Текст книги "Жуткие байки (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Мы втроем немного постояли, собравшись в круг, и глядя на то, что осталось от Рейдера, затем устремили свой взор вглубь чащи деревьев. Руис всё качал головой и бормотал: «Господи Иисусе».

– Оно доберётся до всех нас! – прокричал Чемберс.

– У него была такая возможность, – сказал я ему. – Наверное оно, отправилось куда-нибудь спокойно умереть.

– Оно вернется, – сказал Чемберс. – Оно будет возвращаться снова и снова.

Я поинтересовался у него, с каких пор тот стал ясновидцем, но Чемберс меня проигнорировал.

– Ему нужен детеныш, – сказал Руис. – Предлагаю оставить детеныша.

– Я его не оставлю, – заверил я их.

– Это уже твои проблемы, – сказал Чемберс. Он махнул Руису, и они двинулись прочь вместе.

Так я их и нашел, спустя час. Вместе – с переломанными руками и ногами, переплетенными и скрученными в ужасный кровавый узел.

Я шел, не останавливаясь. Я вряд ли ожидал, что переживу эту ночь, но я продолжал тащиться вперед, с этим существом на спине, его связанные руки тянули меня за шею, как ребенок, которого несут на плечах.

Наступил рассвет, а я продолжал движение. Солнце пробивалось сквозь деревья, тело воняло, вокруг нас роились мухи, но я продолжал двигаться. Наконец, я добрался до базового лагеря. Я забросил тушу в заднюю часть «Патфайндера» и помчался, словно гонимый чертями».

– Это было сегодня днём, – сказал он.

– Вы хотите сказать?..

Он кивнул, предвосхищая мой вопрос.

– Да, это существо в моем доме на колёсах.

– Боже мой! Могу я… могу я его увидеть?

– Только перепишите «Бушмастер» на меня, и я отдам вам документы на «Патфайндер» и грузовик. Справедливый обмен.

Я колебался.

– С ними что-то не так?

Улыбка исказила его лицо.

– Да ничего особенного. Я просто хочу поменяться, вот и всё.

– Вы же не думаете, что снежный человек может преследовать машину!

– Конечно, не думаю. Просто мне так будет спокойнее.

– Я сейчас вернусь.

Кивнув, он повернулся к окну и уставился на тёмный лес.

Я оставил его и бросился в свой кабинет, не обращая внимания на любопытные взгляды жены и полудюжины посетителей за обеденной стойкой.

В кабинете я лихорадочно рылся в своем столе, дрожащими руками перебирая бумаги в поисках документов на машину. Наконец, я нашел их. Когда я задвигал ящик обратно, я услышал, как снаружи разбилось стекло. Следом раздался выстрел.

Я пробежал в музейное помещение перед посетителями и распахнул дверь.

Ходжсон пропал.

В помещении стоял отвратительный затхлый смрад, который наводил меня на мысли о плесени и мертвечине.

Подавляя рвотный позыв, я ринулся к разбитому окну. Выглянул наружу, но увидел только тёмную дорогу и лес по другую сторону от нее.

Я выбрался наружу. Побежал сквозь ветреную ночь. В сторону закусочной. На стоянку. К потрёпанному «Патфайндеру» Ходжсона.

Его задняя дверь валялась на гравии.

Перешагнув через дверь, я заглянул в автодом и, увидев очертания тёмного предмета на полу, поспешно забрался внутрь. Встав на четвереньки, я поднял это за волосы.

Голоса. Торопливые шаги.

До того, как заявились любопытные, я надёжно припрятал это в шкафу.

Это гордость моего музея бигфута, но я никому ее не показываю, даже своей жене. Я всё набивал и монтировал сам. Храню это внутри запертого ящика, в углу под искореженной металлической дверцей «Патфайндера».

Возможно, когда мой эпос о бигфуте будет завершен, я поведаю об этом миру.

А может, и нет.

Это мое, и я хочу, чтобы таким оно оставалось и далее.

Часто, поздно ночью я запираюсь во мраке своего музея и открываю ящик. Я держу голову Ходжсона у себя на коленях и слушаю запись его голоса. Иногда я словно ожидаю, что его губы начнут шевелиться в такт с записанными на пленку словами.

Но они никогда этого не делают.

Герман

Шарлотте, которую все называли Чарли, было тринадцать лет, и она была очень храброй девочкой, считавшей себя сорванцом. Она также считала себя исследователем неизведанных территорий, подростковым детективом и борцом с несправедливостью. Свой велосипед она считала жеребцом по кличке Спиди[13], и думала, что у нее есть невидимый друг по имени Герман, который повсюду сопровождает ее и который, несмотря ни на что, убережет ее от беды.

У нее было очень богатое воображение.

Но она не была полностью оторванной от реальности.

Она могла распознать неприятность, когда сталкивалась с ней. Услышав мчавшуюся сзади машину, Чарли съехала на обочину. Она вздрогнула, когда та пронеслась мимо с ревущим двигателем и грохочущим радио, а парень крикнул из пассажирского окна:

– Отсоси!

Машина, старый синий «мустанг», пролетела мимо нее так быстро, что она не успела разглядеть, кто был внутри.

Пара подонков, – в этом Чарли была уверена.

Ее левая рука отпустила руль Спиди.

Она ткнула в полуденное небо поднятым прямым средним пальцем.

Машина впереди нее затормозила.

Вот тогда-то она и поняла, что попала в беду.

– О-о, – пробормотала Чарли, резко остановилась и уперлась ногами в тротуар.

Держа Спиди между ног, она оглянулась через плечо.

Дорога представляла собой залитую солнцем мостовую, окаймленную ярко-зеленым лесом. Сзади до поворота, ее полосы были пусты.

Она посмотрела вперед. Единственной машиной в этом направлении был «мустанг».

Он начал медленно двигаться задним ходом.

– Черт, – пробормотала Чарли. – Вот я и доигралась.

Она огляделась по сторонам, словно проверяя лес на наличие пути к отступлению. Затем повернулась лицом к «мустангу».

Примерно в двадцати футах перед ней он остановился. Двери открылись, и оттуда вышли двое молодых людей. Благодаря школе, церкви, оркестру, хору и команде по софтболу, а также ее постоянным поездкам по местечку Мейплвуд и его окрестностям, Чарли знала почти всех, кто жил поблизости. Эти парни были ей незнакомы.

Они были в возрасте выпускников средней школы. Оба одеты в футболки, синие джинсы и ковбойские сапоги. Водитель был тощим и неприятным. Во рту торчала незажженная сигарета. Пассажир был толстым и противным. Он что-то жевал.

Они остановились позади «мустанга». Оба уставились на Чарли. Затем ухмыльнулись друг другу.

– Вы только посмотрите, кто тут у нас.

Тощий щелкнул зажигалкой и прикурил.

– Привет, ребята, – сказала Чарли. – У вас какие-то проблемы?

– Нет, скорее у тебя, – ответил толстяк.

Его голос звучал невнятно из-за того, что он жевал.

– Предположим, что это остроумно, – сказала она.

– Что ты делаешь на нашей дороге? – спросил тощий.

– Это не ваша дорога. Это общественная дорога, на самом деле – государственное шоссе 63, и я имею полное право им пользоваться.

– Неправильно.

– Совершенно неправильно, – добавил толстяк.

Чарли снова оглянулась через плечо.

– Кого ты там высматриваешь? – спросил тощий.

– Джона Уэйна?[14]

– Не катит, – сказал толстяк.

– Седьмую кавалерийскую?[15]

– Не катит.

– Бэтмена?

– Не катит.

– Я никого не высматриваю, – ответила Чарли.

– И это правильно, – одобрительно кивнул тощий. – Потому что никакие супергерои тебе не помогут.

– И теперь, ты по уши в дерьме, – сказал толстяк, – а мы – и есть это дерьмо.

– Заткнись, Том, – бросил в его сторону тощий.

Том нахмурился, как ребенок, которого отчитал отец. Затем он начал глотать то, что жевал. Для этого ему потребовалось приложить значительные усилия.

Пока он развлекался своим занятием, Чарли сказала:

– Послушайте, мне жаль, что я вывела вас из себя, ребята. Я не имею ввиду, что вы вроде как этого не заслужили. Во всяком случае, Том. Это не совсем прилично – кричать такое. Я имею в виду, «отсоси». Это действительно очень грубо так сказать совершенно незнакомому человеку. Вот я и не сдержалась. Но мне очень жаль. Хорошо?

– Хорошо, – легко согласился тощий.

Но они не развернулись и не направились к своей машине. А просто оставались на месте и продолжали смотреть на нее.

– Теперь я могу ехать? – спросила Чарли.

– Как тебя зовут? – вместо ответа спросил худой.

– Зачем тебе это?

