Текст книги "Герой"

Автор книги: Роберт Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Глава 27
Отступник и богиня

– Не оборачивайся! – крикнул Энтрери Вульфгару, предупреждая его об опасности.

– Зеркало у тебя за спиной! – подхватил Реджис и постарался снова накинуть на страшную вещь свой плащ; ему удалось частично прикрыть его. – Если ты в него взглянешь, оно поймает тебя снова.

– Где я? Что это за место?! – воскликнул Вульфгар.

– Иди к нему, – приказал Энтрери Реджису, поднял зеркало и направился куда–то в сторону.

– Что ты делаешь? – спросил хафлинг.

– Артемис Энтрери? – пробормотал Вульфгар, но тон его изменился, когда он отвел взгляд от человека, направлявшегося к пруду. – Дзирт!

Буквально отпихнув Реджиса, он бросился бежать к дальней стене пещеры, к неподвижно лежавшему дроу, который казался мертвым. Вульфгар упал на колени рядом с телом и осторожно положил голову Дзирта себе на колени.

– Что случилось?! – в отчаянии воскликнул он.

– Демон… – начал объяснять Реджис, но лишился дара речи, когда увидел, что Энтрери швыряет зеркало в воду.

– Будь проклята она и ее отвратительные игрушки, – ответил ассасин на изумленные взгляды Реджиса и Вульфгара.

Реджис яростно замотал головой.

Вульфгар тем временем сосредоточился на Дзирте, прижал к себе тело друга. Тот лежал безвольно, будто кукла, и варвар понял, что дроу тяжело, смертельно ранен.

– Нет, нельзя его бросать туда! – крикнул Реджис Энтрери, и Вульфгар снова поднял голову. – Нет, нет, нет!

– Что такое? – спросил Энтрери, кинув хафлингу его плащ.

– Там полно рыбы, – запинаясь, выговорил Реджис. – Живой рыбы.

Энтрери замер. Вульфгар обернулся.

В этот момент вода в маленьком пруду забурлила, по ней пошли волны, и под поверхностью промелькнула чья–то гигантская тень.

К потолку повалил пар.

– Бежим! – пробормотал Энтрери, попятившись.

Вульфгар подхватил тело Дзирта, перекинул его через плечо и вслед за Реджисом направился к выходу.

Из пруда вынырнула алая гидра: она дохнула огнем на воду, вода зашипела, и пещеру заволокло клубами пара.

– Бежим! – воскликнул Энтрери.

Реджис первым добрался до двери и принялся трясущимися руками открывать замок, однако тут же забыл о замке, когда, обернувшись, увидел гидру и существо, с которым она сражалась.

Из воды возник какой–то гигантский парящий глаз, но у него была огромная пасть, полная длинных острых зубов, а сверху на ножках торчало множество других глаз, поменьше.

Реджис развернулся и потянул на себя дверь, но, приоткрыв ее совсем немного, с силой захлопнул ее.

Вульфгар оттолкнул его, распахнул дверь и выбежал в коридор, подхватив Реджиса свободной рукой.

– Бросай малявку и приготовь свой молот, – велел Энтрери варвару, очутившись в коридоре.

У них за спиной пещера и коридор задрожали, сверкали молнии, гремел гром, шипела вода, затем раздался скрежещущий вопль, более громкий, чем голос гидры, принадлежавший, казалось, какому–то дракону, и они поняли, что к двум сражавшимся присоединился третий, более страшный.

– Бежим, бежим, – повторял Реджис, стараясь не оглядываться, но все равно постоянно озирался.

Следуя за Энтрери, они миновали множество поворотов, множество туннелей, которые, на первый взгляд, были узкими для гидры или дракона. Однако это не слишком их успокоило, особенно после того, как, вывалившись в какой–то широкий туннель – судя по всему, главный путь, ведущий на верхние уровни, – они обнаружили там гигантского гуманоидного демона, извергавшего дым и сжимавшего в руке тяжелый меч с волнистым лезвием.

– Неужели это никогда не кончится? – простонал Энтрери и только потом сообразил, что гигант не один: рядом с ним стояла знакомая женщина, и он решил, что суккуб вернулась.

