Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Они прошли под вратами тории, замерли у первого меча возле тропы. Янмей отстала от остальных. Это был одинокий дао с широким клинком и ржавым кольцом на рукояти.

– Впечатляет, – выдохнул Гуан, глядя на храм. – Думаешь, там кто-то живет?

– Дюжина священников, когда я проверял в последний раз, – сказал Идо Кацуо. – Не говорите, что вы ничего не знаете о Кладбище Мечей. О, хранитель историй.

Гуан хмуро посмотрел на принца краем глаза.

– Хватит вредничать, мальчишка. Ты портишь момент.

Идо Кацуо фыркнул и подошел к ржавому дао. Он ткнул его пальцем, меч закачался, с него слетел снег.

– Говорят, все известные мечи попадают сюда. Священники храма узнают историю каждого меча.

Янмей посмотрела на снежное поле. Тысячи, а то и десятки тысяч мечей тянулись, сколько было видно, среди снега. Один человек не мог знать историю всех мечей. Она прошла мимо первого, еще покачивающегося в земле, и увидела тонкий меч с серебряным клинком и зеленым отливом металла. Странные буквы покрывали клинок. Она увидела и катану с длинным клинком и резной цубой, сокол пикировал на змею. Рядом с катаной был меч, какого она никогда не видела, клинок был почти в фут шириной, толщиной с большой палец, он был из темного металла, с одним острым краем, без гарды. Он выглядел как тесак, а не меч, и она не представляла, какая сила нужна, чтобы им управлять. На мечах не было имен. Она стряхнула снег с земли у катаны, но там была лишь замерзшая почва. Десятки тысяч безымянных мечей. Может, она могла найти тут мечи, похожие на крюки, принадлежащие известному бандиту. Это была глупая надежда.

– Как они попадают сюда? – спросила Янмей. – Ты говорил, сюда попадают все известные мечи. Как?

Идо Кацуо подошел к тонкому вакидзаси и вытащил его из земли. Янмей затаила дыхание, отчасти ожидая, что мстительное божество ударит принца за такую наглость, но на кладбище все еще было тихо. Принц поднял меч, осмотрел край лезвия, цокнул языком, бросил меч и пошел прочь.

– Не знаю. Священники, наверное, собирают их. Может, это бред. Просто старые мечи собрали и воткнули, чтобы люди приходили, молились и оставляли льены.

Кира подняла вакидзаси и вонзила в холодную землю.

– Нужно больше уважения.

– Почему? – спросил Идо Кацуо. – Это просто старые мечи.

Кира покачала головой.

– Это не все. Там…

– Духи, – Харуто закончил мысль Киры. Шики свистела на его плече, хлопая в ладошки. – Беспокойные духи, но не мстительные. Постараемся не тревожить их.

– Думаешь, они опасны? – спросила Янмей.

– Нет. Но они не заслуживают неуважения. Дай мне мои ритуальные посохи, мул.

– Ленивый лук, – буркнул Гуан. – Вовремя ты решил носить их сам. От этого веса у меня уже спина болит.

Харуто взял посохи и повернулся к храму. Он был в дальнем конце кладбища, туда нужно было еще добраться. Он ждал. Шики свистела.

– И мне не нравится это, – сказал Харуто. – Оморецу – неприятная компания, – он взглянул на Шики на своем плече, маленький дух заметно дрожала. Он взглянул на Киру. – Постарайся не попасть в беду, пока я там, – и он пошел к храму.

Глава 45

Харуто шел среди мечей, стараясь не задевать их. Он видел порой вспышки цвета или движений краем глаза, но когда поворачивался смотреть, там ничего не было. Духи ходили по кладбищу, но были безобидными. Шики прыгала с одного плеча на другое, переживая все сильнее, пока они приближались к храму. Оморецу подарил ее ему, но это не означало, что она любила шинигами, как не все люди любили своего императора. Правда была в том, что Шики боялась шинигами, и не зря.

Он видел несколько других людей среди мечей. Толстый священник со смешной высокой шапкой шел по кругу, благовония горели в его руке. Молодая женщина из Нэш в кожаном костюме для верховой езды стояла на коленях перед изогнутой саблей, две длинные косы лежали на ее спине. Может, кладбище было не таким загадочным, как говорил принц. Казалось, тут вспоминали мертвых, скорбели по ним, даже когда не было тела.