Он швырнул в нее сигаретой. Чарли вздрогнула. Прежде чем она успела увернуться, тлеющий кончик мягко ударился о ее розовую футболку, чуть ниже плеча. От него остался кружок пепла размером с ластик на карандаше. Когда сигарета упала, она смахнула серую точку и сказала:

– Хорошая работа. Черт. Очень мило.

– Как тебя зовут?

– Чарли.

– Это мужское имя, – парировал Том.

– Разве ты мальчик? – спросил другой.

– Она не мальчик, – картинно помотал головой Том.

– Я могу ехать? – спросила она тощего. Казалось, он был главным. – Пожалуйста.

– Скажи: Пожалуйста, очень прошу.

– Пожалуйста, очень прошу.

Внезапно на лице Тома появилось настойчивое, счастливое выражение. Он наклонился ближе к своему другу, приложил ладонь ко рту, как будто боялся, что Чарли может читать по губам, и что-то прошептал. В конце своего сообщения он повернулся к ней лицом, скрестил руки на своей огромной груди и ухмыльнулся.

Другой сказал:

– Том хочет, чтобы ты задрала рубашку.

Несколько секунд Чарли просто стояла, глядя на них и придерживая свой велосипед. Затем она сказала:

– Пусть Том дунет в свой казу[16].

Улыбка исчезла с лица Тома.

– Заставь ее сделать это, Билл.

– Если ты это сделаешь, – сказал Билл, – может быть, мы тебя отпустим.

Она покачала головой.

– Я должна предупредить вас, ребята, что вам лучше отпустить меня, или вы очень – очень пожалеете.

– Просто сделай, что мы…

– Нет! – внезапно выпалила она. – А теперь уезжайте и оставьте меня в покое!

– Все, что мы хотим, так это немного посмотреть на твои сиськи. Что тут такого?

– Может, она их стыдится, – сказал Том. – Учитывая, что они такие малюсенькие.

– Вам лучше просто убраться отсюда.

Она снова оглянулась через плечо.

– Никто не едет, – заметил Билл. – Пока нет. А если вдруг случайно и появится машина, это не принесет тебе никакой пользы. Никто тебе не поможет.

– Я вас предупреждаю. Возвращайтесь в свою машину и уезжайте! Вы можете подумать, что мы здесь одни, но вы ошибаетесь. Видите, что это за велосипед?

– И что дальше? – спросил Билл.

– Это велосипед, рассчитанный на двоих.

– Ну и что?

– А о чем это тебе говорит? – спросила она.

– Что ты какая-то ебаная дура, – сказал толстый Том и ухмыльнулся. – Только ненормальная ездит одна на таком велосипеде.

– Это потому, что я не одна.

– А-а-а, точно, – сказал Том.

– Со мной Герман.

– Ну, конечно.

– Герман? – спросил Билл.

– Он мой лучший друг. И он такой большой и сильный, что ты не поверишь. По сравнению с ним Арнольд Шварценеггер выглядит пигмеем.

Билл и Том улыбнулись друг другу.

– Мне уже страшно, – сказал Билл. – А тебе?

– Да я в ужасе, – сказал Том. Он поднял раскрытые ладони, пошевелил пальцами и сказал: – О-о-о-о, мне так страшно! Посмотри на меня! Я просто трясусь!

Худому Биллу, казалось, было не так весело. Он спросил:

– Как зовут твою подругу? Хелен?

– Герман.

– И вы, типа, вместе ездите на этом двухместном велике?

– Верно.

– Но, блин, я его что-то не вижу.

Том разразился смехом. Его огромный живот трясся и колыхался. Он пару раз хлопнул Билла по спине.

– Прекрати, – осадил его Билл. Снова обратившись к Чарли, он спросил: – И какого он роста, этот твой Герман?

– Он очень высокий. Почти семь футов.

– Действительно высокий. Так почему же я его не вижу?

– Потому что.

– О, потому что, – oн взглянул на Тома. – Это все объясняет.

Том фыркнул еще пару раз, но убрал руку со спины Билла.

– Его никто не может видеть, – объяснила Чарли.

– О, я понимаю. Ты хочешь сказать, что он – невидимка.

– Правильно.

– Теперь я действительно напуган.

– А я так боюсь, что сейчас обосрусь! – выпалил Том, пританцовывая, как будто пытался сдержаться.

– Тебе не будет так весело, если ты попытаешься со мной что-нибудь сделать. Он разорвет вас на куски.

– Неужели? – Билл посмотрел на Тома. – Подожди, я с ним разберусь, – затем он вышел вперед, с важным видом прошел мимо Чарли и остановился рядом со вторым рулем. Она повернулась, чтобы посмотреть на него. – Хорошо, Герман, покажи, на что ты способен.

