Текст книги "Восставшая Луна"
Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)
К этому времени почти по всей Луне захватчиков уже уничтожили. Вскоре было покончено и с теми, кто ещё оставался. Погибло свыше двух тысяч солдат, они были остановлены ценой жизни селенитов, которых погибло в три раза больше, к тому же почти такое же количество наших людей было ранено, точное число раненых так и не было подсчитано. Пленных не брали ни в одном поселении, хотя после того, как мы произвели зачистки на поверхности Луны, у нас в руках оказалась дюжина офицеров и экипажи кораблей. Основной причиной того, что селенитам, в большинстве своём безоружным, удалось перебить вооружённых и хорошо обученных солдат, послужил тот факт, что только что высадившийся на Луну земляной червяк не в состоянии как следует управлять своим телом. Сила тяжести, которая у нас в шесть раз меньше той, к которой он привык, превращает рефлексы, вырабатывающиеся на протяжении всей жизни, в его врагов. При стрельбе он, сам того не ведая, берёт неправильный прицел, и выстрел уходит вверх, он с большим трудом держится на ногах и не может бегать – ноги проскальзывают и не желают следовать за телом. Мало того, этим солдатам пришлось во время боя двигаться сверху вниз – избежать этого было невозможно, они ворвались через верхние уровни, а затем, пытаясь захватить город, были вынуждены двигаться вниз по пандусам, всё время сверху вниз. У земляных червей не было ни малейшего представления о том, как надо спускаться по пандусам. Для этого необходимо выполнять движения, ничего общего не имеющие ни с бегом, ни с ходьбой, ни с полётом – больше всего они напоминают тщательно продуманный танец, когда ступни едва касаются пола. Селенит уже с трёхлетнего возраста проделывает это бессознательно – спускаясь вниз, он движется скачками, каждый из которых представляет собой направленное падение, через каждые несколько метров касаясь пандуса пальцами ног. А земляной червяк поступает так же, как любой новичок, – почувствовав, что он «идёт по воздуху», начинает изо всех сил сопротивляться, он пытается извернуться в воздухе, окончательно теряет над собой контроль и кубарем скатывается к подножию пандуса. Вреда это ему не приносит, но злит страшно. Солдаты скатывались вниз уже мёртвыми, именно пандусы оказались тем местом, где с ними легче всего было расправиться. Те солдаты, которых я видел, уже сумели несколько овладеть этим трюком, к этому времени они преодолели целых три пандуса. И тем не менее огонь на поражение могли вести очень немногие – те, кто находился на верхних площадках пандуса, у тех же, кто находился на самом пандусе, все силы уходили на то, чтобы удержаться на ногах и удержать в руках своё оружие.
Селениты не позволили им добраться до нижнего уровня. Мужчины, женщины и множество детей набрасывались на них, сбивали с ног и убивали, используя всё, чем можно было убить, от ножей до штыков, принадлежащих самим земляным червям. Кроме того, в этой толпе я оказался не единственным, у кого был лазер; двое из людей Фина вскарабкались на балкон и, стреляя из положения лёжа, сумели одного за другим перебить солдат, находившихся на вершине пандуса. Никто не говорил им, что делать, никто не вёл их за собой, никто не отдавал им приказов. Фину так и не выпал шанс принять на себя командование своей плохо обученной и не склонной к дисциплине милицией. Началось сражение – и они сражались.
И это было важнейшей причиной того, что мы, селениты, одержали победу – мы сражались. Большинство и в глаза никогда прежде не видели живого оккупанта, но куда бы ни врывались солдаты, к этому месту немедленно кидались селениты, как белые тельца крови, которые кидаются туда, где обнаружено нечто чужеродное… И сражались. Никто не говорил им, что делать. Вся наша организованность оказалась настолько слабой, что из-за внезапности нападения просто рассыпалась. Но селениты сражались как берсерки, и захватчики были уничтожены. Ни в одном из поселений солдатам не удалось прорваться ниже шестого уровня. Говорят, что обитатели Нижней аллеи даже не подозревали о том, что мы подверглись нападению, до тех пор, пока всё не кончилось.
