Текст книги ""Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)"

Автор книги: Рафаил Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 48 страниц)

Об этом говорит дата присоединения к отряду 15 января крейсера "Олег", 17-го – "Славы" и 19-го – "Адмирала Макарова". Длительный ремонт после аварии и плавание в постоянно неблагоприятной погоде не позволили "Олегу" привести себя в должный порядок. На нем, как докладывал адмирал министру, не только не производилось каких-либо учений, но даже не все "расписания были перекликнуты". К приему гардемаринов корабль был явно не готов. Более того, бюрократия и этот второй корабль сумела прислать с некомплектом штатного экипажа для подготовки людей в заграничном плавании. На корабле не хватало артиллерийского офицера и 17 комендоров. Офицера пришлось отдать с "Богатыря", комендоров – по два человека со всех кораблей. Такое скандальное состояние крейсера, только в 1907 г. переведенного в гвардейский экипаж, заставило адмирала отправить "Олег" для рейдовых учений в Виго. Остальные корабли, вознаграждая себя за пережитые трудности, с 24 по 27 января совершили плавание в Лас-Пальмас (Канарские острова), где "Слава" и "Адмирал Макаров" пополнили запасы угля, а гардемарины получили хорошую практику в управлении шлюпками на настоящей океанской зыби. В пути до о. Мадейры, куда пришли 1 февраля, провели первую стрельбу. 3 февраля, снова выйдя в океан, стреляли на контркурсах "с переносом огня со щита на шит", а затем уменьшенными зарядами с "Цесаревича" и "Богатыря". 5 февраля вышли в Виго, испытав в пути качку линейных кораблей до 17°, присоединились к остававшемуся в Виго "Олегу".

В продолжение 20 дней занимались рейдовыми учениями и подготовкой к самому, может быть, ответственному этапу плавания – ожидавшему наши корабли грандиозному чествованию в Англии. Сменив давнюю конфронтацию на состоявшееся в 1904-1905 гг. "сердечное согласие" (entente cordiale), откуда и пошло слово "Антанта", Англия и Франция начали прилагать усилия на вовлечение в этот союз и России. Об этом свидетельствовали все возрастающая теплота и любезность английских властей, принимавших отряд в 1906 г. и 1907 г. В 1908 г. позиция России определилась заключением серии договоров 1907 г. с Англией о перераспределении сфер влияния в Персии, Афганистане, Тибете. Дружеские отношения закрепились приемом отряда в Англии и визитом короля Эдуарда VII (1847– 1910) в 1908 г. в Ревель. И вот теперь англичане решили ответить обширнейшей, как никогда, программой четырехдневного чествования Балтийского отряда при его возвращении на родину. О размахе готовившейся встречи оказался не осведомлен очередной морской министр. С.А. Воеводский (1859-1932). Ему адмирал вынужден был разъяснять, что для соблюдения программы, расписанной по часам, он должен прибыть в Портсмут к утру 3 марта. Прибытие в Либаву адмирал планировал на 17 марта. Покинув Виго 28 февраля, пришли на Спитхедский рейд в ночь со 2 на 3 марта.

С подъемом флага утром вошли в Портсмутскую гавань. К приходу кораблей, писал В.А. Белли, "город был украшен русскими флагами, матросам и офицерам повсюду оказывалось большое внимание, опять был осмотр порта, посещение корабля "Victory", обед в ратуше". Сверх того, после традиционных обменов визитами с властями порта, флота и города в первый день в честь русских (адмирал, его штаб, командиры кораблей. 15 офицеров) состоялся обед у Главного командира порта. Вечером 500 человек матросов при 40 гардемаринах, распределенные поровну, были приглашены в четыре театра (возможно, речь шла о кинематографе) Портсмута. То же повторялось в последующие три дня. 4 марта в Лондон отправились группы: адмирал со штабом, 20 офицеров и отдельно– 120 матросов при 10 гардемаринах. Для адмирала и офицеров первый лорд адмиралтейства Д. Фишер дал завтрак. Гардемаринам и матросам после завтрака в ресторане вокзала была устроена автобусная экскурсия по Лондону. В театре "Палас" адмиралу и офицерам штаба предоставили две ложи, украшенные русскими флагами, в противоположных ложах разместились чины русского посольства, в партере – офицеры, на галерке матросы. Программки представления были украшены портретами русского императора и короля Эдуарда VII, перевитыми русскими и английскими военными флагами. На обеде в отеле "Карлтон", где разместили адмирала и офицеров штаба, Д. Фишер имел на сюртуке пожалованный ему императором орден Александра Невского. Для офицеров и командиров обед устроили в Г ранд-отеле. Затем для адмирала и всех офицеров состоялось представление в театре.

