Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Они замерли и смотрели на скалы, греясь в укрытии от бури.

– Думаю, мы пришли первыми, – сказал Гуан. – Другой дракон устроил погром в Небесной лощине, а тут, видимо, ками еще не выпустили.

– Монахи нападут на нас? – спросил Харуто у Идо Кацуо.

– О, нет, – сказал принц. – Я же поручусь за вас. Надеюсь. Думаю, это возможно. Они не любят чужаков. И они, если честно, не очень дружелюбны со мной, – он пошел впереди них, развернулся и поднял ладони в мольбе. – Думаю, стоит сразу все раскрыть. Они, кхм, выгнали меня из ордена, сказали не возвращаться, иначе меня убьют.

Гуан закатил глаза.

– Какой сюрприз.

– И я так думал, Ворчун, – сказал Идо Кацуо. – Они обвинили меня в попытке укрась их тайны.

Кира склонила голову.

– А ты пытался?

– Не в том дело, – сказал Идо Кацуо. – Я думал, что вам нужно знать, что они могут быть мне не рады… или вам… или кому угодно.

Шики свистнула, Кира захихикала.

– Что? – спросил Идо Кацуо. – Что она сказала?

Харуто пошел вперед, похлопал принца по плечу и покачал головой. Он пошёл к ступеням, ведущим к первому плато. Шики была права, от принца были только проблемы, но он подозревал, что так было с каждым из них.

– Что она сказала? – повторил принц. – Ты не можешь просто рассмеяться и уйти. Гуан?

– Не знаю, парень, – сказал Гуан. – Я никогда не мог понять комок шерсти. Думаю, это все пучок петрушки, и Харуто только изображает, что понимает ее.

Кира подошла к замёрзшему водопаду, ниспадающему с первого плато. Теперь это были просто сосульки, вода застыла посреди течения. Она блестела, была красивой, хоть небо и было серым, а снег усыпал их. Она отломила сосульку и смотрела на нее. А потом подняла взгляд, проследила за течением воды.

– Думаю, онрё нас опередили, – сказала она. Она бросила сосульку Харуто, и он поймал ее и посмотрел. На кончике замерзла алая капля. – Она свежая, – продолжила Кира. – Все еще течет сверху, видимо.

– Если они уже там, они вскоре освободят Орочи, старик, – сказал Гуан.

– Тогда лучше поспешить, – сказал Харуто. – Я поведу. Остальные – за мной. Будьте настороже и не отставайте, – он перепрыгнул первые две ступеньки, чуть не поскользнулся на участке черного льда. – Шики, со мной, – дух прыгнула с плеча Киры, пробежала по земле и забралась по его ноге. – Вперед!

* * *

Гуан поднимался по ступеням за Харуто, держась за стену для поддержки. Было больно ногам, ныла спина, и мысль о подъёме еще на три уровня пугала. Если он никогда не увидит другую лестницу, его колени будут счастливее. Они болели, он ощущал, как щелкало в левом колене, и ему казалось, что он вот-вот рухнет и скатится по лестнице кубарем.

Харуто поднимался по ступеням, ладонь лежала на новой катане, Шики щебетала на его плече, махала ручкой, словно управляла оркестром. Принц шел за Гуаном, странно тихий. Это тревожило Гуана. Идо Кацуо было сложно заткнуть, но теперь он притих. Кира шла последней. Девушка изменилась после смерти Янмей. Она казалась задумчивой, стала взрослее, но не это впечатляло Гуана. Раньше девушка казалась нестабильной, но теперь она была надежной. Гуан доверял ей свою спину. Он никому другому такое не доверил бы.

Ладонь Гуана на спине задела что-то липкое. Оно прилипло к его ладони, и он вытер руку об штаны, чтобы избавиться от этого. С холодом, подъемом и всеми в Ипии, кто пытался их убить, Гуан просто хотел убежать в Хосу и несколько месяцев провести в теплой таверне, рассказывать истории за выпивкой. Милая мечта, но он скорее окажется в холодной могиле без надгробия где-то в глубинах Ипии.

Харуто замер на вершине лестницы, и Гуан увидел, как он сжал рукоять катаны.

