Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Паучиха ударила лапой по веткам, цветок опустился к Гуану. Он отскочил, взмахнул мечом и рассек шелковые нити, которые летели к нему. Он начинал понимать, как она работала, предпочитая уловки и ловушки прямому бою, всегда пытаясь обездвижить врага.

Он обошел дерево, направляясь к ней, меч оставлял кровавую линию в снегу. Он взмахнул мечом, но она отскочила. Он следовал, крутя меч, ударил снова справа. Она остановила удар. Он повернул налево, сделал выпад к ее животу. Кровавый клинок скользнул по лапе, зацепил сустав, и она зашипела и отступила за дерево.

Гуан сделал выпад мечом рядом с деревом, паучиха отдернулась, он повернулся к другой стороне дерева, меч описал кровавую дугу. Паучиха ударила лапой и остановила его, и Гуан шагнул к ней, вонзил меч в сустав ее лапы. Она ударила другой лапой по его плечу. Боль вспыхнула в его левой руке, но кровавый меч отсек ее лапу. Йорогумо завизжала и отпрянула, сжала лапы вокруг себя, обрубок лапы дергался. Гуан пошатнулся и схватился за дерево, оставил кровавый отпечаток ладони на серой коре. Он тяжело дышал, ему было холодно, кружилась голова от потери крови, но на это не было времени. Он сморгнул белые точки перед глазами, увидел, как паучиха прыгнула на него, рыча. Она рухнула на него всем весом, придавила его к стволу дерева, сжала его горло человеческими ладонями, целой и искалеченной. Она сжала его шею, ударила всеми лапами, пронзая его руки, ноги и грудь. Ослепительная боль взорвалась в нем. Кровь текла из ран, несмотря на его технику и ци, пытающихся остановить поток. Он не мог дышать, ладони сдавили шею.

Он не помнил, как упал, но был на коленях в снегу, затылок был прижат к грубой коре сакуры. Онрё ударила лапой по его лицу, промазала и срезала кусочек его уха. Он не мог дышать, ему было все равно. Он не умрет так. Он не умрет, не отомстив за сына. Не освободив Харуто от бремени Тяна.

Гуан сжал горло паучихи одной ладонью, ее плоть была мягкой и влажной в его хватке. Он уперся ногой в снег, вскочил, поднимая паучиху над землей, хотя ее лапы вонзились в его грудь, бок и спину. Он вонзил кровавый меч в живот йорогумо. Черная кровь пролилась на снег за ней, она завизжала. Ее лапы содрогались, сжимались. Она отпустила его шею, схватилась за меч в животе человеческими ладонями. Гуан отбросил ее, оставив меч торчать из ее живота. Она прокатилась по снегу, отползая от него.

Гуан отвернулся от йорогумо, прошел к сакуре, хромая, кровь тянулась за ним. Он полез кровавой ладонью в сумку за третьей клятвой. Левая нога подкосилась, и он упал на колено, кряхтя от боли. За ним йорогумо перестала кричать, и он услышал хруст шагов по снегу. Он оглянулся, она протягивала к нему окровавленные лапы.

Он повернулся к ней и закричал:

– Кровавая Роща! – и вся кровь, которую он пролил на снег, поднялась рощей кровавых шипов, тонких, как иглы. Они пронзили грудь, живот и человеческие ноги онрё, остановив ее. Гуан мрачно улыбнулся. – Не ты одна можешь устраивать ловушки, ёкай.

Йорогумо визжала и извивалась, шипы царапали ее кожу, резали плоть, черная жижа капала на снег, но она не умирала. Она не могла умереть от его рук.

– Прости, – визжала она. – Больно! Прошу, отпусти меня! Не убивай, прошу! Ты больше меня не увидишь.

Гуан нашел свиток и вытащил из сумки. Он смотрел на него миг, потом развернул, оставляя на нем кровавые отпечатки пальцев.

– Это моя третья клятва, – сказал он. – Самая важная. Никогда не забирать жизнь, – он медленно выдохнул, пытаясь унять дрожь в руках. – За Тяна! – он порвал клятву надвое кровавыми ладонями.

Новая сила пульсировала в нем, больше ци возвращалось к нему, обрушилось на него, река вырвалась из берегов и сметала все на пути. Снег двигался вокруг него, его сбивали круги энергии, которые он отвык сдерживать. Он поднялся и вытянул руку. Кровь текла из его ран, закружилась в воздухе и стала новым кровавым дао. Он сжал меч обеими руками, одним ударом отрубил голову йорогумо. Ее тело обмякло на шипах из крови, отрубленная голова покатилась по снегу. Черные паучьи глаза смотрели безжизненно на ветки сакуры.

