Текст книги "Герой"

Автор книги: Роберт Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Тебе неприятно мое присутствие, дядя?

– Хочешь услышать откровенный ответ? Да.

Молодая женщина рассмеялась.

– Превосходно. Это помешает тебе проявлять излишнее самодовольство. Так будет лучше и для тебя, и для меня.

– Ты не ответила на мой вопрос, – произнес Джарлакс.

– Я здесь потому, что мне любопытно.

– Что именно вызывает у тебя любопытство?

– Все это, – произнесла Ивоннель, бросив взгляд на растущую башню. – Я, разумеется, наблюдала за вами из Дома Бэнр, и я поражена красотой этого здания.

– Если у Мензоберранзана имеются намерения захватить башню или Лускан, я должен предупредить тебя, что это приведет к настоящей войне.

– Это угроза?

– Всего лишь правда, – ответил Джарлакс. – Король Бренор…

– Ты называешь этого дворфа королем! – насмешливо перебила его Ивоннель.

– Бренор, – повторил Джарлакс, – не против того, что Лускан находится под моим контролем, а башня – под контролем Громфа. Таковы условия сделки, на которые согласились наши стороны. Но если Мензоберранзан попытается при помощи оружия захватить город, все дворфы Делзуна пойдут против вас, и, скорее всего, на их стороне будут воевать и лорды Глубоководья.

– Почему ты говоришь «против вас»? – с невинным видом спросила Ивоннель. – Разве я не сообщила тебе только что о том, что я покинула Дом Бэнр и, таким образом, Мензоберранзан? Возможно, навсегда. Меня больше интересует то, что ты со своей веселой бандой отступников делаешь здесь. Мой дорогой дядя, неужели ты прогонишь меня прочь?

Джарлакс взглянул на своих собеседников и заметил на их лицах явные признаки тревоги.

– Иерархия, установленная здесь, придется тебе не по душе, – пробурчал Громф.

– Сразу же забудь о том, чтобы занять мое место: я не уступлю его, и Киммуриэль тоже, – сказал Джарлакс.

– Я ни о чем таком не прошу, – усмехнулась Ивоннель. – Я гостья в вашем доме, и я готова учиться.

– У тебя в голове больше знаний, чем у нас троих, вместе взятых, – заметил Громф, который, казалось, разозлился не на шутку.

Ивоннель пожала плечами.

– Да, в моих воспоминаниях хранятся сведения о многих вещах. Но также есть многое, чего я не знаю и хочу узнать. – Она замолчала, придала лицу игривое выражение и уставилась на Джарлакса. – И, возможно, многое такое, чему я могу научить вас.

Наемник окинул ее немигающим взглядом.

– Ты пережил свое путешествие по Подземью без неприятных последствий? – обратилась она к Джарлаксу.

– Да, – кивнул тот, – насколько я понимаю, мое здоровье, в том числе и душевное, не пострадало.

– Чего нельзя сказать о Дзирте, который… пострадал.

Лицо Джарлакса окаменело.

– Мне хотелось бы увидеть его, – сказала Ивоннель.

– Его здесь нет.

Молодая женщина нахмурилась.

Мне хотелось бы увидеть его, – повторила она.

– Это невозможно.

Она хотела что–то ответить, но Джарлакс, казалось, снова обрел уверенность в себе и тряхнул головой, отметая ее возражения.

– Дзирт находится в месте, куда никто не может попасть.

– В плену своего безумия.

– Допустим, но он и в буквальном смысле далеко отсюда. Так и должно быть.

Ивоннель потребовалось довольно долгое время, чтобы справиться с разочарованием, и она удивилась, сообразив, насколько сильно расстроило ее сообщение дяди.

– Вы исцелили его? – спросила она.

– Мы не можем этого сделать, – ответил Киммуриэль, потом добавил: – И ты тоже.

– Расскажите мне! – потребовала Ивоннель. – Расскажите мне все! Я должна знать все, что вы выяснили насчет его болезни, и откуда вам известно, что мне ее не излечить. Почему вы так уверены в этом?

