Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Как ты вытащила Киру из зеркала? – спросил Гуан. – Ты сказала, что убила кого-то?

Янмей кивнула.

– Убийцу. У моей подруги было зеркало Киры, и она пришла ко мне за защитой. Убийца хотел зеркало, наверное, для божества. Он напал, – она скривилась от воспоминания. – Мы сразились. Когда я убила его, он смотрел в зеркало. Он умер, и Кира оказалась там. Она вспомнила свое имя, но только это. Я не знала тогда, кем она была. Юная девушка или ёкай, или что-то еще. Я взяла ее в Хэйву. Если кто и знал, что с ней делать, то это Пятый Мудрец под Небесами.

Гуан кивнул и почесал бороду.

– Да. Но почему ты растила ее? Судя по тому, что я слышала, ты проводила с ней больше времени, чем с другими учениками Хэйвы.

Янмей молчала пару секунд, хмурясь. Она покачала головой.

– Кира привязалась ко мне. Я… не смогла ее оттолкнуть.

Гуан рассмеялся.

– Они делают нас лучше, кстати. Если им позволить. Дети, – он покачал головой и пошел к двери. – Идем. Нужно собрать припасы, а потом – в гостиницу.

* * *

Харуто и Кира несколько часов искали бурубуру. Он хорошо прятался, а шахта была лабиринтом. Но они нашли его в маленькой выбоине в стене. Они пропустили бы его, но он тихо захихикал, когда Шики пролетала мимо него, сияя ярко, как фонарик. Как только они нашли мальчика, он пропал, оставив эхо детского смеха. Вот бы всех ёкаев было так просто упокоить.

Он и Кира вернулись к бедняге, который застрял во тьме, и вынесли его из шахты.

Худой слуга лорда Хишонимы ждал их у входа в шахту. Наступила ночь, слуга и его солдаты сидели у маленькой жаровни, полной горящих углей. Поклонившись много раз и отблагодарив Харуто, он вытащил мешочек и отсчитал шестьдесят льен. Не богатство, но достаточно, чтобы им хватило на какое-то время. После этого Харуто повернул на север и зашагал.

– Другая шахта? – спросила Кира. Девушка оправилась от паники и взбодрилась. – Та, которая принадлежит лорду Дураку?

Харуто рассмеялся. Шахтеры собирались вернуться в шахту, но многие уходили на ночь. Солнце садилось, и даже беднякам нужно было уходит домой. Солдаты еще был на улицах, хмурились и пялились на других солдат. Перемирие было напряженным, но Харуто и не встречал легкого перемирия. Многие были просто затишьем, пока другая сторона набиралась смелости ударить снова.

– Твои кинжалы, – сказал Харуто, пока они шли. – Ты создаёшь их из своей ци, да?

– Угу. Пятый Мудрец научил меня технике в Хэйве. Он казал, что я была не очень хорошая в ней, но я практиковалась.

– Он был прав, – сказал Харуто. – Твои кинжалы слишком хрупкие. Легко ломаются.

– Но когда они разбиваются, я могу использовать отражения.

Харуто пропустил мужчину с ослом на улице. Шики прыгнула к зверю, но он поймал духа в воздухе и усадил на свое плечо. Харуто не хватало только одержимого духом осла. Она показала ему язык.

– Они должны быть достаточно сильными, чтобы остановить удар, если ты хочешь ими сражаться, – сказал он. – Они – твоя ци. Ты можешь укрепить их, чтобы они выдержали удар меча. Ты можешь и разбивать их по своей воле. Главное – тренировки и концентрация.

Кира нахмурилась и кивнула. Она тряхнула запястьем, посмотрела на кинжал в ладони. Харуто был впечатлен. Создание оружия из ци было непростой техникой, для этого требовалось много энергии. Кира создавала десятки и не уставала. И она могла своей ци повышать свои силу и скорость. Многие от этого уставали бы, но Кира казалась огнем, который никогда не угасал.

– Поговори об этом с Гуаном, – продолжил Харуто. – Он может дать тебе советы. Веришь или нет, старый дурак – эксперт в делах ци.

Ночь сгустилась, когда они дошли до северных шахт. Группа солдат лорда Йошинаты стояли вокруг небольшого костра, выглядели невесело. Самый большой из них, грубый мужчина с нависающим лбом, прошел вперед, увидев их, крутя в большом кулаке деревянную дубину.

