Текст книги "Женщина в озере (Сборник)"

Автор книги: Ричард Старк

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Раймонд Чэндлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

 Глава 30

На ней все еще был серый жакет. Пока я протискивался мимо нее в квадратную комнату с двумя кроватями в алькове и скудной старой мебелью, женщина стояла у двери. Небольшая настольная лампа светила тусклым желтым светом. Окно было открыто.

– Садитесь и спрашивайте,– сказала она. Потом закрыла дверь и опустилась в ветхое кресло.

Я устроился на кушетке. За кушеткой находилась другая дверь, открытая, но задернутая зеленой портьерой. Похоже, она вела в уборную и ванную. С противоположной стороны я увидел закрытую кухонную дверь. Откинувшись на спинку кресла, женщина внимательно разглядывала меня из-под длинных, густых ресниц. Брови у нее были тонкие, изогнутые, одного цвета с волосами, а лицо спокойное и скрытное. Похоже, она не любила напрасно тратить слова.

– По описанию Кингсли я представлял вас не совсем такой,– заметил я.

Она сжала губы и ничего не сказала.

– По описанию Лавери – тоже,– прибавил я.– Это свидетельствует о том, насколько неточны впечатления людей.

– У меня нет времени на подобную болтовню,– прервала меня она.– Что вы хотите узнать?

– Меня наняли для того, чтобы я вас нашел. Этим я и занимался. Полагаю, тут вы достаточно информированы.

– Да. Его любовница из конторы все мне сообщила по телефону. Она объяснила, что вас зовут Марлоу, и описала ваше кашне.

Я наконец снял его, сложил и убрал в карман. Затем сказал:

– Я кое-что слышал о ваших поездках. Мне известно, что вы оставили свою машину в отеле «Прескотт» и там же встретились с Лавери. Я знаю, что вы послали телеграмму из Эль-Пасо. Куда вы отправились потом?

– Мне требуются только деньги. Разве мои поступки его тоже интересуют?

– Давайте закроем эту тему,– вздохнул я.– Если вы желаете получить свои доллары, то рассказывайте.

– Мы приехали в Эль-Пасо,– устало начала она.– Сперва я хотела выйти за него замуж, потому и послала телеграмму. Вы видели ее?

– Да.

– Потом, передумав, я попросила его оставить меня и вернуться домой. Он устроил мне сцену.

– И действительно уехал?

– Да, а почему бы и нет?

– Что произошло после?

– Я отправилась в Санта-Барбару и задержалась там на несколько дней – примерно на неделю. Затем поехала в Пасадену, тоже на несколько дней, следом в Голливуд, а теперь нахожусь здесь. Вот и все.

– И вы постоянно раскатывали в одиночестве?

Немного поколебавшись, она ответила:

– Да.

– Без Лавери? Больше вы его не видели?

– После того как он оставил меня в Эль-Пасо, нет.

– Что за нелепость?

– Какая нелепость? – вскинулась она.

– Колесить по всему миру и не написать мужу ни слова? Неужели вы не понимали, что он мог беспокоиться?

– Ах, так вы о моем муже,– холодно молвила она.– Я вообще о нем не думала. Ведь он считал, что я в Мексике. А то, что вы называете нелепостью,– чепуха. Мне просто необходимо было обо всем поразмыслить. Моя жизнь зашла в тупик. Я должна была уединиться и найти какой-то выход.

– Но прежде,– возразил я,– вы провели целый месяц у озера Оленят в одиночестве и потерпели фиаско. Не правда ли?

Она посмотрела на кончики своих туфель, потом на меня и кивнула. Волнистая рыжая прядь упала ей на щеку. Она подняла руку, отбросила волосы назад и потерла пальцем висок.

– Мне казалось, что на новом месте у меня все получится. Я хотела пожить в чужом городе, где не встречала бы знакомых и была совершенно одна.

– И что, ваша затея имела успех?

– Не полный. Но к Деррасу я уже не вернусь. Впрочем, разве он желает этого?

– Не знаю. А зачем вы приехали сюда, в город, где живет Лавери?

Она прикусила зубами палец и взглянула на меня исподлобья.

– Мне захотелось снова с ним увидеться. Все смешалось в моей душе. Конечно я не люблю его, и все-таки... Возможно, люблю. Но замуж на него не выйду. Просто не вижу смысла в таком поступке.

– Так или иначе, в нем смысла больше, чем в вашем мотании по разным отелям. Насколько мне известно, вы не первый год живете отдельно от своего мужа.

