Текст книги "Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997"

Автор книги: Пирс Брендон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 69 страниц)

Некоторые поселенцы выступали за геноцид, предлагая использовать атомную бомбу против кикуйю или вспоминая, как американцы обычно отравляли колодцы краснокожих индейцев и заражали их одеяла оспой [3121]3121
  Ruark, «Something of Value», 406.


[Закрыть].

Все это привело к отчуждению либералов в Великобритании и США, а одновременно – к обеспечению оружием и боеприпасами антиимпериалистов вроде Насера и Неру. Указывая на это, одна белая женщина сказала: «Зло, нанесенное жестокостью, нельзя вычислить. Оно может привести к краху нашей страны» [3122]3122
  RH, MSS Afr.s.746, Blundell Papers, ящ. 12, папка 1, письмо Нини Лангмед Блунделлу от 4 марта 1953 г.


[Закрыть]. Более того, как говорили умные и чувствующие ситуацию окружные комиссары вроде Томаса Кэшмора, те, кто совершают зверства, являются лучшими агентами по набору новобранцев в ряды «мау-мау».

Кэшмор расстроился при виде коллеги, доставившего мертвых, после чего спросил, много ли пленных взяли: «Он рассмеялся и спросил меня, чего я ожидал. А может, я струсил? Когда я ответил, что если мы не будем брать пленных, это приведет к увеличению количества более отчаянных террористов, он просто заметил, что мое «образование», вероятно, задержалось на несколько месяцев. Но реальности сложившегося положения в конце концов до меня дойдут… Конечно, мне не нравилось, что меня считали трусом. Но я считал, что подобная акция не только неправильна с нравственной точки зрения, но и откровенно глупа» [3123]3123
  CULRCMS175,26.


[Закрыть].

Определенно считалось глупым (с колониальной точки зрения) придерживаться мнения о том, что у «мау-мау» имеются настоящие обиды и недовольства. Британцы полагали, что это не национальное освободительное движение, а отвратительное возвращение к дикости. Кениата являлся злым гением. Колдуны практиковали извращенные формы черной магии. Воины, по словам ведущего поселенца Майкла Блунделла, представляли собой «испорченных лесных существ» [3124]3124
  М.Blundell, «So Rough a Wind» (1964), 145.


[Закрыть]. По словам Элспет Хаксли, «мау-мау» были воgлем из болота [3125]3125
  Anderson, «Histories of the Hanged», 1.


[Закрыть].

Самые зловещие доказательства этого вердикта заключались в церемониях «мау-мау», которые, судя по одному полицейскому отчету, «заставляли кикуйю становиться примитивными животными, которые в конечном счете убьют всех европейцев в Кении» [3126]3126
  ВЕСМ, 2001/299, Недатированный полицейский отчет о «церемониях мау-мау согласно описанию участников».


[Закрыть]. Под угрозой смерти воинственные участники восстания заставляли большинство кикуйю поклясться в верности их делу. До произнесения клятвы посвящаемых заставляли раздеться догола и семь раз пройти под аркой из банановых стеблей. Они семь раз кусали сердце и легкие козла, пили смесь, содержавшую кровь.

Мужчины и женщины, дававшие смертельную присягу, должны были или вставить пенис в козлиное мясо, или вставить козлиное мясо себе в вагину. Бывали и более отталкивающие вариации, а в исключительных случаях лесные бойцы давали «усовершенствованную клятву, включавшую пожирание человеческой крови и плоти» [3127]3127
  M.S.Clough, «Май Май Memoirs» (Boulder, CO, 1998), 120.


[Закрыть]. Использование таких запрещенных субстанций, судя по всему, являлось отчаянной мерой перед лицом поражения. Оно шокировало даже самих африканцев. Но обычные клятвы являлись просто адаптацией традиционных ритуалов кикуйю. Образованные африканцы сравнивали их с клятвами масонов и говорили об опыте, сходном с обращением в веру евангелистов. «Я чувствовал восторг и подъем от нового духа, придававшего мне силу и мощь, – писал Дж.М. Кариуки. – Я вновь родился» [3128]3128
  Kariuki, «Detainee», 18 и 27.


[Закрыть].

Но европейцы (в отличие от африканцев) говорили об оргиях ужасов. По их отчетам, сумасшедшие фанатики пили сперму и менструальную кровь, ели человеческие фекалии и младенцев, вырванных из животов матерей, участвовали в диких и зверских оргиях. Некоторые белые объясняли это поведение, как патологическую реакцию, вызванную внешним воздействием цивилизации на варварство, которое впервые увидело эту цивилизацию. Другие, включая и ставшего консерватором Гарри Туку, считали это манифестацией чистого зла. Ушедший в отставку сэр Филипп Митчелл проклинал «мау-мау», называя их «поедающими падаль рептилиями», которые в духе концлагеря Бельзен творят «ужасающее, вызывающее тошноту зло» [3129]3129
  Mitchell, «African Afterthoughts», xvii-xviii и 220.


