Текст книги "Герой"

Автор книги: Роберт Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

Кроме того, не стоило сбрасывать со счетов возможность появления пиратов.

Капитан Маллаби приказала бросить якорь, и остаток дня Реджис пытался забить клин в обнаруженную им трещину. Он работал до наступления сумерек и на следующее утро снова нырнул в воду. К полудню он закончил работу и залепил заплату смолой.

Как только хафлинг вернулся на корабль и доложил об успехе, Маллаби велела поднять якорь и паруса. «Толстый шкипер», подгоняемый попутным ветром, снова устремился по волнам к горизонту.

Однако на следующее утро путешественники покинули относительно спокойный участок внутреннего моря и очутились в открытых водах. Погода изменилась, подул северо–восточный ветер; несмотря на все усилия моряков и возню с такелажем, «Толстый шкипер» едва тащился.

– Слишком рано в этом году переменился ветер, – обратилась капитан Маллаби к Вульфгару и Реджису. Она покачала головой и протяжно вздохнула. – Осенние бури уктара пришли на месяц раньше обычного.

Вульфгар и Реджис озабоченно переглянулись. Они не знали этих мест и не понимали тревоги Маллаби.

– Но так бывает время от времени, – пояснила Маллаби. – Все бы ничего, если бы вода не пыталась добраться до нашего груза, а?

Возразить было нечего, и слова капитана подчеркнуло появление матроса, который выбрался из трюма с ведром воды. Он уныло посмотрел на капитана и едва заметно нахмурился, заметив хафлинга.

– Я сделал все, что мог, – услышал Реджис собственный шепот.

– Никто не винит тебя в нерадивости, – успокоила его капитан Маллаби. – Но нам нужно как можно быстрее попасть на сушу. До Дельфантла еще месяц пути, а корабль не сможет держаться на воде так долго.

– Это верно, – вмешался Брикер, подойдя к капитану и пассажирам. – Вода снова просачивается, и ее немало. Пока дойдем до острова Пиратов, наберем полный трюм и будем в лучшем случае еле–еле ползти; мы не сможем уйти, если на нас нападут.

– Тогда надо изменить курс, но как? – спросил Вульфгар, взяв за руку своего маленького друга, который не скрывал беспокойства.

Маллаби неуверенно покачала головой, но при этом бросила быстрый взгляд на северо–запад, в сторону южного побережья Сембии. Позади у них остались два города, где имелись сухие доки и верфи: Урмласпир и Саэрлун. Если бы они повернули обратно, на запад, и поймали попутный ветер, «Толстый шкипер» добрался бы до одного из этих портов за пару дней.

Однако проблема заключалась в другом: верфи в этих городах были небольшими, и дожидаться своей очереди пришлось бы очень долго, несколько месяцев, если не год.

Почти прямо к северу от точки, где сейчас находился корабль, лежал Селгонт, располагавший более крупными верфями; возможно, там им удалось бы быстрее попасть в сухой док для ремонта.

– До Селгонта плыть меньше, да и отремонтируют нас там быстрее. – Судя по всему, Брикеру пришла в голову та же мысль.

– Точно, но если в сембийских проливах мы вдруг встретим неподходящую компанию, что тогда будем делать?

Брикер кивнул.

– Самый безопасный путь – обратно в Урмласпир, – объяснила капитан Маллаби.

– День или два плыть отсюда обратно, – сказал Брикер, и Маллаби кивнула. – А потом наверняка окажется, что сухой док для нас освободится только следующим летом.

– Скорее всего, – согласилась Маллаби. – Проедим и потратим на ремонт все деньги, что у нас есть.

– И долго мы пробудем в порту? – пролепетал Реджис. В голосе его прозвучало отчаяние. Ему не нравился оборот, который принимал этот разговор. Уже начинались осенние бури, и он боялся, что даже в случае, если они найдут свободный сухой док в одном из портов, то застрянут там на полгода. И в Агларонд он попадет только следующей весной. Он был достаточно хорошо знаком с местными торговыми путями и обычаями купцов и понимал, что немногие осмелятся выйти в Море Падающих Звезд во время зимних штормов.

