Текст книги "Одного поля ягоды (ЛП)"

Автор книги: Рита Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Селеста рассмеялась.

– Ты могла бы шокировать мир садоводов, выращивая особые, гомосексуальные сорта роз. Главное побольше рекламы. Дурная слава может принести тебе деньги.

– У роз есть шипы.

– Фанни, мы что-нибудь придумаем, – в голосе Селесты слышались забота и поддержка.

Фанни откинулась назад и капризным голосом сказала:

– Я считаю все происходящее состязанием. Вызовом. Только я бы предпочла получить этот вызов пораньше, пока мне еще не стукнуло пятьдесят.

– Разве не ты говорила, что двадцать пять лет между тридцатью и сорока годами – это самый интересный отрезок жизни?

– Ха! Теперь придется доказывать, что я ошибалась. Пусть это будут двадцать пять лет между пятьюдесятью и шестьюдесятью!

– Горжусь тобой.

– Что меня удивляет – то, что Крейгтон оставил мне эти гроши. Я точно знаю, как он ко мне относился – на него никогда нельзя было положиться. Такое резкое изменение манеры поведения нарушает мое ощущение миропорядка.

– Сбежать в ночи – низкий поступок.

– Селеста, ты разрешила мою дилемму. Он сделал шаг вперед и шаг назад. Мне не стоит волноваться о том, что он изменился.

– Добродетель трудно сделать привычкой.

– Ты слышала о Хеннигсе Гибсоне?

– Да. Представляешь? Повеситься на главных часах универмага в то самое время, когда все выходят с работы!

– Я сама не видела, но рассказывают, что он болтался там, на уровне седьмого этажа, и глаза у него выпучились, как сливы. Наверное, он дождался, пока часовая стрелка будет проходить мимо окна его кабинета, привязал к ней веревку и прыгнул вниз.

– Разорение и упадок?

– Для него как раз упадок, – криво усмехнулась Фанни.

– Хеннингс всегда так пытался возвыситься.

– Селеста, ну ты и язва!

– В нежном возрасте я угодила в дурную компанию.

– Ты думала когда-нибудь, что мы до такого доживем? Я – никогда.

– Мы должны что-то придумать. Ты печатать умеешь?

– Нет. Все, в чем я хороша – это в болтовне и в тех вещах, о которых лучше из скромности умолчу.

– Фанни...

– Нет! Я знаю, что ты сейчас скажешь!

– Погоди, послушай! Судя по этой бумаге, дом принадлежит тебе полностью и неограниченно.

– Отлично. Теперь, чтобы жить в нем, я должна оплачивать все счета.

– А почему бы тебе не превратить эту проблему в высококлассный подпольный бар? Твоя личность придаст предприятию шарм, оно будет процветать.

– Ты издеваешься? Я думала, ты по крайней мере предложишь мне открыть дом терпимости.

– Я серьезно. Люди ездят за выпивкой в Йорк или Балтимор. Изящное, оживленное местечко, где можно приятно поговорить и выпить – да это будет золотое дно!

– Уж по части выпивки я дока.

– И благодаря нашим связям у тебя будет достаточно посетителей, а там слух пройдет, и от желающих отбоя не будет.

– С выпивкой проблемы.

– Джатс и Чесси привезут.

– У них только крепленое пиво да кустарно выгнанный джин. С тех пор как в бизнес вошли большие деньги, Джатс и Чесси не могут работать с настоящими контрабандистами. Мне придется знакомиться с бандитами, которые этим заправляют.

– Это не так страшно.

– Я насчет этого промолчу. Слушай, а как мы все устроим? И что делать с Минтой Мей Декстер? Она практически превратила "Сестер Геттисберга" в батальон имени Керри Нейшен. Дивная у нее будет возможность отомстить мне и "Дочерям Конфедерации".

[71]71
  Кэрри A. Нейшн (1846 – 1911) – участник движения трезвости в период, предшествующий принятию Сухого закона в США. Она стала известной тем, что защищала свои убеждения радикальными методами. Сама себя она называла «бульдогом, бегущим у ног Иисуса Христа и лающим на то, что ему не нравится», и заявляла о своем священном призвании проповедовать трезвость путём крушения барных стоек.
  В начале XX века перед началом кампании по борьбе с алкоголем, Нейшн приняла имя Carry A. Nation, главным образом из-за его ценности как слогана (в переводе с звучит как “поддержи нацию”), и зарегистрировала его как торговую марку в штате Канзас.


[Закрыть]

– Большинство людей просто хотят выпить и не станут слушать Минту Мей.

– Это точно.

– Кроме того, должностные лица что в Северном Раннимиде, что в Южном никогда не откажутся от определенной поддержки их кампаний и прочих амбициозных затей.

– Селеста, ты такая умная!

– Я утешаю себя тем, что любой механизм, в том числе и политический, нужно смазывать, чтобы он работал хорошо.

– Фейри заклеймила бы это как жадность – жадность, которая питает плутократию[72]72
  Плутократия (др.-греч. πλοῦτος – богатство, κράτος – правление) – форма правления, когда решения правительства определяются мнением не всего народа, а влиятельного класса богатых людей, при этом существует глубокое социальное неравенство и низкая социальная мобильность. Частный случай олигархии.


