Текст книги "Лондонские тайны"

Автор книги: Поль Анри Феваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Глава тридцать девятая
ШОТЛАНДЕЦ

С самого утра по Корнгильской площади прохаживался человек в костюме шотландских горных племен. Это был, вероятно, какой-нибудь несчастный, недавно приехавший в Лондон и блуждающий в лабиринте громадной столицы. Он был, видимо, сильно озабочен и, время от времени, с нетерпением топал ногою, не сводя глаз с дома мистрисс Мак-Наб.

Около трех часов мистер Стефан, оставив при страждущем услужливого сэра Эдмонда, пошел навестить мать. Шотландец, увидав его, тотчас же свернул на Финчлендскую улицу.

– Только этого недоставало! – в сердцах проворчал он. – Теперь еще этот сосуля воротился! Вот тебе на! Уже скоро смеркнется, а я ни черта не сделал!

Таким образом прошел час. Дверь белого домика снова отворилась и Стефан с матерью появился на пороге.

Глаза шотландца радостно заблестели, он с удовольствием потирал руки. Когда Стефан с матерью скрылись из виду, шотландец подошел к двери и постучал.

– Что тебе? – спросила горничная, отпирая дверь.

– Я послан от моего господина с поклоном к барышням, – отвечал шотландец с твердостью.

– От какого господина?

– От какого! – повторил он. – Знамо от какого! Наш лорд Энджус Мак-Ферлэн, помещик Крьювского замка!

Девушки, слыша последние слова шотландца, выскочили на лестницу. Ему это только и нужно было. Зверская радость на минуту осветила его лицо. Вы, читатель, несмотря на странный костюм этого человека, вероятно узнали в нём Боба Лантерна?

– Папаша! – воскликнула Клара, – посланный от папаши! Бетси, веди его к нам!

– Ах, Господи! – радостно произнес Боб, оставаясь один с девушками. – Как вы, сударыни, похорошели! Какие вы большие-то стали! Моя добрая Эффи совсем не узнала бы вас, хоть и выкормила вас обеих!

– Эффи! – отвечала Анна. – Кормилица наша! Разве ты ее муж, мызник Дункан Аид?

– Муж нашей Эффи! – воскликнула Клара.

– Понятно, сударыни, – наивно отвечал Боб, – вы, верно, еще не позабыли мою Эффи, ее песни? Помните рыбацкую песню?

– Еще бы не помнить! – сказала Анна. – О, мы ясно помним нашу дорогую Шотландию!

– Но ты совсем изменился, Дункан! – с удивлением сказала Клара.

Боб вытер слезы.

– Ах, как я счастлив, что вижу вас! – глубоко вздыхая, сказал он. – Как будет рада моя старая жена!

– А как поживает твоя дочка, Эльсбэт?

– Эльсбэт?! – горестно проговорил Боб. – Бедная! Скоро будет с полгода, как она лежит в могиле.

Он опять вытер слезы и продолжал:

– Но я пришел к вам не попусту! Ваш батюшка ждет вас.

– Батюшка! – прервала его Клара. – Как, разве он тоже приехал? Где же он? Увидим ли мы его?

– Когда вам только угодно будет. Только… – Боб с осторожностью огляделся, – одни ли мы?

– Что за осторожность! К чему это, – с удивлением спросила Клара.

– Вот что, сударыньки, ваш папенька не любит, чтобы его долго расспрашивали. Он сказал мне только: остерегайся! Я и остерегаюсь. Больше ничего. – Боб, говоря это, сделал наивную физиономию.

– Так где же папаша? – разом спросили обе девушки.

Боб еще раз оглянулся вокруг и, подойдя поближе, шепнул им:

– Он в Лондоне. Дела заставили его жить инкогнито, он ожидает вас! Но тише! Дело идет о свободе, даже о его жизни!

Девушки невольно ахнули.

– Ради Бога, успокойтесь. Минут через десять я пришлю коляску… Будьте же готовы.

– Его жизнь в опасности, – проговорила Клара.

