Текст книги "Возможны варианты (СИ)"
Автор книги: Рената Андреева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
Глава 1
НИК
Вагон слегка раскачивался, колёса стучали на стыках.
Мне было неуютно. Электричками я не ездил уже несколько лет, предпочитая передвигаться на машине.
К моему облегчению, многие пассажиры покинули переполненный вагон уже в ближайших пригородах, и стало значительно свободнее. Кто-то уткнулся в планшет или книгу, кто-то бессмысленно пялился в окно, некоторые дремали.
Пятница. Одни собираются бездельничать, другие – ковыряться на дачных участках. И все считают это отдыхом. Сам бы я вообще из города ни ногой!
Впустив в вагон грохот тамбура, откатилась в сторону дверь. Тётка с корзинкой протолкнулась внутрь и сразу же заголосила:
– Пирожки горячие домашние! Разбираем пирожки, последние остались!
Я невольно поморщился от резкого голоса. Продав пару пирожков, тётка прошествовала через весь вагон и скрылась с таким же шумом.
Чувство мучительной неловкости и раздражения нарастало. Не люблю долго предаваться безделью. И зачем я потащился с Дэном?
Хотя, возможно, оно того стоило. Хотелось увидеть и проникнуться. Мне вообще не постичь странных, вроде бы взрослых людей, которые готовы играть в рыцарей или эльфов, а уж всегда официального флегматичного Дэна, размахивающим мечом в их обществе, я представить просто не мог. Мы понимали друг друга без слов. Одиночество не тяготило, но то, что с Дэном я не чувствовал себя одиноким, заставляло ценить его общество. Мне казалось, что в эти игры должны играть лишь те, кто застрял в детстве, либо пытается сбежать от жизни. Дэн не относился ни к тем, ни к другим, да и дураком явно не был.
Я посмотрел на него, сидящего напротив, и привычно подавил инстинктивное чувство неприязни, возникшее при взгляде на безмятежное лицо. Русая чёлка, обычно аккуратно зачёсанная, рассыпалась по лбу. Джинсовый костюм, вместо классического. Дэн выглядел моложе, чем обычно: и тридцати не дать.
Он почувствовал мой взгляд, хотя выглядел спящим. Густые золотистые ресницы дрогнули, голубые глаза распахнулись и сразу насмешливо прищурились.
– Что ты на меня так таращишься?
– Не похож.
– На орка?
– Никогда не встречал орков, – заметил я. – На себя не похож. Ничего нет от того Дэна, которого я привык видеть.
– Самому непривычно. Ролёвки – не моё, но ребята, которых учил меч держать, иногда зовут размяться.
Дверь у меня за спиной снова отъехала, впустив усиленный грохот колёс. Я невольно оглянулся, чтобы увидеть, кому Дэн улыбается – незнакомой улыбкой, приветливой и открытой.
По проходу спешили пятеро молодых людей, тащивших рюкзаки невероятных размеров, спортивные сумки, гитару. Совсем пацаны, лет по двадцать. Несмотря на то, что Дэн явно кого-то узнал, я удивился, что они остановились рядом.
– Данил?
– Привет, Унрах.
Парень зацепил взглядом небольшую спортивную сумку Дэна, покосился на меня и иронично поинтересовался:
– Господин реконструктор желает посмотреть на игрушечную битву?
– Посмотреть хочет мой друг, – миролюбиво ответил Дэн, – а я в команде. Сделаем завтра эльфов?
– А то! – ухмыльнулся Унрах. – Пойдём, скоро остановка.
– Нет, – возразил Дэн, – хочу заехать к Юрке, вещи забрать. Увидимся.
– Чаще выбираться надо. Лето кончается, а ты бледный, как поганка. Давай, – парень кивнул, и компания поспешила через тамбур в следующий вагон.
– Унрах?
– Нормальное орочье имя, – пояснил Дэн.
Электричка остановилась, снова тронулась, и мы проехали мимо совсем короткой платформы. Вот почему люди шли по вагонам, а не выходили из своего! Я проводил их взглядом и вслух поразился количеству вещей.
