Текст книги "Убежище"

Автор книги: Реймонд Хаури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Глава 62

Миа вышла из бокового входа на базар и направилась к переулку, из которого недавно появились Корбен с Кирквудом. Увидев издали, что на улице перед домом уже снуют люди, она повернула назад.

Завернув за угол, Миа увидела, как из дома выходит, спотыкаясь и покачиваясь, высокий и очень толстый человек. Им оказался Абу Барзан. Согнувшись и прижимая руку к штанине, насквозь пропитанной кровью, толстяк медленно ковылял по переулку. Поравнявшись с убитыми, он остановился у одного из них, с трудом нагнулся и провел рукой по его мертвому лицу, опуская веки. Миа поняла – он нашел своего убитого племянника.

Она нерешительно приблизилась к нему. Заслышав ее шаги, Абу Барзан обернулся. Она увидела его посеревшее толстое лицо, покрытое крупными каплями пота, страдальческие глаза, услышала его затрудненное прерывистое дыхание. Совсем недавно толстяк казался таким здоровым, так заразительно смеялся!

– Мне очень жаль, – пробормотала Миа, стараясь не смотреть на мертвого.

Абу Барзан только стоически кивнул, страдание на его лице сменилось упрямым вызовом и злостью.

– Позвольте осмотреть вашу рану, – попросила Миа.

Не дожидаясь его ответа, Миа робко протянула руку и разорвала его штаны, обнажив рану. На толстом бедре виднелись входное и выходное отверстия от пули. Судя по слабому течению крови и по его состоянию, она заключила: бедренная артерия не задета ни пулей, ни осколками кости. Значит, смерть от потери крови ему не угрожала, но все равно рану следовало срочно обработать, чтобы остановить кровь и предотвратить ее заражение.

– По-моему, кость у вас не задета, – заметила она, – но нужно обязательно продезинфицировать рану.

Издали донесся пронзительный вой сирены. Абу Барзан встревожился.

– Мне нужно уходить, – сказал он и неуклюже захромал прочь.

– Стойте! – Миа бросилась к нему, перешагнув через тело его племянника. – Вам необходимо в больницу.

Он отмахнулся:

– В больницу? Да вы с ума сошли?! Я же наполовину курд. Как же я все это объясню?

– Я и сама не знаю, что говорить.

Абу Барзан с минуту смотрел на нее.

– Идемте.

Она подставила ему свое плечо, и они как могли быстро заковыляли прочь и вскоре скрылись в путанице тенистых переулков.

Корбен выехал за пределы города и направился на юг, в Мардин, то и дело поглядывая в зеркальце заднего обзора.

Ему предстояло решиться на весьма важное дело, и чем больше он раздумывал, тем яснее понимал, что сможет его провернуть. У него был Кирквуд, который мог открыть ему тайну, если его должным образом заинтересовать, а уж Корбен-то умел повлиять на человека. Он уже придумал, как объяснить свое поведение начальству. Скажет, его захватили врасплох, когда он спал, и увезли. Доказательством послужит разбитая дверь в его квартиру. Скажет, что оказался в плену у хакима и вынужден был ему подчиняться, поскольку его все время держали под прицелом. Так, с этим все ясно.

Проблему представлял Кирквуд.

Учитывая то, что он знает, Корбен не мог его отпустить. С Миа он легко разберется. А с Кирквудом дело обстояло сложнее.

– Вы действительно работаете в ООН? – спросил Корбен, положив пистолет себе на колени.

– Во всяком случае, деньги я получил оттуда, – невозмутимо глядя вперед, ответил тот.

Корбен кивнул.

– Шестьсот тысяч баксов! Не шутка. – Он выждал, но Кирквуд молчал. – И сколько вас всего?

Он заметил мимолетное выражение растерянности в лице Кирквуда.

– Вы о чем?

– Сколько ваших сотрудников ищут эту вещь? Я имею в виду, что, кроме вас, в работе участвует еще Том Вебстер, верно? – выспрашивал Корбен. – С чемоданом, полным наличных, вы можете прилететь куда угодно. Думаю, там к вашим услугам любые средства.

Кирквуд не отреагировал на замечание, но холодно осведомился:

– Куда мы направляемся?