– Это ведь только предположение, но я знаю, что дела нашего лорда не в порядке! Однако до свидания, молодые барышни! Вы сами порасспросите вашего батюшку! Во всяком случае, через десять минут коляска будет у подъезда, только никому ничего не надо говорить. Никому!

Боб приложил палец ко рту. Потом лицо его прояснилось и он, поклонившись молодым девушкам, вышел.

Анна и Клара молча смотрели друг на друга.

– Какая перемена в нем! – заметила, наконец Клара.

– Но ведь мы так давно не видели его, – отвечала Анна.

– Он был гораздо выше и не толст.

– Дункан показался тебе ниже, потому что он пополнел, – ответила опять Анна. – Ах, как мы счастливы, мы увидим папу!

– Да, это правда, но тогда у Дункана не было такого странного выражения глаз.

– Ax, бедная Эльсбэт! – вздыхая, воскликнула Анна. – Как не хочется умирать в такую пору жизни!

– Да, бедная Эльсбэт! – машинально проговорила за ней Клара. – Но верно ли, что этот человек точно Дункан Лид?

Анна улыбнулась.

– Скорее, сестрица, – сказала она, – нас верно уже ждет коляска.

Клара не двигалась с места. Анна приблизилась и прижалась к ней.

– Клара, – с нежностью произнесла она, – нас ждет папаша, а разве ты позабыла, что вчера обещала мне сказать ему кое о чем?

– Я всегда предусмотрительна, – сказала Клара, целуя сестру, но теперь я вижу свою ошибку. Добрый старый Дункан от души бы посмеялся, если бы узнал, за кого я его приняла.

– За кого же, сестра?

– Ах, вздор! – отвечала ей Клара с веселым видом.

– Одевайся же поскорее, Анна, мы потолкуем с папой о Стефане, не так ли? Ты будешь очень счастлива. Стефан будет любить тебя, у тебя такое доброе сердце, сестра! С того времени, как последняя надежда пропала для меня, я молю Бога только о тебе.

Клара умолкла. Улыбка сбежала с лица Анны, она грустно взглянула на сестру.

– Надежда покинула тебя! – повторила она. – Ты не хочешь откровенно признаться мне.

– Не хочу быть откровенной? – воскликнула Клара.

– Мне нет причин сторониться тебя. Только тот, кто любит, может иметь тайны, а я не люблю никого.

Молодые девушки оделись. Клара взяла охотничьи перчатки, а Анна – шитый кисет для отца, и потом, незамеченные никем, они вышли из дома.

Глава сороковая
ПЕЧАЛЬНОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ

Спустя полчаса коляска, в которой сидели молодые девушки, подвезла их к меблированным комнатам мистера Груффа, с которым читатель уже знаком.

Мистер и мистрисс Груфф были несомненно созданы один для другого, если принять во внимание, что закон противоположностей есть правитель мира. Мистер Груфф был низенький, краснощекий, толстый господин, с рыжими баками, всегда угрюмый и грубый. Мистрисс же Груфф была высокая, желтая женщина, постоянно улыбавшаяся. Она ругалась лишь с супругом, а его лицо просветлялось лишь для жены.

Почтенная чета вышла встретить молодых девушек.

– Вы, кажется, дочки уважаемого лорд? – спросил хозяин. – Пожалуйте, сударыни, мы сейчас покажем вам его номер.

– Как счастлив отец, имеющий таких чудных дочерей, – с улыбкой воскликнула хозяйка. – Пожалуйте, пожалуйте, мисс, я сама проведу вас.

Сестры пошли за хозяйкой в большую комнату в первом этаже, пыльные окна которой смотрели на Темзу.

Посреди комнаты стоял большой стол, а на нем три прибора.

– Ваш батюшка только что ушел, – любезно сказала мистрисс Груфф. – У него так много дел! Но он скоро воротится!

– Ничего, мы подождем! – сказала Клара.

Анна с боязнью смотрела вокруг.

