Текст книги "Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997"

Автор книги: Пирс Брендон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 69 страниц)

Глава 7
«Великолепная империя под британским флагом»
От Кейптауна до Каира

Со времени Американской и Французской революций, когда Королевский ВМФ стал править в мировом океане, Британия рассматривала мыс Доброй Надежды, как барбакан Африки – некий навес, обороняющий подъемный мост. Голубоватые гранитные стены Столовых гор – первый крепостной вал огромного эскарпа, который поднимается гигантскими ступенями к сухому вельду и снежным хребтам Драконовых гор.

Мыс защищал морской путь в Индию, Австралию и на Дальний Восток. Он был захвачен у голландцев во время Наполеоновских войн, до 1815 г. оставаясь стратегическим и коммерческим опорным пунктом. Для укрепления Капской колонии правительство Ливерпуля помогло эмиграции пяти тысяч поселенцев в 1820 г. Они сходили на прибрежный песок в заливе Алгоа с палатками, орудиями труда и коробками.

Это была разношерстная группа, в которую входили несколько элегантных горожан, чуть больше уважаемых фермеров и торговцев. Большинство составляли бледные ремесленники, рабочие с обветренными лицами, а также нищие и оборванцы, которых взяли из работного дома.

Все они составляли ядро еще одной британской колонии, хотя ее развитие оставалось проблематичным. Это происходило не потому, что африканцы значительно превышали британцев количественно, а из-за того, что вновь прибывшие составляли только одну восьмую от европейского населения Южной Африки.

Остальные были бурами (фермерами), потомками голландских пионеров, прибывших в XVII—XVIII вв. Они постепенно продвигались на восток, вдоль зеленой прибрежной долины. Буры сражались за владение землей, деморализовали готтентотов при помощи бренди и оспы, убивали бушменов, словно змей, охотились на имеющуюся в изобилии дичь, организовывали небольшие поселения и разбросанные по территории фермы. Многие африканеры были номадами – «переселенцами в фургонах». К ним относились кальвинисты, которые усаживали свои семьи в фургоны, запряженные волами, и шли за своими стадами.

Буры полагались на свои ружья и Библии, ели билтонг (вяленую говядину) и боккемс (соленую рыбу), сами шили одежду из звериных шкур и являлись самодостаточными во всем, кроме боеприпасов. На самом деле, их образ жизни мало отличался от образа готтентотского.

Готтентоты существовали в симбиозе со своим скотом и мазались его жиром и кишками. Буры мазали тела жиром, чтобы отгонять блох, а полы покрывали коровьим навозом, чтобы отгонять других паразитов. Они спали все вместе под накидками из звериных шкур, подобно африканцам в своих краалях. Мужчины вступали в свободные отношения с «рабынями и женщинами готтентотов». Так буры создали новую цветную расу (одна группа стала называться «бастарды»), одновременно настаивая на чистоте и превосходстве собственной.

Буры были очень жестоки к другим. Первая британская реформа состояла в отмене пыток и колесования. Однако, как выяснили новые правители, самым непокорным и не поддающимся воздействию сообществом на континенте являлось белое племя Южной Африки.

Британцы верили в превосходство белых, но не на тех условиях, которые удовлетворили бы африканеров. Они позволяли приток миссионеров и продвигали идея гуманитаризма, отвергали голландское уголовное право, сделали английский официальным языком и дали ограниченные права африканцам. Наконец в 1833 г. империя освободила рабов, которых в Капской колонии насчитывалось почти сорок тысяч. Но компенсацию выплачивали только в Лондоне.

Атака на то, что буры считали естественным порядком, привела к миграции тысяч из них через Оранжевую реку. Эту одиссею в дальнейшем драматизировали и назвали Великим Переселением. «Воортреккеры», естественно, утверждали, что цель их марша – завоевать свободу, а не поддерживать зависимость. На самом деле, сбрасывая британское ярмо, они заявляли, что действуют «по божественному импульсу» [1082]1082
  Mostert, «Frontiers», 174 и 781.


[Закрыть].

Великое Переселение было исходом нескольких избранных людей в поисках «земли обетованной», так оно представлялось в бурской мифологии. Это была достаточно сильная вера, чтобы связать вместе бедных, разрозненных, вздорных и задиристых «воортреккеров» во время долгого путешествия в глубину континента.

Это было путешествие во времени, поскольку они пытались созидать свое будущее, оставаясь в прошлом. Буры объединились против банту, волны которых катились на юг на протяжении жизни нескольких поколений. Африканеры проклинали их и называли кафрами (это близко к термину, которым арабы называют неверных), били и убивали их, как амаликитян. Никто из банту не был более грозным или устрашающим, чем зулусы, которых превратил в мощную военную машину их яростный правитель Чака. Он муштровал своих босоногих воинов на ковре из колючего терновника, казня любого, кто лишь поморщился.

Однако наступление буров было безжалостным, как позднее написал один британский офицер: «Ясно одно – белый человек хотел заполучить землю чернокожего. Вначале он получил разрешение у чернокожего пасти свой скот, затем пришел, чтобы построить лачугу, затем дом. Затем прибыли новые буры. Потом, как рассказали нам зулусы, белые не стали напоминать жаб, которые прыгают и прыгают, пока не запрыгнут в середину дома» [1083]1083
  R.W.F.Drooglever, «The Road to Isandhlwana» (1992), 153.


[Закрыть].

На сочных пастбищах Наталя с обеих сторон устраивались бойни. Но зулусы, вооруженные ассегаями и прикрывавшиеся щитами из воловьих шкур, не могли произвести большого впечатления, чем выставленные кругами для обороны фургоны из воловьих шкур, связанные друг с другом. Обороняли их буры с ружьями.

Тысячи африканцев падали перед этими лагерями, окруженными повозками. Черные тела «напоминали кучи тыкв на богатой земле» [1084]1084
  Morris, «Spears», 148.


[Закрыть]. Британцы хотели установить мир и запереть буров на территории, окруженной сушей. Они аннексировали Наталь в 1843 г.

Затем британцы пошли дальше – к Ваалю и Тугеле. