Текст книги "Герой"

Автор книги: Роберт Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Глава 22
Демон внутри

– Разумеется, я понимаю всю мудрость твоих речей, – произнес брат Афафренфер. Заметно было, что он из последних сил пытался сохранить спокойствие; это напомнило остальным о том, что он, несмотря на быстрый прогресс и возвышение среди членов ордена Желтой Розы, все еще оставался молодым и довольно вспыльчивым человеком.

– Но ты со мной не согласен, – отметил магистр Кейн.

– Согласен! – выпалил Афафренфер. – Просто дело в том, что… я не знаю, в чем дело, магистр, но только я почему–то очень привязан к этому необычному дроу. Я прекрасно знаю, что многим обязан ему. Я сбился с пути, и он был среди тех, кто помог мне снова обрести себя. Во время моей первой встречи с Дзиртом, после устроенной ему засады, дворф Амбра спасла меня и вырвала из–под власти Уровня Теней; но тогда Дзирт вовсе не обязан был прощать меня и принимать в свой отряд. Он не обязан был помогать мне искать достойный путь в жизни – напротив, он имел полное право, как по закону, так и по совести, убить меня или по крайней мере посадить в тюрьму. Но он не сделал этого. Он принял меня к себе, в свою компанию, и даже заботился обо мне, когда мы путешествовали вместе. Дзирт доверял мне. Возможно, это доверие – самый ценный дар, который я когда–либо получал за всю свою жизнь.

Присутствовавшие в комнате люди приподняли брови, услышав это заявление, особенно когда вспомнили о великом даре магистра Кейна молодому человеку. Ведь он «поселился» в теле Афафренфера, стал практически «единым целым» с младшим монахом и учил его тому, что другие пытались освоить многие годы и даже десятилетия – и чаще всего безуспешно.

Но Кейн, судя по всему, понял, что имел в виду Афафренфер. Он кивнул и ответил искренней улыбкой.

– Прошло не так уж много времени, – умоляюще проговорил Афафренфер.

– Мне хватило его, чтобы понять, – возразил Кейн. – Мы сделали для Дзирта До’Урдена все, что могли. Этого недостаточно, но пусть будет так. А теперь ему пора возвращаться домой.

– Да, магистр. – Афафренфер почтительно склонился. – Мне сообщить ему об этом?

– Нет. Пойди и приведи его. – Кейн оглядел остальных монахов. – Оставьте нас. Я хочу побеседовать с Дзиртом наедине.

Когда все ушли, Кейн обернулся к боковой двери, негромко позвал, и перед ним появилась Ивоннель.

– Я польщена твоим доверием, – заговорила она.

– Ошибочно было бы думать, что я доверяю таким, как Джарлакс или как ты, Ивоннель. Мне сказали, что ты наделена сверхъестественными способностями.

– И все же ты согласился исполнить просьбу Джарлакса и принял меня в своем доме.

– Потому что я тебя не боюсь, – пожал плечами Кейн. Ивоннель на это улыбнулась и спросила:

– Неужели ты можешь читать в моей душе, магистр Цветов?

– Я знаю, что у Дзирта есть множество друзей, которые охотно отдадут за него жизнь, – ответил монах. – Джарлакс, насколько я понимаю, относится к ним, и поэтому в данном случае я не жду от него подвоха. Я не солгал своим братьям, когда сообщил им о своем решении относительно нашего заблудшего друга. Эта болезнь, которая почти уничтожила такого воина, как Дзирт, воина с необыкновенной душой и сердцем, великой репутацией и самодисциплиной, остается загадкой. Загадкой и трагедией. Я не могу исцелить его, потому что…

– Потому что он сам себя не в состоянии исцелить, – договорила Ивоннель, и мгновение спустя заинтересованный Кейн кивнул в знак согласия.

– А ты, значит, считаешь, что тебе это по силам? – усмехнулся монах.

Ивоннель сначала собралась кивнуть, но вместо этого покачала головой:

– Я не могу знать этого наверняка, но хочу попытаться.

– Почему?