[Закрыть], прячущую себя под маской демократии.

– Фейри еще не осталась без гроша. Мораль – это очень удобно, до тех пор, пока на столе есть еда.

– Я соскучилась по Фейри.

– Я тоже. А еще я за нее боюсь. На ее столе еда может скоро закончиться, – Селеста помолчала. – Ну, так что ты скажешь о нашем плане?

– А что, почему бы и нет? В жизни все надо попробовать хотя бы раз, – Фанни ощутила, как напряжение отпускает ее. – Я могу привыкнуть жить сегодняшним днем.

– В этом вся суть двадцатого века, – Селеста скрестила руки на груди.

– Об этом судить не могу, но вот прямо сейчас я бы с удовольствием вернулась в век девятнадцатый. По крайней мере, я тогда была молодой.

Все еще погруженная в собственные мысли, Селеста сказала:

– Все это и "железный конь в моем саду".[73]73
  Цитата из Генри Торо , “Уолден или жизнь в лесу” (англ. Walden; or, Life in the Woods) – главной книги американского поэта и мыслителя Генри Дэвида Торо. «...когда я слышу, как Железный конь громовым фырканьем будит эхо в холмах, сотрясает своей поступью землю и пышет из ноздрей огнем и дымом... – мне кажется, что явилось, наконец, племя, достойное населять землю. Если бы все было так, как кажется, и покоренные силы природы служили человеку для благородных целей! Если бы облако, висящее над паровозом, было дыханием героических подвигов или несло в себе ту же благодать, как то, что плывет над посевами фермера, тогда стихии и вся Природа радостно сопутствовали бы человеку во всех его делах.»


[Закрыть]

– Что-что?

– Поразмысли об этом.

23 сентября 1930 года

– Луиза, Чесси подцепил простуду. Проедешься со мной, пока я развезу товар? – спросила Джулия.

– Доставка контрабанды? Нет, конечно!

– Да ладно, Лисси, это же просто немножко джина и крепленого пива. Я просто не хочу ездить по некоторым забегаловкам в одиночку.

– Это противозаконно!

– Ну пожалуйста...

– Ну...

– А я тебе с фабрики ленточек притащу.

Луиза сменила гнев на милость.

– Я хочу, чтобы ты понимала – я иду на это только чтобы защитить тебя. В конце концов, я же твоя старшая сестра.

– Спасибо, Лисси! Ты настоящий друг!

Они подошли к маленькой черной машине, и Джулия собралась сесть за руль.

– Я надеюсь, ты не думаешь, что я буду помогать тебе, если машину поведешь ты?

– Я умею водить.

– Только не со мной в качестве пассажира, – твердо ответила Луиза.

Джулия вздохнула.

– Ладно. Ведешь ты.

Луиза уселась за руль, поерзала на сиденье, чтобы устроиться поудобнее, и поправила зеркало заднего вида. Увидела себя в нем и воскликнула:

– Джулия, я не могу ехать! Я не сняла бигуди!

– Ну, мы не на бал собираемся. Никто тебя не увидит, кроме парочки алкашей.

– Ты знаешь, я считаю, что женщина не должна появляться на публике, если она не причесана, а ее туфли, сумочка и перчатки не подходят друг к другу.

– Ну не можешь же ты вести машину в перчатках!

– Как раз могу!

– Луиза, пожалуйста!

– Ладно, Джулия Эллен, но больше не смей говорить, что я для тебя никогда ничего не делала!

И автомобиль, битком набитый стеклянными банками, в которых, если верить наклейкам, содержались маринованные овощи, неспешно покатил по дороге. Для специальных клиентов у Джулии была приготовлена пара плоских фляжек с неразбавленным скотчем, которые она заткнула за подвязки чулок.

Дом Фанни, получивший название "Сан Суси"[74]74
  Сан-Суси (от фр. sans souci – без забот) – самый известный дворец Фридриха Великого, расположенный в восточной части одноимённого парка в Потсдаме. Дворец был возведён в 1745—1747 годах по проекту самого короля.


[Закрыть], процветал. Обычно Джулия с Чесси в конце каждой ходки заезжали туда пропустить стаканчик, но Луизу она не повела бы туда ни за какие коврижки. Сегодня только бизнес.

Двумя часами позже Луиза остановила машину на каком-то захудалом перекрестке. На одном углу красовалась заправка, на другом – здание баптистской церкви. На третьем приткнулось "Блу Мун Кафе", что подтверждала яркая неоновая вывеска в виде полумесяца. Сам бар был выкрашен в нежно-розовый цвет, а его двери и ставни – в темно-синий. На последнем углу, под висевшим на изогнутом столбе фонарем, сгрудились припаркованные, а то и просто брошенные как попало видавшие виды автомобили.

– Последняя точка, – заторопилась Джулия.

