Текст книги ""Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)"

Автор книги: Рафаил Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

Список офицерского состава линейного корабля «Слава» по состоянию на 1916 г. (РГА, ВМФ, ф. 902, on. 1, д. 213, л. 249)

Должность	Чин	Имя, отечество, фамилия	Даты жизни
Командир	Капитан 1 ранга	Павел Михайлович ПЛЕН	1879-1918. в барже, чекисты
Старший офицер	Капитан 2 ранга	Вячеслав Николаевич МАРКОВ I	1 885-1948, Брюссель
Ст. артил. офицер	Лейтенант	Юлий Юльевич РЫБАЛТОВСКИЙ 3*	1886-1919, в плену, чекисты
2-й артил. офицер	">	Николай Сергеевич БАРТЕНЕВ	1887-1963
Ст. штурман		Стефан Иванович ФРАНКОВСКИЙ	1887-1940, в германском плену (контр-адмирал польского, флота)
Вахтенный начальник	,,	Георгий Владимирович ОГИЛЬВИ 3	1889-?
То же	">	Николай Аполлонович МОИСЕЕВ	1887-1919, в плену замучен
Ст. минный офицер	">	Георгий Андреевич СТЕПАНОВ	1880-?
Вахтенный начальник		Борне Александрович БОРИСОВ	1 893-1960, Версаль
3-й артил. офицер	>>	Вадим Иванович ИВАНОВ* (стал Федорович КРАСНЫХ)	1893, после 1940 г., контр-адмирал сов. флота
И. о. мл. мин. офицера	"	Александр Эрнестович фон-ЗИБЕРТ*	1891-1925 г. Черн, флот, флагман
Вахтенный начальник	М нчман	Георгий Абелович РООС	1891 -1926,Ф инляндия
И. д.ревизора		Владимир Владимирович МОРАКИ*	1882-1936
Вахтенный начальник	""	Петр Николаевич ВЕЙСЕНГОФ*	1891-1919, в пл. батар., в бел. армии.
Вахтенный офицер	""	Владимир Дмитриевич ДЕРЖАВИН*	1895-1919, в белой армии
То же	""	Леонид Иванович АГАТОВ*	Около 1891-?
Вр. команд, в 2 гв. эк.	""	Алексей Александрович МОРОЗОВ	Около 1891-?
Вахтенный офицер	""	Петр Васильевич ПАШКОВ*	Около 1 892-?
И. д. ст. суд. ннж.-мех.	Инж.-мех. ст. лей-т	Борне Владимирович УЛЯНИЦКИЙ	1883-1945, Париж
Трюмный инж.-мех.	Инж.-мех. лейтенант	Константин Иванович МАЗУРЕНКО*	1891-1962, США
Минный инж.-мех.	Инж.-мех. мичман	Иван Яковлевич СТЕЦЕНКО	1889-?
Водолазный инж.-мех.	То же	Вячеслав Алексеевич ЭЛИВАНОВ	1891-?
Артил. инж.-мех.	""	Николай Петрович МИЛОВСКИЙ*	1892-1939, Франция
Вахтенный механик	Мнчман	Петр Васильевич ИЛЬИН	1 892-?
Ст. судовой врач	Коллежский асессор	Владислав Владиславович НАГЕВИЧ*	1880-?
Мл. судовой врач	Лекарь	Владимир Витальевич ВОНГРОЗДСКИЙ	1892-?
Судовой священник	Иеромонах	Дмитрий ВИНОГРАДОВ*	?
По сведениям на 1 сентября 1917 г. (РГА ВМФ,ф.902,оп 1, д. 213, л. 490) к оставшимся от состава 1916 г. девяти офицерам н одному священнику (отмечены знаком *) добавились:
Командир	Капитан 1 ранга	Владимир Григорьевич АНТОНОВ 2-й	1876-1954, Брюссель
Старший офицер	Капитан 2 ранга	Лев Михайлович ГАЛЛЕР	1883-1950, тюрьма в Казани
Ст. штурм, офицер	Лейтенант	Дмитрий Павлович МАЛИНИН	1890-?
Вахтенный начальник	М ичман	Михаил Константинович ДЕНИСОВ	1 892-1935 г. выслан из Ленинграда
То же	""	Сергей Семенович ШЕСТОПАЛ	1895-1957, Бельгийское Конго
Вахтенный офицер	""	Борне Александрович ПЫШНОВ	1897-расстрелян в 1928 г. в Ленинграде
Вахтенный начальник		Николай Константинович КОВШОВ	?
Вахтенный офицер	""	Борис Лаврентьевич КОЗЕЛЬСКИЙ	? 1 92 1 г. Бизерта
То же	""	Александр Владимирович ШИМКЕВИЧ	1893-1922, Бизерта
	""	Георгий Андреевич ДЕНЬЕР	1897-1921
Ст. судовой инж.-мех.	Инж.-мех., кап. 2 ранга	Леонид Федорович ДЖЕЛЕПОВ	1 872– расстрелян после 1932 г.
Артил.. механик	Мичман	Андрей Михайлович БОГОСЛОВСКИЙ	Около 1 897 г.-?
Водолазный механик	""	Сергей Викентьевич БАГИЛЬДЗ	1893-1921,расстрелян
Вр. исп. об. суд. врача	Лекарь	Николай Николаевич СТРИЛАТОВ	1878-?
Мл. судовой врач	Лекарь	Иоганн Гансович (Янович) ЛЕППИК	1894, расстрелян в Ленинграде

