Текст книги "Невеста белого тигра (СИ)"
Автор книги: Полина Грийе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Тигр еще дышал, но дышал рвано и тяжело. Из разбитой морды сочилась темная кровь. У самых лап огромного оборотня что-то блеснуло, скрытое под обломками статуи. Нклонившись, с удивлением обнаружила маленький медальон на длинной цепочке, чуть погнутый, местами поцарапанный, но все еще целый. Неужели та самая печать?
Но рассматривать находку и гадать что это времени не было: в углу безумствовал слетевший с катушек вампир, а у моих ног лежал раненый оборотень. Я гладила тигриную морду, шептала всякие глупости и уговаривала его открыть глаза, но Хан не реагировал.
– Печать… – прорычал вампир, отрываясь от своего пиршества и подходя к оборотню. – Печать на него одень…
Я испуганно вздрогнула, пытаясь подвить малодушное желание убежать от вампира подальше: бледное лицо, перепачканное чужой кровью и застывшее восковой маской, чернильные глаза с плещущимся в них безумием, звериный оскал, окровавленные руки с длинными черными когтями… Такого Эша я не знала.
– Одевай! – рыкнул снова Эш
Всхлипнув, я поспешила застегнуть украшение на тигриной шее, путаясь в окровавленной шерсти, размазывая грязь и кровь по медальону, утирая перепачканными руками слезы. Вампир стоял в стороне, чуть прикрыв глаза и слегка покачиваясь. Я вздрагивала, каждый раз, как он делал какое-нибудь движение.
– Анна, прекрати… – хрипло произнес Эш. – Я не собираюсь тебя убивать. Не для этого спасал.
Когда наконец-то непослушные руки справились и застегнули неудобный замочек, я снова посмотрела на вампира, ожидая дальнейших указаний. Он не заставил долго ждать: склонившись, мазнул руками по медальону, что-то шепча, затем взял мою руку, и быстро чиркнув грязным когтем по ладони, прижал к тигриной пасти, заставляя того слизнуть капли моей крови. Пару капель он так же выдавил на медальон.
– А теперь погуляй немного. Тебе не понравится то, что сейчас будет, – попытался выпроводить меня он.
– Я не оставлю тебя рядом с ним, – расхрабрилась я
– Уйди! – вампир рыкнул так, что у меня от ужаса зашевелились волосы. – Уйди, или я не буду его спасать.
Что-то было такое в его тоне, в безумных глазах, что я поверила и послушно вышла из зала, не решаясь подняться по лестнице наверх.
А в тайной комнате слышались стоны, хриплый рык, ругательства вампира и непонятная возня. что-то щелкнуло, я явственно ощутила вспышку магии, а затем все смолкло и наступила тишина, только стук сердца эхом отдавался в ушах.
– Иди, ему нужна сейчас твоя поддержка, – Эш вышел из комнаты слегка пошатываясь.
– Эй, ты куда? – я стояла на ступеньках и не знала что делать: бежать к тигру или пойти за Эшем.
– Я… мне больше нельзя с вами…
– Эш!
– Убивший Охотника сам становится им. Место не должно пустовать, – Эш обернулся ко мне, а я отшатнулась. Столько боли, ненависти и безумия было в его взгляде, что мне стало плохо. – Прощай.
Зажав ладонями рот, пытаясь подавить всхлип, я смотрела как неловко переставляя ноги, словно они были ватными, он поднимается по лестнице, безвольно опустив руки, пошатываясь и тяжело переступая со ступени на ступень. Едва вампир скрылся из вида, я бросилась к тигру.
Оборотень, окутанный мягкой серой дымкой, лежал в дальнем от входа углу зала, в противоположном сиротливо жалась раненая Тварь, тихо поскуливая и хрипло дыша.
Убедившись, что с Ханом все в порядке, я бросилась вслед за ушедшим вампиром, но на улице его уже не было.
– Эш! – что есть силы закричала я, позабыв о том, что поблизости могут быть другие Охотники. – Эш! Пожалуйста, вернись! Мы что-нибудь придумаем!
Но ответом мне была тишина. Разгулявшийся ветер и начавшийся мелкий противный дождь вынудили снова вернуться в зал под алтарем.