Он выпятил подбородок.

– Германа там нет, – сказала Чарли.

Глядя на нее, Билл приподнял брови.

– Неужели? Ты ведь не разыгрываешь меня, правда? – oн протянул руку и похлопал по кожаному сиденью. – Ты права. Черт! А я с таким нетерпением ждал встречи с ним.

– Я тоже, – сказал Том.

– Итак, где же твой Герман?

– Он слез, когда мы остановились.

– Ты хочешь сказать, что он был здесь, а теперь его нет?

– Верно.

– И где он сейчас?

– Достаточно близко, чтобы разобраться с вами, ребята, если вы не оставите меня в покое.

– Откуда ты знаешь? – спросил Том. – Ты же не можешь его видеть?

Он казался довольным, как будто перехитрил ее.

– Я просто знаю, – сказала Чарли. – Он прямо здесь и ждет, когда вы, ребята, попробуете что-нибудь учудить, а потом он вас так отметелит, что вам не поздоровится.

Билл медленно покачал головой из стороны в сторону.

– А тебе не кажется, что ты уже слишком взрослая, чтобы иметь воображаемого друга?

– Он не воображаемый.

Позади нее Том сказал:

– Спорим, что это Снаффлупагус[17].

Она повернулась к Тому и сказала:

– Его зовут Герман.

– Ну, конечно.

– И он разорвет нас на части, если мы будем приставать к тебе?

Она снова повернулась к Биллу.

– Ты прав. Он не просто мой лучший друг, он – мой телохранитель. И вам лучше отпустить меня прямо сейчас. Мне нужно только подать ему знак, и…

– Ну, так сделай это, – сказал Билл.

– Не заставляй меня. Ты пожалеешь об этом. Я тебя предупреждаю. Вам лучше просто уехать…

Билл ударил ее в левое плечо. Удар развернул ее и отбросил назад. Чарли ахнула и попыталась соскочить с велосипеда. Но зацепилась за седло левым бедром. Вскрикнув и взмахнув руками, она шлепнулась на мостовую. Велосипед рухнул ей на правую ногу.

– Ой! – вскрикнула она.

– О-о-о, неудачное падение, – сказал Билл.

Он обошел велосипед, схватил Чарли за руку и оттащил ее в сторону. Затем рывком поднял ее на ноги.

– Избавься от велосипеда, – приказал он Тому.

– Не смей! – рявкнула Чарли. – Оставь его в покое, ты, бычара!

– Пошла ты, детка.

– Он тебе больше не понадобится, – объяснил ей Билл.

– Что мне с ним сделать? – спросил Том.

– Укати его в лес. Брось где-нибудь. Чтобы никто не мог увидеть его с дороги.

– Понял.

Том подтянул спадающие джинсы, затем наклонился и поставил велосипед на колеса. Держась за передний руль, он быстро покатил его к краю дороги и дальше в лес.

Чарли смотрела ему вслед.

Когда он скрылся из виду, она попыталась вырваться из хватки Билла.

– Перестань, – предупредил он.

Она лягнула его в голень.

Он сбил ее с ног.

Она все еще лежала на спине и стонала, когда вернулся Том, спрятавший велосипед.

– Что ты с ней сделал? – спросил он.

– В морду дал.

Том нахмурился.

– Ты не должен заниматься такими вещами, когда я этого не вижу.

– Не волнуйся, ты не многое пропустил. Вот что, я отгоню машину с дороги, а ты останься с ней. Можешь отвести ее вон туда, к деревьям.

– О, замечательно.

Он пару раз хлопнул в ладоши, затем направился к Чарли, в то время как Билл вернулся к «мустангу».

Остановившись у бедра Чарли, Том уставился на нее.

– У тебя есть парень? – спросил он.

– Может быть.

– Что? Так есть или нет? – Он ткнул ее носком ковбойского сапога.

– Наверное, Герман. Но…

Он лягнул ее.

– Не засирай мне мозги Германом. Я имею в виду настоящего парня.

– Герман настоящий, – пробормотала она.

– Да, уж.

– Так и есть. И вы, ребята, пожалеете, что вообще родились, когда он с вами разделается.

– Конечно.

– Он прямо за тобой! – выпалила Чарли.

Том оглянулся.

Чарли перевернулась с боку на живот. Когда она попыталась встать, Том наступил ей на спину. Его сапог швырнул ее на асфальтовое покрытие. Она выдохнула со свистом.