– Она тут, – прорычал он сквозь зубы. Гун добрался до вершины лестницы через пару мгновений, его сердце забилось быстрее. Плато было огромным, полным зданий. Некоторые были одним этажом, другие – пагоды, тянущиеся к небу. Тонкие переулки между зданиями напоминали Гуану лабиринт. Снег падал большими ленивым снежинками, опускался на крыши и соскальзывал на землю. Но Гуану было не по себе из-за блестящей шелковой паутины, сплетённой в замысловатые узоры между зданиям. Убийца Тяна ждала их.

Гуан сунул руку в сумку и сжал свои клятвы. Напомнил себе. Четыре свитка бумаги, каждый был подписан и запечатан его ци. Он не возьмет оружие. Он не будет использовать старую технику. Он не будет убивать. И не будет ругаться. Шум крови в его ушах чуть ослабел, и он ощутил немного спокойствия. Клятвы напомнили ему, кем он был и кем он стал. Это было не его сражение. Харуто сделает то, что было нужно. Он отомстит за Тяна и упокоит его душу.

– Пауки, – пролепетал Идо Кацуо. – Чудесно.

– Тебе не нравятся пауки? – спросила Кира.

– Ужасные штуки, – сказал Идо Кацуо. – Лапы, глаза и пушистые клыки. И почему ни всегда лезут к тебе, а не убегают? Они не понимают, что я больше них?

Кира отодвинула его, прошла на плато.

– Если тебе будет лучше, этот паук больше тебя.

– Фу! Как это должно было меня успокоить?

Смех донесся из мрачных переулков перед ними. Гуан ощутил, как кожу на руках и шее покалывало.

– Мне нравится, когда добыча приходит ко мне, – сказал женский голос, с ним звучало щелканье. – Найдите меня, маленькие мухи.

Гуан заметил, что ладонь Харуто дрожала на катане. Шики гладила волосатой ручкой его щеку и свистела. Он посмотрел на нее большими глазами, и она спряталась в его кимоно.

– Старик? – Гуан понял, что гнев Тяна сотрясал оммедзи. Он был близко к убийце Тяна, гнев поглощал его. Или Тян тянулся с небес, чтобы поглотить его?

Идо Кацуо кашлянул.

– Ступени на следующий уровень в дальнем конце плато. Боюсь, пройти можно только по переулкам. Я помнил путь, но… это было очень давно.

Харуто вытащил катану и прошел в узкий переулок между пагодой и низким зданием, похожим на склад. Он разрезал паутину, натянутую там. Нити падали комьям, Харуто пришлось вытаскивать катану из липкой гадости.

– Не отставайте, – прошипел он и пошел сквозь паутину. Гуан поспешил за ним, другие следовали, принц жаловался Кире на то, как страшно тут было.

Переулки были затхлыми и давящими. Стонущий ветер был странно приглушен, и снежинки не падали вокруг них, но было темно и холодно, снег хрустел под ногами. Харуто рассекал паутину в переулке, но нити свисали с крыш, и когда они липли к плащу Гуана, они не хотели отпускать. Он много раз высвобождал плечо, нити были почти невидимыми, но прочными. Первый переулок закончился стеной высокого здания, разделился на переулки слева и справа. Харуто пошел налево, прорезая путь, Гуан и другие следовали. Переулок обогнул другое здание и разделился на три пути. Харуто выбрал левый и продолжил идти без колебаний, даже не проверяя, шли ли за ним остальные. Гнев, который вел его, беспокоил Гуана, особенно, если он принадлежал Тяну. У следующей развилки Харуто повернул направо, рубил паутину, словно армию врага. Его катана запуталась в липких нитях, и он дернул ею в сторону так сильно, что клинок ударил по каменной стене с дождем искр. Харуто едва замечал.

Тень мелькнула сверху, смех как тысяча колокольчиков, звенящих не в такт, задрожал на паутине. Харуто взмахнул мечом, и Гуану пришлось отшатнуться, чтобы дикий удар не попал по нему. Он врезался в Идо Кацуо, который отлетел в паутину на стене. Харуто сел на корточки, готовый прыгнуть к крыше, но Гуан опустил ладонь на плечо друга и остановил его.

– Слушай, старик, – тихо сказал ему Гуан. – Я хочу смерти этого монстра не меньше тебя, но ты не можешь просто убегать. Нельзя так разделяться. Этого она и хочет.

Насмешливый хохот звучал вокруг них.

– Трусливая маленькая муха, приди ко мне.