И Ивоннель поведала ему о проклятии, которое сама наложила на Дзирта, и о том, как он потряс ее, избежав коварной ловушки при помощи силы воли и, возможно, чего–то еще, таившегося глубоко в его сердце. Она рассказала ему о своих намерениях и поделилась мнением о «недостающем кусочке головоломки», разгадке тайны безумия Дзирта.

Монах некоторое время задумчиво смотрел на девушку.

– В этом мире существует два вида демонов, – медленно произнес он наконец. – С одним из них ты хорошо знакома, поскольку родилась в Мензоберранзане и, естественно, не раз имела дело с Паучьей Королевой и ее слугами. Это демоны Бездны, материальные демоны, и некоторым они представляются подобными богам.

Ивоннель весьма красноречиво фыркнула.

– Но я говорю, что это ложь! – объявил магистр Кейн уверенно, с необычной для него страстностью в голосе. – Ложь, поскольку мы сами – боги, мы стоим выше этих фальшивых созданий. Они существуют лишь благодаря нам, являются порождением наших коллективных кошмаров. Если бы никто не поклонялся им, если бы никто не верил в них, если бы никто не боялся их, они не имели бы никакой власти над смертными. Но, увы, этому не суждено сбыться.

* * *

Ивоннель долго, пристально смотрела на монаха; она была несколько заинтригована и не сразу смогла сформулировать возражения.

– Ты сказал, два вида демонов, – промолвила она после довольно продолжительной паузы.

– Второй вид создаем мы сами – это демоны ненависти и страха, – пояснил Кейн. – Они обладают большим могуществом. Несмотря на то что они лишены материального облика, они так же реальны, как любое существо из Бездны. Дзирт До’Урден породил собственного демона безнадежности и позволил ему поселиться в своем сердце и сознании, прочно укорениться там.

– А подобный демон защищает себя, создавая новые страхи в душе своего «хозяина», – кивнула Ивоннель и добавила: – Чума Бездны посеяла в Подземье сильную панику и породила великое отчаяние. Лишь единицы из заболевших смогут вырваться из крепких пут безумия. Даже если заручиться помощью могущественного жреца, мага или псионика, демон страха помешает жертве принять исцеление.

– Но, возможно, у Дзирта особенный случай, – заметил Кейн.

Ивоннель лишь пожала плечами.

– Пытаясь найти способ справиться с этой болезнью, я действую в интересах своего народа, – туманно отозвалась она.

Она слышала столько рассказов об искусном воине Дзирте До’Урдене. Многие жители Мензоберранзана, которые знали его и его отца, втайне признавали, что Дзирт мог бы стать величайшим мастером оружия за всю историю города. И, несмотря на то что мастера оружия не пользовались большим уважением – в конце концов, это были всего лишь мужчины, – Ивоннель Вечная знала, что хорошо обученный воин является таким же произведением искусства и настолько же совершенным созданием, как любая жрица или маг.

– Что будет, если твой план не сработает? – осведомился монах.

– Тогда я заберу его домой к Кэтти–бри и остальным, если сумею, – мрачно ответила она. – А если не сумею, то доставлю домой его тело, чтобы друзья смогли должным образом оплакать его смерть.

– А вдруг ты не сможешь с ним справиться? Что, мне придется разбираться с обезумевшим Дзиртом До’Урденом, который начнет громить монастырь Желтой Розы?

Ивоннель лишь рассмеялась; очевидно, эта мысль показалась ей абсурдной.

– Хорошо, но как насчет второй части твоего спектакля? – продолжал Кейн. – План, который ты придумала, жрица Ллос, предполагает предательство, а предательство по отношению к такому существу чаще всего приводит к смерти. Или хуже.

– Ведь я попросила о помощи тебя, – напомнила ему Ивоннель. – Ты действительно настолько велик, как рассказывают?

Магистр Кейн кивнул.

– Дзирта скоро попросят покинуть это место, – добавил он.

– Я буду ждать его за полями, которые окружают ваш монастырь, – объявила дроу.

Ивоннель покинула комнату через ту же боковую дверь. За ней пристально наблюдали, пока она шла через коридоры и просторные залы монастыря Желтой Розы, но братья и сестры вели себя учтиво и не приближались к ней, за исключением того момента, когда понадобилось открыть ей входную дверь и убедиться, что она идет в правильном направлении.

