Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Харуто коснулся ближайшего посоха. Посох металла. Он был прочно вонзен в землю, и барьер был активен, тихо гудел, как напряжение в миг перед поцелуем, но онрё прошла сквозь него. Он оставил посохи в земле и прошел к краю озера.

– Что случилось? – спросил он.

Гуан кутался в плащ, дрожал, его лицо было бледным.

– Этот, кхм, нинген, – сказал старый поэт, его зубы стучали. – Змей. Напал на нас. Она подожгла его.

– Ты не можешь, – закричала онрё в почерневшее лицо женщины. – Мудрец говорил, что та техника убивает тебя, Янмей. Больше нельзя ее использовать. Прошу. Нельзя. Нельзя…

Старушка слабо улыбнулась онрё губами в трещинах, подняла дрожащую ладонь к лицу онрё.

– Выбора не было. Змей пытался убить нас.

– Нужно было скормить ему старика и бежать.

– Эй! – сказал Гуан.

– Я учила тебя лучше, Кира, – сказала старушка.

Онрё дулась миг, а потом повернулась к Гуану и низко поклонилась.

– Простите.

Харуто взглянул на ритуальные посохи, все еще вонзенные в снег. Девушка была ёкаем. Она была онрё, Шики подтвердила это. Но что-то было не так. Она прошла легко барьер, а теперь переживала за старушку, может, ее бабушку. Извинилась перед Гуаном за оскорбление.

– Мы его убили? – спросил Гуан. – Нинген.

Харуто покачал головой.

– Огнем вы его просто ранили. Он будет отдыхать на дне озера, восстановится. Если он никого не съест, ему может не хватить энергии, и он угаснет, вернется на небо. Если он поест, он исцелится, – он повернулся к старушке и онрё. Девушка сидела между ними и ей. – Думаю, нам нужно поговорить.

– Внутри, – сказал Гуан, дрожа. – У огня.

– Карга живет в последнем здании, – сказала старушка, онрё помогла ей встать на ноги. – Она заваривает чудесный чай.

* * *

Хижина Карги смогла уместить их всех на коленях вокруг стола в центре гостиной. Гуан устроился у огня, горбясь, протянул к теплу дрожащие руки. Его губы были голубыми, вода капала с одежды на пол. Харуто не нравилось, что его друг чуть не умер в бою с ёкаем, а он не мог защитить его. Он пообещал себе не дать такому повториться.

– О, вы вернулись, – сказала Карга, вышла с кухоньки в конце домика. Она была древней, морщинистой, белые волосы напоминали солому. Она ходила с тростью, стучала перед каждым шагом, и у нее была странная пустая улыбка. – Я так рада. А это, видимо, твой муж, Янмей, – она указала тростью на Гуана. Она прошла к огню и опустила ладонь на его плечо. Гуан вздрогнул, глядя на Каргу дикими глазами. – Твоя дочь – хорошая девочка.

Онрё улыбнулась от этого.

– Мне помочь вам с чаем, бабушка?

– Такая хорошая девочка! – она прошла на кухню, стала там шуметь. Онрё поспешила на помощь, провела ладонью по спутанным волосам, чтобы вытряхнуть снег.

Харуто смотрел, как Карга двигалась, через дверной проем. Он узнал ее, но не мог найти воспоминание. Она была намного младше. Полная жизни.

– Твоя мама? – спросил Гуан у камина.

Янмей покачала головой. Несмотря на раны, затрудненное дыхание и обожженные ладонь и губы, ее спина была прямой. Она сидела на коленях, взгляд был проницательным. Было ясно, что она была непоколебима.

– Вы говорите, что вы не виноваты в смертях в деревне, пожаре в академии, но почему я должен верить? – спросил Харуто. – Вы укрываете онрё, – гнев Тяна еще кипел в нем, как река, вышедшая из берегов, но не был направлен на девушку.

Янмей чуть склонила голову к камину.

– А ты – оммедзи, путешествующий с бандитом Кровавым Танцором. Если взвешивать грехи, Кира лучше нас всех.

Харуто взглянул на Гуана, поэт печально покачал головой.

– Она права, старик.

– Как далеко нужно уйти, чтобы тебя перестали узнавать? – спросил Харуто.

Старый поэт отвернулся от огня и рассмеялся.

