Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Две головы смотрели на него, другие развернулись, пока все восемь не стали глядеть на него. Он упал на четвереньки, полз последние футы от шеи дракона к огромному телу. Голова с короной из рогов нависала над головой со сломанным зубом. Она прорычала:

– Чего ты пытаешься достичь?

Харуто прополз еще десять футов и замер. Он пытался глубоко вдохнуть, закашлялся, кровь брызнула на переливающуюся чешую дракона. Он медленно встал и выпрямился. Из последних сил он поднял Шик одной рукой.

– Смертный клинок не может меня убить, дурак, – прогремели восемь голов Орочи.

Шики с дрожью свистнула.

Харуто пытался смеяться, но лишь откашлял больше крови.

– Шики – не смертный клинок. Она – духовный клинок.

Одноглазая голова Орочи со шрамами приблизилась, глядя на него желтым глазом.

– Никакой разницы, смертный. Меня нельзя убить.

Харуто смотрел на голову дракона, гадая, когда его зрение стало так расплываться.

– То, что это еще не случилось… не значит… что не может, – он повернул Шики и глубоко вдохнул, а потом взревел. – ПОДАВИ СВОЙ ГНЕВ, ДРАКОН! – он бросил Шики на спину дракона у своих кровоточащих ног, поднял ногу и наступил на меч. Катана Тошинаки разбилась под его пяткой, и Шики вылетела на спину Орочи, посмотрела на Харуто, моргая. Харуто сгорбился. – Я не хочу тебя убивать.

Харуто рухнул на спину, растянулся на чешуе в шрамах боя, который был древней историей для всех, кроме змея.

– Я не… хочу убивать… вас, – сказал он. – Мир будет… куда беднее… без… драконов.

Восемь голов Орочи покачивались над ним.

– Думаешь, сломанный меч помешает мне убить всех вас?

Харуто пожал плечами, хотя на это ушло много сил.

– Это был… символический… жест, – сказал он, голос был невнятным и далёким. Шики забралась на его колени, жесткая шерсть щекотала его кожу. Он опустил на нее ладонь, посмотрел на головы дракона, пытаясь сосредоточиться на каждой по очереди. Каждая была другой, уникальной. Некоторые со шрамами, другие – с иной формой рогов или чешуи. Каждая была чудесной. – Я знаю твою историю, Орочи. Я знаю… что с тобой сделал Ямасачи, как он предал тебя.

Орочи поёжился, его головы зарычали по-разному.

– Ямасачи заплатит, – сказала голова с оборками, подтверждая подозрения Харуто. – Вы все заплатите. Ямасачи и сошки, которые запечатали меня в этой каменной темнице. Вы все умрете. Человечество сгорит.

Харуто выдохнул, было сложно вдохнуть снова.

– Они все мертвы, Орочи, – сказал он. – Ямасачи, который предал тебя и уничтожил твой луг, мертв. Он… мертв сто лет. Вековой клинок и… другие, которые заточили тебя… они все мертвы. Ты уже… отомстил. Ты пережил их всех. Они все мертвы, а ты свободен.

– Человечество заплатит за них! – закричали восемь голов Орочи. – Я не удовлетворен.

Харуто пытался пошевелить ладонью, погладить Шики, но не мог. Маленький дух глядел на него, дрожа.

– Твое удовлетворение… ничего не значит, король драконов, – он хотел смеяться от глупости этого, но сил не было. Он не мог шевелиться, только говорил. – Все… кто тебя подвел… давно мертвы. Если нападешь на людей сейчас, это не будет местью. Это будет убийством. Убийством невинных, – пещера стала темной, головы дракона стали пятнами.

Одно пятно приблизилось.

– Зови это, как хочешь, смертный. Я обрушу свой гнев на весь твой вид.

– Ты проиграешь, – тихо сказал Харуто. Что-то в воздухе жгло его ноздри.