Гуан выронил дао и пошатнулся, прижал ладонь к стволу дерева, опустился на колени рядом с отрубленной головой. Поток утихал, река становилась тонким ручьем. Он так устал. Так замерз. Он потерял слишком много крови, едва мог закрыть раны своей техникой. Он был покрыт ранами в сотне разных мест, но это было не важно. Он сделал это. Он убил монстра, который убил его сына. Тян мог теперь двигаться дальше, его душа уже не была привязана к небесам или земле. Он мог переродиться не как ёкай, а как человек.

Гуан смотрел на участки неба между веток с розовыми цветами.

– Готово, сын, – сказал Гуан. – Прости, что так долго. Прости.

Вишневый цветок падал, и он смотрел, как цветок кружится на ветру. За ним вдали были ступени, ведущие к четвертому плато. Где-то там Харуто и Кира шли в ловушку. Он должен был предупредить их, помочь им. Он попытался встать, но ноги не двигались. Не было сил. Его ци бушевала в нем бурей, но так же быстро угасла, оставив его замерзшим, уставшим и старым.

– Вставай, старый дурак, – упрекнул он себя. Было бы куда проще закрыть глаза и немного отдохнуть, хотя бы пару минут, пока не хватит сил снова встать. Он понял, что все было темным. Его глаза были закрытыми, но он не помнил, как закрыл их. Его лицо было мокрым, кровь высыхала. Струйка крови текла из пореза на брови на щеку. Все в нем болело. Он вызвал последние капли воли и сил и открыл глаза.

Снег падал на плато сильнее, чем раньше. Сакура укрывала его от худшего, но метель завывала. Он с трудом видел за снегопадом каменные ступени. Они были так далеко.

– Может… – он вздохнул и прислонился к стволу дерева. – Может, когда я отдохну. Немного, – он закрыл глаза.

* * *

Харуто ощущал, как Тян пропал, как дыхание на ветру. Яд, жажда мести пропали с ним, оставив Харуто дрожащим. Он остановил меч на расстоянии пальца от шеи Киры. Она не пыталась остановить его или уклониться, а стояла и смотрела в его глаза, чуть не погибла.

– Это была не я, Харуто, – сказала Кира. – Я никогда так не поступила бы с тобой.

Харуто выдохнул с дрожью и убрал катану от ее шеи. Тян пропал. Он будто тонул, вода окружила его, душила и заглушала мир, сокрушая его. Но теперь это пропало. Он пробил поверхность и мог дышать. Он тонул неделями, но теперь снова был на суше.

Кира глядела на него, глаза были огромными и честными. Он улыбнулся ей, повернул лицо к тэнгу, посмотрел в его жуткие глаза, но гипноз уже не задевал его.

– Твоя паучиха мертва, Вестник Костей, – сказал Харуто.

– Я к тебе не присоединюсь! – закричала Кира, встав рядом с Харуто.

Харуто усмехнулся.

– Похоже, у тебя кончаются приспешники.

Вестник Костей молчал пару секунд. Харуто вдел, как кружащиеся глаза под тэнгаем посмотрели на него, потом на Киру. Он вздохнул.

– Как жаль. Ворона.

Харуто услышал шорох ткани за ними, оглянулся. Белый плащ с дымом полетел вокруг знамени и опустился на каменный пол у входа в пещеру. В глубинах капюшона Харуто увидел очертания острого носа и подбородка. Дым развевался под ней, щупальца тянулись по земле, как змеи, ползущие к ним.

– Ты можешь одолеть Ворону? – спросила Кира.

– Что?

Кира повернулась к нему. Ее глаза были яркими, кожа вокруг них стала темной.

– Мне нужно, чтобы ты разобрался с Вороной.

Харуто перевел взгляд с Вестника Костей на Изуми, она была уже ближе между знаменами. Они не могли одолеть обоих одновременно.

– Ты будешь биться с Вестником Костей одна?

Кира яростно кивнула.

– Я говорила на Кладбище Мечей, – ее голос дрожал. – Вестник Костей послал Дайзена убить Янмей. Я убью Вестника Костей.

– Ты не можешь биться с ним одна. Он – тэнгу.

Глаза Киры сверкали, как угли.