Ступени вели к дверям храма, и Харуто поднялся по ним. Он открыл деревянные двери без скрипа и вошел, снег падал с его кимоно на отполированный деревянный пол. Он был в маленькой прихожей, дюжина каменных ниш для обуви была в стенах. Перед ним была бумажная дверь, и он видел, как тени двигались за ней. Харуто посмотрел на свои сандалии. Они разваливались, одна из лямок на левом полностью растрепалась, а в дыру на подошве правого попадал снег и пропитывал его носки. А он не любил мокрые ноги.

Шики тихо чирикнула.

– Знаю, – сказал Харуто, склонился, чтобы снять сандалии. Он опустил их в одну из пустых ниш. – Я получу новые, когда мне потребуется новое кимоно в следующий раз.

Шики тихо свистнула.

– Не начинай!

Харуто сдвинул бумажную дверь, увидел просторный зал на другой стороне. Женщина в одежде служительницы подметала деревянный пол. В дальнем конце зала стояла огромная статуя Нацуко, богини потерянных вещей. Тут она была как улыбающийся ребенок в кимоно. Вещи лежали у ног статуи, среди них был башмак, игрушечная лошадь, ложка. Подношения Нацуко всегда были странными. Стены зала были в бумажных дверях, почти все были закрытыми, но Харуто заметил открытую комнатку слева, пустой храм над ковриком для молитвы. По обе стороны от статуи Нацуко поднимались изогнутые лестницы, ведущие на следующий этаж.

Харуто подошел к служительнице, они поклонились друг другу.

– У вас тут ест храм шинигами? – спросил он.

Служительница посмотрела на него и охнула, ее большие глаза посмотрели на Шики на его плече. Она рьяно закивала и указала наверх.

– Этажом выше? – спросил Харуто.

Женщина снова кивнула. Харуто знал, что священники часто давали клятвы, как дал Гуан, но клятва молчания казалась почти такой же глупой, как клятва его друга не ругаться. И все же он предполагал, что клятва показывала верность делу, ведь ты отдавал то, что любил, в чем был хорош. Жертва должна быть важной. Он поклонился женщине и пошел на этаж выше.

На втором этаже он не обнаружил храма шинигами, и Харуто пришлось спросить у другого священника, где его найти. Этот священник не молчал, но старик мало говорил. Он кусал губу, смотрел на Харуто, щурясь. А потом он прогнал Харуто к открытой двери и казал поспешить. Наверное, мужчина плохо принял его из-за Шики. Люди часто реагировали на духа или восторгом, или подозрениями. Священник выбрал второе. Харуто скрипнул зубами от глупости людей.

В комнатке было тесно, чуть больше шкафа. Коврик для молитв был мягким, красным, и храм был маленькой обветренной каменной статуей босого старика, сидящего за деревянными дверцами. Свеча мерцала у ног статуи, бросая тени на стены. Харуто опустил посохи перед храмом. Шики заворковала, спрыгнула с его плеча на колено, дрожа.

– Не знаю, почему ты так нервничаешь, – сказал Харуто. – Это на меня он будет злиться.

Харуто взял обеими руками статую шинигами.

– Оморецу, – прошептал он камню и опустил его на храм.

Комнатка потемнела, огонек свечи стал меньше, словно боялся, как Шики. Харуто услышал за собой шаги, ощутил присутствие за плечом. Едкий запах горящего можжевельника наполнил комнатку. Когда Оморецу заговорил, его голос был хрустом бумаги, брошенной в огонь.

– Ты сломал один из моих посохов.

Харуто пытался подавить покалывание на коже. Он не смог, поежился. Было что-то неправильное в близости к шинигами. Жнецы не принадлежали земле, и земля умирала вокруг них. Даже ароматный воздух ощущался затхло.

– Это был не я. Это… – Харуто пожал плечами, подавляя недовольство. – Не важно. Мне нужно, чтобы вы сделали их снова целыми.

Оморецу прошел по комнате и встал перед своим храмом, глядя на себя в миниатюре. Он был уродливым духом. Древняя морщинистая кожа, сгорбленная спина, выпирающий живот. Лохмотья. Голова была слишком большой для его тела.

– Иди сюда, моя маленькая шикигами, – Оморецу протянул кривую ладонь, ногти были желтыми и в трещинах.

Шики свистнула и сжала кимоно Харуто.

Оморецу смотрел на духа, улыбнулся желтыми зубами за обветренными губами.

– Живо.