Новый командующий в день своего назначения 7 сентября прибыл в Рижский залив, где следующим днем обстоятельно ознакомился с базированием минной дивизии, затем на «Новике» перешел в Аренсбург и в Церель, после чего произвел смотр стоявшим на рейде Аренсбурга «Славе», «Адмиралу Макарову», «Сибирскому стрелку» и «Новику». Состоялось и совещание со штабом флота. Чувствовалось, что своей стремительностью новый командующий хочет напомнить о возвращении на флот духа адмирала Н.О. Эссена. В последующие дни «Слава», в готовности к бою, оставалась лишь свидетелем действий легких сил, пытавшихся мешать работе германских тральщиков, и безрезультатных поисков в заливе остававшихся неуловимыми подводных лодок.

При налете русской авиации на базу немцев на Ангернском озере навстречу поднялись до 20 самолетов. По одному самолету с каждой стороны погибло. Несколько раз появлялись германские цеппелины, бросавшие бомбы на авиационную станцию у Цереля. 15/28 октября 1916 г. от торпеды германской лодки погиб эсминец "Казанец", который вместе с "Украиной" конвоировал в Ревель транспорт "Хабаровск".

Г.К. Граф отмечал, что тихоходный транспорт мог бы проделать свой путь ночью, а не быть приманкой для подводных лодок.

Необъяснимой осталась для флота акция флотилии из 11 германских эсминцев, в лоб форсировавших уже сформированное Передовое заграждение, на котором 28-29 октября друг за другом погибло семь новейших кораблей.

13 сентября "Слава", расставшись с "Цесаревичем", покинула Аренсбург, а 22 октября/4 ноября "Слава" с "Дианой" под конвоем "Новика" покидала Моонзунд. Более года неотлучно провела она в составе Морских Сил Рижского залива, почти все время, не имея возможности, в отличие от других кораблей, отступить и спастись под натиском подавляющих сил противника. "Теперь, – писал Г.К. Г раф, – она благополучно выходила из залива к великой радости всех ее офицеров и команды. Нельзя не отдать должное "Славе". Она с честью вышла из всех выпавших на ее долю тяжелых испытаний, а ведь бывало, когда вся тяжесть неприятельского натиска падала только на нее одну". К этим словам Г.К. Графа следовало бы, наверное, добавить, что теперь "Славе" вместе с флотом предстояло осмыслить полученные уроки и найти средства полнее их реализовать.

57. Революция

Зима 1916-1917 г должна была стать для «Славы» судьбоносной. Опыт войны указывал на необходимость незамедлительного устранения всех тех изъянов техники, вооружения и тактики, которые не позволяли кораблю действовать в морском бою с должной эффективностью и даже могли (из-за малой дальности главной артиллерии) вызвать бесцельную гибель корабля. Но то время, как оказалось, было упущено. Флот был озабочен экстренным введением в строй новых кораблей, и особенно остро не хватавших подводных лодок. Явилась потребность во все возраставших в размерах противолодочных сетях, которые от «мелкого образца» размером 22x26 фт и «тяжелого образца» 30x30 фт требовалось увеличивать до глубины 40 фт и непременно снабжать подрывными патронами. На очереди было снабжение кораблей парованами.