– Дальше звезд? Мою известность не купить, – веселье пропало из него. – А если бы можно было, ты захотел бы ее вернуть.

– Даже мой отец считал тебя бешеной собакой, которую нужно усыпить, – сказала напряженно Янмей.

Гуан кивнул.

– Не могу спорить. Кто твой отец?

– Пылающий Кулак, – сказала Янмей. Это имя люди помнили почти с той же злостью, что и Кровавого Танцора. Пылающий Кулак был легендарным бандитом, который проложил огнем свой путь через половину Хосы, когда первый Император Десяти Королей объединял империю. Он был известен техникой поджигания своих ладоней. А еще убийствами и грабежом.

– Ах, – Гуан повернулся к огню. – Капуста!

– Не будешь извиняться за смерть моего брата? – спросила Янмей.

Гуан просто смотрел на огонь.

– Мое извинение ничего не будет означать.

Янмей фыркнула и повернулась к Харуто, онрё и Карга вышли из кухни. Онрё стала двигаться вокруг, не замечая напряжение в комнате. Она опустила поднос с чайником и пятью чашками на стол.

– Какая хорошая девочка, – сказала Карга, села и похлопала ладонь онрё своими кривыми пальцами.

Шики пискнула, учуяв чай. Она пробежала вокруг пояса Харуто, забралась на его плечо.

Онрё охнула.

– Она… такая милая! – она оббежала стол и встала рядом с Харуто, словно они не пытались убить друг друга минуты назад. Шики прыгнула на другое плечо, посмотрела на девушку, вытянула руку и коснулась пальца девушки. Она радостно чирикнула, прыгнула на руку девушки и поднялась. Онрё хихикала и кружилась с духом на плече.

– Предательница, – буркнул Харуто, но духу было все равно.

Гуан оглянулся, сидя у огня.

– Ха. Я думал, что крохе нравился только ты, старик.

Янмей вздохнула, Шики и онрё плясали, смеясь и щебеча.

– Кира, – сказала она не резко, но строго. – Они пришли убить тебя. Эта ситуация требует серьезности.

Онрё застыла, и Шики с ней. Она прошла к столу и села рядом с Янмей.

– Прости, – шепнула она, а потом коснулась Шики пальцем и улыбнулась, дух драматично напрягся и упал с ее плеча, притворяясь мертвым.

Карга вздрогнула.

– Откуда ты, малышка? – она медленно встала и пошла, шаркая, к кухне. – Думаю, ты любишь рыбу. У меня есть тут немного, – Шики прыгнула со стола и последовала за Каргой.

– Кому-то из нас нужно начать, – сказал Харуто. – Онрё уничтожил академию Хэйва и убил сына Гуана, Тян Мена. Мы пришли сюда в поисках преступника, шли по следу духов, которые всегда остаются за онрё – деревня, полная мертвых, – он указал на девушку. – Она появилась. Остальное вы знаете. Но я хочу знать, как ты прошла сквозь духовный барьер.

Девушка улыбнулась и пожала плечами.

– Духовный барьер? Вы про посохи, которыми меня били? Может, вы не так их расставили?

– Нет.

Янмей стала наливать чай в четыре чашки.

– Кира не в ответе за Хэйву. Она училась там почти десять лет. Я была учителем, – она сделала паузу, попробовала чай, хотя от него еще поднимался пар.

– Янмей! Не надо, – сказала девочка.

Янмей вздрогнула и опустила чашку на стол.

– Прости. Я не хотела.

– Если дальше использовать технику, она убьет тебя, – в глазах девушки были слезы. – Ты не можешь меня бросить. Я не могу тебя потерять. Я не… – слезы полились по ее щекам, и она тяжело дышала. Харуто услышал звук, похожий на треск стекла.

Янмей сжала ладонь девушки.

– Я никуда не денусь, Мирай, – спокойно сказала она. – Видишь, я даю ему остыть.

Онрё кивнула и вытерла глаза. Когда она подняла голову, она улыбалась.

– Не один онрё уничтожил Хэйву, – продолжила Янмей, сжимая ладонь девушки. – Их было пятеро. Они пришли ночью, устроили пожар, убили учеников и учителей. Я смогла спасти только Киру, – она вздохнула и посмотрела на Гуана у камина. – Тян был с нами какое-то время, но пошел искать других. Мне жаль, что он не выбрался.

Гуан буркнул, но не отвернулся от огня.