При появлении адмирала публика поднялась с мест и бурными аплодисментами приветствовала сыгранный русский гимн. Гардемарины и матросы тем временем экстренным вечерним поездом возвратились в Портсмут. Проходившие здесь чествования включали обед для врачей отряда в главном госпитале и театры для очередной партии из 540 зрителей. 5 марта Лондон осматривали адмирал и офицеры, а в Портсмуте порти адмиралтейство были предоставлены для экскурсии гардемаринам и офицерам отряда. В их честь состоялся концерт, а затем обед у мэра Портсмута. 400 матросов угощали в матросском доме Портсмута и еще одной партии из 500 человек показали представление в четырех театрах. Такие же представления повторили 6 марта. В Лондоне в этот день адмирала и офицеров чествовали завтраком у лорд-мэра в присутствии их высочеств принца и принцессы Уэлльских – всего было до 300 гостей. Все эти торжества сопровождались, как подчеркивал в рапорте адмирал, проявлением "самого радушного сердечного внимания, которое так ие соответствовало холодному английскому характеру".

Окончательно упрочив англо-русский союз, корабли при изъявлениях взаимных восторгов и энтузиазма 7 марта 1909 г. покидали Портсмут и исторический Спитхедский рейд. Продолжительный, имеющий политическое значение визит Балтийского отряда при его значительной (пять кораблей) численности запечатлили в обширных фото– и кинодокументах. Они, наверное, сохранились в Англии и у потомков оказавшихся в эмиграции участников визита. Но поиск их и сегодня труден. И потому, встретившись в 1970 г. с В.А. Белли, автор нашел каким-то чудом сохранившиеся у адмирала немногие фотоснимки плавания гардемаринского отряда и сделал с них негативы. Оригиналы же после смерти адмирала в 1981 г. и вовсе исчезли в фонде № 2225 РГА ВМФ.

Вместо них обнаруживаются лишь какие-то безобразные бракованные отпечатки по тематике, с Балтийским отрядом вовсе не связанной.

Остается надеяться на чудо обнаружения фотографий в других фондах архива, ЦВММ и особенно ценной, собранной и ныне возвращенной в Россию коллекции эмигрантского общества "Родина" (в Лейквуде, США). В США Бюллетень общества русских морских офицеров, который, благодаря исключительной энергии его основателя – старшего лейтенанта Г.К. Дворжицкого (1889-1971, Нью-Йорк) – мичмана ‘мессинского’’ выпуска, в продолжение более 30 лет (с 1934 г.) отображал жизнь моряков России и ее флота. Нельзя без сердечной боли вчитываться в эти перечни, где вместе с мемуарами о службе упоминают саблю с дредноута "Императрица Мария" и чудом сохранившиеся ленточки и матросские бескозырки, книги, альбомы, фотографии и среди них, например, два альбома от капитана 1 ранга М.Ф. Престина (1891-1948, Осло), мичмана в 1910 г., 56 фотографий из альбома "Мессина 1908 г.", принадлежащего лейтенанту Н.В. Потолову (1887-1935, Франция) с крейсера "Богатырь" и всех других, подчас самых неожиданных документов, вроде "Устава ношения запонок линейного корабля "Андрей Первозванный".

В Киль, преодолев в проливе пасмурность, туман, а местами и льды, пришли 10 марта 1909 г. Давний друг русского флота принц Генрих Прусский, лично выводивший свои эскадры на учения, позаботился о предоставлении Отряду лучших мест перед дворцом принца в Кильской бухте. Гардемаринам, разделенным на две группы, показали Адмиралтейство, доки и два броненосца типа "Дойчланд". Для адмирала и командиров в Морском собрании был устроен обед. "Радушный и в высшей степени корректный" прием немецких властей затмил в глазах адмирала те тучи, что сгустились в это время в отношениях двух держав. Совершавшаяся в те дни, несмотря на все маневры русской дипломатии, аннексия Австро-Венгрией бывших турецких провинций, Боснии и Герцеговины, стали очередным постыдным для России итогом не в добрый час затеянной в 1877 г., "освободительной" войны с Турцией. Ныне, не имея сил противостоять угрозе австрийской агрессии против Сербии, Николай II 9/22 марта телеграфировал Вильгельму II о своем согласии на аннексию Австрией двух провинций. Не довольствуясь лим унижением России, Австро-Венгрия 16/29 марта объявила мобилизацию пяти корпусов. 18/31 марта Сербия "признала" аннексию. Она по справедливости считалась в мире "дипломатической Цусимой" России.

На рейде Александрии. Январь 1909 г.

В дни прихода отряда Россия была пост авлена перед необходимостью капитулировать перед Германией и согласиться с отменой ст. 25 «Берлинского договора». 12 марта на «Цесаревиче» принцу, по его желанию, салютовали как Командующему флотом. Принц был так любезен, что. еще раз посетив отряд 14 марта, выразил убежденность в том, что германское правительство никогда не будет чинить препятствия для прохода русских кораблей Кильским каналом. Чего только не пообещали, торжествуя выигранную военно-дипломатическую партию. Не упомянул адмирал и о предложении немцев задержать на два дня выход отряда, чтобы он не помешал планировавшейся стрельбе германских береговых батарей. Эти два дня, замечал в своих воспоминаниях В.А. Белли, были нужны Германии для окончания переговоров по аннексии Боснии и Герцеговины. Тем самым отряд, оказавшись в роли временно интернированного, послужил, как надо понимать, гарантией этих переговоров и был вовлечен в те первые интриги новейшей политики, которая спустя пять лет привела к мировой войне.

Днем 15 марта покинули Киль, а в 2 часа ночи 17 марта в 70 милях от Либавы встретили дивизию эскадренных миноносцев. Ее вел начальник соединенных отрядов Балтийского моря контр-адмирал Н.О. Эссен. Верный своей практике в пору командования минной дивизией, адмирал лично решал задачу поиска и конвоирования отряда "противника" в морс. Его назначение на новую должность (с правами начальника морских сил), после недолгого командования (в июле-ноябре 1908 г.) Э.Н. Щенсновича, знаменовало окончательный переход флота к действенному созиданию на основе новых подходов к тактике и технике. Решающую роль в этом восстановлении адмирал отводил возвращавшемуся теперь в состав флота Балтийскому отряду. Новые сотни миль предстояло ему теперь прибавить к 10896 милям, пройденным в заграничном плавании.

49. Лето 1909 г.

В 7 ч утра 17 марта, заполнив собой либавский аванпорт, корабли отряда адмирала В.И. Литвинова присоединились к ожидавшим их миноносцам (недавним минным крейсерам) минной дивизии, новым канонерским лодкам «Бобр» и «Сивуч». Здесь же, как напоминание о увы, безвозвратном прошлом, «со следами былой красоты» рангоутного океанского парусника, стоял превращенный в брандвахту бывший крейсер "Генерал-адмирал ".

Произвели салют флагу начальника Соединенных отрядов на миноносце "Москвитянин". Утром 18 марта Н.О. Эссен произвел опрос претензий на всех кораблях отряда, провели экзамены гардемаринам и (с 20 марта) ученикам строевых квартирмейстеров. 23 марта смотр отряду произвел недавно (8 января 1909 г.) назначенный, уже третьим по счету с 1905 г., морской министр контр-адмирал С.А. Воеводский, после чего 24 марта отправили в отпуск корабельных гардемаринов. "Олег" 18-го, а "Адмирал Макаров" 31 -го вошли в канал для погрузки угля. В апреле корабли принимали из береговых складов донецкий уголь: 2-го – "Адмирал Макаров" 780 т, 3-го – "Богатырь" 494 т, 13-го – "Слава" 230 т. Назначенный в марте 1909 г. товарищ морского министра контр-адмирал И.К. Григорович (первый командир "Цесаревича") осматривал крейсера "Адмирал Макаров" и "Богатырь". На первом давали о себе знать значительные недоделки французских строителей, на втором явно ненадежны стали котлы. В присутствии адмирала В.И. Литвинова (ставшего уже причисленным к свите) комиссия артиллерийских офицеров отряда, рассмотрев последствия "сдвига цилиндров" 12-дм орудий "Славы", нашла состояние орудий вполне исправным.

