Текст книги "Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997"
Автор книги: Пирс Брендон
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 69 страниц)
Родс расслаблялся в поношенной твидовой или фланелевой одежде, которую любил носить. Обычно он садился на ступени своего низкого белого особняка с остроконечной крышей, именовавшегося «Большая Житница». Дом располагался под пиком Дьявола Столовых гор. При ярком лунном свете и говорил о величии Рима. (В доме имелась огромная ванна в римском стиле, выдолбленная из единого куска гранита, в которую, заполнив ее холодной водой, владелец опускался каждый день).
Пока Крюгер, чья республика покоилась на золоте, являлся пророком выживания буров, Роде, который стал королем алмазов, являлся ясновидящим британской экспансии. Освальд Шпенглер, автор «Упадка запада» (1918 г. считал его современным Цезарем, «первым человеком новой эпохи» [1124]1124
O.Spengler, «The Decline of the West» (изд. 1926), 37.
[Закрыть].
Сесил Родс родился в 1853 г. Он был сыном викария епископа Стортфорда. Уже в юности Родс предложил основать тайное общество по типу иезуитского для продвижения расширения Британии. Он был высоким человеком благородной внешности, со светлыми волосами, голубыми глазами, с ямочкой на подбородке и слабыми легкими.
Родс приехал в Южную Африку поправить здоровье и нашел богатство, достаточно большое для удовлетворения даже его амбиций. С его точки зрения алмазы были просто кристаллизованной властью.
Вернувшись после запоздалого обучения в Оксфорде, за которое было заплачено его первой разведкой месторождения, Родс провел много часов, глядя на огромный рудник с открытой горной выработкой в Кимберли. Это была самая крупная яма в мире, сделанная человеком. Ее выбили в потухшем вулкане, который скрывал изобилие алмазов у себя в жерле. Она составляла двенадцать акров площади, а спуск шел на несколько сотен футов.
В яме находились тысячи обнаженных африканцев, наполнявших голубой глиной железные ведра вместимостью в одну тонну. Их вытаскивали на поверхность на тросах, которые пересекались над кратером, словно паутина «гигантского паука» [1125]1125
E.Rosenthal, «Gold! Gold! Gold!» (New York, 1970), 34.
[Закрыть]или «струны какой-то чудесной арфы» [1126]1126
A.Trollope, «South Africa» (Cape Town, изд. 1973), 362.
[Закрыть].
Когда Родса спросили, о чем он задумался, он ответил, что рассчитывает «власть, которую эта голубая глина даст человеку, получившему контроль надо всем этим» [1127]1127
Rotberg, «Rhodes», 190.
[Закрыть].
В полной мере используя свой «серебряный» язык, личный шарм, способность очаровывать и всю технику от упрашивания, лести и обмана до откровенных взяток, Родс консолидировал конкурирующие компании в реальную монополию «Де Бирс».
Последним крупным предпринимателем, который сопротивлялся объединению, стал Барни Барнато – действительно очень крепкий орешек. Когда позднее одна аристократка пригласила его, чтобы он взглянул на ее шляпку во вкусе Ватто, то Барнато решил, что она имеет в виду какую-то часть тела. Но после восемнадцати часов льстивых речей Родса, в четыре часа утра Барнато сказал: «Вы на самом деле хотите создать империю. Ну, наверное, я должен вам сдаться» [1128]1128
A.Nutting, «Scramble for Africa» (1970), 121.
[Закрыть].
Через два года, в 1890 г., Родс заявил: «Богатство «Де Бирс» равняется четверти богатства всей Капской колонии» [1129]1129
M.Tamarkin, «Cecil Rhodes and the Afrikaners» (1996), 139.
[Закрыть]. Но его интересовали только имперские дивиденды, и он соответственно обирал компанию. Это вызвало гневные, но неэффективные протесты у капиталистов, которые его поддерживали. Они больше хотели прибыли, а не власть, чем противоречили тезису Дж.А. Гобсона и других о том, что финансы «управляют двигателем империи» [1130]1130
Hobson, «Imperialism», 59.
[Закрыть].
Сам лорд Ротшильд, который говорил, что история «Де Бирс» – «просто сказка», не мог остановить Родса от использования компании для оплаты «мечты его жизни».
Ротшильд считал Родса «авантюристом» [1131]1131
S.D.Chapman, «Rhodes and the City of London: Another View of Imperialism», HJ, 28, 3 (1985), 657 и 653.
[Закрыть]. Можно не сомневаться, что Родс часто бывал безжалостным, иногда – безрассудным и беспечным.
