Текст книги "Убежище"

Автор книги: Реймонд Хаури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Глава 52

Взошедшее солнце словно сговорилось с машинами и уличными торговцами, и они одновременно обрушили на окна номера Миа яркие лучи, оглушительные гудки и пронзительные крики, разбудив ее. Правда, несмотря на уютную постель, спала она тревожно. Мало ей было истории хакима, так еще и последние слова Кирквуда повергли ее в настоящее отчаяние. Да и три бокала мартини тоже не способствовали мирному сну.

Кирквуд был прав. О настоящей идее хакима нужно молчать, хотя бы до освобождения Эвелин.

И значит, ничего не говорить Корбену.

Миа вспомнила, как насторожился агент, когда впервые появился Кирквуд. Почему он так встревожился? Может, он что-то утаил от Миа? Она вспомнила рассказ Корбена о лаборатории хакима в Багдаде. Он предположил, что хаким занимается разработкой бактериологического оружия, но не привел убедительных объяснений интересу хакима к книге, упорно отметая ее вопросы и утверждая, будто книга никак не связана с задачей освобождения Эвелин. Если эксперименты хакима связаны с проблемой продолжительности жизни, то наверняка ЦРУ уже об этом известно.

Значит, они предпочитают это скрывать.

Или она ошибается, что вполне возможно. Или – если хаким действительно работает над проблемой бессмертия – Корбен говорит ей не все. Правда, он агент ЦРУ и выполняет задание. Скрывая от Миа правду, он не мучается угрызениями совести.

С другой стороны, Кирквуда она тоже знает плохо. В его поведении постоянно ощущается определенная сдержанность и даже осторожность. Вместе с тем он излучает спокойствие и уверенность, которые даются человеку с широкими знаниями. Но каковы в действительности ее сведения о Кирквуде? Он приехал в Бейрут, желая помочь освобождению Эвелин, работает в ООН, вот и все. С ним тоже стоит быть осторожной. По тем же причинам, что и с Корбеном.

Она почувствовала жажду и голод. Решив, что быстрее поесть в буфете, чем дожидаться, пока завтрак принесут в комнату, Миа быстро натянула штаны и рубашку и направилась в ресторан отеля.

Ожидая лифта, она задумалась и вздрогнула, когда двери лифта вдруг раздвинулись, и в кабине оказался Кирквуд.

У его ног стояли серебристый атгаше-кейс и рюкзак, словно он выезжал из отеля.

Миа вошла в лифт, посмотрела на вещи, потом на него.

– Вы уезжаете? – с неожиданным комком в горле спросила она.

Его лицо хранило напряженное выражение человека, пойманного на месте преступления.

– Нет, я… Я вернусь сегодня вечером.

Она кивнула и, чувствуя его смущение, решила испытать его серьезнее.

– Знаете, я вспоминала о нашем разговоре и подумала – наверное, я должна рассказать о нем Джиму. – Она следила за его лицом. – А вдруг это нам поможет?..

Кирквуд тоже почти не спал. Беседа с Миа на крыше гостиницы глубоко расстроила его. Они вместе нащупывали истину, но потом он отступил. И у нее, конечно, возникло множество вопросов, которые могли поставить ее в сложное положение.

Ясно, что у Корбена и его коллег существует свой план действий. Они готовы пожертвовать Эвелин, Кирквуд это понимал. Миа не представляла для них угрозы, но если она начнет задавать слишком много вопросов, доставляя им головную боль, они могут встревожиться. А он знал, как поступают цэрэушники, когда им кто-то мешает.

Он уже допускал такую ошибку. Утаивание истинного значения символа уроборос подвергало людей опасности. Он не хотел еще раз наступить на те же грабли.

Тем более по отношению к Миа.

– Прежде чем вы ему позвоните, давайте еще раз поговорим, – предложил он, когда они вышли из лифта.

Оглядев вестибюль, он сразу заметил агента, охраняющего Миа. Тот сидел у выхода и читал газету.

Агент кивком поздоровался к Миа, которая в ответ улыбнулась ему и обернулась к Кирквуду.