Судостроительные заводы были заняты ремонтом кораблей, получивших боевые повреждения. Обуховский и новые орудийные заводы безостановочно работали над поставками орудий (вплоть до 10-дм калибра) для новых кораблей и сооружавшихся по всему побережью батарей. Неисчислимы были подобные же потребности Черноморского флота, Сибирской флотилии, а с 1916 г. и флотилии Северного Ледовитого океана. Напоминали о себе и создававшиеся озерные и речные флотилии.

В этом калейдоскопически менявшемся многообразии забот флота потребности "Славы" неминуемо должны были подвергнуться урезанию и подчинению не раз уже к ней применявшемуся остаточному принципу. И уже совсем было не до предложения, которое при обсуждении в очередной раз (с 1908 г.) всплывшего в 1914г. вопроса о замене двух мачт одной высказывал председательствовавший в комиссии бригады линкоров командир "Цесаревича".

Уже тогда офицеры "Славы", словно предчувствуя беды своего корабля в Рижском заливе, оказались с гораздо более радикальным мнением, чем представители других кораблей бригады линкоров. Им, однако, пришлось бороться с общим рутинным настроем не допускать на кораблях какие-либо переделки. Понятное желание не терпеть длительные бытовые неудобства, создаваемые ведущимися на корабле работами, а также и уменьшение денежного содержания, вызванное выводом корабля из кампании, никто, конечно, вслух не высказывал. Но оно явственно проглядывало в перечнях тех неизбежных работ, которые придется проделать при замене мачт. И не в них ли, напрашивается вопрос, скрыта причина постоянного откладывания на "потом" всех работ, даже если они затрагивали боеспособность корабля, и непопулярности разных усовершенствований, модернизаций и перевооружений.

Внешних же поводов – нехватка денег, техники, материалов и рабочих рук, как оно почти всегда и случалось, – бюрократия всегда находила в избытке. И не потому ли постоянно переходившая из сметы в смету работа "убрать гриб" на "Цесаревиче" и "Славе" (огромный 254-мм просвет, образованный бруствером боевой рубки и ее грибовидной крышей) – откладывалась из года в год, пока ее забвение не обернулось на "Славе" трагедией 12 сентября 1915 г. И не этот ли "гриб" имел в виду капитан 1 ранга Н.Г. Рейн, когда сомневался в возможности заклинивания башен от падения мачты, писал: "имеется множество более отрицательных неустранимых причин".

На представленный же Н.Г. Рейном '‘наводящий" вопрос: ‘'не достаточны ли длина судна и дымовые трубы для точного определения курса и курсового угла" – собравшиеся командиры дружно отвечали утвердительно: "Длина и трубы дадут достаточную точность и возможность определять необходимые данные", – говорилось в записке командира "Андрея Первозванного". К тому же, как говорилось в протоколе заседания комиссии, "собственно мачты ниже труб, и все, что было возможно, с них уже снято". Замена мачт нарушит радиосвязь, установку прожекторов, изменит девиацию, потребует больших переделок в надстройках.

Общим нежеланию и неготовности к каким-либо существенным переделкам, не говоря уже о кардинальной замене артиллерии, противостояли два особых мнения. Командир "Славы", участник Цусимского боя, капитан 1 ранга О.О. Рихтер (1871-1919, Петроград) вместо легкомысленного откладывания на "потом" ("в будущем при капитальном ремонте"), как это было решено комиссией для "Славы" и "Цесаревича", настаивал на безотлагательной переделке мачт своего корабля. Этого требовали уроки "Цесаревича" в 1904 г., когда пробитая в бою фок-мачта держалась лишь на 1/10 ее окружности.

