Текст книги "Убежище"

Автор книги: Реймонд Хаури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Глава 64

Корбен круто обернулся и попытался завладеть оружием, но противник его опередил, нанеся ему по челюсти сокрушительный удар прикладом автомата. Удар отозвался в голове Корбена страшной болью, и он тяжело рухнул на пол.

Оглушенный Корбен увидел, как хаким неторопливо встает и направляется к нему, и весь напрягся в ожидании. Но тот проследовал мимо, даже не взглянув в его сторону, и подошел прямо к Кирквуду.

– Так вот кто оказался нашим таинственным покупателем! – с издевкой протянул он, изучая лицо Кирквуда с нескрываемым изумлением. – И вы?.. – Он оборвал себя.

Кирквуд хранил молчание.

Хаким коротко засмеялся, затем, не отрывая от него взгляда, поднял шприц и сказал Корбену:

– Не будете ли вы любезны рассказать нашему гостю о моих убедительных методах?

Корбен со стоном поднялся с земли.

– Скажите ему то, что он хочет знать, – угрюмо посоветовал он. – Можете мне поверить, это избавит вас от страшной боли.

В пристальном взгляде хакима появилось выражение торжествующего самодовольства.

Кирквуд взглянул на мохтара, недавно испробовавшего на себе методы убеждения хакима. Старик невыносимо страдал от боли… и, как показалось Кирквуду, от стыда.

– Меня зовут Кирквуд, Билл Кирквуд, – спокойно сообщил он хакиму, кругами ходящему вокруг него.

– Вы не хотите назвать еще другое имя? – издевательски поинтересовался хаким. – Нет? – Он помолчал, изучая свою жертву. – Что ж, хорошо. Вернемся к данному вопросу позже. – Тут на его лице появилось недоуменное выражение. – Но я не вижу книгу! Где она?

– У меня ее нет, – коротко ответил Кирквуд.

Хаким недоверчиво поднял бровь.

– Он говорит правду, – вмешался Корбен. – Он отдал ее дочери Эвелин Бишоп. Сейчас ее наверняка уже проводили в наше посольство.

Обдумав информацию, хаким пожал плечами:

– Впрочем, не важно. Ведь в ней все равно нет формулы, не так ли? Вы же сами так сказали. А причин лгать у вас нет, я прав? – Он проницательно посмотрел на Кирквуда, затем добавил: – Во всяком случае, лгать мисс Бишоп. Вы бы не стали обманывать ее теперь, верно?

У Кирквуда кровь застыла в жилах. Он понял: каким-то образом хаким подслушал тот разговор, и постарался вспомнить каждое свое слово.

– И все-таки вы сразу поехали сюда для разговора вот с этим человеком! – Он указал длинным тонким пальцем на мохтара. – Так что же вы рассчитывали у него узнать?

Кирквуд молчал.

– Наверное, надеялись выяснить, что стало с вашим предком? А может, даже узнать, что ему удалось открыть, да? – Хаким подошел к окну и устремил взгляд вдаль. – Замечательным он был человеком, этот ваш предок. Одаренный многими талантами… и многими именами, – насмешливо проговорил он. – Себастьян Гуэрейро. Маркиз Монферра. Граф Сен-Жермен. Себастьян Ботелхо. И это только известные нам имена. Впрочем, он вел такую интересную жизнь, полную всяких приключений, не правда ли?

При каждом имени у Кирквуда перехватывало дыхание. Смысла скрывать не было. Хаким обладал всей полнотой информации.

– Откуда вам все это известно?

– Ну, если вы знаете о своем предке, – надменно проговорил хаким, – то должны были встретиться с упоминанием и о моем. Может, вам покажется знакомым его имя – Раймондо ди Сангро?

Горло Кирквуда стиснула судорога. Это имя было ему слишком хорошо знакомо.

Хаким придвинулся к Кирквуду, с мрачным любопытством рассматривая его.

– Это придает совершенно новое значение выражению «вернуться на круги своя», вы не находите?