Дэн ухмыльнулся и с неожиданной словоохотливостью пояснил:
– Это ещё немного! Я последний раз на машине вёз. Дороги никакие, пропорол днище о булыжник... Парни решили, что в машине оставлять ничего не стоит, помогли до местного игрока дотащить. Там все и бросил, – он покосился на свою сумку. – Здесь только фуфайка и спальник.
– Купи внедорожник.
Дэн пожал плечами, встал и подхватил сумку:
– Пора на выход. Думал купить, но возможно придётся бросить игры. Иногда кажется, что слишком примелькался.
– Ещё лет десять – и мы вообще везде примелькаемся, – мрачно напомнил я. – Никого не удивит, что ты уйдёшь?
– С чего? – он пожал плечами. – Это нормально. Некоторые уходят в семью, в работу, и уже не хватает времени играть. А некоторые просто стареют, им становится скучно.
Мы вышли в тамбур. Здесь уже стояла продавщица пирожков, я с неприязнью посмотрел на неё. От глаз расходились светлые морщинки. Лицо было загорелым, почти коричневым, шея по контрасту казалась слишком бледной, неживой, на ней просвечивали тёмные нити сосудов, и я с неприятным чувством опустил глаза ниже, на корзинку, полуприкрытую сбившимся полотенцем. Невыносимо пахло пирожками.
– А тебе это не скучно?
– Нет, – на лице Дэна опять промелькнула усмешка. – Я чувствую себя достаточно молодым. Там совершенно особая атмосфера. Увидишь, – он внимательно взглянул, легко коснулся моей руки и, укоризненно поморщившись, добавил: – Если будешь в состоянии оценить. Ты почему не поел?
Его проницательность меня не обрадовала. Пришлось признаться:
– Проспал. Последнюю неделю немного заработался.
– Очень голодный?
– Терпимо, – буркнул я, невольно вновь покосившись на тётку с корзинкой.
Она заметила и вмешалась в разговор:
– Вот незадача! Пирожки-то у меня кончились!
Я пожал плечами и отвернулся. Голод, загнанный в дальний угол сознания, вновь вырвался на свободу и дал о себе знать. Пытаясь отвлечься от едкой горечи во рту, я спросил Дэна:
– Что они тянут? У тебя там какие вещи?
– Ну... шлем, подшлемник, доспех, поддоспешник, меч, щит, наручи, перчатки, – скучным голосом начал перечислять он, – ещё всякие навороты для антуража: котта с гербом, ремень с финтифлюшками всякими... ну конечно – палатка, коврик, котелок...
Тут я уже не выдержал:
– Котелок?
Он улыбнулся, но не ответил. Электричка остановилась, мы вышли.
Платформа одинокой асфальтированной полосой протянулась, сжатая двумя парами железнодорожных путей. Я скользнул взглядом по объявлению на столбе, в котором местные жители извещались о грядущем фестивале ролевиков, но вчитываться не стал. Вокруг сосны, у самой железной дороги непроходимые кусты и канава с грязной водой. Рядом – настоящая свалка: пластиковые бутылки, пакеты, какие-то бумажки. Тут же ржавели непонятные железяки солидных размеров.
Признаков жилья мне заметить не удалось, и только когда электричка отошла от платформы, я разглядел крыши за деревьями. Впрочем, по дорожке, идущей в ту сторону, поспешили лишь одинокая бабулька в тёмной юбке и цветастом платочке с неизменной тележкой на колёсиках и тётка с корзиной. Я проводил их долгим взглядом. Дэн, спустившись с платформы, свернул в другую сторону, на тропу, уходящую в лес.
– Нам далеко?
– Нет, километров двенадцать.
В эти края мне заезжать не приходилось. Я попытался представить карту района, но получалось неважно: никогда её особенно не рассматривал, примерно представлял схему автомобильных дорог – и всё. Что там, в двенадцати километрах? Голод меня влек к близкому жилью.