[Закрыть].

В знаменитом обличении Оливер Литтлтон говорил еще более истерично о дьявольском характере «мау-мау», отождествляя Кениату с Люцифером. Этот министр заявлял: «Во время написания меморандума о Кении я внезапно увидел, как на страницу падает тень – тень с рогами самого Дьявола» [3130]3130
  O.Lyttelton, «The Memoirs of Lord Chandos» (1962), 394-95.


[Закрыть].

Конечно, имелись настоящие доказательства порочности «мау-мау»: восемьсот африканских гражданских лиц были убиты, пленных пытали до смерти, семьи чернокожих сжигали в их хижинах, белых поселенцев рубили большими тяжелыми ножами (панга). Но демонизируя движение, британские власти пытались отомстить за контратаку, которая оказалась более яростной, чем что-либо, придуманное в джугнлях.

Поселенцы продемонстрировали, какие меры они требуют, когда кампания «мау-мау» против их ферм началась по-настоящему в 1953 г. 25 января того года, после того, как верные слуги зарубили до смерти известную молодую семью, сотни белых мужчин и женщин отправились к Дому правительства. Они хорошо оделись – в светлые костюмы со шляпами и галстуками, или в набивные платья. Колонисты собрались на траве перед белым портиком в честь Афины Паллады. Они выкрикивали оскорбления и непристойности, требовали применения закона Линча. Некоторые размахивали пистолетами, другие орали с пеной у рта. Третьи, в состоянии, которое Майкл Бланделл назвал неизменным предисловием к какой-то отчаянной демонстрации презрения правлению Министерства по делам колоний, пели «Боже, храни королеву» [3131]3131
  M.Blundell, «A Love Affair with the Sun» (Nairobi, 1994), 139.


[Закрыть].

В ярости от сдерживания кордоном африканской полиции, они кричали «мерзкие негры!» [3132]3132
  Douglas-Home, «Baring», 237.


[Закрыть], тушили сигареты о голые переплетенные руки аскари. Затем колонисты попытались штурмовать забаррикадированные десятифутовые входные двери Баринга, которые клонились и сотрясались под атакой. Но двери не поддавались. Бланделл убедил толпу разойтись. Поселенцы достигли своей цели: несмотря на отказ губернатора появиться, он понял, что до него хотели донести.

Баринг быстро призвал генерала В.Р.Э. Хинда («Чокнутого») для реорганизации сил безопасности и перехватывания инициативы у лесных банд. «Мау-мау» заставили серьезно заплатить за каждую атаку. 26 марта, например, восставшие убили почти сто лоялистов-кикуйю в деревне Лари. Правительственные подразделения, включая африканские войска местной обороны, отомстили сразу же – ужасающе, но скрытно. Они убили вдвое больше сочувствующих «мау-мау» и обвинили во всех смертях «террористов с неутолимой жаждой крови» [3133]3133
  Edgerton, «Mau Mau», 80.


[Закрыть].

Это усилило враждебные действия между так называемыми «черными европейцами» (процветающими и привилегированными кикуйю, которые сотрудничали с британцами) и бедными (обычно – неграмотными) милитаристами. Баринг безжалостно поддерживал сторону лоялистов в этой развивающейся гражданской войне. Он превратил войска местной обороны в вооруженное ополчение. 25 000 человек заняли позиции в цепи опорных пунктов с траншеями, напоминающих «дни Цезаря и укрепленные лагеря Галльских войн» [3134]3134
  Blundell, «Rough a Wind», 133.


[Закрыть].

Губернатор проводил тайную политику контр-террора. Он приговаривал к смертной казни за преступления от дачи клятв «мау-мау» до владения единственной пулей. Министерство по делам колоний опасалось, что это быстро приведет к «несправедливости» [3135]3135
  Anderson, «Histories of the Hanged», 152.


[Закрыть]. Массовые казни и в самом деле вскоре последовали. Между 1952 и 1958 гг. были повешены тысяча девяносто африканцев, некоторые – на перевозных виселицах, построенных по приказу губернатора.

Баринг пожертвовал справедливостью и правосудием ради срочности. Самым печально известным случаем стал подстроенный судебный процесс над Кениатой и пятью его коллегами. Губернатор был нацелен убрать лидеров Национального союза африканцев Кении, хотя даже силы безопасности сомневались, может ли Кениата контролировать «мау-мау». Говорилось, что он выступал против насилия [3136]3136
  H.Cuss, «British Intelligence and the Leaders of Colonial Independence Movements: the Cases of Kwane Nkrumah and Jomo Kenyatta» (Cambridge, M.Phil., 2006), 54.


