Текст книги "Женщина в озере (Сборник)"

Автор книги: Ричард Старк

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Раймонд Чэндлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

 Глава 21

Первым вошел мужчина небольшого роста, средних лет, с худым измученным лицом и острым носом. Его коричневая шляпа, сдвинутая немного набок, прикрывала седые волосы. Вслед за ним появился деТармо, огромный полицейский с резкими чертами лица и стальными глазами – тот самый, которому не понравилось, что я остановился перед домом доктора Алмора. Двое ранее прибывших, не отрывая глаз от низкорослого человека, отдали ему честь.

– Покойник внизу, капитан. Его застрелили, промахнувшись перед этим несколько раз. Умер сравнительно давно. Парня зовут Марлоу. Частная ищейка из Лос-Анджелеса. Я не задавал ему никаких вопросов.

– И правильно сделали,– резко проговорил Уэббер. Голос его звучал угрожающе. Скользнув по моему лицу подозрительным взглядом, он слегка кивнул мне головой.– Я капитан Уэббер, а это сержант де Гармо. Ладно, сначала посмотрим на тело.

Он вышел, а де Гармо, оглядев меня так, будто никогда до сих пор не видел, последовал за ним. В сопровождении старшего полисмена они стали спускаться по лестнице. Эдди и я несколько минут таращились друг на друга. Наконец я спросил:

– А что, там напротив действительно дом доктора Алмора?

Тут с его лица окончательно исчезло всякое выражение, хотя и раньше оно было достаточно тупым.

– Да. Ну и что из того?

– Ничего.

Мы молчали, снизу доносились глухие неразборчивые голоса. Полицейский прислушался и сказал более приветливо:

– А вы помните это дело?

– Немного.

Он расхохотался.

– Здорово его похерили. Завернули в бумагу и затолкали в темный угол, чтобы никто никогда не отыскал.

– Вот именно,– согласился я.– Но любопытно, почему?

Полицейский посмотрел на меня весьма значительно.

– На то имелись важные причины. Не думай, приятель, что их не было. Ты хорошо знал Лавери?

– Не очень.

– Но ты следил за ним?

– Да, совсем немного. А вы его знали?

Полицейский покачал головой.

– Нет. Помню только, что вроде именно он нашел жену Алмора в гараже.

– Возможно, Лавери тогда здесь и не жил,– заметил я.

– А давно это случилось?

– Не знаю,– ответил я.

– Да уж, верно, не меньше чем полтора года назад,– лениво бросил полицейский.– Разве лос-анджелесские газеты не сообщали?

– Писали что-то в отделе происшествий.

Полицейский почесал ухо и опять прислушался. Снова зазвучали шаги на лестнице, и лицо его окаменело. Он отошел от меня и вытянулся в струнку. Капитан Уэббер подлетел к телефону и, переговорив, обернулся и спросил:

– Кто на этой неделе исполняет обязанности коронера, Ал?

– Эд Гарлон,– деревянным голосом ответил сержант.

– Вызовите Эда Гарлона,– приказал Уэббер в трубку.– Пусть он явится немедленно. Пригласите врача. Предупредите его, что сегодня будет вскрытие.

Затем он повесил трубку и резко произнес:

– Кто трогал пистолет?

– Я трогал,– ответил я.

Он приблизился ко мне и качнулся на каблуках. Обернутый платком пистолет лежал на его ладони.

– Разве вас не учили, что нельзя прикасаться к оружию, найденному на месте преступления?

– Учили. Но, осматривая его, я еще не знал о преступлении. Не знал даже, что из него стреляли. Он лежал на лестнице так, будто его просто уронили.

– Исключительно правдоподобно,– заметил Уэббер.– И часто у вас случались подобные дела?

– Какие дела? – Он смотрел на меня очень внимательно, и я предложил: – А может, я расскажу вам, как все было?

Он покачнулся, будто я толкнул его.

– А может, вы начнете отвечать на мои вопросы?

Я промолчал. Уэббер повернулся к двум полицейским.

– Ребята, езжайте-ка и сообщите обо всем дежурному.

Полицейские отдали честь и вышли. Уэббер подождал, пока не стихнут их шаги, и снова обратил на меня свои холодные рыбьи глаза.

– Ваши документы?

Я протянул ему бумажник, и он исследовал его содержимое. Де Гармо в это время сидел на стуле, положив ногу на ногу, и бессмысленно таращился в потолок. Наконец Уэббер вернул мне бумажник.