– Вы должны были прийти часы назад, – медленно сказал солдат, словно его язык был слишком большим для его рта.

Харуто пожал плечами.

– Тебе стоило почистить зубы перед тем, как открывать рот. Мы все терпим неприятные обстоятельства. Эта шахта?

Мужчина зарычал и прошел к огню. Он вытащил из бочки факел, зажег его от костра.

– Вам понадобится это. Там темно.

– Мы справимся, – сказал Харуто. – Шики, – маленький дух лениво выбрался из его кимоно, зевнул, пискнула жалобу и стала шариком света. Она парила перед ними, как уголек в форме жабы на ветру.

– А-а-а! – солдат отпрянул, махнув факелом на Шики. Маленький дух медленно повернулась к нему и моргнула пару раз.

Харуто покачал головой.

– От тебя там будет мало пользы. Можешь остаться тут. Мы разберемся с ёкаем.

Кира рассмеялась, заходя за Харуто в шахту.

– Такой смелый, – сказала она. Харуто увидел, как ее запястье дрогнуло, и мужчина завизжал в тревоге, когда она показала ему отражение. – Прости, – выпалила она. – Это было плохо, да?

Харуто пожал плечами в ответ. Он не мог судить, что было правильным.

Шахта Йошинаты была похожа на шахту Хишонимы. Широкая, низкая, верёвка тянулась на крючках в стене. Фонари висели снаружи, но мрак быстро проглотил весь свет. Лорд Парик описал духа в соломенном плаще, и Харуто знал только одного такого ёкая: намахагэ. Это были дисциплинированные духи, появляющиеся из ритуальных наказаний, зашедших слишком далеко. Когда человека избивали до смерти за то, что он недостаточно хорошо работал. В Гушоне и на работе у Йошинате это казалось вероятной причиной.

Харуто и Кира зашли на двести шагов в шахту, когда услышали барабаны. Гул отражался от стен туннеля, становился громом. Кира придвинулась к Харуто. Она уже сжимала кинжалы в руках. Вдруг барабаны утихли, и намахагэ вышел из тьмы. Он был в соломенном плаще, который свисал с его плеч до колен, деревянные сандалии стучали по каменному полу. Его лицо было жуткой маской, подражающей они. У нее была красная кожа, большие злые глаза, бивни торчали из верхней и нижней челюстей. В одной руке он держал чокуто с прямым клинком и одним острым краем. В другой руке была деревянная дубинка, как у солдат Гушона. Намахагэ не прятался, как бурубуру, это было не в его природе. Этот ёкай пришел исполнить наказание, от которого погиб, отомстить, причинив боль другим.

Намахагэ замер в свете Шики и ждал, призрак дисциплины, зашедшей слишком далеко.

– Ты хотела боя, – Харуто похлопал Киру по спине. – Вперед.

– Что? – пискнула Кира. – Я думала, ты его мирно упокоишь?

Харуто пожал плечами.

– Это намахагэ. Его не упокоить, его бремя не забрать. У меня нет ритуальных посохов, я не могу его поймать. Мы можем только убить его.

– Он не появится в другом месте?

– Не сразу, – сказал Харуто. – Но это лучшее, что мы можем сделать сейчас. Давай. Убей его.

– Ты не будешь помогать?

Харуто покачал головой, прислонился к стене туннеля. Он хотел посмотреть, на что была способна Кира. Если она не могла одолеть намахагэ, помощи от нее против онрё не будет.

Кира смотрела на него в смятении пару мгновений, а потом улыбнулась.

– Ладно. Ты стал воспринимать меня всерьез, – она повернулась к намахагэ, заняла боевую позу. Этому ее научили в Хэйве. Харуто подозревал, что она знала только основы. Ее поза показывала, что она собиралась броситься на ёкая, одолеть его скоростью. Это было слишком очевидно.

Кира побежала вперед, как Харуто подозревал. Она быстро добралась до намахагэ и ударила кинжалами. Но ёкай увидел атаку и остановил ее мечом. Дубинка вонзилась в живот Киры, отталкивая ее. Намахагэ ударил ногой, вложив всю силу в атаку. Кира отлетела, схватилась за живот, поднимаясь на ноги.

– Небрежно, – сказал Харуто. Шики согласно свистнула. Кира хмуро посмотрела на них, и намахагэ бросился к ней.