Но затем раздался голос, приказавший «демону» остановиться, и из темного туннеля выбежала Ивоннель. Она хотела оттолкнуть гиганта, но у нее ничего не получилось, и она просто велела ему убираться с дороги.

– Наконец–то я нашла вас, – с облегчением произнесла она. – Это настоящая королева Консеттина. Малкантет вернулась в Бездну, но мы должны немедленно убираться…

Взгляд ее упал на Дзирта.

Вульфгар осторожно положил тело на пол, и она склонилась над раненым дроу.

– О нет! – прошептала она.

– Демоница ударила его кнутом, – объяснил Энтрери.

– Помоги ему! – потребовал Реджис.

У Ивоннель не было сил даже для того, чтобы облегчить страдания Пайкела, а рана Дзирта казалась более серьезной.

– О нет, – повторила она. Закрыв глаза, она попыталась сосредоточиться, собралась с силами и произнесла заклинание. Слабая волна целительной магии устремилась к лежавшему на камнях следопыту.

Открыв глаза, она поняла, что мало чем смогла ему помочь.

– О, Ханцрины, – произнесла она и мысленно выругала себя за то, что поспешила избавиться от них. – Мы должны догнать… – начала было она, но Дзирт хрипло вздохнул, и она обернулась к нему.

Воспоминания Ивоннель Вечной подсказали молодой женщине, что этот вздох – начало агонии. Она поняла, что не успеет вовремя догнать Чарри Ханцрин и остальных.

Ивоннель поднялась и принялась расхаживать по коридору, зажав уши руками и взывая к Паучьей Королеве.

– Ллос, услышь меня! – взмолилась она, произнеся несколько магических слов, позволявших общаться с богиней. – Я знаю, что он небезразличен тебе!

«Ты ничего не знаешь, девчонка», – услышала она голос в своем сознании. К собственному ужасу, Ивоннель узнала Йиккардарию.

В этот момент она поняла, что ей конец, что им всем конец.

Ивоннель подбежала к Дзирту, растолкала остальных и осторожно положила его голову себе на колени.

– Неужели ты позволишь, чтобы он умер вот так?

– А ты готова пожертвовать собой ради него? – раздался бесплотный булькающий потусторонний голос, наполнивший весь коридор.

Вульфгар, Реджис и Энтрери окружили перепуганную Консеттину и, встав спиной к спине, вытащили оружие. Однако они понимали, что их клинки и молот едва ли остановят нового врага.

– Ты готова пожертвовать собой ради него? – повторил голос, голос Йиккардарии, а потом Ивоннель услышала фразу, обращенную к ней одной: «Призови меня, если желаешь, чтобы он жил».

– Ты просишь меня отдать свою жизнь… – прошептала Ивоннель.

«Я не сказала, что ты умрешь».

– Но ты не сказала, что я останусь в живых! – возразила Ивоннель.

«Нет, не сказала, – подтвердил призрачный голос. – Выбирай».

Ивоннель посмотрела на Дзирта, потом на его друзей и сказала:

– Бегите отсюда. Если хотите остаться в живых, бегите отсюда как можно быстрее.

– Я его не брошу, – возразил Реджис, подходя к Дзирту.

Остальные присоединились к нему, встали поперек коридора, а Консеттина, не зная, что делать, спряталась у них за спинами.

– У меня нет времени на… – начала было Ивоннель.

– Делай то, что собиралась делать, – велел ей Энтрери. – Мы его не бросим.

Ивоннель вздохнула, отошла подальше и начала творить заклинание; она использовала мощный двеомер для того, чтобы открыть портал, ведущий в Бездну.

Она попятилась и затаила дыхание, когда появились мерцающие черные врата и сквозь них прошла Йиккардария, в своем истинном гротескном облике, в виде кучи грязи с многочисленными щупальцами.

Прислужница богини остановилась и протянула свои щупальца к порталу, усилив его при помощи собственной магии, и черные врата снова замерцали.

И на пороге появилось другое существо.

Она была невыносимо прекрасна, и по сравнению с ней дрожащая девушка казалась дурнушкой. Ивоннель издала какой–то неопределенный звук, ахнула и упала на колени.

Затем женщина–дроу превратилась в гигантского драука, лишь на мгновение, просто для того, чтобы остальные поняли истину и испытали ужас.