– Люди вашей профессии очень нам мешают,– сказал он.

– Не всегда,– возразил я.

Он повысил голос, хотя и перед этим говорил довольно громко:

– Я заявил, что они очень мешают, значит, мешают. Берегитесь. Я не позволю вставать поперек дороги полиции Вай-Сити.

Я молчал. Он наставил на меня палец.

– Вы из большого города. И потому считаете себя всемогущим. Берегитесь, повторяю. Конечно мы, провинциалы, не используем никаких политических комбинаций. Мы работаем просто, открыто и быстро. Можете о нас не беспокоиться, молодой человек.

– А я и не беспокоюсь. Просто пытаюсь заработать несколько долларов.

– Только без этих ваших штучек,– пробормотал Уэббер.– Я их не потерплю.

Де Гармо оставил в покое потолок и, перейдя к изучению ногтя своего указательного пальца, неожиданно заговорил усталым голосом:

– Послушайте, шеф, этого парня внизу звали Лаве-ри. Я был с ним немного знаком: настоящий бабник.

– Ну и что из этого? – фыркнул Уэббер, не отводя от меня взгляда.

– Все указывает на женскую работу,– продолжал де Гармо.– Вам же известно, чем занимаются эти частные ищейки. Разводами. Может, позволим ему поболтать, а то он совсем отупел от страха.

– От страха? – изумился Уэббер.– Я что-то не вижу, чтобы он испугался.

Он подошел к окну и поднял жалюзи. Ослепительный свет залил комнату. Уэббер, повернулся ко мне, покачиваясь на каблуках.

– Говорите!

Я начал:

– Я работаю на одного бизнесмена из Лос-Анджелеса, который не желает обнародовать свои дела и потому нанял меня. Месяц назад его оставила жена. Удрав, она прислала телеграмму, в которой извещала, что убежала с Лавери. Два дня назад мой клиент встретил Лавери, но тот категорически все отрицал. Клиент поверил ему и забеспокоился о жене. По-видимому, дама она легкомысленная. Она вполне могла попасть в плохую компанию и даже угодить в беду. Вчера я заходил сюда побеседовать с Лавери, но он так и не признался, что куда-то с ней ездил. Я наполовину поверил ему, но потом получил веское доказательство, что он провел с женой моего клиента в отеле в Сан-Бернардино ту самую ночь, когда женщина исчезла из своего домика в горах. С этими данными я и вернулся сюда, чтобы прижать Лавери к стенке. На звонок никто не ответил, а двери были приоткрыты. Я вошел, обнаружил пистолет и обыскал дом. В ванной увидел Лавери. Труп я не трогал.

– Вы не имели права делать обыск,– холодно заметил Уэббер.

– Конечно не имел,– согласился я.– Но я не мог упустить такого случая.

– Фамилия лица, на которое вы работаете?

– Кингсли, директор косметической фирмы «Джиреллен».

Я назвал адрес.

Уэббер взглянул на де Гармо, и тот что-то лениво записал. Уэббер снова обратился ко мне:

– Дальше.

– Я посетил тот самый домик в горах, возле озера Оленят. Это рядом с Пума-Пойнт, в шестидесяти пяти километрах от Сан-Бернардино.

Я посмотрел на де Гармо. Сержант и так писал ужасно медленно, а тут его руки и вовсе остановились, повиснув в воздухе, но через мгновение он уже снова водил пером по бумаге. Не отрывая от него взгляда, я продолжал:

– Месяц назад жена сторожа во владениях Кингсли поссорилась с мужем и, как все предполагали, уехала оттуда. Но вчера в озере был найден ее труп.

Уэббер закрыл глаза и промурлыкал:

– Зачем вы все это рассказываете? Разве обе истории как-нибудь связаны?

– Связаны по времени происшедшего. Да и Лавери был там. Другой связи я не вижу, но эту считаю достойной внимания.

Де Гармо не шевелясь глядел в пол. Его лицо вытянулось, отчего казалось еще более суровым, чем обычно. Уэббер спросил:

– Эта женщина утопилась? Самоубийство?

– Самоубийство или убийство. Она оставила предсмертное письмо, но ее мужа арестовали по подозрению в убийстве. Его фамилия Чейз. Билл Чейз, а жену звали Мэриел Чейз.

