Текст книги "Возможны варианты (СИ)"
Автор книги: Рената Андреева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
Во время дневного сна мы беспомощны, нас и разбудить-то практически невозможно. Впрочем, я уже доверял Кристи жизнь Дэна. Но всё равно, было как-то странно везти её к себе.
Всю дорогу я гнал, изнывая от нетерпения, но подъехав к дому, заметил, что Кристи начала нервничать, и понял, что не надо спешить.
Я пропустил её в квартиру:
– Осматривайся, пока холодильник принесу.
Привёл кухню в обычный вид, и пошёл к Кристине. Она стояла у полок, рассматривая книги.
– Как впечатление?
– Странное, – сказала Кристи задумчиво, рассматривая меня так, будто увидела впервые.
– Тебе не нравится.
– Нравится, – возразила она. – Но я думала, что если ты ходишь в дорогих шмотках, ездишь в навороченной машине, то и квартира будет в таком же духе: евроремонт и вообще всё супер-пупер, а у тебя такая холостяцкая берлога, всё очень просто и функционально.
– Я ведь машину купил не повыпендриваться, – объяснил я, пожав плечами, – а потому что люблю погонять на скорости. Хорошо снимает приступы раздражительности. И с рубашками то же – нравится прикосновение шёлка к коже.
– Вечно я тебя недооцениваю, – с досадой сказала Кристи. – А ты такой замечательный!
– Ты меня видишь в розовом свете, потому что любишь, – возразил я.
То она постоянно меня шпыняла, а тут такой глобальный вывод из-за ерунды. Кристи собиралась что-то ответить, но я уже не мог больше ждать, и притянул её к себе.
– Ник, – нерешительно сказала она, – только...
Я заглянул в её неуверенное лицо и закончил:
– Без вампирских штучек.
– Да, – улыбнулась она с облегчением и торопливо добавила: – Понимаешь, я хочу помнить реальные события, а не твои мороки.
Я был совершенно не расположен вести беседы, но мне хотелось, чтобы Кристине было хорошо со мной, поэтому кое-что действительно следовало обговорить заранее:
– Совсем чуть-чуть, ладно? Чтобы обезболить и сделать пару глотков.
– Ты же пил только вчера!
– Я не голоден, хочу только ощутить вкус. Понимаешь, меня раньше никто не любил, это так потрясающе, необычно, ярко.
– Подожди, – потрясённо сказала она, – как это, никто не любил? Этого не может быть. Ты же встречаешься с девушками, я знаю, тебе вон даже сцены в общественных местах устраивают. Они же в тебя влюбляются?
– Да, – растерянно сказал я, – но это не то. Не знаю, как объяснить: мне трудно описать чувства словами, я их просто воспринимаю. Они чувствуют не так, как ты, совсем по-другому.
Кристи положила голову мне на плечо.
– Ты слишком закрытый, – сказала она. – Можно влюбиться в симпатичное лицо и загадочные манеры, но когда понимаешь, что за этим ничего нет, наступает разочарование. А в тебе очень много всего, но ты это не показываешь, а изображаешь самодовольного циника.
– Я и есть самодовольный циник, – признал я.
– Нет, ты не такой, – резко возразила Кристи, – ну... не только такой.
Она собиралась сказать что-то ещё, но я, не дав ей открыть рот, жалобно попросил:
– Может, потом обсудим мой сложный внутренний мир, а? Я сейчас с ума сойду, так хочу тебя.
Кристи прижалась ко мне ещё крепче, и выдохнула:
– Возьми.
Мне хотелось немедленно швырнуть её на постель и сорвать одежду, и я замер, пытаясь обуздать себя и впитывая тепло податливого тела. Кристина запустила пальцы в мои волосы, и перебирала пряди, но я чувствовал, как нарастает её напряжение. Сердце билось сильнее, дыхание участилось. Я прикоснулся к нежной щеке, скользнул к шее и замер, ощущая губами, как бьётся пульс под горячей кожей. Сладко заныли дёсны, выпуская клыки, и я начал целовать беззащитную шею долгими влажными поцелуями, одновременно расстегивая молнию на платье и спуская его с плеч. Пальцы Кристины судорожно сжались. Я сказал, стараясь, чтобы голос звучал обыденно:
– Хочешь, отрежу для тебя прядь? Только выдирать не надо.