Родс был сентиментальным циником, мягким, словно Грации, но жестким, как богиня Судьбы. Он верил, что цель оправдывает средства, филантропы заслуживают 5 процентов, а каждый человек имеет свою цену.
Он манипулировал политиками, пэрами и премьер-министрами, предлагал решить вопрос Судана с Махди и урегулировать дело с папой [1132]1132
Rotberg, Rhodes, 233.
[Закрыть]в отношении Ирландии. В стремлении оккупировать землю, которая станет носить его имя, Роде, как говорили, мог даже «найти средства для урегулирования с мухой цеце» [1133]1133
W.A.Wills, L.TCollingridge, «The Downfall of Lobengula» (Bula-wayo, изд. 1971), 32.
[Закрыть].
Его первым крупным делом в качестве политика Капской колонии было связано с Яном Хофмейером, защитником фермеров и лидером Лиги африканеров. Он поддерживал имперское предприятие Родса к северу от Лимпопо в ответ на рекламу Родсом дорогого хлеба, дешевого бренди и африканских рабов.
В 1888 г. Родс заплатил оружием за права на разработки королю Лобенгуле, чью подагру доверенное лицо Родса, доктор Леандер Старр Джеймсон, лечил инъекциями морфия. Когда епископ Блумфонтейна запротестовал из-за коварства вооружения матабеле, его заставили замолчать при помощи пожертвования его миссии. Родс сказал одному другу, что епископ покаялся.
В результате смутного и даже фиктивного соглашения с Лобенгулой, Родс смог обеспечить королевский патент (то есть документ, содержащий согласие царствующей особы на создание корпорации) для своей британской «Южноафриканской компании» (ее совет директоров состоял из продажных функционеров и мутных аристократов) для разработки минеральных ресурсов к северу от Трансвааля.
В 1890 г., поддерживая геологоразведочные работы с целью обнаружения золота, которое будет превосходить открытое в Рэнде, он отправил колонну первопроходцев из Кимберли в Машоналенд. Она представляла собой смешанную группу от пэров до пролетариев-люмпенов. Ее провожал генерал Метуэн, который велел отряду идти к Сибутси. Однако генерал небрежно признался: «Я не знаю, кто или что такое Сибутси, человек или гора» [1134]1134
Colvin, «Life of Jameson», I (1922), 140.
[Закрыть].
Первопроходцы ехали в 117 фургонах, которые тащили волы. В фургонах лежали фонарики и пулеметы «Максим». Они медленно пробирались по вельду, сквозь густые кустарники, мимо огромных баобабов, через высохшие и занесенные песком русла рек, шли вверх по каменистому плату Шона. Это было вторжение, замаскированное под исследовательскую экспедицию. Оно стало частным предприятием.
Вскоре территория охвата расширилась за Замбези. Это стало возможным после благословения британского правительства, которое надеялось получить власть без ответственности или затрат.
Родс стал премьер-министром Капской колонии в 1890 г. и намеревался сформировать большую политическую конфедерацию – Британской Союз Южной Африки, тянущийся от мыса Доброй Надежды до бельгийского Конго. Он так агрессивно двигался в Мозамбик, что Министерство иностранных дел решило, что Родс предлагает войну с Португалией. Он сделал Джеймсона главой Матабелеленда, а врач быстро «скосил» поселение Лобенгулы в 1893 г. Когда на места крааля Лобенгулы в Булавайо вырос город компании, гостиницу назвали «Максим» [1135]1135
F. Welsh, «A History of South Africa» (1998), 315.
[Закрыть].
Крюгер, который отказался присоединиться даже к таможенному союзу и проклинал Родса, как «одного из самых беспринципных типов, которые когда-либо существовали» [1136]1136
«The Memoirs of Paul Kruger», I (1902), 216.
[Закрыть], оставался камнем преткновения. Роде, окруживший Трансвааль с севера, теперь нацеливался разрушить его изнутри, используя чужестранцев в качестве своего троянского коня. К 1895 г. они количественно превышали буров (среди которых насчитывалось 15 000 взрослых мужчин) в пропорции четыре к одному. Иностранцы платили девять десятых налогов в Трансваале, однако им отказывали в праве на голосование.
Имелись и другие поводы для недовольства. Например, Крюгер пытался призвать иноземцев для ведения войны против Багананвы, который спрятался в пещерах. Буры взорвали их при помощи динамита. Это была не только «расточительная и нелепая растрата» [1137]1137
T.L.Makhura, «Another Road to the Raid: The Neglected Role of the Boer-Bagananwa War as a Factor in the Coming of the Jameson Raid, 1894-95», JSAS, 21, 2 (июнь 1995 г.), 264.