Очутившись за стенами монастыря, Ивоннель пересекла широкое поле и спустилась по склону горы в лес, где оставила Энтрери и дракона, на спине которого они прилетели из Лускана.

Она нашла Энтрери в одиночестве.

– Где Тазмикелла?

– У них с сестрой есть поместье неподалеку от Хелгабала, – объяснил Энтрери. – Покидая дом, они скрыли его от взглядов посторонних, наставили вокруг ловушек и всяких защитных заклинаний, но, очевидно, наша подруга захотела проверить, на месте ли ее сокровища. Она же, как–никак, дракон.

– Сестры так охотно согласились отвезти нас в эту страну; я сразу догадалась, что у них здесь какие–то свои дела, – улыбнулась Ивоннель. – Возможно, так будет лучше; ни к чему ей здесь присутствовать, когда появится Дзирт.

– Значит, Кейн согласился?

– Он больше ничем не может помочь Дзирту, – вздохнула Ивоннель. – Он понимает, что потерпел поражение, что он бессилен.

Энтрери помрачнел.

– Благодаря его стараниям Дзирт все же обрел некое подобие душевного покоя, – продолжала Ивоннель, чтобы смягчить удар, – а это уже немало. Но, как я объясняла тебе, болезнь Дзирта нельзя исцелить одним лишь усилием воли. Он ранен, и эта рана реальна; она не может затянуться сама, если больной не доверится целителю настолько, что позволит ему заглянуть в свои мысли.

Артемис Энтрери прекрасно понимал свою роль в плане – именно ему предстояло довести Дзирта до такого состояния. Он нахмурился и кивнул в знак согласия, и руки его машинально потянулись к эфесам клинков.

– Вскоре я должна связаться с Киммуриэлем, – сообщила Ивоннель. – Надеюсь, мне это удастся.

Энтрери снова кивнул, затем прищурился, как будто вспомнил что–то:

– Есть еще одна вещь.

Ивоннель не слишком обрадовалась новостям об осложнениях и дала это понять, состроив недовольную гримасу. Но Энтрери это не смутило.

– Что–то неладное творится в Дамаре, так сказала мне Тазмикелла, – объяснил ассасин.

– Что именно? И каким образом это касается нас?

Энтрери пожал плечами.

– Она сказала лишь, что видела нечто такое, чего мы не можем видеть, и что сверхъестественное зрение дракона позволило ей различить признаки тревожных событий. Она пообещала рассказать больше, когда вернется из Хелгабала.

Ивоннель не стала развивать эту тему, потому что в тот момент события в Дамаре не интересовали ее; она решила, что беспокойство Тазмикеллы по поводу какого–то жалкого людского королевства преувеличено. Она лишь кивнула, показав Энтрери, что приняла к сведению его сообщение.

– И что, мы будем просто сидеть и ждать здесь? – полюбопытствовал Энтрери.

Ивоннель подошла к границе рощи, взглянула на склон холма и главный вход в монастырь Желтой Розы.

– Я думаю, он скоро выйдет, – сказала она. – Ты помнишь, что делать?

– Помню.

– Дзирт не должен догадаться о моем присутствии. Понимаешь?

Энтрери недовольно фыркнул, и Ивоннель резко обернулась к нему.

– Ты не понимаешь, что идешь по лезвию меча, – объявила она. – Вполне может случиться так, что сегодня ты умрешь.

– Я знаю.

– Я задействовала многочисленные чары и могу заверить тебя в том, что этот Коготь Шарона, который, возможно, когда–то продлевал тебе жизнь, больше тебе не поможет. Раскол уничтожил его магию, если в нем когда–то и заключалась такая магия.

– Я знаю.

– Вполне может случиться так, что сегодня ты умрешь, – повторила она.

– Я знаю.

– Или убьешь этого дроу, которого называешь своим другом.

– Я знаю.

– Знаешь? Ты твердо уверен в этом? – настойчиво спросила Ивоннель, подойдя к ассасину вплотную. – Если ты колеблешься, если у тебя есть какие–то задние мысли, если ты нечестен и неискренен, тогда все будет напрасно. Ты потерпишь поражение и погибнешь, а Дзирту не станет лучше – напротив, твоя жалкая неудача может привести к тому, что он тоже погибнет, навсегда.

