Текст книги "Одного поля ягоды (ЛП)"

Автор книги: Рита Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– А не можешь ты завещать ей свою половину сейчас?

– Думала об этом, но на что мне тогда жить? Эта небольшая арендная плата покрывает расходы на еду, а на доход от моего бизнеса с глажкой не проживешь. И я уже устаю долго простаивать у гладильной доски.

– А твои новые кроссовки что, не помогают?

– Они куда лучше, чем эти медсестринские шлепанцы, но если я выйду в них на улицу, Луиза вызовет пожарную охрану, потому что они красные.

– Должно быть что-то, чем мы можем занять Луизу Трамбулл. Может, уболтаем Эрнста Катворса перевести ее дом в объекты промышленного назначения?

– Чего?

– Ну все эти вырвиглазного цвета Иисусы, что развешены у нее по всем комнатам... скажем, что ее дом – это фабрика по производству пластика и представляет угрозу для здоровья. Пластик может вызвать рак и всякое такое.

Это понравилось Джулии.

– Думаешь, он на это согласится?

– Если ты сожмешь ему ногу чуть повыше коленки, то да.

– Ив!

– Хи-хи-хи! Эрнст положил на тебя глаз много лет назад.

– Ага. Да ему просто нравится, как я готовлю. Вот бы Чесси был жив, он бы Дуизу мигом урезонил!

– Чесси уж девятнадцать лет как помер.

– Знаю, знаю. Он был моим мужем, верно? Мне его до сих пор так не хватает. Он один на свете мог ее угомонить или заставить передумать.

– А от Перли никакого толку не было, – вздохнула Ив.

– Она командовала им, как и всеми вокруг пыталась командовать. Такого славного парня как он, еще надо поискать, а вот что его заставило связаться с этой балаболкой, я никогда не могла понять.

– Некоторые люди любят, когда их жизнь за них проживает кто-то другой, а Луиза в этом мастерица. Слушай, может, стоит сходить к отцу Скола? Его она послушает.

– Я не католичка, забыла, что ли? Он примет ее сторону, лишь бы не соглашаться с лютеранкой.

– Это ты верно говоришь.

– Может, я смогу ее подкупить?

– Ты можешь уступить ей свою долю фермы.

– Да ни за что! Эта ферма наполовину моя. Ничегошеньки я ей не отдам. Я скорее думала насчет моих хрустальных подсвечников, которые достались мне от Селесты. Луиза пускает слюни над всем, что принадлежало Чальфонте.

Ив открыла холодильник.

– Сейчас слопаю твое мороженое. Попробуешь меня остановить?

– Мороженое? Сейчас?

– Мой живот, когда хочу, тогда и ем.

– Да я уж вижу.

Ив щедро облила мороженое шоколадным сиропом.

– Знаешь, я, наверное, старею, потому что то, что меня раньше раздражало, теперь не беспокоит совсем. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. До тех пор, пока люди ведут себя со мной мило, я могу быть милой с ними.

Джулия поглядела на гигантских размеров ложку, которую Ив поднесла ей ко рту.

– Аминь.

– Джулия, знаю я этот твой взгляд. Что ты задумала?

– Поклясться могу, что в тридцатых годах моя сестра поддалась искушению прелюбодеяния.

– Да ты что! – ложка в руке Ив замерла на полпути, сладкий комок сорвался с нее и упал обратно в миску.

– Я никогда об этом не говорила, потому что не могла доказать, но я это чувствую.

– Но с кем? – Ив хотела посмаковать подробности.

– Помнишь, она одно время пристрастилась ездить за покупками в Филадельфию и Нью-Йорк, когда работала в "Бон Тоне"?

– Еще бы не помнить! Как я завидовала, что она там работает! А потом выяснилось, что старый Шиндель надул всю компанию! Долго они не могли отмыться!

– Клянусь тебе, Ив, у нее был воздыхатель в Нью-Йорке. Она возвращалась из этих поездок вся такая рассеянная и притихшая.

– Притихшая? Разве что она тиф подцепила, – Ив выскребла миску ложкой в попытке добыть последнюю капельку шоколада.

– Если мы сможем найти какое-то доказательство, она у нас в руках!

– Джулия, я знала, что ты что-то придумаешь!

– Знаешь, наша мама всегда говорила: "Не можешь найти способ, придумай его". Если я заполучу ее любовные письма или что-то в этом роде, я их отксерю и пригрожу отправить в "Вестник" или "Глас" в качестве доказательства.

– Джулия, ты совсем слаба умом стала? Они не напечатают любовных писем пятидесятилетней давности!

