Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Шики выбралась из кимоно Харуто, села на его плече, глядя глазами, которые не уступали по размеру глазам Киры. Маленький дух уже видел большие города, но ее всегда потрясали места, где собирались тысячи людей. Многие духи были одиночками, но Шики свистела и щебетала постоянным потоком, описывая все вокруг себя, словно Харуто не видел сам.

Снег все еще падал, но таял сразу же. Дома в Гушоне были слишком теплыми, а дороги были слишком хорошо протоптанными.

– Нужно найти таверну, – сказал Гуан. – Чтобы твоя императорская печать поработала.

– То есть, я поработал?

– Один из нас должен зарабатывать на жизнь, старик. Мой навык в словах, я даю их бесплатно. О, каким ярким было лето. Небо было таким ясным, что райские…

– Хватит! – быстро сказал Харуто. – Я поищу работу. Просто… хватит поэзии.

Кира ткнула Гуана локтем.

– Мне это понравилось. Было мило.

– Вот видишь, – Гуан показал Харуто язык.

Харуто остановился и спросил направление у старушки, пока Шики и Кира завели разговор с маленьким черным котом старушки. Янмей пришлось оттащить Киру от зверька. Они вскоре нашли подходящую гостиницу. К началу вечера они стояли у роскошного заведения, которое они вряд ли могли позволить. Они еще не вошли, Гуан потащил его на крыльцо и кашлянул.

– Дамы и господа, – громко сказал Гуан, его голос разносился, люди на улице поворачивали к нему головы. – Рад сообщить, что в городе оммедзи, – он поклонился и указал на Харуто. – Готов работать, если можете заплатить, – многие прохожие игнорировали его, некоторые фыркали. Двое или трое убежали. Харуто знал, что вскоре его кто-то найдет.

Они вошли, нашли столик, заказали еду и напитки. От запаха жареного мяса и вареных овощей живот Харуто заурчал, и когда еду подали, он напал на нее, как голодный тигр. Это была самая теплая и сытная еда за недели. Они доели, и первый наниматель нашел их. Он был низким, с осунувшимся лицом, в кимоно слуги и с сильным запахом духов из лотоса. Он остановился у стола и низко поклонился.

– Мастер оммедзи?

– Чем могу помочь? – спросил Харуто.

Слуга выпрямился.

– Я работаю на лорда Хишониму. Он услышал о вас и хочет попросить о ваших услугах – убрать назойливого ёкая с его владений.

– Он слышал о тебе, – Гуан подмигнул Харуто.

– Конечно, – сказал слуга с осунувшимся лицом. – О силе мастера Харуто хорошо известно, – ложь и похвала всегда шли рука об руку.

– А как же красноречие его спутника, мастера Гуана?

Слуга моргнул, после тяжелой паузы сказал:

– Эмм… конечно.

Кира захихикал, Шики на плече Харуто быстро присоединилась. Правда, дух могла не знать, над чем она смеялась.

– Что за проблема у лорда Хишонимы? – спросил Харуто.

– У лорда Хишонимы несколько шахт на южной стороне города, – сказал быстро тощий слуга. – В последнее время одна из шахт захвачена. Это мешает добывать уголь. Многие работники голодают, ведь не могут работать.

К удивлению Харуто, Янмей ответила:

– Он не думал платить им? – тихо спросила она, сжимая чашку чая. – Они не виноваты, что не могут работать в шахтах.

– Да, – сказал слуга, опустив голову. – К сожалению, лорд Хишонима пострадал от многих неудач за последний год, и он не может позволить платить тем, кто не работает, – мужчина нервничал, озирался, словно кого-то ждал. – Он подозревает, что был, – он понизил голос, – саботаж.

– Саботаж? – Гуан потирал ладони. – Становится интересно.

Слуга открыл рот, но дверь таверны распахнулась. Слуга скривился, опустил голову, сложно ожидал удара, который вскоре произошел. Вошел мужчина в богатом наряде – красных хакама и сочетающемся хаори. Катана висела на его поясе из золотой ткани, в руке была резная деревянная дубинка. Как только он заметил слугу, он подошел к столику и стукнул его дубинкой по плечу.

– Уходи отсюда, негодяй, – он стукнул слугу снова, и худой мужчина вскрикнул и сжался. Богато наряженный мужчина толкнул слугу к двери, вытянул ногу, сделав ему подножку. Голова слуги ударилась об стол на его пути к полу. Мужчина не остановился, пнул слугу по ребрам.