– Я знаю, вы не очень уверены в мотивах поступков Джима, – заявила она, – но он довольно откровенно рассказал мне о том, что ему известно, и…

– Прошу вас, Миа, – прервал ее Кирквуд, – вы должны мне верить. – Он взглянул на часы и поморщился.

Еще накануне он собирался открыть ей глаза, потом хотел позвонить ей рано утром, но удержался.

Он повел ее в маленькую библиотеку с баром, где никого не было, подальше от агента.

– Сегодня рано утром я получил из Ирака очень важное сообщение, – солгал он. – Через наши контакты в Ираке я сообщил об истории с древностями. Мы очень серьезно занимаемся обеспечением сохранности исторического наследия этой страны, особенно после катастрофы с Национальным музеем, случившейся четыре года назад. Мы объявили вознаграждения и амнистию за прошлые грехи и смогли вернуть множество ценных артефактов. Это также помогло нам установить широкие связи с людьми, занимающимися антиквариатом. Во всяком случае, мы, кажется, знаем, кто нашел древности, которые пытался продать Фарух. Один торговец из Багдада, знающий… точнее, знавший его, поведал одному из наших людей, что Фарух упомянул ему про эти древности. Он сказал, будто Фарух продавал их по поручению другого торговца, живущего в Мосуле. – Он ловко избежал самой опасной части истории и снова вернулся к основной теме. – Фарух пришел в Бейрут без вещей, поэтому у него были только полароидные снимки.

– Значит, книга все еще в Мосуле?

– Нет, она в Турции. – Он помолчал, следя за ее реакцией, затем продолжил: – Как раз сейчас я еду туда, собираясь привезти их в Бейрут. Поедемте со мной. В самолете я вам все расскажу.

Миа совершенно растерялась.

Кирквуд внушал ей не больше доверия, чем Корбен. Одна она думала лишь о том, чтобы освободить Эвелин. Если книга, с помощью которой можно выкупить ее мать, действительно находится в Турции, Миа должна всеми силами постараться добыть ее. Вместе с тем предложение Кирквуда вызвало у нее сильную тревогу.

– Не могу же я вот так вдруг улететь отсюда, – возразила она.

– Миа, послушайте меня! Есть проблемы, о которых вы даже не подозреваете.

– Например? – сердито поинтересовалась она.

Он тяжело вздохнул.

– Вы меня простите, но вчера вечером я был с вами не вполне откровенным. После того как вы упомянули про хакима, мне удалось достать его досье. – Его голос звучал по-настоящему встревоженно. – Так вот, он действительно работает над тем, о чем мы с вами вчера говорили.

Она недоверчиво уставилась на него.

– Эксперименты хакима… – Она заранее знала его ответ.

Кирквуд мрачно кивнул:

– Да, они интересуются именно их результатами.

Она не знала, что и думать, но одно поняла твердо: Корбену верить нельзя. Что касается Кирквуда, с ним по-прежнему не все понятно, но у нее не оставалось выбора, пришлось рискнуть.

– А что же я скажу агенту? – Она махнула в сторону выхода.

– Ничего.

– Но он торчит здесь, охраняет меня. Он не выпустит меня с вами, пока не получит разрешение Джима. – Она с трудом заставила себя произнести имя Корбена.

Кирквуд немного подумал.

– В расположенный рядом с отелем ресторан можно попасть из вестибюля, но у него есть еще отдельный вход, дальше по улице. Им приходится пользоваться одной кухней. Снаружи меня ждет машина. Возвращайтесь к себе в номер, заберите паспорт и что вам нужно из вещей, спуститесь по лестнице в ресторан и выйдите через те двери. Я буду ждать вас в машине за углом.

Она собиралась уйти, но Кирквуд придержал ее за руку.

– Пожалуйста, Миа, доверьтесь мне. Не настораживайте Джима, пока мы не получим книгу. Я не хочу, чтобы другие помешали нам использовать ее для вызволения Эвелин.

Миа внимательно взглянула в его глаза и прочла в них глубокую искренность. Или он говорил правду, или был законченным лгуном.