– Почти декаду, если сразу попадем в док для ремонта, – ответил Брикер. – Скорее, даже пару декад.

– То есть уже наступит марпенот, – заметил Вульфгар.

– А там уже и холодные ветры уктара подуют вовсю, – добавил Брикер.

Капитан Маллаби поразмыслила над всем этим и кивнула: судя по выражению ее лица, она уже что–то решила.

– Вы говорили, что докажете свою отвагу, если мы наткнемся на пиратов, – напомнила она своим пассажирам, и Реджис с Вульфгаром кивнули. – Или, лучше сказать, если они наткнутся на нас. А в проливах это, скорее всего, и произойдет.

– Тогда плывем в Селгонт, – решил Реджис, но Маллаби покачала головой:

– Если двинемся в сторону проливов, попадем прямо на остров Преспур, – сказала она, глядя на восток. – Остров находится под управлением Кормира, а у меня в городе Палаггар есть друг, который мне кое–чем обязан.

– Да, точно, ведь в Палаггаре имеется верфь… – начал Брикер.

– И ее охраняет гарнизон, – добавила Маллаби.

– Пятьдесят миль в открытом море, – предупредил Брикер. – Где полно акул, которые знают, что пираты всегда готовы их накормить!

– Преспур, – ровным голосом произнесла Маллаби. – И город Палаггар. И будем надеяться, что мы сумеем хорошенько залатать «Шкипера» до наступления осенних бурь.

– А если не успеем? – осмелился спросить Реджис.

– Мы найдем тебе в городе работу на зиму, – отрезала Маллаби, – и ты попадешь в Дельфантл к концу месяца чез.

Реджис резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, чтобы сдержать раздраженное восклицание. Капитан Маллаби говорила о задержке более чем на полгода! Хафлинг не думал, что сможет продержаться еще шесть месяцев до встречи со своей возлюбленной Доннолой…

Но возразить было нечего. Он знал море и понимал, что темным водам безразличны намерения людей, хафлингов или любого другого народа, а многие из тех, кто упорствовал, спешил и пытался бороться с Морем Падающих Звезд, оставались здесь навеки – глубоко на дне.

* * *

Реджис плотнее закутался в отороченный мехом плащ и натянул на голову капюшон, чтобы укрыться от холодного северного ветра. Он расхаживал вдоль парапета на верхнем этаже одинокой башни, которая находилась в самой высокой точке северной части острова Преспур. Снежинки вращались и танцевали на резком ветру, и хафлинг вполголоса выразил надежду на то, что это не начало очередной снежной бури. Во время последнего шторма долину между невысокой горой и остальной частью острова замело снегом, и немногочисленные обитатели Башни Звезд почти на десять дней оказались полностью отрезанными от города Палаггар.

Он и так чувствовал себя здесь потерянным и одиноким, не хватало еще лишиться возможности развеяться в оживленной таверне!

– Прячась под капюшоном, ты не заметишь пиратов, – раздался у него за спиной голос Вульфгара.

Реджис обернулся и, выглянув из–под плаща, увидел могучего варвара. Вульфгар был облачен в свою обычную одежду: накидку из зимней лисьей шкуры и небольшой шлем. Руки у него были обнажены до плеч, и он не всегда прикрывал их шкурами; но даже если холод причинял варвару из Долины Ледяного Ветра хоть какие–то неудобства, он никогда этого не показывал.

– Ты слишком много времени провел вдали от холодных ветров, которые дуют с Моря Плавучего Льда, – заметил Вульфгар, подходя к Реджису и облокачиваясь о парапет. Он взглянул вдаль, на долину, погруженную во тьму, и на море; ветер дул ему прямо в лицо, но он не обращал на это ни малейшего внимания.

– И слишком много времени в душных подземных палатах короля Бренора, – добавил Реджис, подошел к другу и, в свою очередь, пристально уставился в темную зимнюю ночь.

Вульфгар обернулся.

– Ты скучаешь по ним? – спросил он, и Реджис кивнул:

– Я не думал, что мне будет так сильно не хватать их. Я всегда их любил – их всех, – но ведь я оставил свое сердце за морем, в Агларонде.

Вульфгар кивнул и похлопал Реджиса по плечу. Затем уверенно произнес:

– Мы еще встретимся с ними.