– А тебе–то до нас какое дело?! – прорычал Энтрери. – Кто ты такая? Мне сказали, что ты дочь Громфа, но он к тебе совершенно равнодушен – даже не снизошел до того, чтобы телепортировать нас сюда. И еще мне сказали, что ты должна была стать Верховной Матерью Мензоберранзана, проклятой служанкой богини Пауков…

– Следи за тем, что говоришь, – предупредила его Ивоннель таким тоном, что Энтрери одумался и заговорил более спокойно.

– Я просто не пойму, с чего бы это Верховной Матери заботиться о судьбе Дзирта До’Урдена, отступника, падшего существа, – процедил он.

– Я – не Верховная Мать.

– Но ты могла бы ею стать.

– Это верно. Мне стоило лишь сказать одно слово. Но я отказалась. Уже одно это должно дать тебе понять, в чем дело.

Энтрери пожал плечами и раздраженно вздохнул.

– Так почему тебя тревожит его судьба?

– А тебя?

– Ты не можешь просто взять и ответить на мой вопрос?

– Ответь сначала себе, и ты поймешь. Я уверена, что наши мотивы очень похожи.

* * *

Эти слова заставили Энтрери смолкнуть. Он отступил, тряхнул головой, пытаясь найти в происходящем хоть какой–то смысл. Дзирт был небезразличен ему потому, что однажды дал ему, ассасину, зеркало и заставил его честно взглянуть на собственное отражение.

Небезразличен потому, что пример Дзирта когда–то помог Энтрери измениться, и теперь бывший безжалостный убийца мог смотреть на себя в это зеркало, не испытывая отвращения.

Он внимательно взглянул на Ивоннель. Эта всемогущая женщина–дроу, которая могла бы встать во главе армии из двадцати тысяч темных эльфов, которая в совершенстве владела заклинаниями, дарованными ее богиней своим поклонникам, которая могла при помощи чар сражаться с такими, как Громф Бэнр, внезапно показалась ему ничтожной.

Переведя взгляд на склон горы, Энтрери увидел в воротах монастыря одинокую фигуру; и когда воин вызвал волшебного единорога и повел его вниз по склону, Артемис Энтрери понял, что критический момент, момент истины, настал.

– Он идет, – прошептал ассасин.

– Не забывай свою роль и не забывай о том, зачем ты здесь, – повторила Ивоннель и исчезла в роще.

Энтрери при помощи обсидиановой фигурки вызвал собственного «скакуна», адского жеребца, повел его к дороге и там, в тени деревьев, принялся ждать Дзирта.

– Что ты здесь делаешь?! – вздрогнув от неожиданности, воскликнул дроу при виде человека. Он с самого начала показался Энтрери потрясенным и расстроенным и нахмурился еще сильнее, заметив у дороги старого знакомого и старого врага.

Ассасин сплюнул на землю.

– Вокруг тебя столько всего происходит, а ты не можешь догадаться, в чем дело? – отвратительно ухмыляясь, произнес он. – Ты разочаровал меня, Дзирт До’Урден.

Дзирт немного откинулся назад.

– Что ты имеешь в виду?

Энтрери соскользнул на землю и взмахом руки отправил коня прочь, затем сделал знак Дзирту присоединиться к нему.

Дроу удивленно и с подозрением посмотрел на человека, однако повиновался и отпустил Андхара; воины остановились друг напротив друга, на расстоянии нескольких шагов.

– Зачем ты пришел сюда? – рассерженно спросил Дзирт. – Неужели ты заодно с…

– Я в союзниках не нуждаюсь, – перебил его Энтрери.

– Выходит, это совпадение?

– Я не верю в совпадения, – произнес Энтрери таким тоном, что Дзирт вздрогнул. Казалось, он уже слышал эти самые слова, произнесенные этим человеком с точно таким же выражением много–много десятков лет назад.

Так оно и случилось на самом деле, в туннелях поблизости от Мифрил Халла, когда дроу Мензоберранзана в первый раз пошли войной на крепость Бренора, а Артемис Энтрери присоединился к Дзирту и его друзьям в обличье Реджиса.

Дзирт покачал головой.