Луиза осталась ждать в машине. В свете фонаря она заметила белую руку, покоившуюся на рулевом колесе одного из автомобилей. Из окошка вырвался клуб голубоватого дыма. Еще она с трудом смогла разглядеть широкий бордовый галстук с рисунком в виде серебристой луны. "Любовники, – с негодованием подумала она. – Да как люди могут позволить себе показываться в таком окружении?"

Темная тень на неосвещенной стороне машины склонилась к окну и о чем-то заговорила с водителем.

Джулия выскользнула из бара, явно радуясь, что дело сделано.

– Ну вот, не так все и плохо, правда?

– Я по-прежнему против.

– Знаю. Спасибо, что поехала со мной.

Луиза выкатилась с перекрестка, повернула в сторону дома и спросила Джулию о фальшивых автомобильных номерах.

– Это на всякий случай.

– От правительственных агентов?

– Ага, но скорее даже от налетчиков.

Они ехали еще несколько минут, а потом Луиза посмотрела в зеркало заднего вида.

– Кажется, вон та машина преследует нас.

Джулия повернулась на сиденье, чтобы посмотреть.

– А ну, поддай газу, и если они не отстанут, тогда мы поймем, что подцепили хвост.

Луиза немного разогнала автомобиль. Ехавшая за ними на расстоянии примерно с длину футбольного поля машина тоже ускорилась.

– Черт! – выругалась Джулия.

– За нами следили! Федеральные агенты! Я сдаюсь. Я не бутлегер. Это ты меня в это втянула, Джулия!

– Это ты прокурору объяснять будешь. Семь бед – один ответ.

Это подзадорило Луизу, и она дала по газам.

– Не верти головой по сторонам!

– Да ради бога! Все, что они могут разглядеть – так это наши затылки!

– Да, но если мы станем озираться, это будет выглядеть подозрительно!

– Удирать от них – еще хуже. Кроме того, мы не просто выглядим подозрительно, мы кругом виноваты.

Луиза поморщилась. Автомобиль дернулся.

– Чертова штука перегрелась, что ли? Дави на газ!

– Не учи меня рулить! Это же ты у нас снесла переднее крыльцо – помнишь?

– Нашла время вспоминать!

– Ну тогда помолчи лучше.

– Они нас догоняют! Быстрее!

– Я и так выжала педаль до упора.

– Дерьмо!

– Я бы предпочла, чтобы ты не была столь вульгарной.

– Господи боже, Луиза, не время вести себя как леди!

– Карлотта ван Дазен всегда говорила...

– Вперед и потом свернешь налево! – перебила ее Джулия.

– Там дорога грязная, – засомневалась Луиза.

– Я знаю, куда она ведет! – скомандовала Джулия.

– Да откуда тебе знать? – даже несясь по дороге на бешеной скорости, Луиза не могла себе представить, что кто-то знает больше, чем она.

– Мы с Чесси здесь часто останавливались. Когда еще не были женаты.

– Джатс! – сделала круглые глаза Луиза.

– Поворачивай!

Луиза притормозила, выставила из окна левую руку и резко свернула налево.

– Да на шута ж ты поворот показала?!– взорвалась Джулия.

– Заткнись. Я за рулем!

Машину затрясло на выбоинах так, что ругань прекратилась сама собой. Из-под колес полетели камни, обдирая краску на машине. Луиза завизжала изо всех своих сил. Бигуди на ее голове мелко подрагивали.

– Теперь резко направо! – перекричала ее Джулия.

Машина лихо прошла поворот на двух колесах.

– А теперь вырубай фары, Луиза! – рявкнула Джулия. – Мотор только не глуши! О господи!

– Поздно спохватилась, уже заглушила! Снявши голову по волосам не плачут!

Машина преследователей с ревом пролетела мимо. Джатс и Луиза почувствовали, как заднюю часть их автомобиля качнуло ветром. Федералы, налетчики, или кем они там были, вылетели на небольшую пристань и рухнули в реку. Они просто не успели ничего предпринять. Луиза с Джатс слышали, как они заорали, когда оказались в воздухе. Остальные звуки заглушил громкий всплеск.

– Мы их убили! О, пресвятая Богородица, помилуй нас!

– Это нам еще повезет, если они померли. Давай, надо отсюда выбираться, – хладнокровно заметила Джулия.

– Мой христианский долг – спасти их!

– Ты со своим христианским долгом можешь схлопотать лет десять тюрьмы или штраф!

– Штраф?! – эта перспектива напугала Луизу сильнее, чем угроза оказаться за решеткой.

– Ага. Давай, поехали!

– Она не заводится! – у Луизы от отчаяния голос сел.

Не тратя времени на разговоры, Джулия выскочила из машины.

– Не бросай меня! – заныла Луиза.

– Поставь ее на нейтраль!

Джулия изо всех сил уперлась в переднюю часть машины и вытолкала ее на грязную дорогу. Тем временем с реки стала доноситься ругань выбиравшихся из воды мужчин. Одному пришлось пролезть сквозь автомобильное окно – нелегкая задача для человека с таким пузом. Другой прокричал:

– Держи пушку над водой!

– Пушку? Черт, у меня голова застряла! – огрызнулся толстяк.

Луиза взмолилась.