На ступенях мне попалась упрямо куда-то ползущая Тварь, оставляющая после себя кровавые следы. Я посторонилась, пропуская ее, лишь тихонечко прошептала, когда зверюга проползала мимо:
– Пожалуйста, будь с ним. Защити его. Прошу.
Тварь никак не отреагировала на мою фразу. Дождавшись, пока она уползет на достаточное расстояние, я вернулась к Хану.
А вместо тигра на полу сидел Сэдрик, исхудавший, грязный, окровавленный, в порванной одежде, но вполне живой.
– Сэд! – тихо выдохнула я, обнимая его и чувствуя как наворачиваются на глаза слезы. – Пожалуйста, скажи, что ты настоящий.
Ответом мне стал поцелуй, полный щемящей нежности, с горьковатым привкусом вины.
– Прости меня, – тихо выдохнул он мне в макушку, прерывая ласку. – Я виноват.
– Это ты прости, что не поверила. Давай попробуем начать сначала?
– А как же клятва? Не боишься? – скептически посмотрел он на меня.
– Не боюсь. У меня есть один знакомый бог, думаю, он сможет помочь решить эту маленькую проблему, – хитро улыбнулась я
А потом было много поцелуев: робкие, легкие, дразнящие, переходящие в страстные, опьяняющие, полные хмельной радости и томительного, тягучего желания.
– Ниа… Нам надо выбираться, – первым проявил благоразумие Сэд, с трудом выравнивая дыхание.
Я только кивнула, запахивая неизвестно когда расстегнувшуюся куртку и поправляя задравшуюся кофту.
Взявшись за руки, мы отправились к домику, в котором собирались остановиться на ночевку. По дороге я, не переставая оглядываться и высматривать Эша, коротко рассказала Сэду что произошло после того, как он отключился.
– Мы ведь найдем его, правда? – жалобно спросила я, завершая свой рассказ. – Он ведь нам жизни спас, и тебе каким-то образом человеческую ипостась вернул.
Сэдрик ничего не сказал, размышляя о чем-то своем. Уже подходя к дому, он, потеребив цепочку амулета, наконец нарушил молчание:
– Медальон… Вампир замкнул на мне силу печати, что позволило вернуть ипостась. Эта штука под завязку наполнена магией.
– Это значит, мы можем вернуться домой? – обрадовалась я
– Все зависит от того, что ты считаешь домом, – протянул Сэдрик, скривившись в ухмылке, а я явственно ощутила вкус горечи. – Неужели не хочешь вернуться в свой мир, к родным?
– Очень хочу. Но понимаю, что жить там уже не смогу, – я остановилась, заглядывая Сэду в глаза. – За этот год столько всего случилось: я встретила тебя, нашла друзей, у меня появилась магия. Как променять все это на унылую жизнь в своем мире? Вот с родителями бы хотела увидеться, сказать, что со мной все в порядке… А жить – уже нет. Мой дом теперь Теллэрд.
– Тогда мы обязательно вернемся домой. Вместе. – Сэд заправил мне выбившийся из-под шапки локон.
Нас отвлек шум, раздавшийся из-за двери дома. Сэд пошел на звук первым, я следом за ним. Но в помещении никого не было, зато обнаружилась записка от Эша, адресованная Сэдрику, с описанием маршрута, куда нам следует двигаться, и грубо нарисованная на клочке бумаги карта.
– Я так понимаю, нас ждет еще одно путешествие? – грустно подвела итог, оценивая масштаб маршрута. – Ребята там без нас столько выдержат?
– Мы постараемся сократить путь, – загадочно улыбнулся Сэд, пряча от меня записку. – Но часть вещей придется здесь оставить. Завтра с утра и отправимся. А сегодня – отдыхать.
Пока я готовила нехитрый ужин, оборотень успел искупаться и смыть с себя всю кровь. Вот только сменной одежды для него не было, но, казалось, холод его абсолютно не волновал и он совершенно не мерз в одной рубашке, без теплой куртки.
После Сэдрика отправилась купаться я, насколько это было возможно сделать в пруду при температуре окружающей среды едва ли превышающей +14 по Цельсию.