Кира вскочила на ноги с кинжалами в руках, но Янмей оттащила ее к столу.

– Я думала, что неправильно бить тех, кто слабее? – процедила Кира.

– Да, – сказала Янмей.

– Разве мы не должны его остановить?

– Нет.

– Эм… – Кира плюхнулась на стул, ее кинжалы разбились, усыпав пол зеркальными осколками. – Я не понимаю.

– Мы не знаем обстоятельства, – сказала Янмей. – Нельзя биться во всех сражениях, и то, что правильно, определяет не только мораль, но и закон.

Кира застонала, сжалась и опустила голову на стол. Шики спрыгнула с плеча Харуто, прошла к девушке и нежно похлопала ее голову черной лапкой.

Мужчина выкинул слугу из таверны, вернулся к их столу. Он был полным и с детским лицом, но не жирным. Его щеки покраснели от избиения слуги. Он пригладил хаори, а потом поправил волосы. Судя по движению волос, это был парик.

– Ты – оммедзи? – спросил парик. – Императорская печать есть?

Харуто моргнул. Он не мог отвести взгляда от парика мужчины. Парик чуть сдвинулся на голове и выглядел так, словно кот свернулся там и умер. Куда бы ни шел Харуто, всегда были такие люди. Мужчины, обычно лорды, которые считали себя очень важными для мира. Они почти всегда ошибались. Харуто указал на свою печать над баром, все еще глядя на парик.

Мужчина посмотрел на печать.

– Откуда мне знать, что она настоящая?

– Потому что изображать оммедзи в Ипии – преступление, – сказал Харуто. – Наказывается обледенением. Это очень неприятная смерть.

Парик хмыкнул.

– Я – лорд Йошината. Не слушай свинью лорда Хишонимы. Это он саботирует мои шахты.

– О, опять это, – сказал Гуан. Он вытащил бумагу и чернильницу.

– Значит, и у вас шахта с призраками? – спросил Харуто. Шики поднялась по его руке и села на плечо. Маленький дух тоже смотрела на парик. Она свистнула на ухо Харуто, и он взглянул на нее. – Не смей.

Парик взглянул на Харуто, потом на Шики и обратно.

– Ты прав. Мои люди не могут взмахнуть киркой, ведь монстр выходит из тьмы и избивает одного из них до смерти. И тогда другие убегают, а не отбиваются. Даже солдаты, которых я посылаю, погибают или несут бред. Это ёкай. Мерзкий ёкай. Разберись с ним.

– На что он похож? – сказал Харуто.

– Что? Какая разница? Думаю, он в соломенном плаще.

Харуто кивнул Гуану.

– Похоже на намахагэ, – Шики склонилась на его плече, улыбаясь парику.

Гуан присвистнула.

– Серьезно. Это дорогое дело.

– Намахагэ? – спросил Кира. Ее голова еще лежала на столе. – Звучит интересно.

Гуан улыбнулся ей.

– У меня есть пара историй. Как насчет намахагэ из провинции Цин? Сорок лет назад…

Кира радостно подняла голову.

– Хватит! – рявкнул лорд Йошината, его парик сдвинулся чуть левее, вызвав у Шики радостный визг. – Ты разберешься с этим духом, или твоя печать – фальшивка?

– Опасно перебивать поэта, – буркнул Гуан. – Он может сделать тебя бессортным словами.

Лорд Йошината оскалился, глядя на него.

– Я могу отделить твою голову от тела.

Харуто медленно встал и вклинился меж двух мужчин. Если кто и будет без головы, то это он. Его голову хотя бы можно будет присоединить позже. Хотя он еще не лишался головы, не был уверен, что переживет такое. Он посмотрел на лорда Йошинату, пытаясь глядеть в глаза мужчины, а не на его парик.

– Мой друг-поэт просто намекал, что намахагэ – очень опасный ёкай. В моей работе опасный и дорогой ходят рука об руку, – Шики проворковала и склонилась к парику, потянулась волосатыми ручками.

– Стоимость не важна, – рявкнул лорд Йошимата. Его парик съехал ему на глаза, и он сдвинул парик на макушку. Шики запищала, подпрыгивая, поскользнулась на плече Харуто и плюхнулась на пол таверны.

Харуто пожал плечами.