Мы прошли какую-то сотню метров, когда я не выдержал:
– Пойти, что ли, прогуляться?
– Иди, – легко согласился Дэн. – Догонишь.
Я кивнул и решительно повернул назад. Шаги Дэна затерялись в шелесте травы под ногами и листьев над головой. Скоро я миновал опустевшую станцию, пересёк пути и решительно направился по натоптанной тропинке в сторону домов.
Уже на деревенской улице я нагнал женщину, торговавшую пирожками, и пошёл за ней, не в силах выйти из шлейфа аппетитного запаха. Бабка с тележкой ковыляла рядом, они вели нудный сельскохозяйственный разговор. Посёлок оказался, вопреки моим ожиданиям, довольно большим. Длинная улица разделяла два ряда заборов, и я совершенно не мог представить, где можно перекусить в таком непривычном месте. Кое-где во дворах видны были люди, с некоторыми женщины здоровалась.
Я беспомощно оглядывался, пытаясь найти укромный уголок, защищённый от случайного любопытного взгляда – и не находил. Я даже не представлял, что здесь можно сказать, чтобы завязать разговор. К моему облегчению, тётка с корзинкой сама обратилась ко мне:
– Сынок, всё-таки решил покушать сначала? Магазин ищешь?
– Очень есть хочется, – я застенчиво улыбнулся и спросил, с радостью ухватившись за поданную идею: – Где он у вас?
Магазин, как я понял, был близко: на параллельной улице. Она на ходу стала объяснять, как туда добраться. Я сразу ухватил фразу о заброшенном участке, через который можно срезать часть пути и проследил за указующим движением руки. Распахнутая калитка, сорванная с одной петли, заколоченные окна дома, и призывно темнеющий провал за приоткрытой дверью покосившегося сарая.
– Вы меня проводите? – мягко спросил я.
– Да тут не собьёшься! – она посмотрела на меня стекленеющим взглядом и уже другим тоном ответила: – Пойдём, покажу.
Бабка с тележкой удивилась, но кивнула, прощаясь.
В сарае пахло плесенью и прелым сеном, от корзины, казалось, завоняло ещё сильней, но это всё ерунда. Дверь я прикрыл, свет лился через маленькое запылённое стекло и в многочисленные щели; шея женщины в этом свете белела нежно и призывно, я невольно потянулся к ней и с трудом заставил себя остановиться. Нет! Это будет слишком заметно.
Взял мягкие безвольные пальцы, одним движением сдвинул к плечу трикотаж кофты и жадно припал к руке. Клыки легко пробили кожу. Первые глотки, как всегда, ударили в голову, и пришлось контролировать себя, чтобы не слишком торопиться. Эмоциональный фон тусклый, но сейчас не до изысков: главное хоть как-то насытиться и при этом не обнаружить себя, поэтому я продолжал держать полный контроль над сознанием своей жертвы.
Зато здесь тихо, и можно спокойно пить, сколько хочется.
Когда я отпустил её руку, меня уже окутывало тепло, я чувствовал себя бодрым и деятельным. Человечка стояла недвижно. Надо было догонять Дэна, и то, что ещё придётся возиться с ней, вызывало только приступ раздражения. Большая тупая кукла! Бросать её здесь нельзя.
Я давно научился терпению. В воспоминаниях не должно оставаться нестыковок, иначе человек, мучимый беспокойством, будет возвращаться к ним снова и снова... и может вспомнить что-то лишнее. Проверил, не осталось ли следов крови на коже, аккуратно поправил рукав, вложил упавшую корзинку в пальцы и, взяв за локоть, направил к дверям. Отпустил сознание женщины, только когда она уже выходила на улицу, совершенно уверенная в том, что показала мне, как пройти через проходной двор, и в какую сторону идти дальше.
У калитки она слегка качнулась и оперлась рукой об ограду. Ничего. Я не жадничал, и для неё все последствия ограничатся этим лёгким головокружением.
