Текст книги "Лондонские тайны"

Автор книги: Поль Анри Феваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Глава восемнадцатая
МИСС МЕРИ

В Тревор-Гаузе собрались гости.

Лорд Джемс играл в вист. Молодежь, в числе которой недоставало только маркиза Рио-Санто и кавалера Анджело Бембо, окружала леди Кемпбел. Мисс Мери разговаривала, отдалившись от остального общества, со своей подругой, Дианой Стюарт.

Эти две молодые девушки поражали резким контрастом. Ослепительная свежесть и здоровье Дианы затемняли благородную, аристократическую красоту Мери. Бледное лицо последней выражало столько же страдания, сколько его выражалось и в погасших глазах! От Дианы же так и блестело жизнью, здоровьем, счастьем, как будто ее лицо и было создано для того лишь, чтобы прелестно и весело улыбаться.

– Мери! – с участием и нежностью говорила Диана.

Отчего ты не хочешь довериться мне? Разве ты забыла нашу клятву делиться всем, горем и радостью, друг с другом. Разве ты разлюбила меня?

– Нет, Диана, я люблю тебя больше, чем прежде. И у меня, право, нет никаких секретов.

– Но почему же ты так побледнела? Отчего не улыбаешься?

– А прежде-то я разве улыбалась?

– Да, улыбалась и была счастлива.

– Счастлива! – повторила Мери, опуская голову. – Не помню.

Последние слова Мери произнесла с таким явным отчаянием, что слезы невольно навернулись на глазах Дианы.

– Мери, не будь же ты так печальна! – вздохнула она. – Вспомни наши мечты о будущем, вспомни, как мы были счастливы.

– Это были одни мечты!

– Которые могут осуществиться. Франк возвратился.

– Не напоминай мне, пожалуйста, о Франке.

– Но отчего же, Мери? Разве ты его не любишь?

– Нет. – И Мери с принужденной улыбкой отвернулась в сторону. – Неужели ты не знаешь? – продолжала она. – Я люблю маркиза Рио-Санто.

– И ты! – вскричала Диана. – О, берегись, берегись, моя милая, моя бедная Мери! Я сама едва не полюбила его.

Диана раскраснелась и замолчала.

– Но я ведь люблю по-своему, – весело и со смехом продолжала она. – А ты действительно любишь его, Мери? Я, право, счастлива от уверенности, что ты шутишь.

– Я не шучу, Диана. Я просто лгу. – В голосе Мери слышалась какая-то горечь.

– Ты лжешь! – изумленно спросила Диана.

– Я страдаю, – жалобно, едва сдерживая слезы, произнесла Мери.

– Я это хорошо вижу, Мери.

Диана обняла подругу:

– Будь же по крайней мере откровеннее со мною. Ты еще любишь Франка?

– Я – невеста маркиза Рио-Санто.

– Так это правда? Бедный Франк!

– Ты слышишь? – вскричала вдруг Мери, схватив руку подруги и со страхом прислушиваясь к шуму подъезжавшего экипажа. – Это, быть может, он!

– Он! Кто?

Он! О, если бы ты знала, как я боюсь его! Тетушка уверяет, что я люблю его. Может быть! Диана, послушай меня, не люби никогда… слышишь, не люби! Любовь выучит тебя плакать, сотрет с твоего лица белизну и румянец, танцами ты будешь утомляться, пение будет надоедать тебе, а ночью… О, Диана, не люби никогда!

Мери печально замолкла. Мисс Стюарт грустно смотрела на нее. Молчание продолжалось несколько минут.

Диана заговорила первая:

– Но скажи мне: прежде, когда ты любила Франка, ты не страдала так?

Лицо невесты маркиза Рио-Санто осветилось счастьем при этих словах.

– Прежде! – проговорила она. – Я никогда не могла дождаться его прихода! И как невыносимо тянулось время, когда его не было, и как быстро летело оно, когда он был со мной! Я вслушивалась в его слова, всматривалась в его глаза. Но это не любовь, Диана, тетушка объяснила мне все это. Я испытывала тогда чувство, полное блаженства, счастья, а любовь, говорит тетушка, страдание, мучение, пытка. Итак, ты сама видишь, Диана, что я люблю маркиза Рио-Санто.