Лицо его стало серьезным.

– Но я сэкономлю нам время. Как я сказал, мы с нашим любезным хозяином, – он мотнул головой в сторону мохтара, – только что имели очень приятный разговор. И помимо всего прочего, пресловутый разговор послужил для меня очередным доказательством того, что в таких изолированных и отдаленных местах память людей уходит в глубь веков. – Он указал на стены комнаты.

Кирквуд обвел комнату взглядом и понял слова хакима. Из-под потускневших стекол со стен смотрели выцветшие портреты предков мохтара. Они занимали почетное место на главной стене комнаты.

– У людей не было для развлечения ни современных видеоигр, ни кабельного телевидения, – продолжал хаким. – Поэтому они усаживались вокруг очага и рассказывали различные истории, делились своим опытом жизни и знаниями. Язиди в особенности свойственны феноменальные традиции устного рассказа, очевидно развившиеся вынужденно, поскольку их самые сакральные летописи бесследно исчезли.

Священная книга язиди, Машаф Раш, то есть Черная Книга, действительно пропала в давние времена. Язиди считали, что ее похитили англичане и что в настоящее время она находится в одном из английских музеев. В результате у них появились сказители, пересказывавшие по памяти все содержание утраченной книги.

И вот как-то дед этого милого старика рассказал ему: однажды к ним в деревню спустился с гор человек, ни больше ни меньше как сам шейх. Он бредил от высокого жара – как я полагаю, он был болен тифом или холерой. В последние часы жизни он говорил в бреду на разных языках, которых в деревне и не слыхивали. Конечно, в деревне его появление стало целым событием.

– Здесь он и умер? – скрывая волнение, спросил Кирквуд.

– По всей видимости, – язвительно подтвердил хаким. – Мы как раз собирались взглянуть на его могилу. Не желаете ли составить нам компанию?

Глава 65

Лиссабон, Португалия, март 1765 года

Себастьян ехал верхом от пристани, и сердце его билось взволнованно и радостно. В такие ясные, пронизанные золотистым светом заходящего солнца вечера Лиссабон представал во всей своей красоте, и он испытывал безграничное счастье, вернувшись сюда.

Слишком долго он отсутствовал.

Он волновался, возвращаясь на родину, да еще в город, где родился, но выбор оказался удачным. Как и город, он переживал подлинное возрождение, в результате чего оба стали лучше и совершеннее.

Утром 1 ноября 1755 года, в День всех святых, в Лиссабоне произошло мощное землетрясение. Первый толчок дал себя знать, когда церкви были полны людей, пришедших почтить умерших. Спустя четыре минуты последовал второй толчок. Тежу вышла из берегов и затопила почти весь город. Остальное уничтожили пожары. К концу дня от города остались одни развалины, затянутые пеленой дыма. Погибло более тридцати тысяч горожан, выжившие лишились крова.

В борьбе с последствиями стихийного бедствия маркиз де Помбаль, правитель Португалии, проявил поразительную энергию и заботу о людях. Наспех сооружались приюты для бездомных и больницы, военные подвозили необходимые продукты и вещи. Затем он выписал знаменитейших архитекторов, быстро превративших старый средневековый город в великолепную европейскую столицу.

Город возродился не только физически. Возросший в результате успешного устранения последствий катастрофы, авторитет Помбаля позволил ему избавить страну от гнета, против которого он боролся не один год. Для Себастьяна особенное значение имел указ Помбаля о роспуске ордена иезуитов, изгнании из страны его членов и превращении его резиденции в больницу. А разрушенный землетрясением Дворец инквизиции так и не восстановили.

Себастьян и Терезия прибыли в Лиссабон в разгар восстановительных работ. Его отлично устраивали гибель архивов и заразительный энтузиазм горожан. Все, кто знал о его службе в инквизиции, давным-давно отошли в мир иной. А с изгнанием из Португалии иезуитов Себастьяна окончательно покинули мрачные призраки его прошлого.