– Думаешь, я идиот? – спросил Том.

Склонившись над ней, он схватил ее за ворот футболки и пояс на шортах и поднял с земли. Футболка растянулась и начала рваться, но на плечах еще выдерживала вес. От шорт оторвалась верхняя пуговица. Молния немного соскользнула вниз, когда он нес ее в лес.

Принеся ее на место, Том отпустил футболку и обеими руками вытряхнул Чарли из шорт. Она упала головой вперед, приземлившись на руки.

На четвереньках она рванулась вперед.

И остановилась, когда Том потянул за эластичный пояс ее трусиков.

– Ты никуда не уйдешь.

– Оставь меня в покое! – простонала она, задыхаясь.

Он натянул резинку и отпустил ее. Та щелкнула ее по ягодицам. Он рассмеялся.

Услышав звук торопливых шагов по сухим сосновым иглам, Чарли подняла голову и увидела Билла, вышедшего на поляну.

Приблизившись, он стянул с себя футболку. Его джинсы висели очень низко. Латунная пряжка ремня была похожа на череп. Справа на ремне висел нож в коричневых кожаных ножнах. Раньше Чарли ножа не замечала.

Он был очень худым, костлявым и белым. Выглядел так, словно никогда не бывал на солнце без рубашки. Посередине груди, прямо между сосками, выделялось скопление ярко-красных прыщей.

– Давай посмотрим, что у нас есть, – сказал он Тому.

Широкое лоснящееся лицо Тома расплылось в ухмылке. Он шагнул за спину Чарли и просунул пальцы под обвисшие плечи ее футболки.

– Не надо, – всхлипнула она с дрожью в голосе. – Я тебя предупреждаю.

Он дернул за футболку, растягивая ее и разрывая до конца. Когда он стянул ее до лодыжек, она схватилась за грудь и крикнула:

– Герман!

Билл пришел к ней на помощь со странной улыбкой на губах:

– Г-е-е-е-р-м-а-а-а-н! – позвал он мелодичным голосом. Эй, Г-е-е-е-р-м-а-а-а-н! Где ты-ы-ы? Ты ну-у-у-жен Чарли.

Том, все еще стоя у нее за спиной, стянул с нее трусики. Он провел языком по ее ягодицам, и она крикнула:

– Помогите!

– Можно, я буду первым? – спросил Том.

– Ни в коем случае.

– Эй, да брось. Ты всегда снимаешь сливки.

– Это потому, что после тебя они уже никуда не годятся. Просто подержи ее для меня.

– Да, да, да. Держу.

Чарли стояла напряженная и дрожащая, сжав ноги, обхватив руками груди, в то время как Билл вытащил нож из ножен и зажал его между зубами. Рукоятка ножа была обмотана черной изолентой. Лезвие, длиной не менее пяти дюймов, было обоюдоострым.

Освободив руки, Билл расстегнул пряжку с черепом и молнию джинсов.

На нем не было никакого нижнего белья.

Чарли быстро отвела взгляд.

Затем руки Тома появились из-за ее спины. Они схватили ее за запястья и заставили поднять руки. Он поднимал их до тех пор, пока у нее не заболели плечи, и ей пришлось встать на цыпочки.

Она чувствовала сзади его выпуклый живот.

С голой, горячей и скользкой кожей.

Перед ней Билл закончил снимать сапоги и джинсы. Затем он шагнул к ней, ухмыляясь из-за рукояти ножа, зажатого в зубах.

– Отойди от меня, – взвизгнула она.

Он вынул нож изо рта.

Чарли покачала головой.

Он прикоснулся кончиком ножа к нижней части ее подбородка, затем слегка провел им вниз по шее.

– Пожалуйста, – пробормотала она.

– Пожалуйста? Кому ты это говоришь? – спросил он. – Мне или своему другу Герману?

– Не делай мне больно.

– Думаю, старина Герми бросил ее, – сказал Том и прижался животом к ее спине.

– Куда катится мир, – притворно сокрушался Билл, – если нельзя рассчитывать на помощь невидимых друзей в трудную минуту? Печально.

– Не надо, – умоляла она. – Пожалуйста.

Стиснув зубы, она смотрела, как нож чертит линию на ее левой груди. Она дернулась, когда нож задел кончик соска. ярко-красная капелька крови расцвела, а затем исчезла.

Исчезла во рту Билла.

Он лизал. Он сосал. Он застонал и стал сосать сильнее, втягивая ее маленькую грудь глубоко в рот, а в это время его правая рука поднялась и всадила все пять дюймов лезвия в его правый глаз.

