Текст книги "Герой"

Автор книги: Роберт Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

– Мы совершили путешествие вместе, – попытался объяснить Энтрери.

Далию взволновала эта новость:

– Куда?

– Путешествие не в пространстве, а во времени. Через столетия, к давно поблекшим воспоминаниям и к воспоминаниям, которые теперь удивляют меня.

Далия не поняла, что он имел в виду, но не стала просить разъяснений.

– Ты чувствуешь, что в долгу перед Дзиртом и обязан помочь ему, – заговорила она, когда напряженное молчание затянулось. – Я понимаю.

Энтрери покачал головой. Слова ее были рациональными, логичными, имели смысл, если вспомнить о цели похода Дзирта в Подземье, во время которого его настигла болезнь. Но все равно ассасину они показались какими–то фальшивыми. Не осознание долга приказывало ему отправляться к Дзирту и принять участие в отчаянном плане по спасению следопыта. Нет, здесь было нечто более глубинное, нежели долг, а если и долг, то, как это ни странно, прежде всего перед самим собой, перед Артемисом Энтрери. Он вспомнил обдуваемый ветрами утес неподалеку от ворот Мифрил Халла, сточную трубу в Калимпорте и башню, которая была создана специально для его поединка с Дзиртом.

– В таком случае я должна отправиться с тобой, – сказала Далия, но Энтрери покачал головой.

– Ивоннель попросила об этом меня, и она даже слышать не желает о том, чтобы Джарлакс сопровождал нас.

– Почему? И почему ты внезапно проникся доверием к ней?

– Я ей вовсе не доверяю.

– Напротив!

Энтрери тяжело вздохнул: действительно, трудно было отрицать, что он буквально отдал свою жизнь в руки необычной девушки–дроу.

Мне кажется, у нее нет никаких причин подстраивать мне западню, потому что недавно я, как и все мы, сидел у нее в тюрьме, – объяснил он.

– Но какие у нее причины помогать Дзирту?

– Не имею ни малейшего представления.

Далия фыркнула и подбоченилась.

– Не хочу показаться упрямой и вздорной, – заявила она, – но все это представляется мне полной бессмыслицей.

– Ивоннель убеждена, что Дзирту необходимо испытать великое потрясение или жестокий кризис, чтобы он позволил ей исцелить его с помощью заклинаний, – сказал Энтрери. – А как ты думаешь, найдется ли во всем мире другое такое существо, как Артемис Энтрери, способное вызвать жестокий кризис в душе Дзирта До’Урдена?

Его легкомысленный тон не ослабил напряжения.

– Нужно заставить его столкнуться лицом к лицу с истиной о его отчаянном положении, заставить его заглянуть в пропасть, которая страшит его сильнее всего, – более серьезно продолжал Энтрери, – прежде чем он сдастся, отбросит свое упрямство и примет помощь Ивоннель или кого–то еще.

– Что–то мне слабо верится в благополучный исход, – заметила Далия.

– Мне тоже, – признался Энтрери, но не стал озвучивать свои предположения. Он понимал: если Ивоннель ошибется, ему конец. Он машинально положил руку на эфес Когтя Шарона. Долгие годы он ненавидел этот клинок за то, что тот продлевал ему жизнь, хотя никогда не был твердо уверен в том, что источником его проклятия являлся именно Коготь Шарона. В любом случае, сейчас он знал, что власть незересского меча над его душой ослаблена, а возможно, вообще утрачена. Артемис Энтрери снова почувствовал себя в полном смысле слова смертным существом, и это было очень некстати, потому что впервые за долгие годы он страшился смерти.

– Ты снова встретишься с этим странным человеком, Кейном? – спросила Далия. Энтрери рассказывал ей о своей предыдущей встрече с магистром Цветов, которая произошла более ста лет назад, когда они с Джарлаксом искали приключений в Землях Бладстоуна.

– Возможно – если Джарлакс найдет способ это устроить.

Далия улыбнулась, чтобы показать Энтрери, что она принимает его решение и верит в него. И он был ей за это очень благодарен.

– Скажи Кейну, что ты король Ваасы, – пошутила она, намекая на события прошлого. – Тогда он со всех ног побежит тебе навстречу.

