжалы Киры лучше подходили для такого боя, а он вблизи мог только защищаться.

– Хорошо, – сказал Харуто. – У тебя…

Кира напала снова, развернула кинжалы и провела ими так, что могла рассечь его живот. Харуто повернул палку, отразил обе атаки, но палка сломалась от ударов. Он отшатнулся.

– Хватит, Кира.

Она напала на него снова. Оба кинжала вспыхнули.

– Шики, – сказал Харуто. Дух прыгнула в половину палки в его руках, он успел остановить атаку, летящую к его шее. Кира разбила кинжал об Шики, создала другой в руке и попыталась проникнуть за защиту Харуто. Он снова отступил, отбил удар и разбил еще один кинжал. Кира не останавливалась. Один кинжал разбивался, она создавала другой и бросалась снова. Каждое движение было вспышкой скорости, которую питала ее ци. Каждый удар был намерен убить.

– Кира, стой, – Харуто отскочил в сторону. Он перекатился и вскочил, успел остановить еще один удар. От этого они повернулись, и он ударил ее плечом, она отшатнулась. Ему пришлось подавить инстинкт добить, ведь он видел шанс. Его старые инстинкты пылали.

Кира повернулась и метнула кинжал в Харуто. Он попытался отбить его в воздухе, но кинжал разбился, тысяча осколков отразила в него ослепительный свет. За осколками появилась Кира с новыми кинжалами в руках. Она что-то напевала под нос, песню. Ее глазницы были черными ямами пустоты, глаза уже проглотила тьма. Харуто понял, что это была не Кира, это был ёкай. Унгайкьо захватила контроль. Она улыбнулась ему. Ее зубы были осколками зеркала, отражающими его смерть.

– Хватит, Кира! – прорычал Харуто.

Она не остановилась. Унгайкьо побежала вперед, направила на него оба кинжала. Харуто поднял Шики и разбил их. Он пнул Киру в живот, оттолкнул ее, но она уже создала новые кинжалы. Она согнула ноги, готовая броситься. Она уже пела, не напевала. Колыбельная, которую никто не пел сто лет.

– Стой, Мирай! – закричала Янмей.

Ёкай дрогнула, песнь умерла на ее губах. Кира разбилась, осколки зеркала упали с нее на заснеженную траву. И унгайкьо пропала. Кира вернулась, ее глаза прояснились. Харуто остался настороже, пока кинжалы в руках Киры не разбились. Она замотала головой.

– Простите! – закричала она. А потом развернулась и убежала.

Харуто выпрямился, и Шики выпрыгнула из палки. Палка тут же рассыпалась. Маленький дух полетел за Кирой. Харуто подозревал, что тренировка была не лучшей идеей.

Янмей подошла к нему. Она горбилась, плотно куталась в плащ от холода. И дрожала. Она остановилась рядом с Харуто и смотрела вслед Кире.

– Это была не она, – сказала Янмей. – Это была не Кира.

Харуто не был в этом уверен. Кира была девушкой и унгайкьо, и сейчас две ее стороны воевали.

– Ты можешь что-нибудь сделать? – спросила Янмей. – Запечатать ёкая?

Харуто пожал плечами.

– Я? Нет. Ты сдерживала ее сторону ёкая так долго. Сейчас она борется с ядом, который другие онрё вложили в ее голову. Если кто и может ей помочь, Янмей, то это ты.

* * *

Кира остановилась под скелетоподобными ветками старого дерева и рухнула, вытянув ноги под собой. Она рыдала. Она пыталась убить Харуто. Она не изображала, что билась, зная, что он был бессмертным. Она пыталась его убить. Она не переживала. Будь это кто-то другой, кто-то медленнее Харуто, он умер бы. Если бы это была Янмей, Кира убила бы ее. Она обняла колени и рыдала в кимоно.

За рукав мягко потянули, Кира открыла глаза. Шики глядела на нее. Маленький дух пискнула раз. Не слова, только утешение. К ее черному пушистому телу прилипла снежинка, еще больше падало вокруг них. Зима не хотела отпускать Ипию. Кира села, скрестив ноги, и Шики забралась на ее колени.

– Ты ошиблась, Шики, – сказала Кира. – Я – наполовину дух. Я нашла ее, половину духа в себе.

Шики запищала, и Кира кивнула, слезы снова опалили ее глаза.

– Думаю, она была заперта в зеркалах. Я смогла взять тебя с собой, но не Харуто. Духи могут путешествовать со мной через зеркала, – она сглотнула ком в горле. – Думаю, она… я… часть меня все еще была заперта в зеркале, и я вывела ее с собой. Выпустила ее.

Шики свистнула.

Кира покачала головой.

– Я не хочу быть ею. Я не хочу быть… – всхлип сотряс ее.

Еще писк.

– Но она сильнее меня. Она пыталась убить Харуто.

Шики с дрожью пожала плечами и задрожала от смеха. Она была права. Унгайкьо не могла уйти. Они были едины.