– Мне было необходимо остаться одной, чтобы... чтобы все обдумать,– повторила она и снова закусила палец.– Отдайте наконец деньги и уходите.

– Да-да. Сейчас. Скажите только, разве у вас не было других причин покинуть озеро Оленят? Связанных, например, с Мэриел Чейз?

Похоже, она удивилась. Но принять удивленный вид по силам любому человеку.

– Что такое? Эта выдра с бледным лицом... и я... что у нас общего?

– По-моему, вы с ней немного не поладили из-за Билла...

– Билла? Билла Чейза?

Казалось, она изумилась еще больше. На мой взгляд, ее удивление было даже чрезмерным.

– Чейз утверждал, что вы его соблазнили.

– Вот еще, этого мерзкого пьяницу!

– Может, он и пьяница,– согласился я.– Но полиция считает его убийцей собственной жены. Ее труп недавно выловили в озере. Через месяц после смерти.

Она провела языком по губам и наклонила голову, внимательно вглядываясь в меня. Наступила тишина. Нас овеяло влажное дыхание Тихого океана.

– Для меня это не такая уж неожиданность,– заявила она спустя некоторое время.– Значит, дело дошло до преступления. Они вечно ссорились. И вы считаете, что случившееся как-то связано с моим отъездом?

Я кивнул.

– По-моему, да.

– Глупости,– решительно отрезала она, энергично покачав головой.

– Мэриел мертва,– продолжал я.– Ее утопили. Но вас, похоже, это не слишком взволновало.

– Я ее почти не знала,– заметила она.– Мы редко встречались. Кроме того...

– Я полагаю, вам известно, что прежде она работала медсестрой у доктора Алмора.

На ее лице опять отразилось крайнее изумление.

– Я никогда не бывала в его кабинете,– подчеркнуто произнесла она.– Пару раз он навещал меня на дому. Уже давно. Я... что вы сказали?

– Мэриел Чейз в действительности звали Милдред Хавеланд. И она работала у доктора Алмора.

– Какое странное стечение обстоятельств,– вздохнула она.– Я знаю, что Билл встретил ее в Риверсайде, но как это произошло и откуда она приехала – мне неизвестно. Вы говорите... у доктора Алмора? Но ведь это совершенно неважно.

– Согласен. Однако я тоже нахожу стечение обстоятельств необычайно странным. Конечно, такие совпадения порой случаются. Однако послушайте внимательно:

Мэриел убили, вы уехали, а Мэриел, или Милдред Хавеланд, в свое время была связана с доктором Алмором... Лавери тоже, но несколько иначе. Как вам известно, он живет напротив дома доктора. Скажите, Лавери знал Мэриел?

Она помолчала, закусив губу.

– Он встречался с ней в горах,– произнесла она после паузы.– Но непохоже было, что они давно знакомы.

– А ведь они должны были хорошо друг друга знать,– заметил я.

– Вряд ли Крис имел что-то общее в Алмором. Правда, он видел его жену, но е ним самим даже не встречался и, уж конечно, не подозревал о существовании какой-то медицинской сестры.

– Ладно. Из всего сказанного я не могу извлечь ничего для меня нужного,– заключил я.– Теперь вы понимаете, что нам необходимо было побеседовать. Получите ваши деньги.

Я встал, вынул конверт и положил ей на колени. Она не двинулась с места. Я опять сел.

– Вы замечательно играете свою роль,– заметил я.– Роль оскорбленной невинности с налетом суровой горечи. Люди глубоко заблуждаются, считая вас взбалмошной дурой, не умеющей владеть собой. Ах, какую они совершают ошибку!

Подняв брови, она посмотрела на меня, но промолчала. Потом легкая улыбка тронула уголки ее губ. Она взяла конверт, разгладила его и переложила на стол. И все это – не спуская с меня глаз.

– Роль миссис Фальбрук вы тоже исполнили отлично,– прибавил я.– Правда, вспоминая о ней сейчас, я вижу, что вы кое в чем переборщили. И все же тогда я вам поверил. Ваша красная шляпа, предназначенная для блондинки, на рыжих волосах тоже выглядела неплохо. А толстый слой румян, словно кто-то гримировался под сумасшедшего, был размазан так, точно его накладывали в темноте. Но тем не менее все было отлично сыграно. Когда же вы отдали мне пистолет, то я... почувствовал себя героем.