Энтрери рассмеялся и крепко обнял Далию.

– Прошу, никому не говори о планах Ивоннель и не рассказывай Кэтти–бри о моем отъезде, – прошептал он после долгого поцелуя. – Я не хочу, чтобы она предавалась напрасным надеждам.

Услышав эти слова, Далия приподняла брови.

Энтрери лишь пожал плечами в ответ. Когда он трезво обдумал план Ивоннель, этот замысел представился ему трудновыполнимым, даже смехотворным. Но иного плана у них не было.

* * *

Дзирт неуверенно переступил порог небольшой круглой комнаты.

Свеча была новая, но она была вставлена в подсвечник, точно так же, как и та, которую Дзирт видел во время первого визита в это место. Они предугадали его появление, подумал он, заметив на полу «огниво».

Видимо, они хорошо его знают.

Слишком хорошо.

Мысль о том, что все это время с ним играли, что его гонители получали огромное удовольствие, заставляя его без конца ходить по кругу, преследовала его и здесь, в этом месте, в комнате со свечой. Он покатал огниво в пальцах, не зная, стоит ли продолжать. Ему хотелось испытать свои силы, но, с другой стороны, он не желал демонстрировать своим тюремщикам – именно так он сейчас смотрел на монахов – зрелище, которое они, очевидно, желали увидеть.

Но он не в силах был сопротивляться и поэтому чиркнул огнивом и, присев на пол, зажег свечу. Дзирт был твердо намерен довести дело до конца, доказать себе, что он в состоянии обрести покой, место, где можно предаваться безмолвной медитации, место, где мучители не достанут его.

В течение первых нескольких минут ему казалось, что он может пребывать в такой позе вечно. Ему вовсе не казалось трудной задачей сидеть так, когда он расслабился, сложил перед собой руки. Он пристально смотрел на свечу, позволил ее свету увести его вглубь – не вглубь свечи, а вглубь собственной души.

Вскоре у него заболела спина, мышцы жгло огнем.

Он усилием воли преодолел боль, упрямо сохранял неподвижность.

Время текло незаметно, оно не имело значения. Он почувствовал дискомфорт, постарался погрузиться глубже в пламя свечи, глубже в себя самого. Ему причиняла боль не поза, в которой он сидел, а мысли о ней; он понял это после многих часов, проведенных с Афафренфером и остальными. Мышцы его были напряжены для того, чтобы удержать его в полной неподвижности. И именно это усилие, именно попытки стать совершенным мешали ему достичь совершенства.

Дзирт прекратил свои попытки, просто смотрел на пламя свечи, смотрел в собственную душу. Он думал только о своем дыхании и позволил ритму дыхания унести себя в иное место, где царил покой.

Он закрыл глаза, сам не сознавая этого. Его поза действительно была совершенной, расслабленной, сбалансированной, но он этого не чувствовал и не видел.

Дзирт нашел место, где не было ничего, и там находилось его святилище, убежище, укромный уголок, там царил безмятежный покой.

И Кэтти–бри была там рядом с ним, такая прекрасная, живая, любящая, и это было чудесно.

Она улыбнулась ему, и он увидел острые зубы хищницы, а потом она расхохоталась зловещим, скрежещущим смехом.

Дзирт попытался отогнать эту картину, и ноги у него снова заболели, мускулы напряглись.

Открыв глаза, он увидел свечу, на которой сконцентрировался; пламя ее бешено металось из стороны в сторону, и это лишь усилило его беспокойство.

Пламя металось от его собственного прерывистого дыхания, в то время как он пытался найти нечто ускользающее.

У него мучительно заболели ноги, и он сел на пол, тяжело дыша.

Он заметил, что свеча прогорела намного больше, чем во время его предыдущих попыток предаваться медитации, и все же дроу это достижение показалось ничтожным, не стоящим внимания.

Он нашел покой, убежище, тайное убежище, принадлежавшее только ему.

Мучители настигли его и там.

Никогда и нигде ему не будет покоя.

В этот момент Дзирт До’Урден понял еще более четко, чем когда–либо прежде, что он пропал. Едва передвигая ноги, он побрел в свою тесную комнатку и рухнул на соломенный тюфяк, всем сердцем желая, чтобы сон без сновидений пришел к нему и дал ему временную передышку.