– Смотри сам, – она повернулась к Вестнику Костей, шагнула вперед и метнула в него зеркальный кинжал.

Тэнгу отклонился беспечно, и кинжал пролетел мимо.

– Тебе нужно попытаться лучше…

– Момо, – шепнула она. Кира разбилась и упала на землю миллионом сияющих осколков зеркала. Вестник Костей дернулся вперед. Кира стояла за ним, уже сжимала другой кинжал в руке.

Глава 59

Оммедзи отвернулся от Мастера и новой сестренки. Девушка выбрала не тот путь, человеческий путь. Мастер убьет ее. Жаль, но это не волновало Ворону. Ее работой было остановить оммедзи, поймать его, чтобы с его помощью освободить дракона. Они почти исполнили желания Мастера – уничтожить смертных, которые убили их и преследовали их. Пора было онрё, ёкаям и всем духам занять свое место на земле.

Оммедзи пожал плечами и улыбнулся Вороне… а потом побежал к ней. Ворона подняла щупальца из дыма, но оммедзи уклонился, обогнул одно из знамен и направился к выходу. Это была уловка. Она не даст ему запутать ее. Ворона развернулась, поймала щупальцем ногу оммедзи и остановила его. Он с криком рухнул на землю, ухватился за знамя и сорвал его, оно упало вокруг него. Ворона потянула его щупальцем. Порез на его щеке кровоточил, но уже заживал, плоть соединялась.

– Почему ты это делаешь, Изуми? – спросил оммедзи. Он встал и высвободил ногу из хватки ее дыма.

– Это не мое имя! – прошипела Ворона. Она бросила в него копье из дыма, и он прыгнул в сторону, рассек ее дым алым мечом и шагнул за висящее знамя. Боль пронзила Ворону. Она закричала и устремилась к нему. Почему она могла ощущать боль рядом с этим оммедзи? Она подняла обрезанный дым и посмотрела на него. Он не восстанавливался. Щупальце просто пропало. Работа его духовного меча. Она ненавидела его. Ненавидела его за боль, за то, что он уничтожал их, за то, что как-то раскрывал, кем она была. Она ненавидела его за то, что чувствовала снова что-то.

Оммедзи прошел мимо висящего знамени, смотрел на нее, сжимая обеими руками алый меч, а потом скользнул за другое алое знамя.

– Что ты со мной сделал? – прорычала она, махнув обрубком щупальца. Она бросилась к нему на облаке дыма, сорвала знамя, чтобы добраться до него. – Что ты сделал?

Оммедзи медленно пятился, держа перед собой алый меч.

– Я тоже не понимаю, Изуми.

– Я – Ворона! – завизжала она. Она бросила в него три клинка из дыма. Он откатился, развернул меч и отсек еще одно ее щупальце. Она взвыла от боли. Она обвила хлыстом из дыма его руку, другим щупальцем ударила его в бок, как ножом. Оммедзи охнул и посмотрел на нее, кривясь. Он повернул меч, отсек хлыст вокруг его руки, тем же ударом погрузил алый клинок в нож в его боку. Ворона зашипела и отпрянула от него. Боль была… мучительной, но у нее было много дыма. Она была безграничной, но он отрезал ее кусочки, и она будто теряла частички себя.

Оммедзи побежал прочь от нее, и она побежала за ним. На ногах. У нее были ноги! Она отогнала шок, ударила копьем из дыма, пронзила его спину, копье вырвалось из груди с брызгами крови. Это должно было сразу же убит его, но оммедзи только закричал и попытался бежать дальше. Ворона потащила его к себе, подняла над землей и встряхнула, дым двигался внутри него, она пыталась вытащить его внутренности. Оммедзи как-то извернулся, поменял хватку на мече и обрубил копье за спиной. Он упал на ноги, встал на упавшем знамени. Он повернулся к ней. Рана на его груди уже заживала, но он тяжело дышал, держался за ее рукой, сжимая меч в другой руке. Он смотрел на нее почти с жалостью.

– Хватит так на меня смотреть, – закричала она.

– Тебя звали Изуми, – сказал оммедзи, его голос пронзал ее уши иглами. Он переложил меч в другую руку и вытащил посох из-за спины. Новое оружие, но она не дала ему времени использовать его. Она полетела к нему, взмахнув десятью хлыстами из дыма. Даже если он разрежет половину, ей хватит хлыстов, чтобы порвать его. Он отскочил, отбил один посохом, вонзал металлический посох в камень и оставил его там.