– Нас с вами интересует одна и та же вещь, верно? Так давайте попробуем найти ее. – Корбен помолчал, искоса поглядывая на Кирквуда. – Кроме того, я соскучился по горам. Чистый горный воздух очень полезен для легких.

До границы с Ираком оставалось два часа езды. Он размышлял, стоит ли позвонить шефу, сообщить о своем похищении и о том, что ему удалось вырваться на свободу, сказать, что сейчас он выслеживает контрабандиста из Ирака, который стоит за похищением Эвелин. И попросить шефа позвонить на границу и распорядиться беспрепятственно пропустить его. Но решил, что лучше подержать начальство в неведении. И хотя у него не было при себе ни паспорта, ни удостоверения личности, он располагат кое-чем получше – кейсом, доверху набитым банкнотами. В бедной стране несколько зеленых бумажек откроют для тебя любые двери. А от границы до Эль-Амадия рукой подать. Если все пройдет гладко, к закату они доберутся до деревни, про которую говорил Абу Барзан.

– И если мы найдем ее там, что вы намерены делать? – спокойно поинтересовался Кирквуд. – Не могу представить, чтобы наше правительство пожелало заняться этой проблемой. Скорее его цель сохранить статус-кво и все такое. – Он повернулся лицом к Корбену. – Вы ведь именно так и намерены поступить, верно? Похоронить ее – вместе со всеми, кто о ней знает?

Корбен усмехнулся:

– Возможно. Но в мои намерения это не входит.

– Вот как? – Кирквуд удивленно поднял брови.

Корбен взглянул на него, скривив рот в ухмылке:

– Скажем, у меня более предприимчивый подход к жизни. Вопрос в том, как вы и ваши парни собираетесь ее использовать?

– Для улучшения жизни людей, – ответил Кирквуд, по всей видимости покоробленный развязностью Корбена. – Именно всех людей, всего человечества.

Корбен пожал плечами:

– Выходит, мы с вами заодно.

– За исключением небольшой тонкости. Лично я не готов убивать людей пусть даже ради благородной цели.

– А может, вам просто еще не представился такой случай?

Кирквуд сдержал возмущение.

– А что, если он у меня был?

Корбен не подал виду, что это его заинтересовало.

– Тогда я сказал бы – меня больше, чем вас, волнует благополучие человечества, – небрежно ответил он.

– И как же в эту картину укладывается Эвелин Бишоп? В качестве вынужденной потери?

– Не обязательно. – Корбен взглянул на собеседника, сообразив, что тот, сам того не сознавая, только что подсказал ему способ воздействия на него. – Помогите мне узнать формулу, и ничто не доставит мне большего удовольствия, чем убить хакима и освободить Эвелин.

Ожидая ответа Кирквуда, Корбен мысленно усмехался. Он заставил его задуматься. А значит, будет легче отстоять свое право на участие в деле.

Корбен решил еще немного подтолкнуть его.

– Кстати, когда вы с Вебстером собирались сообщить Миа, что ее отец еще жив?

Кирквуд напрягся, услышав насмешливый тон Корбена. К счастью, тот не знает всю правду, напомнил он себе.

Не знает, кто такой Том Вебстер.

Он припомнил каждое слово разговора в Диярбакыре, который, как выяснилось, подслушивал Корбен. Корбен решил – формула не действует ни на кого. Видимо, поэтому и не догадался.

Пусть так и думает, решил он.

Имя, под которым его знала Эвелин, заставило его подумать о ней с сознанием своей вины. Если бы тогда, в Эль-Хиллахе, он сказал ей правду, она вела бы себя более осторожно, знала бы, что за этой тайной охотятся опасные люди. Они постоянно за ней охотились, внезапно появляясь на сцене, стоило им почуять ее. Так уж устроен мир. Таким он существует на протяжении веков.

Тогда Эвелин не стала бы жертвой похищения.

А он знал бы, что у него есть дочь. И он позаботился бы, чтобы его дочка выросла с отцом, нашел бы для этого способ.

Он вспомнил удивленно распахнутые глаза Миа, когда он сказал ей правду, и у него снова появилось ощущение пустоты и боли.

По крайней мере со слабой надеждой, подумал он, теперь она в безопасности.

