Текст книги "Невеста белого тигра (СИ)"

Автор книги: Полина Грийе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Мне поставили клеймо, остригли под самый корень волосы и оставили валяться сломанной куклой на холодном полу темной комнаты. Безумно хотелось плакать, но я так и не смогла выдавить ни единой слезинки, словно все выгорело изнутри.

Немного погодя пришла седая старуха, одетая в старую потрепанную одежду не первой свежести. Свалив передо мной измятое платье темно-серого цвета, застиранные панталоны и стоптанные грубые башмаки, она знаком приказала следовать за собой. Переодевшись, я послушно побрела за ней, сильно прихрамывая на больную ногу.

Меня привели в загон с животными и велели чистить. Молча взяв необходимые инструменты, я принялась за дело, приноравливаясь к непривычному инструменту. Рядом дежурил угрюмый охранник с огромной собакой. Старуха же оказалась на редкость разговорчивой и все время что-то бормотала. Заметив, что я ее не понимаю, женщина подошла ко мне и, ткнув себя ладонью в грудь, произнесла:

– Райна.

Потом она вопросительно посмотрела на меня, ожидая ответа, но я лишь неопределенно пожала плечами, не желая называть имя. Женщина произнесла короткое слово «Тисса» и вернулась к своим делам.

Так это имя за мной и закрепилось. Я не знала, что оно означает, да было и неинтересно.

Вечером, перед сном, Райна принесла флакон с вонючей мазью и старые тряпки, знаками показав, что нужно перебинтовывать ногу. Я была ей за это благодарна.

Постепенно уходила краснота и воспаление, рана начала затягиваться, пропала хромота, но уродливый шрам на голени так и остался напоминанием о невероятной встрече с разумным тигром. Тем самым наглядным доказательством, что он мне не приснился.

Дни шли за днями. Каждый день однообразная работа: ранний подъем, завтрак, чистка загона, приготовление пищи, ужин, сон. Постепенно я начала понимать язык, на котором говорили местные жители, он оказался не трудным.

Моего хозяина звали Морес – тот самый мужчина, который держал меня, когда ставили метку. Жена Мореса – дама средних лет с изъеденным оспинами лицом и колючим взглядом, весьма склочная и злопамятная – невзлюбила меня сразу. Она вообще не любила женщин моложе и красивее себя, а таких здесь было две – я и кухарка. И если мне удавалось избегать ее излишнего внимания, то кухарке частенько доставалось.

Кроме меня, кухарки Сайти и старшей рабыни Райны у Мореса было еще шесть рабов, не считая служанок его жены. Но они, в основном, работали на полях, и мы почти не пересекались, даже спали в разных частях барака.

Все рабы носили клеймо принадлежности дому, а значит, сбежать шансов не было: как только беглец пересекал территорию, метка активизировалась, причиняя страдания и медленно убивая до тех пор, пока раб не возвращался на место.

Дом Мореса стоял на окраине. Сразу за забором начиналось поле, которое почти вплотную примыкало к лесу.

За пределы двора я выходила несколько раз, когда Райна брала меня с собой за грибами и ягодами. У этой суровой, потрепанной жизнью, пожилой женщины с глазами черными, как уголь, оказалось неожиданно доброе сердце. Она заботилась обо мне, пусть и весьма своеобразно: постоянными понуканиями, придирками, шпыняниями, своим вечным бурчанием и недовольством она не давала скатиться в пучину отчаяния, выдергивая в реальность и заставляя что-то делать. Отправив чистить сараи и загоны для скота, Райна тем самым оградила меня от лишнего внимания со стороны мужчин, обитающих в доме. Она же выделила мне лучшую лежанку в бараке, где жили рабы, и, словно заботливая наседка, охраняла меня от нападок других. Не знаю только, чем я заслужила такую заботу.

В один из таких дней, занимаясь уборкой комнат вместо одной из приболевших служанок, я увидела в окно, как во двор въехала повозка, из нее вытащили кого-то, закутанного в разодранный грязный плащ, и поволокли в главную залу. Впервые во мне проснулось любопытство. Возможно, причиной этому послужило то, что когда непонятный сверток протащили мимо меня, в голове на короткое мгновение промелькнули странные картинки, словно обрывки нескольких фильмов.