[Закрыть]. Соответственно, свидетели получили взятки, адвокатам защиты не давали покоя, а судье заплатили 20 000 фунтов стерлингов. Этого оказалось достаточно для получения вердикта о виновности, чтобы убрать Кениату из активной политики до 1961 г. По иронии судьбы, поборник конституционного прогресса, которому и самому угрожали «мау-мау», оказался в тюрьме за то, что был его творцом. Мученичество Кениаты обеспечило его правление Кенией в дальнейшем. Но в то время подобная мера обрекла страну на дальнейшее насилие.

Великобритания продемонстрировала свою решительность разгромить «мау-мау», заменив «Чокнутого» Хинда, которому давались указания просто «помочь разрулить ситуацию» [3137]3137
  A.Clayton, «Counter-Insurgency in Kenya 1952—60» (Yuma, KA, 1984), 5.


[Закрыть]. Его сменил генерал сэр Джордж Эрскин («Бобби»). Это был раздражительный, вспыльчивый, тучный и неопрятный мужчина, который прибыл с ордером от своего друга Уинстона Черчилля. Последний дал ему полномочия в случае необходимости объявить военное положение и взять под контроль правительство.

Генерал держал этот документ в очечнике, который открывал и громко захлопывал, чтобы подчеркнуть свои слова. Эрскин старался подбодрить губернатора, которого «ужасно шатало» [3138]3138
  Douglas-Home, «Baring», 243 и 256.


[Закрыть]. Он едва ли пытался скрыть свое пренебрежение к поселенцам. Они были «шлюхами среднего класса», а Кения, если повторить часто цитировавшееся неоригинальное генеральское замечание, являлась «солнечным местом для теневых людей» [3139]3139
  Clayton, «Counter-Insurgency», 11.


[Закрыть].

Эрскин винил колонистов и их гнилую администрацию за произошедшее восстание. Он предлагал положить ему конец при помощи военной силы, которую может собрать только империя, обеспечив решение судьбы Кении в Лондоне, а не в Найроби. К осени 1953 г. генерал развернул двенадцать британских батальонов, поддерживаемых бронемашинами, артиллерией и двумя эскадрильями Королевских ВВС, состоявшими из устаревших бомбардировщиков «Гарвард» и «Линкольн» (в дальнейшем к ним добавились и реактивные «Вампайры»).

Вместе с местными подразделениями эти силы осуществляли патрулирование, налеты и засады, чтобы выманить и разгромить лесные банды. Однако вначале «улов» оказывался мелким, хотя выплачивались награды наличными за убитых, пока Эрскин не положил этому конец. Несмотря на подавляющее преимущество в вооружении, его войскам требовалось многое узнать о партизанской войне. Они транспортировали излишние предметы комфорта в лесную местность на мулах, среди них – железные остовы кроватей. Солдаты выдавали себя, беспокоя диких животных и источая запахи мыла, сигарет и бриллиантина. Возможно, в большинстве потерь в своих рядах они виноваты сами. Один батальон даже убил собственного полковника. Призывая удары с воздуха, которые получились ужасающими, но неэффективными, солдаты указывали области, временно свободные от наземных атак.

Неудивительно, что африканские командиры над ними смеялись. Один из них сообщил Эрскину, что «мау-мау» строят консервную фабрику, чтобы есть консервированное белое мясо.

Это была шутка, но она предполагала очень серьезную слабость самозваной Освободительной армии. Как и другие партизанские силы, «мау-мау» полагались на окружающее население в плане поставок еды, одежды, боеприпасов, информации и другой помощи. С самого начала Эрскин пытался отсечь эти источники поставок. Он отрезал места проживая африканцев в Найроби. Командующий создал санитарный кордон, расчистив банановые плантации и плантации сахарного тростника между лесами и резервациями кикуйю. Был создан барьер, достойный императора Адриана – ров протяженностью в сто миль, идущий вдоль оконечности леса.

Те, кто все еще пытался помочь мятежникам, столкнулись с дальнейшими коллективными наказаниями и систематическим насилием со стороны войск местной обороны. Наиболее эффективным стало заключение в тюрьму подозреваемых в поддержке «мау-мау».

В апреле 1954 г. Эрскин нанес решающий удар. Операция называлась «Наковальня». Это была полная блокада Найроби двадцатью тысячами солдат. Они хватали чернокожих для допросов или «проверки», и отправили примерно 24 000 мужчин и женщин (почти половину населения города из числа кикуйю) в быстро организованные лагеря для задержанных.