Она тихо ахнула, освободив мои волосы, и растерянно опустила руки, платье её с тихим шелестом соскользнуло и ворохом улеглось вокруг ног. Я с восторгом смотрел на открывшуюся картину, а Кристина замерла, опустив глаза, сердце её бешено колотилось. Она была прелестна: бронзовое, напоенноё солнцем, стройное тело с длинными ногами и узкой талией, на загорелом теле ярко выделялась, притягивая мой взгляд, белоснежная крепкая грудь с голубыми прожилками вен на коже. Не дыша, я простоял несколько мгновений, просто глядя на Кристи, затем осторожно провёл кончиками пальцев по вздрагивающим полуоткрытым губам, хрупкой шее, проследил линию ключиц и, задев соски, нежно принял в ладони вес грудей. Кристи судорожно перевела дыхание и подняла на меня затуманенный взгляд. Я улыбнулся, стараясь не выставлять клыки, взял за руки, положил их на свою грудь и попросил, чувствуя, как хрипло звучит мой голос:
– Рубашку расстегни.
Она начала возиться с пуговицами, неловко и медленно, изредка бросая короткие взгляды на моё лицо; распахнув рубашку, она провела ладонью по моей груди, и наклонилась, целуя её. Эта неторопливость ещё больше возбудила меня, я подхватил Кристи на руки, на мгновение уткнувшись носом в благоухающие волосы, положил на кровать и, сорвав с себя одежду, присоединился к ней. Несмотря на нетерпение, я не набросился на неё, а начал неторопливо ласкать её лицо, плечи, грудь. Сначала её пальцы легко порхали по моим плечам и спине, иногда снова зарываясь в волосы, но скоро Кристи раскинула руки и вцепилась в постель, комкая покрывало, она глотала воздух короткими шумными всхлипами, голова её металась по подушке. Губы её шептали моё имя. Я склонился к лицу, почти касаясь губами её дрожащих губ, и выдохнул:
– Что, девочка моя дорогая?
– Ник, я больше не могу, пожалуйста, Ник.
Я, из последних сил заставляя себя сдерживаться, приподнял её бёдра, снимая трусики, дивный пряный аромат сводил меня с ума. Кристи почти не помогала, только глядела широко распахнутыми глазами, доверчиво и беспомощно. Я прильнул поцелуем к нежным губам, и, разведя коленом её ноги, вошёл в неё одним сильным плавным движением и замер, пытаясь понять, почудилась ли мне преграда. Глаза Кристи были чёрными из-за расширившихся зрачков, я тонул в них, и не в силах больше контролировать себя, начал двигаться, а она, запрокинув голову, прикрыла глаза и судорожно вцепилась в мои плечи. Я уже почувствовал запах крови и понял, что не ошибся, действительно для Кристи это был первый раз.
Хотелось, чтобы всё продлилось как можно дольше, и мои движения были мучительно медленными, но скоро Кристи стала двигаться со мной, издавая тихие всхлипывающие стоны, и остатки самообладания покинули меня. Закрыв её рот жадным поцелуем, я ускорил темп, запах крови забивал нос, обволакивал, застилал глаза чёрно-багровой пеленой. Вскоре Кристи сдавленно вскрикнув, выгнулась, впившись ногтями в мою спину. По её телу пробегали волны дрожи. Последним движением я постарался погрузиться как можно глубже, прижав к себе стройные бёдра. Судороги освобождения ещё сотрясали меня, а я уже чувствовал, как затягивает багровый омут, накатило дикое нестерпимое желание сломать, смять это беспомощное, послушное, трепещущее живое тело подо мной, запустить клыки, расплющить кости и пить горячую кровь, впитывая боль, ужас, смертельную тоску до последнего удара её сердца. Я откинул голову назад и замер, глядя в женское лицо, мысленно повторяя, как заклинание: "Это Кристи. Я не голоден. Это Кристи". Я представлял, как выгляжу: оскаленная злобная клыкастая физиономия с белёсыми глазами. Кристина вновь открыла глаза, взглянула мне в лицо, улыбнулась светло и нежно и прошептала:
– Ник, я люблю тебя.
И меня отпустило.