– Меня это не касается,– резко произнес Уэббер.– Говорите только о том, что произошло здесь.

– Да ничего здесь не происходило,– ответил я, глядя на де Гармо.– Я приходил сюда дважды. В первый раз беседовал с Лавери и ничего не добился, во второй не беседовал и получил тот же результат.

– Я задам вам вопрос,– подчеркнуто сказал Уэббер,– и буду ждать честного ответа. Конечно вы не захотите отвечать, но сделать это придется, потому что рано или поздно я все равно узнаю правду. Вопрос такой. Полагаю, вы обыскали дом достаточно тщательно. Удалось ли вам найти что-то, позволяющее говорить о пребывании здесь жены Кингсли?

– Вы пользуетесь незаконным приемом,– запротестовал я,– требуете от свидетеля выводов.

– Я жду ответа,– настаивал капитан,– мы же не в суде.

– Ладно, слушайте. Да, в шкафу на нижнем этаже висит женская одежда, соответствующая по описанию той, что была на миссис Кингсли в Сан-Бернардино, где ее видели вместе с Лавери. Описание не очень подробное: белое платье с черной отделкой и шляпа-панама с чернобелой лентой.

– Ваш клиент будет страшно доволен,– спокойно заявил де Гармо.– Вы обнаружили следы пребывания его жены в доме, где совершено убийство, в результате чего подозрение падает именно на нее. Вряд ли нам долго придется искать преступника, шеф.

Уэббер пристально вгляделся в мое лицо и задумчиво кивнул головой в ответ на слова де Гармо. Я же сказал:

– Я полагаю, что вы не дураки, джентльмены. Платье сшито на заказ, значит, несложно установить для кого. Я попросту сэкономил вам немного времени. Все это легко выяснить по телефону.

– Что еще? – спокойно спросил Уэббер.

Но прежде чем я успел ответить, к дому подъехала машина, а следом вторая. Уэббер распахнул дверь. На пороге появились двое мужчин: один маленького роста, другой огромный, похожий на быка. Оба держали в руках чемоданы. За ними шествовал высокий худой человек в темно-сером костюме. Уэббер наставил палец на низкорослого и сказал:

– Тело внизу в ванной, Бузони. Мне нужны отпечатки пальцев жильцов всего дома, в особенности принадлежащие женщинам. Придется основательно поработать.

Постараюсь справиться,– кивнул Бузони. Он и человек, похожий на быка, вышли из комнаты.

– А вам мы поручаем покойника, Гарлан,– обратился Уэббер к третьему.– Спуститесь вниз и осмотрите его. Карету «скорой помощи» вызвали?

Человек в темно-сером костюме отправился вслед за Уэббером. Де Гармо убрал бумагу и карандаш, не отрывая от меня своего тупого взгляда. Я спросил:

– Могу ли я говорить о нашей вчерашней встрече... или это было частное дело?

– Вы можете говорить о чем хотите,– ответил он.–Защита граждан – наша святая обязанность.

– Тогда говорите вы, а я послушаю. Я бы охотно что-нибудь узнал о деле доктора Алмора.

Он покраснел, и глаза его яростно сверкнули.

– Вы же уверяли, что не знакомы с Алмором.

– До вчерашнего дня я о нем даже не слышал. Но сегодня мне стало известно, что Лавери знал миссис Алмор, что она покончила с собой, что Лавери нашел ее труп, и, кроме того, мне сообщили о возможности шантажа доктора со стороны Лавери. Далее: ваши подчиненные с любопытством поглядывали на дом Алмора, а один из них заявил, что дело ловко похерили или что-то в этом роде.

– Отниму у сукиных сынов служебные удостоверения,– медленно заговорил де Гармо гробовым голосом.– Они только и умеют, что глазами хлопать. Черт бы побрал этих дураков!

– Значит, все это неправда?

Он взглянул на свою сигарету.

– Что неправда? – процедил он сквозь зубы.

– То, что Алмор убил свою жену и что у него хватило денег замазать историю? Это только слухи?

Де Гармо поднялся и подошел ко мне.

– Повтори еще раз,– мягко сказал он.

Я повторил, и он ударил меня по лицу. Я почувствовал, как щека моя распухает.

– Повтори снова,– сказал он.

Я снова повторил. Он опять меня ударил.

– Повтори еще.

– Не стоит. Вы можете промахнуться.