Но и захватчики тоже сражались лихо. Это были не просто специальные войска, подготовленные для подавления бунтов – их, помимо всего прочего, подвергли внушению и накачали наркотиками. Гипнотизёры вбили им в голову мысль, что их единственной надеждой вновь вернуться на Землю является захват и усмирение поселений. Им было обещано, что если они сделают это, то их миссия на Луне закончится и их сменят другие войска. Но им придётся либо победить, либо умереть, поскольку если они не одержат победу, то их транспортные корабли не смогут взлететь – на корабли нужно загрузить реактивную массу, а это сделать невозможно, если вначале не захватить Луну.
А затем их накачали стимуляторами и ингибиторами – последние препараты были настолько сильными, что вполне могли заставить мышь напасть на кошку, – и спустили их с цепи. Они дрались и умирали профессионально и совершенно без страха.
В Тихо-Андере и Черчилле солдаты использовали газ, это привело к большому количеству пострадавших с нашей стороны, и только те из селенитов, которым удалось добраться до своих скафандров, оказались в состоянии сражаться. Но исход сражения был там таким же, как и везде, только времени на это понадобилось больше. Поскольку Администрация отнюдь не намеревалась уничтожить нас всех до единого, газ был усыпляющим; нам хотели преподать хороший урок, привести к повиновению и приставить к работе.
Причина, заставившая Администрацию столь долго тянуть время и проявлять кажущуюся нерешительность, крылась в избранном ими методе – скрытной подготовке к нападению. Решение было принято вскоре после того, как мы объявили эмбарго на поставки зерна. (Мы узнали об этом от офицеров захваченных транспортных кораблей.) Это время они потратили на сбор необходимых для нападения сил. Большая часть этих сил концентрировалась на длинной эллиптической орбите, проходящей на большом отдалении от орбиты Луны, но имевшей с ней точку пересечения, которой Луна должна была достичь через какое-то время после того, как к ней вышли транспорты. Затем корабли развернулись, сделали обратную петлю и сошлись в одну группу над тёмной стороной Луны. Нет ничего удивительного в том, что Майк их не заметил: тёмная сторона для него – зона, где он абсолютно слеп. Наблюдение за небом он осуществлял при помощи своих баллистических радаров, но никакой радар не может увидеть то, что находится за горизонтом. Самое большое время, в течение которого Майк мог наблюдать корабли на орбите, составляло восемь минут. Они шли по круговой орбите, очень низко. Каждый из них осуществил на высокой скорости заход прямо к намеченному месту посадки, на которые они и опустились с высокими перегрузками, точно подгадав по времени под новоземье. Корабли опустились на Луну 12 октября 2076 года в восемнадцать часов сорок минут тридцать шесть целых и девять десятых секунды по Гринвичу. Следует признать, что свою часть работы Миротворческий Флот ФН проделал скрупулёзно.
Корабль, который доставил на Луну тысячу солдат, Майк вообще не видел до тех пор, пока тот не начал предпосадочное торможение, – он засёк его за секунду до того, как корабль сел. Если бы новый радар, расположенный рядом с площадкой катапульты в Океане Бурь, был направлен на восточный сектор неба, то Майк сумел бы засечь этот транспорт на несколько секунд раньше. Но случилось так, что как раз в этот момент Майк занимался тем, что обучал своего «сына-идиота».
Да эти секунды и не сыграли бы никакой роли. План внезапного нападения был столь блистательно проработанным и столь исчерпывающим, что по всей Луне войска, высадившиеся с транспортов, начали вторжение ровно в девятнадцать ноль-ноль по Гринвичу, раньше, чем мы успели что-нибудь заподозрить. Не случайным было и то, что был выбран период новоземья, когда во всех поселениях наступает светлая половина лунного месяца. Вряд ли Администрация была хорошо знакома с условиями Луны, зато ей было отлично известно, что во время светлой половины месяца никто из селенитов не высунется на поверхность без крайней нужды, а если такая нужда возникнет, то он постарается как можно быстрее проделать всё необходимое и вернуться внутрь, чтобы тут же проверить свой счётчик радиации.
Так вот они и подловили нас. В тот момент, когда мы были без штанов – то есть без скафандров. И без оружия. Но даже тогда, когда все солдаты были уже мертвы, на поверхности Луны всё ещё оставалось шесть транспортных кораблей, а в небе над ней – их флагман.