От удара его голова откинулась назад.

Грудь Чарли выскочила у него изо рта.

Позади нее толстый Том издал странный, пронзительный смешок, решив, что его приятель проделывает какой-то странный трюк с ножом.

– Эй, – с сомнением в голосе позвал он.

Билл ничего не ответил. С открытым ртом он отступил на два шага назад, на три… с обмотанной черной изолентой рукояткой ножа, торчащей из глаза.

– Что ты делаешь? – спросил Том.

Билл упал навзничь. Пока он лежал, корчась на земле, Том отпустил запястья Чарли и обхватил ее рукой за шею. Он крепко прижал ее к себе, его живот заставил ее выгнуть спину, а подбородок оказался над ее левым ухом.

– Пиздец! – выдохнул он. – Билл? Какого хуя? Билл? Зачем ты это сделал?

Билл, больше не дергаясь, ответил громким влажным пердящим звуком.

– Блядь!

Нож начал подниматься. Его лезвие скользило вверх, медленно вытягиваясь из кровавого месива в глазнице Билла.

– Эй, что за… – начал Том.

Нож вышел до конца. Он неподвижно застыл над лицом Билла. Кровь, стекавшая с лезвия, мягко капала в заполненную кровью глазницу.

– Эй, постой, блядь.

– Герман, – простонала Чарли.

– Ни в коем случае. Нет. Чушь собачья.

– Отпусти… меня…

Нож медленно взлетал. Все выше и выше, как будто его предлагали кому-то на ветке дерева над телом Билла.

Том начал отступать, все еще сжимая шею Чарли.

Его живот толкнул ее в спину, приподняв над землей. Она начала задыхаться.

В восьми или девяти футах над лицом Билла подъем ножа прекратился.

Том тянул Чарли назад. Она брыкалась, размахивала руками и задыхалась.

Нож полетел в нее.

Или в Тома.

Клинок кувыркался в воздухе, разбрасывая мелкие брызги крови.

Послышался глухой удар совсем рядом с левым ухом Чарли.

– Ай! – всхлипнул Том.

Его рука резко дернула ее за шею, когда он начал заваливаться назад.

Чарли последовала за ним, оседлав мягкий холм его живота. Тот просел, когда она на него приземлилась. Из него вырвался воздух.

Все еще с задранными вверх ногами, Чарли отпихнула руку Тома от своей шеи. Затем резко оттолкнулась от тела. Отползла в сторону, вскочила на ноги и обернулась.

На лбу Тома, там, где должен был торчать нож, появилась красная отметина размером с четвертак.

Размером с тыльную часть рукоятки ножа.

Задыхаясь, Чарли потерла горло и поморщилась. Она шагнула ближе к Тому.

Его большой белый живот двигался вверх – вниз в такт дыханию.

Глаза были закрыты.

Толстяк все еще был в сапогах, но джинсы были спущены до голеней. Он был очень белым и бугристым и походил на чучело, сделанное из хлебного теста, смазанного маслом.

Чарли взглянула на его штуку. Сморщив нос, она быстро отвернулась.

– Герман? – позвала она.

– Здарова.

Голос раздался прямо перед Чарли, но выше ее головы.

– Спасибо, – сказала она.

– Рад был помочь.

– Но, блин, ты определенно не торопился.

– Что ж… Лучше поздно, чем никогда. Верно?

Она покачала головой.

– Ты позволил им причинить мне боль.

– Я знаю. Мне ужасно жаль. Правда.

– Почему ты их не остановил, черт возьми?

Герман не ответил.

– Ты же видел, как тот парень ударил меня?

– Да.

– Почему ты не прикончил его прямо тогда?

– Я… Полагаю, мне было любопытно.

– Любопытно? Что значит «любопытно»?

– Я хотел посмотреть, что у них на уме.

– Боже, разве это не было очевидно? Я имею в виду, к тому времени, как толстяк раздел меня, это должно было быть довольно…

– Боюсь, я был… несколько захвачен происходящим.

– Ты что?

Он колебался несколько секунд, затем сказал:

– Я… хотел посмотреть.

– Посмотреть?

– Боюсь, что да.

– О, разве это не замечательно. Я думала, ты джентльмен.

– Знаю. Мне жаль. О, Чарли. Я и был им… Я никогда не шпионил за тобой. Я всегда выходил из комнаты, когда тебе… требовалось уединение. Но… Я не знаю. Мне так жаль. Дело в том, что ты уже не тот ребенок, каким была раньше, и я боюсь, что мне… мне следовало вмешаться гораздо раньше. Я это знаю. Я просто не мог себя заставить… Ты такая красивая, Чарли.