Шики снова свистнула, но не могла перечить Оморецу, как и Харуто. Они оба принадлежали шинигами. Шики спрыгнула с плеча Харуто, как марионетка, за чьи нити потянули. Она опустилась на руку Оморецу. Она забралась на его плечо, и шинигами развернулся и сел перед Харуто, скрестив ноги. Его глаза были темно-карими, хитро блестели. Все шинигами были хитрыми духами, потому владыка небес запретил им носить обувь. Харуто был уверен, что пропустил часть истории, но это было не важно.

– У тебя тяжелое бремя, да? – спросил Оморецу. – Ёкай сильный, хочет вернуться. Он ищет на небе способ вернуться, но еще не понимает, что ему ничего не нужно делать. Я вижу нить между вами, она натягивается сильнее с каждым днем, – Оморецу коснулся кривой ладонью чего-то над головой Харуто. Харуто ощутил, как гнев вспыхнул в его венах, как и желание навредить кому-то. Он стиснул зубы и глубоко вдохнул, гнев угас. Оморецу рассмеялся над ним.

– Ты будешь чинить посохи ли нет? – спросил Харуто.

– Всегда такой напряженный, – сказал шинигами, махнул ладонью над посохами и вернул в них стихии. У шинигами это не отняло силы. – Готово, – Оморецу встал, суставы скрипели, но он не показывал боли. Он почесал кривой ладонью голову Шики. Маленький дух дрожала от отвращения. – Что случилось с онрё, за которыми ты следовал? Ты ни одного ко мне не отправил.

Харуто указал на ритуальные посохи.

– Я убил одного из них, но другие пытаются освободить Орочи из темницы.

Оморецу сел на корточки перед Харуто и посмотрел в его глаза. Шики с дрожью засвистела и сжалась в комок шерсти на его плече.

– Нужно их остановить. Орочи нельзя освобождать.

Харуто задумался. Он соглашался с Оморецу, но явно по другим причинам. Если Орочи будет свободен, он точно отомстит людям, и десятки тысяч умрут. Но Оморецу был шинигами, лордом смерти, ему было плевать на смерти сотен тысяч. Что-то еще было на кону, он что-то упускал.

– Это не так просто, как звучит, – сказал Харуто. – Лидер онрё – тэнгу.

Оморецу зарычал.

– Демоны! Что она затевает?

Харуто растерялся. Вестник Костей был мужчиной.

– Она? – спросил он. – Кто?

Оморецу взглянул на него, но не ответил. Он снял Шики с плеча и бросил на колени Харуто.

– Твой дух-спутник может убивать демонов, как и ёкаев, – буркнул шинигами. – Используй ее, но будь сторожен рядом с тэнгу. Демоны – не духи. Они не скованы теми же правилами.

Харуто слышал о демонах, но лишь неясные угрозы. Многие использовали, чтобы юные шинтеи вели себя честно. Выполняй клятвы, или боги проклянут тебя, и ты станешь демоном. Он не бился с демонами раньше. От мысли об этом он ощутил страх.

– Что такое, Оморецу? Что ты не говоришь мне?

Шинигами фыркнул.

– Многое, человечек. Тэнгу – демоны. Они служат владыкам ада, понимают они это или нет. Демоны устраивают хаос и страдания там, куда идут. Существо, на которое ты охотишься, не остановится ни перед чем, чтобы разбить равновесие небес и земли, – он прошел мимо Харуто и пропал. – Останови онрё. Останови тэнгу. Убей их всех. И не дай им освободить Орочи, – его голос утих, в комнатке стало светлее. Харуто оглянулся, он снова был один. Он вздохнул, отклонился и лег на пол, смотрел на паутину в углах потолка.

Шики забралась на его грудь, под его кимоно. Она дрожала. Убить онрё, убить тэнгу и не дать им освободить Орочи. Это было его целью, но теперь нужно было не просто снять бремя Тяна. Это был приказ его покровителя-шинигами, единственный приказ, который дал ему Оморецу за все время. Приказ убить онрё. Приказ убить Изуми.

Он не мог ни игнорировать, ни перечить этому.

* * *

Мечи торчали из земли, как зубы на гребне. Кира шла за Янмей среди них. Янмей стала такой хрупкой, словно подавление ци позволило ее возрасту поглотить остатки ее бодрости. Кира обошла обоюдоострый клинок, стараясь не задевать его, увидела, как Янмей остановилась и опустилась перед храмом бога войны. Время было на исходе. Им нужно было найти Четвертого Мудреца под Небесами, чтобы он исцелил Янмей.