Кира создала новые кинжалы, успела одним остановить чокуто, летящий к ее груди. Намахагэ опустил дубинку, разбил другой ее кинжал и задел ее ногу. Кира отшатнулась, создала новый кинжал в ладони, кривясь от боли. Ёкай давил на нее, не давал ей оправиться. Он сделал финт мечом, отвлекая внимание Киры на оружие опаснее, и ударил ее дубинкой по плечу.

Она отскочила, держась за руку, кривясь и тяжело дыша. Намахагэ отпрянул к границам света Шики. Он замер и ждал. Он тоже тяжело дышал, и Харуто заметил пот, текущий из-под маски. Он оттолкнулся от стены и опустил ладонь на рукоять катаны.

– Назад, – рявкнула ему Кира. – Ты сказал, что не будешь помогать, так не лезь, – новые кинжалы в ее руках сияли в свете Шики.

Харуто убрал руку от меча и прислонился к стене.

– Тогда продолжай. Дать подсказку?

– Нет! – она улыбнулась ему. – Я справлюсь.

– Хмф, – кряхтел намахагэ.

Кира приближалась медленно в этот раз. Когда она оказалась на расстоянии удара, она сделала финт вправо, прыгнула влево. Намахагэ хотел остановить атаку, но Кира отпрянула и подняла кинжалы над головой. Ёкай ударил по тому, что видел только он, и Кира атаковала обеими руками. Намахагэ отбил один кинжал в сторону, но другой пронзил его соломенный плащ, задел его бок. Ёкай охнул и отпрянул на пару шагов. Кровь капала с кончика кинжала Киры. Она не ранила его глубоко, но попала. Намахагэ опустился на корточки, держась за бок и пыхтя.

Они столкнулись снова, Кира ударила низко одним кинжалом, другой направила к груди намахагэ. Он ударил ногой по нижнему кинжалу Киры, другой кинжал отбил чокуто, а потом стукнул девушку дубинкой по голове. Кира отшатнулась. Кровь текла по ее лбу, капала с носа на губу. Она тряхнула головой, быстро моргая, и подняла кинжалы перед собой, защищаясь. Намахагэ ждал, грудь вздымалась, пока он смотрел на нее. Кира взглянула на Харуто, он пожал плечами.

Кира посмотрела на намахагэ и напала на него. Она бросила в него кинжал, тут же создала другой. Намахагэ отпрянул на шаг, отбил кинжал дубиной. Кинжал разбился, сверкая, и намахагэ удивленно охнул, оттолкнул осколки чокуто. Кира набросилась на духа. Она вонзила кинжал в его бок, но клинок задел соломенный плащ. Она бросила кинжал, ударила намахагэ ногой по паху. Он упал на колено, крича, и Кира прыгнула и опустила кинжал на его маску. Клинок скользнул по красному дереву, впился в плечо намахагэ. Намахагэ снова закричал и оттолкнул Киру, перекатился. Он встал, шатаясь, поправил маску, отпрянул на пару шагов к теням. Кира бежала в ловушку, ударила обоими кинжалами. Намахагэ упал на колени и ударил ее по животу. Кира едва смогла отбить дубинку кинжалом, направила другой к шее ёкая. Харуто прыгнул от стены с вспышкой ци, ускорив себя, проник в сражение. Он поймал одной рукой меч намахагэ, другой – запястье Киры.

– Хватит! – он разнял их.

Кира хищно посмотрела на него. Она тяжело дышала.

– Ты сказал, что не будешь лезть.

Намахагэ фыркнул. Он тоже тяжело дышал, и кровь стекала на его сандалии из раны на боку.

– Да, – сказал Харуто. – Но есть две проблемы. Первая – ты вряд ли победишь тут, Кира. У тебя преимущество в силе и скорости, но он в бою превосходит тебя навыками.

– Ха! – рявкнул намахагэ.

Харуто повернулся к нему.

– Отсюда еще одна проблема. Я не знаю, кто ты, но ты не ёкай. Снимай маску.

Самозванец охнул и помедлил, а потом поднял маску на голове. Он широко ухмылялся, лицо было потным, а щеки покраснели.

– Как ты понял?

Харуто пожал плечами.

– Это было очевидно. Намахагэ – почти бездумные духи ритуальной дисциплины. Они не потеют, не говорят. Даже не кряхтят. Думаю, Хишонима послал тебя сюда напугать работников Йошинаты.

Мужчина молчал, но сжал меч крепче.

Харуто повернулся и пошел к выходу.