Не стесняясь в выражениях, британцы беспощадно бранили «мау-мау» во время этой гигантской облавы, которая уничтожила центральную организацию партизан и нанесла сокрушительный удар по восстанию.

* * *

По мере увеличения числа пленных в Кении было построено более пятидесяти лагерей для их размещения. К концу 1954 г. около семидесяти тысяч африканцев задержали или поместили в тюрьмы, примерно половину от этого количества держали в лагерях в период чрезвычайного положения. Но Эрскин начал еще более амбициозные действия по ограничению свободы почти для всего нарда кикуйю. Он следовал скорее примеру Темплара в Малайе, а не Китченера в Южной Африке. Генерал наметил депортацию более миллиона человек из разбросанных ферм и крестьянских дворов, многие из которых затем разграбили и сожгли войска местной обороны. Африканцев переселили в 850 тюрем-деревень. Здесь, в окружении колючей проволоки, за ними наблюдали со сторожевых башен. Лоялистов защищали, а подрывные элементы наказывали – подвергали обыскам, устанавливали комендантский час и ограничения. Они получали мало еды, их заставляли принудительно работать. Так лесных «мау-мау» заставили голодать, продолжая охотиться на них.

Партизаны все больше приходили в отчаяние. Им пришлось носить обезьяньи шкуры и сражаться луками и стрелами. «Мау-мау» встали на гибельный путь охоты на тех, кто их поддерживал. «С этих пор, – писал один из этих сторонников, – все стали относиться к борцам за свободу, как к диким животным» [3140]3140
  R. Buijtenhuijs, «Mau Mau: Twenty Years After» (The Hague, 1973), 107.


[Закрыть].

«Мау-мау» шатались и отступали под ударами молота Эрски-на. Многие партизаны дезертировали, другие прятались глубже в джунгли. Баринг в это время попытался перетянуть на свою сторону африканские сердца и умы. Но его усилия, хотя их и поддерживал Черчилль, оказались слабыми. Все, что только попахивало примирением, приводило в ярость белых поселенцев, которые «все еще считали себя единственными и естественными наследниками колониального правления». Поэтому, когда губернатор в 1954 г. предложил провести переговоры по заключению соглашения, его обвинили в том, что он жмет руки убийцам. Бланделл даже обвинил Баринга в том, что тот давал клятву «мау-мау», хотя после быстро извинился.

Тем временем, как цинично писал Томас Кэшмор, государство пыталось придать своему правлению «немного силы через радость» [3141]3141
  CULRCMS175, 11 и 16.


[Закрыть]. Оно спонсировало социальные программы, развивало образование для взрослых и профессиональное обучение. Администрация поддерживала бойскаутов, спортивные клубы и танцевальные труппы. Она продвигала футбол, хотя некоторые опасались, что игра «стала преемником племенной войны» [3142]3142
  L.White, «The Comforts of Home: Prostitution in Colonial Nairobi» (Chicago, 1990), 185.


[Закрыть]. Кэшмор, который отмечал, что «большинство холостых молодых офицеров, вероятно, время от времени спали с африканками», обнаруживал к своему смущению, что одна из этих дам, дочь бывшего вождя, несколько раз оказывалась вместе с ним в жюри местных конкурсов шитья. Чиновники нанимали колдунов и прорицателей, известных, как «знахари Ее Величества» или «волшебники из страны Оз» для «очищения» [3143]3143
  CUL RCMS 175, 68-9 и 26.


[Закрыть]тех, кто насильно дал клятву.

Гораздо более важными стали попытки улучшить условия жизни африканцев. Разрешили развиваться профсоюзам, они стали вести переговоры об увеличении заработной платы в новых видах промышленности – например, в пивоварении и нефтепереработке. Последовала сельскохозяйственная революция, земляные наделы были консолидированы, африканцам позволили культивировать культуры, приносящие реальную прибыль – например, кофе.

Стремление опекать и непрошенное вмешательство оставались сильными. Это раздражало Джорджа Найтингейла, который теперь стал окружным комиссаром. Ему не нравилось, что правительство пытается учить кикуйю, как выращивать кофе, когда, как говорили сами африканцы, «мы выращивали кофейные деревья в Кении для европейцев, всегда занимаясь сбором урожая» [3144]3144
  CUL RCMS 113/44, гл. XXI, 3.


[Закрыть].

Британским солдатам рекомендовали быть дружелюбнее (хотя это и вело к распространению венерических болезней). Более того, общеупотребительными стали английские ругательства, а африканские дети приветствовали пораженного Оливера Литтлтона фразой: «Fuck off!» [3145]3145
  Lyttelton, «Memoirs», 405.