Сердце от волнения забилось чаще. Тихонько прокравшись следом, я спряталась за портьерой, висевшей у входа, и наблюдала за происходящим. Пленник оказался худым, изможденным и едва держался на ногах. Его лицо и волосы скрывал капюшон грязной порванной куртки. Пленный стоял, гордо выпрямившись, хотя было видно, что это стоило ему немалых усилий.

Морес что-то сказал, пленный ответил на незнакомом певучем языке. Джад – огромный детина, личный охранник Мореса – подскочил к говорившему и, размахнувшись, ударил дубинкой по спине. Пленный коротко охнул и осел на пол. Я стояла за портьерой, закусив руку и сдерживая слезы. Вошел еще один охранник, подхватил упавшего и потащил его в сторону пустовавшего склада. Я крадучись пошла следом. Когда охранник тащил парня через двор, Райна плюнула на пленника, сказав вслед что-то злобное. Я была поражена и остановилась возле нее.

– Кто это, Райна? Почему ты так ненавидишь его?

– Он, и такие, как он – зло, – сквозь зубы ответила она, удивленная, что я первая заговорила. – Они презирают нас, считают низшими, а сами еще хуже. Ты – Тисса. Тебе не понять. Но они – зло! Еще раз сплюнув на землю, Райна вернулась к работе.

Вечером, когда все уснули, я, снедаемая проснувшимся любопытством, прокралась к глухой маленькой постройке, в которой иногда хранили инструмент.

– Эй, ты там живой? – тихонько позвала возле двери.

Внутри что-то зашуршало, но никто не ответил. Я немного постояла, подождав ответа, а потом вернулась к бараку, где жили работники.

Утром Морес приказал Райне пойти проверить пленника и отнести ему воды, но вместо нее вызвалась сходить я. Украдкой захватив немного овощей и хлеба, в сопровождении Свена и еще одного охранника, я отправилась к пристройке.

Свен лучше других относился ко мне. Я ухаживала за ним, когда сразу же после моего прибытия сюда в одной из стычек его сильно ранили, изуродовав лицо и вогнав арбалетный болт в ногу. Я меняла повязки, промывала раны, носила еду, пока охранник валялся в постели. А Свен встал на мою защиту, когда другие охранники попытались зажать меня в темном углу и взять силой. После этого между нами установилось что-то вроде хрупкой дружбы. Он приглядывал за мной, защищая от нападок мужчин, и даже рассказал о траве, притупляющей эмоции, которую рабам добавляли в пищу.

У Свена были свои, немного странные для местных понятия и кодексы чести. Райна говорила, что он родом издалека – сбежавший преступник. Свен начинал службу с простого батрака, а потом дослужился до начальника охраны и так и остался жить у Мореса.

Чаще всего именно Свен охранял меня и наблюдал за моей работой. Вот и сейчас он проводил меня до склада и открыл дверь, но внутрь заходить не стал. Из открытого проема пахнуло сыростью, грязью, затхлым воздухом, смешанным с запахом крови и нечистот. Охранник поморщился и отошел в сторону. Когда я зашла внутрь, то не смогла удержать всхлипа.

– Боже, за что же они тебя так? – сдавленно воскликнула, приседая рядом с парнем.

Я хотела прикоснуться к нему, но он отстранился.

– Что, пришла плюнуть и поглумиться, пожелать мне сдохнуть в мучениях? – пленник весь в крови лежал в неестественной позе на холодной земле и безразлично смотрел на меня.

– Не говори глупостей, я понятия не имею, кто ты такой. С чего мне желать тебе смерти?

Я налила в кружку воды из принесенного кувшина и поднесла к его разбитым губам. Лицо парня было все в синяках и ссадинах, и лишь зеленые глаза яростно посверкивали в полутьме двумя изумрудами. Пока он пил, я вытащила из кармана платок и намочила его, а затем сняла капюшон с головы пленного.

– Ты кто? – ошарашено уставилась я на него, разглядывая длинные уши, выглядывающие из-под коротких, рвано обрезанных светлых волос. – Эльф?

– Еще скажи, что не слышала про эльфов и никогда их не видела, – усмехнулся паренек, скривившись от боли.