Оммедзи вытащил еще посох из-за спины.

– Ты родилась в Кодачи.

Ворона завизжала.

* * *

Кира отпрянула, оставив Момо торчать в спине тэнгу, создала в ладони новый кинжал, Блэр. Она бросила его на землю за Вестником Костей. Он повернулся к ней, вырывая Момо из спины. Он сжал кинжал в ладони с когтями. Кира приказала Момо разбиться, осыпать Вестника Костей зеркальными осколками. Она вызвала в правую ладонь новый кинжал, Джиджи.

– Блэр, – прошептала она и шагнула сквозь мир, оставив картинку себя. Вестник Костей ударил ладонью с когтями по ее картинке, и она разбилась на тысячу мерцающих осколков. Кира появилась за тэнгу, сжимая рукоять Блэр, вонзила кинжал в его бедро сзади. – Джиджи, – шепнула она и снова шагнула сквозь мир, появилась опять за тэнгу, хотя он повернулся и разбил еще одну ее копию.

Кира создала еще один кинжал в ладони, Луну, бросила его над головой тэнгу и устремилась вперед, чтобы ударить его, но он повернулся и пнул ее в грудь. Джиджи выпал из ладони Киры, она рухнула на землю. Она вскочила на ноги, кривясь от боли в ребрах.

– Блэр, – прошептала она, снова шагнула сквозь мир. Ее картинка задержалась на миг и разбилась, этого хватило, чтобы отвлечь Вестника. Она появилась за ним, вырвала Блэр из его бедра и вонзила кинжал сквозь пернатый плащ под руку, целясь в сердце. Вестник Костей взревел от боли и ударил локтем, попал по лицу Киры, и она отлетела. Он вырвал кинжал из бока, бросил его на каменный пол пещеры.

– У тебя был шанс стать одной из нас, Кира, – сказал Вестник Костей, бросился к ней. Он замахнулся когтями на ее лицо. Кира отвернулась, но его когти задели ее плечо, порвали плащ, кимоно и плоть со вспышкой боли. – Ты могла быть сестрой, а не врагом!

– Блэр, – шепнула Кеира. Она появилась, сжимая рукоять ножа, который тэнгу бросил, метнула кинжал в Вестника, пока он разбивал картинку, которую она оставила после себя. Кинжал вонзился в его плечо сзади. Кира создала Пабу в одной ладони, а Мару – в другой. Она бросила оба на пол. – Джиджи, – Кира появилась перед тэнгу, стояла среди осколков своей картинки. Он тянулся к кинжалу в плече, Кира вонзила Джиджи в его живот. Он махнул ладонью с когтями в сторону ее головы, но она снова пропала. Она появилась, выдернула Блэр из его плеча и отскочила, бросила кинжал над его головой. Она приземлилась на ноги и отшатнулась на пару шагов. Гуан говорил, что у нее было много ци, но она начала уставать, новая техника брала много сил. Ей нужно было добить тэнгу, пока она не исчерпала запас ци.

Вестник Костей повернулся, взглянул на ее кинжалы. Он рассмеялся.

– Это милый трюк, Кира, но это не победа.

Кира создала Хаятэ и Хин в руках, бросила их, сделала еще одних Момо и Луну в ладонях. Она тяжело дышала, пот капал в глаза. Ее руки дрожали. Она метнула Момо по каменному полу, оставила Луну в руке. Ловушка была установлена, оставалось, чтобы Вестник Костей шагнул в нее.

Кира посмотрела в его глаза, увидела смерть. Ее смерть. Смерть Харуто. Смерти тысяч, миллионов смертных из-за гнева дракона и войны тэнгу. Она видела правду, которую он скрыл ото всех, даже от своих союзников. Он не хотел просто освободить духа из темницы. Это было его заданием, приказом от тех, кому он служил в аду. Он должен был принести разрушение в мир. Пошатнуть хрупкое равновесие между небесами и землей.

Кира ощутила когти на шее, они подняли ее над землей, сжали горло и пронзили кожу. Он показал ей видение, чтобы отвлечь. И она повелась. Она не могла дышать, не могла бежать. Она попалась, не могла говорить, даже использовать технику.

Вестник Костей сдавил ее шею сильнее, остатки воздуха обжигали грудь. Кира думала, что ее шея сломается, ощущала, как ее глаза выпучились, лицо немело. Он притянул ее ближе, его переливающиеся глаза поглотили ее.

– Ты – разочарование.