Так или иначе, вскоре она это узнает.

Миа кивнула ему и быстро вернулась к лифту.

* * *

Кирквуд с волнением смотрел ей вслед. Он бросился в омуте головой. Возврата нет.

Посмотрев на часы, он решил осуществить заранее продуманные меры предосторожности. Кирквуд вынул мобильник и соединился со скаутом в Ираке, первым обратившим их внимание на находки Абу Барзана.

Ему можно доверять. Долгие годы сотрудничества, два успешно пройденных теста на правдивость и солидное вознаграждение доказывали это.

Он не рискнул позвонить самому Абу Барзану. Если именно Корбен пытался перебить у него книгу, значит, он и его коллеги знают про Абу Барзана, засекли номер его мобильника и наверняка отслеживают все звонки. А Кирквуд пока не хотел обнаруживать перед ними свой интерес.

Скаут ответил почти сразу. Кирквуд велел ему связаться с Абу Барзаном и назначить новое место встречи, попросив сделать это быстро и говорить с ним коротко. Но главное – не испугать Абу Барзана. Затем скаут должен перезвонить ему с другого номера и сообщить о новой договоренности.

Выключив мобильник, Кирквуд подхватил кейс, рюкзак и направился к выходу.

Глава 53

В пятидесяти милях восточнее Бейрута Корбен, лежа на узкой кровати, осматривал ослепительно белые стены и потолок. В лишенной окон камере трудно было представить, какое сейчас время дня. Но он практически не спал, и, по его прикидкам, с тех пор, как после разговора с хакимом его бросили на дно кузова и куда-то повезли, прошло не больше нескольких часов.

Теперь он хорошо представлял, что значит оказаться во власти этого изверга, и думал об Эвелин. Может быть, она где-то рядом, но кто знает, что с ней, увидит ли она когда-нибудь снова белый свет.

Мозг его напряженно работал, обрабатывая отдельные картины и впечатления последних часов, и постепенно все встало на свои места. Он находился на севере Ливана или в Сирии, причем в каком-то городе. Но скорее в Сирии. Произношение рябого и его сообщников четко указывало на их национальность. Хотя сам Корбен владел арабским не вполне хорошо, он легко определял по акценту ливанцев, иракцев, жителей Аравии, сирийцев и палестинцев. Проделанный на машине путь подтверждал его предположения, во всяком случае, тот отрезок, когда он пребывал в сознании. Они явно двигались по горной дороге, поскольку то ныряли вверх, то преодолевали крутые подъемы, постоянно петляя. Потом остановились, и до него донеслись обрывки разговора – наверняка именно тогда они и пересекли границу. Затем опять ехали по крутой извилистой дороге к какому-то городу, который давал о себе знать нарастающими завываниями муэдзинов, сливающимися в оглушительную какофонию.

Должно быть, это Дамаск.

Он разозлился. Ведь тогда, в 2003 году, он сразу подумал о Дамаске. Когда еще по горячим следам пытался вычислить, где мог скрыться хаким. Именно в Сирию сбежали многие сообщники Саддама, спасаясь от преследования американцев. Несмотря на глубокую давнюю вражду между обеими странами, текущая обстановка и общие цели помогали заклятым врагам находить причины для оказания помощи друг другу.

Но, по мнению Корбена, хаким должен был выбрать именно эту страну вовсе не по политическим соображениям. Его привлекла в Сирию уверенность найти там таких же надежных покровителей, как в Ираке, предоставивших ему все необходимое и бесперебойно снабжающих «расходным материалом», то есть людьми для его опытов. А в случае каких-либо осложнений – или перспектив – вроде возникших в последние дни он всегда может рассчитывать на помощь банды профессиональных киллеров.

Стоило ему подумать о них, как щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге камеры появился хаким. С ним были рябой вожак, Омар, и еще два вооруженных негодяя.

– Вам пора звонить на службу, – объявил хаким. По его знаку Омар достал мобильник Корбена и вставил сим-карту. – Выясните точные координаты иракского торговца, – продолжил он, предостерегающе подняв палец. – И помните, всего тридцать секунд, не больше.