Изрядно окоченев и коря себя, за то что не удержалась и полезла в воду, я с наслаждением скинула грязную верхнюю одежду и чуть поморщившись, забралась под старое пыльное одеяло и прижалась к теплому боку Сэдрика. Теперь бы не заболеть. Но желание снова почувствовать себя чистой оказалось сильнее страха перед простудой.
Сэдрик прижал меня к себе, нежно целуя в висок и постепенно спускаясь все ниже к шее. Меня накрыло волной бушующих в нем эмоций, по спине побежали мурашки, а низ живота сладко заныл в предвкушении. Да, такой способ определенно хорош, когда двум взрослым людям надо согреться… Но не так я себе все это представляла. Не на пыльной кровати заброшенного дома.
– Сэд… – хрипло прошептала я между поцелуями, комкая в руках его рубашку и не зная что сделать – то ли оттолкнуть, то ли притянуть и продолжить эту сладкую пытку. – Не надо…
– Ты права. Прости. – отстранился от меня оборотень, мгновенно закрываясь. – Это недопустимо, я ведь так и не назвал тебя своей невестой.
Вся романтика была убита одной единственной фразой. На смену желанию пришли стыд и неловкость: он подумал про мою репутацию, а меня остановила лишь неподходящая обстановка.
Щеки обожгло смущением. Отвернувшись, я постаралась отодвинуться как можно дальше и поскорее уснуть, но упрямые мысли никак не хотели уходить, заставляя раз за разом переживать события последнего дня.
– Я никак не пойму, что с тобой творится, – раздался в темноте его голос после долгого молчания. – Еще совсем недавно мне сносило голову от твоего желания, а теперь в твоей душе бушует обида, чувство вины, страх и злость на меня. Что происходит? Я тебе неприятен? Но тогда зачем ты снова надела кулон невесты? Для чего звенят на руках брачные браслеты?
Я вздрогнула, когда он пододвинулся ко мне почти вплотную. Но так и не придумала, что сказать, лишь тихо пробормотав:
– Если сейчас отвечу на эти вопросы, мы обязательно поссоримся, а я не хочу. И перестань меня считывать, пожалуйста. Половина моих эмоций к тебе не относится.
– Посмотри на меня! – фраза прозвучала как приказ, ослушаться который я не смогла.
– Что ты хочешь от меня услышать? – Нехотя повернулась к Сэдрику, улегшемуся на бок и подперевшему рукой голову.
Даже сейчас, с потускневшим взглядом, ввалившимися щеками, уродливой раной протянувшейся наискосок от виска к противоположной щеке, он был необычайно хорош и притягателен. Рука против воли потянулась к его лицу, торопясь коснуться, ощутить под пальцами тепло его кожи, заправить за ухо непослушную прядь светлых волос, очертить контур губ, что совсем недавно дарили пьянящие поцелуи, провести рукой по шее, спускаясь к вырезу распахнутой на груди рубашки, чтобы замереть в том месте, где отчетливо ощущаются гулкие удары сердца… Но замерев на полпути, так и не осуществила желаемое, безвольно уронив ладонь. Мой жест не остался незамеченным.
– Я хочу услышать правду. Это лучше чем додумывать самому.
– А правда Сэд в том, что там, в зале, до того как вы все пришли, я беседовала с божеством этого мира, который поведал, что выдернул меня только для того, чтобы я влюбилась, вышла замуж и продолжила род последнего из альборов. И теперь мне все время кажется, что чувства нам навязаны, что все это ненастоящее.
– Вот значит как…Ты говорила с мертвым богом, которого нет и поверила ему больше, чем своему сердцу. Хорошо. Я услышал тебя. – Сэд отвернулся и сделал вид, что засыпает
Холод его равнодушия заставил вздрогнуть и зябко поежиться, сильнее кутаясь в одеяло.
– Сэдрик… пожалуйста, не обижайся… – я тихонько коснулась его плеча.
– Я не обижаюсь. Я просто даю тебе время подумать, разобраться в себе и наконец-то выбрать между мной и Вэлдорном.
– Что? Выбрать между тобой и Вэлдорном? Да ты… да что… – задохнулась я от возмущения, подскакивая и садясь на кровати. – Да как ты вообще мог подумать?!
– Я не думаю, я чувствую. Зато в том, что твои чувства к нему настоящие, ты вполне можешь быть уверена.