Покорно следуя предопределенности закона рутины, предусматривавшей на кораблях подводные торпедные аппараты, провели из них стрельбы в море. Стреляли по щиту, буксировавшемуся миноносцем со скоростью 10 уз. На 14-уз скорости "Слава" попала в щит и благополучно подобрала три свои всплывшие мины. На "Цесаревиче" одна из трех, не дав хода, всплыла у борта и, несмотря на 5-часовые поиски, обнаружена не была. Явилось предположение, что эта мина, плавая на поверхности, была потоплена случайно попавшей в нее миной "Славы", зарядное отделение которой оказалось поврежденным. Лишь через 15 дней, когда весь флот 1 мая вышел в море, мина "Цесаревича" была обнаружена и подобрана "Охотником". Впрочем опыт стрельб из подводных аппаратов мог оказаться полезным для подводных лодок. Было испытано и новшество в минном деле – применение для практических стрельб на корабле сминаюшегося (затем придумали и резиновые) зарядного отделения. Мина с таким устройством, попав в поясную броню "Славы" (выпустил ее шедший контркурсом со скоростью 20 уз "Инженер-механик Зверев"), повернула на параллельный курс и ушла в сторону. Нашли ее только через два дня близ находившегося в 18 милях маяка Стейпорт.

18 апреля оба линейных корабля с "Адмиралом Макаровым" ("Богатырь" не взяли, опасаясь за его котлы) осваивали в море совместные эволюции, предусмотренные недавно изданной первой частью "Сборника инструкций и правил по Соединенному отряду Балтийского моря".

19 апреля по железной дороге прибыл и свой флаг на транспорте "Океан" поднял начальник Соединенных отрядов контр-адмирал Н.О. Эссен. В 7 ч утра 21 апреля он со штабом прибыл на "Славу", которая немедленно снялась с якоря для смотровой стрельбы из 6-дм орудий. В перерыве адмирал обходил корабль, проводил учения в башнях и плутонгах, экзаменовал матросов. Проверили разные способы управления рулем. В 17 ч пробили отбой и, придя в аванпорт, встали на два якоря. Это была действительная, правда, пока еще на 12-узловой скорости, проверка готовности, за которую адмирал выразил свою благодарность.

В 7 ч 22 апреля "Цесаревич" в сопровождении эскадренного миноносца "Туркменец-Ставропольскии’ провел совместные эволюции и отражение атак трех подводных лодок. Они были обнаружены с расстояний 14-25 кб., отлично был выполнен и маневр "человек за бортом", когда корабли, выйдя из строя, спускали шлюпки для подъема буйка. Присутствовавший на "Цесаревиче" со своим штабом Н.О. Эссен сигналом выразил "Славе" благодарность за самый скорый маневр. Затем выполняли маневрирование по однофлажным сигналам нового Сборника инструкций, а "Адмирал Макаров" и "Туркменец-Ставропольский" были отправлены в дозор. По возвращении всего отряда в аванпорт адмирал изъявил кораблям свое удовольствие.

24 апреля Н.О. Эссен со штабом прибыл на "Цесаревич" для главного экзамена одиночной подготовки корабля – стрельбы полными зарядами из 12-дм и 6-дм орудий на расстоянии от 70 до 40 каб. "на постоянном курсовом угле и прямых курсах". Поход продолжался с 7 ч утра до 1 ч 30 мин дня. 27 апреля "Слава" и "Богатырь" выходили в море для уничтожения девиации. На следующий день "Слава и "Цесаревич" приняли 367 и 263 т донецкого угля (со скоростью 56,5 и 66 т/ч). "Адмирал Макаров" в это время занимался в море вспомогательной стрельбой из стволов по неподвижному щиту, затем уничтожал девиацию.