Кристи вновь прикрыла глаза, и, улыбаясь, повернула голову, подставляя мне шею. Моя злость ушла, оставив раскаяние и сожаление. Я обессилено опустился на Кристи, уткнувшись носом в шею, вдыхая её такой знакомый запах, и мне не нужно было пробовать её кровь – не знаю, почему, но я и так сейчас её чувствовал, и это было неописуемо прекрасно.
Кристи медленно гладила меня по голове и спине мягкими успокаивающими движениями. Я перекатился на спину и положил её голову на своё плечо. Она провела губами по моей груди, свернулась под боком уютным клубочком, сонно улыбнулась, закрыла глаза и затихла. Я натянул на неё покрывало и глядел в потолок, слушая синхронное биение наших сердец. Постепенно слаженный ритм нарушился. Моё сердце замедляло свой ход. Когда оно остановилось, я сел на кровати, опираясь спиной о стену, обхватил руками колени и стал разглядывать Кристину. Она крепко спала. Её лицо ещё розовело после нашей близости, а губы, которые даже во сне были изогнуты в еле заметной улыбке, припухли от моих неистовых поцелуев. Она была такой нежной, по-человечески беспомощной и уязвимой. Я с ужасом думал, что сегодня мог потерять её из-за своей несдержанности. Наивная доверчивая девочка! Она считает меня замечательным. Не надо ей знать о моих приступах кровожадности. Кристи и в голову не приходит, что я могу оказаться недостойным её любви. И мне не хотелось, чтобы она во мне разочаровалась, потому что, оказывается, мне нужна эта любовь. Я и не подозревал, что может существовать такое всеобъемлющее чувство, оно было настолько больше и полнее, чем поверхностные влюблённости моих прежних подружек! Кристи славная, конечно ей нужен кто-то получше меня. На её беду я слишком эгоистичен. Я захотел её в первый же день, когда она так бесстрашно предложила мне свою кровь и рыдала на моей груди. А теперь она моя, и я её никому не отдам.
Я скользнул под покрывало, обнял Кристи и замер, слушая дыхание и сердцебиение, наслаждаясь ощущением обнажённого тела.
Время шло. Я шевельнулся, поднял голову и приник к губам Кристи долгим медленным поцелуем. Когда я начал приподниматься, она обняла меня за шею, не желая отпускать, и прошептала моё имя. Я подхватил на руки горячее тело и сел на край кровати:
– Дорогая, я бы с удовольствием провёл с тобой остаток ночи, да и день, но тебе пора домой.
Кристи прильнула ко мне, пробежала пальцами по волосам и плечу, неожиданно звонко чмокнула меня в кончик носа и встала, глядя на экран компьютера, где крутились цифры, показывающие время:
– Да, пора.
Я помог ей одеться, застегнул молнию на платье и заметил:
– Ты сегодня без лифчика.
– Для тебя, – ответила она, неожиданно смутившись и покраснев.
Я сглотнул набежавшую слюну, поцеловал через ткань платья плоский живот и потянулся за джинсами. Кристи рассеяно заметила, рассматривая меня:
– Странно: выглядишь крепким и сильным, а в одежде у тебя вид почти хрупкий.
– Может, потому что я двигаюсь по-другому? – предположил я, застёгивая молнию.
– Может, – согласилась Кристи. – У тебя очень сдержанные и отточенные движения. Это выглядит так грациозно-изысканно.
Я натянул рубашку, стараясь двигаться исключительно изысканно и грациозно, и вызвав этим смех у Кристи, и обнял её:
– Почему у тебя никого не было?
– Я раньше никого не любила, – ответила она удивлённо.
– Сейчас это не обязательно.
– Для меня обязательно, – возразила она, и неуверенно спросила, проведя рукой по шее, – Ты не стал меня кусать?
– Не стал, и без этого всё было чудесно, – сказал я, – Но в следующий раз секс будет со всеми вампирскими наворотами, хорошо?
– Это справедливо, – согласилась Кристи и поцеловала меня в щёку. – Мне тоже было очень хорошо с тобой.
– Ну что же, я рад, что не ударил в грязь лицом.
Кристи недоверчиво уставилась на меня, затем сказала с сомнением в голосе:
– Пишут, что вампиры прекрасные любовники. У вас же столетия практики...