* * *

– Ты достиг успехов в медитации, – обратился Кейн к Дзирту на следующий день. Магистр разбудил Дзирта рано утром, еще прежде, чем солнце показалось над восточным горизонтом.

Дроу уставился на монаха, не зная, что отвечать.

Дзирту было все равно, и он был совершенно уверен: сейчас ни один ответ не удовлетворит этого человека… или демона, неважно, кем или чем являлся этот так называемый магистр Кейн.

– Если бы ты принадлежал к ордену Желтой Розы, тебя называли бы безупречным братом Дзиртом, – сообщил Кейн.

Выражение лица Дзирта сказало монаху, как мало это значило для него.

– И, скорее всего, ты вскоре смог бы получить звание мастера, – не обращая внимания на неприязнь собеседника, продолжал Кейн. – Конечно, это невысокий титул, но немногие братья и сестры могут достичь его. Однако в тебе я вижу возможности. Ты обладаешь самодисциплиной, хотя позволяешь страху и гневу заглушить ее…

– Довольно! – воскликнул Дзирт. Он проглотил язвительное замечание, вертевшееся у него на языке, тряхнул головой и, взяв себя в руки, повторил: – Довольно.

– Ты тренировался несколько десятков лет, и результат дает о себе знать, – промолвил магистр Кейн и, в свою очередь, покачал головой.

– Очень жаль, – пробормотал он, развернулся и вышел.

Глава 21
Разоблачение

Расправившись с ним, она уничтожила бы все достигнутое, а Малкантет начинала понимать, что в этом забытом, дремучем и жалком уголке мира можно неплохо поразвлечься. Сначала она согласилась на план Ханцринов отправить ее на поверхность только потому, что Демогоргон был изгнан, а Граз’зт, по слухам, бродил в Подземье. Королевство на краю земли показалось королеве суккубов безопасным местом, но она всегда думала, что вернется в Подземье после того, как Граз’зт отправится домой, в Бездну. У нее имелись многочисленные связи в разных городах темных эльфов.

Тем не менее с течением времени ее решимость поколебалась. Оказалось, что людьми так легко манипулировать…

– У меня сильно болит голова, глаза буквально сами закрываются, – пролепетала она, театральным жестом проводя рукой по лбу.

– Мне плевать! – прикрикнул король Ярин и схватил жену за плечи. – Раздевайся!

И сделал движение, чтобы швырнуть ее на постель.

С таким же успехом он мог попытаться опрокинуть замок.

В изумлении Ярин взглянул в алые глаза «Консеттины». Алые?

– Я сказала, что сейчас не могу исполнять свои… супружеские обязанности, – с угрозой в голосе произнесла Малкантет.

Король Ярин отпрянул и сглотнул ком в горле.

В следующий миг глаза ее снова обрели прежний синий цвет, и она с извиняющимся видом улыбнулась.

– Я пришлю за тобой, как только почувствую себя лучше, любовь моя.

Король Ярин неловко попятился, потом резко развернулся и буквально бросился прочь из комнаты, тряся головой и безуспешно пытаясь осмыслить происшедшее. Малкантет смотрела, как он прошел мимо стражников; дворф–часовой бросил на нее многозначительный взгляд.

Она едва заметно кивнула Айвену и закрыла дверь.

– Ты сильно рискуешь, играя в эти игры, – заметил квазит Инчедико, когда хозяйка обернулась. – Ты позволила этому человеку увидеть истину.

– Он сам не понял, что увидел, – возразила Малкантет.

– Значит, все–таки пригласишь к себе варвара?

Суккуб зловеще ухмыльнулась:

– Мне скучно.

– И поэтому ты собираешься устроить всем местным неприятности? Крупные неприятности?

– Возможно. – Малкантет пожала плечами. – А разве тебе это не интересно?

Квазит хихикнул, затем шмыгнул под кровать – в дверь королевской спальни негромко постучали.