– Слышала. У нас про них сказки любят рассказывать, – ответила, стирая платком кровь с его лица. – Так ты правда эльф? Как тебя зовут?

– Тисса, поторопись, – раздался с улицы голос Свена.

– Тисса? – удивленно переспросил эльф.

– Да. Здесь меня так называют.

Украдкой сунув в руку эльфу хлеб и овощи и прошептав, что вернусь позже, я ушла.

Утром Джад дал мне ключи от сарая и велел отнести пленному еды. Я сначала удивилась, почему поручили мне, а не Райне, и отправили одну, но когда зашла к пленнику, то все поняла: кто-то успел надеть на эльфа кандалы и приковать к стене. Теперь, даже если бы я и открыла дверь, он все равно не смог бы сбежать.

– Здравствуй, – я присела рядом с парнем. – Как ты себя чувствуешь?

– Как пленный, – ответил эльф, а затем добавил фразу на незнакомом языке.

– Прости, я не понимаю. Плохо знаю язык. Я здесь недавно.

Эльф удивленно посмотрел на меня.

– Как твое имя? – спросил он. – Настоящее.

– Здесь меня нарекли Тисса, – я ненадолго задумалась, стоит ли говорить ему правду и, сделав вид, что занята спрятанными в переднике овощами, оставшимися у меня после вчерашнего ужина, продолжила: – В прошлой жизни звали Анна. А как зовут тебя?

Эльф долго не отвечал, о чем-то размышляя. Когда я уже собралась уходить, он произнес:

– Элвин… Мое имя Элвин.

– Мне пора, Элвин, – сказала я, стоя у выхода.

– До свидания, Анна.

– Тисса, – поправила я его, выходя наружу, – здесь меня называют Тисса.

* * *

Вот уже несколько дней каждое утро я приносила пленному эльфу немного воды и хлеба. Иногда удавалось тайком оставить ему немного овощей и фруктов. Один раз даже получилось принести кашу и кусок сыра. По вечерам, с молчаливого согласия Свена, я пробиралась к сарайчику, садилась под дверью, и мы разговаривали с эльфом, обмениваясь легкими, ничего не значащими фразами. Поговорить о чем-то серьезном нам не удавалось – рядом постоянно кто-то находился. Но я видела, как радовался моему приходу эльф и с каким нетерпением ждал меня.

Однажды ночью, когда все уснули, я сумела тихонько пробраться к Элвину, отперев дверь выкраденными ключами. Выглядел эльф гораздо лучше, чем в первый день нашего знакомства, хотя его, как я знала, каждый день отводили к Моресу, а обратно, едва живого, приносили охранники.

– Привет, – тихо прошептала я в темноту.

– Тисса? – послышался удивленный возглас. – Что ты тут делаешь? Тебя ведь могут поймать!

– Ну и пусть, – отмахнулась я. – Какой смысл в такой жизни?

Я протянула эльфу завернутые в платок мясо и овощи.

– Вот, держи.

– А как же ты? Это ведь наверняка твой ужин.

– Я не голодна. К тому же меня кормят чаще, чем тебя, – я улыбнулась.

– Почему ты мне помогаешь? – спросил эльф, с аппетитом поглощая овощи. – Люди ведь ненавидят эльфов.

– Видимо за то, что эльфы не любят людей? – парировала я.

– Возможно. Но ты не ответила на вопрос.

– Я не знаю. Может, потому, что тебе хуже, чем мне. А может, потому, что я не знаю правил, по которым этот мир живет.

– Этот мир чужой для тебя? – удивился Элвин.

– Я не знаю, как тебе объяснить – плохо знаю ваш язык, а мой ты не поймешь.

– Если ты позволишь, я мог бы кое-что сделать.

– Что?

– Просто дай мне руку и расслабься. Доверься. Я не обижу, – эльф протянул израненную ладонь. Дождавшись, пока я вложу свою ладонь, он что-то зашептал, прикрыв глаза.

Я почувствовала, как по руке потекло непонятное тепло, а в области виска кольнуло и на короткий миг потемнело в глазах. Эльф сдавленно охнул и обмяк.

– Элвин! Что с тобой?

– О-ох… – застонал он, приходя в себя. – Видимо, я переоценил свои силы.

– Уф, как хорошо, что с тобой все в порядке.

– Зато теперь мы можем поговорить. Ты ведь меня понимаешь? – заговорил эльф на певучем языке, и я с удивлением обнаружила, что прекрасно его понимаю.

– Д-да… Но как? Что ты сделал?

– Это магия. Мы применяем это заклинание для различных послов, приезжающих к нам и не знающих нашего языка. Но оно непродолжительное. Через несколько недель ты перестанешь понимать меня, но думаю, что этого пока хватит. А теперь расскажи про себя. У тебя необычная аура и ты носишь имя Тисса, что на языке Древних означает «чужая и странная». В тебе чувствуется магия, которую я никак не могу распознать, а на ауре есть метка покровительства кого-то из нашего мира, но ты утверждаешь, что пришла из другого. Кто же ты?

Немного посомневавшись, стоит ли рассказывать о себе незнакомцу, я все же решилась довериться интуиции, подсказывающей, что Элвин заслуживает доверия:

– Меня нашли в лесу, и я понятия не имею, как в нем очутилась. Накануне вечером я уснула в своей кровати, а проснулась в другом мире среди кустов и деревьев. Я долго плутала, пока не набрела на охотника, который меня поймал и продал. Потом меня много раз перепродавали и передавали в разные руки, пока я не очутилась здесь. Сначала собирались отправить куда-то еще, но я оказалась бракованным товаром – в лесу сильно повредила ногу, и рана воспалилась. Тут поставили рабскую метку, нарекли новым именем и отправили выполнять различную работу по хозяйству. Вот и вся моя история, – о Хане и я промолчала, опустив эту часть истории.

Слушая рассказ, эльф легонько касался моей руки, и я чувствовала, как он ловит отголоски воспоминаний о моем мире. Подобные ощущения – словно в голове мурашки пробегают – я испытывала, когда пыталась общаться с Ханом и передавать ему мыслеобразы.

– Я вижу, что ты не врешь, – сказал Элвин, выслушав мою историю. – Мой резерв пуст, но даже сейчас я вижу, что у тебя странная аура: не обычная человеческая, но и не магическая. Что-то в ней определенно есть иномирное. Да и мыслеобразы человеку без магического дара недоступны, а ты легко ими пользуешься. Впрочем, любой сильный маг легко распознает в тебе чужачку. Замаскируй ауру, иначе у тебя может быть очень много проблем из-за этого. А сейчас уходи – скоро охрана придет с проверкой.

– Хорошо. Я вернусь завтра.

Но ни на следующий день, ни через день, ни через два незаметно проскользнуть к Элвину не получилось. А еще я услышала случайно оброненную фразу, заставившую меня чаще бывать в доме и напряженно прислушиваться ко всем разговорам…

Элвин проснулся от шороха. Ладонью я коснулась его губ, знаком призывая молчать.

– Тссс… Тихо. Вот, одевайся, – я сунула ему в руки ворох одежды и сняла кандалы. – Одевайся и пойдем. Надо бежать.

Мы крадучись вышли во двор, а оттуда уже на улицу, двигаясь в сторону леса. Я плохо видела в темноте и постоянно спотыкалась, пару раз упав. Эльфа же шатало от слабости, и он тоже периодически падал. Элвин пытался что-то спросить: в моей голове роились сотни его мыслеобразов, наполненных удивлением и любопытством, но я отмалчивалась, сберегая силы и дыхание. У самой кромки леса я, наконец, заговорила:

– Иди на север. Там, на лесной опушке, тебя ждет лошадь. Беги.

– А как же ты? Неужели останешься? Они ведь сразу поймут, кто помог мне бежать, и тебя убьют. Бежим вместе.

– Я не могу, Элвин. Ты ведь и сам это прекрасно знаешь, – я вздохнула. – На мне рабская метка. Нас найдут сразу же. А так у тебя будет шанс спастись.

– Но ведь они убьют тебя! Ты помогла пленному бежать, а такое не прощают! – горячился Элвин.

– А если я не помогу, то они убьют тебя. Я подслушала разговор Мореса. У них что-то не получилось, сорвалась какая-то очень важная сделка. Завтра в полдень, если не пришлют выкуп, тебе поставят рабскую метку и продадут на восток. А Райна сказала, что лучше смерть, чем попасть в руки тому, кому продали.