– Я не сожалею о том, что отправился сюда, – пояснил хафлинг, – хотя и не ожидал, что буду все еще находиться здесь, посреди Моря Падающих Звезд, меньше чем за две декады до наступления нового года. – Он угрюмо усмехнулся, снова напомнив себе о том, что у моря есть свое расписание, которое соблюдается неукоснительно, в отличие от планов мудрых людей, и грубо срывает планы глупцов.

– Благодаря происшествию с кораблем мы получили возможность посмотреть новую страну и некоторое время отдохнуть. Не вижу в этом ничего плохого, – сказал Вульфгар.

– Она для меня не нова – я уже бывал здесь, – возразил Реджис. – По крайней мере, проплывал мимо по дороге к Пирамиде Кельвина. Хотя, должен признаться, здесь кое–что изменилось. Когда я в последний раз видел Преспур, он представлял собой два острова. После Раскола уровень воды сильно упал, и главный остров соединился с этой длинной скалой, на которой мы стоим. Остров Предателей, так его называли, если я правильно помню; здесь никто не жил, хотя башня, разумеется, стояла уже тогда. – Он попытался свистнуть, но рев ветра заглушил его свист. – Многое изменилось.

– Доннола Тополино никуда не делась и ждет тебя, – произнес Вульфгар, догадавшись о причине уныния хафлинга. – А месяц чез наступит уже скоро.

Реджис усмехнулся и кивком поблагодарил друга за поддержку.

Он взглянул за спину Вульфгара, на юг, и увидел несколько факелов – огоньки двигались в сторону башни. Хмыкнув, он указал на огоньки, и варвар обернулся.

– Капитан Маллаби возвращается в твою постель, – заметил Реджис.

– Ты говоришь так, словно мы делаем что–то дурное.

– Сколько их было? – спросил Реджис. – В этой второй жизни, которую тебе дали, сколько женщин побывало в постели Вульфгара?

Варвар пожал плечами с таким видом, как будто это не имело значения, и Реджис понял – для него это действительно было неважно. Он вернулся в этот мир совершенно другим человеком, вел себя так, словно во время предыдущего существования выплатил все свои долги и достойно выполнил все свои обязательства, а вторая жизнь была дана ему исключительно для развлечений.

– Разбиваешь женщинам сердца, – упрекнул его хафлинг.

– Ничего подобного. Я никому не лгу. Каждая из них знает, что не найдет меня рядом на рассвете.

– Ты ничего не обещаешь?

– Я говорю правду. Выбор за женщиной.

– Но почему? – искренне удивился Реджис, и Вульфгар, услышав голос друга, пристально взглянул ему в лицо. – Разве ты не хочешь найти любовь?

– Я нахожу ее каждый день.

– Я говорю не о физической любви!

– Я тебя понял. В этой жизни я ищу удовольствий и пользуюсь любой возможностью развлечься. У меня нет желания обзавестись кровом, домом, семьей в том смысле, как это обычно понимают. Мне предстоит еще столько увидеть и столько познать – слишком много!

Реджис долгое время пристально смотрел на друга, усмехаясь и качая головой.

– Что ж, Вульфгар, – сказал он, – наверное, ты сожалеешь лишь о том, что отверг романтические поползновения драконов.

– Мы с этими милыми леди еще увидимся, – подмигнул варвар. Затем он ушел и спустился на первый этаж приветствовать капитана Маллаби и кутил, которые ходили вместе с ней в город в эту холодную и суровую ночь.

Реджис, оставшийся на парапете, невидящим взглядом уставился в пространство; он думал о Донноле, представлял себя в ее пылких объятиях, вспоминал прикосновения ее нежных губ. Вульфгар ошибался, до наступления месяца чез оставалось еще много, много дней. Слишком много!

Он подышал на руки и, вспомнив о своих обязанностях дозорного, снова начал обходить башню. Шел пятнадцатый день месяца нигталь, последнего месяца Года Свитков Незересских гор. В этот самый миг Громф Бэнр произносил заклинание невиданной силы, которое должно было вызвать Демогоргона в Академию и разрушить магический барьер Фаэрцресса, тем самым позволив полчищам демонов и их лордам проникнуть на Фаэрун и наводнить Подземье.