Теперь же – с увеличением разрушительного действия современных взрывчатых веществ повторение на "Славе" ситуации, бывшей на "Цесаревиче", может обернуться заклиниванием смежных башен. Кроме того, высокий рангоут "Славы" и "Цесаревича", который, в отличие от "Андрея Первозванного" и "Павла", остается не укороченным, будет выдавать из-за горизонта присутствие эскадры. "Для жизни корабля мачты совсем не нужны", – считал О.О. Рихтер. А потому переднюю мачту он предлагал снять полностью, и вместо нее установить "легкую невысокую с марсом, где устроить пост для наблюдения за подводными лодками". Против ликвидации грот-мачты, от которой комиссия предлагала оставить лишь опору для такелажа грузовой стрелы, О.О. Рихтер, понятно, не возражал.

По оценке участвовавшего в работе комиссии корабельного инженера Свеаборгского порта штабс-капитана А.Е. Комарова (1887-?), единственный имеющийся 50-тонный кран мог эти работы на "Славе" и "Цесаревиче" выполнить при срезании мачт (его стрела была их короче) по частям, отпуская срезанные части особым приспособлением вниз. Работа могла стоит 10000 руб. и занять от 1,5 до 2 месяцев. Эти работы готов был выполнить Гельсингфорский мостостроительный завод. Правда, он не имел крана, но его, по мнению О.О. Рихтера, могла заменить стрела, установленная и раскрепленная непосредственно на льду.

Кардинальное решение проблемы предлагал приглашенный на заседание комиссии флагманский инженер-механик бригады капитан 1 ранга П.Д. Блинов (1869-?). По его вписанному в протокол отдельному мнению, мачты на кораблях следовало теперь же ликвидировать.

Но все эти весомые, казалось бы, тактические доводы не поколебали твердого нежелания председателя комиссии допускать на кораблях какие-либо значительные переделки. С мнением командира "Славы" он был "не вполне согласен". Заклинивание башен казалось ему "маловероятным". Для этого случая "имеется множество более отрицательных неустранимых причин". Предлагаемые серьезные переделки (уж коль скоро их за восемь лет не собрались осуществить) во время войны он считал недопустимыми. Для этих работ (речь была, видимо, о "Славе") лучше "воспользоваться временем после войны", если корабль доживет. "Конечно, завод рад сделать работу, но она выведет надолго корабль из строя". Снятие мачт теперь, особенно при отсутствии крана, он считал "легкомысленным". Что же касается установки стрел на льду, добавлял он, то это "выше моего воображения".

С еще большим сарказмом отозвался бы он, наверное, об общеизвестном в морской практике способе "выморозки" кораблей для ремонта их корпусов во льдах. Приемы этой выморозки, без сомнения, позволяли нарастить необходимую толшину льда для установки стрелы.

Смелое решение командира О.О. Рихтера осталось неосуществленным, очередной шанс приблизить "Славу" к современным требованиям техники и тактики был опять потерян. Косность большинства членов комиссии и возглавившего ее начальника 1-й бригады линкоров капитана 1 ранга А.К. Небольсина (1865– 1917, убит матросами) могла сыграть свою отрицательную роль во время последующих боевых действий "Славы". Теперь же приходилось горько жалеть о столь бездумно упущенных возможностях усовершенствования кораблей, которые предполагались во времена А.Н. Крылова. При уже обнаруживавшихся признаках краха режима, не успевшего заготовить для армии катастрофически не хватавших запасов снарядов, в условиях надвигавшегося паралича экономики и фантастическом росте дефицита бюджета страны, всякая новая работа, особенно на старых кораблях, обращалась в почти непреодолимую проблему.

Никто, видимо, уже не вспоминал о намерениях заменить 75-мм и 6-дм пушки на 102– и 120-мм (или, может быть, на уже освоенные 130-мм) и заделке 75-мм казематов. Несбыточной мечтой представлялось даже вполне, казалось бы, реальное и вызванное потребностями войны укорочение мачт на "Славе". Министерство явно пребывало в состоянии того, по выражению Н.О. Эссена, "затмения", которое не позволяло Р.Н. Вирену в 1904 г., принявшему командование отрядом броненосцев и крейсеров, решиться на прорыв из Порт-Артура с еще сохранившимися кораблями.