– Тогда можно сейчас этим заняться, – сказал он и пошел к двери.

– Я останусь тут, – Гуан налил себе еще вина. – На случай, если еще кто-нибудь сообщит о жутких ёкаях.

Янмей кивнула.

– И я останусь.

– Я могу пойти? – спросила Кира. Она уже была на ногах, смотрела на Янмей. Женщина кивнула, и Кира хлопнула в ладоши и подбежала к Харуто. Он вздохнул, отметив, что она не спросила его разрешения.

Харуто взглянул на сияющую Киру.

– Оставайся близко и слушайся меня. Эти ёкаи могут быть не такими сильными, как Шин, но они не будут играть с добычей, как это делал он. Если смогут, они убьют тебя.

Харуто открыл дверь, услышал вопль лорда Йошинаты. Через миг парик мужчины пробежал мимо него по полу, вырвался на улицу, радостно пища.

Глава 24

Город удивлял Киру. Так много людей, видов, запахов и звуков.

Они прошли по площади, где стояли столы, на каждом была доска и десятки каменных фигурок. За некоторыми сидели люди, двигали фигуры по очереди. Кира не знала, в какую игру они играли, но выглядело восхитительно. Они прошли открытую веранду, где художник рисовал портрет ужасно худого мужчины в крупной керамической броне. Десятки картин висели на стенах, каждая была с ценником внизу. Многие картины были с зелеными пейзажами или синим небом с облаками, создающими замысловатые узоры. Кира остановилась и смотрела на них, гадая, были ли пейзажи настоящими, и где она могла найти такую красоту.

– Не отставай, – сказал Харуто, и Кира поспешила за ним.

– Так много нужно увидеть, – сказала она, глядя на солдат на одной стороне улицы, глядящих на других солдат. Они казались напряженными.

Харуто пожал плечами, как часто делал.

– Ты привыкнешь.

Кира попыталась изобразить его пожимание плечами, но не смогла. Харуто делал это легко. Она всегда ощущала себя неуклюже.

Шики приятно давила на плечо Киры, озиралась с неприкрытым любопытством, большие яркие глаза смотрели из растрёпанного парика. От нее почему-то пахло мятой, или от парика пахло мятой. Маленький дух привлекал взгляды, некоторые даже тихо молились. Кира хотела ее защитить. Она странно сблизилась с маленьким духом. Люди шептались, что она несла неудачи, это было нечестно. Но Харуто игнорировал их, и Кира думала, что стоило подражать ему.

Они шли не туда, поняла она. Они шли к заходящему солнцу.

– Я думала, шахта лорда Йошинаты на севере?

– Да, – сказал Харуто, не глядя на нее.

– Но мы идем на запад.

Харуто пожал плечами. Кира повторила, но все еще не так, что-то мешало в плечах. Она должна была пробовать еще. Шики рассмеялась над ней, и Кира щелкнула пальцем по духу. Шики открыла рот и игриво прикусила палец. Кира захихикала, парик кусал ее за палец.

– Потому что мы идем в шахту Хишонимы, – сказал Харуто.

– О, – Кира кивнула и поравнялась с Харуто. Улицы были полными людей. Некоторые тянули телеги или несли корзины, другие вели детей или болтали. Некоторые решительно спешили, другие бродили от магазина к магазину. Но все они обходили Харуто. – Ты выбрал сторону.

– Оммедзи не принимают стороны в таком, – сказал Харуто. – Мы не должны так делать. Я так не делаю. Другие оммедзи не всегда такие проницательные. Я разберусь с ёкаями в обеих шахтах, просто начну с Хишонимы.

– Почему?

Харуто взглянул на нее, хмурясь.

– Потому что слуга Хишонимы не угрожал отрубить голову моему другу.

Они нашли слугу с худым лицом, ждущего у шахты с несколькими солдатами. Он был в синяках, красная шишка выпирала на лбу, но он поклонился и пообещал свою благодарность и плату его лорда за службу. Он предложил послать с ними солдат, но Харуто рассмеялся и сказал им остаться снаружи. Солдаты и не хотели заходить.

Шахта была темной, ни одной лампы не горело по пути. Туннель тянулся впереди них. Тут пятеро могли пройти бок о бок, но Харуто почти доставал до потолка. Веревка тянулась вдоль стены, продетая в металлические кольца, вбитые в камень. Кира поежилась, хотя не от холода. Шахта ощущалась жутко. Она давила. Мрак словно впивался в нее, как волки в раненую добычу. Спину покалывало, словно кто-то смотрел на нее, но, когда она обернулась, сзади была только тьма.