– Ты сказал, смертный, который заточил меня, мертв.

– Вековой Клинок мертв, но если ты… пойдёшь воевать с людьми, появится… другой Вековой Клинок. Люди соберутся… для боя с тобой. Духи умрут… люди умрут. Ненужные смерти. Бессмысленно. Они найдут способ… заточить тебя снова, или другой оммедзи… с другим духовным клинком… одолеет тебя. Не все мы смотрим на духов так, как я. Не все мы… хотим мира между небесами и землей.

– Они не могут меня убить, – прорычал Орочи. Голова приблизилась к Харуто, так близко, что он ощущал жар слов на коже. – Я бессмертный.

Харуто смотрел на размытого короля драконов.

– Как и я.

Орочи промолчал. Они оба знали, что он умирал.

Харуто повернул голову, искал вход в пещеру за темницей. Он едва его видел, но серое пятно у стены явно было Гуаном. Улыбка растянула губы Харуто.

– Ты победил, Орочи, – прошептал он. – Они все мертвы. Ты… отомстил… Если будешь биться сейчас… больше никогда не найдешь это.

– Что не найду? – прогремел Орочи.

– Любовь, – сказал Харуто. – Просто отстраниться… когда ты живешь… так долго, как мы. Несмотря на то, что с тобой сделал Ямасачи… он дал тебе то, что не могут… бессмертные. Он дал тебе любовь… – пещера была такой темной, что Харуто не видел Гуана или вход. Шики свистнула, но он не видел ее, больше не чувствовал ее. – Если будешь биться с ними, если убьешь их, ты никогда не найдешь… это снова. Они… смогут дать тебе… только ненависть.

Глава 63

Дракон поднял огромное тело над землей. Голова со шрамами и одним глазом открыла пасть, и Гуан подумал, что она съест Харуто. Но она нежно подняла его челюстями и опустила на камень у стены пещеры. А потом голова повернулась к Гуану и подлетела к нему. Он отшатнулся у входа в пещеру. Дракон замедлился и повернул все восемь голов к нему.

Сияющая голова с короной из рогов открыла рот:

– Он умирает.

– Ох… – Гуан покачал головой. Голова была мутной от потери крови или вида огромного дракона. – Его м-можно спасти? Ты – ками. Ты можешь…

Вторая голова – со сломанным зубом – сказала:

– Нечего спасать. Его бессмертие пропало, – головы утихли, все восемь покачивались, глядя на него.

Гуан пошатнулся, схватился за стену пещеры ладонью. Он не мог дать Харуто умереть. Он не мог жить без старого друга.

– А если ты отдашь ему то, что сталось от моей жизни? – спросил Гуан. – Знаю, там мало, но…

Голова с одним глазом приблизилась к нему, запах змеиного мускуса ударил по его ноздрям. Глаз моргнул, глядя на него, голова сказала:

– Может, он был прав.

Орочи отвернулся от него и вылетел из пещеры, его тело задевало камень по пути. Гуан смотрел, как сверху извивается хвост дракона, ударяет по части стены. От этого рухнули камни размером с лошадей. И Орочи пропал. Гуан смотрел вслед ему мгновение, а потом встряхнулся и прошел к Харуто, хромая.

Кира с трудом поднялась на ноги на горе обломков колонны. Ее кимоно было в крови и саже. Она прошла к Харуто, шатаясь и хромая хуже Гуана. Тонкая струйка дыма парила над Харуто, пока он лежал на каменном полу у стены пещеры, но он улетел, пока Гуан шел туда.

Гуан упал на колени рядом с павшим другом, хрустя суставами. Харуто был изорван, в крови. Его левое плечо было криво разорвано. В груди была дыра размером с кулак Гуана. Правый бок был в волдырях, обгоревшей плоти и красной кожи. Его лицо было бледным, губы посинели. Шики дрожала, сидя между его правой рукой и телом, тихо свистела снова и снова.