– Выбрось костюм и уходи, когда шахтеры вернутся, или я скажу солдатам, кто ты на самом деле.

Кира подошла к нему, вытирая рукавом кровь со лба.

– Ты не скажешь лорду Йошинате, что это был не ёкай?

Харуто медленно покачал головой.

– Нет. Ему лучше думать, что это был настоящий ёкай.

– Чтобы тебе заплатили?

Харуто пожал плечами. Ему было плевать на монеты.

– Ты видела, какой Гушон. Солдаты на каждой улице сверлят друг друга взглядами. Им многого не нужно, чтобы начать бой. Если Йошината узнает правду, это и произойдет. И кто пострадает больше всего? Да, умрут некоторые солдаты, но под руку попадет народ Гушона, многие будут убиты или ранены. А два лорда будут сидеть и смотреть в уютных поместьях, – он видел такое много раз. Воюющим лордам редко было дело до людей, которых они губили.

Харуто забрал деньги у солдат возле шахты. Рабочие пошли в темный туннель раньше, чем солдат закончил считать льены.

Ночь была ясной, тысячи звезд мерцали на темном небе. Хоть воздух был холодным, и в городе пахло дымом, Харуто ощущал себя странно спокойно. Кира шагала рядом с ним, они шли к гостинице. Она была напряженной, тихой, поджимала губы и вздыхала. На крыльце гостиницы она, наконец, спросила:

– Думаешь, я проиграла бы?

Харуто даже не нужно было это обдумывать.

– Да. У тебя не хватало умений, чтобы одолеть его. По крайней мере, не пожертвовав собой.

Кира глубоко вдохнула и опустила голову.

– Ты научишь меня? Пожалуйста, – Харуто не ответил, и она посмотрела на него с невинным видом. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Харуто пожал плечами.

– При одном условии.

Кира пожала плечами.

– Что угодно.

– Перестань подражать мне. Это жутко, – он открыл дверь гостиницы.

Глава 26

Ночь не хранила тайны для Вороны. Во тьме ей было так же уютно, как и на свету. Может, уютнее. В темноте ее было немного сложнее увидеть. Потому она была в белом плаще. Он выделялся. Его замечали. С темным плазом она пропадала в ночи. Никто ее не видел. Она была невидимой. Забытой. Ворона не хотела быть забытой.

Она летела над крышами, опустилась на магазин мастера сандалий рядом с гостиницей. Ее сестренка была где-то там. Оммедзи тоже. Ворона смотрела на него издалека. В нем было что-то странное, не только его бессмертие, о котором Ворона не переживала. Когда она была близко к нему, ее дым будто сам двигался. Этого еще не происходило, и она хотела знать, почему. Ей нужно было знать, почему.

Она пролетела по улице, опустилась беззвучно на крышу лапшичной. Она почти не побеспокоила снег на крыше, лишь окрасила его в серый сажей. Мужчина на улице поднял голову и вздрогнул. Он увидел ее, шепнул что-то женщине рядом с ним, и они оба побежали. Ворона знала, что должна была последовать за ними и убить их, пока он не сказал остальным. Шин убил бы их. Мастер убил бы их. Но зачем? Они были незначительны среди масс. Они не могли рассказать это никому важному. Только оммедзи был важен. И мужчина на улице видел ее. Он расскажет людям о ней. Она не будет забыта.

Она смотрела с крыши в окно таверны. Ночь, остались часы до рассвета. Многие спали. Она смотрела в окно, и ее дым шевелился. Он был там. Она потянулась дымом через улицу к окну. Он врезался в стекло, и что-то пробежало по дыму. Трепет энергии. Восторг. Ее дым двигался внутри плаща, принял новый облик. Или… это был ее старый облик? Она помнила… что-то, часть себя. Ей нужно было зеркало. Нужно было увидеть свое лицо. Вороне нужно было увидеть, кем она была.

Что-то двигалось в комнате, и Ворона посмотрела в окно. Оммедзи проснулся. Она смотрела на него через стекло, ее щупальце из дыма давило на окно, пытаясь проникнуть в брешь. Через дым она видела, что у него были длинные темные волосы. Мягкие черты осунулись от нехватки отдыха. Щетина торчала на подбородке и щеках. И глаза были темными.