– Ты не обязана идти со мной, – сказал Харуто. – Но мне нужна Шики.

Кира ощутила дрожь снова, она началась у ее шеи и спустилась к пяткам.

– Я в порядке. Просто… что-то ощущается странно.

Харуто пожал плечами, а потом поежился.

– Шахта захвачена. Она и не может ощущаться нормально. Давай узнаем, с чем мы имеем дело. Шики, немного света, пожалуйста.

Маленький дух вылетела из парика, прыгнула с плеча Киры на плечо Харуто, оставив клок волос на плече Киры. Она вдохнула, раздулась и засияла ярко-оранжевым, как фонарик. Кира сбросила с плеча парик. Он упал на пол и поднял облако пыли. Она смотрела на парик миг и отвернулась. Она услышала шорох и оглянулась. Парик пропал, хотя Шики в нем уже не было. Кира снова поежилась, в шахте точно что-то было.

Кира заскулила и побежала за Харуто.

– Что? – спросил он.

– Парик, – Кира указала за себя. – Он пропал.

– Хорошо.

– Но он убежал сам.

Харуто остановился и оглянулся, посмотрел на Шики. Маленький дух ярко сияла, засвистела с дрожью. Кира, казалось, услышала, как парик или то, что его захватило, зашуршало во мраке, но когда она повернулась, чтобы отыскать его, была только тьма и камень вокруг. Харуто покачал головой и пошел глубже в шахту. Кира поспешила его догнать, обняла его руку.

Они шли вдоль веревки глубже в шахту. Туннель порой разделялся, но они шли за веревкой. Так они хотя бы найдут выход. Тут было бы просто заблудиться. Если свет Шики потухнет, они останутся во тьме и не найдут выхода. Стоило Кире так подумать, стены стали давить на нее, было сложно дышать. Она крепче обняла руку Харуто.

– Нормально, что два ёкая появились в одно время? – спросила Кира. Тишина делала шахту еще страшнее. Ей нужен был шум, даже если это был ее голос.

Харуто пожал плечами.

– Это случается все чаще. За последние десять лет много потерянного возвращается в мир. Духи, потерянные техники, заточенные драконы. Нынче все больше ёкаев появляется. Раньше я бродил от города к городу в поисках работы. Теперь, – он вздохнул, – куда бы я ни пошел, все просят моих услуг. Оммедзи – другие оммедзи – не так много путешествуют в эти дни. Проще найти богатого покровителя и работать у него.

Туннель разделился надвое, и они пошли вдоль за веревкой в правый коридор. Кира подумала, что услышала скрежет когтей за ними, повернулась, отчасти ожидая увидеть, что парик вырос и мог проглотить ее. Но, если что и было, свет Шики на это не попадал.

– Парики-людоеды, – прошептала она.

– А?

Кира покачала головой.

– Думаешь, хозяева шахт подсунули друг другу ёкаев? – спросила Кира.

– Я давно перестал удивляться тому, до чего людей доводит жадность, и на что они идут, чтобы скрыть свои преступления, – он звучал гневно, и Кира подумала, что должна тоже злиться. – Использование духов так – непростительно. Никто не просит, чтобы стать ёкаем, ты должна это знать. Так случается с человеком, проклятие делает его монстром.

Кира посмотрела на свои ладони, гадала, имел ли он в виду ее. Она не была уже ёкаем, она была чем-то еще. Это все еще делало ее монстром?

– Ёкаи не злые, – продолжил Харуто. – Злой не человек, а его выбор. Ёкаи слушаются инстинкта. В их природе мстить. Потому они существуют. Они не злые, но любой, кто решает использовать их, чтобы творить ужасы, злой. Дело в выборе, который он делает.

– А онрё? – спросила тихо Кира.

– Ты полна вопросов, – сказал Харуто. Он попытался высвободить руку, но она сжала сильнее. – Онрё другие. Вы все еще достаточно люди, чтобы принимать решения, как делают все. Вы не можете винить природу или инстинкт. То, что ты делаешь, и какая ты, – твой выбор, и последствия на твоей совести. Шин выбрал быть злым, убивать невинных людей в Небесной Лощине, а то и не только там.