Кира не могла дышать. Зрение тускнело по краям. Она царапала его ладонь, но ее пальцы были слабыми. Даже боль в шее стала далекой. Она теряла сознание. Она проигрывала. Она пытался вдохнуть, открыла рот. В отчаянии она ударила Вестника Костей по лицу… и промазала, едва задела тэнгай и сбила с его головы. Он смотрел на нее с презрением, лицо было сморщенным, нос – крючковатым. Лицо демона.

* * *

Харуто отбил копье из дыма четвертым посохом и вонзил в камень за собой.

– Ты любила смотреть на насекомых, – крикнул он, вытаскивая из-за спины посох Дерева. – На одном из наших полей был муравейник, и ты не давала работникам выкопать его, потому что любила сидеть и смотреть, как муравьи спешат по делам, носят листья, личинок и мертвых жуков в дом на крохотных спинах. Их рисунки были по всему дому.

Изуми закричала снова и ударила по нему, но ее дым редел, рассевался. Он пригнулся под серым клинком и ударил ее посохом, попал по плащу и сбил ее. А потом отпрянул и вонзил посох в землю, завершая барьер… не вокруг Изуми, а вокруг себя.

– Я именую тебя Исо Изуми, – закричал он.

Она бросилась, десятки щупалец из дыма появились из ее плаща, окружили его. Они врезались в барьер его посохов и отлетели в нее. Она бросилась на него, ударилась об барьер и отлетела, дым рассеивался. Она завизжала, снова напала на барьер, но это только разгоняло дым по пещере. Она завизжала:

– Это не мое имя. Не мое имя! – и ударила щупальцами по барьеру.

Харуто стоял за барьером, дым рассеивался вокруг него. Он хорошо защищал оммедзи, но не будет держаться долго. Уже немного дыма пробралось у посоха воды, словно лоза поползла по земле, желай поймать его. Шики чирикнула из алого клинка. Харуто поднял меч и посмотрел на него.

– Да, она сильна, – сказал он. Шики свистнула снова. – Знаю. То, что в том плаще… Это еще она. Еще Изуми. Я не могу… – еще свист, и Харуто вздохнул. Он не хотел этого делать, но заключил сделку с Оморецу века назад. Бессмертие, чтобы найти призрак жены и предложить ей покой, которого ее лишили.

Изуми все била по его барьеру. Почти весь ее дым отлетал, но уже достаточно проникло, щекотало кожу Харуто, проникало в нос, сушило горло. Вскоре барьер рухнет. Он посмотрел мимо нее. В бою с Изуми он забыл о Кире. В брешь между знаменами он увидел, что Вестник Костей схватил Киру за шею и поднял над землей, выжимал из нее жизнь. Кира слабо ударила его по лицу и промазала, сбила шляпу тэнгу, обмякла в его хватке. Харуто смотрел на лицо тэнгу, крючковатый нос, острый подбородок. Он узнал мужчину, знал, что ярость, горящая в нем, принадлежала не Тяну.

– ТОШИНАКА! – взревел он.

* * *

Тэнгу повернул голову и посмотрел на Харуто, его хватка чуть ослабла. Кира с хрипом вдохнула.

– Момо, – прошептала она. Кинжал забрал ее из хватки тэнгу, она появилась с ним в дрожащей ладони. Картинка разбилась в хватке тэнгу. Она пошатнулась на пару шагов, рухнула на колени у каменной колонны, хватая ртом воздух.

Харуто что-то кричал. Она оглянулась на Вестника Костей. Он стоял среди ее кинжалов, там, где она хотела. Она глубоко вдохнула и метнула Момо в него. Кинжал вонзился глубоко в его бок, над бедром. Он схватил кинжал, ожидая, что Кира появится, сжимая его, но она сказала кинжалу разбиться, и он осыпал Вестника осколками. Она создала нового Момо в ладони, подбросила в воздух над Вестником Костей и прошептала его имя. Она появилась над ним, сжимая кинжал. Он поднял ладонь и ударил по ее ноге когтями.

Она видела сверху все свои кинжалы, услышала гул мелодий ци, соединяющих ее с ними. Она направила себя в семь сразу, на миг оказалась в семи местах, каждый был ее отражением, вонзающим кинжал в Вестника Костей. Семь смертельных ударов попали, как один, разделяя кожу, пронзая плоть, разрывая органы. Тэнгу охнул и рухнул на колено, кровь брызнула из его рта.