– Не можешь догадаться, зачем я пришел сюда? – угрюмо спросил Энтрери. – И почему именно я? Почему в этом облике, в облике этого человека, твоего старого врага?

Дзирт поморщился.

– А кого еще ты ожидал встретить в качестве воплощения своего кошмара? – произнес Энтрери, якобы открывая свои карты.

Дзирт, захваченный врасплох, отпрянул.

Энтрери вытащил из ножен Коготь Шарона; луч солнца сверкнул на алом клинке и заставил его засиять с удвоенной силой. Затем он выхватил свой знаменитый кинжал, несколько раз подбросил его в воздухе и поймал, так что драгоценные камни, украшавшие рукоять, заискрились.

– Что ты можешь знать о моем кошмаре?! – заорал Дзирт, пытаясь взять себя в руки.

– Все это иллюзия, так, по–твоему? – Энтрери изобразил зловещую ухмылку. – Сложный, хитроумный обман, предназначенный для того, чтобы тебя уничтожить? А может быть, ты всего лишь высокомерный, эгоистичный болван, возомнивший себя центром вселенной?

Он шагнул вперед, и Дзирт попятился.

– Я твой кошмар, Дзирт До’Урден, – объявил Энтрери. – И если тот масштабный обман действительно существует, настал час, когда он уничтожит тебя.

– Но зачем? – Дзирт отступил еще на шаг назад. – Зачем все это? Зачем такая правдоподобная иллюзия?

Энтрери ухмыльнулся злобно, будто самый настоящий демон, и произнес:

– Тем приятнее будет моя победа.

Дзирт пошатнулся, словно его ударили, потому что эти слова тоже хранились в его воспоминаниях об Артемисе Энтрери.

– Доставай клинки, Дзирт До’Урден, чтобы мы смогли продолжить поединок, начатый в канализации Калимпорта, – язвительно бросил ассасин. – По крайней мере в тот далекий день ты считал, что это начало, верно? Хотя мы оба знали, что все началось гораздо раньше, потому что мое искусство было насмешкой над твоими принципами, а твое существование – насмешкой над моей напрасно прожитой жизнью. Такова была причина нашего соперничества, помнишь?

– Это было очень давно и очень далеко отсюда…

– По–моему, не так уж и далеко. Берись за оружие.

Дзирт не шевельнулся.

– Берись за оружие, чтобы наконец выяснить истину, – настаивал Энтрери.

– Я знаю истину.

– Защищайся, или я убью тебя на месте. – Энтрери говорил совершенно серьезно.

Дзирт мотнул головой – он хотел, чтобы все это поскорее закончилось. Вместо того чтобы схватиться за мечи, он просто развел руки в стороны, словно приглашая ассасина вонзить в него клинки.

– Сражайся за своих друзей, если не хочешь сражаться за себя! – потребовал Энтрери.

– Мои друзья давно мертвы.

– Сражайся, или я буду подвергать их пыткам целую вечность! – заорал Энтрери, и в голосе его наконец прозвучали нотки отчаяния. Он вдруг испугался, решил, что не смог правдоподобно сыграть роль, сказал не те слова, утратил контроль над ситуацией.

– Если ты та, за кого я тебя принимаю, тогда ты в любом случае будешь пытать их, – ответил Дзирт с выражением покорности судьбе.

Энтрери взял себя в руки и снова скривил губы в дьявольской ухмылке.

– Но теперь это доставит мне больше удовольствия.

Дзирт стиснул зубы и расправил плечи.

– Трус, – бросил Энтрери.

– Значит, убей меня.

– Итак, в конце концов Дзирт До’Урден оказался слабаком, – с презрением процедил Энтрери. – Ты считаешь себя смелым – ведь ты готов умереть, – но ты принимаешь смерть лишь потому, что боишься. Ты поддался страху. Да, Дзирт До’Урден – трус.

– Как тебе будет угодно.

– Это не мое личное мнение, это правда, – поправил его Энтрери. – Если я сейчас зарублю тебя, ты умрешь без твердой уверенности в том, что реальность ужасна, с крошечной искоркой надежды на лучшее; таким образом твой затуманенный рассудок сможет отказаться от прежних умозаключений. Ты не принимаешь свою судьбу, не смотришь ей в лицо. Нет, ты просто сдаешься, опускаешь руки.