– Мои заклинания оказались бессильны против болезни, насланной Бездной, – сказал Громф, поднимаясь с кресла. – Это все, что я могу сказать по данному вопросу. – Он развернулся к двери. – У меня есть гораздо более важные дела, нежели обсуждение судьбы безмозглого отступника, которого следовало уничтожить уже много лет назад.

– Он не понимает, – сказала Ивоннель, качая головой, когда архимаг вышел.

– Что тебе известно? – спросил Джарлакс.

– Сначала ты, – ответила женщина, занимая место Громфа. – Расскажи мне. Расскажи мне все, что тебе известно о болезни Дзирта, и как вы пытались ему помочь. Вы оба.

Киммуриэль и Джарлакс снова обменялись смущенными взглядами.

– Зачем? – спросил Джарлакс.

– Начинай, – приказала женщина, и выражение лица выдало ее нетерпение.

Руководители организации наемников в очередной раз переглянулись, и Джарлакс пожал плечами.

– Прошу вас, – произнесла Ивоннель. – Расскажите мне.

И они рассказали. Они объяснили Ивоннель, какие попытки предпринимали жрецы, маги и Киммуриэль со своими псионическими навыками, чтобы дать мир одержимому дроу. В конце концов они изложили мнение Киммуриэля насчет того, что исцеление должно прийти изнутри.

– А теперь он ушел, – кивнула Ивоннель, когда они закончили. – Почему?

Соратники снова переглянулись.

– Я не собираюсь выслеживать и убивать его! – крикнула Ивоннель, обращаясь к Джарлаксу. – Если бы я желала Дзирту смерти, он давно уже был бы мертв, и тебе это известно лучше всех.

– Это верно, – признал Джарлакс. Он вздохнул и взглянул на Киммуриэля, который явно не был в восторге от общества женщины, чья тезка и родственница уничтожила его Дом. Киммуриэль красноречиво поморщился, но затем кивнул в знак согласия. И Джарлакс рассказал Ивоннель об их плане, об их слабой надежде на то, что Дзирт может найти внутренний мир под руководством великого магистра Цветов, в обществе ученых и дисциплинированных монахов.

Она внимательно слушала, обдумывая его слова, и перебирала воспоминания Верховной Матери Ивоннель Вечной в поисках подсказки.

Прошло довольно долгое время; наконец она улыбнулась и взглянула Джарлаксу в глаза.

– Вы ошиблись насчет Дзирта, – бесстрастно произнесла Ивоннель.

Повисло неприятное молчание.

– И тебе даже не интересно услышать, в чем именно вы ошиблись? – спросила она.

– Он сидел в твоей темнице, – напомнил ей Джарлакс. – Если мы ошибаемся насчет него, то почему ты позволила ему уйти?

– Я говорю не об этом! – воскликнула Ивоннель. – Вы неправы… – Она посмотрела на Киммуриэля и поправилась: – Точнее, ты, Киммуриэль Облодра, неправ насчет того, как исцелить Дзирта.

И снова Джарлакс наклонился вперед, будучи не в силах скрыть тревогу и озабоченность.

– Ты настоял на том, что исцеление Дзирта должно прийти изнутри, что источником болезни и «лекарства» является он сам, – сказала Ивоннель.

– В этой болезни нет магии, и никто не внушал ему… – начал Киммуриэль.

– Магия Чумы Бездны реальна, и избавиться от ее влияния нелегко, – перебила псионика Ивоннель. – Дзирт болен, и он не в состоянии лишь одним усилием воли стряхнуть болезнь. Монахи не помогут ему, какими бы благочестивыми и учеными они себя ни считали.

– Но ведь Кейн сумел освободиться от ограничений и оков смертной оболочки, – возразил Джарлакс.

– Я не знаю, кто это.