Кира не знала, было ли это правдой. Звучало правильно, но она все же ощущала трепет, когда пугала людей отражениями. Это было ее истинной натурой? Сторона унгайкьо выбиралась, чтобы захватить ее? Она поежилась, услышала треск стекла, зуд пробежал по ее руке. Она опустила взгляд и увидела, как трещина потянулась выше ее ладони, словно ее кожа была разбивающимся зеркалом. Она быстро накрыла трещину рукавом кимоно.

– А если…

– Тихо! – резко сказал Харуто. Он замер и склонил голову. – Слышишь это?

Тихий шум донёсся из глубин шахты, но Кира прислушалась и определила его. Кто-то плакал. Рыдал, запертый во тьме.

Они поспешили глубже в шахту. Тяжелый затхлый запах висел в воздухе, смешивался с едкой вонью, становился сильнее, пока они заходили глубже. Кира закрыла рот и нос рукавом. Если Харуто запах не нравился, он не подал виду. А Шики свистела жалобы, хотя у маленького духа даже не было носа.

Рыдания стали громче, дрожали на стенах вокруг них, пока не стали вдруг почти оглушающими, один голос, два, двадцать силились в какофонии страданий. Кусочки воспоминаний ударили по Кире: люди кричали в ужасе, просили отпустить, люди смотрели в ее зеркало, видели, как их лица гнили, монстры поднимались, чтобы порвать их на кусочки. Лица людей, которых она мучила, как ёкай, были в стенах вокруг нее, кричали снова и снова. Те крики когда-то были музыкой для ее ушей. Они были ее песней. Она пела ее, когда… когда…

Стекло треснуло, холод поднялся в груди, покалывал шею.

– Кира! – Харуто сжал ее плечо и встряхнул. Она разбилась, кусочки зеркала упали вокруг нее. Она согнулась, обняла колени, хотя не помнила, как до этого дошла. Вой утих. Лица в камне были тенями… ясное дело. Она медленно встала.

– Мне тут не нравится, – сказала она, ощущая дрожь в голосе.

Харуто кивнул.

– И не должно. То, с чем мы столкнулись, пытается нас напугать, – он огляделся. Тихий крик доносился откуда-то, слова были приглушены, словно звучали под толстым одеялом.

– Ты не напуган, – сказала Кира, шагая за ним. Она не хотела, чтобы он уходил далеко вперед, чтобы призраки ее прошлого не вышли снова.

Он пожал плечами.

– Двести лет опыта научили меня, что многие ёкаи используют страх, потому что у них есть только это. Подумай о своем времени в зеркале, – она не хотела вспоминать это. Мутные картинки напоминали сны, даже этого было слишком много. – Ты пыталась напугать людей до смерти, но не могла выйти из зеркала. Ты была заперта. И я бессмертен. Я больше переживаю за то, что будет с тобой, чем за себя.

– А если ёкай обрушит шахту и заточит нас под землей? Ты будешь жить вечность во тьме, в одиночку, без света и шанса выйти.

Харуто остановился.

– Когда ты так говоришь…

Всхлип донесся в затхлом воздухе шахты, отразился от каменных стен, стал громче, слишком громкий для ее воображения. Но звук был настоящим, доносился слева, туннель снова разделялся надвое. Но веревка вела направо. Они оставили веревку и пошли к неизвестному. Вой становился громче, слова между всхлипами стали четче. Мужчина что-то снова и снова повторял.

Кира пыталась закрыть уши, но вой был слишком громким и печальным. Они уже слышали слова мужчины:

– Помогите. Уберите это. Помогите! – Кира ощутила слезы в своих глазах, вытерла их рукавом.

Они шли дальше. Харуто зашагал быстрее, Кира ускорилась. Всхлипы стали громче, разносились эхом.

Свет Шики озарил поворот туннеля.

– За углом, – сказал Харуто. – Не отставай.

Кира сократила брешь между ними, снова ухватилась за руку Харуто. Он не стал ее стряхивать. Они завернули за угол, свет Шики озарил мужчину, сидящего у каменной стены. Он был кожа да кости, его одежда была в дырах и пыли. Его рот был в мелких нарывах; волосы спутались. Он сидел в углу, где туннель резко поворачивал. Нога была вытянута перед ним, лодыжка была изогнута под неестественным углом. Другая была подтянута к его груди, он обнимал ее обеими руками, ногти впились в штанину и кровавую кожу. Он опустил ладонь на лоб, закрываясь от света Шики, жалобно заскулил.