Она быстро встала и сунула руку в карман жакета. Ее каблуки нервно постукивали по полу.

– Только зачем вы вернулись? – спросил я.– Для чего было так рисковать среди бела дня?

– Значит, вы предполагаете, что Криса Лавери убила я? – спокойно поинтересовалась она.

– Я не предполагаю, а знаю.

– И вы хотите услышать, зачем я вернулась?

– Вообще-то, не особенно,– заметил я.

Она рассмеялась холодным циничным смехом.

– У него были все мои деньги, он обобрал меня до нитки, даже мелочь прикарманил. Потому я и пришла. Я нисколько не рисковала. Мне был известен стиль его жизни, и мое возвращение ничем не грозило. Я могла появиться, например, под видом молочницы или почтальона. В подобных ситуациях люди часто теряют голову. Я же осталась спокойной. Для волнения причин не было.

– Понимаю. Значит, вы застрелили его ночью. Мне следовало догадаться, но в принципе это безразлично. Он брился. Ведь мужчина – брюнет и бабник – иногда бреется вечером, не правда ли?

– Вот именно,– почти весело подтвердила она.– И что вы теперь намерены предпринять?

– Вы самая хладнокровная змея из всех, что я когда-нибудь видел,– ответил я.– Вас интересуют мои планы? Конечно я вызову полицию, причем с огромным удовольствием.

– Нет, не вызовете,– небрежно возразила она.– Вы не поняли, почему я отдала вам незаряженный пистолет? Да потому, что у меня в сумочке лежал другой. Вот этот.

Она выхватила из кармана жакета пистолет и навела его на меня. Я улыбнулся. Может, и не самой искренней улыбкой на свете, но все же улыбкой.

– Никогда не любил подобных сцен,– вздохнул я.– Детектив находит преступницу. Она извлекает огнестрельное оружие и, держа бедолагу под прицелом, выкладывает ему свою печальную историю с тем, чтобы под конец его застрелить. В результате напрасно тратится масса ценного времени, даже если детектива действительно убивают. Только преступнице никогда не удается выстрелить. Вечно случается что-нибудь непредвиденное. Богам тоже не нравится этот эпизод. Поэтому обычно они организуют детективу какую-то помощь.

– Но на сей раз,– мягко произнесла она, приближаясь ко мне,– произойдет иначе. Я ничего вам не расскажу, ничего непредвиденного не случится, и я действительно вас застрелю.

– Все равно я никогда не полюблю этой сцены.

– А ведь похоже, что вы не испугались,– заметила она и осторожно подошла поближе, облизывая губы.

– Да, я не боюсь,– солгал я.– Сейчас очень поздно, но у вас открыто окно, и выстрел наделает много шума. Выбраться незамеченным отсюда нелегко, да и стреляете вы неважно. Вы просто не попадете в меня. В случае с Лавери вы промазали трижды.

– Встаньте,– приказала она.

Я встал.

– Теперь я подошла так близко, что при всем желании не промахнусь.– Она прижала дуло пистолета к моей груди.– Вот так. Никуда вы не денетесь. Стойте спокойно, поднимите руки вверх. Одно лишнее движение – и я стреляю.

Я поднял руки и посмотрел на пистолет. Мне казалось, что язык мой одеревенел: я с трудом мог им шевелить. Она ощупала меня одной рукой, пытаясь найти оружие, потом закусила губу и внимательно в меня вгляделась. Пистолет был по-прежнему прижат к моей груди.

– Повернитесь,– сказала она, как портной на примерке.

– Во всех ваших поступках есть ошибки,– заметил я.– Ну подумайте, разве так стреляют? Во-первых, вы подошли вплотную, а во-вторых, хотя этого и не стоило бы говорить... во-вторых, вы повторяете ту же ошибку с предохранителем. Как нехорошо!