– Прекрати копаться в моих эмоциях! – гневно ударила его по плечу, вынуждая лечь на спину и посмотреть на меня снизу вверх.
– Не могу. Эш сделал эмоциональную привязку к тебе, чтобы я не сошел с ума от силы медальона. – повинился Сэд. – Но если тебе неприятно, я научу тебя закрываться.
– Ты ужасный, невозможный кошак! – снова ударила я его, чувствуя, что еще немного и сорвусь. – Как ты вообще такое мог предположить, что я выберу твоего брата, который меня на дух не переносит?
– То есть, если бы ваша симпатия была взаимна, ты бы выбрала Вэлда? Я ведь помню, как ты просила помочь забыть его… – горькая, липкая ревность промелькнула в его словах и тут же исчезла.
– Ты несносен и невыносим! – снова ударила его. – Если уж ты настолько нагло копаешься в моих эмоциях, то давай, смотри, что я чувствую к твоему брату, а потом сравни с тем, что чувствую к тебе!
– Но ты же сама утверждаешь, что твои чувства искусственные, навязанные, – продолжал он злить и провоцировать меня.
– Ты… да ты… да я… – внятные слова закончились.
Я снова попыталась его ударить, но он перехватил мои руки и резко дернул на себя. Не удержав равновесия, я повалилась на Сэдрика. Некоторое время мы сверлили друг друга недовольными взглядами. Понимая, что еще немного, и мы поссоримся на пустом месте из-за очередного непонимания, я не придумала ничего лучше чем поцеловать его. Робко ткнулась в упрямо сжатые губы, коснулась поцелуем щеки, и слегка укусила за нос, с затаенной радостью наблюдая как злость в его глазах сменяется удивлением и недоумением.
– Глупый кошак, – пробормотала я, утыкаясь ему в шею и улыбаясь.
Рывок, и вот уже мы поменялись местами. И теперь я лежала на спине, а Сэд нависал надо мной, разглядывая с легким недоумением.
– Ты совершенно нелогична и непредсказуема, – вынес он наконец вердикт. – Еще миг назад ты злилась и негодовала, а сейчас я рискую утонуть в твоей нежности и симпатии.
Я облизнула губы, наслаждаясь близостью его тела и предвкушая поцелуй. Он шумно вдохнул, а я почувствовала, как на мгновение сбилось с ритма его сердце.
– Давай уже спать, несносная девчонка, пока мы не натворили глупостей, – выпустил он меня из объятий и улегся рядом.
А я чуть не застонала от разочарования, обиженно отворачиваясь. Так меня еще не обламывали.
– Ты…Ты это специально! – немного погодя возмущенно обернулась я к нему, отчетливо почувствовав его ликование.
– Зато теперь ты знаешь от чего отказываешься, – самодовольно ухмыльнулся он, поймав мою ладошку и целуя ее.
Но сладкий поцелуй на ночь мне все же подарили.
Глава 26
Утром я проснулась первая.
Сэдрик, разметавшись по кровати и откинув толстое одеяло, крепко спал. Снятая скомканная рубашка валялась в изоловье кровати. Стараясь не потревожить спящего, я внимательно изучала его тело: вот на боку слева уродливый бугристый рубец, в том самом месте, где когда-то была рваная рана у тигра в нашу первую с ним встречу; вот на груди, чуть ниже правой ключицы, три параллельных глубоких шрама, словно оставленные чьими-то острыми когтями. Не удержавшись, осторожно коснулась пальчиками шрамов, проведя о ключицы вниз, чуть задержалась на боку, исследуя некрасивый рваный рубец.
– Ммм… не стоит так прикасаться, если не хочешь отвечать за последствия… – раздался у меня над ухом голос. – Мне все сложнее сдерживаться.
Вздрогнув, отпрянула, как будто меня застукали за воровством конфет из бабушкиного буфета, и почувствовала как вспыхнули щеки и загорелись уши.
– А я так надеялся, – притворно вздохнул Сэдрик, перекатываясь и нависая надо мной.