– Ты ведь обрекаешь себя на гибель.

– А зачем мне это рабское существование? Ты не представляешь, как я устала от всего этого. Меня лишили надежды и будущего этим клеймом. Не хочу всю жизнь чистить загоны для скота и стирать чужие шмотки. Лучше уж смерть, чем такая жизнь.

– Но ведь это не повод помогать пленному незнакомому эльфу. Да и не лучший повод для самоубийства. И все же, почему ты мне помогаешь?

Я некоторое время молчала, пытаясь ответить самой себе, почему вдруг решилась помочь ему сбежать, зачем подсыпала сонное зелье охране и слугам, прекрасно понимая, что за это меня ждет смерть, и почему предала Свена, доверявшего мне.

– Наверное, потому, что я могу помочь тебе, – все же попыталась ответить на вопрос эльфа. – Или, может, потому что ты такой же пленник, как и я. И возможно, в другой жизни мы могли бы стать друзьями, а друзьям надо помогать… и вообще, какая разница, почему? Прекрати задавать дурацкие вопросы, иначе меня стошнит от собственного пафоса!

Эльф взял меня за руку.

– У меня никогда не было друга человека, но я счастлив, что теперь такой друг у меня есть. Я вернусь за тобой. Обязательно.

– Тебе пора, – сказала я, вытирая слезы.

Элвин обнял меня, подарив невесомый поцелуй, затем, шепнув «я вернусь, saalli!», скрылся в лесу.

Я некоторое время смотрела ему вслед, переваривая мысль, что миг назад целовалась с эльфом, пусть и так, по-братски. Потом опомнилась и побежала во двор Мореса. Нужно было успеть вернуться до рассвета.

Пропажу обнаружили в полдень. Меня схватили и заперли в бараке, где еще недавно держали Элвина, а на следующее утро выволокли во двор, куда согнали всех рабов, чтобы те увидели, что ждет того, кто помог пленному бежать. Меня грубо поставили на колени, заставив положить голову на пень, где обычно рубили мясо. Я не сопротивлялась, только посмотрела на Свена, прошептав: «Прости».

Было страшно. Я вспомнила о родителях. В глубине души теплилась надежда, что я не умру, а просто проснусь в своей постели, вспоминая все пережитое, как страшный сон.

Мгновение спустя мир словно перевернулся: двор наполнился криками ужаса и боли, через сорванные с петель ворота ворвались всадники на конях, круша и убивая всех вокруг. Джад захрипел, схватившись за горло, и упал рядом – из его шеи торчал кинжал. Я, пользуясь моментом, бросилась бежать. Один из всадников тут же догнал меня, свесившись с седла и замахнувшись мечом, но в последний момент почему-то передумал. Меня закинули в крытую повозку, предварительно связав руки за спиной. Там уже сидел связанный Свен и еще один работник с поля. Больше в живых не осталось никого, по словам охранника.

Нас долго везли. На одной из остановок Свена и работника выволокли и куда-то потащили, а повозка двинулась дальше. Я осталась одна. Мне было страшно, а еще жалко Свена. Наверняка его убили или продали в рабство. Ехали мы достаточно долго, я успела уже несколько раз задремать. В очередной раз проснулась от того, что повозку резко тряхнуло. Я отлетела к другому краю, больно ударившись головой. Снаружи кто-то яростно кричал. Несколько стрел вонзились в брезентовую крышу моей темницы, легко вспоров тонкую ткань, одна из них попала мне в плечо. Охранник, что до этого сидел со мной в повозке, куда-то исчез. Я осторожно выглянула наружу – фургон стоял на пустынной дороге неподалеку от края леса, а кругом сражались люди. На меня никто не обращал внимания. Тяжело перевалившись через деревянный борт повозки, я вылезла наружу. Ноги от длительного сидения в одной позе затекли и плохо слушались. Переваливаясь и пригибаясь к земле, я двинулась в сторону леса. Сзади послышался оклик, и мне в ногу вонзилась еще одна стрела. Я упала, но продолжила ползти дальше в лес. Меня не преследовали, но еще несколько стрел пролетели совсем рядом. Было не до беглой рабыни. Каждый пытался выжить.