– Мы покойники, – прошептал Энтрери.

Консеттина рухнула на пол и зарыдала.

Реджис выронил кинжал; пальцы его ослабели, и рапира тоже заскрипела о камень.

– Ты меня удивляешь, девчонка, – произнесла Паучья Королева. Казалось, зрелище забавляет ее.

– Я… Я…

Реакция Ивоннель рассмешила Ллос. Затем она зашипела и провела рукой в воздухе перед лицом девушки.

В следующий миг дочери Громфа показалось, что ее сейчас стошнит, что к горлу ее подступает желчь. В самый последний момент она поняла, что происходит, быстро повернулась лицом к Дзирту и «выплюнула» в его сторону заклинание, могущественное заклинание, которое проникло в его тело и наполнило его энергией, отчего тело задрожало и пошевелилось.

Он перевернулся, закашлялся, а потом вскочил на ноги. Он был в сознании, совершенно здоров и удивленно смотрел на Энтрери, Реджиса, Вульфгара и плачущую женщину, прятавшуюся у них за спинами. Выражение их лиц подсказало ему, что надо обернуться.

И тогда Дзирт едва не рухнул на пол снова.

– Как ты и просила, – обратилась Ллос к Ивоннель.

– Забери меня, – прошептала Ивоннель.

Ллос фыркнула; Ивоннель отлетела прочь, отброшенная силой мысли могущественной Королевы Дьявольской Паутины, ударилась о стену и съежилась на полу.

– Наконец–то мы встретились, Дзирт До’Урден, – произнесла Паучья Королева.

Дзирт расправил плечи и, не мигая, встретил взгляд богини.

– Ты не боишься?

Он даже не дрогнул.

– Мне надоела твоя наглость, – объявила Ллос. – Я требую, чтобы ты поклялся мне в верности.

– Я не могу этого сделать.

– Отрекись от Миликки!

– Я не являюсь ее поклонником, поэтому не могу отречься от нее, – возразил Дзирт, и на лице Ллос промелькнуло растерянное выражение, которое показало, что даже в ее броне есть уязвимые места.

– Я могу уничтожить всех, кого ты любишь, – предупредила Ллос.

– Я ожидал этого.

– Ты представляешь, какую боль я могу тебе причинить?..

– Да, – ответил Дзирт прежде, чем богиня успела договорить фразу.

– Превосходно, – промурлыкала она.

Дзирт выпрямился.

– Но ты можешь всего этого избежать, – продолжала Ллос. – И я оставлю жизнь твоим друзьям и даже твоей драгоценной Кэтти–бри.

Услышав имя своей любимой жены, Дзирт нахмурился. Но, справившись с потрясением, он понял, что обещания и угрозы богини никак не связаны с тем, что он сделает или не сделает. Ллос была слишком могущественна по сравнению с ним. Она могла поступить, как пожелает, что бы он ни выбрал, а он не имел никакого влияния на ее поступки. Точно так же он не мог бы поднять континент Фаэрун над морем.

– На колени! – потребовала она, и в словах ее заключалась магия; словно каменная плита придавила Дзирта, и он упал на колени. – Как ты смеешь смотреть мне в лицо без моего позволения! – воскликнула она, и второй магический «удар» заставил его опустить взгляд.

Но там, внизу, несмотря на воздействие чар, Дзирт До’Урден увидел одинокий огонек, свечу, которая осталась в его воспоминаниях.

Он поднял голову и посмотрел на Ллос.

Потом, преодолевая сопротивление, поднялся на ноги.

– Это я еще могу вытерпеть от тебя, но не более, – грозно произнесла она. – Поклоняйся мне!

– Ты просишь у меня того, что я не в силах дать, – возразил он.

Ллос злобно ухмыльнулась и взмахнула рукой. Коридор за спиной Дзирта наполнился густой паутиной, троих друзей и Консеттину оторвало от пола, опутало липкими нитями, и Дзирт увидел их, беспомощных, неподвижных, увидел, как на потолке собираются тысячи ядовитых пауков.

– Поклоняйся мне, – спокойно потребовала Ллос.

– Как? – удивился Дзирт. – Ведь я не в силах приказать своему сердцу, а сердце мое противится следовать обычаям Ллос.