Я растирал рукой щеку. Ощерив зубы, он смотрел на меня, его светлые глаза сверкали звериным блеском.

– Каждый раз, разговаривая так с полицейскими, ты будешь получать по морде,– пригрозил он.– Только попробуй! Запомни, что я умею бить не только рукой.

Закусив губу, я продолжал растирать щеку.

– Если станешь совать нос в наши дела, то однажды проснешься в темном переулке, где оплакивать тебя будут только коты,– прибавил он.

Я молчал. Он отошел и, тяжело дыша, снова опустился на стул. Я перестал растирать щеку и размял ее пальцами, чтобы проверить, прошла ли судорога.

– Я это запомню,– пообещал я.– Я хорошо запомню.

 Глава 22

Был уже вечер, когда я пришел в свое бюро. В доме стояла тишина. Я открыл дверь в свою комнату, взял конверт, лежащий на подносе для писем, и не глядя бросил его на стол. Затем растворил окно, выглянул на улицу, увидел зажженные неоновые лампы и глубоко вздохнул. Потом снял пиджак и галстук, достал бутылку виски и налил себе полный бокал. Мне это не очень помогло. Второй бокал тоже не принес облегчения. Вероятно, Уэббер уже увиделся с Кингсли. Вскоре начнется атака на его жену, если она уже не началась. Для полиции все было ясно как день: грязная история, в которой участвовали двое, в которой было слишком много любви, слишком много выпивки и страсти. А в результате – дикая ненависть и жажда мести. Мне же казалось, что все это чересчур просто. Я взял конверт и вскрыл его.

«Уважаемый мистер Марлоу!

Родители Флоренс Алмор имеют фамилию Грейсон. Сейчас они живут в Росмор-Арм, Южно-Оксфордская авеню, № 640. Я проверила адрес через справочное бюро по телефону.

С уважением Адрианна Фромсетт».

Я выпил еще бокал. Тяжесть начинала отступать. Я передвинул предметы на столе и, проведя пальцем по его краю, обнаружил пыль. Посмотрев на часы, я убрал бутылку и пошел в ванную сполоснуть бокал. Затем вымыл руки, смочил лицо холодной водой и взглянул в зеркало. Краснота на левой щеке исчезла, но опухоль еще не совсем спала. Я пригладил щеткой волосы и заметил блестевшую в них седину. Очень много седины! Лицо выглядело болезненно, оно мне не понравилось. Вернувшись в бюро, я снова перечитал записку мисс Фромсетт. Потом разгладил бумагу, снова сложил ее и убрал в карман. Затем посидел у окна, слушая вечернюю тишину, и постепенно в мою душу тоже вошел покой.

* * *

Росмор-Арм – это унылая громада темно-красных кирпичей, окружающих необъятный двор. В холле стояла тишина, из гигантских горшков поднимались к потолку самые разные растения, в клетке, граничащей по размерам с собачьей конурой, дремала скучающая канарейка. Грейсоны жили на пятом этаже в северном крыле здания. Они сидели в комнате, обстановка которой, очевидно, не менялась в течение последних тридцати лет. Здесь пахло табачным дымом и только что съеденным обедом. Жена Грейсона, полная женщина, штопала носки, на ее коленях стояла корзинка с нитками. Грейсон был высоким, широкоплечим мужчиной со смуглым волевым лицом. Нацепив очки, он читал вечернюю газету. Вероятно, он был бухгалтером. На пальцах его виднелись следы чернил, а из кармана жилета выглядывали цветные карандаши. Тщательно, раз семь, перечитав мою карточку, он оглядел меня с ног до головы, а затем спросил:

– С какой целью вы пришли к нам, мистер Марлоу?

– Меня интересует человек по фамилии Лавери. Он живет напротив доктора Алмора. Ваша дочь была замужем за последним. Именно Лавери нашел ее в ту ночь, когда она... умерла.

Грейсон взглянул на жену, и та покачала головой.

– Мы бы предпочли не обсуждать эту тему,– сказал Грейсон.– Она причиняет нам боль.

Несколько секунд я молчал и вместе с ними печально смотрел в пространство. Потом сказал:

– Я совсем не хочу вас огорчать. Просто мне очень нужно встретиться с человеком, которого вы наняли, чтобы он занимался этим делом.

Они переглянулись. На сей раз миссис Грейсон головой не покачала, и Грейсон поинтересовался:

– Зачем?