Подтвердив свою принадлежность к тогдашним "пещерным адмиралам", И.К. Григорович в записях дневника 1915г. открещивается от всякого отношения к военным действиям. Словно забыв о собственной предвоенной деятельности по сооружению большого флота и воспитанию его личного состава, имея чин полного адмирала, министр теперь почему-то избрал позицию чиновника, который ходом войны не интересуется и мнение о ней не высказывает. Он сам содержание дневника ограничил рассказом лишь "о тех мерах обороны, которое министерство принимает к возможному исполнению по представлению командующего флотом, а также и о тех, которые докладывает мне Генеральный штаб, что вызывается действительной необходимостью и предусмотрительностью". Ни словом не касался он попыток флота спасти "Магдебург".

В своей странной избирательности освещения событий он вспоминает лишь о пушках, снятых с "Магдебурга", и их применении для обороны Моонзундской минной позиции. Поразительна неосведомленность адмирала даже о месте крушения "Магдебурга", которое по его записям произошло будто прямо под Гельсингфорсом "у Эренсгрунда" (то есть в 12 милях от главной базы, а не у островов Оденсхольм!).

Нелепые, позорные для флота, Генмора и всего ведомства катастрофы с крейсером "Паллада" и заградителем "Енисей", адмирал бесстрастно записывает в разряд "неизбежных потерь". Тщетно искать в дневнике объяснение гибели со всем экипажем 22 мая 1915 г. заградителя "Енисей" хотя, как говорят документы, адмирал об этой катастрофе (в которой также была доля его вины) лично докладывал императору. Нет ни кого упоминания и о вторжении немцев в Рижский залив, о скандально малой дальнобойности орудий "Славы", о гибели кораблей. Все эти неприятные для министра события просто отбрасываются.

Свои препоны умела делать и бюрократия "на местах". Извечное противостояние "флота" и "берега", сыгравшее роковую роль в войне 1904-1905 гг., нередко проявлялось и в мировой войне на Балтике. Из документов видно, как портовая бюрократия в Ревеле сумела лучшие катера для разъездов распределить по чиновным должностям порта, но не находила их для бригады крейсеров. Известна эпопея с устройством плавучей базы для минной дивизии, когда даже ее начальнику флигель– адъютанту М.А. Кедрову не удалось преодолеть сопротивление бюрократии.

Упорной борьбы потребовало, как свидетельствуют документы штаба начальника 2-й бригады линейных кораблей, решение главной и, как казалось бы, само собой разумеющейся задачи о повышении угла возвышения башенных 12-дм орудий. Дошедшие до нас документы говорят, что еще до перевода "Славы" в Рижский залив ее офицеры и штаб начальника 2-й бригады линейных кораблей были озабочены проблемой дальнобойности ее орудий. Еще 8 июля – почти за две недели до перехода "Славы" 17-18 июля 1915г. – флагманский артиллерийский офицер штаба начальника бригады запрашивал дирекцию C-Пб. Металлического завода о сроках, в которые можно было удлинить подъемные дуги механизмов наведения 12-дм орудий "Славы". 10 июля директор завода отвечал, что на скорое удлинение подъемных дуг в 12-дм башнях "Славы" рассчитывать нельзя, так как вместе с дугами надо одновременно переделывать и их подъемные винты. Никем не замеченное прозвучало тогда в письме таившее беду предостережение: "Затруднения встречаются главным образом в получении необходимой стальной отливки и трудностях нарезки дуг". Что же касается установки на корабле готовых секторов, то на эту работу потребуется около 6 недель.

Уже под гром пушек германских дредноутов, победно вступивших в воды Рижского залива и принудивших "Славу" в исходе боя и несмотря на крен искать спасения в Моонзунде, штаб 2-й бригады получил новое разъяснение комиссии Металлического завода. Не удосужившись командировать на корабль инженера для составления на месте проекта переделки подъемных механизмов, директор завода в дополнение к письму от 29 июля "на пальцах" (видимо, чтобы набить цену предстоявшему заказу) пытался объяснить флагманскому артиллеристу сложность неторопливо решаемой заводом технической проблемы. В частности, на заводе, оказывается, не могут понять, каким образом флот предполагает увеличить углы возвышения 12-дм башенных орудий "Славы".