Кира не могла понять, какая она была настоящей. Она застыла в семи пересекающихся картинках, а потом разбилась на миллион осколков и осталась лишь одна. Она стояла перед тэнгу, упавшем на колено, создала еще одного Момо в ладони, вонзила в его горло. Кровь полилась на ее ладонь. Она поменяла хватку и вырвала кинжал из его шеи.

Вестник Костей взревел и вскочил на ноги, плащ развевался, как крылья. Воющий ветер появился из ниоткуда и оттолкнул Киру. Она пролетела сквозь висящее знамя, рухнула на землю, врезавшись в колонну. Точки плясали перед глазами, она щурилась, глядя на Вестника Костей. Она поняла, что он был не в плаще из перьев, это были его крылья. Он широко раскрыл их, словно стервятник слетел с насеста.

– Мне надоело, – рявкнул Вестник Костей, кровь лилась из раны на шее на его грудь. – Умри! – он махнул крыльями на Киру. Она сжалась в комок, закрывая лицо, дюжина острых перьев полетела к ней, вонзилась в ее руки, ноги и каменную колонну за ней.

* * *

Харуто смотрел, как Кира сжалась в комок, острые перья Тошинаки попали по ней, оставляя раны на руках и ногах, вонзаясь в плоть. Он должен был как-то помочь ей, но не мог, пока Изуми пыталась его убить. Ее дым обретал облик, поднимался ладонями, рвал невидимый барьер. Она просунула ладонь в брешь, схватила его кимоно, и он ударил Шики. Изуми завизжала, ладонь из дыма рассеялась. Шики свистнула. Она была права. Они не могли остановить Тошинаку и спасти Киру. Ему нужно было убить Изуми.

Шики свистнула снова, и Харуто увидел, как Кира пошевелилась. Она уперла окровавленную ладонь в камень, медленно поднялась, шатаясь. Ее глаза были темнее, чем раньше, зрачки пропали, белки было почти не видно среди тьмы.

– Ты убил Янмей! – закричала Кира.

– Кого? – сказал Тошинака.

– Ты послал Дайзена за нами, – продолжила Кира, голос разбивался на каждом слове. – Ты убил Янмей. И я отомщу за нее, – она глубоко вдохнула и завизжала. – Клянусь, я убью тебя! – она разбилась. Перья Тошинаки упали на пол среди миллиона осколков. Она оказалась за ним, вонзила кинжал в его спину. Тошинака повернулся, сделал пару шагов, вытащил черный зубчатый меч и остановил клинок Киры. Они замерли на миг, рыча друг на друга, кровь текла у обоих из множества ран.

Ладонь из дыма сжала шею Харуто. Он отвернулся от Киры и Тошинаки, ударил по ладони. Ему нужно было довериться Кире. Если она сможет отвлечь Тошинаку, может, он справится. Может, Изуми не нужно было умирать сейчас.

– Ты знаешь, как ты умерла, Ворона? – крикнул Харуто дыму, бьющему по барьеру.

– Я была убита, – рявкнула она.

Харуто кивнул.

– Ты знаешь, кто убил тебя?

Она молчала, царапала щупальцами барьер, пытаясь найти вход.

– Тебя звали Исо Изуми. Ты была кузиной императора. Ты любила искусство и насекомых, думала, что я был лучше, чем на самом деле, – Харуто скрипнул зубами и вытер слезы рукавом. Он думал, что горе по Изуми угасло, и он не помнил, как оно ощущалось, но она была тут, и боль терзала его сердце. – Тошинака Хейру убил тебя, чтобы ранить меня. Он бросил меня раненым, но живым, и сжег наш дом с тобой в нем, потому что ненавидел меня.

Ворона смотрела на него, дым скрылся под плащом. Она хмурилась, и между глазами была та же морщинка. Он хорошо ее помнил. Он дразнил ее, что у нее будут морщины раньше времени. Ей это не нравилось, и она шлепала его, когда он так говорил, но всегда улыбалась. Но то лицо пропало, осталось воспоминание в развевающемся дыму.