Кира создала кинжал в ладони и подняла перед собой. Она закрыла глаза, боясь смотреть в зеркало. Она ощущала, как снег падал на ее голову и плечи, прогоняя тепло из ее кожи. Она слушала, как просыпался мир. Птицы щебетали, насекомые стрекотали, ветер шелестел, принося звуки людей. Она знала, что медлила. Она зажмурилась, прогнала остатки слез на щеки, а потом вызвала смелость, открыла глаза и посмотрела в зеркало.

Унгайкьо смотрела на нее.

Глава 41

Они шли три дня на запад. Принц уверял, что их роскошно примут в западной Ипии. Харуто казалось, что принц пытался убедить себя. Янмей едва успевала за ними, но не жаловалась, не просила остановиться. Она крепко сжимала свою ци, подавляя ее, но от этого она ослабела. Ее раны медленно заживали, она всегда дрожала. Кира стала мрачным комком. Порой ее старый энтузиазм прорывался гейзером, осыпая их юной радостью из-за чего-то простого, типа одинокого дерева, не сдавшегося зиме, показывающего краски миру. Но чаще девушка хмуро молчала. Харуто будил ее каждое утро на тренировку, но она сдерживалась, не использовала технику. Она боялась унгайкьо внутри себя.

Гуан был бодрым. Старый поэт был готов поведать историю или скоротать время игрой. Но тень Тяна оставалась на нём. Она висела над ними обоими.

Гнев Тяна внутри Харуто был бурей, ждущей шанса вырваться. Это делало его напряженным, раздраженным, и всё вокруг него действовало ему на нервы. Он стиснул зубы и мысленно кричал друзьям замолчать. Они двигались в нужную сторону, и Харуто надеялся, что они успеют. Когда он закрывал глаза, он видел, как на него рычал Тян с испорченным лицом. Многое от Тяна-ёкая уже вернулось на землю. Харуто боялся, что вскоре потеряет себя в гневе.

Они снова поднялись на холмы, снег стал падать сильнее. Но было не как в горах. Снежинки были большими. Местами земля была белой, а в других местах холод не задерживался.

После почти недели у них начала заканчиваться еда. Путники были добрым и щедрыми, делились с ними, но зимой многие голодали.

Утром седьмого дня они увидели фермерские угодья, земля была вскопанной, с зелеными и жёлтыми зимними посевами. Мужчины и женщины ходили в полях, как большие призраки. Многие отворачивались или надвигали шляпы на глаза, чтобы не говорить с группой. Были и стражи. Мужчины носили разномастную керамическую броню, копья и дубинки. С оружием, которое будто только нашли, они выглядели как бандиты, а не солдаты. Никто не приближался, но все смотрели на Харуто и других, пока они проходили.

Вечернее солнце опускалось за горизонт, когда они дошли до деревни. Стен не было, деревня устроилась между холмом и редеющим лесом, где побывало слишком много топоров. Дома были ветхими, почти заброшенными. Редкие люди ходили, худые и серые, в лохмотьях, несмотря на холодную зиму. Женщина несла ведро воды от колодца, заметила их, повернулась и побежала.

Гуан ткнул принца локтем в ребра.

– Это сделало твое дыхание?

– О чем ты? – спросил Идо Кацуо.

Гуан отклонился от принца, махая ладонью перед лицом.

– Капуста! Точно твое дыхание.

– Ах, – принц покачал головой. – Кто бы говорил. Ты пердишь во сне так громко, что мертвые могут проснуться, и запах такой, что они могут убежать обратно под землю.

Гуан поискал поддержки у других, но все отводили взгляды. Старый поэт рассмеялся и хлопнул принца по спине.

– Это было хорошо.

– Спасибо, – сказал Идо Кацуо.

Они прошли глубже в деревню, но не нашли гостиницу и магазины, людей было мало. Харуто решил, что все они были в полях, но призрачная атмосфера деревни действовала ему на нервы. В дальнем конце у холма был закрытый участок. Стены, ворота и большой дом за ними были не такими, как ветхие дома деревни. Два стража сидели на коленях у ворот, бросали кости на замерзшей земле, слишком занятые, чтобы заметить группу путешественников. Харуто кашлянул, и старший страж с растрепанными седыми волосами поднял голову, вздрогнув, и ушел. Через пару секунд еще пять солдат с вилами появились как подкрепление.

– Ничего не напоминает? – спросил Гуан.

– Слишком сильно, – голос Янмей подрагивал, словно раненая птица просила о помощи. – Мы должны быть осторожными тут, Харуто. Это место пахнет бандитами.

– О, только этого не хватало, – сказал принц. – Попасться из-за плохого управления тетушки Рьоко. Я говорил, что нужно было идти в западную Ипию, а не неизвестно куда.

На них смотрели. Не только стражи, но и из ближайших хижин.

– Вы далеко зашли, – страж шагнул вперед. Он был юным, в шрамах, с треснувшей нагрудной пластиной и шлемом, который был ему большим. У него был один грязный щиток на руке. – Развернитесь и уходите. Не останавливайтесь.