– Прошу, помогите, – Идо Кацуо дрожал. – Я застрял. Застрял! Помогите! Не бросайте меня! – Гуан оглянулся, парень все еще был приклеен к стене, спину и руку покрывали шелковые нити. Кира создала в ладони зеркальный кинжал и стала резать нити, удерживающие принца. Он извивался, хотя она пыталась остановить его. Когда она освободила его, он дышал быстро, глаза были дикими, как у паникующего зверя. Он посмотрел туда, откуда они пришли, но Кира поймала его за руку. Она прижала ладонь к его щеке и посмотрела ему в глаза. Гуан видел, как Янмей делала так с Кирой, и теперь девушка использовала уловку на другом. – Все хорошо, – сказала она. – Ты в безопасности. Ты в порядке.

Идо Кацуо моргнул и замотал головой.

– Прости, – сказал он. – Я, кхм, боюсь пауков. И паутины. И быть пойманным в паутину. Я уже жалею, что ты освободила меня из моей камеры.

Кира кивнула.

– И я. Но тогда ты был бы мертв, и жаловался бы Гуан.

– Я не жалуюсь. Я ворчу, – сказал Гуан. – Есть разница.

– Хватит! – рявкнул Харуто. Он все еще стоял на развилке, смотрел в переулок справа. – Шевелитесь, – он ушел в переулок.

– Не отставайте, дети, – Гуан поспешил за ним. Он завернул за угол, увидел, как старик повернул налево на следующей развилке лабиринта. Гуан устремился туда, повернул налево. Впереди поднималась стена здания, и он проехал по снегу, тормозя, чтобы не врезаться в нее. Справа был еще один переулок, Харуто рубил паутину в дальнем конце. Гуан побежал за ним, игнорируя боль в коленях. – Помедленнее, старик, – резко сказал он. – Это гнев Тяна, не твой. Не давай ему управлять тобой.

– Думаешь, я этого не знаю? – рявкнул Харуто, повернувшись к Гуану с оскалом. Он с трудом управлял дыханием. – Я сдерживал бремя Тяна слишком долго, Гуан. Твой сын был на небесах слишком долго, – он покачал головой и зажал переносицу. – Если я не отправлю его в Оморецу в скором времени, он станет возвращаться на землю. Смертные души не могут так долго оставаться на небесах. Моя близость к йорогумо притягивает его.

Гуан сжал плечо Харуто.

– Думаешь, я не хочу ее смерти? Ради его спасения и моего отмщения? Давай найдем этого паука и раздавим!

Харуто моргнул и поднял голову.

– Где остальные?

Глава 54

– Мы заблудились, да? – проскулил Кацуо.

Они дошли до конца переулка, перед ними была каменная стена, тупик. Кира вздохнула и посмотрела туда, откуда они пришли. Переулок был длинным, усеянным ящиками, покрытыми снегом. Они прошли два узких переулка по бокам. Она думала, если они продолжат идти прямо, найдут со временем выход. Она ошиблась. Она проклинала того, кто строил монастырь.

– Да, – она прошла мимо Кацуо. Кира пошла обратно. – Мы заблудились. Харуто и Гуан, наверное, тоже. И самая большая проблема в том, что мы заблудились не вместе.

– Это, кхм, не очень успокаивает, – сказал Кацуо вблизи за ней.

– А лучше бы я врала?

Принц обдумал это.

– Да. Я предпочел бы милую уютную ложь сейчас.

Кира замерла на развилке и склонила голову, слушая. Откуда-то донесся голос.

– Что ж, – она все еще прислушивалась. – Мы заблудились. Но помогло бы, если бы кто-то помнил переулки, – это заткнуло принца на время. Кира решила, что голоса доносились не из этого переулка, поспешила к следующему. Она посмотрела на крыши. Паутина тут была гуще, серая, усыпанная снегом. Они могли забраться на крыши и найти путь, но там они быстро запутаются в паутине.

Кира замерла у входа в следующий переулок и слушала. Она снова услышала голос, в этот раз громче. Она не узнала его. Это вызвало воспоминания о ее времени в зеркале. Молодая женщина нашла ее зеркало в магазине антиквариата. Она была красивой, с длинными темными волосами, нежной коже, карими газами, полными улыбок и смеха. Кира показала ее страх, заставила ее смотреть, как ее отражение режет лицо ножом, вонзает иглы в ее язык. Женщина бросила зеркало, визжа, и выбежала из магазина. И Кира снова была одна. Она покачала головой, чтобы прогнать воспоминание. Теперь она помнила, и воспоминания бросались на нее из-за вида, запахов или звуков. Это отвлекало.