– Бедняга, – сказал Харуто. – Застрял тут, когда другие убежали. Его мучил ёкай, который поселился тут, – он вздохнул. – Нужно хотя бы увести его отсюда.

Кира заметила кости на земле неподалеку. Кусочки гниющей плоти еще были на некоторых.

– Как долго шахта была закрыта?

Харуто пожал плечами, он опустился на колени рядом с мужчиной.

– Пару недель.

– Что он ел, чтобы выжить? – спросила она.

Харуто посмотрел на нее, потом на кости. Он печально покачал головой. Мужчина снова стал всхлипывать.

– Нам нечем перевязать твою ногу, так что придется хромать отсюда с нами, – сказал Харуто мужчине, протягивая к нему руку.

– Уберите это с меня, – мужчина тяжело дышал. – Уберите, – он посмотрел на них огромными от страха глазами. – Оно и на тебе.

Кира развернулась, попыталась увидеть, что цеплялось к ней. Но там ничего не было. На ней ничего не было. И на Харуто. На них ничего не было.

Харуто буркнул:

– У меня на спине есть след ладони?

Кира посмотрела.

– Маленький. Как след маленькой ладони мелом.

– Теперь я знаю, с чем мы имеем дело.

– Убери его, убери, убери, – взвыл мужчина.

– Это не настоящее, – сказал Харуто. – Это бурубуру. Они цепляются за людей и пытаются их напугать, вызывая их прошлое.

Кира оглянулась через одно плечо, потом другое. На ней ничего не висело.

– И на мне?

Харуто медленно кивнул.

– На всех нас. Наверное, отметил нас, когда мы вошли в игру.

Кира пыталась улыбнуться. Она тоже пыталась игнорировать темноволосую девочку, сидящую на краю света Шики, потому что подозревала, что это была она. Та, кем она была. Девочка посмотрела на нее и запела, кровь капала с беззубых десен.

Она ощутила, как разбивалась, трещины появились на ее поверхности. Песня вызвала воспоминания. Смутные картинки, чувства. Ее мать стояла над ней, расчесывала ее волосы. Только это была не ее мать, это был мужчина, гуль без кожи с жадностью в глазах и костлявыми пальцами, похожими на ножи.

– Нет, – слово сорвалось с ее губ шепотом, стекло разбилось вокруг, осколки мерцали на земле, лицо гуля отражалось в каждом. – Уберите это с меня. Уберите. Уберите!

– Шики, – сказал Харуто. Маленький дух прыгнула в его меч, озаряя пещеру красным светом. – Замри, Кира, – он бросился вперед и направил Шики к ней. Сияющий клинок пролетел над ее плечом, и что-то спрыгнуло с ее спины. Оно захихикало, как ребенок, и пропало во тьме. Иллюзии тоже пропали. Младшая Кира и ее песнь исчезла. Осколки вокруг нее отражали теперь лишь алый свет клинка Шики.

Харуто поменял хватку на Шики и махнул ею за своей спиной. Мальчик спрыгнул с него и убежал в тени.

– И еще раз, – он направил Шики к раненой ноге рыдающего мужчины. Мальчик появился на миг, убежал во тьму туннеля.

Кира тяжело дышала, холодный пот стекал по ее вискам и спине.

– Это было то, что я раньше делала?

Харуто посмотрел на нее. В красном сиянии Шики он выглядел недовольно.

– В какой-то степени. Бурубуру впивается в людей и тянет из них глубочайшие страхи. Думаю, ты больше всего боишься быть такой, как раньше, запертой в зеркале, мучающей людей. Ощутила свою технику на себе, а?

Кира ощутила, что слезы текли по ее щекам, подавила скуление.

– Прости, – быстро сказал Харуто. – Я не хотел… – он вздохнул и отвернулся.

Кира попыталась проглотить ком в горле. Ее кожу неприятно покалывало, но она отказывалась ее чесать. Та девушка уже не была ею. Это никогда не была она. Это было что-то еще, что ей навязали. Да? Она не даст себе снова быть такой. Она будет хорошей. Она сжала кулаки и пожелала, чтобы с ними была Янмей.

– Давай разберемся с тобой, – Харуто обратился к тьме. – Волей Оморецу я именую тебя бурубуру.