– Вот блин.

– Ты меня ненавидишь?

Она нахмурилась.

– Нет. Не тупи. Я никогда не смогу возненавидеть тебя. Но… ты позволил тому парню на самом деле… порезать меня, – oна коснулась маленькой ранки на соске и показала Герману кровь на кончике пальца. – Видишь?

– Да, вижу. Сможешь ли ты… простишь ли меня?

Она слизнула кровь с пальца.

– Может быть.

– Пожалуйста, Чарли.

– Поцелуй его, чтобы он выздоровел, – сказала она.

Герман заколебался. Затем он пробормотал:

– Хорошо.

От прикосновения его губ у Чарли перехватило дыхание. Кровь размазалась по груди. Сосок начал растягиваться. Трепеща, она застонала. Она нашла плечи Германа, обняла их, и ее бросило в дрожь.

Его рот оторвался от ее груди.

– Ну как? – спросил он.

И она увидела, как шевельнулись его губы. Призрачные губы, испачканные ее кровью.

– Вторую, – сказала она.

– Но она не порезана.

– Неважно.

Когда он закончил, она задыхалась и едва держалась на ногах. Она вцепилась в его плечи.

– Я хочу увидеть тебя, – выдохнула она. – Я хочу увидеть, как ты выглядишь.

– Мы это уже проходили, Чарли.

– Знаю, знаю. Ты голый… это неприлично. Хотя… вряд ли это проблема, правда? Я имею в виду, ты позволил этим парням раздеть меня. Это будет справедливо… И в любом случае, я люблю тебя.

– Любишь?

– Да. Конечно. Но я должна тебя увидеть. Я никогда тебя не видела.

– Полагаю, мы могли бы отправиться домой и немного накраситься.

– Нет, сейчас. Я должна увидеть тебя прямо сейчас.

– А. Но я не понимаю, как…

– Нож, – выдохнула она.

– Что?

– Где он?

Чарли отпустила его плечи и обернулась. Она взглянула на Тома, лежащего на спине. Отметина на его голове превратилась в багровую шишку. Его глаза по-прежнему были закрыты. Она осмотрела лесную подстилку за его головой, затем вскрикнула: «Вот он», подбежала, и присев, подняла нож.

Затем поспешила обратно к Тому.

Он открыл глаза, когда она опустилась на колени над его головой.

Открыл их очень широко.

– Сюда, Герман, – позвала она. – Быстрее.

– Привет, – сказал Том, его голос дрожал.

– Ну, привет, – ответила она ему.

Его живот раздался вширь, когда Герман сел на него.

Том поднял голову от земли, как будто надеялся увидеть, кто на нем сидит. С его жирного красного лица капал пот… и, может быть, несколько слезинок. Он пронзительно захныкал.

– Очень хорошо, – сказала Чарли. – Ты просто сиди, милый. Я сама все сделаю.

Том завизжал, когда она перерезала ему горло.

Кровь хлынула фонтаном.

Чарли отбросила нож. Она стала брызгать на Германа кровью. Затем сама наклонилась к струе, схватила Германа за забрызганные кровью плечи и притянула к себе. Обвила его руками.

Кровь залила его лицо.

Покрыла его.

Капала с него.

Она поцеловала его скользкие губы.

Он весь был скользким – большой, нежный и очень скользкий – когда они свалились с тела Тома, катались по траве, боролись, целовались и занимались любовью на залитой солнцем поляне.

Вскоре от крови у них начался зуд. Они вылизали друг друга дочиста.

Потом легли бок о бок на траву.

Через некоторое время Чарли сказала:

– Мне не нравится, что я не могу тебя видеть. Раньше я думала, что это здорово, но теперь… Боже, почему ты должен быть невидимым? Это несправедливо. Я не могу смотреть на тебя.

– В этом есть свои преимущества, – отметил Герман.

– Думаю, да, но… Я знаю, что мы можем попробовать накрасить тебя и все такое. Разрисовать тебя, – oна сморщила нос. – Но это не одно и то же. Я действительно хочу увидеть тебя. Увидеть, как ты будешь выглядеть… если станешь как настоящий?

– Я настоящий, Чарли.

– Я знаю, но… Я имею в виду настоящую плоть и кровь. С кожей. Как ты будешь выглядеть, если у тебя будет кожа, как у… Эй! У меня идея!