Не так давно Янмей была бодрой, кипела здоровой энергией. К Хэйве учили использовать техники и уважать силу, которую они давали, но это не означало, что наставники не показывали порой свои навыки. Каждый год проводился турнир, и каждый сенсей, кроме Мудреца, участвовал. У Киры было мало друзей в Хэйве, и она сидела одна и смотрела дуэли. Мастер Канг всегда был самым жестоким, быстрыми и мощными ударами побеждал своих противников – и друзей. Мастер Акнар, наставник из Морского народа со светлыми волосами и голубыми глазами, всегда проигрывал в первом раунде. Мастер Огава любил поражать учеников яркими техниками, но проигрывал в физическом поединке. Было увлекательно смотреть на то, как они щеголяли навыками.

Янмей побеждала три года подряд. Три года никто не мог одолеть комбинацию огня и боевых навыков. А потом она стала угасать, огонь тускнел, ожоги не заживали. Многие ученики не заметили, думая, что наставники стали лучше, но Кира знала правду и умоляла Янмей поговорить с Мудрецом об этом. Через год Янмей уже не была яркой печью силы. Ее кожа стала морщинистой, спина сгорбилась, огонь угасал. Мудрец сказал, что техника вредила ей. Она закрыла ци, но это сделало ее слабой. Ее техника была в ее крови, часть ее ци, неотделима от нее, но и убивала ее.

Гуан и принц шли среди мечей. Гуан замер, осмотрел меч и тепло улыбнулся, словно вспомнил его, хотя Кира заметила, что он его не коснулся, как и других мечей. А вот Кацуо трогал все мечи, оставляя их дрожащими, словно играл.

Кира подошла к Янмей, тонкий покров снега хрустел под ее ногами.

– Нужно идти, – быстро сказала она, пока ее решимость не разбилась.

– Мы пойдем, – Янмей все еще была на коленях, поклонилась богу войны. – Как только Харуто закончит.

– Нам нужно уйти. Нам нужно найти Четвертого Мудреца под небесами, чтобы он исцелил тебя.

Янмей выпрямилась, кривясь от хруста в спине. Она улыбнулась Кире и указала на землю рядом с собой. Кира не хотела ждать. Она не хотела сидеть и молиться. У нее было слишком много энергии для этого. Но она подошла к храму, опустилась на колени рядом с Янмей и выразила уважение богу войны. Когда она выпрямилась, рука Янмей обвила ее плечи и притянула для объятий под тонким одеялом.

– Думаю, она была бы рада видеть нас тут вместе, – Янмей кивнула на храм.

Кира вздохнула и прильнула к Янмей. Она хотела плакать, кричать из-за несправедливости мира. Но это не помогло бы.

– Нам нужно найти Четвертого Мудреца.

– Знаю, – голос Янмей был тонким, как древняя бумага. – Может, наш общительный принц знает, где Мудрец, – она улыбнулась Кире. – Можно и спросить.

Кира чуть не подпрыгнула от радости. Ей нравились Гуан и Харуто, она была бы готова идти за ними до могилы Орочи, будь ситуация иной. Но если они могли найти Четвертого Мудреца и исцелить Янмей, это был важнее. Голосок в ее голове шептал, что это уведет ее подальше от онрё и ее проблем.

– Кацуо, – позвала Кира, выглядывая принца. Он стоял рядом с Гуаном, смотрел на юг в сторону входа на кладбище. Кира прищурилась, чтобы понять, что они увидели. Облако белого тумана поднималось от земли, темная фигура стояла в центре. Страх сдавил все внутри Киры, словно она съела что-то испорченное. Она услышала треск стекла.

Янмей с кряхтением поднялась на ноги. Она укуталась плотнее в плащ, шагнула к Кире.

– Что это? Не могу разобрать.

Кира была близка к тому, чтобы разбиться, но держалась.

– Это один из моих братьев, – сказала она, зная, что это было правдой, ненавидя дрожь в своем голосе. – Это один из онрё.

Кацуо оглянулся на Киру, темные глаза искали.

– Мы не должны, кхм, позвать оммедзи?

Гуан покачал головой.

– Старик говорит там с шинигами. Туда нельзя лезть.

– Хорошо, что у нас есть свой жуткий призрак, – Кацуо посмотрел на Киру. – Одолей его.