– Существо, за которым ты следуешь, – рявкнул Харуто. – Которого ты хочешь «мастером». Это не онрё. Он – тэнгу, демон, и когда-то его звали Тошинака Хейру, – Харуто указал на Киру и Тошинаку, бьющихся кинжалом и мечом. – Он убил тебя, Ворона. Ты хочешь отомстить смертному, который убил тебя. Вот он. Он уже не смертный, но вот он! Ты путешествовала с ним, помогала ему, убивала для него, – Харуто шагнул к ней, Шики громко чирикнула. Он игнорировал ее, миновал свой барьер. Ворона смотрела на него, дым полз по земле к нему, приближался снизу и сверху. Харуто держал Шики в руке. Он мог вонзить клинок в ее тело. Он мог все закончить, но не стал. Он прошел мимо нее, игнорируя дым, извивающийся у его ног. Дым не схватил его. Ворона не двигалась. Она застыла, все еще хмурясь.

Харуто медленно пошел к Тошинаке. Вестник Костей поднял руки, ветер окружил его, поднял шесть перьев с земли, и они летали вокруг него. Кира бросила в него кинжал, но ветер подхватил его и завертел с перьями. Кира отшатнулась. Кровь капала с ее пальцев, стекала струйками из пореза над глазом. Она исцелялась быстрее смертной, но недостаточно быстро.

– Тошинака, – позвал Харуто, шагая к нему. Вестник Костей посмотрел на него с уродливой улыбкой на жутком лице. – Пора нам закончить это.

Глава 60

Кира отшатнулась и чуть не рухнула. Она увидела острое перо, торчащее из ее ноги. Боль ударила через миг, и она закричала, вырвала перо и отбросила. Еще одно перо вылетело из крыльев тэнгу к ней. Она прыгнула в сторону, и перо вонзилось в каменистый пол за ней. Он уже не смотрел на нее, все его внимание было приковано к Харуто. После всего, что сделала Кира, после всех нанесённых ран она не смогла его одолеть. Она даже не могла отвлечь его. Она поклялась, что отомстит за Янмей, но это было ей не по силам. Вестник Костей был слишком сильным, умелым, и он понял ее технику. И теперь он закончил с ней. Он игнорировал ее из-за опасности крупнее. Кира сплюнула кровь на каменный пол и оглянулась на Ворону. Харуто оставил онрё застывшей на месте, дым бесцельно покачивался вокруг нее, сажа пачкала землю под ней. Харуто подошел к Вестнику Костей, встал перед ним, сжимая рукоять Шики.

Харуто хмуро глядел на тэнгу. Он прорычал:

– Какого бога ты разозлил, раз получил такое проклятие, Тошинака?

Вестник Костей рассмеялся.

– Всех, – ветер вокруг него усилился, тянул за крылья, вырвал пару перьев. Знамена в пещере крутились, путались. Некоторые упали на землю, другие хлопали красной тканью. – Не всем дают все, чего мы хотим, Ночная Песнь. Не всем подают мир на блюдце, потому что ты родился под правильной звездой. Ты жил с привилегиями, а я жертвовал всем, чего хотел. Ты не знаешь, сколько я страдал, чтобы стать…

– Все та же история, Тошинака, – Харуто тряхнул головой. – Ты всегда винил меня во всем, что у меня было. Всегда винил меня в том, что ты переживал. Ты винил меня в своей жизни, а я даже не знал, кто ты. И это почему-то моя вина?

Улыбка медленно проступила на уродливом лице Вестника Костей.

– Ты узнал, кем я был, когда я побил тебя. Когда я все забрал у тебя.

– Да, – сказал Харуто. Он бросился, направил Шики в сердце тэнгу. Тошинака остановил удар черным клинком, вызвав дождь искр, они улетели в торнадо вокруг него. Перья летали с ветром Тошинаки, задевали руки и ноги Харуто, но он игнорировал их, взмахнул Шики в сторону паха тэнгу. Тошинака остановил алый клинок еще раз, отпрянул на шаг. Харуто следовал за ним с бурей ударов, но Вестник Костей отражал их черным клинком. Ветер трепал кимоно Харуто, расплел его косу, но он давил на огромного тэнгу. Он замахнулся на голову Тошинаки, остановил удар, шагнул в сторону и сделал выпад к его ноге, остановил удар, развернулся и ударил по его телу, снова остановил атаку. Тошинака тяжело дышал, кривился и отступал. Харуто вышел из кружащегося ветра, вытащил из руки острые перья. Его раны закрылись. Кира заметила пару щербинок на красном клинке Шики.

Вестник Костей зарычал.

– Хоть ты получил бессмертие, Ночная Песнь. Мне не так повезло. Мне пришлось отдать все, что у меня было, чтобы получить это.

Харуто вырвал перо из ноги и вытер кровь об кимоно.

– Ты сделал это с собой? Сколько клятв ты нарушил?