Я, не зная что ответить, не мигая смотрела ему в глаза, чувствуя, что тону в нем. Тягуче-медленно он наклонился ко мне, и поцеловал в шею, чуть ниже мочки уха. Затаив дыхание от неожиданной, но такой приятной ласки, я подалась ему навстречу. Руки сами легли на спину, обнимая, прижимая к себе. Он слегка прикусил мочку уха, пробуждая во мне тысячи мурашек, и тихо прошептал «Люблю тебя», касаясь губами ушной раковины и щекоча своим дыханием. Мой полустон-полувздох все же вырвался наружу, когда Сэдрик начал медленно-медленно, миллиметр за миллиметром, прокладывать дорожку из поцелуев от уха вниз, к груди, виднеющейся в вырезе распахнутой рубашки.
– Сэд… – всхлипнула я, выгибаясь ему навстречу и царапая ногтями спину, когда горячие губы оборотня поймали горошинку чувствительного соска.
Сердце колотилось как бешеное, грозя проломить грудную клетку и выпрыгнуть наружу, дыхание сбилось и вырываясь наружу в сопровождении невнятных звуков и стонов, руки беспорядочно метались, то царапая спину Сэдрика, то комкая простыни. Внизу живота запульсировал тугой горячий комок, а тело наполнилось сладостным предвкушающим томлением, заставляя непроизвольно сжимать и напрягать бедра, приподнимая таз, в стремлении плотнее прижаться к Сэдрику.
Наши эмоции перемешались, превращаясь в невообразимый коктейль сжигающих чувств. Его движения становились все напористей, руки блуждали по моему телу, оставляя чувство жжения в местах прикосновений. Моя рубашка, ставшая досадной преградой для дальнейших ласк, в один миг оказалась на полу. Тело горело, в горле пересохло, напряжение достигло пика, требуя дальнейшей разрядки.
– Кшетт! – вдруг выругался он, резко прерывая ласку и вставая с кровати.
На ходу подхватив рубашку, он стремительно вылетел из комнаты, оставляя меня наедине с новыми ощущениями.
Расплакалась, уткнувшись в подушку и интуитивно стараясь выплеснуть всю горечь и обиду наружу, чтобы он в полной мере ощутил как мне больно, неприятно и плохо. За что он так со мной? Мстит, за то, что оттолкнула вчера?
Кровать прогнулась под его весом. Меня вытряхнули из одеяла, в которое я завернулась почти с головой, и прижали к себе.
– Прости меня, родная, прости. – зашептал он мне на ухо, гладя меня по растрепавшимся волосам. – Дело не в тебе. Дело в клятве, которая не дает мне продолжить начатое. Но мы что-нибудь придумаем, обещаю.
– Ненавижу тебя, – глухо буркнула я, утыкаясь ему в шею.
– Я сам себя ненавижу, – улыбнулся Сэдрик, целуя мое заплаканное и опухшее лицо. – Давай поскорее вернемся на Теллэрд, выпустим Безликого, а он освободит меня от клятвы. Сама же говорила, что ему важно чтобы мы поженились и поскорее нарожали детей.
– Сэдрик! – возмущенно воскликнула я, разом забыв про свою обиду.
– Что? Уже не хочешь стать моей женой? – ухмыльнулся оборотень
– Сначала невестой при всех назови, а уж потом я подумаю, – уколола я его.
– Да. Ты права. Надо собираться и двигаться дальше, – разом посерьезнел он, вставая с кровати и принимаясь собирать наши нехитрые пожитки.
А я в очередной раз укорила себя за длинный язык.
Позавтракав в полном молчании и взяв необходимый минимум вещей, опустошив сумки более чем наполовину, мы выдвинулись в путь. Причем направились не в сторону выхода из города, а снова к разрушенному храму. Я недоуменно поглядывала на Сэдрика, но спросить зачем мы идем к этому неприятному месту не решалась. Я чувствовала исходящее от него недовольство, смешанное с досадой и злостью, и боялась, что любое мое неосторожное слово может спровоцировать очередную ссору.
А потом случилось и вовсе странное: закинув рюкзак за спину, Сэд подхватив меня на руки и велев зажмуриться, шагнул в темный зев потайного зала. На секунду меня обожгло нестерпимым холодом, сердце ёкнуло, словно я провалилась в пустоту, внутренности сжались от страха, а потом все так же внезапно закончилось.
– Можешь открывать глаза, – тихо произнес Сэдрик, ставя меня на землю и словно украдкой касаясь поцелуем виска.