Последние слова Мери произнесла с мрачностью отчаяния, но и с убеждением.

– Но ты не поняла твою тетю, милая Мери, – вскричала Диана. – Я вижу, что ты любишь Франка и больше, чем когда-либо!

– Диана, – печально ответила Мери, – мы слишком молоды и неопытны, мы не можем понять этого, тетя лучше нас знает. Диана! – сказала она вдруг. Ты не знаешь, как хороша и прекрасна та женщина, которая похитила у меня сердце Франка!

– Что? – воскликнула с удивлением Диана. – Теперь я понимаю: Франка оклеветали!

– Я видела сама.

– Ты видела? Ты ошибаешься, Мери! Я кузина Франка Персеваля и должна за него заступиться! Теперь я все понимаю и открою тебе правду, ты убедишься наконец.

– К чему? – прервала ее Мери с тихой грустью. – Все равно я скоро умру.

– Графиня Дерби! – вдруг доложил слуга.

Леди Офелия вошла в залу. Пока в Лондоне не появился маркиз Рио-Санто, леди Офелия и леди Кемпбел находились в самых дружеских отношениях. Но встречи Офелии с маркизом разорвали их дружбу. Офелия поняла скоро, что не Мери, а ее тетка настоящая соперница, и перестала замечать леди Кемпбел. Впрочем, их взаимное нерасположение стало проявляться более всего в том, что они перестали видеться друг с другом, исключая тех случаев, когда им приходилось встречаться по требованиям светского этикета.

Отсюда становится понятным, что ее неожиданный приезд произвел некоторое впечатление на гостей лорда Джемса. Все мужчины невольно поднялись со своих мест, тогда как сестра лорда Джемса с улыбающимся и ласковым лицом направилась к нежданной гостье навстречу.

Лицо леди Офелии было бледно, и вся она выглядела несколько странно.

– Где же мисс Тревор? – спросила она, раскланявшись со всеми, и как бы беспокойно осматриваясь кругом. – Здорова ли она?

Мери стояла перед нею.

– Ах, Боже мой! Какая я рассеянная! Но как вы переменились, милая Мери! – продолжала она.

Мери поцеловала Офелию и покраснела.

Леди Офелия хорошо видела, что любезность к ней леди Кемпбел далеко не искренняя, и скоро стала откланиваться. Распростившись с лордом и его сестрой, графиня быстро подошла к Мери, поцеловала ее и быстро вышла. Мери тихо вскрикнула… Диана быстро схватила у нее с колен записку, которую положила ей леди Офелия.

Тетушка подозрительно поглядывала на племянницу, но Диана успела спрятать записку. Записка была от Франка.

Несколько минут спустя обе девушки вышли в другую комнату и Мери прочитала записку. Франк умолял ее приехать завтра к его кузине, Диане Стюарт.

Две слезинки покатились из глаз молодой девушки. Она передала записку подруге, говоря:

– Ты завтра увидишь Персеваля, милая Диана. Скажи ему, что я… счастлива.

– Как? Ты хочешь отказать Франку… Но вспомни, как он страдает! – вскричала Диана.

– Но разве я меньше страдаю? – возразила Мери.

– Не забудь же, Диана, сказать ему, что я счастлива. Пусть только тогда, когда я буду в земле, узнает он, как много я страдала!

– Бедная Мери! Пожалей ты свое несчастное сердце и завтра приходи ко мне, хоть простишься с Франком.

– О, ты не видала ее, ты не знаешь, как она хороша! Нет, нет, я не пойду!

В голосе Мери слышалась страстная ревность.

Глава девятнадцатая
БОЛЕЗНЬ МЕРИ

На другой день, еще прежде назначенного часа, Франк был у Дианы. Она передала ему печальное известие, но при последнем слове дверь вдруг отворилась и вошла Мери.