Как только схватка завершилась и моё возбуждение несколько улеглось, я отыскал телефон. Из Конгвилля не поступало никаких сообщений, от профа – тоже ни слова. В Джонсон-Сити победа в сражении осталась за нами, в Новолене – тоже. Транспорт, прилунившийся возле Новолена, опрокинулся во время посадки, и силы вторгшихся туда войск были ослаблены крушением. Повреждённый транспорт был к этому времени уже захвачен людьми Фина. В Черчилле и Тихо-Андере сражение ещё продолжалось. В других поселениях всё было спокойно. Майк перекрыл туннели подземки и зарезервировал линии телефонной связи между поселениями только для официальных звонков. В Верхнем Черчилле произошла разгерметизация от взрыва, вызванное этим падение давления взять под контроль до сих пор не удалось.
Я поговорил с Фином, рассказал ему, где именно сел транспорт, прилунившийся рядом с Л-Сити, и мы с ним условились встретиться у вспомогательного шлюза номер тринадцать.
С Фином произошла почти та же история, что и со мной, – события захватили врасплох и его, хотя его скафандр оказался на нём. Он так до самого конца боя и не сумел взять на себя командование своими людьми и сражался в одиночку в Старом Куполе, где произошла настоящая бойня. Теперь он начал собирать своих парней, и ему удалось связаться со своим подчинённым, который командовал его людьми в Новолене, но его очень беспокоил Гонконг Лунный.
– Мани, может, следует отправить туда людей подземкой?
Я велел ему ждать – до тех пор, пока мы контролировали всю энергосистему подземки, солдаты не могли воспользоваться её туннелями, и было крайне сомнительно, что их транспорт мог взлететь.
– Давай-ка лучше взглянем на тот, который сел рядом с нами.
Мы двинулись вперёд, прошли через шлюз номер тринадцать и добрались до самого дальнего конца зоны частных туннелей, в которых поддерживалось атмосферное давление. Затем мы двинулись дальше, через систему сельскохозяйственных туннелей, которые принадлежали нашему соседу (тот всё никак не мог поверить, что к нам действительно вторглись войска), и воспользовались глазком его ведущего на поверхность шлюза, чтобы рассмотреть транспортный корабль, севший не далее чем в километре к западу от того места, где мы находились. Поднимая крышку шлюза, мы старались действовать со всей возможной осторожностью.
Затем мы вытолкнули её наверх и сами выбрались на поверхность. В качестве прикрытия мы воспользовались выходом скальных пород. Мы, подобно индейцам, подобрались к самому краю и взглянули на корабль, используя бинокуляры, которыми снабжены шлемы скафандров.
После этого мы вновь отступили под прикрытие скалы и обсудили увиденное.
– Думаю, мои ребята сумеют с ним справиться, – сказал Фин.
– Как?
– Если я тебе скажу, то ты выдумаешь сотни причин, по которым этот план не сработает. Как насчёт того, чтобы позволить мне самому управиться со своими делами, а, приятель?
Мне доводилось слышать об армиях, в которых подчинённые не занимаются тем, что велят своему начальству заткнуться… И для этого даже есть специальное слово – «дисциплина». Но то – профессионалы, а мы так, любители. Фин разрешил мне полюбоваться на то, как он сделает это, – но при условии, что у меня не будет оружия.
На то, чтобы сделать все необходимые приготовления, у него ушло около часа, а на саму операцию – две минуты. Воспользовавшись наружными шлюзами фермеров, дюжина его людей заняли позиции вокруг корабля. Был введён режим радиомолчания – оказалось, что у некоторых из этих ребят в скафандрах вообще не было радио, вот так с ними всегда, с городскими. Фин занял самую дальнюю западную позицию и, когда, по его мнению, прошло достаточно времени, чтобы все успели приготовиться, пустил сигнальную ракету.
Когда над кораблём разорвался осветительный патрон, все его люди одновременно начали палить из лазеров, целясь в антенны, которые они заранее распределили между собой. Фин опустошил весь магазин своего лазера, заменил его и принялся палить по корпусу корабля. И почти сразу же рядом с одним вишнёво-красным пятном на корпусе корабля возникло другое, затем ещё три, – и внезапно во все стороны брызнул расплавленный металл, и из корабля с шипением начал выходить воздух.