Я не смог сдержать ехидной ухмылки, и она решительно потребовала:
– Ну-ка, колись, в чём дело?
– Конечно, какая-то практика нужна, но уж никак не столетия. Тут вообще скорее дело не в опыте, а в том, насколько готов позаботиться об удовольствии партнёрши. Да и вообще, чего ради стараться, когда можно просто подкорректировать воспоминания? Хотя и это не всегда делается. Какое нам дело до случайных подружек?
Я с интересом следил за реакцией Кристи на мои откровения. Неужели не возмутится? Нет, она еле заметно улыбнулась, но не мне, а своим мыслям.
– Ладно-ладно, ты самодовольный циник. А теперь, когда доказал мне это, веди меня домой.
Я отвез Кристи, простился с ней у подъезда и дождался, когда загорится свет в её комнате. Отогнал микроавтобус в гараж и вернулся домой пешком, когда уже светало. Не раздеваясь, прыгнул на кровать, и под возмущённое гудение пружин подумал, что зря всё-таки наглухо заделал окно в спальне. Сейчас бы проветрить! В комнате держался аромат Кристи: её страсти и её крови. Заснуть было невозможно. Я снова и снова перебирал в уме воспоминания сегодняшней ночи, сладко замирая от восторга. Единственное, что приводило меня в растерянность и недоумение, был мой с Кристи эмоциональный контакт. Я, конечно, знал, что у нас встречаются эмпаты, которые могут воспринимать человеческие эмоции непосредственно, но сам такого никогда не испытывал, только когда пил.
Тихий скрежет замка заставил меня забыть обо всём и собраться. Ключи от моей квартиры были в единственном экземпляре, и сейчас, естественно, находились у меня. Похоже, что мне не надо больше искать охотников, они сами ко мне пришли. Я бросил взгляд на монитор. Начало первого – самое время, чтобы застать спящего вампира врасплох.
Прятаться в моей квартире было практически негде. Мой взгляд остановился на антресоли у входной двери, которая осталась от предыдущего владельца. Там лежали старые обои и мелкий строительный хлам, который я сохранил после ремонта. Сейчас я решительно сгрёб всё и быстро уложил на кровать, накрыв пледом. Получилось довольно похоже на закутанное тело. Одним прыжком я взлетел на антресоль, и, скорчившись в этом крохотном закутке в немыслимой для человека позе, задёрнул занавеску.
Они возились за дверями ещё несколько минут. Я слышал биение двух сердец и уже отчётливо ощущал запах двух людей и смутный отголосок запаха третьего, которого, однако, у дверей не было. Вероятно, он принадлежал водителю, который их сюда привёз. Старые знакомые! Это были братья, с которыми я сталкивался в лесу. Я встречался с ними взглядом, и значит сейчас, когда не так растерян, без проблем возьму их под контроль. Третий запах тоже был мне знаком. После взрыва у Дэна я прочесал весь район, и нашел место на чердаке противостоящего дома, с которого велось наблюдение за его машиной. Значит, потом, когда я разберусь с этой парочкой, надо будет выйти поискать третьего. Вероятно, он контролирует окна или просто ждёт в машине.
Наконец, мой замок жалобно скрежетнул последний раз и сдался. Они вошли в квартиру и аккуратно прикрыли за собой дверь. Ненадолго замешкались, вероятно, доставая оружие и осматриваясь, затем появились в поле моего зрения. У одного был наготове взведённый арбалет, другой держал небольшой меч. Я попытался установить контакт с их сознаниями, но ничего не находил, как будто и не было никаких людей в моей квартире. Значит не так уж я и был растерян тогда в лесу, просто эти люди не восприимчивы к ментальным воздействиям. Возможно, это полукровки, которых сейчас люди называют дампирами. Слышал о них, но встречаться не доводилось. Хотя говорят, что и среди чистокровных людей такие попадаются. Арбалетчик заглянул в гостиную, отрицательно покачал головой, мечник распахнул дверь в спальню и кивнул. Он зашёл в комнату, скрывшись с моих глаз, а арбалетчик встал в дверях ко мне спиной, направив арбалет в сторону кровати. Это был наиболее удачный момент. Именно арбалетчик сейчас представлял для меня наибольшую опасность, и я бросился ему на спину, стараясь первым же ударом сломать позвоночник.