– Быстрее, – она пошла, веря, что Кацуо последует за ней. Она побежала, взмахивая кинжалом на шелковые нити, висящие с крыш. Ее кинжал запутался в паутине, она пыталась вырвать его, но нож запутался сильнее. Она бросила кинжал там, создала новый в ладони. Переулок заканчивался маленькой площадью, куда выходили пять переулков. У стены старик без волос и с темными венами на лице и женщина с раздвоенным подбородком были приклеены к стене паутиной. Женщина металась, бормоча под нос, пытаясь вырваться. Мужчина не двигался. Кира была уверена, что темные вены подбирались по его щеке к глазу.

Женщина заметила Киру и Кацуо.

– Помогите! – закричала она. – Быстрее, пока паучиха не вернулась. Вытащите меня.

Кира подбежала к женщине, стала резать паутину маленьким кинжалом. Было трудно, шелк был прочным, как веревка. Женщина умоляла ее работать быстрее. Кацуо подошел к мужчине и потыкал его лицо пальцем. Он не пошевелился.

– Что с ним такое? – спросил принц.

– Паучиха укусила его, – сказала женщина. – Мы думали, что сможем их одолеть. Нас учили биться с такими монстрами, но… мы ошибались. Та штука опасна. Нужно убираться отсюда.

Кира срезала достаточно паутины, чтобы освободить руку женщины. Она вручила ей кинжал.

– Продолжай с этой стороны. Я сделаю дыру для другой руки, – она сделала еще один кинжал в ладони и стала резать, потея, несмотря на холод.

– Думаю, он еще жив, – Кацуо склонился, сжал подбородок мужчины. Мужчина открыл глаза, вдохнул и завизжал. Кацуо отшатнулся и зажал руками уши.

Женщина скривилась, пока пилила кокон.

– Убейте его. Я уже видела, как один друг умер от этого. Его не спасти. Он уже мертв, и его крики привлекут паучиху.

Кира взглянула на кричащего мужчину, темные вены ползли по его щеке. Его глаз стал черным и лопнул, как раздавленный виноград, кровь и черная жижа потекли по его лицу. Кира бросила кинжал Кацуо и создала новый в ладони, чтобы дальше резать кокон женщины.

– Сделай это!

– Прости, – крикнул Кацуо визжащему мужчине. Он сжал кинжал, дрожа перед мужчиной, взглянул на Киру. – О, ладно, – он поменял хватку, поднял ладонь и вонзил кинжал в голову мужчины. Клинок вошел глубоко в его череп, и мужчина утих, его тело обмякло, поддерживаемое паутиной.

– Ох, – сказал хриплый голос сверху. Кира повернулась с кинжалом наготове. На крыше над ними сидела йорогумо Сифэнь. Ее пухлое тело легко отдыхало на паутине, ее лапы согнулись над плечами, трогали нити шелка. У нее были два новых глаза над и под тем, который выколола Кира, и они смотрели на нее, черные сферы отражали серое небо сверху. – Мне нравятся, когда они кричат.

– Я не умру, как он! – завизжала женщина. Кира не успела ее остановить, она ударила кинжалом Киры по своей шее. Кровь брызнула на кокон паутины и снег под их ногами. Она металась и повисла у земли, свисая с паутины, мертвая.

Кацуо потянул за кинжал в черепе мужчины, ругаясь, дергая голову трупа в стороны. Кинжал не поддавался. Он сдался и встал за Кирой. Она создала еще один кинжал, назвала его мысленно Пабу и вложила в его ладонь.

Сифэнь легко проскользнула через паутину, несмотря на свой размер, и спрыгнула на корточки на землю. Ее лапы трогали воздух, словно не могли замереть ни на миг. Три глаза на бледном лице двигались, глядя то на Киру, то на Кацуо.

– Кто из вас…

Кира не дала ей закончить. Она метнула кинжал в глаза Сифэнь. Кинжал замер на расстоянии ладони от черных глаз, повис за рукоять. Сифэнь протянула лапу над плечом и ткнула клинок.

– Это не повторится, сестренка, – прошипела Сифэнь. Она прижала лапы к кинжалу и резким движением разбила его, тысяча мерцающих кусочков повисла на паутине, как звезды. Кира поймала отражения в осколках и показала Сифэнь огонь вокруг нее, Дайзена в переулке, но Сифэнь игнорировала это. Она усмехнулась, щелкая клыками, словно цокала языком. – Твои детские трюки со светом не сработают на мне, сестренка. Я вижу больше, чем ты знаешь.