До тех пор пока магазины лазеров не опустели, люди Фина стреляли не переставая, стараясь проделать в корпусе дыру побольше.
Вполне могу себе представить, что в тот момент творилось на корабле – повсюду раздаются сигналы тревоги, аварийные двери закрываются, экипаж пытается загерметизировать разом три огромных дыры в корпусе – их было три, потому что люди из отряда Фина, находившиеся на позициях вокруг корабля, принялись выжигать корпус ещё в двух местах. Они не пытались попортить ещё что-нибудь, кроме обшивки корпуса. Этот корабль не был предназначен для того, чтобы совершать посадки на планету с атмосферой, он был построен на орбите, и его заполненный воздухом корпус был отделён от энергетического реактора и цистерн с горючим. Парни стреляли именно туда, где их огонь оказывался наиболее эффективен.
Фин прислонил свой шлем к моему:
– Он теперь не сможет подняться. И не сможет послать сообщение. Я сомневаюсь, что им удастся настолько хорошо заделать корпус, чтобы внутри можно было обходиться без скафандров. Что скажешь, если мы теперь оставим их на несколько дней в покое, пусть посидят, а мы поглядим – может, они сами вылезут? А если не вылезут, можем подтащить сюда тяжёлый лазерный бур, и тогда они получат по полной программе.
Я решил, что Фин и без моей помощи прекрасно знает, как устраивать такие представления, поэтому я вернулся к себе домой, позвонил Майку и попросил его выделить мне капсулу, чтобы я мог выйти наружу и осмотреть баллистические радары. Он полюбопытствовал, отчего мне не сидится внизу, где безопасно.
– Слушай, ты, жалкий выскочка, который на самом деле не больше чем куча проводников, – сказал я, – ты у нас всего лишь министр без портфеля, а я – Министр Обороны. Мне следует наблюдать за всем, что происходит вокруг, а у меня всего лишь два глаза, не то что у тебя. Ты хочешь приберечь для себя всё веселье?
Он велел мне не суетиться так, словно мне соли на хвост насыпали, и предложил пересылать информацию со своих дисплеев ко мне на видеоэкран, ну, скажем, в номер отеля «Свалка»… он не хочет, чтобы я пострадал или чтобы меня задело каким-нибудь шальным выстрелом… а кстати, приходилось ли мне слышать анекдот о бурильщике, который задел чувства своей матушки?
– Майк, – сказал я, – пожалуйста, предоставь мне капсулу. Я надену скафандр и встречу её снаружи, возле станции «Западная» – ты ведь знаешь, эта станция сильно пострадала.
– Хорошо, – сказал он, – хочешь шею себе свернуть? Пожалуйста. Мне нужно тридцать минут. Можешь проехаться до позиции, на которой находится пушка «Джордж».
Очень любезно с его стороны. Я добрался до упомянутого им места и ещё разок ему позвонил. Фин уже успел связаться по телефону чуть ли не со всеми остальными поселениями, выяснил, где находятся командиры его подразделений или те, кто добровольно вызвался принять командование, и объяснил им, как создавать проблемы севшим транспортным кораблям. С Гонконгом он связаться не сумел. Судя по тому, что нам было известно, головорезы Администрации удерживали Гонконг в своих руках.
– Адам, – я использовал именно это обращение, потому что вокруг были люди, которые могли услышать этот разговор, – как ты думаешь, мы можем выслать бригаду на вездеходе с шаровыми колёсами и попробовать восстановить соединение «Б-Л»?
– Это не Селен, – ответил Майк незнакомым мне голосом. – Говорит один из его помощников. Адам Селен был в Верхнем Черчилле, когда там резко упало давление. Я опасаюсь, что он погиб.
– Что?!
– Я очень сожалею, господин.
– Не вешайте трубку. – Я выгнал из комнаты пару бурильщиков и девушку, сел и опустил звуконепроницаемый колпак. – Майк, – сказал я негромко, – я сейчас здесь один. Что за вздор ты мелешь?