С этими словами он небрежно ткнул перед собой Когтем Шарона, остановился в последний момент, но затем совершил молниеносный выпад кинжалом и задел щеку Дзирта. Выступила кровь, но рана на первый взгляд не была серьезной.

Потрясенный Дзирт буквально вытаращил глаза, и Энтрери понял: он почувствовал укус кошмарного кинжала, страх абсолютного небытия, страх перед оружием, которое отнимало у жертвы жизненную энергию и саму душу.

Несмотря на черное отчаяние, несмотря на беспомощность и бессилие, которые почти одолели Дзирта До’Урдена, несмотря на то что Чума Бездны лишила его способности рассуждать здраво, в этот момент предчувствие конца и страх полного исчезновения заставили его очнуться.

В руках Дзирта словно по волшебству появились его клинки, Ледяная Смерть и Видринат.

– Уже давно настало время покончить с этим, – сказал Артемис Энтрери.

Ассасин начал поединок расчетливо, не торопясь, и вскоре он и его искусный противник обменивались серией выпадов, так хорошо знакомых им обоим.

Сколько раз в прошлом приходилось им скрещивать клинки? Сколько раз они выступали вместе против общего врага? Сражаться друг против друга или на одной стороне – это было почти одно и то же, потому что их плавные выпады и движения находились в гармонии, их последовательность не менялась, они дополняли друг друга, один воин предчувствовал следующий ход другого, и их действия скорее походили на танец, нежели на смертельную борьбу.

* * *

Ивоннель из своего укрытия в тени деревьев наблюдала за сражением с неподдельным восхищением. Даже эти первые несколько выпадов и ответных ударов, когда противники еще присматривались друг к другу, казались достойными лучших учеников Академии Мили–Магтир.

Темп нарастал с каждой минутой, звон стали был теперь непрерывным, подобно нескончаемому металлическому скрежету в какой–нибудь мастерской. Каждый искусный выпад, сделанный под безукоризненно точным углом, второй из сражавшихся парировал таким же искусным, совершенным движением, и теперь те первые пробные выпады казались сущими пустяками.

Ивоннель кивнула своим мыслям и поднесла ко рту свисток, вызывавший Киммуриэля. Она ничего не услышала, но, поскольку доверяла Джарлаксу, знала, что псионик услышит ее.

Но откликнется ли он на ее зов?

Ивоннель пожала плечами. Это не имело значения. Киммуриэль должен был помочь ей, усилить ее чары, если все пойдет так, как она надеялась, но в конце концов исход поединка решал не он.

Жрица закрыла глаза и произнесла заклинание, мысленно обращаясь к существу, находившемуся на ином уровне существования, в Бездне, – к Йиккардарии.

– Ллос позволит мне это, – прошептала она.

Прислужница богини услышала ее. Йиккардария, судя по всему, несколько удивилась и растерялась, но все же отправилась к Ивоннель.

* * *

Клинки Дзирта молниеносно устремились к противнику, трижды сверкнули слева и справа, и трижды Энтрери отразил его атаку – хотя Дзирт знал, что так оно и произойдет. Все это было так знакомо, так естественно, так… привычно. Этот поединок уже происходил прежде, движения противников были похожими, даже, можно сказать, точно такими же, противники были те же самые, и два клинка из четырех уже скрещивались.

Словно исполняя некий сценарий, Энтрери ринулся вперед, замахнулся мечом над головой, тем самым заставил Дзирта пригнуться, уклониться, отступить, а Видринат быстро взмыл вверх, чтобы преградить путь кинжалу, которым ассасин пытался пырнуть врага.

Острие одного из мечей Дзирта было направлено в грудь ассасина, но Энтрери ловко ускользнул, отклонился, подался назад и отступил прежде, чем оружие врага успело его задеть.