– Что это? Где мы? – удивленно озиралась я, увидев вместо руин небольшую полянку с одиноко стоявшей полуразрушенной башней.
– Это еще один из храмов Безликого, сохранивший немного магии, благодаря которой я смог перейти к этой точке. Немного отдохнем и двинемся к следующей. Эш написал, нам надо совершить еще четыре перехода.
– Погоди. Мы сейчас перемещались порталом? Но ведь… а как же отсутствие магии…и там, на Теллэрде, когда мы с тобой вывалились в спальне Вэлда… – еще один кусочек паззла встал на место. И я потрясенно уставилась на Сэдрика. – Тебе доступны свободные порталы, без привязки к стационарной арке?
– Да. Моя магия немого отличается от привычной Теллэрду и я могу перемещаться на небольшие расстояния без заданных координат. Легче всего перемещаться к близким родственникам, особенно к кровным. Еще можно по магическим узлам, как сейчас. Не без помощи амулета, конечно. Одному, с таким мизером остаточного фона мне портал не пробить.
– А…э… а давай про особенности построения порталов ты мне потом расскажешь? Я почти ничего не поняла из твоей лекции, кроме того, что ты можешь свободно шастать по миру, – перебила его, а потом, осененная внезапной догалкой, воскликнула: – Слушай, когда мы шли к Эльфийскому лесу на нас напал один из Охотников, возникший из ниоткуда, и там, на поляне, маг, пытавшийся тебя убить, тоже исчез в сером тумане…. Получается, Охотники тоже не привязаны к порталам? Тогда понятно, как он очутился в зале под храмом, минуя тебя у входа…
– В основе и магии Охотников, и магии алРаа лежит Хаос, поэтому наши возможности и умения схожи, – Пространно ответил Сэд, и, явно не желая продолжать дальнейшую сравнительную характеристику Серых магов и оборотней, направился в сторону башни.
В башне-храме было сыро, мрачно и неуютно. Очередная статуя Многоликого, ничем не отличающаяся от виденных мной ранее, квадратный алтарь с символами подле идола, фрески с изображением божества на стенах, валяющиеся в беспорядке украшения и ритуальная посуда. Вот только атмосфера здесь была совершенно другая: пахло страхом, болью, отчаянием, смертью.
Я передернулась от отвращения. И поспешила выйти наружу, к унылому серому солнцу. Сэдрик остался внутри – изучать заинтересовавшие его рисунки на стенах.
У самого выхода я замерла, не в силах пошевелиться, разглядывая то, что не заметила ранее. В темном углу, заваленные кучей рваного тряпья, лежали вперемешку человеческие и звериные, сваленные грудой тела, иссохшиеся до состояния мумий, без единого следа разложения. Меня замутило, а пол покачнулся под ногами, когда я разглядела детей. Хватая ртом воздух, и не в силах отвести взгляд от ужасного зрелища, я слепо шарила в воздухе рукой, надеясь найти опору.
Нащупав шероховатую поверхность стены, я поспешила прислониться к опоре. Ноги уже не держали. Взгляд остановился на маленьком тельце ребенка лет семи, сохранившемся лучше всех и лежавшем в некотором отдалении. Его некогда красивое личико было искажено в гримасе ужаса и боли, волосы седы, а сам он крепко-крепко прижимал к себе толстый фолиант, обтянутый чем-то очень похожим на замшу. Как загипнотизированная поползла к нему на четвереньках, коснулась руками мертвого лица, попытавшись сомкнуть веки и спрятать навсегда застывший в одной точке испуганный взгляд остекленевших глаз. Словно в благодарность на последнее ласковое касание, руки мальчишки слегка разжались и книга съехала к моим ногам. Я не могла не принять такой подарок. Бережно подняв фолиант я спрятала его за пазухой, задом пятясь от тел, страшась повернуться к мертвым спиной. Слезы застилали глаза и рвались наружу, горло сводило судорогой от едва сдерживаемого желания завыть.
Я уперлась во что-то твердое, оказавшееся статуей Многоликого.
– Ты… – всхлипнула, поднимаясь с колен и со всей силы ударяя статую. – Как ты позволил? Как допустил гибель стольких невинных душ, Про́клятый бог? Не поэтому ли тебя лишили лица и заперли в темнице?