Глава 17
СТАС
Хозяин особняка исчез в тот же день, когда я так неудачно подорвал его машину. Таня с собаками оставалась в доме ещё сутки после этого – и тоже пропала.
Выяснилось, что мокрец, напавший в лесу на парней, и есть таксист, проживающий по второму адресу нашего списка, а кормится он в кафе, где мы ужинали. Теперь вся группа знала, как он нас нашёл, но ко мне не придирались: кафе и впрямь было хорошим и недорогим, и то, что девушка мне его порекомендовала, вопросов не вызвало. Я чувствовал себя отвратительно: настоящий дезертир, группу едва под удар не подставил, да и беспокойство за Таню мучило меня – и перед ней я был виноват.
Андрей нанял какого-то парня с фотоаппаратом и стал обладателем целой кучи вампирских фоток. Вот только сам таксист тоже вскоре исчез.
Саня предположил, что мы всё испортили: мокрецы покинули город навсегда, перебравшись в другое место. Я, больше не считая себя членом команды, промолчал, хотя в душе согласился. Костик молчал и дулся, Витя хмурился.
Андрей оглядел мрачные физиономии и сказал, что если вампиры совсем ушли, ничего не поделаешь, но стоит надеяться на лучшее и установить посты наблюдения – и у дома таксиста, и у особняка. Самим это опасно, раз нас знают, но можно кое-кого нанять. И надо всё же проверить третий адрес...
Группа рассматривала фотографии таксиста, собравшись вокруг ноута. Было любопытно, но лезть я не стал, лишь когда Андрей попросил меня высказать мнение, рванулся к экрану. Оказывается, и мне этот мокрец был знаком, хотя я и видел его мельком, – именно он вышел на крыльцо перед взрывом машины. Я сообщил это ребятам и внимательно рассмотрел снимки. Выглядел кровосос моим ровесником и на всех фотографиях у него были разные выражения лица. Судя по такой эмоциональности, был он совсем молод: лет пятнадцать-двадцать вампирского существования, не больше. Саня заметил:
– Похоже, что так. Хотя в лесу он мне показался совсем старым, лицо было безжизненным, как маска.
– Мы его хорошо отделали. Напуган был, – заметил Андрей. – Птенец, наверное, несамостоятельный ещё: вон, всё время при лорде.
Я сказал, что если так, надо ликвидировать на днёвке. Такой молодой вампир должен спать ежедневно, около полудня его можно брать голыми руками. Беспроигрышный вариант.
– Точно, – поддержал Санёк. – И знаете, ребята, я выхожу из игры. Этого мокреца возьмём – и всё.
Я удивился и обрадовался: всё-таки, он решился! Вот не ожидал! Тяжёлая тишина накрыла комнату. Андрей играл желваками. Костик, зараза, ухмылялся. Саня невозмутимо встретил разъярённый взгляд Андрея и сказал:
– И не смотри на меня, как Ленин на буржуазию! Если я рискую жизнью, то должен знать, что делаю что-то действительно необходимое. А я в этом не уверен.
Я уже думал, что командир сорвётся и выйдет у нас большая драка, но он встал и довольно спокойно сказал:
– Пойдём, на кухне поговорим.
Они вышли. Витя проводил их взглядом, вздохнул и открыл какую-то игру. Его невозмутимость внезапно разозлила, но не мне претензии выдвигать. Я начал прислушиваться. Слов было не разобрать, слышалось только возмущённое Андрюхино гудение с паузами, когда, очевидно, отвечал Санёк. Наконец, они вернулись – Саня спокойный и невозмутимый, а командир весь побагровевший, – и продолжился общий разговор. Очевидно, что Санино решение стало последней каплей, Андрей ко мне больше не обращался, даже глядел, куда-то за меня, будто я невидим. В конце концов, он объявил, что если появится таксист, то в первый же день мы уничтожим его прямо в логове. Если же сначала вернётся лорд, надо будет разрабатывать операцию более обстоятельно.
Наблюдать за третьей квартирой Андрей поставил Костика. Я чувствовал себя виноватым: сам ушёл, Санька подбил... Получилось, что я вынудил командира снова взять брата в дело. А ведь Костик так ненадёжен!