Но флот в описываемое время не имел научно-исследовательских и конструкторских структур, всецело находился в руках двух монополистов – Металлического и Путиловского заводов. Доцусимскую бюрократию это вполне устраивало, и лишь скрепя сердце с разными оговорками она согласилась впустить в монополию Николаевский судостроительный завод. И он, собрав творческую конструкторскую группу, создал башни броненосца "Князь Потемкин-Таврический" с углом возвышения 35° вместо стандартных 14°, с которыми в войну с Японией вступили более современные броненосцы класса "Цесаревич". Немалый опыт принес бы флоту и "Мольтке", если бы у императора и его слуг вместе с И.К. Григоровичем хватило бы ума оценить важность покупки этого корабля. Оптимальные конструктивные решения мог предложить и Адмиралтейский судостроительный завод, который еще в марте-июне 1914 г. разработал проекты семейства двух-, трех– и четырехорудийных башен для будущих супердредноутов с 406-мм пушками. Их перспективы обсуждались на 1-й бригаде линкоров, но додредноуты крылом новой техники затронуты не были.

Год за годом безвозвратно утекало время. Только в дни германского штурма Рижского залива, строго по пословице "пока гром не грянет…", началось торопливое обсуждение способов модернизации "Славы". 21 января 1916 г. о малоутешительных перспективах обновления артиллерии "Славы" командир корабля капитан 1 ранга В.В. Ковалевский (1872-1950, Сан-Франциско) узнал от и.д. флагманского артиллериста бригады старшего лейтенанта Л.М. Галлера. Оказывается, в штаб начальника бригады пришло письмо от начальника артиллерийского отдела ГУК вице-адмирала В.К. Гирса, который и сообщал, что увеличение угла возвышения 12-дм орудий и замена лебедок их зарядников на "Славе" не могут быть выполнены в эту зиму из-за перегруженности заводов срочными и неотложными работами.

Объяснить, какие такие заказы могли помешать улучшению артиллерии корабля, стоящего на передовой лицом к лицу с противником, у адмирала не хватило духу. Ибо тогда пришлось бы назвать ненужными энергично выполняющиеся на Металлическом заводе работы над башенными трехорудийными 14-дм/52 установками линейных крейсеров типа "Измаил", двухорудийными 14-дм/52 и 12-дм/52 одноорудийными открытыми установками для береговых батарей. Вспомнить пришлось бы и о готовившихся уже к отправке из Англии, заказанных там первых пяти орудий калибром 14-м/52 для тех же "Измаилов", о сооружении четырех (летом 1916 г. одну ввели в строй) универсальных полигонных установок для отстрела 14-дм/52 и 16-дм/45 орудий и о заказе партий снарядов для орудий этого калибра. В свете этих ослепительных перспектив (флот не мог не знать об этих заказах: программу нового линкоростроения с участием командования бригады линейных кораблей обсуждали еще в марте 1914 г) и на "Славе", не удовлетворившись неуклюжей отпиской В.К. Гирса, продолжали бороться за боеспособность корабля.

26 января 1916 г. начальник 2-й бригады линкоров контр-адмирал А.Е. Небольсин и его флагманский артиллерист Л.М. Галлер докладывали начальнику штаба Командующего флотом Балтийского моря контр-адмиралу Н.М. Григорову о том, что по последним сведениям, полученным от бывшего на "Андрее Первозванном" представителя Металлического завода, решение проблемы усовершенствования башенных установок "Славы" вовсе не столь безнадежно. Оказалось, что "хотя наряды на эти работы еще не даны, но проект и чертежи заводом уже изготовлены и работы возможны". При условии выдачи наряда весной завод к осени мог бы закончить подготовительные работы и тогда же начать установку новых частей на место. Более же удобны и свободны были для завода летние месяцы, когда ремонтные работы уже закончены, а осенние еще не определились. И если завод к весне получит наряд, то работы по нему могут быть выполнены в летние месяцы, а установку всех деталей на место – осенью или зимой. Но бывший на флоте представитель завода, видимо, превысил свои полномочия, и в конце апреля 1916 г. командир "Славы" получил уведомление Металлического завода о том, что увеличение углов возвышения орудий будет закончено только к 1 апреля 1917 г., то есть ровно через год. Причина такой задержки назвалась почти издевательская: "все заводы, коим даны заказы по этой работе, перегружены срочными работами на оборону". Было ясно, что завод, имея обеспеченные далеко вперед миллионные заказы, не считал нужным утруждать себя поисками возможностей для не сулящей никаких барышей и пустяковой в масштабах его производства работы по изготовлению для "Славы" улучшенных механизмов вертикального наведения.