– Это магистр Цветов ордена Желтой Розы; орден занимает один монастырь в Дамаре, – объяснил Джарлакс. – Кейн принадлежит к расе людей. Я сражался с ним сто лет назад, до начала Магической чумы. Ему уже, наверное, лет двести, но он еще жив и даже сегодня может победить в поединке почти любого противника. Его тело – всего лишь проводник, при помощи которого дух взаимодействует с материальным миром, по крайней мере, так говорят. И поскольку я наблюдал демонстрацию его силы воли, я не могу не согласиться с этой оценкой.

– Он сумел найти способ управлять своей физической оболочкой и сделал ее бессмертной при помощи силы мысли? – уточнила Ивоннель.

– Это не сила мысли, а концентрация, – поправил ее Киммуриэль. – Потому что он не иллитид.

– Пока еще не иллитид, – усмехнулась женщина. – Выходит, этот Кейн совершил свой подвиг потому, что разум его был ясным, а мысли – рациональными. Чтобы обрести совершенную концентрацию, ему понадобилось достичь совершенной внутренней гармонии. И эта совершенная гармония дала ему способность преодолеть ограничения смертного тела. Но можете ли вы надеяться на то, что Дзирт способен на такое? Скажите мне правду? Ведь он потерял рассудок.

– Кейн поможет Дзирту найти путь к гармонии, – настаивал Джарлакс, но в голосе его прозвучало отчаяние.

– Как? – рассмеялась Ивоннель, глядя на дядю и Киммуриэля. – Каким образом?

– Болезнь Дзирта заключается в неспособности видеть истину, поэтому ему везде мерещатся ложь и обман, – пояснил Киммуриэль.

– Ты уже говорил это.

– Тогда как я могу использовать вторжение в его сознание для того, чтобы устранить это неверное восприятие реальности? Если он не доверяет мне? Как, ведь все мои попытки исцелить Дзирта кажутся ему коварными и злонамеренными?

Ивоннель сложила руки на коленях и всем своим видом изобразила задумчивость.

– Если я найду способ излечить его, ты поможешь мне осуществить мой план? – спросила она.

– Поможет, – ответил Джарлакс прежде, чем Киммуриэль успел открыть рот.

Однако этого было недостаточно для Ивоннель; она устремила пристальный взгляд на Киммуриэля, который, ухмыльнувшись Джарлаксу, кивнул в знак согласия.

– Сейчас я хочу поговорить с моим дядей наедине, – потребовала она, и Киммуриэль поспешно покинул комнату, даже не потрудившись попрощаться.

– Сегодняшний день полон неожиданностей, – заметил Джарлакс, когда Киммуриэль скрылся за дверью.

– Я наложила на него проклятие, – призналась Ивоннель.

– На Киммуриэля?

– На Дзирта, – ответила Ивоннель, и Джарлакс откинулся на спинку кресла и вцепился в подлокотники. Лицо его исказилось, он едва сдерживался, чтобы не вскочить и не ударить женщину.

Она даже бровью не повела.

– Это не Чума Бездны, – пояснила она. – Вы ошиблись.

– Тогда что это? И когда это началось?

– Когда он ушел из Дома Бэнр, мое проклятие последовало за ним. Когда он вернулся к Кэтти–бри и впервые взглянул на нее, он увидел демона, – объяснила Ивоннель. – Разумеется, не все это было делом моих рук. Как тебе известно, Дзирт больше никому и ничему не доверяет. Я лишь воспользовалась его наваждением, чтобы приблизить момент, который все равно был неизбежен. Предполагалось, что он убьет жену и таким образом полностью уничтожит себя самого. Подходящий конец для того, кто имел наглость бросить вызов Паучьей Королеве; этот план одобрила сама Госпожа Ллос.

Джарлакс закрыл лицо руками, и Ивоннель заметила, что он из последних сил сдерживает дрожь. В конце концов, он только что сообщил ей, где искать Дзирта.

– Он не сделал этого, – продолжала Ивоннель.