Миа сидела на расшатанном стуле в комнате, наполненной табачным дымом, и пила воду, а худой старик заканчивал обрабатывать рану Абу Барзана.

Торговец антиквариатом провел ее запутанными переулками старинного города к одному из своих знакомых. Несмотря на периодические братоубийственные схватки, все курды единодушно ненавидели общего врага – турецкую разведку МИТ, аналога мухабарата – и помогали друг другу избежать ее когтей.

В комнате находились еще три курда и непрерывно курили, ожесточенно споря о чем-то между собой и с Абу Барзаном. Миа ни слова не понимала, но по их лицам видела – они явно сердились из-за перестрелки на базаре. Были убиты один из их людей и племянник Абу Барзана, и теперь все боялись последствий.

Доктор закончил свое дело и ушел, забрав с собой этих троих и оставив Миа наедине с Абу Барзаном. В комнате повисла гнетушая тишина, густой и едкий дым постепенно рассеялся. Наконец иракец обернулся к Миа.

– Значит, книга осталась у вас, – сказал он, указывая на лежащую перед ней на столике древнюю рукопись.

Она рассеянно кивнула.

– И что вы думаете делать?

– Не знаю. – Пока доктор возился с раной Абу Барзана, она сама об этом думала, но не пришла ни к какому решению. – Я не могу обратиться в посольство. Я больше не знаю, кому верить.

Миа рассказала ему о происшествиях в Бейруте, о похищении Эвелин. Он побагровел от ярости, когда она поведала ему об опытах хакима. Саддам уже использовал нервно-паралитический газ против курдов, которых презирал и ненавидел. Вполне вероятно, он злорадно поставлял хакиму в качестве подопытных кроликов именно курдов.

Продолжая свой рассказ, Миа рассказала про Корбена и Кирквуда. В отношении последнего она упомянула только о том, что он является сотрудником ООН, пытающимся помочь освободить ее маму, разумеется умолчав о его признании, сделанном на крыше дома. Хотя в душе ни на минуту о нем не забывапа.

Толстяк скривил полное лицо в скептической усмешке.

– А этот человек из ООН. Который хотел ее купить. – Он указал толстым пальцем на книгу. – Ему вы верите?

Это уточнение удивило Миа, но потом она вспомнила, как Кирквуд передал ему серебристый атташе-кейс.

– Он же ваш покупатель.

Абу Барзан кивнул.

– Шестьсот тысяч долларов как не бываю! – Он безутешно вздохнул.

Миа вспомнила, как Корбен нес кейс, и задумалась. Ей все время казалось – здесь что-то не так, и только теперь она поняла, в чем дело. Он был один, его не сопровождали ни его коллеги из разведки, ни спецназовцы, ни турецкие копы. А ведь они являлись союзниками американцев.

Он действовал самостоятельно. Агент-одиночка, вырвавшийся из узды агентства.

Она испугалась за Кирквуда, оказавшегося в руках Корбена. А ведь он оставался ее единственной надеждой в деле освобождения матери.

Миа стала размышлять, пытаясь представить дальнейшие шаги Корбена. Теперь стало ясно: он и думать не думает о спасении Эвелин. Он перебил всю шайку хакима, чего никогда не сделал бы, если бы действительно собирался вступить с ним в переговоры относительно освобождения Эвелин.

Нет, Корбен преследует какие-то другие, свои цели.

А значит, он охотится за формулой. Следовательно, он направится только в одно конкретное место.

– Хотите вернуть свои деньги? – взбодренная надеждой, спросила она Абу Барзана.

Тот недоуменно уставился на нее.

– Мы можем тайком перейти границу? – затаив дыхание, спросила она.

Глава 63

Солнце стояло в зените, когда «лендкрузер» въехал на территорию Ирака. Кирквуд по-прежнему сидел рядом с Корбеном, который из предосторожности привязал его правую руку к ручке дверцы, чтобы он не выскочил на ходу.