– Здравствуй, милая Диана, – спокойно заговорила она, подавая одну руку Франку, а другую Диане. Здравствуйте, любезный Франк. Я вовсе не желала, чтобы вы могли думать, что у меня дурное и злое сердце.

Она была в легком белом платье. Бледное, страдальческое, но прекрасное лицо ее окаймляли длинные русые локоны, которые отливали золотом и роскошно вились по плечам и шее. Она была прекрасна, но красота ее, казалось, уже не принадлежала жизни.

Мери с улыбкой смотрела на Франка, лицо которого выражало глубокую грусть.

– Диана, что ты так печальна? – продолжала Мери.

– И вы молчите, Франк? Отчего же вы не говорите, что любите меня?

Диана не выдержала и, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, подошла к роялю и взяла несколько аккордов. От неожиданных звуков Мери вздрогнула и вдруг холодно спросила Франка:

– Что вам угодно от меня, милорд?

– Мери, милая Мери! – умоляющим голосом заговорил Франк. – Я люблю вас и никого больше, никого и никогда не любил! Выслушайте меня… мое оправдание…

– Милорд! – возразила Мери, стараясь казаться холодной. – Вы удивляете меня! Вы хотите оправдываться? Но разве я обвиняла вас, милорд? Зачем вспоминать о том, что прошло, что мы забыли оба?

– Нет, Мери, я не забыл! Это прошлое, о котором вы забыли, будет для меня самым драгоценным воспоминанием. Боже! Вы в самом деле перестали любить меня? Неужели это правда, неужели это возможно?

– Это правда, милорд.

– И вы можете говорить так спокойно?

– Могу и должна… Я невеста маркиза Рио-Санто, милорд!

Франк несколько минут молчал, но потом твердо заговорил:

– Я забуду о себе, мисс Мери, я не буду ни просить, ни жаловаться. Я также, если вам угодно, постараюсь забыть прошлое. Но скажите мне, кто может отнять у меня право любить вас, боготворить вас, заботиться и болеть душой за ваше счастье и стараться отклонить нависшую над вами опасность.

– Я вас не понимаю, милорд.

– Не ждите от меня жалоб или упреков. Вы страдаете, бедная Мери, я знаю и понимаю это.

– О, Франк! Ослепленная на минуту, я едва не воротилась к вам… Но между нами стала женщина и, клянусь, как она хороша!.. И вот теперь я невеста маркиза Рио-Санто.

– О, Мери, какая ужасная ошибка! Никогда мое сердце не принадлежало никому, кроме вас, и я могу оправдать себя.

– Оправдайте! – едва слышно проговорила Мери.

– О, Мери! – страстно проговорил Франк. – Я любил, люблю и вечно буду любить только вас!

– Однако эта женщина?

– Я не знаю ее, Мери, и не понимаю, что это за коварный заговор, жертвою которого я сделался и кто ее приставил к моей постели.

– Но кто же? Бога ради, убедите меня…

– Кто? Вероятно это нужно было тому, кто хотел отравить меня, раненого, умирающего. Тому, вероятно, кому желательна моя смерть или мое несчастье.

– О, мой Боже! Они хотели убить вас, мой благородный Франк! И я подозревала вас!

Вдруг голос ее прервался, и лицо опять приняло мрачно-отчаянное выражение.

– Но теперь я невеста маркиза Рио-Санто, – сказала она вдруг, – и не должна верить вам.

– Мери, поклянитесь мне, что вы сохраните тайну, которую я скажу вам, и выслушайте меня. Мне доверила ее леди Офелия, чтобы спасти вас.

– Клянусь.

Франк обхватил рукой талию молодой девушки и продолжал:

– Вы знаете, что графиня должна была выйти замуж за маркиза Рио-Санто?

– Я знаю, что она любит его.

– Помните вы молодого Вебера, иностранца, который приехал в Лондон вместе с Рио-Санто?

– Помню. Это тот, который отправился в Индию.

– Нет, Мери, Вебер просто убит.

– Убит! – с ужасом повторила Мери.

– Он был молод, богат, знатен. Он страстно полюбил графиню Дерби. Узнав, что она выходит замуж за маркиза Рио-Санто, он написал ей, умоляя не делать этой ошибки. Он просил позволения видеть ее, чтобы рассказать о каких-то опасностях и тайнах. «Если я не получу вашего ответа, миледи, – писал он, – то завтра в одиннадцать часов утра я буду у вас». Графиня не придала значения письму, но вечером, хватившись письма, в котором был указан адрес Вебера, она нигде не могла его найти, и провела в беспокойстве бессонную ночь.

Мери побледнела. Сердце ее сильно билось.

– В десять часов утра у ней был уже маркиз, который принес с собой две шпаги и умолял позволить ему, вместо нее, принять Вебера. Графиня не могла не уступить и согласилась. Неизвестно, о чем они говорили, но скоро в комнате, где они были, зазвучали шпаги. Графиня бросилась в комнату. Перед трупом Вебера скрестив руки на груди стоял маркиз.

– Вы убили его! – вскричала графиня.

– Да, он хотел стать между нами.

– Слышите, Мери? – с беспокойством вскричал Франк, заметив, что глаза ее были неподвижны, и она вся как бы онемела.

– Мери, что с вами?

Ответа не было.

– Диана! – вскричал Франк. – Мери плохо, помогите!

Диана бросилась к нему.

– Мери, Мери! – звала она. – Боже! Что с ней?

За дверью послышался какой-то шум. Диана бросилась к двери и столкнулась с леди Кемпбел.

– Мери и Франк! – со злобой и негодованием сказала леди Кемпбел. – Давно ли, мисс Стюарт, дом вашей матери стал местом для подобных свиданий?

– Миледи, теперь не время… – начала было покрасневшая Диана.

– Мисс Диана, – сухо прервала ее тетка, – ваше поведение неприлично и низко.

Диана была не в состоянии сдерживаться более.

– Миледи! – вскричала она. – Недавно еще Франк спрашивал меня, что это за бессердечный палач, который доводит Мери до такого состояния, теперь я могу ответить ему.

– А! Это она! – с ненавистью проговорил Франк.

Леди Кемпбел гордо посмотрела на него и обращаясь к Мери, заговорила:

– Пойдем, Мери, пойдем, мое дитя, тебе неприлично быть в этом доме.

И взяв ее за руку, она тут только поняла, в каком состоянии была Мери. Она громко вскрикнула и упала в кресло, франк подошел к ней и сказал с упреком:

– Миледи! Когда я оставил ее, она дышала жизнью, здоровьем, счастьем. Да, она была счастлива! А теперь она умирает!..

Глава двадцатая
МУРЕ СТАВИТ ДИАГНОЗ

Леди Кемпбел потребовала, чтобы позвали доктора Муре. Тот явился скоро и сразу понял, в чем дело. На лице его не выразилось ни изумления, ни беспокойства. Он придвинул себе кресло и несколько минут рассматривал Мери. Потом приблизил свою щеку к губам Мери. Легкое, холодное, едва заметное дыхание коснулось его щеки.

– Так и есть! – почти с удовольствием заговорил он. – Миледи, горчицы, таз и воды!

Когда приказание его было исполнено, он пустил кровь из руки Мери. Несколько капель крови упало в таз.

– Так и есть! – продолжал со все возраставшим жаром Муре. – Странное, таинственное, редкое состояние, представляющее все признаки смерти… Спирту, миледи, опия!

Муре налил несколько капель опия на губы Мери и приложил к ее ногам горячую горчицу. Напрасно, Мери даже не пошевелилась. Муре с крайним любопытством рассматривал ее.

– Есть ли надежда, доктор? – умоляющим голосом спросила леди Кемпбел.

– Прикажите приготовить постель, – ответил он не оборачиваясь, – жесткую, наклонную. Я думал, миледи, что это истерика, но нет, это каталепсия! – вскрикнул он будто восторженным голосом. – Странное, редкое, таинственное явление, имеющее все признаки смерти. Первый случай моей двадцатилетней практики! О счастье!..