– Все! – взревел Тошинака. – Все данные клятвы я сам нарушил. Кого бы ни нужно было убить, что бы ни нужно было делать, я их нарушил. Я совершал ужасные поступки, даже боги меня заметили, – он снова уродливо улыбнулся, морща крючковатый нос. – Они дали мне проклятие, подходящее моим поступкам. Сам Бату вырвал из меня человечность и бросил меня в ад, – он широко раскрыл крылья, перья трепетали от его ветра. – И я выбрался оттуда.

Харуто покачал головой.

– Ты сделал себя демоном назло мне? Что я тебе сделал, Тошинака? Чем я заслужил такую ненависть, такого мстительного духа?

Тошинака оскалился.

– Думаешь, дело в тебе? Ясное дело, – Вестник Костей бросился на Харуто, взмахнул зубчатым мечом, он от этого превратился в черное пятно. Харуто отшатнулся в сторону и поднял Шики, отразил удар на расстоянии ладони от своей головы. Меч Тошинаки обрушился на землю, разбивая камень. Он шагнул в сторону и ударил рукоятью по ребрам Харуто, тот отшатнулся среди обломков камня. Харуто вскочил на ноги, держась рукой за ребра. Тошинака вскочил в воздух, пересек расстояние между ними с одним ударом черных крыльев, зубчатый меч опускался из-за его головы. Харуто откатился, черный меч разбил землю, осколки камня взлетели. Вестник рухнул рядом с ним, Харуто взмахнул Шики в сторону его живота. Кира увидела только искры, тэнгу остановил удар.

Кира потрясенно смотрела, застыв. Как она наделась победить Вестника Костей? Он двигался быстро, его удары ломали камень. Он играл с ней. У нее не было шанса. Даже после всего, что она преодолела, хоть она стала сильной, даже после тренировок с Харуто, Гуаном и Янмей она все еще была слишком слабой для боя с ним.

Тошинака ударил влево, потом вправо, избивал Харуто, ведь был сильнее и доставал дальше. Оммедзи шатался от ударов, едва отбивался Шики. Каждый раз, когда мечи сталкивались, клинок Шики получал щербинки. Харуто не справлялся с защитой, меч Тошинаки ударил по его телу, рассекая ткань и плоть, кровь брызнула на землю. Харуто завизжал от боли и отшатнулся. Эта рана убила бы смертного, но бессмертие Харуто уже исцеляло его. Тошинака снова наступал, обрушивал удар за ударом на Харуто, отгоняя его к статуям драконов в дальнем конце пещеры.

Кира оглянулась на Ворону. Онрё все еще была на месте, дым клубился у ее плаща. Кира повернулась к бою. Харуто упал на колено. Тошинака ударил мечом по ведущей руке Харуто, отрубил его ладонь у запястья. Харуто взвыл, его ладонь, сжимая Шики, проехала по полу. Он прижал обрубок к груди. Тошинака поднял меч для последнего удара.

Кира создала кинжал и бросила его в грудь Харуто. Он охнул от боли. Кира прошептала имя кинжала и появилась между мечниками.

– Прост, – она вырвала кинжал из груди Харуто. Она развернулась и вонзила его в живот Тошинаки. Тэнгу отшатнулся, держась за рукоять, торчащую из его живота. Кира шепнула кинжалу, и он разбился, осколки пронзили живот Тошинаки. Но Кира знала, что этого не хватит, чтобы убить его. Она не знала, могло ли его хоть что-то убить.

– Спасибо, – прохрипел Харуто, вставая на ноги.

Кира создала кинжалы в ладонях, вложила один в руку Харуто.

– Бери, – сказала она. – Другая ладонь…

– Уже… прирастает, но я не… вряд ли я смогу… победить его.

Кира оглянулась и улыбнулась.

– Я тоже. Одна. Придется сделать это вместе.

* * *

Ворона оказалась в купальне, промасленный деревянный пол был под ней, каменные стены с трех сторон и бумажная – с четвертой стороны. За бумагой мерцал оранжевый огонь, лизал потолок, силуэты людей бегали, крича, другие махали мечами, кровь брызгала на бумажные шоджи. Купальня была почти пустой, кроме пары ведер мерцающей воды, столика с ароматными маслами и круглой деревянной кадки для купания в центре комнаты. Ворона подлетела к кадке. Она была пустой, недавно там еще была вода, теперь лишь пара капель упрямо держалась за стенки.