Во всех выходах в море и в учениях на рейде Н.О. Эссен каждый день использовал для восстановления на флоте заветов своего учителя С.О. Макарова и выполнения всех пробелов в боевой готовности и боеспособности флота. Об этих полных напряжения днях в фондах РГА ВМФ сохранились обстоятельные рапорты, которые за каждый месяц по возвращении в Россию представлял морскому министру начальник Балтийского отряда свиты его величества (успех плавания за границей, подвиг в Мессине были оценены императором по достоинству) контр-адмирал В.И. Литвинов. Эти нарочито краткие отчеты с достаточной обстоятельностью отображали полную напряженной боевой учебы жизнь отряда и продолжавшей входить в его состав "Славы".

В этих чрезвычайной важности рапортах для "Славы" предусматривалась "необходимость серьезных работ по котлам, требовавших "выгнуть водяные коллектора, заменить часть конусов и заменить два ряда нижних трубок котлов". Прямо указывалось на необходимость замены новыми всех питательных донок котлов. 6-месячный срок, названный Главным механиком Балтийского завода для этих работ, мог, однако, увеличиться из-за задержек в доке. Резолюцией министра С.А Воеводского предлагалось запросить отзыв начальника МГШ, а копию рапорта Н.О. Эссена передать товарищу морского министра "для сведения".

Назначение С.А. Воеводского, в войну заведовавшего учебной командой строевых квартирмейстеров и вовсе не знакомого ни с тактикой, ни с техникой, также составляет одну из тайн. "Творческий" путь министра, пробывшего полгода в товарищах, всерьез не исследован, но ни А.Н. Крылов (Воспоминания, 1956, с. 176– 187),ни И.К. Григорович (Воспоминания, 1993, с. 30-31) похвально о своем министре не отзывались. Проявиться могла и обстановка недоверия к министерству со стороны упорно урезавшей его бюджет Государственной Думы. Вниманию к ремонту старых кораблей не способствовала и обстановка происходившего тогда проектирования и заказов кораблей нового поколения. ГМШ весь был в планах флота открытого моря, и старые корабли его не занимали. Энергии же Н.О. Эссена на все не хватало. Надеясь на не раз уже проявлявшееся к нему благоволение императора, начальник Соединенных отрядов пребывал в уверенности, что и министерские структуры будут внимательны к нуждам энергично восстанавливавшегося им флота.

30 апреля, приготовившись к походу, флот, сосредоточившийся в порту Императора Александра III, провел учение по отражению атаки. Во всем учитывая порт– артурский опыт, для охраны кораблей назначили четыре паровых катера. Атаку осуществили первый и третий дивизионы минной дивизии. Выход в море 1 мая возглавил транспорт "Океан", поднявший флаг начальника морских сил. Успевший в канун войны побывать в Порт-Артуре и Владивостоке, он стал теперь носителем памяти и уроков Тихоокеанской эскадры.

Соразмерный с кораблями отряда по величине и маневренным качеством, "Океан" восполнял ограниченность боевого строя, позволял приблизить условия плавания к представлявшей флот бригадной структуре. Переместившись со штабом на "Океан", адмирал освобождал "Цесаревич" и "Славу" от неизбежных стеснений при исполнении ими флагманской роли.

Впервые, может быть, осуществлена была концепция походного штабного корабля. Полезным было присутствие адмирала и штаба для поддержки на корабле должного порядка в среде проходивших свою практику и острейшим образом необходимых флоту учеников машинной школы. Курсом W со скоростью 10уз в кильватер "Океану" шли "Цесаревич", "Слава", "Богатырь" и "Адмирал Макаров". На правой раковине "Океана" держался эскадренный миноносец "Охотник". Днем дозорную цепь впереди отряда образовал 2– й дивизион 1-й минной дивизии. Ее корабли играли роль легких крейсеров. За отрядом следовали четыре канонерские лодки типа "Бобр". Отряд транспортов: "Анадырь", "Ангара" (предназначался для похода с минными крейсерами в составе 4-й эскадры), "Борго" и посыльное судно "Азия" шли в сопровождении миноносца "Громящий".