Я молотила кулаками статую и исступлённо кричала, выплескивая всю ту боль, что почувствовала в этой башне и пропустила через себя. Но идол была глух к моей истерике – Многоликий не снизошел до ответа.
– Ненавижу тебя! Ненавижу и не желаю играть в твои игры! Ты не бог, таких богов не бывает! Слышишь меня, Кайлар? – в последний раз ударила я статую, сдирая костяшки до крови и приходя в себя от саднящей боли.
И снова, как и в прошлый раз, ослепляющая вспышка и знакомая комната.
– Вижу, ты научилась пользоваться моей маленькой лазейкой, – проскрипел знакомый неприятный голос Кайлара.
– Ты! – гневно ткнула я пальцем в божество, утирая другой рукой слезы. – Какой же ты бог, если допустил гибель целого мира? Почему не спас их?
– Не забывайся!
Кайлар рыкнул так, что я испуганно заткнулась и попятилась, чувствуя как вспотели от ладони, а по телу прокатилась дрожь. Он в мгновение ока оказался возле меня, огромной махиной нависая надо мной, гипнотизируя темными провалами глазниц, подавляя волю, лишая сил.
– Давай, убей меня, и сдохнешь следом, – поражаясь собственной наглости через силу прохрипела я. – Некому будет тебя освободить, а твой последний альбор так и останется в родном, но мертвом мире.
Давление тут же исчезло и я смогла опуститься на пол.
– Какой позор, бог целого мира зависит от двух смертных, – устало вздохнул он, усаживаясь рядом и замолкая.
– Как ты допустил такое, ведь там были дети? Почему позволил им умереть? – первой нарушила я молчание.
– Просто не успел… всех спасти. И они стали платой…платой за то, чтобы другие смогли выжить. – он говорил медленно, подбирая слова. И сейчас голос Кайлара не казался мне настолько противным, но боль, прорывавшаяся сквозь рваные фразы, была слишком ощутимой, заставляя морщиться от неприятных ощущений, чувствовать то, что чувствовал он, погружаясь в его воспоминания. – Но Эйнари… Эри не позволила им выжить, и все равно все погибли… Мальчишка последний. Последний альбор, рожденный под солнцем родного мира. Эри – вздорная мстительная девчонка – постарается убить и его, тем самым уничтожив меня. Не своими руками, нет. Она же все-таки Богиня Жизни. Она убьет его так же, как убила всех остальных – стравливая врагов и наблюдая в стороне, прикрываясь «правилом невмешательства».
– А как же Солана, Тайнаби, Райнар? Они ведь тоже оборотни.
– Солана рождена под солнцем Теллэрда, она принадлежит Эйнари. Тайнаби… Ее род проклят, обречен на вымирание. Да и мне нужна сила альбора. – Кайлар тяжело вздохнул и устало потер лицо ладонями, напоминая в этот момент самого обыкновенного запутавшегося и отчаявшегося человека.
Немного помолчав, он продолжил, так и не отняв ладоней от лица:
– Мы не всегда были богами. И мы не выбирали свой путь… его выбрали за нас. Когда-то, очень-очень давно, мы тоже были людьми. Нет, не такими как люди твоего мира или Тэллерда, но очень близкие к вам, и в то же время бесконечно далекие… Я, как самый молодой, еще немного помню, что значит «быть человеком», а Эйнари, впрочем как и остальные, уже позабыла. Ее сгубила власть и ощущение всемогущества. Мы заигрались в богов, и однажды вымысел стал правдой…
Голос Кайлара звучал глухо и отстраненно. Он говорил, не обращая внимания слушаю я его или нет. Ему просто нужно было высказаться:
– Нас было двадцать четыре. Две дюжины самоуверенных юнцов, твердо веривших, что смогут покорить вселенную. Мы называли себя Рах-Э'лова – Боги тысячи солнц. Мы создавали модели миров, привнося в них частицу себя. Например, Цаф в нашей команде отвечал за безопасность, а стал Богом Войны и его мир теперь полон крови и неутихающих распрей; Эйнари до этого была выдающимся Творцом…эээ… биологом… а потом стала Богиней Жизни. Прости, мне трудно подбирать подходящие профессии-аналоги из твоего мира. Так вот… пока мы строили виртуальные миры и играли в выдуманную реальность, реальность играла в нас… Столкнувшись с необъяснимым, не смогли отказаться от соблазна, а потом было уже поздно. Но даже у божественной сущности, дарующей почти абсолютное могущество в пределах своей Ветки Миров, как оказалось, есть свои минусы: мы навсегда привязаны к своему творению, лишившись возможности путешествовать, живем пока в нас верят, пока нам посвящают детей, а еще, создав мир, мы не имеем права вмешиваться в его развитие, и все, что нам остается – только наблюдать, сходя с ума от одиночества и скуки… Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, но не сейчас. Еще не время.