Кира покачала головой и огляделась в поисках помощи, зная, что вряд ли ее найдет. Кацуо не хотел биться, а клятвы Гуана не давали ему брать оружие. Янмей была не в состоянии, а Харуто оставался в храме. Она закрыла глаза и увидела свое отражение с темными глазами и зубами-зеркалами. Унгайкьо была там, ждала, чтобы забрать контроль. Мелодия песни унгайкьо доносилась откуда-то, тихая, как шепот в урагане. Она была рада, что не слышала слова. Она не хотела знать.

Она открыла глаза и посмотрела на приближавшегося брата. Теперь она видела его четко. Голова была лысой, кроме подковы черных волос, такие темные были раньше у Янмей. Он шел на деревянных высоких сандалиях, штаны были изорванными, подвязанными старой веревкой. Белая туника натянулась, была в дырах, живот торчал под ней. Пар окружал его, снег таял с каждым его шагом.

Янмей охнула и отпрянула на шаг.

– Невозможно.

Онрё замер в паре шагов от них, плюнул на снег, тот тут же растаял. Он сел на корточки и смотрел на них, челюсть двигалась, словно он что-то жевал.

– Кто из вас принц Идо Кацуо? – сказал он, огонь капал с губ.

Гуан и Кацуо переглянулись, и принц указал на Гуана.

– Он.

– Что? – рявкнул Гуан, повернувшись к Кацуо. – Морковка! Я похож на принца?

Онрё посмотрел на них, пока жевал.

– Я просто убью вас обоих, чтобы не ошибиться.

– Ох, помоги, Кира, – Кацуо отпрянул на шаг.

Онрё склонил голову и миг смотрел на Киру. Он широко улыбнулся.

– Ах, ты – моя новая сештренка, – он окинул ее взглядом, и Кире казалось, что по ее коже ползали жуки. – Думаю, мастер переоценивает тебя. Ты еще не готова.

– Кто ты? – спросила Кира. Ее голос подрагивал.

Онрё ухмыльнулся.

– Что? Не говори, что гадкая Ворона даже не упоминала меня, – раздвоенный язык облизнул его губы. – Имя – Зен.

Кацуо кашлянул.

– Почему бы брату с сестрой не поговорить, – он отошел на шаг, встал перед Кирой.

– Забавно, что ты это сказал, – огненная слюна потекла изо рта онрё, упала на землю с паром. Он посмотрел на Киру. – Ты знаешь, что он убил швоих братьев? Убил их в их камерах в жамке.

Кира посмотрела на Кацуо.

– Ты сказал, императрица убила их.

Кацуо отпрянул на шаг, поднял руки, отгоняя обвинения.

– Я сказал, что они умерли в их камерах.

– Ты убил их?

– Нет… кхм… Я предпочитаю называть это агрессивной кампанией для повышения.

Зен рассмеялся.

– Я уважаю это.

– Достаточно, чтобы отпустить меня? – спросил Кацуо.

Онрё медленно покачал головой, улыбка появилась на облезших губах.

– Ты знаешь, что я – наследник трона Ипии? – сказал Кацуо. – Властный. Очень богатый, – он пытался улыбнуться, но выглядело как маска они. – Я заплачу, ели отпустишь.

Зен откинул голову и рассмеялся.

– Ты не знаешь, да? О, как жабавно. И я тебе шкажу. Прошти, принц, но ты не можешь быть наследником того, чего нет. Моя сештра, Сифэнь, убила твоего отца и остальных. Ты – пошледний Идо, принц. Пошледний.

– Что? Мой отец…

– Мертв, – Зен усмехнулся. – О, я надеялшя на это лицо. Люблю видеть таяние. Западная Ипия уже сдалась востоку. Никто даже не знает, что ты еще жив. Вешело, ведь ты жив ненадолго.

– Это не смешно! – закричал Кацуо.

– Нет? – сказал Зен. – Зависит от точки зрения, – он опустил ладони на колени, с кряхтением выпрямился. – Пора покончить с этим, – он размял шею, отклонился, и его спина хрустнула. – Не мешайся, сештренка, – и он бросился на них.

Глава 46

Янмей в ужасе смотрела на невысокого онрё. Это не мог быть он. Он был мертв. Ее брат был мертв.

Дайзен прошел вперед, направляясь к принцу.

– Помогите! – закричал Идо Кацуо.