– Глупой лучок всегда хотел быть героем. Сказал, что загладит вину за всю боль, которую я причинил, – в голосе поэта была печаль, которую Харуто не привык слушать. Он ощущал, как внутри закипал гнев, такой горячий, что весь снег на горе мог растаять от его ярости. Он скрипнул зубами, подавил гнев, зная, что это был гнев Тяна. Гнев ёкая передался ему и требовал мести. Он взглянул на девушку. Она была онрё. Он ощущал ее энергию, это точно была ци духа. Но гнев Тяна не был направлен на нее. Янмей говорила правду, эта девушка, Кира, не была онрё, на которых они охотились.

Карга прошла в комнату, стуча тростью. Шики следовала, гордо держа в ручках рыбу, словно сама ее поймала. Карга села на колени рядом с Кирой, и девушка налила ей чаю.

– Как вы оказались тут? – спросил Харуто. – Вы тоже охотитесь на них?

Янмей покачала головой.

– Мудрец…

– Конихаши? – спросила Карга. – Он придет? О, я была бы рада увидеть его снова. Вы знали, что мы когда-то… – она утихла, хмурясь, озиралась, будто искала то, что не могла найти.

– Он не идет, – сказала Янмей. – Конихаши не придет, – она похлопала Каргу по кривой ладони и посмотрела на Харуто. – Я готовилась покинуть Хэйву. Моя техника вредит мне. Я уже не могу помешать огню обжигать меня. Конихаши был известен как Пятый Мудрец под Небесами. Он знал много техник, но не был целителем.

Карга кивнула и улыбнулась.

– Он сказал Янмей поискать Четвертого Мудреца под Небесами, – сказала Кира. Она сделала глоток чая и скривилась, словно попробовала лимон. – Он должен был помочь ей.

Янмей вздохнула и покачала головой.

– Он сказал, что Карга в Тиото может знать, где искать. Я хотела пойти одна, проникнуть посреди ночи.

Кира фыркнула.

– Ты не уйдешь без меня, – она и Янмей смотрели друг на друга, стиснув зубы с похожей решимостью

Янмей отвела взгляд и продолжила рассказывать им о случившемся:

– Онрё напали и сожгли Хэйву дотла. Мы пришли сюда к Карге, но онрё уже побывали тут. Деревня – их преступление, не наше, – она взяла чашку и подула на чай.

Харуто ощущал, что чего-то не хватало. Он застонал. Он ненавидел загадки, думал, что был достаточно старым, чтобы их не осталось. Но жизнь не была такой простой, как бы долго она ни тянулась.

– Кто она? – он кивнул на Каргу. – Кто ты, что онрё пришли и оставил тебя в живых?

Древняя женщина улыбнулась ему.

– Она – Позолоченная Карга, – сказал Гуан. Он встал и прошел к столу.

* * *

Поколения назад, задолго до объединения Хосы и войны, поглотившей четыре народа, империя Нэш была процветающим местом. Лошади ходили по долинам большими стадами, и народ Нэш двигался с ними. Они были кочевниками, ходили по земле сотнями разных кланов. То было время процветания, разрешенное богами, и великий варган Нэш, лорд всех кланов, решил, что некоторые из его народа должны жить в одном месте. Он хотел подражать успеху Ипии и Хосы, создав великие города для своего народа и столицу, какой не видел мир. И он выбрал место – близко к океану для рыбалки и торговли, но и рядом с долинами, чтобы его народ не забыл, откуда они были. Там он построил величественный город из пыли и называл его Дракан.

Но были те, кто не слушал богов. Их не связывали законы урожая, созданные тянцзюн, владыкой небес, и они видели большой город как сочный плод, который нужно сорвать. Мы зовем их Морским народом, они – хищная раса, высокая, светлая и жестокая. Им важно только сражение, их корабли и рабы. Они нацелились на Дракан, приплыли к берегу ночью тысячами и разгромили город.

Мужчины, женщины и дети умерли в огнях, устроенных Морским народом, от их топоров и копий. Жителей Нэша загнали на корабли Морского народа, их больше никто не видел. Никто не мог их остановить. Никто не был готов. Воины Нэша всю жизнь тренировались для боя, но их побеждали, как детей. Они были всадниками, лучше всего бились в седле. В тесных улицах нового города они лишились преимущества.