– Ман, – спокойно сказал он, – подумай как следует. Адаму Селену всё равно однажды пришлось бы уйти, не сейчас, так после. Он сделал своё дело, и кроме того, как ты сам указал, он уже не в правительстве. Мы с профессором обсудили это, весь вопрос был в том, чтобы верно рассчитать время. К тому же у нас появилась такая возможность в последний раз разыграть карту Адама Селена, что лучше и не придумаешь. Погиб во время вторжения… Это сделает его национальным героем, а народу нужен герой. Пока ты не поговоришь с профессором, мы будем придерживаться этой версии. А если ему Адам Селен всё ещё нужен, то пусть окажется, что его завалило в одном из частных туннелей. Он оказался в ловушке и ждал, пока его оттуда вытащат.
– Ну… Ладно, давай пока оставим вопрос открытым. Но, Майк, если проф погиб в Конгвилле, то без помощи Адама мне будет никак не обойтись.
– Ну, значит, мы его заморозим, а если это чучело нам понадобится – оживим. Ман, когда всё это закончится, может быть, ты выкроишь время на то, чтобы вместе со мной вновь заняться изысканиями в области природы юмора?
– Майк, я найду для этого время, я обещаю.
– Спасибо, Ман. За эти дни вы с Вайо так со мной ни разу толком и не поговорили… А профессор хочет говорить не иначе как о серьёзных материях, которые не слишком-то забавны. Когда эта война закончится, я буду весьма рад.
– Майк, мы победим?
Он хихикнул:
– Сколько же дней прошло с тех пор, как ты в последний раз задавал мне этот вопрос? Но вот тебе новый прогноз, как говорится, с иголочки. С тех пор как началось вторжение, я только и делаю, что уточняю прогнозы. Держись за что-нибудь, Ман, не упади – шансы сравнялись!
– Бог ты мой!
– Так что закрой рот и иди развлекайся. Только не подходи к пушке ближе, чем на сто метров. Этот корабль может проследить, откуда был выпущен луч, и в ответ ударить своим. Скоро начнём прицеливание. Осталась двадцать одна минута.
Отойти на такое расстояние мне не удалось, поскольку нужно было оставаться на связи, а телефонный шнур был короче необходимой длины. Я сделал параллельное подключение к телефону командира артиллерийского расчёта, отыскал скалу, которая давала тень, и уселся. Солнце стояло высоко на западе. Оно находилось так близко к Терре, что её можно было увидеть только сквозь специальный фильтр, – новая Земля, ещё не успевшая превратиться в серп, в лунном свете казалась призрачно-серой полоской с тоненьким ободком сияющей атмосферы.
Я постарался устроиться так, чтобы шлем скафандра находился в тени.
– Баллистический контроль, говорит О'Келли-Девис, я сейчас нахожусь у пушки-бура «Джордж». Возле неё – то есть, я имею в виду, метрах в ста.
Я рассчитывал на то, что Майк, находившийся на другом конце провода длиной в несколько километров, не сможет на таком расстоянии высчитать, какой длины шнур я использую.
– Баллистический контроль подтверждает приём сообщения, – ответил Майк, не вступая в пререкания. – Я поставлю в известность об этом штаб-квартиру.
– Баллистический контроль, благодарю вас. Поинтересуйтесь в штабе, не поступали ли к ним сегодня какие-нибудь сообщения от конгрессмена Вайоминг Девис.
Я очень волновался о Вайо и обо всей семье.
– Я спрошу. – Прежде чем ответить, Майк подождал, пока не пройдёт время, за которое можно задать такой вопрос и получить ответ. – Из штаб-квартиры мне сообщили, что госпожа Вайоминг Девис взяла на себя руководство по оказанию первой помощи раненым в Старом Куполе.
– Благодарю вас. – Тяжесть, давившая на грудь, исчезла. Я не хочу сказать, что Вайо я любил больше, чем всех остальных, но… Ну, наверное, потому, что она была в нашей семье новичком. И она была необходима Луне.
– Даю целеуказание. – В голосе Майка слышалось нетерпение. – Всем орудиям, угол возвышения – восемь, семь, ноль, азимут – один девять три ноль, установить параллакс[22]22
Параллакс – видимое перемещение объектов относительно друг друга при смещении позиции наблюдателя.
[Закрыть] из расчёта, что объект находится на удалении в тысяча триста километров от поверхности. Если объект будет обнаружен при прямом наблюдении – сообщить об этом.