Удалившись на безопасное расстояние, связанными руками, закусив покрепче найденную палку, я попыталась достать стрелу, застрявшую в бедре. Пальцы, перепачканные кровью раз за разом соскальзывали с гладкого железа. От боли я скулила, вгрызаясь в шершавую сучковатую деревяшку, но продолжала месить рану, стараясь подцепить неподатливый наконечник, но все, что у меня получилось – это лишь обломить покороче древко. Я кое-как перетянула рану куском ткани, оторванной от подола платья, вогнав обломок еще глубже. Левое плечо, в которое попала первая стрела, онемело и не слушалось, кровь слабо продолжала течь из разодранного рукава.

Сколько так шла, углубляясь в лес, не знаю: меня шатало, я периодически спотыкалась и падала, но упрямо двигалась вперед, подальше от захватчиков. Голова кружилась от слабости и от начавшей действовать метки. Я не заметила глубокой ямы, прикрытой старыми ветками, и, споткнувшись, рухнула в нее. Сил выбраться уже не было. При падении стрела вошла еще глубже, рана на бедре открылась, и кровь начала течь с новой силой. Обессилевшая, я лежала на самом дне, и лишь слезы тихо текли по щекам.

«Да что же это за мир такой? Другие попадают – им сразу и магия, и приключения, и принц влюбленный, а мне – одни страдания. Не хочу таких приключений. Домой хочу, к маме – лежать на диване и книжки про вечную любовь читать», – думала я, разглядывая небо.

Какая-то птица села напротив лица. Она долго разглядывала меня, склоняя голову то на одну, то на другую сторону, затем издала хриплый звук, отдаленно похожий на карканье вороны.

– Привет. Ты тоже разумная? – обратилась я к птице.

Птица каркнула в ответ, переступила с ноги на ногу и продолжила меня разглядывать.

– Помоги… прошу… – прошептала я, чувствуя как уходят последние силы. – Больно…

Птица взмахнула крыльями и улетела. Через некоторое время сверху послышался шум, и в яму спрыгнул большой волк.

«Ну, что ж, это тоже помощь… Вот и все. Прощайте Хан, Элвин, родители…» – обреченно подумала я, а вслух едва слышно произнесла: – Только быстро и не больно, пожалуйста…

Глава 3

Очнулась я в избушке местной знахарки, или как называли ее жители – лесной колдуньи. Высокая статная женщина лет пятидесяти, с идеально прямой осанкой и тонкими чертами, лица никак не вязалась у меня с образом деревенской травницы. Она больше походила на классную даму из какого-нибудь пансиона для благородных девиц: плавные движения, правильная речь, хороший словарный запас, длинное темное платье под горло и тугой пучок волос, спрятанный под косынкой. Вот только сильно выбивалась из ее строгого образа добрая понимающая улыбка и смешливость.

Здесь я провела несколько недель, гадая почему не сработала рабская метка, ожидая, когда затянутся раны и совершенствуя язык. Я не знаю почему, но со знахаркой процесс изучения пошел гораздо быстрее, чем с Райной и неразговорчивым Свеном.

И именно здесь, в домике травницы, я наконец приняла и поверила, что все это не дурацкий сон, который может в любой момент закончиться, а самая настоящая реальность, к которой нужно приспосабливаться и учиться в ней жить.

Линна – травница – рассказала, каким образом я оказалась у нее: Когда-то она была посвященной Мааль Ли – Матери Земли. И однажды богиня явилась к ней во сне и сказала ждать, прихода того, кто будет нуждаться в помощи. Линна прождала почти четыре цикла, и вот на днях прилетел посланник, который и указал на находку в лесу. Тогда знахарка попросила лесных волков помочь перенести меня в избушку. Так я оказалась здесь.

Линна ни о чем меня не спрашивала: ни о моем появлении в лесу, ни о моей рабской метке, ни о моих странностях, когда случайно выяснилось, что я не умею читать, путаюсь в элементарных познаниях по географии, истории, религии и не знаю названий рас и имен правителей, но при этом отлично считаю, немного разбираюсь в биологии и анатомии, и вообще очень быстро обучаюсь.