– Тогда я сообщу вам то, что успел выяснить.

Я объяснил им, с какой целью меня наняли, не называя имя Кингсли, рассказал об инциденте с де Гармо перед домом доктора. Они внимательно слушали. Потом Грейсон спросил:

– Насколько я понял, доктор Алмор вас не знал, вы к нему не подходили, и все же он вызвал полицейского только потому, что вы оказались поблизости от его дома?

– Да, именно. Я около часа сидел там в своей машине.

– Как странно,– пробормотал Грейсон.

– Я бы сказал, что доктор исключительно нервный человек,– заметил я.– А де Гармо поинтересовался, не ее ли родители, то есть вы, наняли меня. По всему чувствовалось, что доктор чего-то опасается.

– Опасается? – сказал Грейсон, не глядя в мою сторону. Вслед за этим он набил трубку и закурил. Миссис Грейсон склонилась над своей работой, но ноздри ее слегка вздрагивали.

– Откуда он узнал, кто вы? – неожиданно подал голос Грейсон.

– Доктор записал номер моей машины, позвонил в автоклуб и проверил мою фамилию по адресной книге. Об этом я догадался, наблюдая за ним через окно его кабинета.

– В таком случае полиция работает на него,– заметил Грейсон.

– А может, и нет. Может, они раньше просто совершили ошибку, а теперь не хотят, чтобы ее обнаружили.

– Ошибку! – воскликнул он и горько рассмеялся.

– Хорошо,– сказал я.– Такие разговоры для вас болезненны, но немного свежего воздуха все-таки не повредит. Ведь вы никогда не сомневались, что именно он убил вашу дочь, не так ли? Потому и наняли детектива?

Миссис Грейсон быстро подняла голову, снова ее опустила и свернула очередную пару заштопанных носков. Грейсон молчал.

– Вы располагали какими-то уликами или просто его подозревали, чувствуя к нему неприязнь?

– Были улики,– заявил Грейсон, словно решившись наконец открыть истину.– Конечно были, обязательно. Нам о них говорили. Но мы их никогда не видели и не знаем, в чем они заключались. Полиция все прикрыла.

– Я слышал, что вашего детектива арестовали за езду в пьяном виде.

– Вы слышали правду.

– А он не сообщил вам, что именно обнаружил?

– Нет.

– Мне это нравится,– заметил я.– Похоже, он просто не мог решить, кому выложить собранные им сведения, вам или доктору, чтобы выманить у того деньги за молчание.

Грейсон взглянул на жену. Она равнодушно произнесла:

– Мистер Таллей не производил на меня такого впечатления. Это был спокойный, хорошо воспитанный человек. Но, естественно, трудно судить по внешности.

– Значит, его звали Таллей. Это первое, что я надеялся у вас узнать.

– А что еще? – спросил Грейсон.

– Где мне найти Таллея и что возбудило ваши подозрения. Они у вас наверняка были, иначе бы вы не стали нанимать детектива.

Грейсон слегка улыбнулся и потер пальцем подбородок. А миссис Грейсон сказала, ни к кому не обращаясь:

– Наркотики.

– Вот именно,– подтвердил ее муж, будто одно это слово все объясняло.– Алмор до сих пор занимается впрыскиванием наркотиков. Нам об этом сообщила дочь, причем в его присутствии. Ему это страшно не понравилось.

– Что вы подразумеваете, мистер Грейсон, под впрыскиванием наркотиков?

– Понимаете, Алмор практикует прежде всего среди лиц, находящихся на грани тяжелого нервного заболевания. Среди людей, погрязших в пьянстве и разврате. Они постоянно нуждаются в успокоительных средствах и наркотиках. Но рано или поздно наступает такой период, когда обычный частный врач отказывается дальше проводить лечение на дому и настаивает, чтобы пациент отправился в санаторий. Однако врачи типа Алмора поступают иначе. Они лечат своих пациентов до тех пор, пока у последних есть деньги. Им наплевать, что из-за подобного «лечения» здоровье резко ухудшается, и нередко доводят больных до смерти. Практика очень доходная,– добавил он.– Но, конечно, опасная для врача.

– Несомненно,– согласился я.– Впрочем, на этом можно здорово заработать. Знали вы некоего Конди?

– Нет, только слышал о нем. Флоренс подозревала, что он снабжал доктора наркотиками.