[Закрыть]контролируемых государством взрывчатых веществ, которые требовались для добычи золота, но и угроза поставке рабочей силы хозяевам Рэнда.
Родс давно считал, что «землекопы никогда не потерпят чисто бурское правительство» [1138]1138
Chapman, HJ, 28, 660.
[Закрыть]. Поэтому, подгоняемый вперед «врожденным автократизмом» [1139]1139
J.L.Garvin, «The Life of Joseph Chamberlain», III (1934), 42.
[Закрыть], он планировал военный переворот в целях свержения режима Крюгера. Он действовал при молчаливом попустительстве министра поделам колоний Джозефа Чемберлена, который покинул Гладстона из-за политики предоставления самоуправления Ирландии. Теперь Чемберлен являлся самым твердым и решительным строителем империи в кабинете Солсбери.
Родс придумал такое зрелищное фиаско, что оно угрожало подорвать все имперское предприятие.
Сам Чемберлен предупреждал, что «фиаско будет ужасающим». Но он заставлял Родса поторопиться (из-за грядущего диспута Великобритании с США по Венесуэле) [1140]1140
J. van der Poel, «The Jameson Raid» (Cape Town, 1951), 56 и 71.
[Закрыть]и верил, что «Наполеон Южной Африки» [1141]1141
«Westminster Budget» за 17 ноября 1893 г.
[Закрыть]будет соответствовать своему известному прозвищу.
На самом деле заговор был хуже преступления, это была серия ошибок, вдохновленных личной и имперской гордостью и высокомерием.
Родс менял график. Восстание откладывалось из-за недели конных бегов в Йоханнесбурге. Предпринимались вялые попытки не дать ему состояться в последний момент. Он посвятил в тайну слишком много людей. Сэр Геркулес Робинсон «знал и не хотел, чтобы ему это говорили». Знала и лондонская «Тайме», которая просила Родса не начинать действия в субботу, поскольку газета не выходила по воскресеньям.
Колосс доверил командование вторжением Джеймсону, самому безрассудному из дружков, которого он обожал (но, очевидно, с целомудренной страстью). «Доктор Джим», игрок в покер, который презрительно относился к офицерам регулярной армии, как машинам, появившимся из смеси красной тесьмы для скрепления юридических документов с сургучом, был уверен: он сможет нанести поражение бурам с подразделением из пятисот человек, вооруженных кнутами.
Подготовка, которую он провел в декабре 1895 г., отражала это хвастовство. Частная армия Джеймсона состояла в основном из «бесшабашного полка» [1142]1142
H.M.Hole, «Old Rhodesian Days» (1928), 33.
[Закрыть]конной полиции Машоналенда. Солдаты носили серую форму, много пили, дрались, были плохо подготовлены и оснащены. Планируемое восстание иностранцев в Йоханнесбурге, как сказал Роде, «погасло, не успев разгореться, словно отсыревшая петарда».
«Доктор Джим», несмотря ни на что, продвигался вперед, хотя не был готов к долгому переходу, поскольку страдал от обострения геморроя. После короткой кровавой стычки в двадцати милях от Йоханнесбурга он сдался бурам, которые преследовали его на всем пути от границы Бечуаналенда. Как написал один из подчиненных Джеймсона, «нас просто поймали, как крыс в капкан, а через некоторое время весь доблестный маленький отряд повели к Крюгерсдорпу» [1143]1143
NAM, 1999-07-20. Дневник лейтенанта Эдварда Лири, июль 1897 г.
[Закрыть].
Крюгер обладал не только большим ростом, но и хитростью с коварством. Перед атакой на Джеймсона он сказал: «Черепахе нужно дать время, чтобы высунула голову, перед тем, как ее отрубаешь» [1144]1144
Poel, «Jameson Raid», 75, 85 и 104.
[Закрыть]. Теперь он был доволен нравственным и политическим урожаем победы, продемонстрировав милость к восставшим.
Однако щедрость Крюгера была сведена на нет поспешностью и импульсивностью кайзера. Император только что провозгласил Германию мировой империей и 3 января 1896 г. отправил телеграмму, поздравляя Крюгера с удержанием независимости Трансвааля без призыва на помощь дружественных держав.
Британская общественность отреагировала взрывом ксенофобии, а правительство отправило военно-морскую эскадру в залив Делагоа. Это побудило Германию на строительство военного флота.
Уилфрид Скейвен Блант сожалел о фуроре: «Гангрена колониального бесчинства заражает нас, а привычка подавлять свободу в слабых странах ставит в опасность нашу собственную» [1145]1145
Blunt, «Diaries», I, 262.
[Закрыть].