Не доезжая границы, Корбен остановился в маленьком городке Идиле и купил у продавца фруктов две бутылки воды и несколько бананов для себя и своего пленника. Он отвязал Кирквуда, они уселись на обочине дороги и слегка подкрепились. Затем они миновали длинную вереницу пустых бензовозов и автобусов, направляющихся в Ирак, и подкатили к турецкому пограничному посту. Грубый и чересчур рьяный солдат быстро подчинился более покладистому офицеру, чьи глаза заблестели при виде солидной взятки размером в несколько его месячных окладов. Он великодушно принял дар своей стране и разрешил им выехать за ее пределы.

Затем они пересекли ничейную полосу, разделявшую две границы. Лишенная растительности полоса выглядела еще более унылой, чем плоскогорье, через которое она проходила. Проехав еще пару сотен ярдов, они приблизились к иракской пограничной заставе, где страж в нелепой камуфляжной форме также охотно сунул в карман свернутые банкноты и сделал им знак проезжать.

Сразу после Заху, убедившись, что взятка на границе не повлекла осложнений и за ними никто не следит, Корбен остановился у заправки. Залив полный бак, он стал искать на карте Нерва Зхори. С трудом он обнаружил крошечную надпись, обозначавшую маленькую деревеньку, затерянную в горах, почти на границе с Турцией.

Пришлось спуститься южнее, к Дахуку, потом свернуть налево и держать путь на север через Эль-Амадий, а оттуда в горы. Он взглянул на часы, потом посмотрел на солнце и мысленно прикинул: если не произойдет непредвиденных задержек, они могут добраться до деревни еще до захода солнца.

Он сложил карту, бросил взгляд на Кирквуда и выжал сцепление.

Сидя на бугристом заднем сиденье старенького «пежо», Миа смотрела на плоский каменистый и монотонный пейзаж, разворачивающийся за открытым окном. Не единого деревца, вдоль узкой дороги лишь тощие столбы электропередачи с уныло провисающими проводами. Тоскливый пейзаж невольно напомнил ей пустынные просторы Дикого Запада: совсем неудивительно, принимая во внимание ошеломляющий калейдоскоп событий последних дней.

Рядом с ней расположился Абу Барзан. Сочившаяся из-под бинтов кровь проступила на штанине его новых брюк, но Миа радовалась уже тому, что пятно не увеличивается. Видно, доктор хорошо знал свое дело, впрочем, в столь беспокойном регионе он наверняка располагал большой практикой по части огнестрельных ранений. Абу Барзан, как и два других курда, с которыми Миа виделась в доме доктора, непрерывно курили. Она уже счет потеряла выкуренным ими сигаретам.

Несмотря на ранение Абу Барзана, они решили немедленно выехать из Диярбакыра. Им предстояло проделать более длинный путь, чем, как предполагала Миа, Корбену. Из-за раны Абу Барзана они не решились пересечь границу на пограничном пункте в Заху. Да и у Миа не было при себе паспорта – ее сумочка осталась в «лендкрузере». К тому же они опасались, что Корбен мог связаться с турецкой разведкой и попросить перекрыть границу, так, на всякий случай. Поэтому им пришлось проехать на пятьдесят миль дальше на восток по главной магистрали, тянувшейся вдоль границы, пока они не добрались до подножья гор Чияё Линик. Оттуда их должны были тайком переправить в Ирак.

Они миновали два маленьких приграничных городка, за которыми плоскогорье уступило место волнообразному предгорью. Вдали маячил внушительный горный кряж, и вскоре дорога стала извиваться и круто подниматься, отчего старенький мотор натужно рычал.

К тому времени, когда они свернули с основной магистрали, намереваясь двинуться по узкой долине на юг, солнце уже опустилось за высоченные вершины. «Пежо» на протяжении двух миль трясся по каменистой дороге вдоль маленькой речки, вьющейся по дну долины, затем они оказались на небольшой ровной площадке, где их ждали четверо суровых на вид мужчин, вооруженных автоматами Калашникова и ружьями.

Они привели мулов, навьюченных тюками и, как с благодарностью отметила про себя Миа, оседланных.

Водитель заглушил мотор. Миа вышла наружу, и мужчины помогли выбраться Абу Барзану. Они обменялись с ним сердечными поцелуями в щеку и мощными шлепками по спине и проронили несколько небрежных замечаний относительно ранения Абу Барзана. Закончив приветственный ритуал, Абу Барзан обернулся к Миа.

– Едемте, – просто сказал он, указывая на облепленных мухами мулов, лениво стоявших рядом с ним.