– Всемилостивый Господи, если ты заведешь эту машину, я обещаю, что больше никогда не буду жульничать со своим подоходным налогом! – на тот случай, если этого окажется мало, она продолжила, не обращая внимания на Джулию, которая теперь уперлась в багажник машины и толкала ее, как проклятая, набирая скорость: – Отец наш небесный, я знаю, что я грешная душа. Я недостойное создание! Если ты заведешь эту машину, я обещаю наставить одну из моих дочерей на путь веры и посвятить ее религии. Монахиня, сестра...

– Врубай вторую! – велела Джулия.

Все еще пребывавшая на связи с высшими силами Луиза решила дойти до конца. Она воззвала к Иисусу и Деве Марии, попутно скороговоркой помянув целое сонмище святых.

– Луиза, если Господь так хорош, как ты говоришь, он услышит тебя, даже если ты будешь молиться молча! А теперь соберись!

– Чего?..

– Воткнешь вторую передачу, когда я крикну "Давай!"

– Они там орут и ругаются как резаные...

– Ты меня поняла?

– Да.

Один из мужчин уже плыл к причалу. Еще две минуты, и он окажется на берегу. В поднятой над головой руке он сжимал пистолет. Джулия утроила усилия. Машина запиналась, но набирала скорость.

– Давай!

Луиза сосредоточилась, врубила вторую передачу и услышала звук, более прекрасный, чем первый вскрик ее новорожденной дочери. Двигатель завелся. Луиза совершенно позабыла о Джатс, дала по газам и устремилась вперед.

Джатс припустила за ней. Каблуки ее туфель сломались, пока она выталкивала машину из грязи, так что она прихрамывала на каждом шаге.

– А ну стой, черт тебя подери! Стой, или я тебе задам!

В дерево справа от Джулии вонзилась пуля. Джатс ускорилась и почти поравнялась с машиной. Луиза оглянулась и вспомнила о сестре. Она мгновенно дала по тормозам, машина со скрежетом остановилась. Джулия вспрыгнула на подножку и обхватила левой рукой стойку.

– Погнали!

– Джулия, сядь в машину. Ты там замерзнешь и подхватишь простуду.

Еще один выстрел вдребезги разнес боковое зеркало. Луиза вжала педаль газа в пол. Джулия вцепилась в стойку изо всех сил. Старый черный автомобиль с ревом понесся по грязной грунтовой дороге. Луиза немного притормозила, выскочила на асфальтированную дорогу и повернула налево. Только через пять миль она остановилась, чтобы Джулия смогла забраться в машину.

– Ты как, нормально? – Луизу трясло.

– Да. Слушай, Лисси, лучше нам свернуть с дороги. Поехали через ферму Бумбы Дакворта. Мы как раз недалеко.

– Хорошая мысль.

Луиза свернула на еще одну извилистую грунтовку. Там она потушила огни, но двигатель глушить не стала. Джулия быстренько сменила номера, а потом вернулась в машину и обмякла на сиденье.

– Я думала, ты меня бросила, чтобы меня там подстрелили, – Джатс начала смеяться.

– Ты что? Ты же моя младшая сестричка!

– Так чего ж ты бросила свою младшую сестричку на дороге?

– Я же остановилась.

– Слава богу за это, – Джулия вытащила фляжку со скотчем из-за подвязки. Ее они как-то забыли отвезти по адресу. Она открутила колпачок и сделала хороший глоток. – Я сегодня побила мировой рекорд в беге с виски на ногах.

– Джулия, ты не должна пить на людях!

Джатс с облегчением отпила еще глоток и собралась вылить остатки за окно. В данный момент на клиентов ей было совершенно наплевать.

Луиза схватила ее за руку.

– Ты еще не со всеми рассчиталась.

Джулия в изумлении уставилась на нее. Луиза огляделась по сторонам – направо, налево, назад – а потом выхватила фляжку из рук сестры и поправила здоровье столь необходимым глотком.

– Это только в лечебных целях.

– Да-да, я тоже всегда так говорю, – съязвила Джулия.

И обе они чуть ли не пополам согнулись от смеха. После столь близкой опасности жизнь казалась во много раз слаще, а возможность смеяться просто бесценной.

Громкий шум у передней части автомобиля оборвал их веселье. Луиза с перепугу выпучила глаза.

– Что это? – Джулия рванулась к сестре и обняла ее. Обе вцепились друг в друга, словно детишки. Шум стал ближе. Огромное нечто проплыло перед капотом. Если это окажется монстр, то лучше включить фары, чем быть съеденными в темноте. Луиза щелкнула переключателем.

– Корова! – выдохнула Джулия.

– Видишь, я же говорила, что ничего страшного.

– Да ты от страха слова не могла вымолвить! – Джулия снова начала хохотать.

Сестры вдвоем просидели на пастбище рядом с коровой до самого рассвета. К тому времени, как они добрались домой, обе напились вдрызг.

Обнимая Луизу на прощанье, Джулия запинающимся языком пробормотала:

– Ты знаешь, сестричка, я тут подумала... мы с тобой как жареные яйца на сковородке – вроде и отдельно, а все равно вместе.