* * *

Айвен стоял на часах в коридоре, отойдя как можно дальше от комнаты королевы Консеттины – насколько это было возможно без того, чтобы оставить свой пост. Он прислонился к перилам винтовой лестницы на верхней площадке; выход на лестницу находился в стороне, и его не видно было из дверей королевы. Он притворился, что счищает какое–то пятнышко с отполированных до блеска доспехов, которые прежде – так говорили, хотя немногие в это верили, – принадлежали самому королю Гарету Драконобору.

– О, госпожа, ой, госпожа, госпожа, – услышал он чей–то голос с нижних ступеней. Голос становился громче; какая–то женщина бежала вверх по лестнице.

Дворф нахмурился – он с самого начала думал, что сегодня ночью не стоит устраивать свидание, и его смутная тревога лишь усилилась, когда король покинул спальню Консеттины в дурном настроении. Но после того как Ярин ушел, королева совершенно определенно кивнула Айвену, и этот кивок нельзя было игнорировать – так сказала еще раньше она сама.

– О, госпожа, стражники, госпожа! – восклицала женщина.

Айвен ахнул и направился было в коридор, но в изумлении отпрянул и спрятался за статую.

– Стражники идут! Берегись, госпожа!

Ацелия Ледяная Мантия, сестра короля, пробежала мимо него к двери Консеттины; она была так взволнована, что даже не заметила воина.

– Ацелия? – прошептал дворф. Ее озабоченность показалась ему очень странной. Ацелия ненавидела Консеттину и не делала из этого тайны. Зачем ей предупреждать королеву о приближении враждебно настроенных стражей? И как Ацелия вообще могла узнать о присутствии Вульфгара в комнате?

А может, она ничего не знала?

* * *

– Госпожа, стражники! – послышался чей–то встревоженный голос, и за возгласом последовал настойчивый стук в дверь.

Королева Консеттина как раз снимала с Вульфгара рубаху, осыпая его страстными поцелуями. Услышав крики, она небрежно отшвырнула варвара в сторону, и он пролетел через полкомнаты.

– Что это?! – воскликнул он, вытаращив глаза.

– Стражники! – крикнули из коридора. – Они сейчас придут сюда, госпожа!

– Мне нужно уходить! – ахнул Вульфгар.

Не дожидаясь ответа, варвар поспешил к окну, но женщина опередила его и преградила ему путь.

– Тебе некуда бежать, – усмехнулась она.

Дверь с грохотом распахнулась, и в спальню ворвалась принцесса Ацелия.

– Госпожа!

– Заткнись! – приказала королева низким, зловещим голосом. – И закрой дверь, тупица.

Ацелия повиновалась.

– Что это? – повторил Вульфгар, но слова застряли у него в глотке, когда женщина, которую он считал королевой Консеттиной, обернулась и свирепо уставилась на него. Глаза у нее были красными, и на лбу выросли небольшие рога, как у козы.

– Сегодня ночью мы не будем развлекаться, – объявила она.

Вульфгар с силой оттолкнул «королеву» и взглянул на небольшой столик у кровати, где лежал его волшебный молот. Он хотел было издать боевой клич, но у него перехватило дыхание, когда демоница, занявшая место королевы, ударила его с силой горного великана.

Варвар, пошатываясь, отступил, но она не отставала, стиснула его плечи. Ему удалось вызвать Клык Защитника, и молот появился у него в руке, но это было бесполезно. Фальшивая королева прижала Вульфгара к себе, он не мог замахнуться как следует.

Он вцепился в молот обеими руками и попытался оттолкнуть демоницу, но та тоже ухватилась за рукоять его оружия, ниже его рук. Резким движением она развернула молот, так что могучий варвар упал на одно колено.

Адская тварь с легкостью вырвала молот из пальцев Вульфгара и отшвырнула его прочь, затем ударила человека по лицу так сильно, что он пошатнулся и едва не потерял сознание.

В следующее мгновение фальшивая королева одной рукой поймала жертву за ворот рубахи.

– Тебе повезло: мне понравилось кувыркаться с тобой, – произнесла демоница и бросила Вульфгара через всю комнату; варвар врезался в решетку камина и едва не рухнул на пол.