– Он не сумел – Кэтти–бри защищалась…

– Он не сделал этого, – повторила она, – по собственной воле. Он застал женщину врасплох и мог, должен был в конце концов убить ее. Но не убил. Я не в состоянии объяснить, почему он не сделал этого, как он избежал подстроенной мной западни, но это случилось. Он не сделал этого.

– Я вижу, он произвел на тебя впечатление.

Ивоннель кивнула:

– И заинтересовал меня.

– И поэтому ты пришла, чтобы закончить…

– Нет! – страстно воскликнула она и сама удивилась своему волнению.

Джарлакс пристально посмотрел на молодую женщину.

– Нет, – повторила она более спокойно. – Я не держу зла на Дзирта, у меня нет желания мстить.

– Потому что он воспротивился тому, чему не должен был противиться, – сообразил Джарлакс и продолжал: – В таком случае, надежда остается. В душе Дзирта еще сохранилась частица его «я», его истинной личности, якорь, который помогает ему сопротивляться неумолимому приливу безумия.

– Нет, самостоятельно он не сумеет справиться с душевной болезнью.

– Но ты только что сказала…

– Я сказала: поразительно то, что он не зарубил Кэтти-бри, – пояснила она. – Да, этот поступок обнаружил его внутреннюю силу и остатки могучей воли, которая удивила меня. Но это не означает, что несмолкающий шепот безумия можно отвергнуть.

– Он считает, что весь мир, вся его реальность – это грандиозный обман, созданный лишь для того, чтобы разбить ему сердце, – вздохнул Джарлакс.

– Несмолкающий шепот безумия, – повторила Ивоннель.

– И, следовательно, если он поймет, что его мысли – это самообман, абсурд… – начал возражать Джарлакс.

– Ясность сознания продлится недолго.

– Магистр Кейн покажет ему способ понять свое тело и дух.

– А коварный шепот не утихнет никогда.

– Он поймет, что этот голос нашептывает ложь!

– Нет.

– Ты говоришь глупости.

– Ты мыслишь разумно и ожидаешь того же самого от Дзирта, – сказала Ивоннель. – Типичная ошибка. Он сломлен. Что–то у него внутри разбилось, лопнуло, разрушилось. Нельзя больше требовать от Дзирта, чтобы он спокойно разобрался в путанице своих безумных мыслей, как нельзя ждать от человека с переломанными ногами, чтобы он побежал. Если ты не видишь повреждения, это не означает, что его нет. От этой болезни нельзя избавиться усилием воли, как нельзя при помощи одного лишь желания залечить кости, превращенные в обломки.

Джарлакс покачал головой, пытаясь отрицать роковые слова жрицы, – но тщетно.

– Эта болезнь коварна, – уверенно продолжала Ивоннель. – Она представляет собой непрерывную череду сомнений и страхов, которые ловко уничтожают все надежды и мечты. – Она усмехнулась, почти беспомощно. – Здесь имеется нечто общее с учением Ллос, с тем, как верховные матери при помощи магии и лжи сохраняют контроль над целым городом дроу. Только на сей раз вероломные верховные матери находятся у Дзирта в голове, и они не сдадутся, а он не сможет победить. В отличие от эпизода из его юности в Мензоберранзане, на сей раз Дзирту До’Урдену некуда бежать.

Джарлакс собрался было возразить, но промолчал и опустил плечи.

– И подумать только, таков будет конец Дзирта До’Урдена… – горько произнес он.

– Ты восхищался им всю жизнь, – прошептала Ивоннель.

Джарлакс не стал возражать.

– А теперь ты разочарован, потому что он проявил слабость, – добавила девушка.

– Нет, – упрямо произнес наемник.

– Да! – настаивала Ивоннель. – Тебе не по душе эта правда, но твой отказ принять ее не поможет делу. Дзирт – словно ребенок, который разочаровал отца, герой, который на сей раз не сумел совершить подвиг.

Джарлакс открыл рот, чтобы ответить, но не вымолвил ни слова и лишь поднял руки с видом потерпевшего поражение.