28 июля 1932 года

– Я страдаю от мук неразделенной любви, – простонала Фанни.

– Кто он? – спросила Селеста.

– Ханс. Вышибала.

– А он весьма симпатичный.

– Да, на свой возраст да. Ему уже сорок, знаешь ли, – Фанни помахала знакомому клиенту, который проходил мимо.

– Да тебе самой пятьдесят пять!

– И что с того? Мне нравятся мужчины, которым примерно двадцать пять, плюс-минус.

– Глупости какие.

Фанни проигнорировала последнюю реплику и продолжила:

– После двадцати пяти некоторые из них взрослеют. А если я чего и не переношу, так это зрелых мужчин. С ними надо разговаривать.

– Ты невозможна!

– Нет, мне просто не о чем с ними говорить.

– Так что, ты его выгонишь?

– Не раньше, чем на его место придет наниматься Дуглас Фэрбенкс младший.

– А старший тебе не подойдет?

– Он слишком стар.

– Ах да, я и забыла.

– Мне правда нравится Ханс.

– Фанни, я уверена, что после того, как у тебя закончатся другие варианты, ты наконец возьмешься за ум.

В будние дни "Сан Суси" приносил немного дохода, но в выходные превращался в злачное место. После выплаты зарплаты персоналу, кухарке и нескольким музыкантам у Фанни оставалось достаточно денег, чтобы держаться на плаву. В прошлом остались дни беззаботных трат, но она никогда в жизни не чувствовала себя более счастливой. Да она никогда и не увешивалась драгоценностями, подобно сестрам-прожигательницам, это было не в ее стиле. Наконец-то Фанни стала самостоятельной женщиной и гордилась собой.

Она сохранила большую часть мебели, но освободила бальный зал и превратила его в настоящее место для танцев. Ее дом мог похвастаться архитектурными излишествами, в частности, бальный зал был оборудован балконом для оркестра. Понимая, что искусство нельзя скрывать, она построила в зале небольшую приподнятую сцену, а балкон сдавала желавшим уединиться парочкам. "Сан Суси" пользовался репутацией изысканного места, где можно было со вкусом пообщаться и славно развлечься.

– Должна признать, Спотти растет красавицей, – Фанни сменила тему. – Поверить не могу, что ей уже двенадцать. Она ростом уже с меня. Вы с Рамелль славно поработали над этим ребенком.

– Не забывай о Кертисе.

– А, да, и он тоже. Как он поживает, кстати?

– Гребет деньги лопатой. Это безумие какое-то, он сам говорит. Полностью занят производством фильмов. Может, это депрессия виновата, но зрители заполонили кинотеатры.

– Бегство от действительности.

– Может быть.

– А где Рамелль?

– В кино. Смотрит последнюю картину Кертиса.

– Я сегодня получила письмо от Фейри. Она на тебя дуется, – Фанни отщипнула кусочек соленого печенья.

– Это еще за что? – изобразила безразличие Селеста.

– Ты прекрасно знаешь, за что.

– Я устала выслушивать ее поучения, вот и все.

– Ну да, ну да...

– Она что, всерьез разозлилась из-за того, что я написала ей: "Я не делаю ровным счетом ничего, но зато это у меня получается лучше, чем у всех остальных?"

– Разозлилась? Ты не просто выказала отсутствие должного революционного духа, она теперь думает, что ты безнадежна.

– Это добрый знак.

Фанни хихикнула.

– Она все твердит о принципе большинства.

– Диктатура пролетариата – это не всегда принцип большинства.

– А что не так с этим принципом? Если он прекрасно проявил себя в Америке, то хорош и для Германии тоже.

– Подчинение меньшинства большинству влечет за собой запреты и ограничения, – напомнила ей Селеста.

– А я тебе о чем? Ничего в нем хорошего нет, в этом принципе, – Фанни скушала еще одно печенье.

– Эгоистка. А меня угостить?

– Прости, – Фанни пододвинула ей миску с печеньями. – А кто, как ты думаешь, составляет большинство в Америке?

– Покойники. Они превосходят числом живущих, какую нацию ни возьми, – Селеста с удовольствием разгрызла сухое соленое печенье.

– Ха! Можно я украду эту мысль? Должна написать об этом Фейри.

– Насколько я могу судить, многие покойники отдали свои голоса за Герберта Гувера[75]75
  Герберт Кларк Гувер (1874 – 1964) – 31-й президент США с 1929 по 1933, от Республиканской партии.


[Закрыть] на прошлых выборах.

Из кухни выскочил Ханс.

– Кухарка слышала по радио, что Гувер разогнал ветеранов, которые встали лагерем в столице.

– Экспедиционный корпус? Парней, которые принимали участие в сражениях? – Фанни хотела понять все четко и ясно.

– Бедняги. Все, чего они хотели – чтобы им выплатили их пенсии наперед. Черт, их не полагается выплачивать до сорок пятого года, но есть-то парням нужно сейчас! – Ханс был расстроен. Он слишком хорошо помнил войну.

– И как Гувер их разогнал? – спросила Селеста.