Оммедзи посмотрел на окно. Ворона сдвинула дым, но слишком поздно. Оммедзи вскочил на ноги. Он открыл окно, выбрался на карниз и прыгнул на улицу к ней. Ворона отпрянула, плащ трепетал, дым тянулся. Она могла сразиться с ним? С тем, кто убил Шина? С бессмертным охотником на ее вид? Ворона перелетела на следующую крышу, коснулась ее и полетела над ней к дальнему концу. Оммедзи следовал, перепрыгнул брешь. Его ноги погрузились в снег, но это его не замедлило.

– Шики, – сказала он, вытаскивая катану. Черный комок шерсти, его дух-спутник, выбрался из его кимоно. Шики протерла глаза короткими волосатыми ручками. А потом прыгнула в меч, сделала клинок красным.

Ворона пролетела к следующему зданию. Ей нужно было сбежать, но он был быстрым. Она опустилась на улицу и понеслась между зданий. Она оторвется от него в переулках. Черный кот испугался ее и зашипел, но она уже пролетела мимо. Она скользнула в лабиринт переулков, надеялась, что потеряет оммедзи в них.

Ком снега упал с крыши впереди нее, и она подняла взгляд. Оммедзи стоял там, озаренный луной. Ворона остановилась, взлетела на здание рядом с собой. Оммедзи прыгнул на ту же крышу и остановился. Ворона ощущала, как ее дым зашевелился энергичнее. Он реагировал на оммедзи. Она реагировала на него. Это был страх? Она была онрё. Одним из самых сильных духов на земле. Только ками могли сравниться с ней. Она не даст этому мужчине запугать ее. Она выпустила дюжину щупалец дыма из-под плаща. Они извивались вокруг нее, готовые ударить. Оммедзи просто смотрел на нее черными глазами.

– Волей Оморецу, – сказал он, – я именую тебя эненра.

Ворона отпрянула. Никто не звал ее так с… она не помнила, сколько. Ни разу с тех пор, как она стала онрё. Они уже не были привязаны к именам ёкаев. Она уже не была эненрой. Она была онрё. Она была Вороной. Дым под ее капюшоном двигался, появился рот. Она даже могла двигать губами. Страх ударил по ней. Крови не было, чтобы она шумела в ушах, сердце не колотилось в груди. Но ее дым извивался, и инстинкты говорили ей бежать.

Это не сработало бы. Если она побежит, оммедзи поймает ее. Придется биться. Может, придется использовать всю силу, даже если город и его жители пострадают.

* * *

Харуто медлил. Шин был монстром. Потребовались все они и отвлечение драконом, чтобы добить его. Если все онрё были сильными, у него мог быть единственный шанс убить этого. Эненра была ёкаем из дыма. У них не было истинного облика, но дым собирался вокруг ядра, которое явно было в сердце плаща. Если он пронзит ядро с помощью Шики, он убьет эненру.

Он побежал по крыше, взмахнул Шики, целясь в плащ, наполненный дымом. Эненра отпрянула от удара, направила в него два щупальца дыма. Он уклонился от первого, опустил Шики на второй, рассекая дым, разрубил его связь с ёкаем. Эненра сжалась, отпрянув, подняла перед капюшоном обрубленное щупальце. Это было уже что-то. Он мог отрезать части ёкая. Собралось больше дыма, создав новое щупальце на месте отрубленного. Ему нужно было давить, отсекать кусочки ёкая раньше, чем они восстанавливались.

Он следовал за ёкаем по крыше, размахивая Шики, отрезая щупальца, которые тянулись к нему. Эненра шипела, отступала к краю крыши, перенеслась на следующую. Харуто последовал, перепрыгнул брешь и приземлился рядом с ёкаем. Его ноги скользили по снегу. Он упал на колено, копье дыма пронеслось над его головой, чуть не задев. Он оттолкнулся ногой, взмахнул мечом, чтобы рассечь ёкая надвое, но эненра зашипела и отлетела, пожертвовав кусочки дыма его мечу, пытаясь безуспешно обойти его защиту.

Ёкай улетела на смежную крышу, Харуто прыгнул за ней. Он рухнул на корточки, бросился в скопление дыма, ударил Шики по центру. Красный клинок рассек дым и плащ, открыл дыру в ткани. Дым вылетел. Ёкай закричала и отпрянула. Нога Харуто подкосилась. Клинок дыма пронзил бедро, как копье. Он рассек дым, и тот рассеялся. Раненая плоть ноги стала соединяться.

Эненра отступила к дальнему краю крыши. Темный дым окружил ее, пачкал снег серым. Но белый плащ не был испачкан. Дым не лип к плащу, а сдерживался им. Харуто улыбнулся, вставая, проверил раненую ногу.