– Старик? – Гуан опустил ладонь на грудь Харуто. Кожа была холодно, кровь все еще текла.

– Гуан? Это ты? – Харуто открыл глаза, но они были как белые облака в зимний день. Зрачков и радужки не было.

– Да, старик, – сказал Гуан. – Я тут, – он вытер рукавом глаза. – Ты снова испортил кимоно.

Уголки губ Харуто дрогнули.

– Тебе придется… купить мне новое.

– Как всегда.

– Ты победил, – сказал Харуто. – Я ощутил… как Тян ушел. Тебе пришлось… нарушить все… клятвы?

Гуан покачал головой.

– Все, кроме одной.

– Какую… ты оставил?

Гуан рассмеялся и снова протер глаза.

– Капуста, старик. Как думаешь?

Харуто тихо захрипел, кровь брызнула на его посиневшие губы.

– Я… ненавижу… эту клятву.

Гуан порылся в сумке.

– У меня есть для тебя кое-что, стрик. Купил в Кодачи и приберег для, кхм, этого момента, – он вытащил длинную трубку, вырезанную из белого дерева с узором дракона на мундштуке. Он вложил ее в ладонь Харуто, сжал пальцы вокруг трубки. – Это хороший способ отпраздновать, – он отпустил ладонь Харуто, и пальцы старика разжались.

Харуто молчал так долго, что Гуан опустил ладонь на его грудь, проверяя, дышал ли он.

– Что… это? – спросил Харуто.

– Трубка, – сказал Гуан. – Я купил тебе новую трубку.

– Спасибо, – прохрипел Харуто, кровь булькала в уголке его рта.

– Ты не исцеляешься, старик, – сказал Гуан. – Почему?

Веки Харуто трепетали.

– У меня… забрали это.

Гуан оглянулся на Киру. Девушка стояла в паре шагов за ними, заламывая руки и кусая губу. Гуан посмотрел на Харуто и покачал головой.

– Не понимаю, старик.

Харуто молчал, сделал пару вдохов с трудом.

– Прощай, Гуан. Спасибо.

Гуано опустил голову, стряхивая слезы с глаз. Это не могло так закончиться. Харуто не мог умереть. Он должен быть бессмертным.

– Нет. Спасибо тебе. За то, что позволил старому дураку ходить с тобой, за то, что защищал меня от бед все эти годы. За все.

Харуто захрипел, белые глаза закрылись.

– Ты помог мне… куда сильнее… чем я… тебе, – дыхание вылетело из его горла с шипением, его голова упала.

– Старик? – Гуан сжал ладонь Харуто. – Проснись, старик. Не бросай меня, Харуто. Ты не можешь… не уходи.

Глава 64

Гуан уснул рядом с телом Харуто, голова лежала на его груди, слезы смешивалась с кровью. Кира не знала, что делать. Она дала ему горевать, отползла и рухнула у колонны, подавляя желание кричать.

Со временем она встала, вытерла слезы и занялась в пещере, собрала припасы с мертвых монахов под обломками. Она нашла старую деревянную скамью в углу пещеры, разбила ее и развела маленький костер близко к Харуто и Гуану. Старый поэт проснулся и подполз ближе к костру. Он молчал, просто лежал, закрыв глаза, и засыпал. Кира собрала посохи Харуто и уложила на него, потом стала собирать камни и укладывать вокруг него. Камень за камнем, она строила могилу Харуто. Она редко молилась, едва знала имена божеств, но помолилась над его могилой, закончив, направляя молитву к единственному божеству, которое могло услышать. К божеству войны.

Она села у костра напротив Гуана, который храпел как горный козел, бросила в огонь еще пару кусков скамьи и легла спать. Шики подобралась к ней, тихо свистя, забралась в кимоно Киры.

Когда Кира проснулась утром, костер стал пеплом и углями. Гуан сидел у могилы Харуто, склонив голову.