И вот граф Сен-Жермен снова принял имя, которым наградили его родители – Себастьян. Из предосторожности он отказался от своей настоящей фамилии и взял фамилию матери, Ботелхо. Он построил в районе Альфама небольшую сахарную фабрику по переработке сахарного тростника, поставлявшегося из колоний в Бразилии, и экспортировал во все страны Европы готовую продукцию. Бизнес Себастьяна процветал, как и его личная жизнь. Он женился на Терезии, устроив скромную свадьбу в церкви в Томаре, и через два года у них родился сын Мигель.

По дороге в свое поместье Себастьян неторопливо пересек площадь Коммерции с ее аркадами и, покачиваясь в седле, вдруг вспомнил, как в тот день, когда они с Терезией покинули Париж, он избавился еще от одного призрака своего прошлого.

Он глубоко вздохнул и представил себе лучистые глаза и нежную улыбку Терезии. К черту прошлое! Ему есть чем порадовать женушку: сегодня ему удалось заключить несколько выгодных сделок. Он пришпорил коня и галопом обогнул озеро с бурными волнами, с наслаждением вдыхая свежий соленый воздух, после чего свернул на север и помчался в сторону низких округлых холмов, цепочкой огибающих город.

Дома слуги сказали, что Мигель и Терезия еще не вернулись с верховой прогулки, и его охватил ужас. Недавно он приобрел сынишке пони, и Терезия любила усаживать его в седло и водить пони под уздцы вокруг озера в пределах их поместья. Они никогда так долго не катались, тем более осенью, когда рано темнело.

Оставив лошадь на попечении слуг, Себастьян торопливо спустился по зеленому склону. Скоро он уже шел по тропинке между оливами и лимонными деревьями. Сердце у него замерло, когда, добравшись до просторного луга, он увидел спокойно пасущегося пони – без маленького всадника и без Терезии. В тревоге осматривая берега озера, он побежал к лошадке и примерно в ста ярдах от нее увидел лежащую в траве Терезию. Неподалеку на огромном валуне Мигель сидел рядом с человеком, погруженным в глубокую задумчивость. Даже издали Себастьян сразу узнал его по фигуре.

Заметив его, человек встал на ноги, держа мальчика за руку, а Себастьян бросился к Терезии и безумно обрадовался, обнаружив, что она дышит. Он не увидел ни крови, ни раны. Жена была в обмороке. Себастьян понял: ди Сангро сбил ее с ног, вырвав у нее сына.

– Мигель, – еле слышно пробормотала она, когда Себастьян встряхнул ее.

Он стянул с себя камзол, свернул и положил ей под голову, после чего встал лицом к лицу со своим мучителем.

Весь внешний облик ди Сангро говорил о том, что со времени их последней встречи в Париже он вел жизнь тяжелую и безрадостную. Плечи его поникли, волосы поседели, бледное осунувшееся лицо изрезали глубокие морщины. Вместо прежнего властного и стройного князя из Неаполя Себастьян увидел лишь его жалкую тень. Но в его черных глазах по-прежнему сверкал неугасимый огонь.

– Отпустите мальчика! – в бешенстве потребовал Себастьян.

Ди Сангро крепко сжал ручку его сына.

– Вы передо мной в долгу, маркиз. Как говорится, око за око, зуб за зуб.

Он достал из-за пояса кинжал и поднес его к лицу мальчугана.

И Себастьян понял: сын ди Сангро умер от той раны, которую он нанес ему на Иль-де-ла-Сите.

– Вы приходили за мной! – вскричал Себастьян, тщетно стараясь обуздать свою ярость. – Вы сами подвергли его опасности!

– Точно так же, как сейчас, отказывая в моей просьбе, вы подвергаете опасности своего сына, – возразил ди Сангро.

Себастьян шагнул вперед, но ди Сангро еще сильнее стиснул ручку его сына и коснулся лезвием кинжала его щеки.

– Спокойно, маркиз! – предостерег он. – Вы слишком рискуете!