– Сумасшедший! – вскрикнула Диана.

Муре вздрогнул.

– Миледи, – с упреком проговорил он, – люди науки не всегда знакомы со светскими законами. И это им простительно. Ничего удивительного, что иной раз они высказывают мысли, за которые невежды клеймят их именем сумасшедших. Но они умеют презирать обиды, точно также, как и прощать невежеству.

Диана покраснела и извинилась. Мери перенесли на постель. Муре осторожно закрыл ей глаза, но едва он отнял руку, как глаза раскрылись сами собой.

– Миледи, – спрашивал он, – скажите пожалуйста, что предшествовало и, по всей вероятности, произвело этот обморок?

– Так это обморок?

– Смерть – ни что иное как бесконечно длящийся обморок, миледи. И позвольте мне повторить вам, что мне необходимо знать…

– Я ничего не знаю, доктор. Нужно спросить мисс Стюарт.

– Она разговаривала с Франком Персевалем, ответила мисс Стюарт.

– А!.. – протянул Муре.

– С самого начала она была в каком-то странном состоянии.

– Не было ли особой причины ей прийти сюда?

– Она получила от Франка записку, – едва слышно ответила Диана.

– Какой срам! – вскричала леди Кемпбел.

– А! – с иронией воскликнул доктор. – Сэр Франк Персеваль раненько выздоровел.

Через несколько минут он уже откланивался.

– Но неужели же вы уйдете, не обнадежив нас? – воскликнула леди Кемпбел.

– Мисс Тревор жива, – холодно ответил Муре. – Я сейчас пришлю помощника, а вечером заеду сам. До свидания.

Приехав домой, Муре сейчас же позвал к себе Раулея.

– Ну что же наша птичка? – спросил Муре.

– Сидит в клетке.

– Диета?

– Через день пол-унции хлеба.

– В темноте?

– В полнейшей. Однако очень крепка! Давно бы нужно протянуть ноги, а она все еще живет. Впрочем порядком-таки добрал я ее – кожа да кости… Ну, а спать-то более десяти минут не следует никак.

Раулей посмотрел на часы и продолжал:

– Ах, черт меня возьми, заболтался я с вами, а она услаждается сном тринадцатую минуту. Разбужу ее!

Минуту спустя послышался какой-то рев, за которым следовал крик испуга.

Глава двадцать первая
ЗВЕРСТВА РАУЛЕЯ

С тех пор, как Клара попала в руки доктора Муре, прошло пять дней. Она очнулась в совершеннейшем мраке, комнате, куда поместил ее Муре. Мало-помалу она вспомнила случившееся с ней.

– Батюшка! – вскрикнула она. – Я видела его. Анна? Где ты?

И она стала шарить кругом, но напрасно.

– Боже, они убили ее! Но где же я? Мрак, тишина… Жива ли я сама… Неужели они убили и меня… Так это смерть! Вечная, глубокая ночь, мертвая тишина… я в могиле! Боже! Долго ли мне так страдать?

Клару охватил смертельный холод. Но преодолев свой ужас, она вдруг вскочила и, протянув вперед руки, сделала два шага. Руки ее уперлись во что-то мягкое, уступчивое. Она бросилась в другую сторону, но и там встретила то же самое.

Стены этой комнаты были обиты клеенкой с войлоком, так что ни малейший шум снаружи не мог достигнуть ее слуха, а ее крики быть услышаны за стенами.

Желание свободы, света, воздуха, движения овладело Кларой. Она закричала – ни малейшего отзвука. Охваченная бешенством, она ударила головой в стену – мягкая подушка подалась от удара. С воплем упала она на пол и стала молиться.

Время, однако, шло, но ничего не менялось. Вскоре к ее страданиям присоединились еще муки голода. Вряд ли что может сравниться с этой ужасной пыткой, которой подвергали несчастную, беспомощную жертву «во имя науки и общей пользы человечества».

А на третьи сутки с ней начались нервные припадки, ею овладевал бред. Ей мерещилась то засыпающая Анна, то бледное лицо отца, то прелестное лицо мечтателя Эдуарда… Несчастная успела полюбить его всеми силами души!