– Плащ – твое ядро, да? – сказал он. – Я думал, это что-то внутри тебя, что-то в дыму, но это плащ. Без него ты – ничто.

– Что ты такое? – спросила эненра. Это был женский голос. Знакомый. Дым извивался вокруг нее, и плащ поднялся на мечущихся змеях из дыма. Харуто заметил подбородок и губы из дыма во тьме капюшона.

Эненра завизжала и ударила дюжиной клинков. Харуто побежал вперед как можно быстрее. Он ощущал, как щупальца подступают, задевают его руки и ноги, но он подобрался к ней. Он вонзил Шики и капюшон эненры.

Дым перестал двигаться. Дюжина клинков указывали на него, как заточенная сталь, ждущая удара. Эненра отклонилась от меча Харуто. Ее капюшон упал. Харуто смотрел на прошлое.

– Изуми? – сказал он. Он выпрямился, чтобы рассмотреть ее. Ее лицо было в дыму, но все еще ее. Это была Изуми. Ее глаза были полны паники, рот двигался, но не издавал ни звука. Прядь волос из дыма упала на лоб.

Щупальца вонзились в Харуто, пробили его грудь и легкие. Он извивался, не мог осознать боль. А потом дым порвал его пополам и сбросил с крыши.

Харуто рухнул на снег. Точнее, его торс. Он не знал, где были его ноги. Он посмотрел на крышу, эненра смотрела на него, озаренная луной. Изуми смотрела на то, во что его превратила.

– Если хочешь остановить нас, оммедзи, – сказала она, ее голос был холодным и далеким, как звезды, – приходи в имперский город, – и она пропала, дым тянулся за ней.

Шики вылетела из меча, стала комком черной шерсти. Она запищала, прижалась к шее Харуто, обвила ручками его подбородок. Он не мог ее ощутить. Ему было холодно. Боль была далекой, его тело не чувствовало всего.

– Это, – Харуто закашлялся кровью, – прошло плохо.

Глава 27

Гуан налил чашку чая, оставил его остывать и посмотрел на пустую страницу перед собой. Кисть была в чернилах, наготове. Нужны были слова.

– Вокруг горы. С неба льются огненные слезы. Надежда утеряна. Вернувшиеся ведут войну, – он потянул за кривую бороду и опустил кисть, не написав ни слова. А потом взял чашку, подул на пар над чаем. – Не хватает чего-то… или всего, – он был один в общей комнате, только хозяин был занят у кухни. Покой настроил Гуана на поэзию.

Дверь в другом конце гостиницы сдвинулась, и Янмей с Кирой вошли в общую комнату, выглядя свежо и чисто. Они точно побывали в купальне гостинцы. Гуан почесал зудящее плечо, подумывал тоже помыться. Две женщины заметили его, и Кира улыбнулась. Она подбежала к столику, Янмей следовала спокойно. Время было раннее, а они уже давно не спали, хотя выглядели отдохнувшими. Но Кира была еще юной. Вряд ли она успела познать истинную усталость.

– Пустая страница, – сказал Янмей, опускаясь рядом с ним. Она взяла чайник и налила еще две чашки.

– Я пытаюсь написать поэму о возвращении драконов.

– Невидимыми чернилами?

– Угу, – Гуан кивнул. – Пока лишь планирую. Из огня и камня вырывается змей, – он нахмурился. Начать всегда было сложнее всего.

Кира улыбнулась ему. Она была в новой одежде, сменила старое кимоно на плотные походные штаны и зимний плащ с капюшоном с мехом. Она почти выглядела как юная версия Янмей. Гуан хотел отметить это, когда хозяин гостиницы появился за ним. Он повернулся, чтобы заказать еды, но там никого не было. Он повернулся, Кира хихикала с зеркальным кинжалом в ладони.

– Ты хотя бы не пугала меня, – Гуан улыбнулся девушке. – И это было убедительно. Я не знал, что смотрю на отражение, пока не понял, что сзади никого нет.

– Я становлюсь лучше, – сказала Кира. – Раньше я могла делать лишь монстров из тени, силуэты без, кхм, облика. Но я понимаю, что это лишь начало.

– Стоило лучше учиться в Хэйве, – сказала Янмей. – Мудрец мог многому тебя научить.

Кира застонала.