Глава 2
Земли Бладстоуна

Они сочли кривоногого дворфа слишком старым, чтобы продолжать нести службу в патруле, – его борода из желтой стала совсем седой. Поэтому его назначили стражником при дворе короля Дамары. Ему уже приходилось прежде служить королям, и он привык к утомительным и скучным обязанностям телохранителя. Однако то были дворфские короли. А сейчас дело обстояло совсем иначе: за всю свою жизнь Айвен Валуноплечий не видел и не слышал такого количества бессмыслицы и глупостей, какое творилось здесь, при дворе короля Ярина Ледяная Мантия.

Айвену никогда особенно не нравился король Ярин. Более того, глядя на этого плешивого человечка с крысиным лицом, вечно чем–то недовольного и чем–то напуганного, старый дворф всякий раз поражался тому, что такое злобное и ничем не примечательное существо могло стать королем.

Но, поскольку дело происходило в Хелгабале, городе торговцев, для аристократов богатство перевешивало любые недостатки. Ярин Ледяная Мантия был богатейшим человеком в Дамаре, когда взошел на трон, освободившийся около двадцати лет назад после подозрительной кончины короля Мертила Драконобора. Безвременная смерть Мертила оборвала род Драконоборов, королей–паладинов, которые правили Дамарой почти сто лет и привели ее к миру и процветанию. Наверное, часто думал Айвен, это процветание пришлось не по вкусу кое-кому из граждан.

Ярин Ледяная Мантия, самый богатый человек в стране, располагавший широкой шпионской сетью и целой частной армией, занял вакантное место, образовавшееся после смерти Мертила, не имевшего ни жены, ни детей. Деньги одержали верх, и Ярин Ледяная Мантия взошел на престол.

При этом не обошлось без некрасивых поступков, размышлял Айвен. Хотя дворф появился в этой стране уже после воцарения Ярина, до него, разумеется, доходили кое–какие слухи.

В Хелгабале давно поговаривали, что это Ярин приказал убить Мертила; шли годы, но люди не переставали болтать. Айвен не слишком верил подобным сплетням, хотя, с другой стороны, считал, что без заговора вряд ли обошлось. Вообще–то его мало интересовало прошлое этой страны. Да, он и его брат теперь называли Хелгабал своим домом, но лишь потому, что, когда они появились здесь после долгих лет странствий, Дамара показалась им не хуже любого другого королевства.

Однако Айвен начал склоняться к иному мнению в течение последних нескольких декад, по мере того как медленно тянулись часы при дворе, занятом невообразимыми глупостями.

Король Ярин и его королева вершили открытый суд: любой подданный, желавший, чтобы король выслушал его жалобу или рассудил спор, мог получить аудиенцию у августейших супругов, если позволяло время. Как обычно, сегодня еще до рассвета на ступенях дворца собралась огромная толпа народа, и отчаявшиеся крестьяне в надежде на справедливость короля буквально давили друг друга.

Их истории были слишком хорошо знакомы Айвену, потому что они не отличались разнообразием, по крайней мере, по части мотива.

Король Ярин даже не потрудился изобразить интерес, когда один бедный фермер, указав крючковатым пальцем на соседа, обвинил этого человека в краже кур. Второй, разумеется, считал свои действия правомерными и оправдывался тем, что птицы были «ничейными», потому что хозяин не сумел удержать скотину на своем дворе.

«Разделите яйца поровну!» – беззвучно прошептал Айвен в тот самый момент, когда король Ярин торжественно произнес эти три слова. Старый дворф уже не помнил, сколько раз ему приходилось выслушивать одно и то же решение. Разумеется, когда Ярин выносил свой глубокомысленный вердикт, присутствующие аристократы неизменно аплодировали и ахали от восторга, пораженные безграничной мудростью короля, дарованной небесами. И так продолжалось без конца долгие–долгие часы.