Мистрисс Груфф почтительно поклонилась и вышла. Сойдя вниз, она встретила мужа, разговаривавшего с Бобом Лантерном, Тот успел уже переменить свой костюм.

– Мистрисс, – сказал он входящей Груфф, – поручаю вам этих девушек, посмотрите за ними.

– Здесь присмотр одинаков за всеми! – грубо отрезал хозяин.

– Милый мой, – с лаской сказала жена, обращаясь к нему, – не говори так! А ваши пташки, мистер Боб, будут целы и невредимы. Пожалуйста не беспокойтесь! А вы захватили водицу с собой?

Боб передал хозяйке флакон, данный ему буркером Бишопом и с улыбкой сказал:

– Не больше трех капель, мистрисс, не больше и не меньше!

– Хорошо, хорошо, мистер Боб.

– Я подплыву на лодке к люку, – продолжал Лантерн, – смотрите же, мистер, спускайте потише. Я должен доставить товар в целости и невредимости, говоря словами мошенника Патерсона.

Анна и Клара, между тем, болтали. Сначала об отце, потом перешли на Стефана. Время проходило. Ветер завывал в трубе. Уличный шум, по временам, долетал до их слуха. То крики матросов, то гул экипажей прерывали общую тишину. Молодые девушки скучали.

Их номер был довольно велик. Большая постель с занавесками, дюжина другая стульев, сервированный стол и старое бюро – вот вся его меблировка.

Становилось темно.

– Клара, – тихо проговорила Анна, – ты ведь правду говорила, что человек тот вовсе не походил на нашего Дункана!

– А ты смеялась над моей мнительностью! – улыбаясь, сказала Клара.

– Я не знаю, но Дункан всегда глядел прямо, а не исподлобья. Выйдем отсюда, Клара!

– Но папа сейчас приедет, – отвечала Клара, – не тревожься, Анна!

– Мне страшно, Кларочка! Мне очень страшно!

В это время дверь отворилась и мистрисс Груфф вошла, неся большую миску супа. За ней шел ее толстый муж с лампою в одной руке и с кружкой эля – в другой.

– Вам вероятно скучно, сударыни, – с улыбкой сказала хозяйка. – И правда, уважаемый лорд что-то запоздал. Это очень странно.

– Странно! – повторил хозяин.

– Милый мой, – ласково сказала мистрисс Груфф, – поставь лампу и эль на стол и выйди.

Муж скоро исполнил приказание жены.

– Успокойтесь, барышни, – весело воскликнула хозяйка, – ваш папенька верно скоро будет, а вы закусите тем временем. Чай, проголодались, голубушки!

Клара отрицательно покачала головой.

– Так выпейте эля, мисс! – продолжала мистрисс Груфф, наливая стаканы. – Батюшка ваш очень уважает его, отведайте, мисс.

– Мы лучше дождемся папу! – ответила Клара с твердостью.

– Как вам заблагорассудится, – ответила хозяйка, широко улыбаясь. Но смею уверить вас, эль – прелесть что такое! – Мистрисс Груфф откланялась и удалилась, но за дверьми приложила глаз к замочному отверстию и стала наблюдать.

Страх и опасения Анны были несколько рассеяны ласкою хозяйки. Она совершенно успокоилась, но зато беспокойство перешло к Кларе. Она не верила лести хозяйки.

– Зачем так холодно обошлась ты с этой славной женщиной? – спросила ее Анна. – Она очень любезна и вежлива, я не дрожу более. Теперь я без боязни могу ожидать до полуночи таким образом.

– До полуночи! – с ужасом повторила Клара. – Помилуй Бог! Разве ты не заметила, какой странный взгляд у этой мистрисс?

– Странный? О нет, по мне она даже чересчур любезна…

– Улыбка ее продрала меня по коже, как мороз, – произнесла Клара чуть слышно.

– А на меня, напротив, эта улыбка произвела успокаивающее действие… но как бледно твое лицо? Ты беспокоишься? Что с тобою? Бедная Анна с трепетом нагнулась к сестре. – Я было совсем успокоилась, а ты снова напугала меня.