– Ну, письма Эйзенхауэра[53]53
  Дуайт Дэвид Эйзенхауэр (оригинальное произношение – Айзенхауэр; в США распространено прозвище Айк, 1890 – 1969) – американский государственный и военный деятель, генерал армии (1944), 34-й президент США (1953 – 1961).


[Закрыть] они напечатали. А Луиза считает себя такой же важной. Мы подловим ее на раздутом самомнении!

– Хмм...

– Завтра, в восемь утра, когда она поедет на мессу, ты проберешься к ней в спальню. Рыскай там, как хочешь, но когда закончишь, верни все на места.

– А чего это я? Давай, ты это делай. Вы обе ходите друг к другу в гости, как домой.

– Нет, я не хочу, чтоб меня кто-то заметил. А то она меня сразу заподозрит.

– А меня, значит, нет? А если меня соседи увидят?

– Надень рыжий парик. Все подумают, что это Орри.

– Я и близко не такая толстая, как Орри. Она здоровущая, словно дом.

– Я этого не говорила.

Ив завозилась в своем кресле.

– И вообще, а если она вернется домой раньше? Тогда я окажусь по уши в дерьме и не буду знать, как выруливать.

– Я засяду в телефонной будке за два квартала от дома и позвоню тебе дважды, если она будет возвращаться.

– Джулия, она тебя заметит. И сразу смекнет, что дело нечисто.

– А я оденусь, как Пейшенс Хорни – ну, помнишь эту толстуху, у которой винтика в голове не хватало? Она еще на вокзале все время сидела.

– Джулия, Пейшенс померла в двадцатых годах!

– Я знаю, но Луиза-то живет прошлым! Она будет ехать мимо, увидит Пейшенс и всем раззвонит, что ей было видение!

– Ну, не знаю... – у Ив даже брови зашевелились в такт всему телу. – Это ужасно рискованно. Я все-таки думаю, ты должна пойти туда и сама все обыскать.

– Ив, кто каждый месяц пишет для тебя рецепт на валиум и отдает тебе прямо в руки?

– Ой, Джатс, ты же знаешь, мне нужно успокаивать нервы. Я очень чувствительная женщина.

– Так что ж тебе доктор их не выписывает?

– Ну...

– Потому что у тебя зависимость – разве не так он сказал? Если б это не был валиум, значит, была бы наркота.

– Ну ладно, Джулия. Нечего мне тут рассказывать о моих слабостях. И никакой зависимости у меня нет. Мне просто нравится чувствовать себя... весело, вот и все.

– Весело? Да когда нам было по двадцать, я тебя ни разу не видела без фляжки, засунутой за подвязку!

– Так это же ты поставляла выпивку! Чья бы корова мычала!

– Спрос и предложение. Это не значит, что я ее пила. Да и было это так давно... какая уже разница?

– А грядка с марихуаной у тебя в саду? Это было недавно.

– А что ты делала у меня в саду?

– У меня просто есть глаза, Джулия Эллен!

– Никель посадила их так, для смеху.

– Ты как была бутлегером, так и осталась. Наверное, будешь торговать травкой, – Ив молитвенно сложила руки.

– Будешь продолжать в том же духе, и я раздавлю у тебя на голове гусеницу!

Ив взвизгнула, потому что знала – Джулия не только на это способна, она еще и сделает это с удовольствием. Джулия рванулась к двери, чтобы притащить гусеницу, и услышала, как Ив завопила еще сильнее.

– Джатс, не-е-е-т!

– Валиум или кража со взломом. Выбор за тобой.

– Ну хорошо. Я это сделаю. – Ив делала вид, что ее принудили, но на самом деле дождаться не могла завтрашнего утра. Во многом их дружба с Джулией держалась на совместной вовлеченности в каждую шалость. – Джулия?

– Что?

– А ты поделишься со мной этой марихуаной?

Джулия подбоченилась и уставилась на нее. Ив сидела тихо-тихо. Джулия рассмеялась.

– Да.

А пока они разговаривали, в нескольких кварталах отсюда Луиза с Орри разрабатывали собственный план.

2 мая 1925 года

– Привет, мам, – Джулия Эллен поцеловала Кору.

– Как прошел твой день?

– Хорошо. Во время перерыва на ланч встретилась с Яшью Грегоровитчем – он работает грузчиком – и он рассказал мне забавную историю.

– Какую?

– Помнишь Олли Бакстона, который одно время снимал комнату в доме у старой миссис Грегоровитч?

– Я знаю его в лицо.

– Ну вот, он задолжал ей плату за несколько месяцев и сбежал в Нью-Йорк. И тут вчера, в полночь, он слышит глас Божий, который велит ему вернуться и заплатить за квартиру! Он выскакивает из кровати, мчится без остановок в Раннимид, стучится в дверь миссис Грегоровитч и орет: “Проснитесь, проснитесь, Господь мне сказал вам заплатить!” Старая миссис Грегоровитч подходит к окну, высовывается и отвечает: “Ну, меня он не предупреждал, что ты приедешь”. Они друг друга стоят, правда?

Кора покачала головой.

– Не спорю.

– Я откладываю всю свою зарплату. Хочу купить нам радио.

– Да не нужно нам радио. У нас есть пианино.

– Я не умею играть на пианино.

– Ты нет, а твоя сестра умеет.

– Мам, Лисси показывается здесь два или три раза в неделю, а играет только по воскресеньям.

– Замужество отбирает много времени.

– Она замужем уже три года. Могла бы и привыкнуть к этому, правда? Погляди на Фанни Джамп и Фейри – они не очень-то возятся со своими мужьями.

– Они состоят в браке дольше, чем Луиза.

– Ну да, ну да... – Джатс уставилась сквозь заднюю дверь на прекрасный сад в задней части участка. Селеста, Рамелль и Споттс играли в крокет. Крокетный молоток был размером примерно со Споттс, и та всякий раз взвизгивала, когда попадала по мячу.

Джулия работала на Ред Берд, фабрике по производству шелковых изделий. Ей нравилось разнообразие лент, цветов, красок, и общаться с другими работницами ей тоже нравилось. Она была толковой и ладила с людьми, так что ее повысили до должности мастера. Джатс обучала новичков, присматривала за всеми стадиями производства лент и даже начала почитывать деловые журналы и газеты. Ив Мост работала в ее отделе; обе они обзавелись множеством друзей. Перерыв на ланч был для них лучшим временем дня, а по выходным их компания тоже часто собиралась вместе.

Самым любимым развлечением было кино. Джатс посмотрела и наизусть выучила "Шейха", "Пленника Зенды", "Безопасность прениже всего!", "Истинную бунтарку", "Большой парад" – собственно говоря, Джулия не пропускала ни одного фильма, который шел в Раннимиде. Ив теряла разум и волю при одной только мысли о Валентино, а Джатс нравился этот новенький киноактер, Джон Гилберт[54]54
  Рудольф Валентино (1895 – 1926) – американский киноактёр итальянского происхождения, секс-символ эпохи немого кино. Его внезапная смерть на пике карьеры породила беспрецедентную истерию среди поклонниц.
  Джон Гилберт (1897 – 1936), урожденный Джон Сесил Прингл – один из самых популярных американских актёров эпохи немого кино. В начале карьеры снимался под псевдонимом Джек Гилберт.


[Закрыть]

. Селеста рассказала ей, что наряду с другой недвижимостью Кертис приобрел в собственность еще и кинокомпанию. Зная об увлечении Джатс, он присылал ей фотографии и постеры, и это сделало Джулию самым популярным человеком на фабрике Ред Берд.

Луиза хихикала над "незрелыми увлечениями" Джулии – сама-то она была замужней женщиной и истинно зрелым человеком. Карлотта вбила ей в мозг викторианскую мораль, которую Луиза искренне исповедовала, но могла и отодвинуть на задний план, если кому-то удавалось ее переубедить. А Джатс, со своей стороны, оказалась настоящей бунтаркой. Дух двадцатых годов идеально совпал с ее собственным несгибаемым и заводным характером. Она постоянно держала Кору, Селесту и Рамелль в тонусе – никто не знал, что Джатс брякнет в следующую минуту или в каком наряде покажется. Именно с ее легкой руки раннимидские криминальные компании стали одеваться, как в фильме "Малыш".[55]55
  «Малыш» (англ. The Kid) – американский немой семейный фильм 1921 года, первая полнометражная режиссёрская работа Чарли Чаплина.


[Закрыть]

С коротко стрижеными волосами она восхитительно смотрелась в большой рабочей кепке и бриджах. Старшеклассницы старались заметить каждое ее появление, чтобы потом скопировать ее последний наряд. А Луиза только усерднее молилась, ища утешения в запредельном. То, что Джатс стала всеобщей любимицей, потрясло ее веру. Джатс носа в церковь не казала с тех самых пор, как прошла обряд конфирмации в лютеранской церкви. Зато она ошивалась в каждом подпольном баре в радиусе двадцати миль от Раннимида и заодно повыигрывала все турниры по чарльстону.