Ллос зарычала, словно хищный зверь, и Дзирт услышал за спиной шорох ног тысяч пауков.

А затем до него донеслись крики боли – это были голоса его друзей, приглушенные слоем паутины, и дроу понял, что они испытывают невыносимые страдания.

Крошечные пауки поедали их заживо.

– Ты подчинишься мне, Дзирт До’Урден, – ухмыляясь, пообещала Ллос.

– Нет, – просто ответил Дзирт.

Энтрери у него за спиной ухитрился пробормотать, несмотря на дикую боль: «Она не это хотела услышать», – но Дзирт едва обратил на него внимание.

Он нашел ту свечу в своих мыслях, опустился на пол в позе для медитации и нашел мир там, далеко от этих туннелей.

Потому что он ничего не мог сделать сейчас, даже не мог притвориться, что в состоянии бороться с Паучьей Королевой. Уже давно Дзирт До’Урден понял истину об этом «поклонении», о том, что никого нельзя вынудить к нему силой, что на самом деле никто не поклоняется богам и боги не принимают поклонения.

Оно просто есть, это – голос сердца, вера и разделенная радость.

Его нельзя изобразить, сыграть.

Его нельзя вырвать силой.

Его нельзя уничтожить.

Оно просто есть.

Дзирт отстранился от боли, окружавшей его, позволил мыслям унести его в место, где он не мог слышать криков. Он ощутил укол сожаления, мимолетное чувство вины, но быстро подавил его.

Он ничего не мог сделать. Это была Ллос, богиня. Дзирт мог вытащить Тулмарил из пряжки на поясе и выстрелить ей в лицо, но стрела не только не причинила бы ей никакого вреда, она и близко не подлетела бы к богине. Перед ним был не дракон, не обычный демон, даже не Демогоргон. Это было нечто совершенно иное, создание более могущественное, но потустороннее.

И поэтому Дзирт ушел, отдалился от этой сцены настолько, что испытал искреннее изумление, когда его схватили за ворот и оторвали от земли с невероятной силой и сверхъестественной легкостью.

Звуки стали гораздо тише; он не слышал ни криков боли, ни шороха паучьих ног. Он не знал, как долго отсутствовал, и испугался, что друзья его уже мертвы.

Жалобный всхлип женщины – Консеттины – дал ему слабую надежду.

– Я могу не только причинять боль, – прошептала Ллос совершенно другим голосом, приблизив к Дзирту лицо. – Я могу дать наслаждение.

И она поцеловала его, настойчиво, страстно, и по телу его пробежали тысячи жгучих искр; они дразнили его, искушали.

Затем богиня отстранилась и соблазнительно улыбнулась.

– Одно слово – и все удовольствия твои.

Дзирт пожал плечами и покачал головой.

Ллос уронила его на пол, и он пошатнулся, словно его ударили. На мгновение в глазах разгневанной Ллос Дзирт увидел свою собственную жуткую смерть.

Но она лишь презрительно рассмеялась.

– Я могу не только отнимать, Дзирт До’Урден, – произнесла она. – Я могу также и давать. Позови свою пантеру.

Дзирт колебался.

Ллос вытянула руку, и он, проследив взглядом за ее движением, обернулся. Там, на полу, прямо перед завесой паутины, в которой запутались его умиравшие друзья, лежал какой–то предмет. Дзирт понял, что это его кошель, в котором хранилась фигурка из оникса.

– Я могу привести ее сюда сама, – предупредила Ллос, и Дзирт поверил ей.

Он позвал Гвенвивар и смотрел, как облако тумана принимает четкие очертания. Наконец пантера появилась в подземном коридоре, и Дзирт почувствовал, что сердце его мучительно сжалось.

Гвенвивар жалко поползла к нему, но лапы не слушались ее. Она взвизгнула, упала и попыталась подняться снова, но безуспешно.

Дзирт не мог вынести этого зрелища. Он хотел вытащить лук – не для того, чтобы застрелить Ллос, но для того, чтобы избавить Гвенвивар от страданий.

– Гвен, уходи домой! – взмолился он.

– Нет, – произнесла Ллос, и пантера осталась в подземном коридоре. – Я не позволю.