Она похлопала его по плечу, затем повернулась и поползла к ножу.

– Подожди, Чарли.

– Нет, это будет круто.

– Мне будет жарко. И неприятно.

– О, не будь таким занудой. Это будет замечательно.

Герман застонал.

– Кроме того, я крупнее Тома. Он не подойдет.

– Эй, их двое, а ты один. Кожи будет много, может, даже на шляпу останется.

Чемпион

– Ты никуда не пойдешь, – сказал человек, загораживающий дверь.

Он был поменьше Гарри Барлоу, у него не было ни объема, ни мускулов, чтобы придать своим словам достаточно убедительности. Но, с обеих сторон возле него находились двое его приятелей. Гарри подумал, что он мог бы размотать всех троих, но решил не пробовать. Как и большинству здоровяков, ему всю жизнь досаждали люди, желающие доказать свою лихость. Ему это просто осточертело. Он больше не хотел драться.

– Пожалуйста, отойдите – обратился он к мужчине.

– Только не в этой жизни, приятель. Ты останешься там, где есть. Это твоя великая ночь.

Весь ресторан взорвался овациями. Гарри медленно повернулся, изучая лица вокруг себя. Большинство из них были мужские лица. Как ни странно, он не обратил на это внимания во время еды. На самом деле, он почти ни на что не обращал внимания, кроме своего стейка из первоклассной вырезки говяжьего филе[18] на ужин.

Когда он впервые увидел «Бар и стейк-хаус Роя», он был удивлен большому скоплению автомобилей на парковке. Городок, спрятанный в долине глубоко в лесистой местности северной Калифорнии, казался слишком маленьким, чтобы в нем находилось так много машин. Однако, попробовав сочный стейк, обжаренный на углях, он понял, что люди, вероятно, проехали целые мили, чтобы поужинать у Роя. Он был рад, что сюда заглянул.

Рад, до нынешнего момента.

Теперь он хотел только одного – свалить. Он сделал шаг по направлению к трем мужчинам, преграждавшим ему путь.

– Стоять! – крикнул кто-то позади него.

Гарри обернулся. Он уже видел этого человека. Во время ужина парень переходил от столика к столику, болтая и смеясь с посетителями. Он даже перекинулся парой слов с Гарри:

– Меня зовут Рой, – обращался он к нему. – Вы здесь впервые? Откуда вы? Как вам бифштекс?

Он производил впечатление приятного, доброжелательного человека.

Теперь-же он направлял в живот Гарри дробовик.

– Это еще зачем? – спросил Гарри.

– Я не могу позволить тебе уйти, – сказал ему Рой.

– Почему?

Кроме нескольких разрозненных позвякиваний столового серебра, в ресторане воцарилась тишина.

– Ты соперник, – ответил ему Рой.

– Какой еще соперник? – спросил Гарри. Ожидая ответа, он ощутил первые нотки страха.

– Не какой, а чей.

Гарри услышал чей-то тихий смешок. Оглядевшись вокруг, он увидел, что все лица обращены к нему. Он потер руки о свои мягкие вельветовые брюки.

– Ну, ладно, – сказал он. – Ну и, чей я соперник?

– Чемпиона.

– Я?

Новый взрыв хохота.

– Ты, конечно. Слышал про субботние ночные бои? Ну, что ж, здесь, в «Баре и стейк-хаусе Роя» у нас имеется своя разновидность.

Радостные возгласы и аплодисменты прокатились по ресторану. Рой поднял руки, призывая к тишине.

– Первый, вошедший в дверь в субботу после девяти часов вечера, является соперником. Tы вошел в девять часов три минуты.

Гарри припомнил группу из семи или восьми мужчин, которые стояли прямо за дверью и разговаривали тихими, возбужденными голосами. Несколько человек, странно посмотрели на него, когда он проходил мимо. Теперь он понял, почему они были там. Они прибыли к девяти. Зная условия, они были достаточно умны, чтобы дождаться появления болвана, сунувшегося внутрь первым.

– Послушайте, – сказал Гарри, – я не желаю с кем-либо драться.

– Обычно все так говорят.

– Так, я не стану этого делать.

– Мы поймали одного паренька пару лет тому назад, – сказал Рой. – Какого-то трусишку-пацифиста. Он не хотел сражаться с чемпионом. Ни в какую не хотел. И он побежал к двери, – Рой ухмыльнулся и взмахнул дулом дробовика. – А я его замочил. Я и тебя шлёпну, если надумаешь дать дёру.