Морской народ ударил так глубоко по Дракану, что они добрались до Лучших Конюшен. Огромное здание по приказу варгана Нэш построили, чтобы разводить лучших его лошадей, таких нигде не было. Морской народ увидел в этом награду, ведь на их землях не было лошадей, все грузы таскали рабы. Они могли получить не только рабов, но и кое-что более ценное.

Но там против Морского народа выступила одна женщина. Она была высокой и сильной, как многие в Нэш. Ее кожа сияла, как золото, а волосы были темными, как уголь. Морской народ смеялся. Одна женщина против орды? Они напали на нее по одному и по двое, она убила их. Они напали десятками и двадцатками, она рассекла их. Они напали на нее несметным полчищем, и она одолела их.

Один из богов Морского народа прошел к ней. Их божества не смотрели на них с небес, но ходили среди них. Он был великаном с руками, покрытыми мышками, и поясом, полным стали. Он напал изо всех сил, с яростью и со всем оружием. Но его оружие затупилось, пока он взмахивал им. Его броня заржавела и упала с его тела от ее прикосновения, и он остался перед ней голым. Он забрал оружие павших людей, но они тоже рассыпались. Но оружие женщины становилось сильнее, его было все больше, и все, чего она касалась, становилось золотым, острым, как свет звезд.

Они сталкивались снова и снова, и она наносила ему такие раны, что доказывала, что даже боги могли пасть от мощи смертных. Те из его народа, которые выжили от ее гнева, утащили его, побитого бога в крови, калеку, а не божество. Женщина не погналась. Она вернулась на пост, приглядывала за конюшнями, это было ее долгом.

Когда варган Нэш прибыл и увидел свой роскошный город в дыму и руинах, он был в ярости, безутешный. Пока не вошел в конюшню. Там он увидел ее, женщину из золота, единственную выжившую в городе. И его горе утихло при виде его лошадей, только это выжило в худшем нападении Морского народа.

Никто не знал имя женщины, она его не назвала. Варган умолял, требовал, угрожал и просил, но она скрыла свою личность. И он назвал ее Позолоченной Каргой, вечным конюхом, убийцей чужих богов, величайшим героем Нэш.

* * *

Карга рассмеялась, когда Гуан закончил историю. Она потягивала чай, смотрела на рябь на нем стеклянными глазами.

– Это делает ее… древней, – сказал Харуто.

Гуан фыркнул.

– Кто бы говорил, старик.

Харуто игнорировал его.

– Почему Пятый Мудрец послал…

– Конихаши? – спросила Карга. – Он идет?

Янмей покачала головой и похлопала по ладони Карги.

– О, – печально сказала Карга. – Я хотела бы увидеть старого друга снова.

– Почему онрё пришли сюда искать ее? – спросил Харуто, стуча пальцами по столу. – Они ищут всех Мудрецов?

– Не знаю, – сказала Янмей. – И вряд ли она знает. Возраст забрал у нее то, что не смогли враги.

– Что тут произошло, Карга? – спросил Харуто. – Как умерли жители Тиото?

Карга прищурилась, глядя на него.

– Жители? Я… – она нахмурилась и смотрела миг на чай, а потом ее лицо снова расслабилось. Она улыбнулась и посмотрела на Янмей. – Кажется, все мои дети хотят меня нынче навестить, – она будто считала Янмей своей дочерью. – Твой брат заглядывал недавно. Он… спрашивал о темнице. Думаю, он был в беде. Снова и снова о темнице. Он был очень требовательным, не тронул чай, говорил, что он был слишком холодным. Я говорила ему, что из темниц знала только о Небесной Лощине, и он ушел. Так и не выпил чаю. Наверное, потому он стал таким уродливым. Чай дает нам гладкую кожу и добрые глаза, – она сделала глоток чая.

Гуан глядел на него.

– Небесная Лощина, – сказал старый поэт, словно Харуто не слышал. Харуто не смотрел в глаза друга.

– Звучит восхитительно, – сказала Кира. – Что это?

Янмей налила себе еще чаю.

– Крепость, где тренируются воины-шинтей Ипии. Говорят, только шинтей знают, где она.

Харуто покрутил чашку, не глядя никому в глаза.

Гуан почесал бороду и посмотрел на Харуто.

– Старик?

Харуто молчал.

– Он знает, где это, – сказал Гуан.