С одной стороны, хотелось рассказать, что я иномирянка, да расспросить про мир в который попала, узнать что тут и как устроено, а с другой стороны – я боялась. Кто знает, как тут к пришельцам относятся? У них вон рабство цветет махровым цветом. Вдруг меня опять продадут кому-нибудь под видом экзотики? Я решила пустить все на самотек: если Линна спросит – отвечу. Если нет, то промолчу. Думаю, мне еще предоставится возможность узнать, не вызывая подозрений, про этот мир.

В один из дней, когда я достаточно окрепла, мне было позволено встать с постели и выйти на улицу. Первым делом я начала искать зеркало, хоть Линна и не советовала пока смотреться в него. Но это только еще больше разожгло любопытство. Знахарка сжалилась и подвела меня к мутной серебристой стекляшке, висевшей у маленького оконца, затянутого слюдой. Линна провела рукой вдоль стекла, и оно превратилось в блестящее зеркало. С жадностью я бросилась разглядывать свое отражение. У Мореса не было хороших зеркал и все, что мне было доступно – это металлические поверхности и вода в бочке. Но стоило мне как следует разглядеть себя, и я ужасом отшатнулась. Хорошо, что я не держала зеркало в руках, иначе непременно выронила бы.

– Линна, это что – Я? – с глазами полными слез, я посмотрела на знахарку, одной рукой касаясь уродливого, багрово-черного шрама клейма, а другой оттягивая короткую прядку волос.

Мои чудесные длинные косы, некогда выкрашенные в модный ярко-рыжий цвет, превратились в рвановыстриженный ежик непонятного пепельного цвета, украшенный ниточками седины на висках. Лицо от постоянного недоедания и недосыпания посерело и осунулось, черты заострились, отчего глаза стали казаться непомерно большим на фоне впалых щек и бледных, бескровных губ.

– Но ведь я другая! – все еще не могла прийти в себя я. – У меня должны быть карие глаза, темно русые, перекрашенные в рыжий, волосы и черные брови. А сейчас глаза серые! И волосы серые, и брови, и лицо! И вообще, я вся серая! А еще седая! Только клеймо это дурацкое черное…Это не я. Это кто-то другой…

Кажется, у меня начиналась истерика. Впервые, за все время пребывания здесь.

Линна принесла мне кружку с каким-то питьем и почти насильно заставила выпить, а потом помогла выйти на улицу.

Выплакавшись я успокоилась и теперь сидела на деревянном крыльце, глядя на окружавшие домик деревья. Линна подошла и встала рядом.

– О чем задумалась, девочка?

– О том, как жить дальше. Вот, уже почти зима… – рассеяно сказала я, неосознанно хватаясь за цепочку, подаренную Ханом. – Время скоротечно.

Линна заметила цепочку, за которую я держалась, и долго хмурилась, пристально меня разглядывая.

– Откуда это у тебя? – сурово спросила она, подходя вплотную.

– Мне дал ее друг.

– Странно, что я не почувствовала раньше… Зато я, кажется, знаю почему не действует метка. Твой кулон частично гасит ее влияние.

– Эмм…. Я не совсем поняла, о чем ты говоришь. – отвлеклась я от размышлений.

– Ты что, не знаешь, что за подарок носишь шее? – удивилась Линна.

– Н-нет…

– Как же ты на ритуал тогда соглашалась? – снова удивилась она.

– На какой ритуал? – вопросом на вопрос ответила я. – Не было никакого ритуала. Мне подарили кулон, и я взяла. Всё.

– Тебя обручили обманом? Невероятно! Такого еще не было.

– Линна! Что это за кулон и какой ритуал? – вернула я ее к теме разговора.

– В какой глуши ты росла, что не знаешь таких общеизвестных вещей?

– Я расскажу тебе, как только ты расскажешь мне про кулон и его действие.

– Справедливое условие. Думаю, ты тоже можешь рассказать много интересного. – согласилась Линна, после недолгого размышления.

– Давай пройдем в дом. Я неважно себя чувствую. – я покачнулась от внезапной слабости.

Линна с готовностью подхватила меня и помогла добраться до кровати. Потом она начала деловито сновать по дому, делая вид, что ужасно занята. Но я не собиралась отступать и делать вид, что забыла про разговор.