Андрей опять пропадал в городе, не объясняя нам, чем занимается. На крыше этого поганого коровника мы пахали втроём. Работы оставалось всего ничего, но Саня умудрился наступить на гнилую обрешётку, упал и сломал руку. Обидно-то как! Я отвёз его в город, наложили гипс.
Вампир вернулся на свою квартиру на следующий же день. Так всегда и бывает! Андрей откладывать операцию не захотел, собрался идти вдвоём с братом. Я долго мялся, а затем предложил:
– Давайте, отвезу. В квартиру не пойду, а иметь человека за рулём неплохо. Мало ли что!
Андрей посмотрел зло, но сказал:
– Сами доберёмся. Надо ночью подежурить, чтобы знать наверняка, что мокрец вернётся. У нас и так сплошные проколы, а если ещё и вломимся в пустую квартиру, он точно учует и поменяет место днёвок. Перед тем, как машину ставить, направление ветра не забудь проверить. Мы уже и так засветились дальше некуда, ветерок не с той стороны дунет и всё, ищи его потом.
Я занял позицию в дальнем конце двора вскоре после полуночи, и уже через пару часов увидел мокреца, выводящего девушку из громоздкого микроавтобуса. Сердце моё сжалось, но я прекрасно понимал, что не в силах что-то сделать. Сюда бы винтовку с оптикой и серебряными пулями! Оружия у меня с собой не было, только серебряный нож в бардачке. Не палить же в городском дворе! И почему я согласился только на роль наблюдателя? Я начал сомневаться, что принял правильное решение. Кто-то же должен бороться с этой нечистью! Я расстроено отшвырнул бинокль – и зря. Буквально сразу же вампир снова появился, и вытащил из микроавтобуса большой ящик белого цвета. Гроб, что ли? Вроде форма не такая. Я потянулся за биноклем, но дверь подъезда уже захлопнулась.
Несколько часов я провёл как на иголках. Начинало светать, когда я вновь увидел вампира. Он вынес девушку на руках, казалось, она просто спит, положив голову ему на плечо. Выглядело это настолько естественно, что мне пришлось напомнить себе, что это не пара влюблённых, а вампир с телом жертвы. Микроавтобус уехал, а я остался сидеть и гадать, вернётся кровосос домой или нет. Прошёл почти час, совсем рассвело. Солнце освещало крыши домов и верхушки деревьев, и я решил, что сегодня объект днюет на другой лёжке и здесь не появится. Мокрец вывернул из-за угла дома внезапно, совсем не с той стороны, откуда я его ждал, и стремительным шагом подлетел к своему подъезду. Хорошо хоть не рядом прошёл!
Я подождал, пока солнце поднимется повыше, чтобы быть уверенным, что он уже никуда не денется, позвонил Андрюхе и сказал, что вампир на месте, можно приезжать. Он меня выслушал, и только буркнул:
– Ладно, сиди не дёргайся. К полудню будем.
Они приехали действительно за несколько минут до полудня, подсели ко мне в машину и выслушали развёрнутый отчёт. Сияло солнце, на небе – ни облачка, и, хотя на улице не было жарко, в закрытой машине стояла духота, несмотря на то, что я перегнал её в тень дома.
– Мог бы стекло опустить, – проворчал Костик.
– А как насчёт запаха? – поинтересовался я, – Я и так боялся, что может учуять.
– Так ты с ним не сталкивался, – возразил он.
– Помолчал бы, умник, – осадил брата Андрей. – Стас всё правильно делает, может его запах и не знаком вампиру, зато нами вся обивка пропахла.
– Ну, разве что, – буркнул Костик недовольно.
У меня перед глазами стояла картина, как мокрец идёт с мёртвой девушкой на руках. Я уже решил, что если Андрей скажет, что я нужен им в квартире, пойду без разговоров. Но Андрей ничего не сказал, а сам я предлагать не стал. Справиться со спящим – пустячное дело.
Парни отправились на ликвидацию, а я остался сидеть, глядя на двери подъезда. Времени прошло совсем немного, может минут пятнадцать. В задумчивости я достал нож и начал вертеть его в руках. Мимо прошли люди, я положил его на колени и прикрыл сверху ветровкой на случай, если кто заглянет в машину. Нечего привлекать внимание.