Кира отпрянула на шаг, врезалась в Кацуо за собой.

– Я ненавижу пауков, – прошептал он.

Сифэнь выпрямила ноги и покачнулась на человеческих ногах. Ее паучьи лапы не могли делать все сразу, и у нее было всего четыре лапы. Она не могла плести паутину и бегать одновременно. Это было слабостью, но Кира не знала, как ее использовать. Сифэнь сделала еще пару шагов к Кире и остановилась. Ее лапы потянули за паутину сверху.

– Я не обязана тебя убивать, сестренка, – она склонила голову. – Я хочу, ведь ты испортила мне глаз. Но мне нужно просто помешать тебе добраться до темницы раньше наших родственников. Может, я сплету тебе кокон, – она хлопнула человеческими ладонями. – Да, отличая идея. Я сплету тебе кокон, и ты сможешь смотреть, как твой друг медленно умирает. Интересно, какой он на вкус.

Кира медленно повернула голову и прошептала:

– Беги, – Кацуо сорвался с места. Она ожидала, что он будет спорить. Она повернулась и побежала за ним.

Сифэнь засмеялась за ней.

– О, да, бегите. Охота на вас – это так весело.

* * *

Харуто перестал рубить паутину и вытер пот со лба.

– Слышишь это? – спросил он.

Гуан перестал рыться в сумке и прищурился.

– Нет.

– Я вроде бы слышал крики, но голос пропал.

Старый поэт расхаживал. В узком переулке почти не было места на это, но он хотя бы пытался.

– Думаешь, это Кира и принц?

– Кира не из тех, кто кричит, – сказал Харуто, рубя паутину. Ему вскоре придется точить меч, если это продолжится.

– А принц?

Харуто задумался на миг.

– Понадеемся, что это не они.

– Да, понадеемся, что в опасности кто-то другой.

Харуто повернулся к другу и покачал головой. Они шли вслепую, охотились на онрё в лабиринте, укрытом паутиной. Он не мог спасти всех, особенно, монахов, которые хотели ему смерти. Он знал, что это была не его злость. Чувства Тяна проникали в него. Он носил бремя Тяна слишком долго. Тян приближался к нему, пытался захватить его, и он мог не пережить это, хоть и был бессмертным.

– А огонь? – сказал Гуан. Он опустился на землю, застонав от боли, вытащил из сумки кусочек бумаги и кремень. – Готова, Шики?

Маленький дух выглянула из кимоно Харуто, ее жесткая шерсть щекотала его грудь. Она посмотрела на него, и он кивнул, и она спрыгнула на землю и прошла к Гуану, глядя на бумагу в его руке.

– Я высеку искру и подожгу бумагу, – медленно объяснил Гуан. – Ты захватишь огонь, и мы сожжем луковую паутину.

Шики свистнула.

– Что она сказала, старик?

– Она хочет знать, почему ты говоришь так медленно, – ответил Харуто сквозь зубы.

Гуан вздохнул.

– Редиска! – он ударил кремнем, искра прыгнула на бумагу. Еще пара ударов, и бумага стала гореть и чернеть. Шики с хлопком прыгнула в огонь. Огонь стал жарче, стал оранжевым, Шики радостно проглотила кусочек бумаги. Яркие глаза посмотрели на Гуана из огня. – Это всегда так пугает.

Шики затрещала.

– Она хочет знать, что теперь? – перевел Харуто.

– Сожги паутину, – сказал Гуан, указывая на паутину в переулке.

Шики полетела по воздуху, искры сыпались за ней. Она прыгнула в паутину с радостным трепетом. Нити задрожали, но они не горели. Шики прищурилась, огонь вспыхнул во все стороны. Но паутина не горела.

Харуто вздохнул.

– Плохая идея.

– Я хотя бы предложил идею, старик.

Харуто подавил ответ и скрипнул зубами.

– С дороги, Шики.

Маленький дух дрожала на паутине. Ее огонь трепетал, угасал. Она трещала, как влажная палочка благовоний.

– Что теперь? – спросил Гуан.

– Она прилипла, – сказал Харуто.

– Прилипла? Как огонь может прилипнуть к паутине?

Харуто горбился. Гнев всегда делал его утомленным. Шики металась в паутине. Ее треск становился громче и настойчивее.