[Закрыть][Прямой аналог русскоязычного ненормативного ругательства. – Прим. ред.] Министр по делам колоний продолжал требовать большего политического прогресса в Кении. Он дал ясно понять: если белые не согласятся на выборы большего количества представителей в Законодательный совет, то придется лишить их власти. Как и другие министры по делам колоний, он не любил этих «паразитов в раю» [3146]3146
  Anderson, «Histories of the Hanged», 79. Фраза принадлежит Нгуги ва Тионго.


[Закрыть]. Литтлтон с особым негодованием относился к их готовности определять в качестве наказания внесудебные убийство и один раз отругал Бланделла за предложение администрации выстроить в ряд 50 человек и расстрелять их [3147]3147
  Edgerton, «Mau Mau», 143.


[Закрыть].

На протяжении своей имперской истории британцы всегда лицемерно говорили о легальности и законности, но к середине 1950-х гг. уже ни для кого не было секретом: Кения стала полицейским государством, проводящим расовый террор. В конце концов, доктор Малан, националист, ставший премьер-министром Южной Африки, сделал его моделью для режима апартеида. Частые сообщения о воспитательной жестокости достигали внешнего мира, некоторые из них напоминали о худших режимах. Когда те, кто проводил допросы в Кении, начинали работу с подозреваемыми, то обычно начинали с серии сильных ударов по лицу. Это стандартная шоковая тактика, которая использовалась в отношении заключенных сталинской Лубянкой. В большинстве случаев следовали дальнейшие избиения, некоторые приводили к фатальным результатам. Это отношение неизменно оправдывалось: «мау-мау» ниже людей, такое обращение очистит их от «политических болезней» или грехов. Но те, кто применял насилие, «демонстрировали сильную склонность к садизму… Их глаза будто застилал кровавый туман» [3148]3148
  CUL RCMS 175, 28.


[Закрыть]. Это стало еще очевиднее во время дальнейших мучений, которым подвергали мужчин и женщин (по большей части, кикуйю) следователи. Применялись электрические разряды, ожоги, утопление со спасением в последний момент, нанесение увечий и сексуальное насилие.

Специальная служба, известная, как «кенийская СС», владела особым мастерством в причинении боли. Но нештатные следователи могли оказаться еще более злобными и яростными. По словам одного современного историка, некий поселенец в долине реки Рифт получил прозвище «кенийского доктора Менгеле» за подвиги, которые включали «поджигание кожи на живых подозреваемых «мау-мау», принуждение их съесть собственные гениталии» [3149]3149
  Elkins, «Britain's Gulag», 67.


[Закрыть].

Сотрудники служб безопасности знали, что такие зверства происходят. В этом участвовали многие подразделения, которые печально прославились зверствами. Но всеми прилагались усилия, чтобы это скрыть в интересах имперской солидарности. Майкл Севард, чиновник, ответственный за гуманитарное развитие общин в Меру, очень расстраивался из-за деятельности своих соотечественников: «Мне велели быть «хорошим парнем», продолжать выполнять свою работу и держать рот на замке» [3150]3150
  CUL RCMS 175, приложение 5.


[Закрыть]. Когда кто-то выступал с протестом, сам Литтлтон прикидывался глухим и слепым. Как выразилась славящаяся честной и откровенной критикой Парламента Барбара Касл, Баринг «очень гладко, будто смазывая мылом, самодовольно все прикрывал» [3151]3151
  B.Castle, «Fighting All the Way» (1993), 271 и 273.


[Закрыть].

Солдаты беспокоились о своих. Кэшмор рассказывает о рядовом из Кенийского полка, который предстал перед военным трибуналом, потому что при допросе молодой женщины-кикуйю он «вставил в нее бутылку из-под пива, и не только причинил ей боль, но и нанес травмы». Рядового оправдали. «Решение посчитали хорошим для морального духа, его приветствовали многие в полку».

Даже Кэшмор считал правильным подавлять собственную брезгливость в этих вопросах, «потому что невозможно навязать любезность, вежливость и воспитанность Челтенхэма в предгорьях Чуки» [3152]3152
  CUL RCMS 175, 33 и 26.


[Закрыть]. Не нужно говорить, что эпизоды подобного рода укрепляли оппозицию (как мировую, так и местную). Они настраивали против колониального порядка.

Но процесс «допроса» был просто прологом к невероятному количеству страданий, которые выносили африканцы в том, что преувеличенно называли британским «ГУЛАГом» [3153]3153
  Каролин Элкинс использует это выражение, как заглавие своей книги, а Дэвид Андерсон описывает сравнение с советским «архипелагом», сделанное М.Клоугом (M.Clough, «Mau Май», 205), как «эффектное и точное» («Histories of the Hanged», 315). Но Рональд Ям справедливо критикует это «неправильное употребление слов», заявляя, что у нас должны остаться выражения «для разоблачения худших видов зла из всех» («Britain's Declining Empire: The Road to Decolonization, 1918—68» (Cambridge, 2007), 192.)