Из подъезда никто не выходил, это точно: я глаз с него не сводил. Дверка машины внезапно распахнулась и на сиденье рядом со мной опустилась щуплая фигура. Я дёрнулся и замер. Дверка снова захлопнулась, и мы остались вдвоём, отрезанные от всего мира. Мокрец сидел, глядя вперёд пустым немигающим взглядом, словно не замечая меня. Пахло одеколоном. Тёплый аромат сандала и цитруса не сочетался с этим безжизненным лицом. В совершенной неподвижности он был похож на восковую куклу. Я рассматривал резко очерченные скулы, по-девичьи округлый подбородок вампира, прямой нос с еле заметной горбинкой и красиво вырезанными ноздрями, и не ощущал ничего, кроме лёгкой брезгливости. Даже страха не было, только острое сожаление о том, чего я не сделал в жизни. Почему-то особенно обидно было, что у Тани останется плохая память обо мне.
Тёмные, почти чёрные волосы мокреца распущены и спутаны, отдельные пряди спадали на лицо, затеняя неестественные бледно-зелёные глаза, с кукольно густыми пушистыми ресницами. Обожженная кожа медленно светлела. Бледные губы сомкнуты, но расслаблены. Я не мог отвести взгляд от его лица, и только когда начал задыхаться, понял, что инстинктивно старался быть незаметным, а мелкого поверхностного дыхания мне не хватало. Я перевёл дух и стал дышать нормально. Тонкие ноздри дрогнули.
– Ну?
– Что "ну"? – удивлённо переспросил я.
– Ты не хочешь попробовать убить меня, человек?
Я подумал, что у меня нет никакой возможности незаметно выхватить нож, и ответил чистую правду:
– Хочу, но не знаю как.
Его губы еле заметно дрогнули, будто он собирался улыбнуться, но передумал. В этот момент мужчина с крупным ротвейлером поравнялись с машиной, и собака неожиданно рванулась в сторону с испуганным видом, так что хозяин едва удержался на ногах. Кровосос повернул к ним голову, и я схватился за нож. Где там! Даже замахнуться не успел. Ледяные пальцы сжали моё запястье с такой силой, что я выронил нож и невольно вскрикнул. Вампир глядел на меня выцветшими белыми глазами. Его ноздри жадно раздувались, а пальцы, только что сжимавшие мою руку, расслабились и лёгкими движениями гладили пульс. Я заметил, как он сглотнул, и почувствовал тошноту. Он же кормился сегодня, почему так голоден? Кто-то из парней его серьёзно ранил? Если мокрец голоден, получается, он их не пил, так? Только сейчас я с надеждой подумал, что возможно Андрей с братом как-то спаслись.
Мокрец улыбнулся мне улыбкой, в которой не было ничего весёлого, и внезапно я вспомнил, что нельзя смотреть ему в глаза. Было тепло, даже жарко, казалось, что салон машины меняет форму, перекручивается, то вытягиваясь, то сжимаясь, перед глазами мелькали блики, такие яркие, что всё остальное казалось сумрачным и нечётким, расползалось. Между бликами невозможно было ничего рассмотреть, а затем и они потускнели, и тьма поглотила меня.
Пришёл в себя я резко, будто кто-то, щёлкнув кнопкой, включил окружающий мир. Мир этот оказался тесным и довольно тёмным. Я стоял в небольшом помещении с бетонным полом, белёными оштукатуренными стенами и низким потолком. Из-под штукатурки местами проступала металлическая сетка. Тускло горела лампочка. Никаких окон. Две двери: одна, обычная – плотно закрыта, другая решётчатая, из толстых прутьев – распахнута. За ней виднелась стена, окрашенная масляной краской. Обернувшись, я совсем рядом увидел мокреца, который глядел на меня почти с нежностью. Он оказался мне по плечо, но от неожиданности я испугался так, что дыхание перехватило.
– Где я?
Не то чтобы я рассчитывал получить ответ на свой вопрос. Нужно было услышать свой голос, чтобы липкий панический ужас не накрыл с головой. Голос прозвучал хрипло и незнакомо, но это помогло.
– Там, где я смогу спокойно поесть, – ответил он приветливо, и, шагнув, положил руку мне на плечо.
Я невольно отшатнулся, но его пальцы вцепились в меня мёртвой хваткой, а вторая рука так же жёстко ухватила за шею.