К ночи, скрыв огни и уменьшив скорость до 8 уз, провели учение отражения серии минных атак. Выполнявшим ее миноносцам 1-го и 2-го дивизионов 1-й минной дивизии удавалось подойти ближе с Ost-вой стороне компаса, где небо было освещено слабее. "Легкие крейсера", отдалившиеся от главных сил, ловили атакующих лучами прожекторов. В продолжение ночи несколько раз, уходя от атак, меняли курс. Проведя столь всесторонний урок минувшей войны, утром 2 мая пришли в бухту Тагалахт, где застали 1-й дивизион 1-й минной дивизии. Чуть позже пришли канонерские лодки и транспорты. Странные, наверное, чувства должны были у участников войны пробудить эти первые маневры, в исходе которых в зтой же бухте Тагалахт, напоминавшей и о Порт-Артуре, и о Талиенване, на кораблях днем 2 мая отслужили панихиду "по в Бозе почившем генерал-адмирале, великом князе Алексее Александровиче". Флот продолжал чтить того, кто был главным виновником всей войны, Порт-Артура и Цусимы. Режим за ним никакой вины не признавал.

На учениях отражения минных атак в ночь на 3 мая на "Цесаревиче" присутствовал начальник морских сил. Повторение еще более массированной атаки с участием 2-й минной дивизии и 3-го дивизиона 1-й минной дивизии не удалось из-за опоздания выхода этих атакующих сил из Гельсингфорса – ночное время они упустили. На второй день стоянки в Ревеле 6 мая в 8 ч утра расцветились флагами в честь высокоторжественного дня рождения императора Николая Александровича. Отслужили молебствие и в полдень произвели салют по уставу. Но силы небесные не поддержали вынужденного по уставу нового проявления верноподданичества и, как говорилось в рапорте адмирала В.И. Литвинова морскому министру, почти тотчас же после 8 ч из-за сильного SW флаги расцвечивания спустили, оставив одни стеньговые, и команды на берег не увольняли.

С теми же напряжением и интенсивностью продолжались учения в остальные месяцы 1909 г. Флот в этом году выбирал доктрину поведения в новой войне, где противниками могли оказаться флоты Германии и Швеции. Еще в 1908 г. Н.О. Эссен предлагал активным действиям противника помешать постановкой минных заграждений у его берегов и на подходе к Финскому заливу. Но МГШ считал главной задачей флота удержаться на минной позиции у о. Гогланд. В борьбе этих двух идей флот, благодаря настояниям Н.О. Эссена, приходил 1с более активной доктрине, включившей со временем расширение обороны за счет создания второй линии заграждений, а затем – уже во время войны – к развертыванию активных минных постановок и переносу обороны на передовую позицию у островов Рижского залива. Во всех этих случаях на линейные корабли ложилась задача борьбы с германскими кораблями такого же класса, когда успех боя зависит от дальности стрельбы тяжелых орудий. Нельзя было исключать и появление со стороны противника более мощных кораблей класса дредноут.

К несчастью, все стратегические расчеты того времени неизменно, словно в эпоху линейной тактики парусного флота, предполагали, что "Слава" и "Цссарсвич", как и последующая пара более совершенных додредноутов типа "Андрей Первозванный", будут иметь дело только с равноценными противниками – серии "Брауншвейг" и им подобным. Уверовав в такую расстановку сил в русском флоте, задачей усиления артиллерии своих додредноутов не задавались, о повышении дальности их стрельб не думали. По плану, который в июне 1906 г. предложил капитан 2 ранга М.М. Римский– Корсаков 3 (1872-1950, Копенгаген), бывший в Порт– Артуре старшим артиллеристом "Пересвета", при немедленном начале строительства четырех собственных дредноутов (по 10 305-мм пушек, срок готовности 4 года), "Слава" и "Цесаревич" могли остаться в резервной эскадре (или "эскадры Финского залива"). С такими силами автор проекта считал возможным бороться с германским флотом "по крайней мерс у себя в доме, в своих водах" (Работы офицеров Морского Генерального штаба", С.-Пб, 1906-1907, т. 1, раздел I, стр. 7).