В связи с таким оборотом дела командир "Славы" капитан 1 ранга В.В. Ковалевский и старший артиллерийский офицер Ю.Ю. Рыбалтовский 3-й, ранее – в 1912-1913 гг. состоявший флагманским артиллеристом Сибирской флотилии, обратились к начальнику бригады с рапортом. К нему прилагался еще более обстоятельный рапорт, который старший артиллерист "Славы" вместе с бумагой, полученной от Металлического завода, накануне, 28 апреля, представил своему командиру.

В совместном же "весьма секретном" рапорте в адрес начальника 2-й бригады от имени командира "Славы" говорилось следующее: "Увеличение дальности орудий вверенного мне корабля с 90 до 114 каб. и даже до 121 кб. при крене корабля в 4° в настоящей обстановке при увеличении ширины Ирбенского заграждения до 12 миль и новых заграждений под южным берегом считаю работой первейшей важности и срочности с обязательным скорым окончанием ее к середине лета сего года. За это время заводы вполне поспеют отлить и обработать сектора, а также сделать четыре новых медных трубы приемника компрессора. Все же остальные работы заключаются в вырезке балок верхнего ствола башен, увеличении пушечной амбразуры и вырезке поперечной переборки первого конуса башен. Эти последние работы можно произвести и теперь, не выводя башен из строя. Установка новых секторов и труб на место займет около трех дней на пушку, но означенный срок при известном нвпряжении можно сократить до двух суток. Таким образом, орудие можно выводить поочередно только на двое суток. На основе вышеизложенного прошу ходатайства Вашего превосходительства о выполнении этой работы к половине сего года."

В своей резолюции от 13 мая 1916 г. контр-адмирал А.К. Небольсин писал: "Принимая во внимание чрезвычайно важное практическое значение увеличения угла возвышения и увеличение дальности на 24 кб., ходатайствую провести назначенную работу не к 1 апреля 1917 г., как предлагают заводы, а к 1 сентября этого года, так как выведения орудий по одному для переделки считаю возможным в настоящее время". Ничто, казалось, не могло противостоять этому документу, исполненному строгой логики военной целесообразности, отвечавшему высшим понятиям служебного долга и воинской чести. Но бюрократия вновь оказалась сильнее. Работы на "Славе" оказались отложенными до конца навигации.

С легкостью осуществимые в довоенное время, эти работы встретили новые непреодолимые трудности. Крайне неподходящим оказалось время: флот совершил учебный набег на германские конвои из Швеции, в штабе, кроме того, усиленно обсуждали обстоятельства произошедших в те дни двух грандиозных сражений мировой войны – Брусиловского прорыва 22 мая 1916 г. на юго-западном фронте и Ютландского боя в Северном море 18 мая 1916 г. Особых усилий и дополнительных работ требовала подготовка десантной операции в Рижском заливе, которая также могла стать оправданием отказа от немедленного начала работ на "Славе". Ее артиллерию, очевидно, считали достаточной для борьбы с берегом. На случай вторжения немецкого флота в Рижский залив можно было, в крайнем случае, ввести в него большие додредноуты.

К этим предположениям о судьбе перевооружения "Славы" приходится добавить и то обстоятельство, что решалась она, по-видимому, без участия Морского Генерального штаба. Приходится думать, что всецело занимавшие его грандиозные планы сооружения сверхдредноутов и уже осуществлявшиеся заказы сверхпушек калибром 14 дм и 16 дм, операции по перебазированию кораблей с Дальнего Востока, заказы вооружения в Англии, их распределение по флотам в России оказывались заботами несоизмеримо более масштабными, чем частная задача усовершенствования каких-то там устройств на "Славе". Поразительно, но стратегическая роль этих устройств, от которых зависел успех обороны Рижского залива, в Генморе не сознавался. Не видел значения этой проблемы и начальник Генмора адмирал А.И. Русин. Ему свою должность приходилось совмещать с обязанностями помощника Морского министра и начальника организованного в ставке при Государе Морского походного штаба.