– Приказал армии сделать это, – ответил Ханс.

– Стрелять в своих же товарищей? Поверить не могу! – Фанни возмутилась таким предательством.

– Да кто же отдал такой приказ? – резко спросила Селеста.

– Один гад по фамилии Макартур.[76]76
  Дуглас Макартур (англ. Douglas MacArthur; 1880 – 1964) – американский военачальник, обладатель высшего звания – генерал армии, фельдмаршал филиппинской армии, кавалер многих орденов и медалей.
  В 1924 году конгресс, боясь массового возмущения, под давлением общественности, требовавшей облегчить бедственное положение бывших солдат, принял решение: проливавшим кровь во славу Соединенных Штатов и “защищавшим их безопасность” определить нечто вроде пенсии или компенсации за увечья и выплатить ее в 1945 году. В мае 1932 года в Портланде (штат Орегон) начался марш “Экспедиционные силы за пособием”, или, как его еще называют, “Голодный поход безработных ветеранов”. Ветераны требовали выплатить им пенсию сейчас.
  К Вашингтону в мае 1932 года подошли примерно тысяча человек, позднее к ним присоединились еще 15 тысяч обездоленных и униженных бывших солдат Америки.
  17 июня Конгресс отказал ветеранам в выплате пособия. 28 июля лагерь был разогнан с применением жестких мер. Руководил операцией новый начальник генштаба генерал Дуглас Макартур.


[Закрыть]

Возвращаясь домой, Селеста думала о голодных солдатах в Вашингтоне. "Хорошо, что Споттисвуд до этого не дожил", – сказала она сама себе. Она до сих пор вспоминала брата, хотя бы раз в день. Может быть, время и лечит раны, но память оно не стирает. Если любовь сильна, твой друг может умереть, но пока ты жив, ваши отношения длятся. Погруженная в мысли о брате, она пошла медленнее и посмотрела на памятник конфедератам на южной стороне площади. Трое солдат в самой гуще битвы.... Один клонится к земле, зажимая рукой рану в боку. Другой конфедерат поддерживает его левой рукой, а в правой сжимает ружье. Третий воин выпрямился и ведет стрельбу. Вся группа смотрелась очень динамично, но при взгляде на них Селеста вдруг осознала, что поколение, проливавшее кровь при Манассасе, Геттисберге и Виксберге, уже практически ушло с лица земли.[77]77
  Первое сражение при реке Булл-Ран (англ. First Battle of Bull Run), также Первое сражение при Манассасе (последнее название употреблялось конфедератами и до сих пор используется на Юге) – первое крупное сухопутное сражение Американской Гражданской войны. Произошло 21 июля 1861 года возле Манассаса, штат Виргиния. Федеральная армия под командованием генерала Ирвина Макдауэлла атаковала армию Конфедерации под командованием генералов Джонстона и Борегара, но была остановлена, а затем обращена в бегство.
  Виксбергская кампания (The Vicksburg Campaign) происходила с декабря 1862 по июль 1863 года на западном театре гражданской войны в США. В этой кампании федеральная армия провела серию сражений с целью овладения Виксбергом – сильной крепостью, контролирующей реку Миссисипи. В результате главнокомандующий Теннессийской армией генерал-майор Улисс Грант сумел разбить части генерала Конфедерации Джона Пембертона и захватить крепость.


[Закрыть]

23 мая 1980 года

В семь утра Джулия Эллен с Ив гримировали друг друга и повизгивали от восторга, словно детишки в цирке. Им нужно было быть очень осторожными и не особо шуметь, чтобы не разбудить крепко спавшую Никель. Ив, уже обвязавшаяся подушкой, прикидывала, какой бы зажигательный наряд ей нацепить.

– Как насчет цыганской блузки и ожерелья из медвежьих костей?

– Как раз наряд в духе Орри Тадьи, если я в этом что-то понимаю. А ну, примеряй эту юбку в складку и широкий пояс с большой пряжкой.

– Но юбка темно-фиолетовая, а блузка красная!

– Так ты будешь больше похожа на Орри, чем сама Орри.

– Вот обрадовала! А что, если у меня подушка вывалится из-под юбки, пока я буду идти по дорожке к дому Луизы?

– Мы всегда можем пустить слух, что у Орри по дороге приключился выкидыш, как у папессы Иоанны.[78]78
  Папесса Иоанна – легендарная личность, женщина, якобы занимавшая папский престол под именем Иоанн VIII, между Львом IV (умер в 855) и Бенедиктом III (умер в 858). В принятом в настоящее время списке римских пап имя Иоанн VIII носил реальный папа, правивший несколько позже – в 872—882.
  По легенде, она родилась в день смерти Карла Великого, была дочерью английского миссионера и родилась в Майнце или в Ингельхайме, в двенадцать лет сошлась с монахом из монастыря Фульды и ушла с ним, переодевшись в мужское платье, на Афон. После продолжительных странствований поселилась в Риме, где стала сначала нотариусом курии, затем кардиналом и, наконец, Папой Римским, но во время одной процессии родила и после этого умерла (или была убита оскорблёнными в религиозных чувствах участниками процессии).
  Сторонники легенды утверждают, что после этой истории каждый новоизбранный понтифик до Льва X проходил процедуру определения пола с помощью прорезного стула, в процедуру будто бы входило выражение Mas nobis dominus est! (с лат. – «Наш господин – муж!»).