Дзирт развернулся к ней, затем хотел снова опуститься на пол, принять позу для медитации и унестись далеко–далеко.

Но Ллос сотворила заклинание, и он, взглянув на Гвенвивар, увидел, что пантера выздоровела.

Пантера издала рычание и приготовилась к прыжку.

Ллос лишь рассмеялась и в очередной раз взмахнула рукой; Гвенвивар отлетела назад, в паутину, и ее сразу опутали тысячи липких нитей.

– Видишь? – спросила богиня Хаоса, когда Дзирт снова повернулся к ней. – Я тоже могу осыпать дарами. Я намного больше, чем просто боль и мучения.

Дзирт признал ее правоту кивком.

– Стань моим поклонником, – приказала она. – Познай мою любовь.

– Нет. Я не могу, и ты прекрасно это знаешь.

Ллос провела языком по губам; это движение было чувственным, соблазнительным.

– Я могу вернуть его тебе, – произнесла она.

Дзирт почувствовал, что у него пересохло в горле, и внезапно испытал приступ страха.

– Ты знаешь, что это в моих силах.

– Закнафейн отрекся от тебя, – сказал Дзирт, лишь потому, что он должен был услышать эти слова, произнесенные вслух. – Он сейчас не в твоей власти.

– А разве это имеет значение? – осведомилась богиня, не обратив внимания на его возражение. – Я могу вернуть его тебе. Ты это знаешь.

Довольная ухмылка Ллос подсказала Дзирту, что она уже предвкушает победу.

Но это было не так. Богиня не могла подчинить его себе.

– Я не могу дать тебе то, чего ты желаешь, – просто произнес он. – Я не в состоянии поклоняться тебе, какими бы дарами ты ни осыпала меня, несмотря на наслаждения или угрозы. Нельзя заставить любить. Я мог бы служить тебе, и я буду служить, если такова твоя цена, но лишь до того момента, пока ты не потребуешь от меня убить невинное существо. Этого не будет никогда. – Он поразмыслил над собственными словами и покачал головой. – Хотя нет, даже в таком случае я не мог бы служить тебе.

– Ты готов обречь своих друзей на смерть, бросить свою любимую Гвенвивар корчиться в агонии, ты оставишь мысль о встрече с Закнафейном, и все просто потому, что ты не веришь в богов?

– Или потому, что я верю в нечто более великое, нежели боги, – возразил Дзирт. – В высшую справедливость и в то, что нужно всегда поступать правильно.

Ллос презрительно фыркнула в ответ и снова с ударением повторила:

– Я могу вернуть тебе Закнафейна! Все, что тебе нужно, – это поклясться мне в верности.

– Если бы ты ожидала от меня чего–то в таком духе, то ты, во–первых, не забирала бы у меня Закнафейна, не забирала бы других, которых ты подвергаешь пыткам.

Он оглянулся на Артемиса Энтрери, который в неуклюжей позе висел в паутине, терзаемый болью; лицо его побагровело от паучьих укусов. Но, несмотря на все это, Артемис Энтрери улыбнулся ему в ответ.

– А если бы ты надеялась убедить меня в том, что ты желаешь измениться, обратиться к справедливости и добру, – продолжал он уверенным голосом, полным новой силы, – тогда ты вернула бы Закнафейна в этот мир много лет назад. Без всяких условий.

Ллос прищурилась.

– Ты хочешь, чтобы я солгал тебе? Но зачем? – продолжал Дзирт. – Лицемерие – это не преданность, а страх – не поклонение.

Выражение лица Ллос снова изменилось. Она легкомысленно рассмеялась, и это навело Дзирта на мысль о том, что его последний час настал.

Но она посмотрела куда–то в сторону.

– Ты получила от меня великий дар, – обратилась она к Ивоннель.

Молодая женщина пожала плечами.

– Взгляни на нее, – предложила Ллос Дзирту. – Она появилась на свет всего несколько лет назад, однако обладает мудростью и знаниями самой старшей из моих детей. И могуществом! Великим могуществом, полученным от меня. Но я хочу спросить: где же благодарность?

Ивоннель не ответила, и Ллос противно хихикнула.