Корбен, по-прежнему в одних только трусах, встал и позвонил Ольшански. Кажется, в посольстве никто не заметил его отсутствия. Впрочем, как же иначе? Пока он будет вовремя объявляться по телефону, никто не встревожится.

– Со вчерашнего вечера твой приятель не сдвинулся с места, – сообщил ему Ольшански. – Он, как и раньше, находится на том же месте в Диярбакыре, но ему кто-то звонил из Ирака.

– Кто?

– Не знаю, – отвечал Ольшански. – Разговор был слишком коротким, и я не успел его засечь. Звонивший велел ему только выключить мобильник, достать сим-карту и перезвонить с другого телефона.

Сохраняя невозмутимое выражение, как будто никаких осложнений не произошло, Корбен попросил назвать ему координаты мобильника иракца.

– Они тебе действительно нужны? Ведь после звонка он уже точно знает о слежке и наверняка давно оттуда уехал.

– Назови мне координаты, – спокойно повторил Корбен.

Озадаченный Ольшански продиктовал ему цифры.

– И еще одно, – добавил он. – Тот женевский мобильник, который я пытался пробить, – он уже не в Швейцарии. Его сигнал передавался через сложную сеть спутников и серверов, а потом исчез в цифровой сети, но следы определенно доказывают, что он сменил регион. Я связался со своим человеком в НБА – он обычно помогает нам отслеживать звонки. Так он обещает определить его местонахождение к концу дня.

– Постарайся сделать это быстрее, он мне нужен, – коротко ответил Корбен.

Он догадывался, куда мог направляться владелец этого мобильника.

С подозрением следивший за ним хаким сделал ему знак заканчивать разговор, что он и сделал, предварительно попросив Ольшански сообщить ему, если мобильник иракца изменит координаты. Омар сразу выхватил у него мобильник и вынул сим-карту. Парни предпочитают заметать следы, понял Корбен. Мобильник Рамеза им пришлось держать в рабочем состоянии, чтобы не упустить звонок Фаруха, но с его мобильником они не допустят такого промаха. Значит, потом, когда он окажется вдали от этого города, он уже не сможет определить место логова хакима.

Он назвал хакиму координаты Абу Барзана, хотя это и не имело смысла, но ничего другого ему не оставалось. Нужно было как-то выпутываться из положения. Омар сразу ввел координаты в миниатюрный цифровой навигатор – значит, бандит знает английский, заметил себе Корбен, – и на карте возникла карта района сирийско-турецкой границы и стрелка на город Диярбакыр. Омар удовлетворенно кивнул.

По ястребиному лицу хакима пробежала тонкая усмешка.

– Пора ехать, – сказал он и жестом приказал Омару забрать Корбена.

Один из людей передал Омару стопку одежды и обувь, которые тот швырнул на пол. Корбен натянул на себя потрепанные брюки цвета хаки, темно-серую рубашку и военные ботинки. Омар достал пластиковые наручники и велел Корбену соединить руки. Тот нехотя повиновался. Омар стянул ему запястья, затем достал черный матерчатый мешок. Схватив Корбена за плечи, он круто развернул его и, собираясь надеть мешок ему на голову, скомандовал: «Ялла, имши!», то есть «Шевелись!».

Корбену надоело, что его весь день шпыняют.

– Отстань, гад! – закричал он и, выдернув одну руку, оттолкнул Омара. – Я сам.

Омар прижал его к двери с криком «Имши, ялла!», но Корбен сопротивлялся, и тогда хаким приказал Омару оставить его в покое. Со злостью взглянув на Корбена, тот сунул мешок ему в руки и отошел.

Прижав ухо к двери, Эвелин прислушивалась к шуму в коридоре. Она слышала, как отпирали дверь, и с ужасом думала, что привезли еще одну жертву или, что еще хуже, забирали для очередного мучительного эксперимента ее безумного тюремщика.

Тут она услышала мужской голос, выкрикнувший что-то по-английски с американским акцентом. Соотечественник! Слов она не смогла различить, но, судя по уверенному и сильному голосу, он был в нормальном состоянии.

Потом послышалась какая-то возня, и Эвелин догадалась – мужчину выводят, а он сопротивляется.

Как поступить, лихорадочно соображала она. Подать голос? Тогда человек узнает, что она находится здесь, в одной из камер. Если ему чудом удастся вырваться на свободу, он сообщит о ней. Вместе с тем она боялась подвести соотечественника и навлечь на себя кару за нарушение режима.

Наконец она решила воспользоваться шансом и не думать о последствиях.

– Помогите! – изо всех сил закричала она. – Меня зовут Эвелин Бишоп, я гражданка США. Меня похитили в Бейруте. Прошу вас, сообщите в посольство! – Она стучала кулаками по толстой двери. – Помогите! Помогите мне выбраться! Сообщите обо мне!

Она умолкла и стала прислушиваться, вся дрожа от волнения, отчаяния, надежды и страха пыток.

Но ей ответила полная тишина.

Она сползла на пол и обхватила голову трясущимися руками.

Услышав крики Эвелин, Корбен замер. Он повернулся и бросил взгляд на выходящие по обе стороны длинного коридора двери, пытаясь определить, в какой она камере. Ее голос, казалось, звучал где-то рядом, но приглушенные звуки могли исходить из любой соседней камеры.

Впрочем, сейчас это не имело значения. Ведь он ничего не мог сделать. Он посмотрел на невозмутимое лицо хакима, следившего за его реакцией.

Затем губы хакима скривились в язвительной усмешке.

– Решайте сами, хотите стать героем или предпочтете вечную жизнь?

Корбена бесило, что этот выродок, этот сумасшедший втянул его в свою игру, что он дразнит и искушает его. Он ненавидел хакима и себя самого – за то, что уступил ему. Заключил сделку с дьяволом. Но такого рода сделки не приводят к добру. Если бы у него появилась сейчас возможность как-то переиграть своих тюремщиков, выбить у них мозги и освободить Эвелин и других пленников, сделал бы он это?

Он не был в этом уверен.

И если ему пришлось бы выбирать, признался он себе, вряд ли он на это пошел бы. Слишком много стояло на кону. Слишком высока была цена.

Мрачно посмотрев на хакима, он дал ему ответ, накинув мешок себе на голову. И, оказавшись в темноте, он надеялся – отчаянный крик Эвелин не будет слишком долго его преследовать. Со временем он затеряется в вечности.

Глава 54

Двухтурбинный самолет королевской авиакомпании «Бичкрафт» оставил позади роскошное побережье Средиземного моря и устремился на север, в Турцию.

Миа удалось без особого труда незаметно выскользнуть из отеля и уехать в автомобиле Кирквуда, ждавшего ее за углом. В аэропорту им не пришлось проходить через формальности, их сразу повели к маленькому самолету с уже включенными двигателями. Как только они поднялись на борт, самолет взлетел. Все это доказывало важное положение ООН в Бейруте, тем более несколько тысяч ее миротворцев поддерживали на юге страны спокойную обстановку.

Диярбакыр находился на северо-востоке от Бейрута, и для прямого полета нужно было пересечь Сирию по диагонали, но сирийское воздушное пространство строго контролировалось. Кирквуд предпочел обходной путь, хотя и более дальний. Они летели на север, держась подальше от сирийского неба, пока не достигли турецкого побережья. Там они свернули направо и полетели на восток, вглубь материка, к Диярбакыру.

Миа отвернулась от иллюминатора, за которым уже маячила на горизонте береговая линия, как только Кирквуд вернулся после разговора с пилотами. Он уселся напротив и развернул карту.

– Приятеля Фаруха зовут Абу Барзан, – сообщил он Миа. – Он пересек границу вот здесь, в Заху, и вчера въехал на территорию Турции. – Кирквуд показал на карте место пересечения границы недалеко от точки, где встречались Турция, Сирия и Ирак. – Он находится в Диярбакыре. – И он поставил указательный палец на городок, находящийся на расстоянии примерно пятидесяти миль севернее сирийской границы.