– Мам, а кто это к нам подъехал?

– Это самогон привезли.

– Как это я пропустила такое событие?

– Он обычно приезжает раньше.

– Ну и наберется сегодня Фанни Джамп!

– Селеста почти не пьет. А Фанни предпочитает, чтобы ее выпивку привозили сюда. Она думает, ее муж так ни о чем не догадается.

Широкоплечий, узкий в талии мужчина разгружал грузовик и насвистывал. Его светлые волосы были зачесаны назад, как у Джона Хельда-младшего в "Шейхе". Когда он повернулся и потащил свою ношу к задней двери, Джулия Эллен узрела симпатичное квадратное лицо и большие светлые глаза. Он попытался отворить дверь, но на пути у него оказалась неподвижная Джатс.

– Простите, мисс...

Она не пошевелилась.

– Джулия, подвинься, – окликнула ее Кора.

Она вздрогнула и посмотрела на мать.

– Я?

– Нет. Рыжая свинья! Подвинься, дай человеку пройти.

– Простите, – Джулия отступила на несколько шажков и снова уставилась на него.

Симпатичный парень взгромоздил здоровущую коробку на стол. А потом в свою очередь неотрывно уставился на Джулию, ни слова при этом не произнося. Они вдвоем пялились друг на друга, словно кошки, готовые к прыжку. Кора вытащила бутылки из коробки. Через минуту или две она сообразила, что происходит, и ее обветренное лицо расплылось в широкой усмешке.

– Честер Смит, это моя младшая дочь, Джулия Эллен.

– Очень приятно познакомиться с вами, мисс.

– Взаимно, – по-прежнему не сводила с него глаз Джулия.

– Джулия, угости человека чашкой кофе.

– Мистер Смит, не желаете ли чашечку кофе?

– Да, благодарю вас.

Джулия залила кофейник по самый верх, отмерила кофе и забыла включить горелку. Ее зажгла Кора, пока молодые люди с трудом пытались общаться.

– Предложить вам сахар?

– Да, благодарю вас.

– А молоко?

– Да, благодарю вас.

– Кексы?

– Да, благодарю вас.

Джулия выставила на стол все вышеперечисленное.

– Благодарю вас, – еще разок проговорил Честер.

Джулия села напротив него. Воцарилась еще более неловкая тишина. Кора стала насвистывать, чтобы не расхохотаться прямо при них.

– Мисс Хансмайер... – судорожно выдавил из себя Честер.

– Пожалуйста, называйте меня Джулией или Джатс. Все мои подружки зовут меня Джатс.

– Джатс?

– Да.

– Э-э... а кофе готов?

– Простите, мистер Смит, я забыла.

– Зовите меня Чесси. Да как хотите, так и зовите! – выпалил он.

Джулия налила ему кофе. Он не стал его пить.

– Джатс?

– Да?

– А не могли бы вы... передать мне сахар?

Она подтолкнула сахарницу поближе, хотя он и так без труда мог до нее дотянуться.

– Джатс?

– Да?

– А вы бы не хотели проехаться со мной? Пока я не закончу развозить товар?

– Еще бы!

На этих словах они вдвоем выбежали из дома и впрыгнули в грузовичок, словно детишки. Кора ощутила, как на душе у нее стало и сладко, и горько одновременно. Она понимала, что начинает стареть.

Селеста, Рамелль и малышка Спотти ввалились сквозь заднюю дверь.

– Кора, а это не Джатс только что укатила на грузовике с нашим поставщиком? – спросила Рамелль.

– Да.

– А это еще что значит? – Селеста показала на две нетронутые дымящиеся чашки кофе.

И Кора ответила:

– Любовь с первого взгляда.

7 августа 1925 года

До чего же жаркий и душный выдался день! Даже сейчас, за час до заката, над землей стояло знойное марево, а кукуруза, казалось, готова была превратиться в попкорн прямо в початках. Бамблби Хилл находился на возвышенности, и здесь было чуть прохладнее, но ненамного. Сегодня Чесси исполнялось двадцать лет. Джулия пообещала ему праздничный пирог, так что он прикатил в дом к Коре на своем фордике, на который надышаться не мог. Чесси и Джатс проводили вместе все свободное время. Он приезжал из Хановера, где работал мясником.