– Вы меня забавляете, – сказала она им обоим. Схватила Дзирта снова и насильно поцеловала его, хотя и на этот раз, несмотря на ее магические соблазны, намеки и обещания удовольствий, которые она внушала ему, он не ответил на поцелуй.

– Дроджал эхах обдолут дорб’д стрииак, – прошептала она, но все, кто был в коридоре, услышали этот шепот. – Дуэт дрозхах жаунау дорб’д огглин.

А потом она исчезла, исчез портал, исчезла паутина, и пятеро пленников упали на пол.

Первым пришел в себя Реджис.

– Что она сказала?

– «Существование без хаоса – это пустота», – перевела дрожащая от волнения Ивоннель первую фразу.

– «А жизнь без врагов скучна», – закончил Артемис Энтрери, который бегло говорил на дроуском.

– И что это значит? – поинтересовался хафлинг.

Дзирт и Ивоннель переглянулись, не зная, что ответить.

Дзирт хотел утешить своего маленького друга – в конце концов, они остались живы, и это представлялось большим достижением, если вспомнить их недавнее положение, – но не успел он открыть рот, как из стены туннеля за спиной Ивоннель подул ветер, возникли какие–то искорки. Девушка отскочила и приготовилась защищаться.

Огоньки сливались, мерцали, вращались, затем у друзей возникло впечатление, что рой бабочек танцует в невидимом воздушном потоке; наконец бабочки уселись на пол. В следующий миг разноцветный коврик словно взорвался, возник фонтан, и посреди этого фонтана стоял магистр Кейн в боевой позе.

Оглядевшись и не заметив никакой угрозы, монах несколько успокоился – хотя с подозрением поглядывал на странное существо с черной блестящей кожей, топтавшееся в дальней части коридора.

– Это иллюзия, – поведала ему Ивоннель, кивнув на свое «создание».

– Армия короля Ярина стоит у ворот пещеры, – сообщил Кейн. – С ними орден Желтой Розы, а вместе с орденом пришел дракон. – Он посмотрел на хафлинга и добавил: – И отряд «Коленоломы».

– Демон, который вселился в тело королевы Консеттины, изгнан. – Ивоннель указала на женщину, стоявшую рядом с Вульфгаром. – Она свободна.

– Мы все свободны, – сказал Дзирт, и Ивоннель кивнула.

– Я не могу вернуться во дворец! – вырвалось у Консеттины. – О, прошу вас, заберите меня отсюда!

– Разумеется, таково было наше намерение с самого начала, – успокоил ее магистр Кейн. – Но теперь это превратилось в нелегкую задачу, потому что местность за воротами Плавильного Двора находится под контролем армии короля Ярина, и он отдал приказ немедленно арестовать королеву и Вульфгара по обвинению в государственной измене. Двое заговорщиков, братья–дворфы, уже сидят в кандалах в его темнице. Открытый и справедливый публичный процесс – это максимум, на что согласился король, и то после долгих уговоров, – продолжал Кейн. – А остальным он может предложить только угрозы – угрозы, подкрепленные присутствием лучников, которые держат под прицелом выход из рудника.

* * *

– Пайкел хорошо себя чувствует, – сообщил Дзирту, Энтрери и Ивоннель Реджис, когда они сидели за столом в одной из таверн Хелгабала несколько дней спустя. – Он полностью поправился. Он рассказал, что к нему во сне явились темные эльфы и забрали его боль.

Дзирт и Энтрери, естественно, обернулись к Ивоннель.

– Со мной выгодно дружить, – это было все, что она ответила на пронизывающие взгляды воинов. Про себя девушка возблагодарила судьбу за то, что Чарри Ханцрин исполнила ее требования.

– Однако все это дело добром не кончится, – продолжал Реджис. – Мои знакомые из отряда «Коленоломы», у которых есть связи среди королевской стражи, говорят, что Ярин в разговорах с Кейном настаивал на других арестах; среди прочих, он хочет арестовать меня. Его отговорили от этого, но он намерен отомстить за то, что его унизили в его собственном доме.

– Вульфгар в беде! – воскликнул Дзирт.