[Закрыть]. Заявленной целью лагерного комплекса являлась реабилитация. Закоренелых и отчаянных подозреваемых «мау-мау» (которых многозначительно называли «черными», в то время как тех, в чьей причастности сомневались, именовали «серыми», а невинных – «белыми») должны были вылечить от «болезни». Ее европейцы продолжали диагностировать различными путями. Некоторые считали, что лесные борцы страдают от «общего психоза», другие настаивали, что они заражены атавизмом и стали «примитивными животными» [3154]3154
  C.G.Rosberg, J.Nottingham, «The Myth of «Mau Mau»: Nationalism in Kenya» (New York, 1966), 334, 346 и 378.


[Закрыть].

Но многочисленные споры велись насчет лекарства. «Мау-мау» правили при помощи страха. Поэтому, по словам одного сомнительного эксперта, «надо создать больший страх перед нашим лагерем» [3155]3155
  Blundell, «Rough a Wind», 198.


[Закрыть]. Это означало, что наказание, придуманное для получения признания и принуждения к покорности, стало почти конечной целью само по себе. Встречались и гуманные коменданты. Но в большинстве случаев использовались пытки, чтобы сломить дух задержанных. Так что по прибытии в лагерь вроде Маньяни людям приходилось пробежать сквозь строй охранников с дубинками. (Это же практиковалось и в Дахау).

К труду принуждали незаконно, часто – насилием и голодом. Надпись над воротами Агути была нацистским лозунгом «Arbeit Macht Frei» – «Труд освобождает» [3156]3156
  W.Itote, «Mau Mau General» (Nairobi, изд. 1974), 125.


[Закрыть].

Избиения были достаточно жестокими, чтобы оставить Кению с сотнями «нищих калек» [3157]3157
  Barnett, Njama, «Mau Mau», 209.


[Закрыть]. Вечера и ночи в лагере Южная Ятта были «праздником и отдыхом от боли», как писал Дж.М. Кариуки. Но каждый день оказывался одной долгой агонией [3158]3158
  Kariuki, «Detainee», 89.


[Закрыть].

В других местах заключенные так привыкли к избиениям кнутом и дубинками, что дергались и отпрыгивали от охранников, как марионетки. Насилие принимало многочисленные формы, сексуальные зверства стали обычным делом. Пленных часто убивали, иногда выпускали в местности, где свирепствовали львы. В дальнейшем один охранник признался: он сам и другие служащие Кенийского полка регулярно ликвидировали «закоренелое дерьмо»: «Никогда не думал, что у кикуйю столько мозгов, пока мы не разбили несколько голов» [3159]3159
  Elkins, «Britain's Gulag», 193.


[Закрыть]. Более двадцати тысяч бойцов «мау-мау» лишились жизни во время чрезвычайного положения, но сколько умерло в лагерях, неизвестно. Однако эта цифра значительно превышала количество смертей белых гражданских лиц (их погибло всего тридцать два человека). Ясно одно: кенийский «архипелаг» оказался одним из самых худших позорных пятен на репутации Британской империи. Заместитель комиссара полиции Дункан Макферсон рассказал Барбаре Касл, все еще ведущей атаку на насилие и зверства, что условия в некоторых лагерях «хуже, чем что-либо, что я испытал в течение четырех с половиной лет заключения у японцев» [3160]3160
  «The Times» за 16 июня 1959 г.


[Закрыть].

Однако к 1956 г. Баринг стал чувствовать себя более уверенно в Кении. Со стальной решимостью ему удалось скрыть самые худшие крайности колониального режима. Он эффективно легализовал пытки, одобрив ложное разделение, предложенное генеральным атторнеем, между «карательной силой», официально запрещенной, и «обязующей силой», которая была разрешена.

Губернатор определил, что чрезвычайное положение введено в связи с гражданскими беспорядками, а поэтому лишил задержанных прав военнопленных. Он прилагал усилия, чтобы урегулировать дела с Красным Крестом, подавить церковь и увести в сторону враждебно настроенных членов Парламента вроде Барбары Касл – «этой зубастой суки» [3161]3161
  Elkins, «Britain's Gulag», 283. Эта фраза была придумана уступчивым генеральным атторнеем Баринга, Эриком Гриффит-Джоунсом.


[Закрыть].