Я растянулся на грунте и принялся изучать указанный участок неба, находившийся почти в зените. Солнечный свет уже не падал мне на шлем, и я мог видеть звёзды, но навести внутреннюю часть бинокуляра шлема на нужную точку неба оказалось задачей не из лёгких – для этого мне пришлось сперва поёрзать и приподняться на правом локте.
Ничего… но постойте-ка… звезда выглядит как диск… там, где никакого небесного тела быть не должно. Я отметил для себя другую звезду, расположенную рядом с диском, и принялся ждать, не отводя глаз от неба. Ну-ка, ну-ка… да, становится ярче и ползёт к северу, очень медленно… Эгей, да эта скотина собирается сесть прямо на нас!
Но тысяча триста километров – расстояние большое, даже когда приближаешься к планете на предельной скорости. Я напомнил себе, что корабль не может свалиться нам на головы прямо с закрученной в обратном направлении эллиптической орбиты. Для того чтобы сесть, он должен снижаться по нисходящей спирали – если только корабль не сманеврирует, осуществляя переход на новую траекторию. А Майк ни о чём таком не упоминал. Мне захотелось спросить его, но я решил, что этого лучше не делать, – мне хотелось, чтобы он направил все силы на анализ траектории движения этого корабля, не стоило отвлекать его вопросами.
От боевого расчёта каждого из орудий поступило сообщение о прямом наблюдении цели. Об этом сообщили и те четыре орудия, которыми Майк управлял сам, при помощи приборов самосинхронизации. Они также передали сообщение о том, что произведён визуальный захват цели и её «ведут» автоматически, без использования ручного управления. Хорошая новость. Это означает, что Майк точно засёк нашу пташку и абсолютно точно произвёл расчёт траектории её движения.
Вскоре стало ясно, что корабль отнюдь не снижается по спирали вокруг Луны, а осуществляет прямой заход на посадку. Об этом даже не нужно было спрашивать, он становился всё ярче, и его видимое положение относительно звёзд не менялось – чёрт побери, он действительно собирался сесть прямо на нас.
– Расстояние до цели – пятьсот километров, – сообщил Майк спокойно. – Приготовиться открыть огонь. Всем орудиям, имеющим дистанционное управление, по команде «Залп» перейти на ручное управление. Готовность – восемьдесят секунд.
Это были самые длинные восемьдесят секунд в моей жизни. Майк вёл обратный отсчёт времени:
– Пять, четыре, три, два, один… Огонь!
И корабль внезапно сделался ещё ярче.
Я краем глаза заметил крошечное пятнышко, отделившееся от корабля то ли перед самым ударом, то ли в момент удара. Но Майк внезапно произнёс:
– Произведён пуск ракеты. Я возьму на себя управление орудиями, снабжёнными самосинхронизаторами. Не пытайтесь сбить ракету при помощи ручного управления. Всем остальным орудиям оставаться наведёнными на корабль. Будьте готовы получить новые координаты.
Несколько секунд – а может быть и часов – спустя он сообщил новые координаты и добавил:
– Цельтесь прямой наводкой, когда решите, что уже пора, – стреляйте.
Я попытался одновременно наблюдать и за кораблём, и за ракетой, в результате чего потерял из виду и то и другое, оторвал глаза от бинокуляра и внезапно увидел ракету, а затем увидел, как она ударила в поверхность Луны между нами и головой катапульты. Нет, её заряд не сдетонировал и термоядерного взрыва не произошло, иначе я всё это не рассказывал бы. Зато сама ракета при ударе превратилась в большую и яркую вспышку серебристого огня, ослепительного даже в свете солнца, – полагаю, что взорвались остатки топлива, а вслед за этим я почувствовал сейсмическую волну. Корабль всё ещё продолжал снижаться. Он теперь уже не светился так ярко, и можно было разглядеть форму самого корабля, который, судя по всему, ничуть не пострадал. Я каждую секунду ожидал, что из его дюз вырвется столб пламени, который превратит его падение в плавный спуск.
Но этого не произошло. Корабль ударился о грунт в десяти километрах к северу от нас, и на месте удара возник фантастический огненный купол, который бесследно исчез, не оставив после себя ничего, кроме тёмных пятен перед глазами.