Харуто холодно посмотрел на своего друга.

– Можешь сверлить меня взглядом, сколько хочешь, старик. Ты несешь бремя Тяна.

Шики жалобно пискнула.

– Не начинай, – рявкнул Харуто на духа, ненавидя гнев в своем голосе. – Да, я знаю, где Небесная Лощина.

Янмей улыбнулась.

– Тогда мы отправимся утром.

– А? – Харуто покачал головой. – Я не говорил, что возьму вас.

– Мы увидим крепость? – спросила онрё, хлопнув в ладоши. – После десяти лет в академии я думаю, ее разрушение – лучшее, что со мной случилось, – она нахмурилась. – Это неправильно, да?

Янмей кивнула.

– Многие умерли, включая твоих друзей.

Девушка фыркнула.

– Друзей. Будто они у меня были, – она молчала пару секунд, тряхнула головой и шлепнула себя по щекам. – Я должна печалиться? Должна горевать по ним.

Янмей слабо кивнула.

– Хотя они ненавидели меня?

Янмей сжала ладонь девушки.

С девушкой было что-то не так. Ей нужно было, чтобы Янмей говорила ей, как нужно было себя чувствовать. Харуто отогнал эту мысль в сторону, чтобы разобраться позже. Если они хотели идти с ним в Небесную Лощину, пускай. Шинтей клялись не раскрывать ее место, но его эти клятвы не сковывали. И было неплохо оставить девушку близко. Может, ему придется отправить ее к Оморецу, пока она никому не навредила.

– Мы уходим завтра, – согласился Харуто. – Мы можем остаться на ночь, Карга?

– О, чудесно. Пара юношей, как вы? Мне нужно сделать много работы.

Гуан рассмеялся и пожал плечами, когда Харуто посмотрел на него.

– Что? Она назвала тебя юным.

Глава 9

Все спали, когда Харуто вышел из дома Позолоченной Карги. Ночь, и хоть снег перестал падать, было холоднее, чем неодобрение монаха в Тиото. Харуто редко ощущал холод, но даже он кутался в снова испорченное кимоно сильнее, хотел себе такой плотный плащ, как у Гуана. Его плащ не пропускал снег, но не спасал от холода. Он шел по деревне, как призрак, прошлые обитатели лежали мертвыми в их домах, убитые онрё, которые что-то искали. Темница? Мудрец? Что-то в Небесной Лощине. Но там были только шинтей. Ёкаи должны быть безумны, чтобы напасть на то место.

Он забрал свою печать и ритуальные посохи в свете луны. Он все еще не знал, пошло ли что-то не так с благословлением Оморецу на них, или что-то было с девушкой. Онрё был редкими и сильными, и за долгие годы он встретил тут первую. Если посохи не могли сдержать одну онрё, то ему нужно было что-то еще, чтобы сдерживать духов, которые уничтожили Хэйву и убили Тяна.

Харуто прошел по горной тропе и покинул деревню Тиото. Он не шел далеко, ему нужно было сделать это, пока другие спали. Они не поняли бы.

Он остановился, увидев дерево. Его краски были приглушенными в свете луны, красные листья стали рыже-коричневыми, но он видел фигуру под ветками. Хоть на небе были тучи серым покрывалом, ёкай и ее дерево сияли, словно в ярком свете луны.

Он попытался изобразить Гуана, сказал себе:

– Хватит медлить, старик.

Он услышал предупреждающий свист. Шики стало видно, она следовала за ним по снегу в своем облике, снег лип к ее жесткой шерсти. Она села рядом с Харуто, с укором посмотрела на него и снова свистнула.

– Я знаю, что это опасно, но я не могу просто бросить ее тут.

Шики поднялась по его ноге, добралась до плеча. Ее шерсть отливала желтизной, задевала щетину на его щеке.

– Я буду в порядке. Можешь вернуться, если боишься.

Шики хмыкнула и угасла. Она все еще была близко, смотрела за ним на случай, если она ему понадобится. Не понадобится. Ему не нужен был духовный клинок для этого ёкая.

Он подходил, ёкай посмотрела на него. Листья над ней зашуршали, хотя ветра не было. Она грациозно поднялась на ноги. Харуто замер на краю ее владений. Снег был другим под деревом, нетронутый ветром. Это было ее царство.

– Акатеко, – сказал Харуто вместо приветствия.