– И здесь он встретится с покупателем?

Кирквуд кивнул.

– Там нас встретят два частных охранника, они отвезут нас к нему.

Все происходило слишком быстро. Миа не знала, как воспринимать неожиданный поворот событий.

– Как вам удалось его выследить?

Кирквуд замялся, затем ответил, складывая карту:

– Это было несложно. По сравнению с Багдадом Мосул маленький городок, а он повсюду хвастался, что заключил очень выгодную сделку.

– И как вы думаете получить у него книгу?

Казалось, Кирквуду не нравятся ее настойчивые вопросы.

– Он сам отдаст нам книгу и остальные вещи, лишь бы мы не отправили его назад, в Ирак, где он может оказаться под судом за контрабанду.

– А его покупатель? – не унималась Миа. – Ведь он может оказаться из этой банды!

Кирквуд покачал головой.

– Скорее всего это просто еще один торговец древностями из Лондона или Франкфурта, – решительно ответил он. – Вряд ли он представляет для нас интерес. Нас интересует только книга, которая даст нам возможность вернуть Эвелин.

Миа озабоченно задумалась. Со времени ее телеобращения она ничего не знала о бандитах, и ей не нравилось, что у нее нет связи ни с посольством, ни даже с Корбеном.

– Мы так и не знаем, объявились ли похитители, – заметила она.

– Ничего, объявятся, не сейчас, так позже. Мы устроим еще одну пресс-конференцию, сообщим о поимке контрабандистов и с помощью книги подцепим их на крючок. Не волнуйтесь, они обязательно позвонят. Я об этом позабочусь.

Машинально кивнув, Миа опять уставилась в иллюминатор и отдалась тревожным размышлениям.

Через минуту голос Кирквуда вывел ее из задумчивости:

– В чем дело?

Миа повернула к нему утомленное лицо.

– Просто не верится, что мы имеем дело с такой необыкновенной идеей… Что это вообще возможно! – Она тряхнула головой. – Похоже на кольцо Фродо. Искушать человека своей властью над природой, обещанием вечной жизни. Играть с нашими сердцами, так легко поддающимися совращению!

Кирквуд задумчиво поджал губы:

– Я бы вовсе не назвал это совращением. Смерть отнимает у человечества множество талантливых людей. И мудрых.

Пока самолет летел сквозь облака, они разговорились о последствиях предполагаемого продления жизни на сотни лет, о катастрофических сдвигах, которые могут произойти на земном шаре. Ясно, что сразу же возникла бы проблема перенаселения Земли. С первого появления гоминида потребовалось восемьдесят миллионов лет, чтобы в 1800-х годах население достигло миллиарда человек. Более чем через сто лет, в 1930-м году, оно достигло уже двух миллиардов, но с тех пор приблизительно каждые пятнадцать лет увеличивалось на целый миллиард! Рост происходил в основном за счет менее развитых стран; в более развитых странах рождаемость едва обеспечивала существующую численность населения. Но когда на Земле станут одновременно жить пять поколений каждой семьи, им потребуется гораздо больше природных ресурсов, продуктов питания и жилья. На социальное и пенсионное обеспечение потребуются трудно представимые средства. А главное – коренным образом изменятся отношения между людьми.

Брак – сохранит ли этот институт прежнее значение, если никому и в голову не придет жить с одним и тем же партнером пару сотен лет? Дети – как они будут воспитываться, как будут относиться к родителям? Те же проблемы возникнут и с работой. Что станет с такими понятиями, как карьера, пенсионный возраст? Придется ли человеку трудиться всю его долгую жизнь? Наверное. Но сумеют ли они свыкнуться, смириться с этой мыслью? В старых фильмах часто возникала тема молодежи, которая не может найти себе место в обществе. А что ждет молодежь в воображаемом будущем? Сможетли молодой человек хоть когда-нибудь продвинуться по служебной лестнице, если представители старшего поколения так долго будут сохранять трудоспособность? Или взять судебную систему. Удержит ли человека от преступления перспектива провести в заключении тридцать лет, когда средняя продолжительность жизни будет составлять лет двести – триста?