Айвен, однако, скосил взгляд, когда к трону приблизились мужчина и женщина, державшиеся за руки и толкавшие перед собой молодую девушку. Они объяснили, что это их дочь и что она носит ребенка от негодяя, который обещал жениться на ней, а теперь отказывается. Обвиняемый, мужчина намного старше девушки, бурно отрицал свою вину, осыпая несчастную и ее родителей непристойными оскорблениями. Многим зрителям эта сцена показалась занятной.

Но Айвен смотрел все это время на короля Ярина и на сидевшую рядом с ним женщину, которая тоже была на много лет моложе мужа. Жители Хелгабала в разговорах всегда называли королеву Консеттину прекрасной, хорошенькой, изящной или другими льстивыми словами, но она не соответствовала предпочтениям Айвена. Часто применительно к ней употреблялось выражение «гибкая, словно ива», но Айвен больше тяготел не к ивам, а к дубам. «Толстая, как ствол дуба», – так можно было бы описать дворфских женщин, привлекавших его внимание!

Однако слово «ива» казалось подходящим эпитетом для королевы Консеттины, отметил дворф. Очень стройная, тоненькая, она выглядела намного моложе своего возраста – шептались, что ей двадцать пять лет. Ее запястья, шея и пальцы были тонкими, длинными, и поэтому ходили слухи, что в жилах этой женщины течет эльфийская кровь. Айвен знал, что королева отрицает подобные слухи; и все же черты ее лица, фигура и светлые волосы, доходившие до талии, казались позаимствованными у феи.

Возможно, среди ее предков затесалась лесная фея, весело размышлял дворф, затем закашлялся, чтобы скрыть неуместный смешок. Он прижал к себе алебарду, выпрямился и попытался отогнать мысли о королеве Консеттине, парящей над деревьями на стрекозиных крыльях без всякой одежды.

Айвен довел до совершенства искусство спать стоя, и это умение часто помогало ему выдерживать бесконечные скучные заседания. Он ни за что не согласился бы стать королем и сомневался в том, что граждане обрадовались бы такому правителю. На него наводили тоску их бессмысленные жалобы, и, очутись он на троне, у него наверняка возникло бы искушение казнить их всех просто ради того, чтобы они заткнулись!

Мысль о казни вызвала у дворфа воспоминание о зловещей машине, которую король Ярин приказал установить в саду позади дворца и которой этот жестокий человек пользовался без зазрения совести. Она состояла из двух железных столбов с поперечиной наверху и толстого деревянного основания, в котором было вырезано углубление для шеи. Айвен слышал, что это устройство называли «гильотиной». Старый воин придерживался мнения, что такая штука более уместна в пещере орочьего короля, нежели во дворце правителя цивилизованной расы. Он просто не мог себе представить, чтобы король дворфов – например, его старый боевой товарищ Бренор – когда–либо воспользовался подобной машиной.

Айвен Валуноплечий считал, что, если ты не можешь смотреть человеку или дворфу прямо в глаза, отнимая у него жизнь, значит, ты сам себе не в состоянии признаться, что жертва заслуживает смерти.

Король Ярин довольно часто и охотно применял эту кошмарную гильотину, перешептывались подданные, и Айвен в это верил.

Айвен совершенно ясно дал понять капитану Андрусу, что не желает даже показываться в проклятом саду. Он зашел настолько далеко, что намекнул командующему гарнизоном на то, что не допустит, чтобы невинного человека зарубили у него на глазах. Андрус не стал заводить речь о государственной измене, потому что уважал старого воина: Айвен Валуноплечий не раз показал себя одним из лучших солдат Хелгабала. Когда в гарнизоне появлялся новобранец, его или ее направляли прямо к Айвену для обучения.

Без сомнения, капитан Андрус считал, что оказал Айвену услугу, определив его на легкую службу. Возможно, следует от нее отказаться, подумал старый дворф.

Мысль о том, чтобы покинуть королевский двор, унесла его на воображаемое поле боя, где отряды дворфов сшибались с толпой мерзких орков, а в небе пронзительно визжали и скрежетали разъяренные драконы…

Звук дворфских голосов оторвал старого воина от мечтаний; вернувшись к реальности, он увидел кучку неимоверно грязных низкорослых существ с клочковатыми бородами, стоявших перед королем и королевой. Все они выглядели так, словно только что выкарабкались из норы в земле, причем нора эта была отнюдь не уютной пещерой дворфов. Айвен даже засомневался, а дворфы ли это на самом деле. Пара созданий очень походила на гномов или на какую–то странную помесь тех и других. Однако у всех были бороды – лохматые, нечесаные, но вполне настоящие.