– Мастер оммедзи, – сказала акатеко с насмешливым поклоном, который открыл бледное декольте, в котором мужчина мог затеряться. Харуто оторвал взгляд. Она облизнула губы и склонила голову, глядя на него. Несколько прядей темных волос выбились, придавая ей потрепанный вид. – Хочешь, я спою для тебя? Приходи. Посиди со мной, и мой голос прогонит тревоги.

Так работала акатеко. Соблазн, красивый мужчина или женщина предлагали дать то, что тебе было нужно, если посидишь с ними немного. Они прогоняли тревоги и боли, согревали душу. Все это время они забирали у тебя ци, чтобы поддерживать свои жизни. Не так много, чтобы убить, хотя они могли, если хотели, но достаточно, чтобы на время сил стало меньше. Даже с его тренировками и годами опыта Харуто ощущал, как его влекло к ней.

– Ты не можешь оставаться тут, акатеко.

– У меня раньше было имя, – акатеко смотрела на красные листья, водила тонкой ладонью по белой щеке. Изящный палец задел рубиновую губу и чуть потянул за нее. – Я его уже не помню. В последнее время я зову себя Снег. Подходит, да? – она прикусила губу и посмотрела на Харуто. Ее глаза были большими, манящими, требующими, тоскующим и темными, как пустота между звездами. – У тебя есть имя, мастер оммедзи?

– Харуто, – сказал он, не думая.

– Харуто, – она поиграла его именем на языке, пробуя его вкус. Она все еще глядела на него, а он не мог отвести взгляда, не хотел отводить взгляд. Он знал, что это было техникой, соблазнением акатеко, но ему было все равно. – Харуто, – проурчала она, хмурясь, от этого противостоять ей было еще сложнее. – Нет. У тебя есть иное имя.

Шики появилась перед Харуто и зашипела на акатеко, ее шерсть торчала. Харуто вырвался из техники ёкая. Акатеко зарычала на Шики, обнажив зубы и сделав ногти когтями.

– Хватит! – Харуто услышал усталость в своем голосе. Ему нужно было поспать, но он знал, что не мог. Сон плохо ему давался с тех пор, как он заключил сделку с Оморецу давным-давно. Теперь он нес бремя Тяна, и отдых давался еще сложнее. Он взял Шики со снега и усадил на свое плечо. Она зарычала, грозно помахала рукой ёкаю. Акатеко отошла к своему дереву, провела ладонью по складке кимоно, намекая на утехи. – Ты не можешь тут оставаться, акатеко. Прости, Снег.

Ёкай застонала и снова улыбнулась ему.

– Почему? – она надулась. – Мне тут нравится. Холод мне идет. Краски идеально мне подходят. И глупые мужчины, которые заходят сюда, вкусные. Кто знал, что в таких холодных условиях такая пылающая ци? – она глубоко вдохнула и выдохнула шумно, с наслаждением.

– Потому что все жители Тиото мертвы, – сказал Харуто.

Она пожала плечами, кимоно легко съехало с плеча.

– Это была не я, – она улыбнулась и медленно поправила кимоно.

– Народу Миназури будет все равно, Снег. Они не поверят. Как только они узнают, что люди тут мертвы, они обвинят тебя. Это не просто соблазнение старика на пару часов от его жены. Они обвинят тебя, наймут оммедзи, чтобы убить тебя.

– Ты хочешь боя, мастер оммедзи? – спросила акатеко. Она отошла от дерева и заняла боевую позу, глаза мерцали желанием. Ее ногти снова стали когтями, и снег у ее ног зашевелился, его задевала ее ци.

– Нет! – рявкнул Харуто. – Я не пытаюсь с тобой биться. Я пытаюсь тебя спасти.

Шики пискнула. Акатеко встала со смятением на лице. Все попытки соблазнения пропали, и она моргнула, уголок рта приподнялся.

– Почему? Ты – оммедзи. Ты вредишь моему виду.

Харуто пожал плечами.

– Потому что ты никому не вредишь. Не прямо. Ты берешь немного ци, оставляешь их уставшими на день-два. Но они получают пару часов покоя. Ты даешь им то, чего им не хватает. Они, наверное, даже не понимают, что нуждаются в этом, но ты даешь им это. Я делал это достаточно долго, чтобы знать, что не все ёкаи злые, как и не все люди хорошие. Если останешься тут, они наймут кого-то убить тебя. Это буду не я, но кто-то придет. Не все оммедзи разборчивые, как я.