Совершенствование и обследование флота особенно задерживалось нехваткой денег в казне. Не было и замены для продолжавших непрерывно нести свою службу "Славы" и "Цесаревича". На ремонт они могли рассчитывать только с наступлением глубокой зимы, когда воды Финского залива будут скованы льдом.

Исполняя приговор истории, несли свой крест подвижничества два корабля, случайно уцелевшие в истребительной войне, продолжали роль главной силы всего флота на Балтике и, сверх того, еще и возносили молебствия в честь тех, кто привел его к позору минувшей войны. И не потому ли многие офицеры, изверившись в долге и престиже службы, уходили в отставку. Друзья, корабельные инженеры, В.П. Костенко (1881– 1956) и А.Н. Прохоров подались в эсеры, готовясь взорвать императора на крейсере "Рюрик", а подпольные ячейки революционеров на "Славе" готовились закупить за границей револьверы для классовой борьбы.

7 мая, возглавляемые, как уже стало привычно "Океаном", корабли в море получили здание повторить еще один полезный урок Тихоокеанской эскадры – совершить длительный пробег полным ходом. Вместо Нагасаки, как было в 1903 г., пробег начали от траверза плавучего маяка Ревельстейн, а вместо камня Лютик Рок у Порт-Артура закончили на траверзе южного Гогландского маяка. Средняя скорость (в скобках наибольшая) для "Адмирала Макарова" составила 20,0 (21,5), "Славы" 17(17,6), "Цесаревича" 16,2 (17,5) уз.

Во время пробега на "Славе" приходилось выводить из действия один за другим на 20 мин каждые два котла (у них "прошибло прокладки горловин") и убавлять ход из-за начавшегося было разрывания мотылевого подшипника одного из цилиндров. "Цесаревич" отставал но вине давно не чистившихся котлов. Кроме того, один котел пришлось выводить из действия на 1,5 часа (лопнула трубка экономайзера), а другой, в котором упустили воду, на 40 мин. После Гогланда, перейдя на 10-узловый ход, вновь вступили в кильватер "Океану". Н.О. Эссен ушел на миноносце в Петербург, корабли втягивались в гавани, готовясь к доковому ремонту. 13 мая отслужили панихиду по погибшим в Цусиме. 14 мая расцветились флагами и благодарственным молебном отметили "высокоторжественный день Священного Коронования их императорских величеств". Мудрено ли, что при таком обилии благодарственных молебнов в честь виновников позора России престиж слишком уж огосударствленной церкви вовсе не был таким, как это могло казаться при виде стройных рядов молящихся.

Двусмысленным, по крайней мере для участ ников войны, должно было показаться и состоявшееся (после отъезда Н.О. Эссена) посещение кораблей контр-адмиралом Р.Н. Виреном. По его и только ею вине в исходе обороны Порт-Артура была погублена вся Тихоокеанская эскадра, включая броненосцы "Ретвизан", "Пересеет", ‘'Победа", "Полтава", "Севастополь" и ему же данный в командование при постройке во Франции совсем новый, как и "Цесаревич", крейсер "Баян". Но ‘адмирал-самотоп", в осознании оказанных ему императорских милостей и благоволений, "с достоинством" и убежденностью в служении на пользу отечеству объехал все корабли отряда, от лица кронштадтских моряков благодарил за подвиги в Мессине и отбывал с каждого при громе полагающихся ему (как и.д. Главного командира) салютов по уставу. "Цесаревич", как флагманский корабль отряда, посетили также Главный начальник Кронштадта (как говорилось в рапорте адмирала В.И. Литвинова) генерал-лейтенант Л.К. Артамонов, а перед его отъездом товарищ морского министра контр– адмирал И.К. Григорович, сопровождаемый Р.Н. Виреном и другими должностными лицами.

Было о чем вспомнить счастливому баловню судьбы И.К. Григоровичу – первому командиру "Цесаревича". Каким же цинизмом должен был проникнуться император, сколь ущербным должны были оказаться понятие о чести и нравственности "божьего помазанника", чтобы этих двух виновников гибели порт-артурской эскадры снова с легкой душой поставить во главе флота и ждать от них его возрождения.