Его родители были из общины данкеров, старонемецких баптистов, и ничегошеньки не знали о том, что он подрабатывает, развозя контрабандную выпивку. Но зато они прекрасно знали о Джулии и не одобряли того, что он водит компанию с “мирской девушкой”, как они ее называли. Чесси был не из тех, кого смущают деликатные религиозные предрассудки, поэтому он не обращал внимания на мать с отцом. Насколько он мог судить, родители застряли в прошлом веке, а он был человеком своего времени. К чести Джулии надо признать, она вела себя с Чесси точно так же, как и со всеми остальными. Никаких томных вздохов, которые испускала Луиза, когда за ней ухаживали. Джатс бегала, прыгала, танцевала, а однажды даже натянула боксерские перчатки и устроила с Чесси шуточный бой.

Луиза выразила по этому поводу огромное сожаление и с чувством оскорбленного достоинства отметила, что Джатс нельзя было назвать леди. А Джатс творила все, что хотела, только машину водить еще не умела. И как же она приставала к Чесси, чтобы он ее научил! Она даже надевала комбинезон и залезала вместе с ним под Берту, его машину. Чесси с Джатс были приятелями. И это до одури изумляло Лисси, истово веровавшую в то, что мужчины и женщины не способны понять друг друга. Различия полов были частью Божьего плана, а план Божий строился на противоположностях: черное и белое, правильное и неправильное, мужчина и женщина. Все было очень просто, и именно поэтому Луиза с таким рвением восприняла явленный миропорядок. Она не понимала Перли и даже не пробовала это сделать. Ее энергия была направлена на то, чтобы приручить его. В прежние дни, в Академии, Карлотта ван Дазен мрачно намекала на то, что мужчина был сотворен по образу и подобию Божьему, но при этом Сатана тоже был мужчиной.

Женщина же, источник очистительной силы, должна всегда бдить, чтобы мужчина не увлек ее в бездну путем неправедности. И Луиза бдила. Бедняга Перли так урабатывался, что ему еле хватало времени задницу подтереть, что уж там говорить об искушении. Он приползал домой с завода только затем, чтобы обнаружить массу поджидающих его дел по хозяйству, а наградой за эти труды были физические отношения с Луизой – правда, тщательно отмеренные. Перли был тихоней и все принимал как должное, потому что это избавляло его от необходимости думать о завтрашнем дне. Этим занималась Луиза.

Сегодня вечером он сидел на перилах крыльца и наслаждался отсрочкой от домашних дел.

Луиза играла на пианино, которое по случаю лета стояло на крыльце. Она завела было гимн, но пьяненькая Фанни Джамп затребовала "Я схожу с ума по Гарри", потому что так звали ее новое увлечение. Фейри сидела на больших качелях на другом конце веранды и обмахивалась веером. Они прикатили сюда вместе с Фанни, Рамелль, маленькой Споттс и Селестой. Старая вассарская компания собралась у Коры, чтобы хорошо провести время.

Ив Мост помогала Джатс с пирогом, а Кора раскачивалась в кресле-качалке и прихлопывала в такт музыке, чтобы Споттс было легче учиться танцевать. Селеста и Рамелль держали дочь за руки и показывали ей движения. Орри Тадья, как всегда опаздывавшая, взбиралась на холм.

Кора заметила ее издалека и воскликнула:

– На ней красная блузка, зеленая юбка и оранжевые сережки! Божечки, это вам не девочка из деревни – это чудо какое-то!

– Зато никто не примет ее за чахоточную, – съязвила Селеста.

– Ты извращенка, – ответила Фейри, явно сожалея, что это не ей в голову пришла такая замечательная фраза.

Вернулся Чесси, ходивший восхищаться последней "Испано-Сюизой" Селесты.

– Мисс Чальфонте, это что-то с чем-то!

– Да что ты говоришь? Спасибо, Чесси. Джатс говорит, ты любишь машины.

– А кто не любит?

– Луиза, можешь на это не отвечать, – поддел свою музыкальную жену Перли.

– Чесси! Эй, Чесси! – завопила из дома Джатс.

– Что?

– Закрой глаза! Мам, проверь, что он закрыл глаза!

– Хорошо, Джатс, – Кора поднялась и прикрыла глаза Чесси своими ладонями.

Джатс вышла на крыльцо, таща большущий пирог с двадцатью зажженными свечами.

– Оххх, – впечатлилась Споттс.

– Ну ладно, большой мальчик, теперь можешь смотреть, – сказала Джатс.

Кора отвела руки, и Чесси весь просиял при виде своего праздничного пирога. Он не знал, что и сказать.

– Язык проглотил? – спросила Джулия.

– Ыыы... красивый... Спасибо... – запинаясь, умудрился выдавить из себя он.

– Мам, мне уже тяжело его держать. Куда ставить?

– Давай, ставь на верхнюю ступеньку, нам тут церемонии ни к чему, – Кора помогла ей поставить пирог.

– Загадывай желание и задувай свечи, – сказала Джатс.

– Я хочу...

– Не говори! А то не сбудется! Ты должен хранить его в тайне, – предупредила она.

Родители Чесси никогда не устраивали вечеринок на его день рождения. Они считали это глупым, слегка греховным и опасались, что это может испортить мальчика. Так что он не знал о свечках и желаниях.

– Задуть? Ну тогда все должны отойти, – он помахал рукой, отгоняя всех, набрал в грудь воздуха и задул все свечи, кроме одной.

– Твое желание исполнится через год, – сказала Кора.

– Пойду тарелки принесу, – заторопилась Ив и уже из кухни крикнула: – Джатс, у вас вилок на всех не хватает!

– Руками поедим! – прокричала Джатс в ответ.

– Мне нужна вилка! – потребовала Луиза.

– Ладно, ладно, – успокоила ее Джатс.

Фанни пыталась открутить колпачок со своей фляжки.

Чесси заметил ее старания.

– Миссис Крейгтон, об этом не беспокойтесь.

– Что? Это же божественный эликсир, молодой человек!

– Чего?

– Не важно.

– Приберегите его, – Чесси устремился вниз по ступенькам. – Я тут кое-чего сам привез для праздника.

– Ах, мой дорогой мальчик! Давай-ка, я тебе помогу! – Фанни была уже на полдороге к машине, когда он только шагнул на нижнюю ступеньку. Они вернулись вместе с двумя галлонами хорошего канадского виски.

Тем временем Споттс добралась до пирога. Она не могла перед ним устоять. Ее черные кудряшки тряслись от предвкушения. И когда она сосредоточенно склонилась над пирогом, то никого и ничего вокруг больше не видела и думала, что ее тоже никто не видит.

– Споттс, ты что делаешь?

Ребенок удивленно выпрямился.

– Ничего.

– У тебя все руки в глазури. Очень подозрительно, – вздернула бровь Селеста.

Ив вручила Чесси нож. Он отрезал первый кусок и отдал его Споттс. А пока он нарезал пирог, все затянули "Happy Birthday". Луиза подыгрывала на пианино, украшая песню витиеватыми вариациями.

Солнце спускалось к горизонту, золотистые лучи отбрасывали длинные темные тени. Луиза доела свою порцию пирога и заграла "Старым добрым летом", которую любили все, особенно в такие дни, как сегодня. Потом она припомнила "Чарльстон" и "Чай на двоих". Перли уселся на перила, Селеста решила присоединиться к нему. Решившая не отставать от них Фанни села поближе к пианино. Оно стояло на краю веранды, и там Фанни могла опереться о столбик, оставаясь при этом на перилах. Ей нужна была поддержка. Рамелль присела рядом с пирогом и взяла Споттс на руки. Кора вовсю раскачивалась и радовалась жизни. Она любила лето.

Ив, Джатс и Чесси валяли дурака перед домом, а Орри подпевала Луизе.

– Давайте в догонялки! – крикнула Джатс.

– Да ну, жарища такая, – ответила Ив.

– А я все равно пирогом объелся, – погладил себя по животу Чесси.

– Эй, хотите в прятки поиграть? – спросила Джулия у сидевших на крыльце. Их ответ похоронил эту идею.

– Придумала! – сегодня Джатс была особенно неугомонной.

– Только без меня, – Ив уселась на травку.

– Чесси, научи меня водить машину!

– Ну...

– Пожалуйста, ну пожалуйста-пожалуйста! – Джулия подтолкнула его в плечо.

– Только если ты будешь в точности делать то, что я скажу, – Чесси вытер вспотевший лоб.

– Джулия – и кого-то будет слушаться? Ха! – Ив закатила глаза.

– Ив!

– Ой, Джатс, да я шучу!

– Чесси, пойдем! – Джулия потянула его за майку. Рубашку он снял из-за жары.

– Ну хорошо.

– Я буду на заднем сиденье, – Ив побежала к машине.

– Эй, смотрите все! Чесси будет учить меня ездить! – провозгласила Джатс.

– Тогда запомни, Джулия Эллен, пешеходы бывают двух видов – быстрые и мертвые, – Селеста сидела на перилах и болтала ногами.