– Пускай, – хрипло сказала Снег. – Я притяну их к своей груди и осушу.

– Придет другой. И еще, – Харуто покачал головой. – Потерянное возвращается в мир, Снег. Духи, давно забытые техники. Оммедзи этого не потерпят. Они будут тебя изгонять снова и снова.

Она широко улыбнулась, зубы стали клыками.

– Ты не знаешь, насколько ты прав, – она прислонилась к дереву, вытянула руки, чтобы поиграть с листьями, выгнула спину. Харуто старался не смотреть на ее грудь, и она показала взглядом, что знала об этом. – Ладно. Я уйду.

– Спасибо, Снег, – Харуто поклонился. – Я не хочу видеть, как такой великий дух, как ты, пропадет из мира.

– Я великая? – она прикусила губу. – Я уйду утром, – она отошла от дерева, прошла к границам своих владений, Харуто мог теперь ее коснуться. Она раскрыла руки для него. – Хочешь, я спою для тебя, мастер оммедзи? Хочешь, я помогу тебе отдохнуть?

Харуто кивнул, его плечи опустились. Он пересек черту.

Глава 10

Они снова были в пути, шли вниз по горной тропе к Миназури, Кира была в восторге. Она бегала по снегу вприпрыжку, используя простую технику, которой ее научил Пятый Мудрец, порой убирая технику и падая в сугроб. Она была в восторге от шанса снова посмотреть на мир с Янмей.

Она любила Хэйву. Учителя были интересным, хотя на уроках Кире всегда было сложно. Нужно было сидеть и учиться, а она была в этом плоха. Ее часто ругали за то, что она смотрела в пространство и не слушала, потому что увидела на полу ползущего жука. Это было намного интереснее, чем то, когда и какой король занял трон.

Но были другие ученики. Многие игнорировали ее, что было лучше, чем когда ее замечали. Некоторые обзывали ее, бросались в нее вещами, жестоко издевались и пронзали ее резким смехом. Ей всегда было сложно жить в Хэйве. Другие ученики были людьми, и она… нет. Она была сильнее них, другая. Они часто шутили, и она не понимала этого. Когда она была младше, она пыталась играть с другими учениками, но что-то нашло на нее и… были раны. Никто не умер, но она ранил людей, а это было плохо. Янмей очень… не злилась. Даже не расстроилась. Но она была какой-то. Кира не могла это понять. Люди были странными и сложными.

И десять лет в академии после восьмидесяти лет в плену зеркала были ужасно скучными. Хотя она не помнила время в зеркале. Только размытую тьму и музыку, кошмары о монстрах и боли. Но все это теперь закончилось. Она была свободна и смотрела на мир с Янмей.

– Ты выглядишь утомленно, – сказала Кира Харуто, он пробивался сквозь снег. Он сошел с тропы и был по колено в снегу, его взгляд был далеким и стеклянным. Маленький дух сидел на его плече, махал ей черной пушистой ручкой. Кира помахала в ответ. Дух был таким милым, что она захотела обнять его. А почему нет? Кира протянула руку к духу.

– Эй! – рявкнул Харуто, пошатнулся в снегу и решительно отошел от нее. Дух на его плече свистнул ему на ухо. – Что ты знаешь? – сказал оммедзи духу.

– Кира, – твердо сказала Янмей.

– Я не пыталась ему навредить, – Кира покачала головой. – Я просто… хотела… – она притихла. Люди были сложными. Многим не нравилось касаться или делиться. Янмей звала это границами. Границы были важны для людей. Она думала, что должна была помнить такое. Она была когда-то человеком. Но все это было мутными вспышками в ее разуме, как сны, угасающие, когда она пыталась вспомнить их. – Прости.

Они шли какое-то время в тишине. Оммедзи поглядывал на нее и немного отстранялся, и Кира пробежала по снегу и зашагала с другой стороны от него. Старый поэт был чуть дальше, Янмей – за ним. Кира надеялась, что будет больше разговоров и смеха, может, интересные истории о местах, которые она никогда не видела. Она надеялась, что взрослые не будут вести себя как дети в Хэйве, что они будут относиться к ней иначе.