Но сразу выпрямился и обратился к своему многолетнему боевому опыту; варвар сумел довольно быстро прийти в себя и освоиться с невероятным положением, в котором так неожиданно очутился. Он протянул руку к лежавшему на полу молоту и хотел призвать его.

Но тварь, существо, которое он считал королевой Консеттиной, стояла в ногах кровати, ухмыляясь Вульфгару. Развернулись широкие кожистые крылья. Она взмахнула рукой, и в воздухе просвистела какая–то черная веревка – кнут. Кнут хлестнул человека по руке, зашипели зловещие адские молнии.

Его обожгло огнем, рука отнялась, он испытал приступ головокружения и не сумел произнести слово, призывающее боевой молот. Тошнота и головокружение усиливались, тело онемело.

Рука упала, словно парализованная.

Демоническая тварь расхохоталась, сложила губы трубочкой и негромко свистнула; Вульфгара хлестнул порыв ветра. Он услышал за спиной хлопанье какого–то плаща.

Кнут щелкнул снова, а Вульфгар отпрянул, развернулся, принял оборонительную позу и изо всех сил постарался удержаться на ослабевших ногах. А потом он заметил, что плащ, который висел возле камина, отлетел в сторону и открыл ухмыляющуюся рожу демона и зеркало, блестевшее в его разверстой пасти.

Вульфгар лишь на долю секунды увидел свое отражение в этом зеркале; затем какая–то неведомая магическая сила сковала его, и ему показалось, будто он ощущает прикосновение призрачных рук. Варвар почувствовал, что тело его напряглось, и сообразил, что наклонился вперед.

Комната и все предметы, окружавшие его, удлинились, вытянулись, а потом он исчез – его втянуло в зеркало, а демоница расхохоталась.

– Он останется со мной, – объявила Малкантет Ацелии, которая в ужасе смотрела на то место, где только что стоял человек.

Шум и возня в коридоре сказали им о том, что стражники пришли.

– Забери меня! – вскрикнула Ацелия.

Малкантет шагнула к молоту Вульфгара, но как только она протянула к нему руку, молот исчез. Она взглянула в зеркало и усмехнулась, удивленная тем, что ее раб сумел воззвать к магическому оружию из иного измерения, из глубин тюрьмы, в которую была заключена его душа.

Дверь задрожала под ударом руки в латной перчатке.

– Открыть, именем короля! – раздался рев.

Малкантет махнула рукой; дерево разбухло, и дверь заклинило.

– Госпожа, это Рафер! Спрячь меня, сжалься! – взмолилась Ацелия, хватая Малкантет за руку.

Ацелия обернулась к зеркалу, но суккуб взяла женщину за подбородок и не дала ей возможности взглянуть на свое отражение.

– Нет, дорогая моя девочка, – ответила Малкантет, нежно поглаживая Ацелию по щеке.

* * *

– Проклятая дверь заперта изнутри! – проорал Рафер Слиток и попытался вышибить ее плечом.

– На этой двери нет ни замка, ни засова! – возразил один из стражников и пнул дверь, в то время как Рафер с силой врезался в нее снова. На сей раз косяк затрещал, и дверь немного подалась внутрь.

Айвен не знал, что делать. Он оборачивался попеременно то к лестнице, то к двери опочивальни. Дворф не мог бросить Вульфгара в одиночку сражаться с отрядом стражи, но поможет ли он, если обнаружится, что и сам тоже участвует в заговоре? С другой стороны, Вульфгар никак не мог выбраться из этой комнаты без посторонней помощи. Дворф прекрасно понимал: если верные слуги короля найдут его среди ночи в обществе королевы Консеттины, варвар мгновенно окажется в саду дворца, на гильотине Ярина!

Выбора не было, и Айвен, поморщившись от досады, подбежал к воинам.

– Проявляйте больше уважения к королеве! – заорал он, но те, казалось, не слышали его.

Однако Рафер Слиток заметил дворфа и резко выбросил руку в его сторону.

– Топор! – потребовал он.

Айвен отпрянул и хотел возразить, но несколько воинов схватили его, и прежде чем он сообразил, что происходит, Рафер уже начал рубить дверь его топором.