– Как и Айвен, – добавил Реджис. – Хотя до меня дошли слухи о том, что Пайкела освободят. Таковы условия сделки с Кейном. Магистр противостоит королю, но у него в наши дни почти не осталось влияния в городе. Считается, что Айвен избежит гильотины. И Вульфгар тоже – но лишь потому, что королю Ярину намекнули: после казни Вульфгара у его стен окажется могучая армия дворфов под предводительством самого короля Бренора Боевого Молота.

– А Консеттина? – спросил Дзирт. – Ведь ее, разумеется, нельзя винить в том, что совершила демоница, вселившись в ее тело.

– Все не так просто, – вздохнул Реджис, потом объяснил, зачем они с Вульфгаром пришли в Дамару, и рассказал об опасениях Консеттины, высказанных перед началом этих безумных событий. – У него появился предлог, в котором он нуждался, – закончил хафлинг.

– Какая замечательная вещь – законы, которые служат прихотям власть имущих, – произнес Артемис Энтрери с презрительным смешком, затем с выражением отвращения на лице тряхнул головой.

– Надеюсь, мы сумеем разработать какой–то план, чтобы помешать ему, – сказал Реджис.

– Мы не сдадимся без боя, – заявил Дзирт, и Ивоннель кивнула. – Я пойду к Кейну.

– А я пойду к Тазмикелле, – добавила Ивоннель.

– А я пойду выпью. – С этими словами Энтрери поднялся из–за стола и направился к бару.

* * *

Королю Ярину было не по себе. Он обнаружил, что вместо жены в его постели спал могущественный демон, он видел изувеченное тело своей сестры Ацелии и лишился своего самого верного наемного убийцы, Рафера Слитка. В Дамаре появились новые влиятельные силы, в том числе монахи, с которыми ему прежде мало приходилось иметь дело и которых он недолюбливал; в довершение всего, монахами руководил лучший друг легендарного короля Гарета Драконобора.

Ярин окружил себя толпой стражи и телохранителей и не покидал здания. Он встретился с доверенными лицами, главами своих шпионских сетей, и разместил во всех помещениях дворца преданных ему людей. Он переехал в небольшую комнату без окон, с мощными каменными стенами и единственной прочной, толстой дверью; каждую ночь в коридоре за дверью дежурили несколько отрядов воинов.

Никто не мог подобраться к нему – так считал король.

Подобную ошибку совершили многие главари преступных групп в далеком Калимпорте.

Последним, что видел в этой жизни король Ярин, были глаза его убийцы, который бесстрастно смотрел на него из–за подушки, плотно прижатой ко рту и носу жертвы.

* * *

Дрейлила Андруса разбудили еще до того, как пропел петух. Едва разлепив веки, капитан стражи велел своей жене, Калиере, натянуть простыни повыше и неверными шагами направился к двери, в которую настойчиво колотили. Распахнув дверь, он увидел Рыжего Мэззи – маг был мрачен и тоже имел такой вид, будто его только что подняли с постели. За спиной у него в коридоре маячили солдаты.

Маг, не говоря ни слова, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь.

– Когда именно вчера вечером ты покинул сторожевой пост в коридоре, ведущем в спальню короля? – спросил Рыжий Мэззи.

Дрейлил Андрус удивленно посмотрел на приятеля, и маг кивнул в ответ на красноречивое молчание капитана.

– Я не был там вчера вечером, – ответил Андрус.

Рыжий Мэззи хмыкнул:

– Нет, был.

– Ничего подобного, он вчера вечером был здесь, – возразила Калиера Андрус.

– Нет, ты появился в коридоре сразу после того, как пробило полночь, – настаивал маг Когда Андрус собрался возражать, маг перебил его:

– Тебя видело множество людей; они хотели получить от тебя указания после того, как было обнаружено тело короля Ярина.

Потрясенный Дрейлил Андрус даже попятился. Его жена ахнула.

– Как он умер?

Видимо, сердце его не выдержало потрясений последних нескольких дней, – произнес Рыжий Мэззи саркастическим тоном, и капитан прекрасно понял намек.

– Наверное, будет лучше, если ты вспомнишь, что побывал там вчера вечером, – добавил Рыжий Мэззи, но эта фраза не прозвучала как обвинение. Скорее это была отчаянная просьба. Если бы всплыл факт убийства короля, Дамара, и прежде всего Хелгабал, погрузилась бы в хаос; а двум высокопоставленным придворным чинам это было очень невыгодно. Их больше устраивала законная передача власти. У короля не осталось наследника, вообще никого из кровных родственников, ведь Ацелия умерла.