Она с опаской взглянула на угрожающе нависающие горы и кивнула.

Удалившись на десять миль от Эль-Амадия, Корбен свернул с основной магистрали на извилистую грязную тропу, которая вела на север. Мощномудвигателю «лендкрузера» пришлось потрудиться, преодолевая крутой подъем по узкой дороге, скорее походившей на тропу для мулов.

– Абу Барзан сказал, эта деревня язиди, – вспомнил Корбен, быстро вращая руль, чтобы обогнуть оказавшиеся прямо перед носом крупные камни. – Вы о них что-нибудь знаете?

– Только одно – они поклоняются дьяволу, – с кривой усмешкой отвечал Кирквуд.

– Приятно слышать! – Корбен с отвращением передернул плечами.

Увидев недовольное лицо Корбена, Кирквуд испытал мимолетное удовольствие.

На самом деле язиди, также известные под названием «поклонники ангелов», являлись маленькой миролюбивой сектой, сопротивлявшейся исламу на протяжении многих веков. Их религия, включавшая в себя зороастрийские, манихейские, иудейские, христианские и исламские элементы, считается древнейшей в мире. Они отвергают понятия греха, дьявола и ада и верят в очищение и искупление через метемпсихоз – переселение душ. Да, они поклоняются сатане, но как падшему ангелу, который раскаялся, был прощен Богом и снова возвращен на небеса как старший из всех ангелов. Саддам имел особое предубеждение против язиди. Он предпочитал называть их «поклонниками дьявола», в своем заблуждении считая, что это отличает их от курдов. После первой войны в Персидском заливе, во время его мстительного нападения на курдов, деревни язиди жеетоко уничтожили. Мужчин казнили, а их семьи заставили заплатить за пули, которыми их убивали.

Постепенно пейзаж все больше оживлялся и уже напоминал поросшие густым лесом горы дальше, на севере. По Мере того, как «лендкрузер» забирался все выше, температура ошутимо понижалась. Меньше чем через час после заката они увидели на фоне начинающего меркнуть неба тонкие струйки дыма. Вскоре показалась и сама деревня.

Корбен остановил машину на небольшой площадке чуть в стороне от каменистой дороги. Он положил в карман небольшую пачку стодолларовых купюр, засунул сзади за пояс пистолет и выразительно посмотрел на Кирквуда.

– Помогите мне узнать формулу, – напомнил он ему, – и я помогу вам освободить Эвелин, даю вам слово.

– Похоже, у меня нет иного выхода, – по-прежнему сухо отозвался Кирквуд.

– Вам же тоже хочется раскрыть тайну, – повторил Корбен. – Так давайте сначала все выясним, а потом обсудим остальное.

Пожав плечами, Кирквуд кивнул. Корбен понимал: он действительно не оставил Кирквуду выбора. Но он сознавал и то, как трудно будет устоять перед тем, что они могли бы обнаружить в деревне.

Он развязал Кирквуду руки, и они зашагали к деревне.

Вдоль единственной пыльной улицы Нерва Зхори, маленькой деревушки, уютно устроившейся в расщелине на крутом склоне горы, тянулись низкие стены, сложенные из камня, с ржавыми железными воротами. За крохотными внутренними двориками, где стояли одноколесные тачки и валялись доски да камни – местные строительные материалы, под сенью тополей прятались глинобитные домики, одной стеной прилепившиеся к горе, а другой выходившие на склон и на лесистые горы. В горах предпочитали строить жилища из земли, даже соломенные крыши были покрыты толстым слоем сухой земли. На улице стояло несколько видавших виды пикапов. Через улицу важной вереницей шествовали утки, а на полях за домами паслись коровы и лошади, хватая мягкими губами редкие клочки высокой травы, торчащие на голой почве. Время сбора урожая давно прошло, приближалась суровая горная зима.

Мужчины вошли в деревню, и местные жители с любопытством разглядывали их. Детишки и какая-то старуха даже бросили свою работу и провожали их взглядами. Здесь редко появлялись путники, хотя язиди славились своим мягким терпимым нравом и гостеприимством. Корбен и Кирквуд дружелюбно кивали встречным, и те старательно отвечали им тем же. Корбен посмотрел на слегка нервничающих жителей, затем выбрал маленького мальчика.