По идее, для безупречности общей картины, сейчас мне нужно было дойти до магазина и купить что-нибудь съестное, но я счёл это совершенно ненужной тратой времени и денег и, выждав несколько минут, чтобы дать моей кормилице время отойти подальше, направился на поиски Дэна.
Я не знал, будет ли он двигаться только с человеческой скоростью, но даже если так, мог уже уйти довольно далеко.
Сначала я мчался напрямик. Почти весь день дождило, трава не просохла. Штанины намокли и неприятно липли к ногам. Не стоило сокращать путь! Надоело петлять, огибая мокрые кусты, хотя перескакивать через встречавшиеся поваленные деревья мне нравилось. Вот и тропинка, на которой мы с Дэном расстались – бежать стало легче. Ветер, слабый и на открытых местах, здесь совсем запутался в листьях и не чувствовался. Земля мягко пружинила под ногами, непривычные лесные ароматы кружили голову. Изредка появлялось солнце, но после еды это уже не беспокоило. Частый подлесок ограничивал обзор. След был чёткий и ясный, хоть местами запах слабел и исчезал, но я, уверенный, что Дэн не скоро покинет тропу, продолжал нестись вперёд.
Лишь звуки потасовки насторожили меня, заставили свернуть и углубиться в заросли орешника. Одни неприятности от людей! Оказаться свидетелем человеческой свары и привлечь к себе внимание не хотелось.
Глухие удары с неразборчивыми возгласами. Раздражённый вскрик:
– Костик, хватит уже, прекрати!
Я, не замедляясь, обогнул людей по широкой дуге и вновь вышел на тропинку намного впереди, но, только промчавшись по ней десяток метров, резко остановился, поняв, что Дэн здесь не проходил. Наверное, тоже свернул, не желая встревать в людские разборки.
Забирая налево, я продолжил движение под углом к тропе, но, даже замыкая круг, выходного следа не нашёл. Охваченный неясной тревогой я на миг замер – и помчался на звуки ударов. Дэн же в состоянии одним взглядом толпу разогнать. Он не может принимать участие в человеческой драке! Или может?
Вот они! Людей было трое: парни в нелепых зелёных плащах. Один из них, стоявший спиной ко мне, держал арбалет, у других я оружия не заметил. Рассмотреть за ними лежащего в траве Дэна не удалось, но он не шевелился. Это было настолько неестественно и неправдоподобно, что я на миг растерялся. Парень с арбалетом замахнулся ногой и ударил. Сухой хруст кости меня подхлестнул. Я мог преодолеть это расстояние одним прыжком – и прыгнул, не раздумывая. Время, казалось, замедлилось... Нелепый толстяк в очках ткнул Дэна ногой, и одновременно стоявший с другой стороны широкоплечий шатен, схватил арбалетчика за плечо. Тот дёрнулся в сторону, и снова замахнулся.
Сбоку, из-за дерева, навстречу качнулась четвёртая фигура. Сухой треск автоматной очереди. Показалось, что с размаху налетел животом на бревно, но приземлился я примерно там, где и рассчитывал, хотя непредвиденно ударился боком о широкоплечего. Обожгло бедро – нож! Ударил шатена по руке – клинок отлетел в траву, схватил арбалетчика за горло и прижал к себе, заслонившись от человека с автоматом. Тупая боль в животе не проходила. Она разрасталась, как живая, и жгла. Серебро! Я покосился вниз – в спине Дэна торчал арбалетный болт. Мне показалось, что сердце не задето. Неподвижность можно было объяснить только тем, что он тоже серебряный, а это значит... охотники!
Не могло здесь быть никаких охотников! Откуда?
Человек рванулся, я рефлекторно усилил хватку – он захрипел, выронив арбалет, и обеими руками вцепился в пальцы, сжимавшие горло. Каждое движение отзывалось новой волной жгучей боли, и внезапно я с пугающей ясностью понял, что даже если смогу передвигаться в таком состоянии, то уж нести Дэна – точно нет.
Ближе всех шатен. Руки пусты, да и пальцы наверняка онемели после удара, выбившего нож. Лицо застыло неподвижной маской, расширенные от ужаса зрачки. Сознание не нащупать. Ладно, потом сконцентрируюсь. Не опасен. Пока.
Толстый очкарик медленно пятился, опустив взгляд к земле. Руки пустые. Не противник.
Угроза исходила от автоматчика. Он выглядел растерянным, но ствол в его руках был поднят, хоть и отвёрнут в сторону. В любой момент охотник был готов снова вести огонь.
Не будь ранен, я смог бы броситься на него, вероятно и уклониться от пуль при этом, но сейчас шансов не было. Взять под контроль? Я глядел на него – и не чувствовал, не мог уловить даже следа личности. Да что со мной такое? Или это от серебра? Заметив мой взгляд, охотник не отвёл глаз, даже вскинул голову, упрямо выдвинув вперёд подбородок. Этот жест мне показался неуловимо знакомым. Где я его видел?
Пленник дёрнулся, я сильнее сжал пальцы, и, когда он послушно замер, перехватил его удобнее и теснее прижал к себе, отчего он опять задёргался. Страхом почти не пахло, что не очень соответствовало ситуации. Неадекват? Было в его запахе что-то ещё, еле уловимый неприятно сладковатый оттенок. Я наклонился, задев губами его шею, и принюхался. Не слишком понятно, возможно наркотик.
– Нет! – шатен рванулся ближе:
– Стоять!
Помогло. Пленник прекратил биться и слегка обмяк, а тот, другой, замер, чуть качнувшись вперёд, будто натолкнулся на невидимую преграду.
Я слегка расслабил пальцы, пока совсем не придушил живой барьер, отделявший меня от остальных. Боль в животе всё разрасталась, начала пульсировать. Уже чувствовалась сухая горечь во рту – пока несильная. Тревожный сигнал.
Впервые я оказался в ситуации, когда не смог взять под контроль сознания людей, но предаваться пустым сожалениям было некогда. Шатен стоял совсем рядом – теперь я чувствовал и его запах с возбуждающей ароматной нотой страха. Боялся он явно не за себя. Запахи моего пленника и ближайшего охотника были похожи. Братья!
Растерянность исчезла. Это всего лишь люди. Если я собираюсь жить дальше, то переиграть охотников надо здесь и сейчас. И быстро, пока серебро не сожгло все резервы организма.
– Брось ствол, – я посмотрел на автоматчика.
Мне казалось, что он и ответит, но отозвался шатен – уверенно и язвительно:
– Ну да, конечно! Может ещё и шеи вымыть?
Значит, командует он. Тем лучше. А с чего так осмелел? Я проследил за взглядом – и понял. Подвинулся, чтобы скрыть располосованную ногу, хотя что уж... Поздно. Рана, чёрт возьми, и не думала затягиваться! Нельзя было показывать свою слабость. Я лихорадочно просчитывал варианты развития событий, а человек буравил меня взглядом. Считает лёгкой добычей? Надо не накалять обстановку, а заставить их уйти. Как убедить охотников, что и для них это предпочтительней?
– И так сойдёт, – хотелось произнести это мягко, вкрадчиво, но голос прозвучал сухо и невыразительно. Я снова склонился к пленнику и уже специально провел губами по его шее. Рот свело пронзительной горечью, я судорожно сглотнул и замер на миг, не в силах произнести хоть звук, но сумел отстраниться. Командир охотников подался вперёд и даже изменился в лице. Хорошо.
– Отпусти его, – зло сказал он. – Даже если убьёшь, уйти не сможешь.
– А вдруг мне повезёт? – тихо спросил я. – Если нет – он всё равно умрёт первым.
– У тебя не будет ни одного шанса!
– У него тоже. Может, и ещё кого-нибудь достать успею, – я выдержал паузу, чтобы он обдумал мои слова. – Но я бы предпочёл уравнять шансы по-другому. Вы мне не нужны. Уходите – все. Оставьте оружие, как гарантию того, что не вернётесь, и уходите.