Во все стороны полетели щепки, и, как только средняя доска раскололась, разбухшая дверь подалась; Рафер, навалившись всем телом, выломал ее. Затем негодяй отшвырнул топор Айвена прочь, схватился за меч и ворвался в комнату. Почти сразу же он вскрикнул от боли, и Айвен, который протискивался сквозь толпу сгрудившихся в коридоре воинов, чтобы подобрать свое оружие, услышал щелканье кнута.

Дворф в недоумении помотал головой и решил, что сейчас раздастся рев Вульфгара; он лихорадочно соображал, что же ему делать после этого.

Разумеется, он не мог позволить Раферу и его подручным убить варвара или взять его в плен. С другой стороны, в этом отряде были мужчины и женщины, которых Айвен хорошо знал и даже называл своими друзьями.

Однако, когда Айвену наконец удалось протиснуться сквозь толпу в спальню королевы, он понял, что ситуация коренным образом изменилась. Со стражниками сражался не Вульфгар, а кто–то – что–то – совершенно иное.

Она несколько походила на Консеттину, но была выше и крупнее, у нее были рога и крылья, как у летучей мыши, и кошмарный кнут, который извивался в воздухе, треща и рассыпая искры. Удары его были такими страшными, что людям, очутившимся возле кнута, приходилось прикрывать глаза рукой и отворачиваться, потому что кнут слепил их, подобно колдовской молнии.

Дьявольский кнут свистнул, и человек, находившийся рядом с Айвеном, безвольно повалившись на дворфа, сбил его с ног. Затем дворф заметил Рафера, который лежал на полу у кровати, судорожно подергиваясь, пронзительно крича и пытаясь закрыть лицо рукой. Но рука не слушалась его. Наемный убийца перевернулся, и Айвен ахнул. Первый удар кнута выбил ему глаз. Это было ужасное зрелище: глаз все еще висел на ниточке у него на щеке.

Айвен твердо решил вступить в схватку и попытался подняться, но отброшенное демоном тело одного из воинов врезалось в него, и он снова покатился по полу. А потом труп придавил его к стене рядом с дверью. Полдюжины воинов было выведено из строя, седьмого чудовищная демоница оторвала от пола левой рукой. Небрежно, почти безразлично она швырнула несчастного к противоположной стене, и тело, сложившись пополам, словно кукла, выбило стекло, выломало железные рамы и вылетело в окно.

Пронзительные крики жертвы донеслись до Айвена и внезапно стихли: бедняга разбился, рухнув на землю с высоты сорока футов.

– Ах ты тварь! – прорычал дворф, упрямо пытаясь подняться на ноги.

А потом он замер, глядя на обнаженную демоницу и мимо нее, на дальнюю стену спальни, на ухмыляющееся лицо демона и зеркало. В этом зеркале он увидел Вульфгара, который прижал ладони к стеклу – изнутри. Рот варвара открылся в безмолвном крике, а потом его изображение затуманилось и исчезло.

Еще двое стражников ворвались в комнату, но их остановил удар демонического огненного хлыста.

Демон – Консеттина, или неважно, кто или что это было, – отскочила прочь, вцепилась в зеркало одной рукой и с легкостью, словно пушинку, оторвала его от стены. Прежде чем Айвен смог выбраться из–под безжизненного тела, придавившего его к полу, и прежде чем два стража успели снова броситься на «королеву», она выпрыгнула в окно, расправила кожистые крылья и улетела прочь.

Айвен, прихрамывая, подошел к окну с развороченными переплетами и выбитыми стеклами и посмотрел в темноту. Демон спланировала вниз, в сад, затем снова набрала высоту, устремилась на север и скрылась за городской стеной.

Дворф оглядел побоище. Люди стонали, уцелевшие пытались помочь раненым, из коридора доносились шум и топот.

Айвен, протиснувшись мимо воинов, выбрался в коридор и побежал к лестнице.

– Надо проверить, что с королем! – крикнул он стражнику, который пытался его остановить.

Однако Айвен солгал. В этот отчаянный момент жизнь и здоровье короля Ярина волновали его меньше всего. Он бросился вниз, перепрыгивая через три ступени за раз, потом выскользнул в сад через потайную дверь и побежал к домику для гостей, где ждали Пайкел и Реджис.