Коготь Шарона промелькнул горизонтально из стороны в сторону, оставляя за собой пепельную завесу, но Дзирт отпрянул в тот миг, когда Энтрери прорвался сквозь пелену, и алый меч с кинжалом поразили лишь пустоту. Однако ассасина не так легко было провести. Дзирт хотел напасть на него с тыла, но незересский клинок Энтрери снова просвистел в воздухе, когда тот обернулся навстречу дроу. Новая непрозрачная завеса отделила их друг от друга. Но на сей раз Дзирт бросился на нее так же, как только что сделал Энтрери, и очутился совсем рядом с ассасином – так близко! И все же, несмотря на то что каждый не мог видеть противника, эти двое знали друг друга настолько хорошо, что металл не вонзился в плоть, а лишь звякнул о металл. Каждый из сражавшихся делал свои выпады и отражал выпады противника, но ни один не приобрел преимущества перед другим.

Пепельная стена немного рассеялась, но когда Энтрери собрался создать другую, Дзирт опередил его: оба очутились среди непроницаемой магической тьмы.

И там они продолжали сражаться. Клинки скрещивались, человек и дроу машинально уклонялись, отступали и наступали, прислушиваясь к собственным инстинктам, к звукам шагов и воспоминаниям о предыдущих поединках.

Энтрери выбрался из сферы тьмы первым и отбежал в сторону. Дзирт возник на некотором расстоянии от него; теперь у него появилась возможность воспользоваться Тулмарилом.

– Все равно ты трус! – крикнул Энтрери и нырнул обратно, в сферу магической тьмы.

Дзирт, прицелившись, развернулся вслед за ним. Он мог застрелить человека, несмотря на темноту, осыпать его дождем стрел, от которых нельзя было скрыться, которые нельзя было отклонить в сторону.

Но он не сделал этого. Нечто – возможно, воспоминания о прошлых похожих поединках, а может быть, его собственный кодекс чести – помешало ему отпустить тетиву. Он «сложил» лук обратно в пряжку пояса и вытащил клинки.

Дзирт подумал, что стоило бы вызвать Гвенвивар, но затем отбросил и эту мысль.

Он одолеет врага один, без помощников и магических трюков.

Вернувшись в сферу тьмы, Дзирт невольно спросил себя, почему он так цепляется за это решение. В конце концов, перед ним вовсе не Энтрери, а порождение ада, демон, которого отправили сюда для того, чтобы сокрушить его тело и сломить его дух. Может быть, он обязан воспользоваться любым преимуществом, чтобы убить эту тварь, как убил недавно Тиаго Бэнра?

Но мысль эта была мимолетной, и противники вернулись к привычному для них ритуалу: мечи и кинжал вращались, мелькали. Когда Дзирт не успел парировать очередной выпад и едва избежал серьезной раны, он услышал негромкий возглас Энтрери и, воспользовавшись тем, что противник отвлекся, ткнул в него Ледяной Смертью.

Однако клинок его столкнулся с дьявольским кинжалом, и противник резким движением отвел оружие дроу в сторону. Очевидно, Энтрери осознал, что, нарушив молчание, совершил ошибку. «Если, конечно, это была ошибка, а не хитрость», – подумал Дзирт. И поэтому дроу бросился вперед, навстречу врагу, и атаковал с удвоенной силой.

Они столкнулись, вывалились из сферы тьмы, покатились по земле и вскочили на ноги в нескольких шагах друг от друга. Оба были теперь покрыты многочисленными ранами и царапинами.

Дзирт вспомнил о снотворном, которое впрыскивал в раны Видринат: может быть, теперь движения его противника замедлятся?

Он также вспомнил предание о том, что Коготь Шарона оставляет незаживающие раны, и подумал: «А может быть, я сам уже покойник?»

– Его следует исцелить, чтобы он встретил свою смерть в здравом рассудке, – объяснила Ивоннель Йиккардарии. – Кроме того, в результате дети Ллос наконец узнают, как справиться с безумием, порожденным Бездной.

– Слишком много хлопот ради простого мужчины, – заметила прислужница богини, принявшая облик прекрасной женщины–дроу.

– Это не простой мужчина, – напомнила ей Ивоннель, – но тот, кого Ллос выбрала, чтобы подвергнуть особенным пыткам.

– Значит, убей его возлюбленную и друзей у него на глазах, – предложила йоклол. – Мучай, пытай их. Сломаешь их, сломаешь и его. А потом преврати его в драука. Подходящий конец для Дзирта До’Урдена, разве не так?