– Бежуба! – повторял один из странных «дворфов», горбатый и скрюченный.

– Беззубый? – растерянно переспросил король Ярин.

– Бежуба! – прошепелявил гость, не полностью лишившийся зубов, но весьма близкий к этому: из десен торчали немногочисленные острые пеньки, гнилые, потрескавшиеся, всевозможных цветов – но только не белого.

– Понятно, Беззубый, – повторил король.

– Бежуба! Бежуба Яжыкаштый! – пробормотал горбатый дворф, и Айвен заметил, что кончик языка у старика действительно свешивается изо рта в дыру между зубами, делая его похожим на старого, тяжело дышащего пса. Остальные дворфы тоже имели нищенский вид, да и зубами никто не мог похвастаться, и Айвен озадаченно нахмурился.

– Значит, Безуба, – согласился король Ярин. Он бросил взгляд в сторону, на капитана Дрейлила Андруса; воин пожал плечами и скорчил гримасу, судя по всему, стараясь подавить смех. – И из какой части Хелгабала ты пришел, мастер Языкастый?

– Я не иж Хелиога… э-э… Хелгабала, – ответил дворф, вовремя удержавшись, чтобы не назвать столицу Дамары прежним именем, запрещенным указом Ярина. Однако Безуба ухмыльнулся, увидев, как недовольно нахмурился король.

– Тогда из какой области Дамары? – нетерпеливо воскликнул Ярин.

– На шамом деле, мы не иж Дамары, – прошепелявил Безуба. – До шеводняшнего дня, по крайней мере, когда мой клан прорыл дыру прямо под Галеншкими горами и шделал нашему дому новую дверь. Дверь в Дамаре.

– Вы прорыли туннель под горами? Из Ваасы?

– Ага, но мы рыли глубже Ваасы, а ведь там, в туннелях, не ражберешь, где граница, а? Может быть, мы фще время были твоими подданными и шами этого не жнали!

– Фще… Что? – повторил недоумевающий король Ярин. Он осмотрелся по сторонам, и его взгляд наконец уперся в Айвена, единственного присутствующего в зале дворфа–стражника. – О чем он говорит?

Шепелявость «Безубы» делала его речь крайне трудной для понимания, но все равно Айвен никогда прежде не слышал такого наречия.

– Ваш клан… Языкастый? – обратился Айвен к дворфу.

– Крупнее! – объявил Безуба.

– Крупнее, чем Языкастые? – не понял Айвен.

– Прошто Крупнее! – объяснил Безуба, и все сопровождавшие его дворфы заорали: «Крупнее!» – и замахали кулаками.

– Клан Крупнее?

Чумазый дворф оскалил десны, изобразив улыбку, и кивнул.

Айвен фыркнул и сосредоточенно нахмурился.

– Этот клан по имени Крупнее, – объяснил он королю Ярину. – Они всю жизнь жили в пещерах – как и мой род. Видимо, в большой пещере, если они прокопали ход через все Галенские горы, и, мне кажется, это заняло у них много лет. А теперь они вышли на поверхность и очутились в Дамаре.

– В стране, о которой они ничего не знают? – удивился король Ярин, переводя взгляд с Айвена на Безубу и обратно.

– Ну, ему же знакомо старое название Хелгабала, – напомнил королю Айвен. – Так что кое–что об этих местах они знали, прежде чем вылезли наружу.

– Ага, мы жнаем это мешто, или которое было, и хотим ужнать шнова, – подтвердил Безуба.

Король Ярин устремил на него суровый взгляд.

– То есть ешли ты наш примешь, – продолжал Безуба, кивая, отчего язык, свисавший изо рта, нелепо болтался. – И не волнуйщя, король, мы швое мешто жнаем. Шделай милошть, добрый гошподин.

– А если я не сделаю милошть… то есть милость?