– Ты говоришь по-английски?

Тот покачал головой.

– Явиз иткаллам маа иль мохтар («Мне нужно поговорить со старостой»), – сказал ему Корбен, надеясь, что мальчик немного понимает арабский.

Язиди были курдами и говорили на северном, курманджийском диалекте курдского языка. Чтобы мальчик быстрее его понял, Корбен несколько раз повторил «мохтар» и сунул ему в руку сто долларов.

Мальчик поколебался, затем кивнул и, спрятав деньги в задний карман штанов, сделал им знак следовать за ним.

Корбен удовлетворенно усмехнулся Кирквуду, и они отправились за местным гидом.

У Миа нестерпимо ныли спина и ноги. Их маленький отряд в полном молчании поднимался змейкой по извилистой горной тропе. Они оседлали мулов уже несколько часов назад, и хотя ни разу не отдохнули, Миа казалось, они прошли совсем немного.

Навстречу попадались пастухи с ружьями, охранявшие отары коз и овец от нападения волков и гиен, – что еще больше встревожило Миа – и группы вооруженных контрабандистов, которые вели через горы ослов, нагруженных тюками с сигаретами, при встрече друг с другом обмениваясь дружелюбными восклицаниями или настороженными взглядами.

Склоны гор во всех направлениях пересекали множество тропок, и поскольку власти по обе стороны от границы не могли все их перекрыть, они давно уже отказались от попыток пресечь контрабанду. Перейти границу легко, но путешествие через горы требовало огромного труда и терпения, что Миа почувствовала на себе.

Простиравшийся вокруг ландшафт сильно отличался от плоскогорья, оставшегося позади. По глубоким долинам струились стремительные реки, прорывавшиеся сквозь потрясающие воображение горные хребты. Фисташковые деревья и скопления высоких тополей разнообразили в остальном негостеприимную территорию, исчерченную перекрещивающимися тропками.

– Долго еще? – спросила измученная Миа.

Абу Барзан спросил у проводников и ответил:

– Час, может, больше.

Миа разочарованно вздохнула, затем взяла себя в руки. Ее силы поддерживали обида и возмущение тем, что ее обманывали, желание узнать всю правду об отце и отчаянное стремление спасти мать.

Следуя за мальчиком, Корбен и Кирквуд миновали старую «тойоту-пикап» и вошли в пыльный двор. Прилепившийся к горе низенький домик мохтара ничем не отличался от других. Да, это вам не Грейси-Мэншн, подумал Корбен, идя за мальчиком к входной двери.

Мальчик толкнул дверь и окликнул жильцов. Из глубины дома послышался чей-то грубый голос. Мальчик снял сандалии и поставил их у порога рядом с другими парами потрепанной обуви. Корбен и Кирквуд последовали его примеру.

Корбен с любопытством осматривался. После маленькой кухни они очутились в коридорчике с низким потолком, который привел их в другую комнату. Как только они вошли в нее, он сразу заметил на плитках пола слабые отпечатки башмаков. Он невольно напрягся, но было уже поздно. Ему в спину ткнулся холодный ствол оружия.

Перед тем как обернуться назад, он заметил в сумраке знакомую худую фигуру человека, сидящего со скрещенными под собой ногами, с седыми, зачесанными назад волосами, взирающего на него холодными как лед, бесстрастными глазами. Человек сидел на полу – в комнате не оказалось мебели, только разбросанные по полу подушки, а рядом стоял его медицинский саквояж. В руке он держал шприц. Сбоку от хакима высился увешанный оружием здоровенный тип, типичный вышибала, и мощными ручищами держал за плечи перепуганного местного жителя в традиционном халате. Корбен догадался – это и есть староста, мохтар. Он обливался потом от страха и, морщась, потирал запястья руки.

В углу матово поблескивал экран выключенного телевизора. В крошечном очаге потрескивал огонь. Сбоку от него трое вооруженных мужчин держали под прицелом женщину и четырех детей – мальчика-подростка и трех девочек.

– Рад, что вы к нам присоединились, – сухо заявил хаким. – У нас здесь только что состоялась крайне любопытная и познавательная беседа.