Дайзен протянул руку, там загорелся черный огонь. Похоже, в смерти он получил технику, которую хотел при жизни. Он потянулся к принцу, но Кира создала кинжал в ладони и вонзила его в ладонь Дайзена. Она удерживала Дайзена, сжав кинжал обеими руками, его огонь лизал с=зеркальную поверхность, его кровь падала на землю между ними, шипя. Янмей смотрела, как глаза Киры темнеют, пропадают в пустой тьме ее глазниц. Ее дочь стала разбиваться, унгайкьо проявлялась.

Кира завизжала:

– Нет! – кинжал разбился в ее ладонях, и она отшатнулась и упала на колени в снегу. – Нет-нет-нет-нет, – трещины потянулись по ее коже, как изогнутые лозы.

Дайзен смотрел на Киру и скалился.

– Я ошибался. Ты ближе, чем я думал. Сдайся, дитя. Выпусти мою сештренку поиграть, – он пнул ее, и она рухнула на снег. Она не встала.

Идо Кацуо схватил дао с длинным клинком из земли рядом с ним. Он встал между Кирой и онрё. Его ладони дрожали.

– Что ты пытаешься сделать с той палкой, принц? – огненная слюна вылетала изо рта онрё. Он поманил принца горящей ладонью. – Иди сюда, прими свою судьбу как мужчина. Если сделаешь это, я буду убивать тебя медленно.

– Как это должно заманить? – проскулил Идо Кацуо.

Черный огонь Дайзена поднялся от ладони к локтю.

– Потому что, ешли будешь биться со мной, я сделаю это медленнее. Я растоплю твою кожу и…

Идо Кацуо взревел и прыгнул на онрё, взмахивая дао. Дайзен скользнул в сторону, пригнулся под мечом принца и отпрянул на шаг. Принц перешел к другой атаке, опустил меч на голову Дайзена. Онрё рассмеялся, быстрым движением поймал клинок горящей ладонью. Он облизнул раздвоенным языком губы, и огонь вспыхнул вокруг его ладони и клинка. Дао принца засиял красным, металл гнулся. Он закричал, бросил меч и отскочил, схватил другой меч. Он бросил меч в Дайзена, но онрё спокойно шагнул в сторону, и клинок пролетел мимо него, не навредив.

– Серьезно, мальчик?

Идо Кацуо вырвал другой меч из земли, длинный цзя с черными буквами на серебряном клинке. Он закричал и снова напал на онрё.

Янмей поспешила к Кире. Девушка дышала слишком быстро, бормотала под нос. Трещины на ее ладонях и лице напоминали разбитое зеркало. Ее глаз был темнее ночи, зияющая пустота. Другой был большим и полным паники. Она едва держалась, с трудом отгоняла унгайкьо.

– Почему ты не умираешь? – закричал Идо Кацуо, направляя меч к Дайзену.

Онрё поймал клинок пылающей ладонью.

– Это мои слова, мальчишка, – металл размяк в его пылающей хватке. Идо Кацуо бросил меч, повернулся и схватил другой меч.

Янмей села на корточки перед Кирой.

– Посмотри на меня, Мирай. Посмотри на меня! – она сжала подбородок Киры и подняла ее голову, чтобы оставшийся глаз посмотрел в глаза Янмей. – Вот. Ты еще держишься. Ты крепкая. Ты можешь победить, – она улыбнулась и вытерла слезу из оставшегося глаза Киры. – Моя маленькая Мирай. Ты будешь такой сильной, – он встала, сглотнула ком в горле, обошла дочь и прошла к онрё. – Дайзен, хватит!

Онрё перестал гоняться за принцем и посмотрел на Янмей.

– Кто… погоди, Меймей? Это ты?

Янмей подошла к Гуану, опустила ладонь на его плечо и посмотрела на него.

– Не дай ей вмешаться. Что бы ни случилось.

Гуан нахмурился.

– Что ты…

Янмей пошла к Дайзену, не дав поэту остановить ее. Она ощущала жар черного огня онрё, он прогонял холод из ее костей.

– Ты постарела, Меймей, – прорычал Дайзен, горящая слюна слетала с его губ.

– Ты умер, Дайзен.

Он рассмеялся.

– Да.

Янмей сделала еще шаг вперед, приняла жар онрё.

– Ты убил себя. Сжег себя заживо, потому что не мог принять правду, – она увидела, как улыбка пропала с лица Дайзена. – Техника отца не передалась тебе, брат. Тебе не хватило для нее сил.