Безуба снова одарил короля кошмарной улыбкой и оглянулся на своих ребят; два дворфа вышли вперед, неся небольшой сундучок. Они поставили его на пол перед Безубой, несколько раз склонились перед королем и поспешили убраться.

– Мы пришли не как прощители, король, – объяснил Безуба. – Но как добрые подданные. – Он низко поклонился, открыл замок, откинул крышку сундучка и выпрямился.

В сундуке сверкало золото и драгоценные камни; королева Консеттина ахнула и поднесла руку ко рту. Тем придворным, которые не могли со своего места заглянуть в сундук, нужно было лишь посмотреть в глаза королевы, чтобы увидеть в них блеск сокровищ.

– Мы швое мешто жнаем, добрый гошподин король, – повторил Безуба. – И мы надеемщя, что ты дашь нам мешто в твоем королештве Дамара.

Король Ярин попытался сохранить спокойствие, но Айвен видел, что вонючие маленькие существа из «клана Крупнее» уже купили его. Ярин сделал знак двум стражникам забрать сундук и унести его.

– Я думаю, там, где вы это взяли, есть еще? – уточнил король.

– Конечно. Хороший рудник.

– Тогда я с нетерпением жду вашего следующего визита, мои добрые подданные из клана… Крупнее?

– Ага, крупнее, чем ты думаешь! – хохотнул Безуба. Он поклонился и попятился к дверям. Когда он добрался до своих товарищей, те тоже начали кланяться и пятиться и так пятились до тех пор, пока не выбрались из дворца.

Король Ярин посмотрел на Айвена, словно в поисках объяснений, но желтобородый дворф лишь пожал плечами и покачал головой.

* * *

Айвен поболтал ложкой в миске с похлебкой, пытаясь определить, какие овощи и коренья плавают в густом зеленом бульоне.

– Странное какое–то, – пробормотал он, как делал это почти каждый вечер. Он поднес полную ложку варева ко рту и с хлюпаньем проглотил. – Ба, странное какое–то, – повторил он.

– Хи–хи–хи, – ответил однорукий дворф с зеленой бородой, хлопотавший в тесной кухоньке.

Этот разговор превратился в ритуал в доме братьев Валуноплечих, приземистом каменном здании на южной окраине Хелгабала. В доме не было окон, и в этот поздний час здесь царил сумрак – Айвену это нравилось. Дом напоминал ему о королевствах дворфов, которые в молодости он называл родиной. Однако задняя стена у дома отсутствовала. Его брат Пайкел выломал камни, чтобы соорудить ограду. Между домом и оградой располагался сад.

И что это был за сад! Толстые, покрытые листьями лианы ползли по каменным стенам; фрукты, овощи, орехи и бобы, которые не встречались нигде больше в этой части света, свешивались с лиан и источали аппетитные ароматы. Сад был наполовину творением прирожденного садовода, а наполовину произведением магии друидов – с уклоном в сторону магии. Поэтому каждый вечер Айвену предлагалось новое угощение из бобов, орехов, фруктов, овощей, кореньев и других растений, которые Пайкелу приходило в голову создать именно в этот день.

Еда производила странное впечатление, как часто жаловался дворф, но, несмотря на свое ворчание, Айвен не мог отрицать: на вкус она восхитительна!

– Нелепая кучка бродяг, – заметил Айвен, возвращаясь к теме беседы. – Грязнее какого–нибудь «потрошителя», большинство без зубов, ни у кого ни кольчуги, ни меча, ни украшения – и это вот в таком виде они заявились ко двору короля!

– Хм–м–м… – ответил Пайкел, который не отличался склонностью к беседам.

– И к тому же клан Крупнее, – фыркнул Айвен. – Клан Крупнее! Ну какой дворф в здравом уме назовет себя именем Крупнее?

– Дутары? – предположил Пайкел. Он называл так дергаров, серых дворфов, которые обитали в Подземье и являлись заклятыми врагами дворфов рода Делзун, таких как Айвен и Пайкел.

– Не-а, – ответил Айвен и проглотил еще несколько ложек замечательной похлебки. – Не серые, нет. Дворфы, хотя выглядят чудно. Сначала я подумал, что это гномы, но для гномов у них слишком длинные бороды. И болтают они как–то не по–нашему.