Хотя бы снегопад закончился. Снег еще лежал густо на земле, скрывая все, но теперь Кира видела долину и деревья с белыми верхушками, и это потрясало. Она слышала разные истории о лесах и том, что пряталось в них, что-то на интересных уроках, порой – он других учеников, когда она пряталась от них и подслушивала их разговоры. Они всегда утихали, увидев ее.

– Так вы знаете все о духах? – спросила Кира у оммедзи после паузы. Тишина нервировала ее всегда. Напоминала ей о зеркале и воспоминаниях, к счастью, стали размытыми.

Харуто взглянул на нее и пожал плечами.

– Это моя работа.

– Оммедзи, – сказала Кира, радуясь, что он ответил. – Охотник на духов.

– Нет, – буркнул он. – Я не охочусь на духов. Я… разбираюсь с ними.

– Хм, – Кира прошла несколько шагов, пританцовывая, развернулась, пошла спиной вперед поверх снега. – Янмей всегда говорила, что оммедзи охотились и убивали духов, как я.

– Тогда Янмей знает так же мало, как и остальной мир.

– Это не так! – Кира прищурилась, подумывала, стоило ли поискать для него отражение. Так она преподаст ему урок, что оскорблять Янмей нельзя.

Оммедзи посмотрел на нее, и маленький дух на его плече свистнул снова.

– Серьезно? – утомленно спросил он. Он выглядел уставшим. Темные мешки под глазами, волочащиеся ноги. Кира спала, как убитая, этот термин всегда ее забавлял, ведь она была мертва. Или убита. Она не знала, как это работало, но она точно умерла, хоть не помнила, когда.

– Мы – оммедзи – не охотники на духов. Мы – оккультисты. Мы отыскиваем ёкаев, но не убиваем их. Мы не можем их убить. Мы говорим с ними, узнаем, что они хотят. И отсылаем. Так должно быть.

Кира задумалась на миг. Она убрала технику из ног, погрузилась в снег и пошла рядом с оммедзи.

– Ты не пытался говорить со мной вчера. Ты бил меня посохами, а это было больно.

– Прости.

Она провела рукой по волосам, потревожив немного льда на них.

– Все хорошо. Я атаковала первой. Хотя ты не переживал из-за удара. Эй, почему ты не мертв?

Старый поэт рассмеялся.

– Да, почему ты не мертв, старик?

Харуто убийственно посмотрел поверх плеча.

– Я не могу умереть. Но это не значит, что удар не причинил боль.

Этот ответ вызвал у Киры еще больше вопросов.

– Прости, что ранила. Но почему ты не можешь умереть? – она думала, что все могли умереть, если их достаточно раз уколоть острыми предметам. Этому ее учили в Хэйве. Хотя Мудрец казался бессмертным… пока не умер.

– Сколько тебе? – спросила Янмей, догнав их. – Ты говоришь, что не можешь умереть, а Кровавый Танцор зовет тебя «стариком».

– Я бы хотел, чтобы меня звали Гуаном, – сказал поэт. – Или как-то еще, но не по… прозвищу.

Кира хотела узнать, почему его звали Кровавым Танцором, и почему он ненавидел это прозвище. Но она хотела и знать, почему Харуто не мог умереть. Люди восхищали.

– Так сколько тебе лет, Харуто? – повторила Янмей.

Харуто пожал плечами.

– Достаточно старый, чтобы быть притчей.

Кира подумала об этом, но не знала, что он имел в виду.

Они поднялись на небольшой холм, и стало видно Миназури внизу. Город был укрыт от худшей погоды у основания двух гор, полный домов и людей, там было много всего, что Кира никогда не видела. Высокие деревянные стены окружали город, и люди суетились там, как муравьи. Кира и Янмей обошли город на пути в Тиото. Ее не впустили, но она хотела увидеть город. Она хотела узнать, как ощущалось, когда вокруг было так много людей и духов. Выглядело восхитительно.

– Что-то не так, – сказал Харуто.

– Э? – Гуан щурился.

Янмей прикрыла глаза рукой, но ее зрение стало хуже за последнюю пару лет. Она пыталась это скрыть, но Кира заметила. Она пропускала вещи, ей было сложно читать, особенно мелкие буквы.

– Там всюду духи, – сказал Харуто, Кира не могла объяснить напряжение в его голосе. Она посмотрела на Янмей, желая привычной подсказки, но она глядела на город.