– Спасибо, – сказал он. Она встала рядом с ним, взяла его за руки, и он сжал ее ладони. Его глаза были красными, и он будто постарел на десять лет за ночь.

Через какое-то время Гуан сказал:

– Пора идти, – он посмотрел на могилу Харуто в последний раз, повернулся, надел сумку через голову и пошел к выходу из пещеры, хромая. Кира поспешила за ним. Тело все еще болело, но почти все ее раны зажили. Это ощущалось неправильно – то, что она так быстро исцелилась от боя, который забрал жизнь Харуто.

Всюду были следы побега Орочи. Стены туннеля были ободраны, дверь, ведущая наружу, пропала, ее сорвало с петель и отбросило на плато. Было утро, солнце висело низко, светило тускло за серыми облаками, но, удивительно, снег не шел. Деревянная хижина разбилась, ее раздавил дракон, и на четвертом плато не осталось ничего, кроме дыма в облике женщины, парящего у обрыва, ее лицо было поднято к небу.

– Ты Изуми? – спросил Гуан, пока они шли в снегу к ней.

Рябь пробежала по дыму Вороны, она оглянулась на них.

– Я – Ворона. Я… когда-то была Изуми.

Гуан кивнул, хотя скорее себе, чем ей. Он подошел к краю утеса рядом с ней.

– Он любил тебя. Не переставал тебя искать, хотя знал, что ему нужно было сделать, и чего это будет ему стоить. Он хотел дать тебе покой.

Ворона повернула лицо к небу.

– Я не просила этого, – резко сказала она.

– Ха! Такова жизнь, да? Многое из того, что получаешь, ты не просил, но это нужно принимать или как подарок, или как проклятие, а потом разбираться.

Дым Вороны клубился под ней, окружал ее ноги и пачкал снег вокруг них черной сажей.

– Ты тоже оммедзи? – спросила она. Кира шагнула ближе, создав кинжал, но Гуан рассмеялся и поднял руки.

– Не я, – сказал он. – Я просто… думаю, я просто старый поэт, который порвал последний шанс на искупление. И мужчина, который потерял лучшего друга, – он вздохнул. – Надеюсь, ты найдешь покой, которого он хотел для тебя, Изу… прости, Ворона.

Ворона кивнула Гуану, повернулась и прыгнула с края, сажа тянулась за ней. Кира проводила ее взглядом. Ей казалось, что она еще увидит Ворону. Нравилось ей это или нет, они были семьей, и связь между онрё была глубже того, что пытался создать Вестник Костей.

Шики свистнула из кимоно Киры, забралась на ее плечо. Она пару раз подпрыгнула, потерлась об щеку Киры, пискнула и спрыгнула на землю, а потом пошла к пещере. Слезы обжигали глаза Киры.

– Что она сказала? – спросил Гуан, глядя маленькому духу вслед.

Кира вытерла глаза рукавом.

– Она сказала: прощай.

– Скатертью дорога, морковка! – сказал Гуан.

Шики громко чирикнула и пропала в пещере.

– Она сказала, что тоже будет скучать, – сказала Кира. Она знала Шики мало времени, но прощание разрывало сердце Киры. Но Шики была духом-спутником, Харуто был мертв, и у нее больше не было спутника. Кира подозревала, что она скоро вернется на небеса. Она шагнула к Гуану, обвила его руками, обняла его. Через миг он ее обнял.

Они отвернулись от пещеры и пошли к лестнице, ведущей вниз. Снег был тут тоньше. Цветы сакуры и пятна крови покрывали землю. Под деревом лежало тело Сифэнь, пронзенное красными шипами. Голова онрё лежала под раздувшимся телом. Гуан намеренно не смотрел туда, пока они шли к следующей лестнице.

– Что теперь делать? – спросила Кира, пока они спускались к монастырю.

– Хм? – отозвался Гуан.