– Необходимо как можно скорее снять все обвинения с королевы Консеттины, – произнес Андрус, лихорадочно обдумывая сложившееся положение.

– В качестве капитана дворцовой стражи ты по закону являешься судьей на ее процессе, – напомнил ему Рыжий Мэззи.

Раздался мрачный звон колокола.

Мужчины похлопали друг друга по плечу, и Рыжий Мэззи ушел. Дрейлил Андрус взялся за свою форменную одежду; он понимал, что впереди у него длинный и трудный день и ему предстоит принимать множество важных решений.

– Что все это значит? – пролепетала потрясенная женщина. Подобно многим придворным Ярина, Калиера Андрус не питала большой любви к королю, но все равно на глазах у нее выступили слезы. Она оплакивала если не короля, то будущее Хелгабала.

– Это значит, что сегодня – день печали, слез и приготовлений к похоронам, – ответил Дрейлил Андрус, сглотнув ком в горле. Он замолчал и потянул воздух носом, пытаясь взять себя в руки. – Но завтрашний день принесет больше радости. Король мертв, да здравствует королева!

* * *

Тот самый звон колокола, раздавшийся до рассвета, разбудил Реджиса. Он не сразу сообразил, где находится. Оказалось, что хафлинг не лежит в постели, а сидит на полу в своем гостиничном номере, полностью одетый, точно так же, как вчера вечером; все оружие было при нем.

Нет, не полностью одетый, понял он, когда поднял руку, чтобы поскрести взлохмаченную голову.

Хафлинг в панике начал озираться и шарить по карманам и вдруг заметил, что его драгоценный ярко–синий берет, который позволял обладателю изменять облик и благодаря которому он сумел пробраться в логово гигантов, валяется на полу у двери.

Подняв берет с пола, он обнаружил, что головной убор сильно помят, словно кто–то сидел на нем, или наступил на него… или просунул его под запертую дверь.

Реджис попытался вспомнить события вчерашнего вечера. Он сидел в общем зале с Дзиртом и остальными. Пара кубков вина, кружка эля…

Как он вернулся в свою комнату?

Он не мог вспомнить.

Колокол зазвонил снова. Где–то далеко пропел петух.

* * *

Все утро над Хелгабалом разносился похоронный звон в знак траура по умершему старому королю, сердце которого, как поговаривали, не справилось с треволнениями последних нескольких дней.

Жители немедленно пожелали видеть королеву Консеттину, женщину, что побывала в когтях отвратительного демона и сумела вырваться из–под его власти; Хелгабал и вся Дамара связывали с ней надежды на лучшее. И улицы города наполнились радостными криками, когда капитан дворцовой стражи и придворный маг с балкона, выходившего на главную площадь, объявили, что королева Консеттина невиновна в преступлениях, которые ей приписывали, и что она явилась жертвой гнусного демона, которого она сумела изгнать благодаря своей добродетели и сильной воле.

Дзирт, Ивоннель, Реджис и многие–многие другие вздохнули с облегчением после стремительной череды событий того утра. Ходили упорные слухи насчет того, что суд, а вместе с ним и неизбежные приговоры обвиняемым, будет отменен. Вульфгар и Айвен получат свободу сегодня же, так сообщил им немного погодя магистр Кейн.

И поэтому они все снова будут вместе.

Хотя нет, не все: как ни странно, нигде не могли найти Артемиса Энтрери.

И только спустя много дней, когда Дзирт и Ивоннель спрыгнули со спины Тазмикеллы на поле неподалеку от Лускана, рядом с высокой, продолжавшей расти Главной башней тайного знания, Дзирт снова увидел этого человека. Он стоял вместе с Далией около входа в палатку, глядя, как Дзирт бежит по полю к ожидавшей его Кэтти–бри.

На мгновение, когда Дзирт стиснул любимую жену в объятиях, их с Энтрери взгляды встретились, и оба многозначительно кивнули друг другу.

Дзирт догадался, что сделал Энтрери.

«Но пусть будет так», – подумал он.

Жизнь – сложная штука.