– Очень возможно,– сказал я.– По-видимому, доктор опасался выписывать на наркотики слишком много рецептов. А Лавери знали?

– Тоже только слышали.

– А вам не приходило в голову, что Лавери мог шантажировать Алмора?

Это соображение ошеломило Грейсона. Он провел рукой по лбу, потом опустил ее на колени и задумчиво покачал головой.

– Нет. А у него была такая возможность?

– Он первый обнаружил тело,– объяснил я.– Если что-то показалось подозрительным Таллею, это, вероятно, было замечено и Лавери.

– А разве Лавери занимался подобными делами?

– Не знаю. Никому не известно, на какие средства он жил. Он не работал, проводил время довольно весело, преимущественно с женщинами.

– Все верно,– согласился Грейсон.– Такие дела можно делать скрытно.– Он сухо усмехнулся.– Я сплошь и рядом натыкаюсь на их следы в своей работе. Это самые разные неоправданные платежи на огромные суммы. Бессмысленные расходы, производимые людьми, которые не истратят напрасно и нескольких центов. Эти деньги без труда могли выплатить и почему-то не выплатили, словно из опасения перед налоговыми инспекторами. О, да, подобные дела нетрудно устроить.

Я посмотрел на миссис Грейсон. Ее руки ни на минуту не останавливались. За это время она, наверное, заштопала множество носков. Длинные костлявые ноги Грейсона были надолго ими обеспечены.

– А что случилось с Таллеем? Его просто подставили?

– В этом нет никакого сомнения. Его жена была в полнейшем отчаянии. Она говорила, что ему подали в баре виски с примесью какого-то наркотика, а пил он вместе с полицейскими. Причем полицейская машина ждала на улице, пока Таллей не сядет в свой автомобиль. Тут-то он и был арестован. Но до суда его даже не допрашивали.

– Ерунда. Просто он мог жене все так изложить. В подобных случаях человек всегда хочет оправдаться.

– Даже не верится, что вы говорите о полицейских,– заметил Грейсон.– Впрочем, о таком их поведении известно каждому.

Я продолжал:

– Если полиция и вправду допустила ошибку в деле о смерти вашей дочери, то, естественно, она не могла позволить Таллею доказать это. Потому что в результате несколько человек лишились бы работы. А будь Таллей и вправду шантажистом, его бы не стали арестовывать таким сложным способом. Но где Таллей сейчас? О тех «серьезных уликах» ему либо сообщили, либо он сам напал на след.

– Мы не знаем, где он,– ответил Грейсон.– Его посадили на шесть месяцев, но они давно истекли.

– А что с его женой?

Он взглянул на миссис Грейсон. Она коротко ответила:

– Вай-Сити, Вестмор-стрит, № 1618. Мы дали ей немного денег. Она осталась без гроша.

Я записал адрес, удобнее устроился в кресле и объявил:

– Сегодня кто-то застрелил Лавери в его собственной ванной.

Пухлые руки миссис Грейсон замерли на краю грибка. Ее муж сидел, открыв рот, трубка застыла в его руке. Слегка откашлявшись, он медленно водворил трубку на законное место: между зубами.

– Трудно предположить,– пробормотал он,– чтобы тут был замешан доктор Алмор.

– А я бы охотно сделал такое предположение,– возразил я.– Это вполне вероятно. Полиция считает, что Лавери застрелила жена моего клиента. Если же Алмор имеет какое-то отношение к убийству Лавери, из этого неизбежно вытекает, что он принимал участие и в убийстве вашей дочери.

– Человек, совершивший одно преступление, не остановится и перед вторым,– изрек Грейсон. Он сказал это так уверенно, будто всю свою жизнь занимался уголовными делами.

– Возможно,– согласился я.– А что могло спровоцировать печальную историю с вашей дочерью?

– Флоренс была сложная, странная девушка. Очень вспыльчивая и экстравагантная. К сожалению, она постоянно заводила все новых и новых сомнительных друзей, была излишне откровенна и часто поступала опрометчиво. Подобная жена представляла исключительную опасность для такого мужа, как доктор Алмор. Но я не думаю, что именно это стало главной причиной. А что скажешь ты, Лети?

Он посмотрел на жену, но та лишь воткнула иголку в клубок и промолчала. Грейсон вздохнул и продолжил:

– У нас есть основания предполагать, что доктор завел любовную связь с медсестрой, работавшей у него. Флоренс грозила ему публичным скандалом. Этого он не мог допустить. Ведь один скандал повлек бы за собой следующий.