Но пресса сделала Джеймсона национальным рыцарем. В Лондоне его приветствовал оркестр, который играл «Смотрите, вот идет герой-завоеватель». В честь него писали гимны, и не только неумелый придворный поэт Альфред Остин, но и Киплинг. Последний, судя по всему, основал «Если» на характере Джеймсона и называл его «самым благородным римлянином из них всех» [1146]1146
Gilmour, «Recessional», 134.
[Закрыть].
Джеймсон провел недолгое время в тюрьме Холлоуэй в Лондоне, а потом занял почетное место в национальном пантеоне в музее мадам Тюссо.
Хотя Родс был вынужден подать в отставку с поста премьер-министра Капской колонии, он избежал неприятностей, кроме порицания и осуждения. Этот человек был слишком силен, чтобы помещать его в тюрьму. Как сказала Олив Шрейнер, Родс – слишком крупный, чтобы пройти в ворота Ада.
На самом деле Родса вскоре стали называть «Авраамом Линкольном Южной Африки» [1147]1147
W.O.Baylen, «W.T.Stead's History of the Mystery of the Jameson Raid», JBS, 4 (ноябрь 1964 г.), 108.
[Закрыть]. «Когда он стоит на мысе Доброй Надежды, – писал Марк Твен, – его тень падает на Замбези». Он был единственной «особой не королевской крови, прибытие которой в Лондон могло соперничать с вниманием, которое привлекает к себе солнечное затмение» [1148]1148
Введение М.Фридмана к O.Schreiner, «Trooper Peter Halket of Mashonaland» (Johannesburg, изд. 2001), 10.
[Закрыть].
Возбуждение было таким, что Чемберлен, который не принимал Джеймсона и ругал «вояк-любителей» [1149]1149
CAC, ESHR 5/6, письмо Чемберлена Р.Бретту от 3 января 1896 г.
[Закрыть], смог скрыть свою вовлеченность в дело. Родс помог ему, спрятав телеграммы, которые показывали, что министр по делам колоний погряз «по самую шею» [1150]1150
V.Harlow, «Sir Frederic Hamilton's Narrative of Events Relative to the Jameson Raid», HER, 72 (апрель 1957 г.), 301.
[Закрыть]в заговоре.
Джеймсон «играл преданно, обманув комиссию» [1151]1151
CAC, STED 5/1, письмо Б.Ф.Хоксли Родсу от 9 апреля 1897 г.
[Закрыть], занимавшуюся расследованием. В результате он и получил знаменитое прозвище – «Выставленный для торжественного прощания в Вестминстере» [1152]1152
E.Longford, «Jameson's Raid» (изд. 1982), 264. Эта фраза, очевидно, придумана У.Т.Стедом.
[Закрыть].
Предательство, осложненное лицемерием, вызвало негодование у буров и помогло объединить их против британцев. Крюгер сказал, что они наказали собак, позволив хозяевам уйти. Он начал импортировать оружие в больших объемах, в том числе – тысячи винтовок «Маузер» из Германии, которая разделяла его враждебное отношение к британцам.
В «Мировом кризисе» Уинстон Черчилль датирует «рост сильного антагонизма за границей» [1153]1153
W.S.Churchill, «The World Crisis» (изд. 1938), 14.
[Закрыть]периодом набега Джеймсона. Этот бесславный эпизод стал прелюдией к англо-бурской войне и предвестником Первой Мировой войны. Первая из упомянутых войн нанесла урон Британской империи, а вторая оказалась почти фатальной.
* * *
Борьба за тропическую Африку являлась выражением европейского соперничества. Северная и Южная Африка имели очевидную ценность. Но середина континента, как казалось, едва ли соответствует стоимости завоевания. До 1914 г. ее ежегодная торговля с Великобританией составляла всего 14 миллионов фунтов стерлингов.
Министр иностранных дел Британии сказал французскому послу в 1895 г., что эти огромные площади – всего лишь «бесплодные пустыни или места, где не может жить белый человек, слабо заселенные разбросанными на большие расстояния племенами, которые нельзя заставить работать» [1154]1154
Robinson, Gallagher, «Africa», 335.
[Закрыть].
Такой точки зрения также придерживался маркиз Солсбери, который был премьер-министром большую часть времени в период с 1885 по 1902 гг. Он шутил, что европейцы торгуются из-за кусков Центральной Африки, названия которых они не могут ни произнести, ни найти на карте.
Однако эти удаленные регионы стали полезной нагрузкой в международном балансе сил. Они поддерживали политическую позицию Британии, когда ее политическая слабость становилась ощутимой, помогали сохранить равновесие, от которого больше всего получал Джон Булль.