Теперь ей полагалось сделать две вещи: отступить на шаг и проверить пальцем предохранитель, не спуская с меня глаз. В сущности, вещи очень простые, они бы заняли не больше секунды. Но ей не понравилось мое внимание к ее просчетам. Она решила, что я издеваюсь над ней, на мгновение растерялась и кашлянула. А я молниеносно схватил ее правой рукой за шею и пригнул голову женщины к своей груди. Одновременно действуя левой, я выбил у нее пистолет. Тот упал на пол. Мне почудилось, что она застонала. Затем она попыталась нанести ответный удар, но, теряя равновесие, вцепилась в меня ногтями. Я схватил ее за руки и стал загибать их за спину. Она была сильна. Всей тяжестью своего тела она налегла на мое плечо. Я с трудом удерживал ее одной рукой. По комнате разносился только шум борьбы и наше тяжелое дыхание. Поэтому, даже если и скрипнула половица, я ничего не заметил. Услышал только, что вроде бы звякнули кольца портьеры у двери. Но звук был не явным, да и размышлять над ним было некогда. Неожиданно позади меня выросла какая-то фигура. Я не успел разглядеть ее, понял только, что это был высокий мужчина. И все... Затем последовали вспышка огня и полная темнота. Я даже не почувствовал удара. Перс ; тем как погрузиться во мрак, я ощутил остры ii приступ тошноты.

 Глава 31

Я насквозь провонял джином. Человек, выпивший даже несколько стаканов, не смог бы издавать такого запаха. Чтобы достичь подобного эффекта, по меньшей мере требовалось искупаться в океане, состоящем из чистого джина. Джином были пропитаны мои волосы и брови, подбородок и рубашка. Я провонял, как дохлая рыба. Пиджака на мне не оказалось, а сам я лежал на спине рядом с кушеткой и обозревал картину в деревянной рамке, висевшую на стене. Картина изображала высокий желтый виадук, по которому блестящий черный локомотив тянул голубые вагоны. Сквозь арку виадука просматривался широкий золотой пляж, усеянный людьми и пестрыми грибками. Прикрываясь бумажными зонтиками, по пляжу шли три девушки: одна в желтом платье, другая в голубом, а третья в зеленом. На заднем плане виднелся залив, превосходящий своей лубочной голубизной все заливы мира. С одной его стороны поднимались три ряда холмов – желтых, терракотовых и зеленых. Надпись под картиной гласила: _«Посетите французскую Ривьеру в ,,Голубом экспрессе’’»._

Похоже, для меня наступило самое подходящее время совершить такую поездку. Осторожно подняв руку, я ощупал затылок. Он распух. Дикая боль пронзила все мое тело. Я застонал, но стон перешел в хриплое покашливание. Медленно повернувшись, я посмотрел на кушетку. Когда я менял положение, с моей груди упала бутылка из-под джина и покатилась по полу. Она была совершенно пуста. С трудом верилось, что такое количество спиртного поместилось в одной таре. Кое-как умудрившись подняться на колени, я постоял на четвереньках, наподобие собаки, которая не может оторваться от кости. Потом потряс головой – болела она дьявольски. Еле-еле я сумел встать на ноги и только тогда убедился, что на мне нет ботинок. Они валялись на полу в нескольких шагах от меня. Затратив невероятные усилия, я обулся. Я чувствовал себя как дряхлый старик на пороге смерти. Впрочем, во рту у меня еще остались зубы. Я провел по ним языком и вкуса джина не почувствовал.

– Все это отразится на твоем здоровье,– сказал я себе.– Когда-нибудь ты вспомнишь о случившемся и горько пожалеешь.

На столе возле открытого окна красовалась зеленая лампа. Обивка кушетки тоже была зеленой. На двери висела зеленая портьера. Никогда не садитесь спиной к зеленой портьере. Это наверняка плохо кончится. Кому я это говорил? Девушке с пистолетом. Девушка с неподвижным лицом и рыжими волосами, некогда более светлыми. Я поискал ее. Она лежала на постели. На ней оставались только чулки телесного цвета. Волосы спутались, на шее синяки, из открытого рта торчит распухший язык. Белки ее вытаращенных глаз были красными, на обнаженном животе зияли четыре страшные кровавые царапины. Кожу содрали ногти какого-то безумца. На кушетке кучей валялись перепутанные предметы туалета, преимущественно женского. Там же обнаружился и мой пиджак. Я надел его. Что-то зашелестело под рукой, и я вытащил из кармана конверт. В нем были деньги. Пятьсот долларов Марлоу. Я убрал их обратно в карман, надеясь, что они целиком сохранились. Но кроме этой надежды у меня не оставалось никакой. Я двигался осторожно, словно пробирался по хрупкому льду. Наклонившись, чтобы растереть ногу под коленом, я задумался было над тем, что у меня болит сильнее – нога или голова,– как вдруг услышал в коридоре тяжелые шаги и голоса. В номер громко забарабанили. Я стоял, глядя на дверь, в ожидании, что кто-нибудь откроет ее. Кто-то подергал за ручку, но не вошел. Снова раздался стук, затем наступила тишина, и опять послышались голоса. Шаги удалились. Поразмыслив над тем, сколько времени займут розыски управляющего с запасными ключами, я пришел к выводу, что его потребуется немного, но вполне достаточно для возвращения Марлоу с французской Ривьеры. Я проник за зеленую портьеру, задвинул ее и огляделся: я стоял в небольшом коридорчике, примыкавшем к ванной. Переступив ее порог, я включил свет. На полу лежали две циновки, на вешалке висело полотенце, в углу было окно с матовым стеклом. Заперев дверь, я влез на край ванны и открыл его. Я находился на пятом этаже. К счастью, сетки в окне не было. Я посмотрел вниз на уличные огни, затем взглянул в сторону и убедился, что окно ванной соседнего номера отстоит от моего не более чем на метр. Даже хорошо откормленный козел преодолел бы это расстояние без малейшего труда. Вопрос в том, способен ли на такое избитый частный детекгив, а если да, то каков будет результат? Откуда-то сзади далекий голос запел обычную полицейскую песню:

– Откройте, или мы выломаем дверь!

В ответ я вызывающе улыбнулся. Не выломают. Для подобного действия нужно изо всех сил ударить по ней ногами, а они от этого болят. Полицейские же свои ноги берегут. Взяв полотенце, я распахнул обе половинки окна. Потом встал на подоконник и, придерживаясь за раму, наполовину вылез наружу. До соседнего окна нетрудно было дотянуться, но оно оказалось закрытым. Раздавшийся треск, вероятно, услышали во всем городе. Обмотав руку полотенцем, я отодвинул задвижку. Внизу проехала машина, но, похоже, на меня не обратили внимания. Толчком я открыл створки, полотенце соскользнуло с руки и упало на газон. Кое-как я изловчился влезть в соседний номер.

 Глава 32

В темноте я на ощупь добрался до двери, приоткрыл ее и прислушался. Лунный свет проникал через окна, слабо освещая спальню с двумя застланными пустыми кроватями. Из спальни я проник в столовую. Воздух в обеих комнатах был затхлый. Тонкий слой пыли покрывал мебель, как обычно в запертых помещениях. В комнате находились стол, радиоприемник, большой книжный шкаф, забитый фолиантами, у которых еще уцелели обложки. Стол занимали сифон, хрустальный графин и четыре бокала, перевернутые вверх дном на подносе. Рядом с ними стояла фотография в серебряной рамке, запечатлевшая мужчину и женщину средних лет с круглыми здоровыми лицами и веселыми глазами. Они смотрели на меня так, будто мое присутствие им не мешало. Я понюхал жидкость в графине. Она оказалась шотландским виски, и я отхлебнул немного прямо из горлышка. От этого моей голове стало хуже, но общее самочувствие улучшилось. Включив свет в спальне, я заглянул в шкаф. Там висели мужские костюмы. Карточка на полке уверяла, что хозяина зовут X. Г. Тальбот. Подойдя к бельевому шкафу и порывшись в нем, я отыскал голубую рубашку. С виду она казалась немного маловатой. Я отнес ее в ванную, разделся, вымыл лицо и грудь, растер волосы мокрым полотенцем и надел обнову. Потом я вылил на себя изрядное количество одеколона мистера Тальбота и воспользовался его щеткой для головы и расческой.

Если от меня еще и воняло джином, то уже значительно меньше. Воротничок не застегивался, и я нашел в шкафу темный галстук. Надев пиджак, я взглянул на себя в зеркало. Вид у меня был чересчур бодрый для четырех утра, особенно учитывая пожилой возраст мистера Тальбота. Чересчур бодрый и трезвый. Я немного взъерошил волосы, развязал галстук, вернулся к графину и постарался свою трезвость уничтожить. Затем я закурил хозяйскую сигарету, искренне надеясь, что чета Тальбот проводит время лучше и веселее меня. Я рассчитывал, что в будущем еще сумею зайти к ним в гости. Приоткрыв дверь в коридор, я выглянул наружу, не вынимая сигареты изо рта. Конечно, я и не мечтал удрать. Просто мне казалось, что сидеть и ждать, пока полицейские обнаружат разбитое окно в ванной, нисколько не лучше.

В коридоре кто-то кашлянул, и я вздрогнул. Человек посмотрел на меня и приблизился. Это был маленький тощий мужчина в тщательно выутюженном полицейском мундире. У него были рыжие волосы и красные глаза альбиноса. Я зевнул и лениво спросил:

– Что здесь случилось, господин полицейский?