– Просто покинь огонь, Шики!

Шики застыла с огромными глазами. А потом вылетела из огня и прыгнула к Харуто, ее тонкие ручки впились в его кимоно. Она поднялась на его плечо. Огонь угас, оставив черное пятнышко на шелковой паутине.

Харуто повернулся к Гуану.

– Есть еще гениальные идеи?

Старый поэт со стоном поднялся на ноги, пошатнулся и вернул равновесие. Он прижал ладонь к стене, чтобы не упасть, и потер колени.

– Холод – капуста!

– Ты всегда жалуешься на холод, – сказал Харуто.

Гуан ударил кулаком по стене.

– Мы в Ипии, – прорычал он. – Тут всегда холодно! – он ударил по стене во второй раз и перестал хмуриться. Он стукнул в третий раз. – Эй, старик, стены из дерева.

– И что?

– Может, стену сломать проще, чем резать паутину?

Харуто открыл рот для ответа и закрыл его. Он подбежал к стене, ударил ногой раз, другой, третий. Доска треснула и сломалась внутрь. Он вытащил куски доски и бросил их в переулок. А потом вытащил еще доску, сделал дыру, куда они могли пролезть, и заглянул внутрь. Там была комнатка с деревянной койкой и соломенным матрацем, а еще тумбочка с выдвижными ящиками. Пол был чистым, кроме щепок от разбитых досок, на тумбочке стояла половинка свечи. Это был чей-то дом, но монахов не было видно. Харуто повернулся боком, придерживал ритуальные посохи, пока пролезал в брешь.

– Не все такие тощие, как ты, старик, – сказал Гуан.

Харуто вздохнул и выбил еще доску. Гуан уклонился, хотя она летела к его ноющим коленям.

– Прости, – буркнул Харуто. Гуан что-то буркнул, но Харуто не слушал.

Харуто прошел во вторую комнату домика. Шкаф стоял в углу, дверца была приоткрыта, несколько кимоно висели внутри. Из других вещей в комнате был только низкий столик на мягком зеленом ковре. Монахи жили без излишеств, или их дома были только для сна. Он открыл входную дверь в другом переулке. Паутина тянулась на крышах, но конец переулка был чистым. Скала должна была оставаться справа, им нужно было идти вперед.

Харуто повел их. Когда они заходили в тупик, они ломали деревянные здания. В конце концов, они добрались до дальней стороны плато и лестницы, ведущей на второй уровень.

– Думаешь, они поймут, как выйти? – спросил Гуан.

Харуто пожал плечами. Ему казалось, что йорогумо играла с ними, задерживая их. Изуми и Вестник Костей уже могли быть у могилы Орочи, и это означало, что у них было мало времени.

* * *

Тень мелькнула сверху, Кира метнула туда кинжал. Он застрял в паутине, и она услышала смех Сифэнь.

– Те же старые трюки. Слабая сестрёнка.

Кацуо повернул направо в конце переулка и застыл так резко, что Кира чуть не врезалась в него. Путь вперед был перекрыт блестящими белыми нитями. Труп мужчины был опутан липким шелком, голова свисала, с лица капала темная жижа. Кацуо повернулся и побежал туда, откуда они пришли, задев Киру и чуть не сбив ее с ног. Кира поскользнулась на льду и уперлась ладонью в землю, ободрав кожу. Она игнорировала боль, вскочила и побежала за принцем. Она видела панику в его глазах, когда он пронесся мимо нее. Она хорошо знала этот взгляд. Он проиграл страху. Она много раз пугала людей так за время в зеркале, они переставали соображать от страха. Она отогнала воспоминания, закричала принцу, пока бежала:

– Кацуо!

Он не оглянулся, повернул направо на развилке и продолжил бежать.

Сифэнь прыгнула сверху, тень мелькнула, паутина дрожала.

– Ты идешь не туда, сестренка.

Кира уже это поняла. Она видела, что за паутиной скала была слева. Они бежали к лестнице, ведущей вниз.

– Как ты остановишь брата, – оскалилась Сифэнь, – если не можешь до него добраться?

– О, умолкни!

Кацуо повернул налево и пропал. Кира следовала. Напыщенный принц быстро бегал. Он был уже в дальнем конце переулка.