– Потому что ты не можешь постичь, что в мыслях у Дзирта, – пояснила Ивоннель. – Как ты можешь это понять, если ты сам находишься в здравом уме? Ты охвачен раздражением и гневом, хотя и пытаешься это отрицать. Ты думаешь: если он просто захочет по–настоящему, приложит усилия, начнет улыбаться и сопротивляться страшным мыслям, тогда все будет в порядке. Потому что в твоем случае это очевидный исход, но ведь ты не лишился рассудка.

– Какого ответа ты ждешь от меня? – спросил побежденный Джарлакс. – Что я должен сделать?

– Дзирт нуждается в нашей помощи – по меньшей мере моей и Киммуриэля, – сказала Ивоннель, и в этот момент дверь открылась, и появился Артемис Энтрери. Увидев Ивоннель Бэнр, он ахнул. Женщина, не обращая на него внимания, продолжала: – Возможно, общение с монахами поможет Дзирту обрести некоторое доверие к окружающим, до такой степени, что он примет нашу помощь. И в этот момент – а я боюсь, что момент будет очень кратким, – мы должны действовать, и действовать быстро. Это его – то есть наша – единственная надежда.

Затем она посмотрела на Энтрери и с вызывающим видом встретила его испепеляющий взгляд. Она уже давно пришла к выводу о том, что упустила самый благоприятный шанс исцелить Дзирта от болезни, насланной Бездной, именно в тот момент, момент истины, когда он столкнулся с Кэтти–бри, которую принял за демона. В тот миг, наблюдая за дроу–следопытом при помощи чаши для ясновидения, Ивоннель заглянула в его душу и поняла, что он погружен в полное отчаяние, что он уничтожен, раздавлен, что ему нечего больше терять.

Тот момент дал ей шанс, подумала она тогда. Так она считала и сейчас. Она взглянула на Энтрери и попыталась вспомнить историю взаимоотношений этого человека и Дзирта До’Урдена. Ее знания были весьма обширны, потому что Артемис Энтрери побывал в Мензоберранзане много десятков лет назад, когда Дзирт в первый раз после бегства вернулся в родной город, а Ивоннель Вечная была его правительницей.

Ивоннель довольно долгое время разглядывала наемного убийцу, затем кивнула. У нее в мозгу начинала формироваться некая идея.

Часть 3
Необычный герой

Каждый день наступает такой момент – должен признаться, что это бывает все чаще и чаще, – когда я чувствую себя глупцом оттого, что поддался страхам, нет, оттого, что я уверен в лживости всего окружающего. Моменты кажущегося прозрения, когда я убеждался в нелепости происшедшего – возвращения Кэтти–бри и всех моих друзей, долгой жизни Артемиса Энтрери, – бледнеют перед абсурдностью моего кошмара. Усилия, предпринятые Ллос для того, чтобы меня уничтожить, кажутся совершенно невероятными, не стоящими цели.

Но потом я вспоминаю оскорбление, нанесенное мною Паучьей Королеве, и понимаю: она не пожалеет ни сил, ни средств, чтобы с лихвой отплатить мне.

И еще я вспоминаю кошмар, в который погрузил Эррту пленного Вульфгара в попытке разрушить его душу.

Однако мой случай, мое путешествие, кажется во много раз более значительным и великим, потому что я преодолел половину Фаэруна – пусть даже это и сон – и очутился в месте, о котором мне прежде было известно только из легенд.

В монастыре Желтой Розы есть много такого, чем стоит восхищаться. Здешние братья и сестры – наверное, самые целеустремленные существа из всех, кого я когда–либо встречал. Их преданность своему кодексу и ритуалам, наверное, сильнее фанатизма «Потрошителей» или свирепости мастеров оружия Мензоберранзана. Это прекрасное зрелище, когда такое множество людей обучаются и практикуются в гармонии и черпают знания друг у друга, позволяют другим учиться у себя, нисколько не завидуя чужим достижениям. Даже если успехи ученика, как, например, в случае Афафренфера и Саван, могут угрожать высокому положению наставника.