Чем дольше они обсуждали эту тему, тем яснее становилось Миа: если идея долголетия осуществима, то буквально каждый аспект современной жизни должен будет подвергнуться кардинальному пересмотру. До сих пор она рассматривала эту идею лишь с теоретической точки зрения, но сейчас, когда она думала о ней как о реальной, ей представлялись поистине пугающие перспективы.

– Мы будем жить в «постчеловеческой» эре, – говорил Кирквуд. – И это пугает людей, принадлежащих к консервативным и религиозным кругам. Но их страх неоправдан. Это же не произойдет за одну ночь. Изменения будут происходить постепенно. Если когда-нибудь будет открыто средство против старения, то о нем будет объявлено, и люди просто не станут стареть. Или будут стареть, но очень медленно. И постепенно люди к этому приспособятся, адаптируются. Ведь мы и сейчас во многом отличаемся от людей, живших столетия назад. По сравнению с ними мы уже «постлюди». И по-моему, мы весьма недурно привыкаем к тому, что люди стали жить дольше, к прогрессу в области медицины, к различным техническим новинкам.

Но ведь здравый смысл и благо людей не всегда играют главную роль. Боязнь перемен и покровительственная, надменная и епископальная точка зрения на человека уже объединили свои усилия и стремятся задушить это открытие. Помимо ограничивающего влияния догматического, консервативного мышления, власть имущих пугают предстоящие расходы – при этом они забывают об огромных средствах, которые затрачиваются на лечение хронических старческих заболеваний – и организационные изменения, которые повлечет за собой продление срока жизни. Крупные фармацевтические концерны удовлетворяет то, что мы стареем и слабеем – им нужно постоянно продавать свои лекарства против множества болезней. Не менее выгодна и торговля кремами против морщин, пищевыми добавками и гормонами, на деле не помогающими, – она приносит прибыль в шесть миллиардов в год!

Обычно, – в заключение сказал Кирквуд, – против этой идеи выступают или глубоко религиозные люди, или философы, которые далеки от реальной жизни. Они сравнивают человека с распустившимся цветком, используют другие, лишенные смысла аналогии, стремясь подчеркнуть торжество смерти, цитируют древнегреческих и древнеримских мыслителей и непременно Библию. С их точки зрения, смерть человека определяет всю его жизнь. А я бы сказал как раз наоборот. Жизнь определяется страстным стремлением избегнуть смерти. Вот что делает нас людьми. Вот почему у нас существуют врачи и больницы. Мы единственные представители животного мира, которые знают – они смертны. У нас и только у нас есть способности, возможности, интеллект, осознание своего смертного конца, рождающие в нас страстное желание избегнуть его. С первых дней своего появления на земле человек стремился победить смерть! Его стремление теснейшим образом связано со всем процессом эволюции человека.

Миа кивнула и возбужденно спросила:

– И чтобы освободить маму, мы должны будем отдать все какому-то извергу, нравственному уроду?!

Кирквуд напряженно всматривался в возмущенное лицо девушки.

Он и сам об этом думал.

Ему неприятно было обманывать ее и оттягивать неизбежное. Он хотел рассказать ей всю правду, но каждый раз его что-то останавливало. Он знал – он выполнит свой долг во что бы то ни стало. И все-таки ему трудно открыть ей все.

Ему нужно многое подготовить для этого.

Его замешательство усиливало знакомство с досье хакима. Кирквуд прилетел в Бейрут с четким заданием – помочь вернуть Эвелин, стараясь не выдать тайну. Участие хакима в похищении спутало ему все карты. От его руки погибли мученической смертью множество невинных людей, такая же страшная судьба ожидала и других. Его необходимо остановить.

Кирквуд с партнерами единодушно приняли решение. Благородная цель перевешивала все другие соображения. Включая освобождение Эвелин и сохранение тайны.

Нельзя позволить хакиму продолжать свои зверские эксперименты.

А в каком тогда положении оказываются он сам, Эвелин и Миа – уже другой вопрос.