– Академии Хэйва нет. Янмей нет. Харуто… онрё побеждены, – Кира вздохнула, пиная снег. – Что мне делать?

– Ты умеешь петь? – спросил Гуан.

Кира кивнула. Она обожала петь, пока была жива, и она теперь это помнила. Хотя это был почти сто лет назад.

– Певцы хорошо зарабатывают, – продолжил Гуан. – Хорошая профессия. И хорошо сочетается со старыми поэтами.

– Но я должна быть мстительным духом.

– О? Это отличается от ёкая?

– Не знаю.

Они в тишине спустились ко второму плато. Снег выпал за ночь, превратив тела монахов в белые сугробы.

– Эй, – сказал Гуан. – Я придумал название своего шедевра. «Ночная Песнь, герой времен». Эпическая поэма в трех частях.

Кира покачала головой, огибая сугробы.

– Тебе не нравится? – спросил Гуан.

– Слишком типичное название.

– Хм, – буркнул Гуан. – Как насчет «Оммедзи и дракон»?

Кира снова покачала головой.

– Нужно больше действия. Как насчёт «Ночная Песнь против Вестника Костей»?

Гуан рассмеялся.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Там будет Янмей? – спросила Кира.

– Конечно! У нее будет главная роль в третьей части, когда Ночная Песнь и его красивый друг-герой сжалились над старушкой и ее ужасно искаженной дочерью, – он засмеялся, Кира присоединилась.

На первом плато здания все еще были в паутине, напоминали об ужасах прошлого дня, и Кира сильнее куталась в плащ. Но она дрожала не от холода. Ей нужно было кое-что проверить. Они прошли по своему пути среди заброшенных домов, попал на маленькую площадь, где пересекались переулки. У стены в коконе были два монаха. Женщина, которая перерезала себе горло, и мужчина, чье лицо испортили темные вены яда. На заснеженной земле было пятно крови посреди площади. Кира встала рядом.

– Что такое? – спросил Гуан.

– Он ушел, – горе снова поднялось в ней, но она ощущала теперь и новую решимость. – Кацуо ушел.

Гуан вздохнул.

– О, Кира, мне жаль.

Кира покачала головой и посмотрела на Гуана.

– Харуто как-то сказал, что я не смогу быть оммедзи. Но, может, я могу быть духом, который помогает другим духам? Если я могу находить ёкаев, может, я могу помогать им с отмщением. Если я смогу помогать им перейти дальше, как ты сделал для Тяна, как Харуто сделал для Шиори, может, этим станет дух мести. Я могу делать такое, могу такой быть. Той, кто мстит, чтобы помочь другим?

Гуан почесал бороду и кивнул.

– Почему нет? – он шагнул ближе и обвил рукой ее плечи, она прильнула к нему. – Думаю, Харуто гордился бы, да и Янмей тоже. Дух, который помогает другим духам пойти дальше. Вряд ли такое было раньше, но ты не можешь не быть уникальной, да? – он рассмеялся.

– И у меня уже есть первое задание, – сказала Кира. Она надеялась, что Янмей гордилась бы. – Я не могу оставить его ёкаем, Гуан. Я должна помочь Кацуо упокоиться.

Они услышали сверху рев и подняли головы. Орочи летел по небу на фоне серых облаков. Он был огромным, хотя был высоко над ними. Дракон поменьше, оранжевый и с одной головой, присоединился к нему, и они извивались вместе, будто завязывались в узел. Другой дракон присоединился, потом еще. Шесть драконов летели по небу над монастырём, рыча. Драконы вернулись в мир смертных. Кира сомневалась, что что-то будет прежним, но Харуто хотя бы убедил их не воевать с людьми. Она гадала, будут ли люди такими терпимыми.

Эпилог

Шики вышла из пещеры на снег, мягкие снежинки падали и липли к ее жесткой шерсти. Она посмотрела по сторонам и чирикнула.

– Они ушли?

Шики нетерпеливо свистнула.