Губернатор получил решительную и стойкую поддержку от Алана Леннокс-Бойда, прозванного «Бвана Килиманджаро» в Восточной Африке. Барбара Касл говорила о нем, как о «гвардейском типаже» [3162]3162
  Castle, Fighting, 262.


[Закрыть]. Такие люди были убеждены, что правящий класс Британии не может сделать ничего неправильного. Под его управлением Министерство по делам колоний продолжало использовать все способы для защиты Баринга. Оно отрицало более серьезные обвинения, выдвигаемые против его администрации, скрывало доказательства, дискредитировало свидетелей и плело паутину обмана, достойную Альбиона в самом вероломном и предательском варианте.

Скрывая плохие новости, Леннокс-Бойд рекламировал реальный прогресс в Кении. Улучшенные меры по подавлению восстаний фактически уничтожили «мау-мау». Постепенно лагеря для задержанных закрывались. Все, за исключением черных заключенных, постепенно получали свободу. Офицеры, занимающиеся реабилитацией (например, майор и миссис Брекенридж), добились настоящего успеха в подавлении восстания добротой. Если верить массе неопубликованных писем, которые они получили от задержанных, то Брекенриджи убедили многих кикуйю осудить зло, которое принесли «мау-мау», перейти на сторону хороших граждан. Учитель по имени Сайрус Каруга хвалил майора за его работу в «реформировании самых стойких и сложных заключенных, одним из которых был я… Я очень благодарен вам за битву, которую вы ведете за сценой, чтобы нас могли снова принять дома» [3163]3163
  ВЕСМ 2002/218 Breckenridge Papers, письмо Бернарда Мвай Гатуа от 24 марта 1956 г., письмо Дж.В.Мвату от 22 октября 1954 г., письмо Кируса Гакуа Каруга от 18 февраля 1957 г. Все они адресованы миссис Брекенридж.


[Закрыть].

Лоялисты-кикуйю процветали. В 1957 г. первые африканцы были избраны в Законодательный совет, среди них – Том Мбойя и его давний соперник Огинга Одинга. Последний приводил в негодование белых депутатов, появляясь на собраниях, «заворачиваясь в звериную шкуру, в «пиджаке» из длинных хвостов животных, сандалиях с морскими раковинами, чулках, воротнике и головном уборе с бусинами, с метелкой из коровьего хвоста в руке» [3164]3164
  O.Odinga, «Not Yet Uhuru» (изд. 1968), 141.


[Закрыть].

Одинга с презрением относился к Мбойе, динамичному прагматику, который сам иногда одевался в свободные одежды луо и пояса из козлиной шкуры. Он считал Мбойю «бешеной черной собакой, которая яростно лает и кусает всех на своем пути» [3165]3165
  D.Golsworthy, «Tom Mboya» (New York, 1982), 74.


[Закрыть]. Баринг тоже оказался враждебно настроенным. Он говорил о Мбойе, как о «подстрекателе» [3166]3166
  DUL, Baring Papers GRE/1/98/1-29, Kenya Notebook 1959.


[Закрыть], «бывшем католике с нравственностью обезьяны» [3167]3167
  Douglas-Home, Baring, 279.


[Закрыть].

Но на какое-то время Леннокс-Бойд надеялся убедить таких анти-«мау-мау» (националистов не из кикуйю) поддержать конституцию, основанную на разделе власти между многими расами. Умеренное меньшинство поселенцев, возглавляемых Бланделлом, который тоже считал Мбойю «безжалостным и амбициозным головорезом» [3168]3168
  RH, Welensky Papers, 592/2, письмо Бланделла Веленски от 3 января 1960 г.


[Закрыть], примирилось с таким компромиссом. К 1959 г. чернокожие получили право приобретать землю на Белом нагорье, а в некоторых районах наблюдалось сближение рас. Социальные взаимоотношения стали «гораздо более расслабленными», как писал Кэшмор. «Ведь молодые поселенцы сражались рядом с африканскими лоялистами, привыкли доверять им, и это отношение им понравилось».

Несмотря на глубоко въевшиеся «подозрения и предрассудки», Кэшмор сам был «полностью очарован самым настоящим шармом Мбойи». Однако он отмечал, что старое отношение умирало с трудом. Когда несколько участников предложили пригласить африканцев и индусов в клуб «Меру», то столкнулись с «жестоким противостоянием большинства белых официальных лиц. Похоже, последние опасались, что гости могут начать танцевать с женами официальных лиц».

Более того, когда чрезвычайное положение подходило к концу, ничто не делалось для примирения с черными заключенными. Наоборот, им «угрожали, их пороли и брили, охранники указывали им путь «дополнительными тяжелыми ударами и пинками». Кэшмор считал это прощальное насилие безумием: «Оно должно было сделать ответный выстрел в результате какого-нибудь случая, выходящего за все рамки» [3169]3169
  CULRCMS175, 71,34,68, 71 и 62.