Себастьян остановился и поднял обе руки в успокаивающем жесте.

– Очень сожалею о вашем сыне, – искренне сказал он, не отрывая взгляда отди Сангро. – Отпустите его. Ведь вам нужен я.

– Мне нужны не вы, а только то, что вы знаете! – сердито прохрипел ди Сангро. – Скажите мне правду, и, возможно, я сочту это достаточной расплатой за пролитую вами кровь. Тогда я буду знать – мой сын-погиб не напрасно, – с горечью прибавил он.

– Вы по-прежнему считаете, у меня есть то, что вы ищете, – миролюбивым тоном произнес Себастьян, осторожно, шаг за шагом приближаясь к князю.

– Я знаю – оно у вас есть… – заговорил ди Сангро, но вдруг осекся.

Теперь Себастьян находился от него на расстоянии примерно пяти ярдов, и с каждым его шагом выражение лица князя менялось. Он всматривался в Себастьяна, и в его настороженном взгляде промелькнуло недоумение, губы скривились в растерянной гримасе.

– Вы… Маркиз, вы стареете?! – спросил он, невольно ослабив пальцы, которыми сжимал ручонку мальчика.

Глаза его не обманывали.

В тот день, когда Себастьяну с Терезией пришлось покинуть Париж, он поставил себе цель забыть о прошлом и прекратил принимать эликсир. Возродившийся Себастьян Ботелхо из Лиссабона состарится и умрет как обычный человек.

Он никогда по-настоящему не сожалел о поспешно принятом решении, и в редкие минуты сомнений и угрызений совести достаточно ему было увидеть озорную улыбку шестилетнего сынишки, чтобы понять – он поступил правильно. У него больше не будет никаких секретов, не нужно будет прятаться под новой личностью, а главное – не будет одиночества. Оставшиеся годы жизни он проведет с любимой женщиной, благословляя каждый рассвет, встреченный рядом с ней.

Так он рассуждал до той роковой встречи с князем на берегу озера.

Ди Сангро пристально уставился на заклятого врага. Да, он очень изменился после Неаполя и Парижа. На лице появились морщины, волосы поседели и заметно поредели на висках.

Себастьян стоял неподвижно, выжидая, когда замешательство заставит князя полностью забыться. Он заметил: пальцы князя, которыми он стискивал руку его сына, почти разжались, когда он, будто в трансе, подошел ближе, стремясь как следует рассмотреть его лицо.

– Но… Я думал…

Себастьян кинулся к нему, одной рукой оттолкнул кинжал в сторону, а другой ударил его в грудь, заставив покачнуться и упасть на землю.

– Беги к маме! – крикнул он сыну.

Тот стремглав помчался к Терезии, а Себастьян прижал к земле своего противника. Потом схватил упавший в траву кинжал и поднес его к горлу ди Сангро.

– Почему бы вам не оставить меня наконец в покое? – прошипел он сквозь зубы.

Ди Сангро опустил глаза, погасив их неистовый блеск.

– А как бы вы поступили на моем месте?

Себастьян убрал лезвие кинжала.

– Я тоже всю жизнь потратил на поиски того, чего не существует. Я пытался объяснить это вам, но вы меня не слушали.

Князь печально кивнул:

– Значит, у вас его действительно нет?

– Нет.

Постаревшее лицо князя исказила гримаса глубочайшего смятения и разочарования, когда он услышал краткий и категоричный ответ. Он просунул руку под рубашку, вытянул цепочку, которую носил на шее и вздрагивающими пальцами погладил прикрепленный к ней медальон.

– Значит, это… – Он протянул медальон Себастьяну.

– Обман, мираж! – глухим голосом проговорил Себастьян. – Сирена, которая заманивает людей и калечит им жизнь, швыряя на скалы ложной надежды.

Себастьян встал и протянул руку ди Сангро. Тот поднялся с его помощью и устремил на гладь озера взгляд, полный бесконечной грусти.

– Какое несчастье! Это поистине трагедия – для всего человечества! – Он обернулся к Себастьяну. – Если бы это оказалось правдой… Только представьте, как изменился бы весь Мир! Каким это стало бы бесценным даром для всех нас! Жить дольше, чтобы больше времени быть рядом с теми, кого мы любим, кем дорожим! Иметь в своем распоряжении больше времени, чтобы посвятить его изучению наук, путешествиям, познанию мира, открытиям… настоящей, наполненной жизни!

– Идите домой, – угрюмо сказал Себастьян. – Возвращайтесь к семье. Радуйтесь тем годам жизни, что вам остались. И оставьте меня в покое, дайте и мне насладиться остатком жизни.

Ди Сангро в последний раз взглянул на него и кивнул.

Вокруг ди Сангро шумели возбужденные голоса и хохот, но он их не слышал. Он сгорбился за столиком в углу таверны с очередной кружкой пива в руке, помутневшим взором уставившись на пляшущее пламя свечи и целиком погрузившись в свои мысли.

Все напрасно, с горечью думал он, все впустую. Растрачены годы, деньги, жизнь сына! И ради чего? Чтобы на старости лет оказаться в сотнях миль от дома, в какой-то дешевой таверне, пропахшей кислым пивом…

Даже хмельной туман не заглушал возмущения его уязвленной гордости, и он придирчиво копался в памяти, припоминая весь ход своего упорного преследования человека, который теперь называл себя Себастьяном Ботелхо, каждое случайно услышанное о нем слово, взгляд, брошенный в его сторону… В мозгу всплывали образы графини ди Черги с ее воспоминаниями о Венеции, мадам де Фонтеней и других людей, уверявших, будто в молодости они знали невероятно похожего на него человека. И каждый раз ему казалось, что все это бесспорно подтверждает существование того, к чему он так стремился, но упорно маячившее перед ним постаревшее лицо Себастьяна Ботелхо отбрасывало прочь вспыхнувшую было надежду.

Ди Сангро забыл о времени и все сидел в своему углу, погруженный в воспоминания о встречах с этим человеком, придирчиво перебирая все их разговоры, выражение его глаз, в котором ему виделась упрямая решимость скрыть от него правду… В памяти назойливо всплывала одна его фраза. «Лучше вам не пытаться узнать эту тайну, князь. Поверьте, она вовсе не дар судьбы, а ее проклятие! Истинное проклятие, не дающее тебе ни минуты передышки».

Передышки!

Он никогда не забывал ту отповедь, но сейчас его память вдруг связала последнее слово со смелым взором тогдашнего маркиза Монферра, в глубине которого читались необыкновенная усталость и какая-то загнанность…

Что, если Ботелхо все-таки нашел эликсир, но по каким-то причинам, которые ди Сангро даже представить себе не мог, прекратил его принимать?!

Кровь вскипела в ди Сангро, когда он понял, что его обманули! Он швырнул кружку на пол и с силой потер лицо, стараясь прояснить хмельную голову.

Проклятый маркиз в очередной раз сумел обвести его вокруг пальца!

Да, он состарился, но это вовсе не значит, что у него нет вожделенного эликсира. Он просто больше не пользуется им! А ди Сангро, как несмышленый ребенок, как последний дурак, попался на удочку маркиза с его мнимой искренностью и уже готов был отказаться от своей цели!

– Подлец! – в бешенстве взревел он, кое-как вылез из-за стола и, пошатываясь, пошел вон из битком набитой таверны, подталкиваемый бушующей в крови яростью.

Себастьян следил за легкими тенями от лунного света, бродившими по стенам спальни.

Тревога не давала ему спать. Вновь появившийся ди Сангро мог отнять у него сына или Терезию. Жаль, он не покончил с ним прямо там, на берегу озера, но теперь поздно жалеть. К тому же еще неизвестно, с кем он сюда прибыл, кто знает о его подозрениях. Значит, даже если бы он и убил князя, это не гарантировало бы ему спокойной жизни.