– Если Джатс за рулем, пешеходам конец... – пропела Луиза на мотив "Пока играл оркестр".[56]56
  “Пока играл оркестр” (“The Band Played On”), также известная под названием “Casey Would Waltz with a Strawberry Blonde”, – популярная песня, написанная в 1895 на слова John F. Palmer и музыку Charles B. Ward (1865–1917). Необычным является то, что в оригинале текст куплетов написан в размере 2/4, а припев в 3/4 (вальс). Позже припев стал куда популярнее самого текста.


[Закрыть]

– Мама, смотри на меня!

– Да как я могу на тебя не смотреть? Разве что ты укатишь в Балтимор?

Джатс была так взволнована, что чуть ли не колесом прошлась к "форду" Чесси. Ив устроилась на заднем сиденье. Чесси завел Берту, поставил ее на нейтраль и стал показывать Джулии сцепление, педаль газа и тормоз.

– Да я все знаю, – весело ответила она. “Ах, водить машину!Независимость, движение, скорость!” Джулия представляла себе, как бы она могла героически разъезжать на машине скорой помощи во время прошедшей войны. Представляла, как пролетает по проселочным дорогам, распугивая кур, или как величаво катит по площади Раннимида, всем напоказ. Первая женщина-автогонщик! Она практически видела собственную фотографию в газете – защитные очки, шарф, лицо испачкано машинным маслом, а в руках – призовой кубок размером чуть больше нее самой. Увлеченная все возрастающим чувством самоуверенности, она едва слушала Чесси.

– Садись за руль. Я буду рядом.

– Чудненько! – Джатс плюхнулась на сиденье так, что машину закачало.

– Выжимай сцепление, – сказал Чесси.

Джулия вжала педаль в пол.

– Теперь включай первую.

– Вверх?

– Вот так.

– Вверх и так?

– Нет, милая, я хотел сказать – все так.

– А.

– Джулия, ты хоть что-то соображаешь? – Ив начала понимать, что является потенциальной жертвой.

– Теперь плавно отпускай сцепление левой ногой... плавно, я сказал... и плавно добавляй газу правой.

Бум! Джулия прижала педаль, и они покатили.

– На газ не дави... – Чесси пытался сохранять спокойствие.

Но обалдевшая Джулия уже ничего не слышала. Она позабыла обо всем, чему ее учили и в ужасе от скорости, с которой двигалась, сконцентрировалась исключительно на управлении.

– Вот она! – Фанни хлопнула себя по колену, когда машина с ревом промчалась перед домом.

Джулия понеслась вокруг дома, Чесси орал: "Перестань газовать!", но никакого эффекта это не возымело. Она удачно разминулась с забором и направила машину в сад. Хлюп! – под колесами погиб кабачок. Следующей ее целью явно был красный сарай.

– Я еще слишком молодая, чтобы умереть! – в настоящем ужасе прокричала Ив.

У Чесси лицо приобрело пепельный оттенок. Он вцепился в дверцу.

– Сними ногу с газа! Правую ногу подними! Налево, Христа ради, Джулия, поворачивай налево!

Просвистев мимо сарая всего в нескольких дюймах, Джулия снова рывком бросила машину к передней части дома. Народ на крыльце услыхал гул приближающейся судьбы. Луиза замерла на месте, решив, что пианино – достаточно надежное укрытие.

– Мамочка, она в нас врежется! – завопила она, когда рев мотора усилился.

– Сиди спокойно и не обращай внимания на сестру. Ты же знаешь, как она любит всех разыгрывать, – Кора размеренно раскачивалась в кресле.

Когда автомобиль резко появился в поле зрения, Селеста спрыгнула с перил.

– Не похоже, что она шутит! Дамы, спасайтесь, кто может!

Джулия на сумасшедшей скорости пронеслась вокруг дома и снова свернула к нему, словно почтовый голубь.

Селеста подхватила Рамелль и хлопавшую в ладоши Споттс.

Перли сглотнул.

– Черт подери!

Фанни, завидев что автомобиль несется прямо на нее, вскарабкалась, словно обезьянка, по столбику крыльца, ухватилась за край крыши и подтянулась наверх, проявляя неожиданные чудеса ловкости.

– Тормози, Джулия, тормози! – ухватился за голову Чесси. Нога Джатс, казалось, приросла к акселератору и не сдвинулась ни на дюйм.

Ив взмолилась. "Боже милосердный, нет! Я брошу курить, клянусь, брошу!"

У Джулии глаза распахнулись на пол-лица. Бабах! Любимый "форд" Чесси врезался в угол крыльца и остановился. Фанни утратила опору, когда столбик под ней переломился, и повисла, вцепившись пальцами и ногтями в край крыши. Дрожащая Луиза ошеломленно наблюдала, как пианино грациозно покатилось по свежеперекосившемуся крыльцу и въехало в радиатор Берты.