Высокий смех мальчика зазвучал вокруг них, а потом он вышел из тьмы. Он был маленьким, юным, лицо было в угольной пыли. Он был в порванных штанах и тунике. Обычный житель, может, сын шахтера. Его волосы были подстрижены под горшок, зубастая улыбка была полной злобы.

– Похоже, вы меня нашли, – бодро сказал он. – Ладно.

Гнев сжал сердце Киры. Она тряхнула запястьями, и зеркальные кинжалы появились в ее ладонях. А потом она побежала к мальчику. Он не двигался. Кира подняла кинжалы и направила их к шее мальчика…

Кинжалы врезались в клинок Шики, Харуто остановил удар Киры. Они застыли на миг, ее кинжалы упирались в духовный клинок, и Харуто кряхтел от напряжения. Трещины появились на ее кинжалах, и они разбились на сотни осколков зеркала, упали на каменный пол туннеля. Кира отскочила и создала новые кинжалы в руках. Но Харуто не напал. Он опустил Шики и смотрел на Киру.

– Почему? – прорычала Кира.

Харуто ослабил хватку на Шики, и маленький дух вылетел из клинка, парил в воздухе, стал шаром света снова. Она моргнула, глядя на Киру, а потом перевернулась. Кира невольно рассмеялась.

– Я уже говорил, Кира, – сказал Харуто. – Ёкаи не злые. Они просто выражают свою природу. Некоторых нужно убивать. С другими можно разобраться мирно, – Харуто повернулся к бурубуру. – Если я могу дать им мирный конец, я даю. Каждый раз. Они уже настрадались. Ты должна это понимать.

Ее кинжалы разбились, и она не создала новые. Он поступал правильно. Хорошо. Так хотела бы Янмей. Этого хотела Кира.

– И, – продолжил Харуто, – если мы убьем его, он вернётся на небо без привязки к шинигами. У меня нет сейчас ритуальных посохов, посох дерева все еще сломан…

Жар прилил к щекам Киры.

Харуто сел на корточки перед мальчиком.

– Я не могу забрать твое бремя. Я уже ношу другое.

Мальчик склонил голову.

– Это не бремя, – он усмехнулся. – Мы веселимся, – он указал на рыдающего мужчину. – Он меня ни разу не нашел. Я хорошо прячусь.

Харуто улыбнулся.

– Так просто? Тогда прячься. Мы досчитаем до ста и пойдем тебя искать.

Бурубуру захихикал.

– Ты никогда меня не найдешь. Я хорошо прячусь, – он повернулся и убежал во тьму, смех мальчика разносился эхом.

Харуто встал, потянулся и стал считать.

Глава 25

Им нужны были новые припасы, Харуто гонялся за ёкаями, и это был идеальный шанс найти старику новую трубку. Гуан обычно любил ходить по магазинам один, но как только он сообщил, куда шел, Янмей вызвалась пойти с ним. Он не возражал. Он был рад, что она перестала звать его Кровавым Танцором.

Гушон был процветающим городом, улицы были людными. Гуан шел медленно, старался не мешать другим, разглядывал магазины по пути. Янмей шла за ним, опустив голову, глядя вдаль. Она дойдет до того, что хотела сказать, со временем.

Гуан остановился перед небольшим прилавком и посмотрел на кисти, которые продавались. Ему нужна была новая кисть. Он хранил свою в промасленной коже, но щетинки через какое-то время теряли гибкость, чернила не получалось нанести ровно. К сожалению, на прилавке были дешевые кисти, а он хотел что-то прочное. Он покачал головой торговцу, и они пошли дальше.

– Я не встречала оммедзи раньше, – сказала Янмей, они обошли кучу, которая пахла как нечто, что было раньше в лошади. – Харуто… не такой, как я ожидала.

– Ха! – рявкнул Гуан. – Повтори это. Он – старая боль в репе, – он рассмеялся. – И он не такой, как другие оммедзи.

– Ты встречал других? – спросила Янмей. – Должна признать, когда Пятый Мудрец сказала мне, что однажды они придут в Хэйву за Кирой, я не поверила ему. Я думала, оммедзи были мифом.

Гуан поднялся на крыльцо резчиков по дереву, заглянул внутрь, гадая, были ли у них трубки.