– Сообщить о потерях, – скомандовал Майк. – Проверить и закрепить орудия. После этого всем уйти вниз.
– Орудие «Алиса» – потерь нет… Орудие «Бемби» – потерь нет… Орудие «Цезарь» – одного человека зацепило осколком скалы, мы поддерживаем в его скафандре нормальное давление.
Я спустился к телефонному аппарату, которым уже пользовался прежде, и позвонил Майку:
– Майк, что произошло? Разве экипаж корабля не передал управление тебе после того, как ты ослепил корабль?
– Они передали мне управление.
– Они что, сделали это слишком поздно?
– Я сам разбил корабль. Мне показалось, что это будет благоразумнее.
Часом позже я в первый раз за пять или шесть месяцев спустился вниз, к Майку. До Комплекса я мог добраться быстрее, чем до Л-Сити, а связаться с теми, кто мне нужен, оттуда было не сложнее, чем из города, и к тому же без помех. Мне нужно было поговорить с Майком.
Ещё раньше со станции подземки, расположенной рядом с головой катапульты, я уже попытался дозвониться до Вайо. Сумел связаться с кем-то из людей, работающих во временном госпитале Старого Купола, и узнал, что Вайо свалилась от усталости и её саму пришлось уложить в постель; для того чтобы она пришла в нормальное состояние и смогла продержаться на ногах в течение ночи, ей необходимо выспаться. Фин загрузил своих парней в капсулу подземки и отправился в Черчилль – возглавить атаку на севший там транспортный корабль. От Стью я до сих пор не получил никаких вестей. Гонконг и проф были всё ещё отрезаны от линий связи. В тот момент всё правительство состояло только из нас с Майком.
А нам пора уже было приступать к операции «Глыба».
Но операция «Глыба» заключалась не только в сбрасывании камней на Терру. Кроме этого, было необходимо поставить Терру в известность о том, что мы собираемся делать и почему, и о том, что мы имеем полное моральное право сделать это. Проф, Стью, Шихан и Адам уже провели всю подготовительную работу, они заранее составили текст заявления по поводу ещё не состоявшегося нападения. Теперь же это нападение было уже свершившимся фактом, и наши пропагандистские заявления нужно было скорректировать таким образом, чтобы они этому факту соответствовали. Майк уже переписал текст и вывел его на принтер для того, чтобы я мог его изучить.
Я поднял глаза от длинного бумажного рулона:
– Майк, все эти сообщения для прессы да и само наше обращение к ФН – все они основаны на предположении, что в Гонконге мы одержали победу. Насколько ты в этом уверен?
– Вероятность этого превышает восемьдесят два процента.
– Этого достаточно, чтобы разослать все эти бумаги?
– Ман, ты спросил меня о вероятности того, что мы уже победили в Гонконге. Вероятность того, что мы победим, если ещё до сих пор не победили, приближается к полной уверенности. Севший там транспортный корабль взлететь не сможет – у всех остальных захваченных кораблей горючего почти не было. В Гонконге не так уж много атомарного водорода, раньше за ним обычно ездили сюда.
– Как насчёт того, чтобы выслать ремонтную бригаду к ретранслятору «Б-Л»?
– Думаю, Ман, нам не стоит ждать. Я всё подготовил, и при этом без всякого зазрения совести пользовался твоим голосом. Жуткие съёмки, сделанные в Старом Куполе и в некоторых других местах, особенно в Верхнем Черчилле, – это для видео. Комментарий подстать съёмкам. Нам следует немедленно передать всё это по каналам новостей на Терру и объявить о том, что мы приступаем к проведению операции «Глыба».
Я сделал глубокий вдох:
– Приступаем к проведению операции «Глыба».
– Ты хочешь сам отдать приказ? Скажи это вслух, и именно этот приказ будет разослан. Я сохраню всё: и голос, и слова, которыми ты воспользуешься.
– Ты лучше сам отдай этот приказ в той форме, которая тебя устраивает. Используй мой голос и те полномочия, которыми я располагаю как Министр Обороны и действующий глава правительства. Давай, Майк, швыряй в них камни! Большие камни, чёрт побери! Врежь им посильнее!
– Согласен, Ман!