– В Хэйве было скучно. Но Гуан может меня научить, – она улыбнулась, ее глаза блестели.

– Что? – Гуан вздрогнул и чуть не выронил чай.

– Харуто сказал, что ты был мастером ци. Он сказал, что мои кинжалы хрупкие, и ты можешь научить меня, как их укрепить.

– Капуста! – возмутился Гуан. – Старику стоило молчать.

– Так ты можешь? – спросила Кира. – Научить меня? – она явно хотела учиться.

Гуан взглянул на Янмей. Она потягивала чай, хотя от него еще поднимался пар. Она поймала его взгляд и кивнула.

– Хорошо, – Гуан был рад поводу опустить кисть. Поражение было проще, если у него была хорошая причина. – Мы начнем медленно. Твои кинжалы созданы из твоей ци, верно?

– Угу! – Кира кивнула.

– Дай мне один. Рукоятью вперед, пожалуйста.

Кира тряхнула запястьем, кинжал появился в ее ладони. Она развернула его и протянула ему, улыбаясь. Гуан осторожно взял его, отчасти ожидая, что он взорвётся тысячей осколков зеркала, едва он коснется кинжала. Но это не произошло, и он опустил кинжал на стол подальше от Киры.

– Ты все еще ощущаешь его?

– А? – сказала Кира. – Ощущаю? Нет. Он у тебя.

Янмей рассмеялась, но Кира нахмурилась.

– Я не про ладони, девочка, – сказал Гуан. – Морковка. Спасите от невежества юных. Ты сделала кинжал из своей ци. Он – часть тебя, остается ею, даже когда ты не держишь его. Где бы он или ты ни были, пока он существует, нить ци соединяет вас, – Кира озиралась. – Не настоящая нить. Редиска, ты не можешь ее видеть.

– Тогда как мне его ощутить?

– Своим… духом, – Гуан всплеснул руками. – Своей ци.

– Я должна ощутить свою ци с помощью своей ци?

– Да.

– А если я не могу ощутить свою ци?

Гуан застонал и посмотрел на Янмей.

Старушка кивнула ему.

– Она всегда была такой. Только Мудрецу хватало терпения учить ее техникам, и даже он говорил, что она проверяла его пределы.

Кира надулась.

– Он говорил мне, что у меня талант.

Янмей улыбнулась.

– Он твердо верил, что дети учатся быстрее с похвалой, а не критикой. Морковка это…

Кира захихикала и посмотрела на Гуана. Он улыбнулся и подмигнул.

Янмей вздохнула.

– Морковка – не ругательство, Кира. Ты очень одаренная, но у тебя никогда не было способности сосредоточиться. Перестань пытаться делать то, что хочет от тебя Гуан. Попытайся научиться тому, чему он тебя учит.

Кира нахмурилась, застонала и опустила голову на стол. Через пару секунд она села прямо, шлепнула себя ладонями по лицу и кивнула.

– Ощутить ци?

– Она в тебе, – сказал Гуан. – Всегда внутри тебя. Некоторые ощущают ее как бушующий огонь, другие – как поток льда. Некоторые считают ци колодцем внутри себя, другие – непостоянным ветром. Никто не может сказать, как она должна ощущаться. Тебе нужно найти ее в себе, источник уникальной силы. Как только найдешь, следуй за нитью к кинжалу.

Кира нахмурилась и сморщила лицо. Гуан решил, что она искала в себе, но она выглядела так, будто страдала запором. Он оставил это ей, взял снова кисть, решив начать поэму.

– Из всего, что утеряно, – сказал он, – некоторое должно оставаться… утерянным? – он покачал головой и застонал.

Дверь гостиницы открылась, ворвался холодный воздух. Хозяин таверны оторвал взгляд от уборки стола и охнул. Харуто стоял на пороге, его кимоно было изорвано, в крови, верхняя половина пропала, нижняя половина висела вокруг его ног, пропитанная кровью так, что ткань стала багровой. Его грудь и живот тоже были в крови, кожа была бледной, как свернувшееся молоко. Он дрожал, пока шел к ним, шатаясь. Шики упала на стол и с дрожью запищала. Гуан не мог ее понять, но это не звучало как «доброе утро».

Янмей вскочила на ноги, кривясь от боли, и помогла Харуто.

– Ты в порядке?

Харуто попытался пожать плечами, но он дрожал так сильно, словно у него был припадок.

– Я в порядке. Мне нужен отдых и… это чай?