Солсбери, будучи премьер-министром, добавил два с половиной миллиона квадратных миль к Британской империи. Он рассматривал раздел Африки в качестве средства сохранения мира в Европе. Поскольку между 1870 и 1914 гг. не было никакой крупной войны, можно утверждать: такая политика преуспела, враждебность между странами была направлена в имперские каналы, а европейский яд ушел в болота, пески и джунгли тропической Африки.
С другой стороны, колонии стали таким фокусом антагонизма (особенно, после оккупации Великобританией Египта), что часто усиливали европейское напряжение. Франция искала мести в Сахаре за утерянные провинции Эльзас и Лотарингию. Она же пыталась соперничать с морским соседом, захватив Мадагаскар, «нашу собственную Австралию» [1155]1155
R.Coupland, «The World Crisis» (изд. 1938), 14.
[Закрыть]. Германия больше не могла расширяться дома, но бросала вызов и сталкивалась с Британией за границей, где только могла. Она приобрела территорию, в три раза превышающую Рейх – от Камеруна до Восточной Африки.
И менее сильные державы пытались доказать, что они более великие, предъявляя претензии и столбя участки в центре континента. Италия страстно желала создания Африканской империи «в духе имитации, лишь снобизма ради» [1156]1156
СНА, VI, 107.
[Закрыть]. Бельгийский король Леопольд тоже хотел продемонстрировать силу своего народа и поднять престиж страны. Уже в 1861 г. он выгравировал на пресс-папье, сделанном из парфенонского мрамора, девиз: «Надо сделать из Бельгии империю» [1157]1157
Pakenham, «Scramble», 13.
[Закрыть].
Сами британцы резко отреагировали на европейский вызов в Африке. В 1884 г. Солсбери заметил: общественность не обращает внимания на дела империи, если только «не поднимается какой-то поразительный вопрос, вызывающий их интерес или взывающий к гуманности» [1158]1158
L.H.Gann, R.Duignan, «Rulers of British Africa 1870-1914» (1978), 22.
[Закрыть]. Но на следующий год возбуждение из-за Гордона и Африки дошло до лихорадочного, заставив Фредерика Харрисона отречься всей душой от «кодекса пиратского патриотизма» [1159]1159
«Fortnightly Review», 37 (январь 1885 г.), 193.
[Закрыть].
К 1890 г. в ответ на наступление чужестранцев стало возможным говорить о «требовании общественности расширить нашу империю в Центральную Африку» [1160]1160
Gifford, Louis, «Britain and Germany», 341.
[Закрыть].
Размахивание флагами и битье в барабаны так усилилось, что в 1893 г. Гладстон смог воскликнуть: «Джингоизм сильнее, чем когда-либо. Это больше не военная лихорадка, а земельный голод» [1161]1161
G.M.Tuckwell, «The Life of Sir Charles Dilke», II (1917), 256.
[Закрыть].
Настроение нации было неустойчивым и странным. Она наиболее яростно реагировала на ближайшие проблемы – например, на автономию Ирландии. Но британцы могли отреагировать и на небольшое восстание в Бузай-Гумбазе. Хотя Министерству иностранных дел пришлось отправлять телеграмму в Индию, чтобы выяснить, где находится это место (на самом деле оно оказалось в Афганистане, недалеко от границы), министр иностранных дел заявил: «Бузай-Гумбаз – это Гибралтар Гиндукуша» [1162]1162
P.French, «Younghusband» (1994), 95.
[Закрыть].
Люди признавали, что отдаленная стычка может привести к пожару у них на пороге. И они особенно боялись, что «сея драконовы зубы в Африке, мы можем собрать самый кровавый урожай из вооруженных людей в Европе» [1163]1163
Woolf, «Empire and Commerce», 45.
[Закрыть].
Солсбери пытался избежать этой катастрофы, самым серьезным образом проводя расчеты того, где находятся истинные интересы Британии. Хотя он был таким же рьяным сторонником «высокой церкви», как и Гладстон, Солсбери не отличался имперским идеализмом, свойственным «великому старцу». (В Хатфилде, королевской резиденции, инициалы Гладстона (GOM) расшифровывали по-другому – «Единственная Ошибка Господа») [1164]1164
K.Rose, «The Later Cecils» (1975), 34.
[Закрыть].
Солсбери был толстокожим, близоруким, несговорчивым, своенравным и строптивым реакционером, известным по прозванию «Буйвол». Он цинично относился к высокопарным оправданиям империи, как и ко всем схемам политических улучшений.
Солсбери был неизменно скептичен и иногда груб, а то и непристойно шутил по поводу филантропических предприятий вроде организованной эмиграции «бедствующих швей». Их совратили на борту корабля, направлявшегося к мысу Доброй Надежды, там передали заботам церкви, а в дальнейшем они стали известны, как «женщины епископа» [1165]1165
P.Smith (ред.), «Lord Salisbury on Politics» (Cambridge, 1972), 48.