– Линна, ты обещала рассказать про ритуал.

– Расскажу, раз обещала, – присела рядом со мной знахарка и как-то очень тяжело вздохнула. – Кулон, который ты носишь – не простой. Это родовой амулет, обладающий достаточно сильной магией. Я не знаю, почему не почувствовала его на тебе раньше. Думала, обычный оберег висит. Может борясь с разрушающей тебя меткой, кулон истощился и маскирующие чары ослабли, может ты сама их неосознанно сняла… Родовой амулет – знак покровительства и защиты. Это значит, что тот, кто тебе его подарил, пообещал тебе свой дом и … кгхм… свое имя. Ну, в общем, такие кулоны обычно дарят возлюбленным. Это ритуал обручения. Помолвки. Принимая амулет девушка подтверждает согласие на супружество и готовность сменить родовое имя, а активация устанавливает связь между двумя, позволяя им чувствовать друг друга. Точнее не могу сказать… Такое принято у магических рас: эльфов, драконов, вампиров, оборотней. Но сейчас и люди стали повсеместно перенимать этот обычай. Только они обмениваются обычными, не магическими медальонами, не требующими активации.

– Эмм… А что дарит девушка взамен? Как происходит активация и что она дает? – я окончательно уверилась, что мой тигр был не просто тигром. Животные ведь не обручаются с людьми. К тому же Линна упомянула что-то про оборотней.

– Экая ты любопытная, – рассмеялась знахарка, но на вопросы все же ответила. – Я не знаю всех тонкостей. У каждой расы свои нюансы. Обычно девушка произносит ритуальную фразу, принимая подарок, и завершается все поцелуем, символизирующем взаимные чувства и чистоту помыслов. А активация дает прочную связь, позволяющую чувствовать друг друга. Но не все решаются на подобное, потому что такую связь очень трудно разорвать. Она скрепляет не хуже брачных браслетов.

– Погоди. Что-то я не поняла, какая связь между кулоном, помолвкой и моей меткой? – перебила я ее, окончательно потеряв нить разговора.

– Ну как же! Я же говорю: родовой кулон… защита… – всплеснула руками Линна. Но видя, что я ее не понимаю, объяснила более подробно. – Это мощный защитный амулет. Ты теперь под защитой рода, и кулон своей магией поддерживает в тебе силы, частично подавляя разрушающее действие метки. У тебя не совсем обычная аура, поэтому я не могу сказать, как амулет на тебя влияет и на сколько его хватит.

– Так что же мне делать, Линна?

– Нужно избавить тебя от клейма – это сохранит тебе жизнь. Я попробую помочь, но не сегодня. Мой дар не настолько сильный. Мне нужно набраться сил и попросить помощи. А сегодня я хочу послушать твою историю.

Немного поколебавшись, я рассказала все как есть. Как оказалась в этом мире, попала в рабство, как сбежала потом. Все равно все их маги видят, что я чужачка.

Линна долго выспрашивала о моем мире, я даже умудрилась показать ей парочку мыслеобразов, правда после этого едва не грохнулась в обморок от слабости. Мы просидели так до самого утра, а рассвете я отправилась спать, вырубившись, едва коснулась подушки.

– Просыпайся и одевайся. Нам пора. – Знахарка энергично трясла меня за плечо.

– Куда? – удивилась, садясь на кровати.

– Не задавай лишних вопросов, – оборвала меня Линна. – Я все расскажу после. Сейчас нам пора.

На улице была еще ночь. Мы долго шли вглубь леса и наконец вышли на поляну, залитую лунным светом. Знахарка усадила меня на расположенный в центре поляны большой пень, взяла мою ладонь и сделала на ней небольшой надрез. Кровь закапала частыми темными каплями прямо на землю. К моим ногам Линна положила какие-то травы, кусок вяленого мяса, круг сыра и пирог, а затем нараспев начала читать заклинание. Воздух вокруг меня стал похож на густой кисель. А на поляне один за другим появились волк серебристо-белого цвета, маленький сморщенный старичок, весь словно состоящий из сучков и веточек и странное существо, похожее на камень на ножках. Я с удивлением рассматривала этих необычных обитателей леса.