Янмей помогла Харуто сесть за стол, Гуан налил ему чаю и жестом попросил у хозяина еще.

– Ты выглядишь так, словно проиграл в сражении с Лютым Медведем, старик.

Харуто выдавил улыбку, но ее стерла гримаса боли на его лице.

– Если бы. Яоронг не так силен, как в историях. Не с тех пор, как он потерял лапу, – он сделал глоток чая, закрыл глаза и немного расслабился. Он был бледным от потери крови, ему было очень больно. Но его бессмертие не давало умереть, хотя раны убили бы других.

– Я смогла! – закричала Кира. – Я ощущаю это.

– Уже? – спросил Гуан. Это было быстрее, чем он ожидал. Многие неделями медитаций и тренировок добирались до ощущения ци.

Девушка закивала, улыбаясь, провела ладонью по спутанным волосам.

– Ну, – сказал Гуан, – как ощущается?

– Словно песня гудит во мне. Многие голоса и мелодии соединяются в чудесную музыку.

– Ха, – отозвался Гуан. – Это начало. Теперь ощути нить, связывающую тебя с кинжалом, – он покружил кинжал на столе и повернулся к Харуто. – Что произошло?

– Я нашел ее, – Харуто открыл глаза и посмотрел на него. – Или она нашла меня, – он покачал головой. – Я нашел Изуми.

– Дыня!

Харуто утомленно улыбнулся ему.

– Это не овощ.

– Изуми? Уверен? И она сделала это с тобой?

Харуто кивнул.

– Порвала меня пополам. Я несколько часов соединялся, – он рассмеялся, но звучало как хрип. – Думаю, я напугал лекаря города, он рано уйдет на пенсию, – он выдавил улыбку, но лишь на миг. – Она – одна из онрё.

Гуан ощутил, как грудь сдавило, пока он обдумывал варианты.

– Не йорогумо.

Харуто покачал головой.

– Нет. Эненра, – они притихли. Гуан слышал, как Кира тихо напевала. Девушка так сосредоточилась на задании, что не замечала ничего.

– Кто такая Изуми? – спросила Янмей.

Харуто поднял ладони и посмотрел на Гуана, но Гуан покачал головой и буркнул:

– О, нет. Это твоя история. Я в это не полезу.

Харуто хмуро смотрел на него, а потом повернулся к Янмей.

– Изуми – моя жена. Была моей женой.

Гуан ощутил, как по его запястью постучали, Кира улыбалась ему.

– Я ощущаю нить, – прошептала она.

– Правда? – Гуан покачал головой. У девочки был талант. Или она врала. – Дальше скажи кинжалу перестать быть. В твоем случае – скажи ему разбиться.

Кира посмотрела на кинжал.

– Разбейся! – прошипела она.

Гуан вздохнул.

– Не так. Это кинжал – он тебя не слышит. Просто скажи ему разбиться.

– Как?

– Через нить.

– В этом нет смысла.

Гуан усмехнулся.

– Уже сдаешься? А я думал, ты хороша в этом.

Она показала ему язык и продолжила смотреть на кинжал.

– Ты помнишь историю о Ночной Песни? – продолжил Харуто, отвлекая Янмей. – Моя история там не кончается. Я сказал, что Тошинака не мог успокоиться. Он верил, что я его как-то обидел, – Харуто фыркнул. – Он был монстром. Пока я приходил в себя во дворце императора, он пошел к моему дому и поджег его. Моя жена, Изуми, была внутри, когда он загорелся. Она пыталась спрятаться, забралась в единственную каменную часть дома, купальню, – он вздохнул и покачал головой. – Когда с огнем совладали, они нашли ее мертвой, сжавшейся в углу купальни. Она задохнулась от дыма, – слезы катились по щекам Харуто. Гуан сжал ладонь друга. – Можно подумать, что я уже должен был привыкнуть к боли, да? – сказал Харуто. Он склонился и уткнулся головой в ладони. И Гуан решил все-таки рассказать историю.

* * *

После жестокого поражения от руки Тошинаки Ночная Песнь попал к дому на паланкине императора. Он устал, был ранен и едва мог стоять. То, куда он вернулся, лишило его последних сил. Его дом был обгоревшими руинами. Его жена была мертва. Хотя огонь не достал ее, это сделал дым. Она умерла в муках, испуганная, одна. Я знаю, это неприятно слышать, но вам нужно знать, что с ней случилось, чтобы понять, что произошло позже.