Он вскинул голову, открыл рот – и ничего не сказал. Нахмурился и замер с отсутствующим видом, вероятно просчитывая события. Как продолжить? Я не знал, насколько хорошо охотники осведомлены о наших особенностях. Знают ли о неспособности на прямую ложь? Если нет, просвещать их нежелательно. Ему тоже нужны гарантии, что я не сверну им шеи после разоружения. Что предложить?
– Не слишком честно, – сказал охотник наконец, – ты-то останешься при клыках. Мы уйдём с оружием.
Он смотрел на меня во все глаза. Я ответил не сразу: замер, а потом изобразил на лице даже не усмешку, а тень её. Может, играю, что кого-то услышал, а может и нет. Пусть подумает.
– У меня на руках раненый, да и сам я достаточно ослаблен, чтобы не рисковать наткнуться на серебряный клинок. Зачем мне вас преследовать? А вот для вас ваши стрелялки – слишком большой соблазн вернуться, чтобы добить. Я, может, не слишком осторожен, но и не полный идиот!
Шатен скривился:
– Я тоже! Ты дашь слово, что никто не будет на нас нападать!
Невероятное облегчение смешалось с досадой. Они знали! И даже согласны поверить, что может появиться кто-то ещё. Ничего не надо придумывать, чтобы охотники сочли сделку равноценной. Можно разойтись миром. А всё же я предпочёл бы уничтожить их сразу!
– Оружие останется здесь, – настойчиво напомнил я.
– Мы выбросим болты и патроны, снаряжение стоит слишком дорого.
– Жизнь дороже, – заметил я. – Обещаю, что если вы оставляете автомат и арбалет здесь, мы не будем вас преследовать и не причиним никакого вреда. Сегодня.
Его губы чуть сжались. Долгую минуту он молча пытался испепелить меня взглядом, потом неохотно процедил:
– Саня, давай!
Автоматчик отвёл от меня взгляд, полный ненависти и отшвырнул ствол. Я, не теряя времени, обыскал своего пленника и обнаружил несколько стрел с нелепыми резиновыми насадками и крупным ярким оперением и два нормальных арбалетных болта. Результат их осмотра не порадовал: серебряный наконечник крепился ненадёжно – конечно специально – и при извлечении древка наверняка остался бы в теле.
Командир охотников направился к своему ножу. Отпихнув в сторону заложника, я подхватил с травы арбалет, сломал, сделал несколько стремительных шагов и наступил на лезвие. Шатен замер, играя желваками.
– Ещё доберусь до тебя, – мрачно пообещал он, резко развернулся и направился прочь, его брат и очкарик – за ним. Я поторопился подобрать автомат и согнуть ствол. Какого напряжения мне стоила видимая лёгкость движений! Автоматчик, исподлобья следивший за мной, сплюнул и стал догонять команду.
– Жду с нетерпением, – сказал я в спины охотникам. Их следовало обыскать, но я боялся, что дополнительная задержка полностью лишит меня сил и возможности хотя бы частично восстановиться, и понадеялся, что у них больше нет ничего угрожающего. Похоже, люди действительно собирались играть.
Они двигались в сторону станции и, наконец, скрылись за кустами. Я внимательно вслушивался в шаги, рассматривая клинок. Он выглядел стальным, но на всякий случай я сначала провел пальцем по лезвию – удостовериться. Серебра в нём не оказалось.
Охотники были ещё близко, слишком близко. Но я чувствовал, что дольше тянуть нельзя. Озеро пульсирующего жидкого огня в животе разрасталось, грозя выйти из берегов и затопить меня целиком. Расстегнул рубашку, сел, прислонившись спиной к дереву, сосредоточился и воткнул в себя нож, делая первый глубокий надрез. Мне не приходилось копаться в собственных внутренностях, я боялся, что пытка будет нестерпимой, но несколько ударов сталью немного добавили к тому, что было.