Клара взглянула на сестру и, с трудом улыбаясь, сказала:

– Папенька скоро будет.

– О да, наш папа! Наш добрый, любимый папа. Мы скоро увидимся с ним. Будем говорить с ним…

– О Стефан? – Яркий румянец покрыл щеки Анны.

– Твое счастье будет велико, Анна! – воскликнула Клара. Но что же это делает наш папа?

Последние слова были сказаны с большим беспокойством в голосе. Анна нагнулась к своей сестре. Клара же, заметив ее страх, взяла Анну за руки и, успокаивая, говорила:

– Ах, какая же ты трусиха? Я хотела только испробовать, как это подействует на тебя. Я не понимаю, какая опасность может грозить нам здесь? Как горячи твои руки!

– Да, я с удовольствием выпила бы стакан воды, – отвечала Анна, – но заметив налитый эль, она воскликнула: – Клара, выпьем по стакану эля за здоровье папы!.. – и сразу выпила полстакана.

За дверью послышался шорох.

– Чудный эль! – продолжала Анна, что же ты стоишь, Клара? Ведь это за здоровье дорогого папы!

Клара поднесла стакан ко рту. За дверью ясно раздались поспешно удалявшиеся шаги. Мистрисс Груфф опрометью кинулась вниз.

Глава сорок первая
НЕОЖИДАННЫЙ ГОСТЬ

– Обе выпили! Обе выпили! – вскричала хозяйка, дернув за руку своего мужа, который храпел перед камином.

– Что такое? Что произошло? – спросил, протирая заспанные глаза, мистер Груфф.

– Что произошло, негодный пустой мешок, что произошло? – передразнивала почтенная хозяйка своего супруга. Да вот что произошло: дочки лорда напились водочки мастера Боба.

– Напились, мой друг?

– Напились, и терпеливо будут поджидать своего папашу, который между тем охотится теперь себе где-нибудь в шотландских горах.

– Охотиться теперь уже поздно.

– Поздно не поздно, но штука-то в том, что в то время, как дочки ждут отца, его надо искать в двухстах милях от…

С шумом растворившаяся дверь прервала слова хозяйки. Мужчина, закутанный в шотландский плащ вошел в комнату.

Мистрисс Груфф опустилась на скамью.

– Лорд! – с ужасом прошептала она. – Сам дьявол принес его сюда!

Человек, который так неожиданно вошел в гостиницу, был, по-видимому, лет пятидесяти пяти. Бледное лицо его ясно носило на себе следы целого ряда неизлечимых страданий, жестоких мучений и борьбы диких, необузданных страстей.

Вид он имел озабоченный и печальный, но печаль его не принадлежала к числу тех, которые являются вследствие случайной неприятности и которые улетучивается при первом радостном луче; это была печаль постоянная, следствие продолжительных и беспрерывных горестей.

Большие, прекрасные его глаза лежали в глубоких впадинах; на лоб, покрытый морщинами, ниспадали редкие, серебристые волосы; рот, прекрасно очерченный, оканчивался по обеим сторонам глубокими морщинами верными знаками страданий, горестей и глубокого уныния.

В характере искусных лгунов – старание как можно ближе подходить к истине. Верный этому принципу Боб Лантерн завлек молодых девушек, несчастных сестер, именно в ту самую гостиницу, где имел обыкновение – во время своего приезда в Лондон – останавливаться Энджус Мак-Ферлэн. Неожиданное его появление поразило хозяйку гостиницы невыразимым страхом, а ее супруг бессмысленными глазами уставился на гостя и нервно теребил свои рыжие бакенбарды.

Мак-Ферлэн не заметил смущения своих хозяев, он поспешно сбросил с себя плащ и подошел к камину.

– Я устал, – сказал он, – приготовьте мою комнату.

– Вашу комнату! – повторил мистер Груфф. – Признаться, лорд Мак-Ферлэн, сегодня я не ожидал вашу милость, право, не ожидал!