– Ого… – только и смогла выдохнуть я, переваривая услышанное. – Подожди, а как же ты в мир Эйнари пришел, если вы не контактируете, и мне помогал, если не имеете права вмешиваться?
– Помощь Богов всегда имеет цену. Спасая твою жизнь, Маль забрала в обмен другую. А вот за то, чтобы прийти к Эри, разорвав грань миров, я отдал силу.
– Но я ведь не просила…
– Нет, не просила. Поэтому и жизнь была отдана взамен добровольно. Но мы ведь сейчас не об этом…
– Да. – вспомнила о чем не успела спросить в прошлый раз: – Я хотела поговорить о печати, которую мы нашли и о клятве, данной Сэдриком Эйнари и Стихиям…
– С печатью просто: кровь альбора и сила печати откроют портал. А вот с клятвой сложнее. Мне надо будет поговорить с Эри, – вздохнул Кай. – А сейчас тебе пора, иначе не доберешься до следующей точки.
Кайлар легонько дунул мне в лицо. От неожиданности я зажмурилась и чихнула. А когда открыла глаза, обнаружила, что лежу на полу, а надо мной склонился испуганный Сэдрик.
– Никогда не делай так больше, – выдохнул он, помогая мне сесть и крепко прижимая к себе.
– А что случилось? – едва слышно выдавила я, заваливаясь набок от внезапно накатившей слабости.
– Ты чуть не умерла. Твоя внезапная истерика спровоцировала мощный выброс силы.
– Это все Ка… – начала я, но тут же исправилась, – Многоликий, который теперь Безликий. Я назвала его по имени, стукнула статую и опять оказалась рядом с ним.
Я подробно рассказала Сэдрику о нашем разговоре с Каем, пока опять не забыла, как в первый раз.
– Постарайся все же общаться с ним пореже. Общаться с Божественной сущностью в почти полностью лишенном магии мире, выставляя себя в качестве энергетического проводника, чрезвычайно опасно. Я бы на такое и на Теллэрде не решился.
– А? – я недоуменно уставилась на Сэдрика. Голова кружилась, перед глазами мелькали мушки, руки тряслись от перенапряжения, а он мне лекции читать вздумал.
– Однажды ты можешь не вернуться.
Сэд помог мне подняться, заботливо отряхнув одежду и мы, подхватив сумки и крепко обнявшись, отправились к следующей точке нашего путешествия, конечная цель которого была известна лишь Сэдрику.
Следующее перемещение я почти не запомнила – сказались последствия истерики и сильного истощения. Этот мир начал влиять и на меня, забирая жизненные силы.
На этот раз мы вывалились из портала на вершине одной из гор. Здесь не было храма, зато было необычное плато с маленькой статуей Многоликого, стоявшего на самом краю скалистого выступа и раскинувшего руки словно крылья. В свете заходящего солнца статуя казалась настолько реалистичной, что я в первое мгновение не сразу поняла, что это каменный идол, и подумала, что передо мной человек, собравшийся шагнуть в пропасть навстречу пустоте. Но желания подойти поближе и посмотреть на чудесное творение неизвестного мастера не возникало. Я боялась сорваться в пропасть вместо идола.
Сэдрик, оставив меня готовить обед, стеснительно скрылся за чахлыми кустиками и снова перекинулся в тигра, объяснив, что затрата энергии на поддержание человеческого обличья и переходы через порталы слишком сильная, и ему необходим длительный отдых. Последовав его совету, я тоже легла спать, уютно устроившись возле теплого тигриного бока и накрывшись курткой Сэдрика.