По кухне пролетела буханка хлеба. Айвен поймал ее, однако при этом едва не свалился со стула.

– Хи–хи–хи.

Айвен запыхтел и подул на хлеб, только что извлеченный из печи. Некоторое время он перекидывал его из одной руки в другую и дул то на буханку, то на пальцы, к большому удовольствию Пайкела.

Наконец хлеб остыл, воин положил его рядом с миской, затем оторвал кусок и макнул его в месиво. Достав из тарелки ломоть, покрытый бобами, Айвен целиком запихал в рот чудовищный «бутерброд».

Он продолжал жевать, ну тут раздался громкий стук в дверь.

– Хм–м–м, – пробурчал Пайкел.

– Мастер Айвен! – раздался знакомый голос, за ним последовал более настойчивый стук.

Айвен рыгнул, поднялся со стула, споткнулся о ножку, разворачиваясь к двери, и в попытке удержать равновесие с оглушительным звуком выпустил газы.

– Хи–хи–хи, – заметил Пайкел, принц бобовой похлебки, который считал это высшей похвалой своей стряпне.

Айвен резко потянул на себя дверь: на пороге стоял капитан Дрейлил Андрус, командующий гарнизоном Хелгабала.

– А, капитан, – произнес Айвен.

– Можно войти? – Андрус указал в сторону комнаты.

– Ага. – Айвен отошел в сторону. – Пайкел, еще похлебки, давай, ставь на стол!

– На стол! – обрадовался Пайкел и поспешил за третьей миской.

– Ты ведь знаком с моим братом, а? – обратился Айвен к капитану.

– С моим братцем! – проорал Пайкел, и капитан ухмыльнулся.

– Верно, солдат, – ответил он. – Твой брат работает в дворцовых садах.

– Хи–хи, у короля! – вскричал Пайкел.

– Так вот, у нас хватает доброй похлебки, так что садись и поешь с нами, будешь рыгать, как дворф, – предложил Айвен.

К его удивлению, Андрус согласился. Когда солнце село и на Хелгабал опустилась ночь, трое сотрапезников сидели за деревянным столом в доме братьев Валуноплечих, смакуя прекрасные плоды из волшебного сада Пайкела.

– И чему же мы обязаны такой честью? – осведомился Айвен спустя некоторое время. – Если ты пришел ради хорошего ужина и замечательных историй, то знай: ты попал куда нужно! Но, увы, думаю, у тебя на уме что–то другое.

– Ничего не скажешь, вы хозяева гостеприимные, и ужин превосходный, – согласился Андрус. – Мне давно уже следовало заглянуть к тебе в гости, добрый дворф.

– Мой братец! – радостно воскликнул Пайкел, и Андрус широко ухмыльнулся.

– Дело в этих грязных пришельцах, верно? – спросил Айвен.

Андрус помрачнел.

– Мне показалось, ты их не знаешь.

– Да и не слышал никогда о таких, – подтвердил Айвен. – Клан Крупнее, вот еще!

– Хи–хи–хи.

– Насколько мне известно, никто другой тоже не слышал. – Андрус исподтишка покосился на зеленобородого дворфа.

Пайкел просиял: он привык к тому, что его разглядывают, словно диковинку.

– Они пообещали вернуться, – продолжал Андрус.

– Сундук был до отказа набит золотом и драгоценными камнями.

– О–о–о, – произнес Пайкел.

– Догадываюсь, что король Ярин не собирается сказать им «нет», – рассуждал Айвен.

Капитан Андрус пожал плечами – возразить было нечего.

– В следующий раз, когда они появятся, тебя предупредят об этом заранее, – сказал он. – Стражи не пустят их во дворец сразу, а задержат за стенами; ты отправишься к городским воротам и проводишь этих оборванцев внутрь.

– А по пути надо заставить их разговориться, – догадался Айвен.

– Узнай все, что сможешь, – велел Андрус. – Король Ярин будет рад, если целый клан дворфов войдет в число его подданных.

– И его армии, – добавил Айвен.

– Бум! – воскликнул Пайкел.

– Как ты считаешь, их россказням можно верить? поинтересовался Андрус, в очередной раз покосившись на необычного однорукого садовника.