– Кацуо, стой! Она гоняет нас, – если он ее слышал, он не подал виду. Он снова повернул налево. Кира бежала за ним, застыла, попав на еще одну маленькую площадь, где соединялись несколько переулков. Два человека висели на стене в паутине: мужчина с зеркальным кинжалом в черепе и женщина с перерезанным горлом. Сифэнь заставила их пробежать круг. – Нам нужно… – начала Кира и поняла, что была одна. Кацуо не было видно. Она заглянула по очереди в переулки, которые уходили от площади. Она не видела его там. Следы на снегу вели в одну сторону, но это были ее следы. Он пропал, и Кира осталась одна с онрё.

Что-то рухнуло на пол в переулке за Кирой.

– Ой, – сказала Сифэнь приторным голосом. – Он тебя бросил. Бедняжка. Осталась одна.

Кира посмотрела на паучиху. Сифэнь стояла, сцепив ладони перед ртом. Она выглядела бы невинно, если бы не жуткие глаза и волосатые лапы, трогающие воздух, острые, как копья, и ловкие, как хлыст.

– Они тебя бросят. Ты не как они. Они не смогут тебя терпеть, не поймут, чем ты стала, – она сделала шаг, две длинные лапы тянули за паутину над ней. – Они оттолкнут тебя, будут обзывать, – она рассмеялась, хохот звучал как ненастроенный гучжэн. – Они назовут тебя злой, монстром. Будут считать себя лучше тебя, – онрё сделала еще шаг вперед, и Кира увидела, как что-то двигалось за ней, ее кинжал поблёскивал в тени стены пагоды, двигался в ней. Пабу, кинжал, который она дала Кацуо. – Они не поймут, какой ты стала, – продолжила Сифэнь. – И попытаются тебя убить, сестрёнка. Они попытаются тебя убить, и теперь придется их съесть. Только так. И они довольно вкусные.

Кира отвела взгляд от сияющего кинжала за Сифэнь. Ей нужно было дать Кацуо время, она надеялась, что ему хватит смелости ударить по онрё сзади.

– Но не ты, – сказала Кира. – Ты не убьешь меня. Ты и другие онрё понимаете меня, да?

– Да, – Сифэнь кивнула, подбираясь ближе. Ее лапы уже почти могли ударить Киру. – Только мы можем тебя понять.

– Так я должна присоединиться к вам?

Сифэнь захихикала, открыла рот, чтобы Кира видела пушистые хелицеры и черные клыки.

– Ах, сестрёнка, это было бы мило, да? Но, думаешь, я позволила бы тебе уйти после того, как ты вонзила свой жалкий ножик в мой глаз? – она взревела и бросилась на Киру. Кира сжала человеческие ладони Сифэнь, ощутила боль в бедре от удара паучьей лапы. Сифэнь повернула запястья Киры, заставила ее упасть на колени. Она была слишком сильной. Кира едва могла держать ее ладони подальше от своего горла. Сифэнь подняла паучьи лапы над головой Киры. – Думаю, я начну, выколов тебе глаз, – кончик ее лапы провел тонкую царапину на щеке Киры и замер над ее глазом.

Кинжал вспыхнул за онрё, Сифэнь завизжала, размахивая паучьими лапами. Онрё вскочила на человеческих ногах, повернулась и врезалась в Кацуо. Одна паучья лапа ударила Киру по лицу и отбросила ее в снег, она врезалась в стену. Она тряхнула головой, прогоняя точки перед глазами.

Сифэнь прижала принца к земле переулка, человеческие ладони сжали его плечи. Она пробила его бедро лапой, он закричал, кровь брызнула на снег. Она склонила голову и укусила его за шею.

Мир Киры сузился, она смотрела на толстую паучиху, придавившую Кацуо к земле, вонзившую клыки в его плоть. Она видела, как ее кинжал блестел в спине Сифэнь, между паучьими лапами, растущими из человеческой плоти. Это был ее кинжал. Она создала его. У нее была связь с ним. Она назвала его Пабу. Мир вернулся, Кира стояла за Сифэнь, сжимая рукоять. Что-то разбилось за ней, картинка, которую она оставила после себя, но не было времени раздираться. Она повернула кинжал в спине Сифэнь и вырвала его с черными брызгами. Сифэнь закричала, вытащила клыки из шеи Кацуо, повернулась к Кире. Кира вонзила кинжал в правый глаз паучихи.