Он продолжал глядеть на меня, не отрываясь.

– Небольшое приключение в соседнем номере. Вы не слышали ничего подозрительного?

– По-моему, слышал. Я только что вернулся.

– Немного поздновато,– засмеялся он.

– Это дело вкуса,– возразил я.– Так вы говорили о приключении в соседнем номере?

– Там находится одна дама,– кивнул он.– Вы ее знаете?

– Кажется, видел.

– Ну, тогда вам придется посмотреть на нее снова.– Он сдавил свое горло пальцами, вытаращил глаза и неприятно захрипел.– Вот в таком роде. Что же вы слышали?

– Ничего особенного, кроме стука.

– Понимаю. Ваша фамилия?

– Тальбот.

– Минуточку, мистер Тальбот. Подождите немного.– Он подошел к открытой двери соседнего номера, в котором горел свет, и закричал: – Сержант! Здесь сосед обнаружился.

В коридор вышел и остановился, глядя на меня, высокий мужчина. Здоровенный блондин с голубыми глазами стального оттенка. Де Гармо. Только этого мне и не хватало.

– Вот он, человек, живущий рядом,– доложил маленький аккуратный полицейский.– Его зовут Тальбот.

Де Гармо по-прежнему смотрел на меня, но его ядовито-голубые глаза ничего не выражали. Потом он стремительно шагнул вперед и втолкнул меня своей лапой в комнату. Затем, обернувшись, приказал:

– Запри дверь, Коротышка.

Маленький полицейский подчинился.

– А теперь,– лениво процедил де Гармо,– возьми его на мушку.

Коротышка мгновенно открыл кобуру, вытащил пистолет и направил на меня.

– Ну и люди,– грустно вздохнул он.– Ну и люди! Как вы догадались, сержант?

– Значит, собирались удрать?– спросил де Гармо, не спуская с меня глаз.– Хотели сойти вниз, купить газету и смыться?

– Ну и люди! – твердил свое Коротышка.– Дегенерат! Сорвал с девушки платье и задушил, представляете, сержант? И как вы догадались?

Де Гармо молчал. Лицо его было неподвижно, как гранит.

– Конечно он убийца,– продолжал Коротышка.– Только посмотрите, сержант. Помещение уже сто лет не проветривалось. Взгляните на пыль, вот, на книжном шкафу. Часы давно остановились. Он попал сюда... позвольте мне проверить. Я через минуту вернусь, сержант.

Он поспешил в спальню и начал там рыться. Де Гармо не шевелился. Вскоре Коротышка появился опять.

– Он пробрался через окно ванной. Там лежит разбитое стекло и страшно воняет джином. Помните, сержант, как воняло джином в той комнате? А вот его рубашка. Понюхайте только!

Он потряс рубаху, и помещение тотчас наполнилось запахом джина. Де Гармо бросил на нее короткий взгляд, распахнул мой пиджак и уставился на голубую рубашку хозяина.

– Я все понял! – воскликнул Коротышка.– Он стибрил ее у того парня, который здесь обитает. А вы поняли, сержант?

– Все ясно.

Де Гармо протянул было, ко мне руку, но потом опустил. Они говорили обо мне так, словно я был куском дерева.

– Обыщи его, Коротышка.

Коротышка обшарил меня, но безрезультатно.

– Оружие не найдено,– доложил он.

– Мы выберемся все вместе через черный ход,– сказал де Гармо.– Он наш, если мы успеем убраться прежде, чем сюда прибудет Уэббер. Этот ротозей не сумеет поймать даже мухи, попавшей в кипяток.

– Но ведь дело поручили не вам,– пробормотал Коротышка с сомнением в голосе.– Я слышал, будто вас отстранили, или что-то в этом роде.

– А что я теряю, если меня отстранили? – спросил де Гармо.

– Зато я могу потерять мундир,– возразил Коротышка.

Де Гармо нахмурился. Маленький полицейский покраснел, в его глазах появилось выражение страха.

– Ладно, Коротышка. Пойди и сообщи Риду.

– Только прикажите, и я все исполню, сержант. Я же могу и не знать, что вас выставили.

– Тогда веди его,– распорядился де Гармо.

– Слушаю, сержант.

Де Гармо приподнял пальцем мой подбородок.

– Развратник,– спокойно произнес он.– Чтоб тебя холера забрала.– И улыбнулся одними уголками толстых губ.