Госпожа Саван рада за Афафренфера, который быстро поднялся по ступеням иерархической лестницы ордена Желтой Розы. Она радостно и беззаботно сообщила мне, что никогда не видела такого невероятно способного к физическим и духовным упражнениям монаха, как Афафренфер. А ведь вскоре ей предстоит сразиться с ним за титул, и если она проиграет, то вынуждена будет спуститься на ступень ниже.

Я спрашивал ее об этом, и ее ответ показался мне искренним: если ученик сумеет одолеть ее, тогда он заслуживает почестей и высокого положения, а ей придется трудиться усерднее, чтобы вернуть прежний титул. В итоге возвышение Афафренфера поможет ей стать лучше.

Она открыла мне истину о конкуренции: нет более серьезного вызова, чем тот, который человек бросает себе сам; желание стать лучше гораздо важнее соперничества с любым другим противником. Проще говоря, возвышение соперника заставляет нас удвоить собственные усилия в достижении совершенства, и этому исходу нужно радоваться, а не бояться его, не пытаться его предотвратить.

В Мензоберранзане преобладает совершенно противоположный взгляд на вещи. На самом деле решимость дроу не давать другим возвыситься, убийства, совершенные ради того, чтобы могущественные и богатые аристократы не лишились своего положения, и заставили меня покинуть этот город, потому что такой образ жизни совершенно аморален, он ограничивает стремление к совершенству.

Кажется, здесь, в монастыре Желтой Розы, я нашел нечто абсолютно противоположное всепоглощающей паранойе дроу. Я чувствую себя так же, как в те времена, когда я встретил Монтолио и узнал о Миликки, только на сей раз целая община живет так, как я в глубине души всегда мечтал жить.

И это прекрасно.

Слишком прекрасно.

Точно так же, как и Кейн, магистр Цветов, человек, который после глубоких медитаций, сосредоточенного и упорного труда сумел стать чем–то большим, нежели существо Материального уровня. Он одновременно невесом и прозрачен, существует в духовном мире в большей степени, чем кто–либо из встреченных мной существ, и в то же время он материален и полон сил. Я пришел к выводу, что он мог бы с легкостью победить меня в любой момент нашего поединка. Он не торопился лишь потому, что хотел тщательно оценить меня и открыть мне, что впереди лежит долгая дорога к физическому совершенству – если я захочу ее выбрать.

Я часто говорил, что физическое совершенство невозможно и что стремление к нему, путешествие имеет больше смысла, чем сама цель. В случае Кейна я нашел почти идеальный пример этого ускользающего, недостижимого совершенства, тем более удивительного, что я всегда отрицал его существование.

И поэтому я считаю честью для себя общение с ним и возможность обучаться у него.

Сейчас я чувствую твердую почву под ногами, и в этом заключается разгадка. Если бы это было реальностью, если бы достижение Кейна действительно было таким великим, тогда я действительно мог бы представить себя следующим его тропой.

И поэтому мне ясно, что мои враги нашли путь ослабить мою бдительность, что они нашли способ дразнить меня иллюзиями, они запятнали, затоптали самые драгоценные мечты и стремления Дзирта До’Урдена.

И поэтому в те моменты, когда мне представляется, будто я обрел почву под ногами, когда нелепость моих страхов кажется намного страшнее нелепости реальности, что привела меня к этим страхам, я должен напоминать себе о том, что нельзя терять бдительности. Напоминать себе о цене, которую я заплачу, когда наконец поддамся иллюзиям и поверю в то, что окружающее меня реально.

Да, этот монастырь – талисман истины, который я так долго мечтал найти.

Да, этот магистр Цветов Кейн обладает качествами, которые я всю жизнь мечтал приобрести.

Да, я с радостью принял бы все это.

Если бы верил в это.

Но я не верю.

Дзирт До’Урден