– А что? Разве комната моя занята?

– Занята? Благодарение Богу, в нашей гостинице не одна только комната. Комната вашей милости…

– Друг мой, не болтай! – оборвала его супруга, которая тем временем успела прийти в себя и уже улыбалась. – Ах, какой сюрприз вы нам сделали. Как ваше здоровье? Какие новости?

– Я нездоров, – холодно отвечал гость, – и не имею никаких новостей. Приготовьте же поскорее мою комнату!

– Извольте видеть, – отвечала хозяйка, – мы имеем маленький промысел, и комната ваша завалена теперь тюками.

– Уберите их! – перебил нетерпеливо Мак-Ферлэн.

– В нашей гостинице имеются и другие комнаты, – сердито проворчал хозяин.

– Друг мой, – сказала жена, – я уже просила тебя, чтобы ты помолчал. Кажется, его милость имеет полное право выбирать для себя ту комнату, которая ему нравится. Подождите немножко, лорд Мак-Ферлэн. Через какие-нибудь полчаса все будет готово. Не прикажите ли подать вам пока покушать?

– Я буду ужинать в своей комнате, – отвечал лорд.

– Постарайтесь поскорее очистить ее!

– Весь дом наш к вашим услугам, сэр, – возразила с непоколебимой любезностью хозяйка. – Сию минуту все будет готово!

Проходя мимо мужа, она шепнула ему: «Займи его здесь, а когда услышишь мой кашель, приходи наверх».

Хозяйка вышла из комнаты. Энджус Мак-Ферлэн опустился на табурет против камина.

– Сегодня чертовски холодно, – заговорил мистер Груфф, который помнил приказание жены занять постояльца. – Чертовски холодно! Ваша милость, может быть, на это возразите, что теперь такое уж время. Конечно, это совершенная правда, но ведь нужно и то сказать, что и холод холоду рознь. Гм… Иногда ведь и зимами бывает тепло, даже, можно сказать, очень тепло… Не прикажете ли табачку, мистер Мак-Ферлэн?

Он протянул лорду руку с табакеркой и тут только заметил, что тот совсем не слушал его. Мак-Ферлэн сидел, сложив руки на коленях. Голова его опустилась на грудь, глаза были неподвижно устремлены на густой дым, подымавшийся от каменного угля и вылетавший в трубу. На его лице теперь было еще более мрачное выражение, брови нахмурились, грудь тяжело подымалась.

– Мак-Наб! Мак-Наб! – проговорил он, наконец, задыхающимся голосом. Бедный мой брат! Судьба решила: своею кровью я должен отплатить за тебя! Но мне нужна твердость, чтобы нанести удар. О, почему я так его люблю!

Глава сорок вторая
СОН СЕСТЕР

Между тем мистрисс Груфф опять приложила глаз к замочной скважине той комнаты, в которой находились молодые девушки. Едва только они успели выпить эля, как водица Боба, подлитая в него, начала оказывать свое действие. Водица эта была ничто иное, как сильные сонные капли.

Какое-то невыразимо приятное ощущение стало проникать в сердца девушек. Анна тихим голосом стала напевать шотландскую песню, Клара по обыкновению погрузилась в мечты и в первый раз луч надежды проник в ее душу. Потом обеим сестрам представилось, что пол начал качаться под ногами их, как корабль, плывущий по легким волнам моря.

Анна, счастливо улыбаясь, закрыла глаза.

Клара вдруг побледнела и стала противиться одолевавшему сну. Страшное подозрение блеснуло в ее уме. Употребив необыкновенные усилия, она встала. Грудь ее подымалась высоко, глаза горели. Она, как воинственная амазонка, готова была сразиться с невидимым, неизвестным врагом.

Но напряжение еще более ослабило ее и ее взгляд случайно упал на Анну, которая, все еще улыбаясь, уже опустила прелестную головку на спинку кресла. При взгляде на нее как бы электрический удар поразил Клару. Обессиленная, она опустилась в кресло и заплакала.