[Закрыть].
Солсбери осуждал миссионеров – «вульгарных радикалов». Он отвергал выражения вроде «наступление цивилизации», считая их обманом и надувательством. «Если бы наши предки беспокоились о правах других народов, – объявлял премьер, – то никогда бы не получилось Британской империи» [1166]1166
Roberts, «Salisbury», 43 и 169.
[Закрыть]. Ее целью было не распространение добра и света, а увеличение богатства и силы Великобритании. Эксплуатация включала расчеты: «поскольку необходимо пустить кровь Индии, но кровопускание должно делаться разумно и рассудительно» [1167]1167
R.A.Baran, «The Political Economy of Growth» (1957), 145.
[Закрыть]. Правление Великобритании должно насаждаться убеждением, если возможно, но силой, если необходимо. Пряник обычно более эффективен, чем кнут, считал Солсбери. Ведь большинство колониальных народов легко вести за собой, они неспособны к самоуправлению. Он объявлял: ирландцы не более подходят для самоуправления, чем готтентоты. Для правления не подходили и такие лидеры, как Крюгер – «неандерталец во фраке» [1168]1168
Roberts, «Salisbury», 722.
[Закрыть].
На деле главной функцией чужеземных монархов и государств, судя по всему, было обеспечение развлечений в Хатфилде. Ничто не давало Солсбери большего удовольствия, чем услышать о том, как чрезмерно любящий своих жен турецкий султан наградил одну из них орденом Целомудрия (третьей степени), или о том, как болеющий император Эфиопии, которому врачи скармливали страницы Библии, умер, когда ел Книгу Царств.
Однако Солсбери боялся восстания или мятежа в империи, как и бунта на родине. Этот неуклюжий, неповоротливый, косматый человек страдал от «нервных расстройств» [1169]1169
Rose, «Later Cecils», 23.
[Закрыть], которые накатывали на него волнами даже во сне. Один раз его нашли гуляющим во сне перед открытым окном второго этажа. Премьер готовился отражать революционно настроенную толпу.
В статье под названием «Дезинтеграция» он рассуждал об опасности потери «больших ветвей или частей нашей империи» [1170]1170
[LordSalisbury],«Disintegration»,«QuarterlyReview», 156(1883), 562.
[Закрыть], например, Ирландии, Египта и Индии. Солсбери предупреждал: в других местах белые поселенцы очень склонны к «презрению к неграм», и через какое-то время местные народы восстанут. Это восстание может оказаться успешным. Они не будут просто «проверять наши пушки Армстронга» [1171]1171
Roberts, «Salisbury», 43.
[Закрыть].
Так что Солсбери не хотел, чтобы Британию засасывало в тропическую Африку, разве что для противостояния другим великим державам или для поддержки и подкрепления ключевых позиций империи на севере и юге. Даже здесь он опасался расточительных губернаторов колоний, которые хотели аннексировать места с названиями, «которые невозможно запомнить» [1172]1172
D.Kimble, «A Political History of Ghana» (Oxford, 1967), 13.
[Закрыть], или амбициозных генералов с маломасштабными картами и большими аппетитами к завоеваниям.
Самым упорным из борцов за Африку, по мнению Солсбери, был Гарри Джонсон. Он начал карьеру как художник, исследователь, филолог и натуралист, потом стал свободным агентом имперской экспансии. Это был яркий маленький авантюрист, обладавший редким умом и способностями. Всегда в его делах присутствовало какое-то шарлатанство. Он отправлял в Министерство иностранных дел объемные отчеты о своих приключениях, которые вполне мог бы написать Райдер Хаггард или Г.А. Генри. Например, в Калабаре, он говорил о совещании с «неисправимыми каннибалами»: «Почти у меня над головой, с почернивших от дыма балок дома свисала копченая человеческая ветчина. Примерно сто черепов стояли вокруг, этаким ужасающим бордюром в верхней части глиняных стен… Старый вождь подарил мне ожерелье из человеческих костяшек пальцев, которое снял с собственной шеи».
Однако Солсбери забавляли подобные вещи. Он пригласил Джонсона в Хартфилд, где консул в свою очередь наслаждался шарадами – леди Гвендолин Сесил (дочь маркиза) с огромными накладными усами играла лорда Рэндолфа Черчилля (отца Уинстона).