Сифэнь завизжала и отшатнулась. Ее лапа ударила Киру по плечу и оттолкнула, но Кира удержалась на ногах и попятилась. Сифэнь размахивала лапами, терзала лицо ладонями. Кинжал Киры, Пабу, еще торчал в ее глазу. Кира одной мыслью разбила кинжал. Тысячи осколков наполнили кровоточащую рану, вонзились в лицо Сифэнь. Паучиха шаталась, вопила, кровь капала на снег. Она подняла лапы, впилась в паутину над ними и поднялась на крышу пагоды, пропал из виду, ее вой утих вдали.

Кира согнулась, уперев ладони в ноги, тяжело дыша, грохот сердца заглушил другие звуки. Щеку жгло от пореза, кровь капала с ее щеки и подбородка. Она прижала рукав кимоно к ране, чтобы замедлить кровотечение, и побежала к Кацуо. Он извивался на земле, руки и ноги содрогались. Кира проехала на коленях рядом с ним, сжала его ладонь, пытаясь держать его на месте. Его глаза крутились в глазницах. Он сжал ее ладонь так сильно, что ее кости хрустели, он бил другим кулаком по земле. Темные вены тянулись от раны на его шее, поднимались по подбородку и спускались к ладони. Он сжал челюсти так сильно, что зубы хрустели, а потом открыл рот и закричал. Она держала его за руку, не зная, что делать. Она не могла спасти его, не дать яду Сифэнь течь по его венам. Она была беспомощна. Слезы мешали видеть, она сжимала его руку и смотрела, как яд сжирает его заживо.

Темные вены добрались до его губ, они потеряли цвет. Он престал кричать, чернильная кровь потекла из его рта. Огромные глаза посмотрели в ее на миг, и он кивнул ей, а потом снова содрогнулся и закричал. Кровь брызнула из его рта. Кира убрала руку от него и создала кинжал. Она подняла его над грудью Кацуо, сморгнула слезы и попыталась снова посмотреть в его глаза, но он был не в себе. Она склонилась, надавила весом на кинжал и вонзила в его сердце.

Безумное дыхание Кацуо утихло. Его лицо расслабилось, тело замерло под ней.

Кира отпустила кинжал, сжала его ладонь снова. Она сидела на коленях рядом с ним, онемев. Она хотела бушевать, бежать, кричать, сражаться. Онрё, которые звали себя семьей, забрали у нее еще одного друга. Сначала Янмей, теперь Кацуо. Она заставит свою семью заплатить. Они все должны были умереть.

Кира вытерла глаза и медленно встала, глядя на принца. Какая-то ее часть надеялась, что он сядет, что это все шутка. Она тряхнула головой от своей глупости. Он был мертв и не вернется. У нее не было времени хоронить его тело. Она не могла помочь ему молитвами. Она могла теперь дать Кацуо только месть.

Глава 55

Гуан был так рад покинуть первый уровень, что почти прыгал по ступеням, ведущим на второй, хотя колени болели. В лабиринте переулков с паутиной и смехом паучихи он ощущал себя хуже, чем с ранами живота. Они ждали какое-то время у лестницы, глядя на здания на первом плато. Дома, мастерские и склады собрались так, что между ними почти не осталось места. Они не видели Киру или принца. Порой откуда-то доносился крик, но он звучал со странным эхом, как вой волка в долине. Харуто видел пару раз тень паучихи на крышах, но они не могли добраться до нее, и она всегда пропадала в лабиринте. Они уже не могли ждать. Если йорогумо была тут, то и Вестник Костей был, им нужно было помешать ему освободить дракона. Они не могли тратить время на йорогумо.

– Она догонит, – Харуто повернулся и стал перешагивать по две ступени за шаг. Гуан не знал, говорил он о Кире или йорогумо, но поспешил за другом.

Воздух на втором плато был холоднее. В переулках он был ледяным, но тут холод в воздухе кусал Гуана за лицо. Дыхание вылетало перед ним, пар замерзал и оседал на бороде, холод проникал под одежду, морозя его кожу и пронзая позвоночник.

Второе плато было куда меньше первого, но был покрыто большими участками черных перьев. Гуан и Харуто замерли на краю площади, полной следов ног на снегу, вокруг стояли пять больших зданий, додзе, где монахи обучались боевым искусствам, на каждом был свой символ, вырезанный на дереве над дверью. Гуан смотрел на подрагивающую тьму, ворон поднял голову из кишащей массы, клюв был в крови. У птицы не было глаз, только шрамы на их месте.