[Закрыть]

– Лучше помоги мне парик надеть, а то разболталась тут!

Джатс повертела в руках кислотно-рыжий парик. В последнее время Орри перешла на стрижку а ля "мальчик-паж" с удлиненными кончиками, а вот когда она надевала белые перчатки и начинала вести себя, как на вечеринке, то возвращалась к старому парику с овальным пучком волос на затылке.

– Может, лучше этот надеть?

– Нет. Этот Орри бережет для особых случаев. Помнишь, когда она только что вышла замуж за Ноя, то сделала прическу как у гейши и стала закалывать волосы деревянными спицами?

– Я думала, она тогда сделает операцию, чтобы изменить разрез глаз.

– Джулия!

Джулия рассмеялась собственной шутке и принялась расчесывать парик.

– Ной был хорошим парнем. Ты знаешь, в общем-то Орри не такая уж и плохая. Это на нее Лисси-Мисси плохо влияет. Подальше от святоши – и все наладится.

– Да, я совсем не против Орри. Забавно даже, как начинаешь скучать по людям, когда они умерли. Я все думаю о Чесси, Ное и о Перли. Славная у нас была компания! – Ив принялась напевать "Разве не весело нам".[79]79
  “Ain't We Got Fun” – популярный фокстрот, вышедший в 1921 году. В тесте идет речь о молодой семейной паре, которая веселится, несмотря на бедность, неоплаченные счета, новорожденных близнецов и прочие трудности.


[Закрыть]

– А я скучаю по маме и Селесте. Но то, что старшие умрут, ты хоть ожидаешь. А вот то, что умирать придется каждой из нас – в это я поверить не могла. Господи, Ив, а ведь теперь мы – старые. Подумай только – мне семьдесят пять. И поклясться могу, что мне осталось лет десять, не больше.

– Я пытаюсь об этом не думать. Лучше быть уверенной, что эти последние десять лет пройдут с пользой, – убежденно проговорила Ив.

– И правильно. Я никого не слушала и слушать не стану. Кому придет в голову арестовать старушку? Вот я и творю, что хочу.

– Ты сама сказала! Мы это заслужили!

– Хватит качать головой! Когда я вижу непорядок, его надо исправить. И вообще, Ив, у тебя одной из всех нас муж еще жив.

– Ну, это еще вопрос, можно ли назвать его мужем.

– Ха!

– Я, понимаешь, на отсутствие желания не жалуюсь, а Лайонелл лежит на спине, как кит, которого выбросило на берег.

– Я до сих пор в толк не возьму, как это моя сестра с Перли умудрились произвести на свет двоих детей!

– Я тоже. Не могу представить, чтобы Луиза – и чего-то хотела.

Обе громко расхохотались, а потом зашикали друг на друга, чтобы не разбудить Никель.

– Ну теперь пора тебя наряжать, Джулия.

К тому времени, когда Джатс закончила прихорашиваться, она выглядела как тряпичная Энни[80]80
  Тряпичная Энни – кукла; впервые она была создана в этом качестве в 1915 году, а в 1918 вышла книга «Истории Тряпичной Энни» (англ. Raggedy Ann Stories). Книга имела большой успех, и в 1920 году вышло продолжение – «Истории Тряпичного Энди» (англ. Raggedy Andy stories), рассказывающие о друге и товарище по играм тряпичной Энни – Тряпичном Энди.


[Закрыть], которую кто-то разозлил. Парик с волосами торчком довершил композицию.

– Взрыв на макаронной фабрике, – восхитилась Ив.

Джулия никогда не отказывалась повалять дурака. Лучше уж разыгрывать людей самой, чем кто-то разыграет тебя. Если кто-то остановится и спросит, с какого дива она вырядилась как Пейшенс Хорни, она озвучит заранее заготовленный ответ – "бегу от жестокой действительности". Это прозвучит достаточно странно, чтобы интересующиеся отстали от нее и пошли своей дорогой. Пейшенс часто говорила вещи, которые звучали непривычно и странно – до тех пор, пока вы не начинали над ними задумываться. В прежние дни все звали Пейшенс полоумной, и она столько раз это слышала, что сидела на железнодорожной станции и выкрикивала, как попугай: "Полоумная-полуумная! А где моя вторая половина?"

Джулия подумала, что ей понравится на часок прикинуться давно почившей в бозе Пейшенс.

– Эй, а помнишь, как Пейшенс родила близнецов? – Джулия на пробу прошлась величавой поступью, вспомнив, что именно так двигалась покойная старушка.

– Еще бы! Она назвала бедняжек Дислексия и Эффлювия[81]81
  Дислексимя (др.-греч. δυσ – – приставка, означающая нарушение + λέξις – речь) – избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения и письма при сохранении общей способности к обучению. Effluvia – в переводе с английского «испарение» (вредное или зловонное), миазм.