Харуто вышел из пещеры. Небо было темным, крупные снежинки летали с легким ветром. Высоко над ними ветер выл за скалой, но не добирался до него так близко к камню. Это было хорошо, потому что его кимоно было изорвано, и он уже замерз. Деревянная хижина была разбита, и Киры с Гуаном не было видно.

– Ушли, – сказал Харуто. Горло болело, голос был хриплым. Левая рука ныла, он хорошо знал это ощущение. Новые конечности всегда ныли, пока не вставали правильно на место. У него все еще была дыра в груди. Плоть вокруг нее зажила, но дыра осталась. Чем больше он думал об этом, тем страннее она ощущалась. Ему нужно было найти одежду вскоре, иначе люди будут задавать вопросы. Он подавил желание потрогать себя там ладонью из жуткого любопытства.

Он проснулся один под грудой камней. Кто-то, Гуан или Кира, оставил на нем его ритуальные посохи. Когда он ощутил силы, чтобы сдвинуть камни и сесть, он обнаружил, что Шики ждала его. Она бросилась в его лицо, не переставала щебетать с тех пр. Даже сейчас, вне пещеры, она свистела о том, как будут рады другие, увидев его.

– Мы не обязаны идти за ними, – сказал Харуто. Она притихла, хмуро посмотрела на него, и он пожал плечами. – Эй, я умер. Бессмертию конец. Я не знаю, почему я жив, но я умер. Может, мое время вышло. Может, теперь я могу уйти на покой, найти где-то хороший дом и стареть в тишине. Может, смогу выспаться, – он не помнил, когда в последний раз спал больше пары часов, этого не было уже сто лет.

Шики резко засвистела, поднялась по его ноге. Он поднял ее за шерсть, опустил на свое плечо. Она прищурилась, глядя на него.

– Да, ты права. Думаю, нам лучше догнать их, – он сунул в рот трубку, которую ему купил Гуан. – Гадкий поэт мог бы оставить мне и немного листьев.

Харуто повернулся к ступеням и остановился. Ворона парила над снегом, покрытым сажей, впереди. Она скрестила руки на груди, сжала локти, как любила делать Изуми.

– Я думал, ты ушла, – сказал Харуто с трубкой во рту. Шики с дрожью свистнула.

– Ушла, – сказала Ворона. – Она попросила меня вернуться, – онрё указала ладонью из дыма за Харуто. Он повернулся, к склону скалы у входа в пещеру прислонялось божество. На ней было одеяние с разноцветными заплатами, старая соломенная сугегаса и белая маска без черт, кроме черной пустоты на месте глаз, трещина тянулась по щеке, как слеза.

Харуто пожал плечами.

– Вряд ли ты пришла увести меня на небо ради покоя, как сделал с Янмей?

– Покоя? – бог войны рассмеялась. Шики чирикнула и попыталась спрятаться за головой Харуто, суетясь на его плече. – Боюсь, нет, оммедзи. Как видишь, грядет война, и мне нужны союзники.

– Поищи в другом месте, – сказал Харуто. – Я только что умер. Это дало мне свежий взгляд на все. Я закончил.

Смех донесся из мрака пещеры.

– Закончил? – прохрипел древний голос. Харуто ощутил запах жженого можжевельника на ветру. – Закончил? Ты же не думаешь, что я дал тебе умереть, потому что ты выполнил свою часть нашей сделки, да, Ночная Песнь? «Бессмертие, пока дух твоей жены в мире смертных», – сутулый старик с морщинистым лицом вышел из пещеры. Оморецу усмехнулся Харуто и рассмеялся. – Как видишь, она еще живет. Отчасти, – улыбка пропала с его кривого лица. – Как и Орочи. Так что ты в долгу передо мной, Ночная Песнь. Дважды.

Шики заскулила. Харуто вздохнул и покачал головой. Похоже, он все-таки не догонит Киру и Гуана.

– Капуста!