– Каким образом он убил ее?

– Конечно с помощью морфия. Он никогда с ним не расставался. В этой области он был первоклассным специалистом. Когда Флоренс потеряла сознание, он мог перенести ее в гараж и, запустив мотор, положить под выхлопную трубу. Даже если бы в ее крови обнаружили морфий, это бы ничего не доказало: всем было известно, что ей в ту ночь сделали укол.

Я кивнул, а он, опершись на спинку кресла, снова пригладил волосы. Похоже, он тщательно обдумывал обстоятельства смерти своей дочери. И тогда я понял, что двое этих стариков на протяжении полутора лет непрерывно отравляли свои мысли ненавистью. Им бы наверняка пришлось по душе, окажись Алмор убийцей Лавери. Это наполнило бы их теплом и покоем. Помолчав, я снова заговорил:

– Скорее всего, вы верите в такую теорию потому, что хотите верить. С равным успехом можно предположить, что ваша дочь покончила жизнь самоубийством, а дело зам'азали для того, чтобы прикрыть темные делишки Конди и избавить Алмора от публичного допроса.

– Чепуха! – запротестовал Грейсон.– Он ее убил. Она лежала в постели спящая.

– Вы же не знаете наверное. Не исключено, что она сама употребляла наркотики. Морфий мог уже слабо на нее действовать, и она приняла двойную дозу. А среди ночи проснулась, взглянула в зеркало и увидела там чертей, показывающих на нее пальцами. Такие вещи случаются.

– По-моему, вы отняли у нас слишком много времени,– сказал Грейсон.

Я встал, поблагодарил их обоих, сделал шаг к двери и спросил:

– А вы ничего не предпринимали с тех пор, как арестовали Таллея?

– Я виделся с инспектором по фамилии Лич,– ответил Грейсон.– Но все оказалось бесполезным. Он не сумел ни за что зацепиться. Пытался говорить о наркотиках, но его даже слушать не стали. Однако месяц спустя заведение Конди прикрыли. Может, это связано с тем, что вам удалось выяснить.

– Вероятно, городская полиция специально упустила след. Но при желании Конди можно найти в другом месте. Все его предприятия работают с прежним успехом.

Я снова направился к двери, Грейсон поспешил за мной. На его желтом лице выступил румянец.

– Я не хотел быть невежливым,– сказал он.– Просто нам с Лети тяжело постоянно возвращаться в прошлое.

– Наоборот, по-моему, вы были очень терпеливы,– возразил я.– Но в историю был замешан еще кто-то, кого вы не упоминали.

Он покачал головой и в очередной раз взглянул на жену. Ее руки не двигались, а голова склонилась к плечу. Казалось, она к чему-то прислушивается, ничего вокруг не замечая.

– Говорят, что в ту ночь миссис Алмор укладывала в постель медсестра, работавшая у доктора Алмора,– сказал я.– Не про нее ли болтали, что она находится в связи с доктором?

– Одну минуту...– резко произнесла миссис Грейсон.– Мы никогда не видели этой девушки, но у нее было красивое имя. Подождите, я попытаюсь его вспомнить.

Мы подождали.

– Ее звали Милдред,– заявила миссис Грейсон.

Я глубоко вздохнул.

– А фамилию ее вы не помните? Милдред Хавеланд?

Она улыбнулась и кивнула.

– Конечно Милдред Хавеланд. Ведь ты тоже помнишь?

Но мистер Грейсон не помнил ничего. Он смотрел на нас, как лошадь, попавшая в чужое стойло.

– А какое это имеет значение? – выдавил он наконец.

– Скажите, пожалуйста, какого роста Таллей? Высокого?

– Что вы, нет! – ответила миссис Грейсон.– Гораздо ниже среднего. Это пожилой человек с каштановыми волосами, спокойным голосом и бледным лицом.

– Видно, ему было от чего побледнеть,– заметил я.

Грейсон протянул мне свою костлявую руку, и я пожал ее с таким чувством, будто прощаюсь с вешалкой.

– Если вы его поймаете,– сказал он, стискивая зубами трубку,– зайдите к нам со счетом. Конечно я имею в виду Алмора.

Я ответил, что все понял, но со счетом не приду. Потом прошел через темный холл. Кругом было тихо.