15 мая на линейные корабли поступили по 133 человека, учеников строевых квартирмейстеров. В этот же день, приведя заполнением носовых отсеков осадку носом до 26 фт, а кормой – 26 фт 4 дм, корабль ввели в док. Тогда же завели и батапорт, но из-за нехватки водолазов корабль посадили на клетки только 20 мая. Оказалось, что он имел лишь небольшую вмятину, подтверждавшую, что причиной ее могла быть торчавшая на грунте лапа якоря. Испытав место заделки пробоины, корабль 28 мая вывели из дока. За это время в Кронштадте побывал (на яхте "Нева") морской министр, который в сопровождении всей руководящей верхушки (товарищ, начальники ГМШ и МГШ, и.д. Главного командира и других лиц), посетил крейсер "Адмирал Макаров". Решался, по-видимому, государственной важности вопрос: не помешают ли происходившие на корабле работы по замене одной мачты на две своевременной отправке его для конвоирования императорской яхты "Штандарт". С 1908 г. обсуждавшиеся проекты обновления и усиления вооружения "Славы" и "Цесаревича" оставались тогда делом внешних сфер и с начальником Балтийского отряда не обсуждались.

18 мая временное командование отрядом (вновь находившегося в кратковременном отпуске адмирала) от командира "Богатыря" (он уходил на ремонт в С.-По) принял на себя недавно назначенный командир "Славы", капитан 1 ранга Э.Э. Кетлер.

19 мая учеников строевых унтер-офицеров отправили, согласно их назначению, для службы на корабли. На следующий день приняли корабельных гардемаринов для летнего плавания. Среди них были четыре подпоручика и два офицерских кандидата болгарского флота.

Упрощением пореформенного года, когда флот мучительно выкраивал деньги для ремонта единственной своей боевой силы – Балтийского отряда – стали невиданного размаха плавания императорских яхт. В 2 ч 20 мин 30 мая "Слава" и "Цесаревич" были осчастливлены приветствием от государя императора. Прибывший из Петергофа на яхте "Александрия" (той, что спешно, во вред флоту, строилась рядом со "Славой" на Балтийском заводе), император теперь перенес свой брейд-вымпел на "Штандар i ", уходивший для встречи с германским императором Вильгельмом II. Отдохнув от трудов, он на "Штандарте" 12 июня отбыл в Стокгольм к шведскому королю. Здесь и произошла рассказанная А.А. Игнатьевым (1877-1954) скандальная сцена громкогласного, на весь Стокгольмский рейд, изгнания с мостика яхты "Полярная Звезда" (посмевшего подняться на него с разрешения командира) министра иностранных дел империи А.П. Извольског о (1856-1919). Эхом по всему рейду отозвался тогда переданный со "Штандарта" по мегафону приказ "вечно пьяного" царского флаг-капитана: "Адмирал Нилов приказывает: пассажиров с мостика убрать".

На линейном корабле «Слава»: в лазарете (вверху) и в операционной. 1912-1913 гг.

22 июня «Штандарт» прибыл в Кронштадт. 12 июля яхта под брейд-вымпелом государя отправилась в Шербург. Ее сопровождала яхта «Полярная Звезда» и конвоировали крейсера «Рюрик», «Адмирал Макаров» "эскадренные миноносцы «Москвитянин» и «Эмир Бухарский». По возвращении из плавания в Петербург яхта «Штандарт» была послана 1 августа на Черное море в Ялту, куда прибыла 20 августа. Вслед за ней 8 августа отправилась в Черное море яхта (бывший крейсер) «Алмаз», которая, как говорилось в официальном отчете, должна была там заниматься конвоированием яхты «Штандарт» «во время плаваний их императорских величеств». В Севастополь «Алмаз» прибыл 25 августа, а «Штандарт» плавал в Черном море до 27 декабря, когда, как говорилось в официальном отчете, «вследствие минования в ней надобности, была отправлена обратно в Балтийское море». Привычное плавание в августе с вдовствующей императрицей Марией Федоровной совершила в Копенгаген яхта «Полярная Звезда».