– Спасите! – завопила Фанни, затем пальцы ее разжались, и она бухнулась прямо на крышу стоявшей под ней машины.

Чесси, пошатываясь, выбрался наружу. Ив высунулась из окна и запричитала:

– Спасибо Тебе, Господь-Вседержитель, спасибо Тебе!

Джулия осталась сидеть за рулем. Едва ощутив твердую почву под ногами, Чесси быстро распахнул водительскую дверцу.

– Солнышко, солнышко, с тобой все в порядке?

Джулия безмолвно кивнула.

Смеющаяся вопреки самой себе Селеста помогла Фанни слезть с крыши "форда". Кора, удостоверившись, что все вне опасности, присела на верхнюю ступеньку разваленного крыльца, обхватила себя руками и принялась хохотать.

Джулия не хотела выходить из машины. Показаться всем после такого? У нее слезы покатились по лицу.

Чесси наклонился и положил руку ей на плечо.

– Милая, пойдем.

Она даже не пошевелилась. Он присел и ласково позвал ее:

– Джулия, милая, пойдем. Все живы и здоровы.

– Я... я разбила твою машину... да еще и в твой день рождения... – теперь она разрыдалась по-настоящему.

Чесси посмотрел на свою драгоценную Берту, потом на безутешную Джатс и вздохнул. Именно в этот момент он понял, что любит Джулию Эллен больше, чем свой автомобиль.

– Мы можем ее починить. Вместе. Будешь мне помогать.

– Да как ты сможешь позволить мне прикоснуться к ней?! Как ты вообще еще со мной разговариваешь? – она тяжело дышала.

– Джулия Эллен, это груда железа. Мы ее починим, – прошептал он.

– А мамино крыльцо! – выдохнула Джулия между всхлипами.

– Его мы тоже починим.

– Ты на меня больше и смотреть не захочешь... – прорыдала измученная Джулия.

– Захочу.

– Нет, не захочешь!

– Джулия, я люблю тебя, – прошептал Чесси ей на ухо. – Я хочу смотреть на тебя вечно.

– Любишь? – она осеклась и перестала плакать.

– Люблю, – твердо ответил он.

– И я тебя тоже, – Джулия подняла голову и посмотрела на него. На щеках у нее были дорожки от слез.

– Правда? – никто никогда не говорил Честеру Смиту, что любит его.

– Я думаю, что ты самый лучший мужчина на свете, – на подламывающихся ногах Джулия вылезла из машины и обняла его.

До безумия обрадованный Чесси тут же обнял ее в ответ на фоне струек пара, поднимавшихся к небу из разбитого радиатора.

Луиза оправилась от того, что, как она решила, называлось "оказаться на волосок от гибели" и порадовала присутствующих кратенькой молитвой, в которой возблагодарила Господа за коллективное спасение. Глядя на заплаканное лицо Джулии, она дала ей мудрый совет: "Всегда сохраняй мужество, Джулия".

– Если я захочу сохранять мужество, я отращу себе усы, – фыркнула Джулия в ответ.

И всем стало ясно, что Джатс полностью пришла в себя.

20 декабря 1925 года

– Фейри снова опаздывает. С тех пор, как мы вернулись из летнего турне по Европе, на нее невозможно положиться, – пожаловалась Фанни Джамп Крейгтон.

– Вы с ней помирились после той вашей размолвки? По-настоящему помирились? – перебила ее Рамелль.

– Да, кто старое помянет... но я продолжаю утверждать, что на Фейри нельзя положиться – как тогда во Франции, так и сейчас. Взгляни на часы! Как мы можем играть в бридж без нее? Джулия с Ив батрачат на этой своей фабрике. Весь мир катится к чертям!

– Ну, мы всегда можем сыграть в покер, – Селеста смешала карты.

– Ты слишком часто выигрываешь, – закинула ногу на ногу Фанни.

– Я думала, Фейри в Европе только то и делала, что искала рыцаря, чтобы сбежать к нему в одной ночной сорочке, – Селеста искривила уголок рта в усмешке.

– Ну, пока я была с ней, ей этого не удалось.

– Ну а ты, конечно, добилась потрясающих успехов, – поддразнила Селеста.

– Образно говоря, – Фанни провела рукой по волосам и приосанилась.

– Я думаю, она завела любовника, – веско сказала Рамелль, вклинившись в паузу в разговоре.