– Будет больно, но ты потерпишь, правда?
Бесцветные глаза сияли восторгом предвкушения, бледные губы раздвинулись в улыбке, обнажая огромные клыки – мне почему-то казалось, что они должны быть меньше, а цепкие руки тащили меня к жадному рту. Почувствовав холодное дуновение на шее, я только секунду спустя сообразил, что это его дыхание и рванулся изо всех сил, больше не из страха, а от брезгливости. Совершенно безрезультатно. Вампир тихо хмыкнул и промурлыкал:
– Не трепыхайся так, чего доброго порвешь артерию и истечёшь кровью. Стой спокойно.
Его слова меня и напугали, и вселили надежду. Похоже, что он не собирается меня сейчас убивать, а пока жив, есть надежда на побег. Я ощутил удар клыков, резкую боль, и постарался не двигаться. Было не так больно, как я ожидал, но невыразимо противно, я чувствовал движения языка на шее, хватка рук ослабла, теперь мокрец просто обнимал меня за плечи, слегка придерживая и поглаживая, и меня трясло от гадливости. Место укуса стало жечь, всё сильнее и сильнее, пульсирующая боль нарастала, и я закусил губу, чтобы не закричать, а этот гад перехватил меня за руку и стал её выкручивать так, что слёзы на глаза наворачивались. Вспомнились слова Тани, что кроме крови вампирам нужны эмоции, и я с ненавистью подумал, что сейчас этот кровосос наслаждается моей болью. Я чувствовал, что он уже тёплый, почти как человек, и понимал, что осталось потерпеть совсем немного, но тут он рванул мою руку так, что я уже не выдержал и заорал. Этот мерзавец уже опять жёстко зафиксировал меня за шею и плечо, и был неподвижен, я замечал сейчас только лёгкие движения языка, и с облегчением понял, что он уже вытащил клыки из моего тела. Его руки разжались, мокрец сделал шаг назад и замер, откинув голову. На ярких губах блуждала неопределённая улыбка.
Сжав кулаки, я с ненавистью смотрел на кровососа. В его взгляде промелькнуло любопытство, он одобрительно похлопал меня по плечу и снисходительно бросил:
– Отдыхай, кормилец.
Лязгнула решётчатая дверь, щёлкнул замок и мокрец скрылся. Меня трясло от злости и омерзения. Рука сильно ныла, шея зудела. Провёл рукой по шее, посмотрел: крови не было. Жутко хотелось пить, было очень холодно. Я начал осматриваться в своей тюрьме. Сначала подошёл к решётке. Свет за ней погас, но если прижаться щекой с самого краю, можно было увидеть лестницу с узкими крутыми ступенями. Кажется, она шла только вверх, но наверняка я рассмотреть не мог. Попробовал раздвинуть прутья, но они были слишком толстые. Покачиваясь от внезапной слабости и стиснув зубы, чтобы не стучать ими, я пошёл ко второй двери. Рядом с ней был выключатель, я автоматически щёлкнул им и заглянул внутрь. К моему удивлению, это оказался туалет, совершенно не подходящий для камеры. Золотисто-коричневая плитка на полу и янтарно-жёлтая на стенах, выглядели уютно, тепло. Над нестандартно широкой раковиной было вмонтировано горизонтальное зеркало. Лампа горела куда ярче, чем в камере. Я открыл кран и жадно припал к воде. Напившись, ополоснул лицо и осмотрел шею. Она была чистой, за исключением пары точечных ранок, уже покрывшихся корочками. Аккуратный, мерзавец.
Я промокнул лицо крохотным жёлтым полотенцем с изображением щенка, и продолжил осмотр. За унитазом, в шкафчике с белыми эмалированными дверками обнаружились ведро и швабра с двумя тряпками. Одна тряпка была уже затасканная, а в роли второй выступало бывшее банное полотенце. Я придирчиво осмотрел его, нашёл достаточно чистым, вытряхнул и накинул на плечи. Вернувшись в камеру, я сел на медицинскую кушетку, обтянутую дерматином, и проверил карманы. В них ничего не было, перочинный нож и мобильник пропали. Голова кружилась, и я лёг, подтянув колени к груди. Да мне таких кушеток три надо! Усталость и слабость брали своё, скоро я провалился в сон.