Солсбери не убедили благородные планы Джонсона по эксплуатации тропической Африки по типу Индии, или об отношении к ней, как к Новому Свету – современному эквиваленту того, чем Америка была для Европы в XVI веке. Но он отдавал предпочтение консолидации британских интересов и использовал Джонсона для ограничения португальских претензий – в частности, путем заключения договоров с местными правителями на нагорье Ширы и установление протектората над Ньясалендом (современный Малави) в 1890 г. Родс заплатил за это предприятие, хотя у Джонсона, назначенного британским комиссаром по Южной и Центральной Африке в 1891 г., взаимоотношения с ним были бурными.
Они согласились насчет окрашивания карты Африки в красный цвет, и во время своей первой встречи не спали всю ночь, обсуждая проект. Оба договорились и насчет методов. Джонсона совершенно не беспокоило сожжение деревень местных жителей, конфискация зерна и скота и отправка на битву под белым зонтиком, который никогда не закрывался. Его соломенная шляпа была обвязана белой, желтой и черной лентами. Этот триколор повторял специально разработанную форму новых подразделений сикхов и символизировал его веру в то, что Африкой будут управлять европейцы, развивать ее станут индусы, а работать придется африканцам.
Однако Джонсон с негодованием отнесся к безжалостному использованию власти Родсом при помощи финансовых ресурсов: «Я могу кричать и писать яростные статьи, но вы двигаетесь дальше с вашими армиями и вашим золотом столь же быстро, величественно, неумолимо наступая. Так слон продвигается сквозь кустарник» [1173]1173
R.Oliver, «Sir Harry Johnston and the Scramble for Africa» (1957), 121-22 и 175.
[Закрыть].
В 1894 г., когда требования Родса относительно земли и прав на минеральные ресурсы стали чрезмерными, Джонстон убедил британское казначейство (чьих функционеров, напоминающих Скружда, он хотел гонять из комнаты в комнату и держать на кончике штыка), заменить грант (28 000 фунтов стерлингов на 1895—96 гг.) на дотации британской «Южноафриканской компании».
В целом колонизация Ньясаленда стала характерным имперским предприятием. Премьер-министр хотел противостоять европейским соперникам и предоставил свободу действий дилетанту-строителю империи. Последнего субсидировала частная компания и поддерживало маленькое имперское военное подразделение. Он имел договоренности с вождями племен и деревенскими старостами, зависимыми от англичан.
Непродуманную организацию дел в конце концов поставили на официальную основу. Сам Джонсон оптимистично подходил к процессу, но опасался, что белый деспотизм не может долго оставаться благожелательным и щедрым. Поэтому придет время, когда негр, «человек с человеческими правами», несмотря на свое существование, почти напоминающее обезьянье, «поднимется и выгонит нас» с территории, которая изначально принадлежала ему [1174]1174
H.H. Johnston, «British Central Africa» (1897), 183-84.
[Закрыть].
В других местах в Африке, на континенте, «созданном, чтобы быть грузом для Министерства иностранных дел», по мнению Солсбери, коммерческие компании побуждали брать на себя обязанности колонизации. От этих обязательств отказывались последующие британские правительства.
В 1886 г. «Королевская Нигерская компания» сэра Джорджа Голди получила патент на управление огромными внутренними районами к северу от дельты. Экономическое преимущество всегда считалось важным фактором, который учитывался. Никто не придерживался намеченного плана с большей жестокостью, чем Голди, чей ум напоминал счетную машину. Интеллекту соответствовал и его характер. Сам он сравнивал себя со «складом пороха».
Голди был таким худым, что казался на грани истощения. Он мог впадать в дикую ярость, не шел на компромиссы, был неуступчивым в своем рационализме. Этот человек покинул Англию, чтобы избежать звона церковных колоколов.
Голди отличался «быстротой и резкостью движений, нервозностью. Нос его напоминал клюв орла, а голубые глаза смотрели пронзительно» [1175]1175
D.Wellesley, «Sir George Goldie» (1934), 80, 94 и 91.
[Закрыть]. В Лондоне он снимал комнату недалеко от Стренда. Внутри был установлен внутри пулемет «Гатлинг», а хозяин обучался его работе, а нацеливая оружие на другую сторону Темзы.
На Нигере Голди объединял концерны соперников и конкурентов (включая французов), исключил африканских посредников и установил эффективную монополию, на которую не имел полномочий. Он обменивал стрелковое оружие и «огненную воду» на пальмовое масло, которое используется в мыле. Это оказалось прибыльным для эффективно действующей компании, «свободной от хаоса и пустословия» [1176]1176
M.Perham, M.Bull, «The Diaries of Lord Lugard», IV (1963), 82.
[Закрыть].
Но Голди, как и Роде, нацеливался на империю.