Одну серебряную пулю я нашёл почти сразу и удалил, подцепив кончиком клинка. С поиском другой пришлось потрудиться дольше, да и вырезать её оказалось сложнее, зато после избавления от серебра сразу стало легче. Боль осталась, но она больше не пульсировала и не жгла. Я с облегчением расслабился, прислонившись затылком к стволу и закрыв глаза. Руки действовали сами, заталкивая на место выпирающие из разрезов петли кишечника, сводя вместе и сжимая края ран.
Странно всё-таки: никогда не думал, что можно о чём-то разговаривать с охотниками и даже договориться...
Они ещё находились в зоне слышимости. Группа остановилась. Отдалённые звуки ударов и обиженный возглас:
– Ну ты чё?
Слушая, как командир кроет своего братца последними словами, обвиняя во всех смертных грехах, я получил истинное удовольствие. Даже сумел улыбнуться дрожащими от боли губами.
Боль в животе присмирела, уменьшилась, притихла, но полностью не прошла. Зато теперь я чувствовал, как ноет бедро, рассечённое почти до кости, а голод, терзающий меня нельзя было даже сравнить с тем, утренним. Спустив эмоции, командир повёл охотников дальше, а я, убедившись, что регенерация остановилась, решил, что теперь пора заняться Дэном. Досталось ему изрядно, резервы были на нуле. Выглядел Дэн абсолютно неживым и вряд ли даже чувствовал что-то, кроме сжигающей боли. Одна рука лежала наотлёт, пальцы расплющены и даже перстень лорда был погнут.
Только сейчас я подумал о том, что появись здесь на несколько мгновений позже – и его бы разделали, как принято, и я ничего не смог бы сделать. У охотника и нож был наготове!
Я мог уже сейчас быть лордом! От внезапного осознания я замер.
Сколько колоссальных сражений и мелких боёв происходило из-за титула лорда, какие интриги закручивались вокруг, сколько сил тратилось – а я мог получить его, ничего для этого не делая! Нужно было всего лишь снять перстень – и уйти. Дэн был истощён настолько, что сам не смог бы выйти из этого состояния. Остальное довершит время. И серебро.
Несколько секунд я провёл в неподвижности, слегка ошеломлённый открывшимися перспективами, а потом решительно всадил нож в спину Дэна.
Разрез вышел небольшим и точным. Я выдернул болт вместе с наконечником и отшвырнул. Что делать дальше я представлял не очень хорошо. Тащить оцепеневшее тело было сложно. Боль в бедре, раньше не слишком заметная, сейчас стала казаться куда сильней, чем раньше. Мне нужна была кровь – много. А Дэну... Вероятно, он сможет выпить человека и досуха. И где взять этого человека?
Здесь, возможно, передвигались и другие ролевики, но я решил, что они не подходят: если Дэн, придя в себя, обнаружит, что ненароком осушил кого-то из своих знакомых, ему это не понравится, и наши отношения омрачатся из-за недоразумения. Привести кого-то из деревни? Это мысль мне показалась вполне здравой. А что потом? До города, конечно, не слишком далеко, но и не близко. Одного человека нам на двоих может и не хватить, но для начала сойдёт. Только своим ходом добираться до дома не хотелось бы, а в электричку в таком растерзанном виде не сунешься. Полезно разжиться машиной.
Я отнёс Дэна в разросшиеся кусты подальше от тропы, прикрыл тело срезанными ветками, и направился туда, где по моим представлениям должно было быть шоссе.
День жаркий. Наверняка многие водители едут с опушенными стёклами. Видок у меня, конечно, тот ещё. Голосовать бесполезно, а вот отобрать руль, запрыгнув в машину, вполне реально. Лучше, конечно, если пассажиров в ней не окажется. Убивать сверх необходимости не хотелось.
Скоро я вышел на дорогу. Совершенно не представлял, откуда она идет и куда, но направление оказалось подходящим, и я поковылял по разбитому асфальту. Машин не было, и я уже смирился с тем, что придётся тащиться до пересечения с более оживлённой дорогой, когда услышал за спиной шум мотора.