Не до конца^ыясненным остается и решение проблемы "гриба" боевой рубки "Славы". Отойдя в какой-то момент от глухо закрытой конструкции рубки, применявшейся на первых броненосных кораблях (предусматривались лишь узкие смотровые щели и бойницы для стрельбы), русский флот вдруг (вот еще сюжет для любителей парадоксов) возлюбил конструкцию с "грибом" – легкой грибообразной медной крышей, почти что парившей над массивным круговым бруствером самой рубки. Шла эта эстетика, очевидно, от вошедших в моду в 1870-1880-е годы таких же открытых барбетных башенных установок. Их также временами снабжали легкими крышами в виде зонтов или грибных шляп, которые, имея очень легкую конструкцию, могли защищать в лучшем случае от дождя или выстрела стрелка с марса вражеского корабля в абордажном бою.

Но не нашлось в ту благословленную эпоху того, который мог бы воскликнуть: "а ведь король-то голый…". Рубка "Славы" могла благополучно дожить до конца эпохи русского самодержавия, а с ним и российского императорского флота. В самый канун крушения этой эпохи и явилось усовершенствование рубки, в которой "гриб" (вернее его шляпка) заменялся плотно одевавшейся на бруствер крышей с буртиком и смотровыми щелями шириной 3 дм, как это было сделано на "Авроре" по возвращении в Россию из Цусимы.

Неясным, однако, остается вопрос: была ли новая конструкция реально осуществлена. Препятствием этому могла быть трудоемкость работ с разборкой верхних ярусов, мостиков и рубок с их приборами и приводами. В прежние годы эти работы не могли бы составлять большого труда, но совсем иными становились они в условиях экономической и политической разрухи.

На линейном корабле "Слава’: в минуты отдыха

Ценой фантастических расходов и крайнего напряжения сил элитных предприятий, вроде Обуховского завода, еще находили возможности для выпуска предметов вооружения и великолепных по своим характеристикам 12-дм орудий для острова Эзель. Сомневаться в том, что такой подвиг мог в действительности состояться, приходится вместе со всеми названными обстоятельствами еще и вследствие не имеющей объяснения очередной смены командиров: В.В. Ковалевского 21 октября 1916 г. переместили на должность начальника охраны водного района крепости императора Петра Великого. И если это не было повышением по службе, то приходится предполагать, что командира могли перевести на берег за слишком, может быть, наст ойчивые ходатайства об усовершенствовании своего корабля.

В книге С.А. Зонина "Адмирал Л.М. Галлер" (М., 1991, с. 99) говорилось, что командир оставлял свою должность по болезни, но это не мешало ему прослужить в новой должност и еще год до самого развала обороны Ревеля, а затем перейти на службу в Морское правительство А.В. Колчака. Нуждается в уточнении период недолгого командирства капитана 1 ранга П.М. Плена, который был героем обороны Порт-Артура (золотая сабля "за храбрость", он командовал после войны миноносцами, в 1914-1915 гг. – крейсером "Адмирал Макаров", в 1915-1916 гг. дивизионом эсминцев. На "Славу" он был назначен 12 декабря 1916 г. Чем он себя проявил, продолжал ли, как его предшественник, бороться за усовершенствование своего корабля – сведений не обнаружено.

В отзыве о своем бывшем командире и наставнике (в период службы на миноносце "Прочный" В.А. Белли признавал за П.М. Пленом боевые заслуги и опыт моряка, но не подтверждал особого служебного рвения, интереса к вопросам стратегии и тактике или готовности делиться опытом с молодыми офицерами. В то же время П.М. Плен отличался неудержимым пристрастием, как отмечалось выше, к "зеленому змию", погубившему немало способных п знающих офицеров. Как вспоминал В.А. Белли, он "пил в компании посещавших его сослуживцев по порт-артурской обороне, пил в особенно любимых им ресторанах, пил, снимая "пробу" при офицерах, пил за обедом. После водки следовало пиво в большом количестве, иногда по английскому образцу виски-сода "бывало – до ужина". В застолье он старался вовлекать своих офицеров, а В.А. Белли, упорно уклонявшегося от возлияний, злобно преследовал. (РГА ВМФ, ф. 2224, on. 1, д. 3, л. 167).