Именно здесь новые компании отличались от старых, которые ставили торговлю выше флага. Таким образом они привлекали радикальные атаки на «маклерский империализм» [1177]1177
B.Porter, «Critics of Empire» (1968), 62.
[Закрыть]. Голди не обращал внимания на торговые интересы, представляя британское владение, которое тянулось от Нигера до Нила. Он шел на север сквозь густые тропические леса язычников йоруба и ибо, в покрытую кустарником саванну мусульман фулани и хауса. В исламских государствах находились красные города, окруженные стенами, процветающие мечети, заполненные базары, хорошо обработанные поля, грамотные муллы, ученые-юристы, купцы-космополиты, ремесленники, работающие с кожей и металлом, кавалерия, будто сошедшая со страниц средневековых романов. Воины в тюрбанах цвета индиго и кольчугах ездили на пони с длинными хвостами и серебряными уздечками, вышитыми попонами, на двулуких седлах, с огромными латунными и железными стременами в форме месяца. Они галопом неслись в битву, «размахивая мечами или копьями в воздухе, белые одежды развевались на ветру… Их вдохновлял бой маленьких барабанов и низко звучащих рогов» [1178]1178
Wellesley, «Goldie», 62.
[Закрыть].
Конечно, такие бойцы не могли соответствовать «Шнайдерам», не говоря уж о «Максимах». Но целью Голди скорее была дипломатия, а не завоевание. Поэтому он пытался убедить местных правителей подписать договоры о передаче юрисдикции взамен на защиту. Соглашения часто оказывались фальшивыми, а зашита представлялась туманной. Британцы полагались на водный транспорт. На земле белых всегда оставалось мало. Дошло до того, что эмир Контагары утверждал, будто европейцы – это вид рыб, и они умрут, если будут находиться на удалении от Нигера.
Самым действенным агентом Голди был Фредерик Лугард – армейский офицер, которого обманули в Индии. Однако он завоевал признание и прославился в Восточной Африке. Здесь, после пиратства в Ньясаленде, Лугард выполнял важную работу для другого частного концерна. Это была «Имперская британская восточно-африканская компания» сэра Уильяма Маккиннона. Она получила патент в 1888 г. на защиту позиций Великобритании на территории, которая затем станет Кенией и Угандой.
Маккиннон был судоходным магнатом, преданным делу филантропом. Он хотел распространять цивилизацию в Африке. Но, хотя у него было золотое сердце, ему недоставало железной воли Голди. Вскоре его «компания с одной лошадью» [1179]1179
J.S.Galbraith, «Mackinnon and East Africa 1878-95: A Study in the 'New Imperialism'» (Cambridge, 1972), 228.
[Закрыть](термин лорда Роузбери) рухнула. Торговли было очень мало, она взяла на себя слишком много обязательств – в частности, относительно истоков Нила. Там соперником являлась Германия. В 1890 г. Солсбери откупился от кайзера, отказавшись от «красного коридора» Кейптаун-Каир и уступив Гельголанд. У.Т. Стед сожалел о передаче этого незаселенного острова, в то время как «русские знатные господа в старые времена расплачивались за карточные долги поместьями, населенными крепостными» [1180]1180
«Review of Reviews», II (июль 1890 г.), 8.
[Закрыть].
Франция жаловалась на пренебрежительное отношение к ее правам в Занзибаре (который теперь стал британским протекторатом). Премьер-министр беззаботно ответил: они с Бисмарком привыкли сжимать султана, словно резиновую куклу [1181]1181
«Robinson and Gallagher», Africa, 301.
[Закрыть].
Давление французов продолжалось, и боязнь Франции стала «главной движущей силой британской политики в Африке» [1182]1182
W.R.Louis, «Sir Percy Anderson's Grand African Strategy 1883– 96», HER, 81 (апрель 1966 г.), 305.
[Закрыть].
Лугард в некоторой степени установил контроль над Угандой, которую разрывали гражданские и религиозные войны. Католики выступали против протестантов, а мусульмане – против одних и других. Для захвата и обеспечения безопасности верховий Нила Солсбери передал Франции территорию от Алжира до Тимбукту. Он редко мог сопротивляться неблагоразумию и неосторожности – особенно, если это вызывало унижения и огорчения по другую сторону Ла-Манша. Премьер говорил об этом приобретении в Сахаре, как о «легкой земле» [1183]1183
Lady G.Cecil, «Life of Robert, Marquis of Salisbury», IV (1933), 323.
[Закрыть].
Лугард помог обеспечить переход власти к правительству от компании в Уганде, которая стала британским протекторатом в 1894 г. Далее он противостоял вызову французов на территории, которая вскоре станет Нигерией.