Его убежище раскрыто, а его душевный покой нарушил не столько сам ди Сангро, сколько его слова, до сих пор звучащие в ушах Себастьяна.

«Если бы это оказалось правдой… Только представьте, как изменился бы мир! Каким бы это стало бесценным даром для всех нас! Жить дольше, чтобы больше времени быть рядом с теми, кого мы любим, кем дорожим! Иметь в своем распоряжении больше времени, чтобы посвятить его изучению наук, путешествиям, познанию мира, открытиям… настоящей, полноценной жизни!»

О, Себастьян и сам не раз представлял себе ослепительные перспективы, как до него его отец и старый Исаак Монталто, мечтавшие своим открытием осчастливить человечество.

Но после их смерти ему пришлось одному нести тяжкое бремя. И он устал, он невыразимо устал и предал завещанную ему тайну.

Ди Сангро сказал правду. Это была настоящая трагедия.

Отнять у человечества такой великий шанс невозможно, недопустимо! Себастьян не имел права забывать о своей миссии.

Терезия пошевелилась и, опершись на локоть, заглянула ему в лицо. Взгляд ее стал встревоженным и серьезным: как всегда, она все поняла без слов.

– Нам нужно уехать, да? – спросила она.

Себастьян только кивнул и обнял ее нежное тело, облитое мерцающим светом луны.

С первыми лучами рассвета ди Сангро ворвался во внушительный особняк, грозно размахивая саблей и пистолем, и заорал, вызывая Себастьяна, но на его крики никто не ответил. Он растолкал появившихся слуг, пытавшихся успокоить его, и взлетел по главной лестнице на второй этаж. Толчком ноги распахнул резные двери спальни Себастьяна и Терезии, и его встретили тишина и пустота.

Они успели уехать, и он инстинктивно почувствовал – больше он никогда их не увидит.

Ноги под ним ослабли, он упал на пол, выронив оружие, и зарыдал.

Себастьян наблюдал, как носильщики перетаскивают на корабль сундуки и туалетный столик Терезии. Гавань была густо усеяна судами всех размеров – от крошечных финикийских фрегатов, по форме напоминающих серп луны, перевозивших мелкие грузы внутри порта, до высоких трехмачтовых кораблей, которые ходили по Атлантическому океану и связывали старый портовый город с Новым Светом.

Сердце его тревожно сжималось при мысли о том, что его жене и сыну предстоит пересечь необозримый океан. Хотя он сам принял такое решение, оно не давало ему покоя с тех пор, как несколько дней назад они в спешке уехали из дома.

Он понимал – в Старом Свете его семье не дадут покоя ди Сангро и другие люди, которые могли узнать о его тайне. Во всяком случае, до тех пор, пока он будете женой и сыном.

А он чувствовал себя обязанным продолжить свое дело. Сдержать обещание. Исполнить свое предназначение.

– Почему бы тебе не передумать и не взять нас с собой? – снова спросила его Терезия.

Мигель держался за руку матери и с огромным любопытством смотрел, как на высящееся перед ними судно грузят их последние вещи.

– Это небезопасно, – с трудом проговорил Себастьян.

Он знал, что говорит. Он уже бывал на Востоке и решил снова вернуться в Константинополь, где, как и пятьдесят лет назад, появится под видом шейха и отправится оттуда в Левант. Он посетит многолюдные города Бейрут, Иерусалим, Дамаск и Багдад, будет путешествовать по горам и пустыням, разделяющим их, в надежде на успех своих поисков.

Первый помощник капитана отдал команду убрать трап и отдать швартовы.

Терезия крепко стиснула руку Себастьяна.

– Возвращайся ко мне, – прошептала она ему на ухо.

Он обнял, поцеловал жену, потом нагнулся и расцеловал на прощание сынишку.

– Постараюсь, – коротко сказал он. Большего он не мог ей обещать.

С болью в сердце он следил, как корабль поднял паруса, унося от него единственное настоящее счастье, которое он знал в жизни.