[Закрыть], потому что была уверена, что это благородные имена. Не думаю, что Лекси смогла ее простить.

– Знаешь, даже смешно. Лекси с Флюви родились у полоумной мамаши, но выросли нормальными людьми и все у них хорошо. А посмотри только, что приключилось с Мери и Мейзи.

– Смерть Мери – не ее вина. А вот с Мейзи другое дело, – Ив покачала головой, рыжие космы затряслись, что придало грустному выражению ее лица нотку комичности.

– Я до сих пор считаю, что это два года в монастыре нагнали на нее тоску.

– Как знать, Джулия? Мы этого никогда не узнаем.

– Ты права. Да и все равно, кто захочет об этом думать? Ты готова?

– Готова, я всегда готова, – Ив сделала глубокий вдох.

– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один – поехали! – Джулия поспешила к двери, Ив устремилась ей вслед.

Они прокрались задними дворами и переулками, и через пять минут добрались до телефонной будки. Несколько встречных собак едва не осложнили их продвижение, но поскольку запах Джатс и Ив при переодевании никуда не делся, животные спокойно пропустили их дальше. Джулия плюхнулась на пропитанный креозотом телефонный столб, лежавший рядом с будкой у дороги. Ив поспешила к жилищу Луизы, а это было нелегкой задачей – на ногах у нее были золотистые парчовые босоножки на шпильках. Через три минуты ее каблуки вонзились в газон перед домом.

У них оставалось около сорока пяти минут, чтобы провернуть свои делишки. Луиза таскалась на мессу каждое утро, ровно в семь тридцать, по ней часы можно было сверять. Сегодня был день исповеди, поэтому она наверняка задержится чуть подольше.

Джулия заплясала вокруг телефонной будки. Она читала о методике вживания в роль, так что решила попробовать проникнуться характером Пейшенс. Чуть позже она присела на бревно и стала смотреть, как мимо проезжает пара машин. Никто ее особо не замечал. Вообще-то, Диллард Флекснор рассеяно ей помахал, и у Джулии внутри все замерло. Она решила, что нужно вести себя достоверно.

 
– Когда посредине ненастного дня
Герцогиня на чай пригласила меня,
как-то худо ей стало, в животе забурчало,
а подумали все на меня!
 

Она пропела это так громко, насколько осмелилась. Машин больше не наблюдалось. «Слишком рано, – подумала она. – Ну и замечательно. Я же не хочу выдать Ив. Можно подумать, кто-то меня заметит. Всего и делов, что посидеть на бревнышке, попеть да пощелкать пальцами».

Тем временем над Ив Мост нависла угроза лишиться головы из-за низковисящих четок. Ведший к спальне коридор освещался картиной "Тайная вечеря" с подсветкой. Когда приходили гости, Луиза обязательно включала картину, и вино в чашах начинало сверкать. Джатс всегда шептала на ухо всем и каждому, что Иисуса убили не римляне, а ближневосточная кухня. Пэтти Пити всегда очень возмущалась.

Везде, куда ни глянь, висели какие-то религиозные штучки. Весь дом был отделан в стиле католического рококо. Единственным приятным исключением была статуэтка игрока футбольной команды "Филадельфия иглз" с качающейся головой.

В Раннимиде все болели за "Вашингтон редскинз", так что ничего удивительного не было в том, то Луиза душой прикипела к "Иглз".

К счастью, Ив много раз бывала в этом доме. В противном случае ее миссию очень замедлили бы светящиеся Иисусы, Пресвятые Сердца девы Марии, святой Христофор, несущий свою ношу, и бесчисленное количество грубо вырезанных крестов.

Ив с Джатс знали Луизу с незапамятных времен, поэтому предположили, что любовные письма, свидетельствующие о ее давней интрижке, могут находиться в одном из ящичков бюро. Ну и конечно же Луиза окажется достаточно сентиментальной, чтобы перевязать их ленточкой.

Ив обыскала все ящички и не нашла ничего, кроме двух десятков баночек с румянами, причем все они были немного разных оттенков. Ив предположила, что это Орри, одержимая наведением красоты, передислоцировала часть своего запаса косметики к Луизе.

Таким образом, обыск бюро ничего не дал.

Ив, пошатываясь, двинулась к шкафу. "И как Орри умудряется таскать свою тушу на таких каблуках?" – не переставала удивляться она. До сих пор она просто не осознавала, каким воплощением победы над гравитацией, оказывается, была Орри Тадья.

Шкаф Луизы выглядел изнутри точно так же, как и шкаф Джулии Эллен – аккуратно. Все платья были развешены сообразно сезонам, стилям и цветам. Обувь располагалась исключительно на стойках и даже свитера и шали были тщательно сложены. "Кора отлично воспитала своих девочек", – подумала Ив.

В шкафу тоже ничего не нашлось. Даже Луизина корзинка для шитья являла собой верх упорядоченности. И никаких сложенных писем, никаких припрятанных кодов.

Фальшивая Орри уже готова была сдаться. "Кровать, чуть не забыла о кровати!" – она стащила покрывало.