– Я встречал пару, пока был рядом с Харуто, – сказал он. – Была, кхм, Сима. Девушка, вела себя как принцесса. Вела себя надменно. Мы не ладили. Ее духом-спутником был большой волк с белой шерстью и шестью красными глазами. Каждый раз, когда он рычал, Шики пряталась. Мы встретили ее в Бан Пине, и она сказала нам твердо, чтобы мы убирались из города.

– Ее города? – спросила Янмей.

– Так она сказала. Она, видимо, живет там. Монахи Бан Пинь платили ей, чтобы она осталась, и если духи возникали, она быстро очищала их, – Гуан открыл дверь резчиков по дереву и прошел внутрь. – Эта работа хорошо оплачивается, судя по виду. Сима была в украшениях. Старик выглядел как бедняк. Хотя он и есть бедняк, – он кивнул хозяину магазина, заметил трубки и пошел посмотреть их.

– Ты сказал, духи, – сказала Янмей. – Не ёкаи. Харуто разделяет их.

Гуан кивнул.

– Так делают не все. Но у старика старые взгляды.

– Какие старые взгляды?

Гуан взял трубку с длинным мундштуком и маленькой медной чашей. Она была простой, без украшения, но практичной. Харуто так быстро терял их, что это был лучший выбор. Гуан опустил трубку и посмотрел на другую.

– Старик расскажет, – сказал Гуан. – Было все иначе до того, как Вековой Клинок убил драконов. Точнее, заточил. Оммедзи были оккультистами, которые считали, что их долгом, в котором они клялись шинигами, было найти ёкаев и отправить их на небеса. У них была деревня, где они тренировались и жили, и те, кто хотел уйти, отправлялись в путь выполнять долг. Это было очень благородно.

Янмей указала на трубку с большой деревянной чашей и узором вырезанных волн.

– Что случилось?

Гуан покачал головой.

– Император Ипии издал указ, что оммедзи должны платить за каждого ёкая, которого они очистят, – сказал он. – Работало хорошо какое-то время. Пока Вековой Клинок не убил драконов. Без них осталось мало ками, чтобы защищать духов. Люди стали просить оммедзи избавиться от безвредных духов, как и ёкаев, и оммедзи подумали: почему нет, если нам за это платят?

Он посмотрел на последнюю трубку, уродливую, серую, из кривой ветки. Она не привлекла его внимание.

– По словам старика, это было началом конца. Оммедзи стали жадными. Они перестали различать духов и ёкаев. Пока люди платили, оммедзи все очищали. Ты видела в Миназури, судье было плевать на разницу, она хотела, чтобы всех духов убрали. Среди богачей стало популярным нанимать оммедзи. Тогда закон Ипии о плате оммедзи распространился в другие народы. Только так можно было отправить их из Ипии разбираться с ёкаями где-то еще, – Гуан печально покачал головой. – Он зовет это Великой Чисткой Духов.

– Я о таком никогда не слышала, – сказала Янмей.

– Никто не слышал, – согласился Гуан. – Оммедзи так хотели. Они оставили свою деревушку и разошлись среди четырех народов, очищали всех духов, каких могли, богатели и толстели. Старые практики умерли. Оммедзи стали брать учеников, а не учить пилигримов. Вскоре в мире не осталось достаточно духов, чтобы поддерживать количество оммедзи, которые хотели разбогатеть. Но к тому времени многие оммедзи уже разбогатели, и им было все равно.

– Но не Харуто? – спросила Янмей.

Гуан рассмеялся.

– Старик – последний, кто придерживается старых взглядов. Оммедзи стали жадными, хотели разбогатеть, сделали себя почти ненужными. Теперь их осталось мало. Старик еще бродит, ищет ёкаев, чтобы отправить их. Многие остались там, где есть деньги, как Сима, толстеющая на деньгах монахов Бан Пинь.

Янмей вздохнула.

– Это печально, – сказала она. – Думаю, Кире понравилось бы, если бы в мире было больше духов.

Гуан взглянул на нее и отвел взгляд.

– Это еще может произойти. Старик не врет, когда говорит, что потерянное возвращается. В последние несколько лет дел у нас было больше, чем я считал возможным, – он заметил зеркальце на ручке из отполированного красного дерева, заглянул в отражение. Он отчасти ожидал, что сзади будет что-то ужасное, но Киры не было рядом. Он постучал по поверхности зеркала, представил девочку внутри. Хозяин магазина кашлянул.