– Бедная Анна! – произнесла она едва слышным голосом.

– Я уж давно, давно люблю его… сказала Анна, не открывая глаз и не переставая улыбаться, – давно уже, Клара!

– Отец! Отец! – вскричала Клара, преодолевая тяжелый сон, мало-помалу овладевавший ею. – Защитите, спасите дочь вашу! Пусть я погибну, но спасите Анну!

– Благодарю, благодарю вас, папа, – говорила Анна, протягивая вперед руку. – Мое счастье будет вашей наградой. Стефан любит меня, а я… я… завтра моя свадьба, он узнает, как я его люблю!

Клара не могла больше плакать. Каждое слово сестры вонзалось в ее сердце, как нож. Она не хотела терять надежды, считая боязнь свою неосновательной, но действие опиума на ее сестру, Анну, было до того очевидно, что не позволило ей долее сомневаться. Сама она продолжала сопротивляться, но тоже была уже почти побеждена. Более сильный враг подавлял ее.

Анна сделала рукою легкое движение и пропела слабым, едва слышным голосом несколько стихов Шотландской песни. Это придало новые силы Кларе: она поднялась с места и сделала шаг к дверям, но в эту самую минуту, ключ, находившийся снаружи, повернулся и замок щелкнул.

– Заперли! – сказала она бесчувственным тоном, как будто бы это обстоятельство не произвело на нее никакого впечатления. Ее колени подгибались и, едва передвигая ноги, она подошла к окну с намерением открыть его. Она употребила самые отчаянные усилия, но без успеха и с безнадежностью опустила руки.

– Как Клара рада моему счастью, – шептала Анна.

– Добрая Клара! Мне бы хотелось, чтобы и она полюбила кого-нибудь, она так прелестна!

При этих словах кровь застыла в жилах старшей сестры. В уме ее мелькнула новая мысль и мысль эта была убийственна.

– Боже мой! Боже мой! – воскликнула она, упав на колени. – Я больше никогда не увижу его, а он любил меня!

До сих пор Клара страшилась смерти только за Анну, но теперь присоединилось собственное отчаяние, что увеличило ее и без того сильные страдания. Теперь место любви к сестре заступила любовь к незнакомцу, любовь молодая, пылкая. К нему теперь направились все ее мысли, она рыдала, пронзительный крик вырвался из глубины души молодой девушки.

Анна между тем продолжала улыбаться, уста ее едва внятно шептали слова любви и счастья. Услышав крик молодой девушки, мистрисс Груфф; стоявшая все время у двери, испугалась, чтобы вопли Клары не достигли ушей лорда. Поэтому поспешно сбежав с лестницы и остановившись на пороге, она сделала знак мужу, который быстро подошел к ней.

– Возьми скрипку, – сказала она шепотом.

– Скрипку, мой дружок? – спросил с изумлением мистер Груфф.

– Молчи! Бери скрипку, сказано тебе.

Со второго этажа послышался жалобный вопль. Мистер Груфф смекнул в чем дело, схватил запыленную скрипку, висевшую на стене и провел смычком по струнам.

– Мне послышался крик, – сказал Энджус Мак-Ферлэн, которого внезапный шум вывел из размышлений.

– Еще минуточку подождите, – отвечала хозяйка, – через пять минут комната ваша будет готова.

И резкие, фальшивые звуки скрипки заглушили последний вопль несчастной Клары. Неодолимый сон сковывал ее члены.

– Эдуард! – шептали ее уста. – Эдуард! Я люблю тебя! О! Ты даже не будешь знать, что я умираю, любя тебя!

Она на коленях доползла до кресла, на котором спала Анна с блаженной улыбкой на устах.

– Боже мой! За что ты караешь нас! – прошептала Клара и положила голову на колени Анны!

– Стефан! Мой милый Стефан! – сказала Анна, обвив прелестными руками шею сестры своей. – Как Господь милостив и как мы счастливы с тобой! Молодые девушки были неподвижны.