– Лучшее, что случилось со мной, Меймей. Техника отца была бесполезной. Пха! Посмотри на меня сейчас, Меймей. Смотри! – он закричал в конце и поднял руки по бокам. Черный огонь окутал его, ревя. Снег вокруг него таял, воздух мерцал от жара. Он захохотал. – Я сильнее, чем был отец. Сильнее тебя, самоуверенная тварь! – он мрачно посмотрел на нее, она ощущала его горящую ненависть. – Ты столько раз бегала по лагерю с видом, словно то место тебе принадлежало. Ты смотрела свысока на нас, даже на отца, за то, что мы делали. Ты хватала меня и обжигала, показывая, что у тебя было то, что должно быть моим!

Янмей ощущала, как гнев гремел, словно монстр, в дверь, чтобы его впустили.

– Ты не думал, что я не пыталась тебя обжечь, Дайзен? Ты не думал, что я была девочкой, которая хотела утешить старшего брата, единственного в мире, кто знал, что я переживала, и как отец обращался со мной?! С нами! – гнев, который Янмей считала давно забытым, подступил к поверхности, и ей не хватало сил его остановить.

– Я должен был стать наследником отца! – взревел Дайзен. – Ты лишала меня этого, Меймей. Ты забрала у меня все. Мать, мой огонь. Даже отца. А потом сделала вид, что не хотела этого. Словно слишком хороша для этого.

– Я не хотела этого, Дайзен, – закричала Янмей брату. – Я ничего этого не хотела.

Дайзен оскалился, облизнул потрескавшиеся губы. Он указал пылающим пальцем на Янмей.

– Я нашел свой огонь, Меймей. И он жарче огня отца. Жарче твоего огня! Я тебе покажу, Меймей. Я превращу тебя в пепел!

Янмей знала, что ее брата не урезонить. Он был завистливым и до того, как умер. Она знала, что эта встреча могла кончиться только одним. Она оглянулась на Киру, она еще сидела на земле, боролась со своим ёкаем. Кира победит. Но только если у нее будет шанс. Только если Янмей даст ей шанс.

Янмей сбросила одеяло и плащ с плеч на снег. Она дрожала от холода, но не долго. Янмей отпустила ци, и она ожила в ней, обожгла вены. Ее техника вспыхнула, как лесной пожар, но было так приятно согреться снова.

– Гори! – завизжал Дайзен, направляя горящую ладонь вперед. Черный огонь полетел к Янмей. Она не уклонялась, не отходила в сторону. Она позволила его огню окутать ее, направила в огонь свою ци, сделала его ярко-оранжевым. Земля чернела вокруг нее, воздух обжигал от ее жара. Ее кожа дымилась и шипела, она знала, что вскоре ее техника поглотит ее. Было ужасно больно, но это ощущалось правильно.

– Янмей, нет! – завизжала Кира. – Отстань, Гуан!

Янмей пошла к Дайзену, огонь рос вокруг нее, буря из огня становилась ярче.

– Я не дам тебе навредить им, Дайзен. Давай посмотрим, кто из нас горит жарче!

Янмей дошла до Дайзена. Черный огонь онрё вспыхнул выше, его ладони встретились с ее. Их огонь взорвался потоком жара, который топил снег вокруг них, сжигал мертвую траву под ним. Воздух хлопал от жара, мечи таяли, становясь раскаленными лужами. Янмей вливала всю себя в технику, открывая себя полностью, ци бушевала, как никогда раньше. Ее одежда сгорела, кожа чернела, трескалась, покрывалась волдырями.

* * *

Гуан с трудом смотрел на войну огня, Кира извивалась в его руках, ткнула его локтем в живот, ударила затылком по его челюсти, наступила на его ногу, кричала ему отпустить ее. Но он не мог. Гуан знал, что был бесполезен, но мог сделать хоть это. Он хотя бы мог исполнить желание Янмей и не пустить Киру в огонь. Было больно сдерживать ее, но он мог это сделать.

Два огня становились выше и горячее. Оранжевое пламя Янмей и черный огонь онрё смешивались, толкали друг друга, выжигая землю вокруг. Кожа на рукояти в паре шагов от них вспыхнула и сгорела. Все мечи вокруг пылающих противников сияли, как из печи.

Гуан смотрел, щурясь, на две фигуры в центре огня. Их ладони были соединены, огонь вспыхивал вокруг них. Черный огонь становился сильнее, подавлял оранжевое пламя Янмей. Даже в десяти шагах от них жар был невыносимым, и Гуан оттащил Киру на несколько шагов. Она ослабла, обмякла в его руках и рыдала. Принц стоял за ним, молчал и смотрел, как Янмей спасает его, тратя все, что у нее было. Этого было мало. Янмей проигрывала.