– Он не поверит в это – он не верит. Ни во что окружающее не верит, – повторила Ивоннель. – Болезнь, порожденная Бездной, притупила его чувствительность к подобным жестокостям. Я могу убить его друзей у него на глазах, подвергнуть их самой мучительной казни, но он усомнится в реальности происходящего, и его боль не будет искренней. Поэтому позволь нам исцелить его – позволь мне это.

Йиккардария с подозрением посмотрела на девушку.

– Несмотря на то, что я, ты и, разумеется, Госпожа Ллос потратили слишком много времени и усилий на это незначительное насекомое, я останусь рядом с тобой, пока ты не закончишь свою работу, а Дзирт До’Урден не будет полностью и окончательно уничтожен, – заявила она.

– Конечно, прислужница, – с поклоном ответила Ивоннель.

Вдруг Йиккардария с изумленным видом огляделась по сторонам; казалось, ее что–то встревожило.

– Киммуриэль Облодра, – объяснила Ивоннель, потому что также почувствовала странные флюиды. – Он собирается при помощи своей магии прийти на мой зов.

– Еще один еретик! – с упреком произнесла прислужница богини.

Ивоннель подняла руку, чтобы остановить йоклол, и изобразила недовольство.

– Он слуга Джарлакса. Неужели нам следует покарать и его тоже? Желает ли этого Госпожа Ллос? Вспомни, ведь именно совместные усилия Киммуриэля и «улья» иллитидов помогли защитить Мензоберранзан от Демогоргона. Я уверена, что он в какой–то мере заслужил снисхождение Ллос.

Фигура Йиккардарии стала прозрачной.

– Я узнаю об этом у богини, – пообещала она, исчезая, и едва она успела растаять в воздухе, как на поляне появился Киммуриэль.

– Опять эти двое, – фыркнул псионик, глядя мимо Ивоннель на сражающихся. – Я уже слышал и видел это множество раз. Давай покончим с этим, если ты не против.

– Совершенно не против, – заверила его Ивоннель, – как только Дзирт будет готов к встрече с нами.

Дочь Громфа в предвкушении провела языком по губам. Все кусочки головоломки складывались, все шло превосходно.

Она надеялась на это.

* * *

Дзирт ткнул Видринатом между двумя клинками Энтрери, но алое лезвие Когтя Шарона преградило путь его мечу и отбросило его в сторону. Затем ассасин подался влево; Дзирту тоже пришлось повернуться, и он очутился спиной к густой березовой роще.

Энтрери взмахнул клинком довольно низко перед собой, но воспользовался не мечом, а кинжалом. Однако прежде Дзирту уже приходилось сталкиваться с подобной тактикой. В тот момент, когда он отступил назад и обрушился сверху вниз на пригнувшегося ассасина, он прекрасно осознавал, что меч Энтрери сейчас взмоет вверх, чтобы парировать удары. И действительно, когда дроу попытался изменить угол Ледяной Смерти, чтобы сделать колющий выпад ниже пояса, меч скрестился с кинжалом.

– Меня ты так быстро не убьешь, – предупредил Энтрери, и Дзирт словно перенесся в прошлое, на обдуваемый ветром каменный утес…

Энтрери яростно напал на него, словно опровергая собственные слова, точно таким образом, как предчувствовал Дзирт. Дроу отразил атаку, и ассасин развернулся вокруг своей оси, выставив меч и кинжал.

Дзирт ответил на этот маневр должным образом.

И вот они, словно соревнуясь в скорости с «пыльными дьяволами» далекой бескрайней пустыни Калимшана, вращались, метались, часто меняя направление вращения и всякий раз точно реагируя на движения противника.

Они одновременно прекратили движение, очутились совсем рядом, а затем схватка стала еще более яростной; магические клинки дроу, алый незересский меч и адский кинжал звенели, мелькали с невероятной скоростью, превратившись в облака тумана, металл скрежетал о металл, противники рычали и вскрикивали от боли и напряжения.

Энтрери попытался рубануть противника по ногам. Дзирт подпрыгнул и сумел увернуться.

Энтрери пригнулся, затем резко выпрямился и направил свой смертоносный меч под опасным углом; но Дзирт отклонился назад, так далеко, что едва не упал на землю!