Она стала терять сознание, слабость постепенно разливалась по всем ее членам, пока она не забылась совсем.

Тогда дверь тихо отворилась и на пороге появилась желтая, зверская фигура Раулея, со свечкой в руке и с ящиком под мышкой.

– Ну, стоило ли платить столько денег, – ворчал он. Правда, девчонка славная, но все же дорого. Впрочем, не мое дело. Однако здесь скучно, маловато развлечений. Но женщины, где хотите, сумеют найти себе их. Прибегнут к обморокам – вот и развлечение!

С этими словами он поднес к носу Клары склянку со спиртом. Клара с легким стоном судорожно пошевелилась. Раулей быстро закрыл ей глаза.

– Не хотите ли покушать, мое дитя? – спросил он.

Клара не ответила.

– Молчание – знак согласия. Впрочем, верно и проголодалась. Не хотите ли хлебца, мое дитя?

Раулей снял платок с глаз Клары и опять поднес склянку к ее носу, но быстро задул свечу, как только она стала открывать глаза.

– Свет! Я видела свет! – воскликнула несчастная.

Ей ответил стук затворившейся двери.

Глава двадцать вторая
НОВЫЕ ПЫТКИ

Раулей шел в свою комнату и раздумывал:

– Пожалуй она не найдет хлеба на столе, а доктор приказал беречь ее.

Войдя к себе в комнату, он приподнял в углу небольшой люк и кротко проговорил:

– Мое дитя! У ног твоих немного хлеба, поищи и найдешь. Господь да хранит тебя!

На Клару это произвело действие, которого совсем не ожидал Раулей. Набожная и склонная к мистицизму Клара приняла Раулея за голос свыше. Горько раскаиваясь в своем отчаянии, она бросилась на колени и стала молиться. Поев хлеба, она почувствовала себя подкрепленной и спокойно заснула. Когда она проснулась, то обнаружила себя на постели со спущенными занавесками, сквозь которые она видела свет и какого-то мужчину, сидевшего за книгой.

– О, Боже! Как я страдаю! – простонала она.

– Та, та, та… Страдать изволите! – усмехнулся Раулей, закрывая книгу. – Ну что ж? У нас свой доктор, да еще какой!

– Хлеба! Ради Бога, дайте хлеба.

– Та, та, та… Хлебца! Нельзя-с, хлеб очень дорог.

С лампой в руке Раулей подошел к постели. Клара закрыла глаза.

– А крепка! – усмехнулся Раулей.

Губы Клары посинели и она потеряла сознание.

– Ай, кризис! Позвать доктора.

Доктор Муре всю ночь не отходил от Клары.

– Что же теперь делать с ней? – спросил его Раулей.

– Необходимы новые припадки. Я очень доволен, этой ночью я получил драгоценные сведения.

– Перенеси ее опять в комнатку, Раулей, – продолжал он. – Ее будет клонить сон. Но по временам ты ее буди.

Для Клары началась новая пытка. Ей необходим был, после нервных припадков, крепкий, глубокий сон; но Раулей аккуратно, каждые десять минут, будил ее. Через три дня она была уже в состоянии, необходимом для опытов Муре. Ее крепкий организм совсем расстроился, но нервная восприимчивость, раздражаемая постоянным пробуждением ото сна, была близка к чисто эпилептическому состоянию.

Между тем болезнь Мери внезапно переменилась, что несказанно озадачило Муре. Не имея возможности ввергнуть Клару в каталептическое состояние, он оставил ее в полном распоряжении Раулея.

С Мери же Муре не знал, что делать.

– Ну что Клара? – спросил Муре.

– Нужно ковать железо, пока горячо, но оно уже начинает холодеть.

– Есть признаки?

– Да. А завтра будет новый – она умрет.

– Но жива еще?

– Как будто. Она в обмороке.

Муре схватил его за руку и тихо сказал:

– Поди, приготовь большой вольтов столб.

Раулей изумленно посмотрел на него.