Гуан услышал шаги, хрустящие по снегу за ним, Харуто остановился рядом с ним, поднял руку, прикрывая лицо от жара. Его посохи висели на спине. Шики цеплялась за его плечо, сбивчиво свистя.

– Что происходит? – спросил Харуто.

– Янмей бьется с онрё, – прорычал Гуан, обвивая руками Киру.

Кира перестала бороться и посмотрела на Харуто.

– Ты можешь что-нибудь сделать? – спросила она. – Пожалуйста.

Харуто перевел взгляд с Киры на два воюющих огня. Он пошел вперед, рукав его кимоно вспыхнул, и он отпрянул, стал тушить огонь ладонью, мотая головой. Кира обмякла, Гуан отпустил ее. Она сжалась на земле на коленях, смотрела на бой огня. Они услышали крик Янмей поверх рева огня.

* * *

Дайзен засмеялся из своего черного огня.

– Это все, что у тебя есть, Меймей? – закричал он, пылающая слюна слетала с его губ на лицо Янмей. – Это предел твоего праведного огня? Ты – ничто.

Ноги Янмей слабели. Она пошатнулась и упала на колено. Огонь Дайзена был слишком горячим. Ее кожа сгорала, кровь кипела в венах. Она закричала и вскочила на ноги, толкнула своим огнем.

– Ты был прав, Дайзен, – закричала она. – Ты должен был стать наследником отца. Ты и он всегда были похожи, – она нашла его лицо в огне, увидела, что он поежился при виде нее. – Он использовал огонь, только чтобы разрушать. Я огнем защищаю тех, кого люблю!

* * *

Гуан смотрел, как огонь бился, как два монстра, черный почти поглотил оранжевый, а потом оранжевый огонь стал желтым, и черный отпрянул. Крик Янмей стал сильнее. Земля вокруг них трескалась, каменный храм слева от Янмей развалился, кусочки сияли красным. Гуан отшатнулся еще на шаг, оттащил Киру за воротник кимоно. Жёлтый огонь Янмей стал белым, таким ярким, что Гуан уже не видел две фигуры, бьющиеся в огне. Он пытался прикрыть глаза ладонью, но огонь ослеплял. Два монстра бились, один белый, как полуденное солнце, другой – черный, как смола. Огонь Янмей стал голубым, как небо, подавил тьму, понемногу проглатывая ее. Дайзен закричал, голубой огонь Янмей рос, становился жарче, земля чернела, мечи вокруг них таяли. Дайзен перестал кричать, и его черный огонь стал угасать, поднялся черный дым. А потом голубой огонь Янмей полностью поглотил черное пламя Дайзена.

Огонь Янмей горел пару секунд и угас, оставив немного жара. Она стояла там, голая, в волдырях, черная, как трупы в Хэйве. Ее левая рука почернела, из обрубка сочилась кровь. Ее правая ладонь сжимала шею брата, пока он не рассыпался пеплом. Когда пепел онрё упал с пальцев Янмей, она рухнула на бок.

Глава 47

Кира смотрела на груду пепла на месте Дайзена, на голую и неподвижную Янмей на земле, ее тело было обгоревшими руинами. Земля шипела под ней, воздух над ней трепетал. Кира ощутила, как снова разбивается, зеркало трещало, зрение правого глаза потемнело. Она подбежала к Янмей и упала на колени рядом с ней. Хоть огонь пропал, жар от ее тела обжигал кожу Киры, трещины бежали по ее рукам, унгайкьо пыталась завладеть контролем.

– Янмей, – Кира пыталась выдавить слова, хотя горло сдавило. Она коснулась плеча Янмей, охнула от боли и отдернула обожженный палец. Но веки Янмей затрепетали. Кире было плевать на жар или боль, на унгайкьо, пытающуюся выбраться. Ей было плевать на все, важна была только Янмей. Она сжала плечи Янмей, обжигая ладони, усадила ее. Волосы Янмей обгорели, едва доставали до шеи, на концах сиял огонь, как на угасающей свече. – Янмей, – повторила Кира. Она прижала ладонь к щеке Янмей, чтобы ее голова не моталась. Почерневшая кожа трескалась и кровоточила под ее ладонью.