[Закрыть].

3 марта 1959 года это пророчество реализовалось в лагере Хола, где одиннадцать заключенных забили до смерти.

Лагерь Хола располагался в жаркой тропической дикой местности, недалеко от побережья. Там было очень много комаров. Это место выбрали для содержания последних черных заключенных. Баринг называл их «политическими головорезами» [3170]3170
  DUL, Baring Papers GRE/1/98/1-29, Kenya Notebook 1959.


[Закрыть]. Лондонская «Тайме» сообщила: «Это внутреннее ядро самой крепкой организации «мау-мау», деградировавшие и фанатичные негодяи и убийцы, которых заставляют работать в надежде на спасение и искупление вины посредством суровой дисциплины» [3171]3171
  «The Times» за 7 мая 1959 г.


[Закрыть].

Предшествовало бойне внезапное введение плана по принуждению самых упрямых и стойких из заключенных к работе. Этот план, который в дальнейшем посчитали незаконным, был придумал старшим тюремным надзирателем Джоном Кованом, считавшим, что принуждение в лагерях «полностью справедливо, как хорошая потасовка в регби» [3172]3172
  Edgerton, «Mau Mau», 194.


[Закрыть]. Но пытаясь заставить заключенных копать ирригационную канаву в Холе, охранники под командованием неопытного бывшего морского офицера Дж.М. Салливана вышли из-под контроля. Салливан заявлял: смерти вызваны потреблением зараженной воды. После поверхностного расследования Баринг подтвердил эту версию. Однако новое расследование вскоре вскрыло его фальшивость, а заодно показало, что у многих других заключенных имеются серьезные травмы.

Весь эпизод, как сказал лидер лейбористов, «шокировал и привел в смятение цивилизованных граждан по всему миру» [3173]3173
  «The Times» за 16 июня 1959 г.


[Закрыть]. Негодование усилилось, когда выяснилось, что никому не будет предъявлено обвинение в этом преступлении. И действительно, Ковану вручили медаль Британской империи. Леннокс-Бойд сделал вывод, что Британскую империю можно лучше всего поддержать и сохранить, объявив, что она не станет сдавать власть в Кении в обозримом будущем, но проведет амнистию тем, кто принес зло с обеих сторон. Заодно решили изменить название Хола.

Критики продолжали громко кричать. Самым красноречивым из них оказался Энох Пауэлл, пылкий «тори» и радикал, которого Макмиллан пересадил со стула напротив себя в кабинете, поскольку не смог видеть его дикие, неотрывно смотрящие глаза.

В речи, которая привела Палату общин в невероятное возбуждение, Пауэлл говорил о Холе, как об «огромном управленческом провале». Он утверждал: поскольку Великобритания не взяла на себя ответственность за случившееся, это подорвало ее попытки посадить ответственное правительство на зависимых территориях. «Все правление, все влияние человека на человека основывается на мнении. То, что мы еще можем сделать в Африке, зависит от мнения, которое поддерживается относительно пути, каким действует наша страна и мы, англичане. Мы не можем, мы не смеем пасть в Африке ниже самых высоких стандартов в принятии на себя ответственности» [3174]3174
  «The Times» за 28 июля 1959 г.


[Закрыть].

Пауэлл, в частности, оправдал Леннокс-Бойда. Это не понравилось тем, кто поздравлял его за речь «обо всем лучшем в британских традициях – вещах, которые будут существовать дольше любой империи» [3175]3175
  САС, POLL 3/1/18, письмо Дж.Маклауда Пауэллу, не публиковалось.


[Закрыть]. Например, леди Вайолет Картер, дочь Эсквита и приятельница Черчилля, выступила с протестом из-за того, что Леннокс-Бойд снова и снова отказывал в общественном расследовании условий в лагерях: «Ведь один только факт, что содержащиеся там заключенные гниют от цинги, требует расследования». Цепь ответственности, как сказала она Пауэллу, «идет прямо наверх» [3176]3176
  Там же, письмо В.Бонхэм Картер Пауэллу от 31 июля 1959 г.


[Закрыть].

Леннокс-Бойд предлагал уйти в отставку. Но в канун всеобщих выборов, когда в отчете Девлина было выдвинуто обвинение в том, что Британия превратила Ньясаленд в полицейское государство, Макмиллан решил оставить всех своих министров. Поэтому министр по делам колоний выразил полную уверенность в Баринге и отмахнулся от фантастических и странных обвинений лейбористов в официальной попытке обелить и скрыть недостатки.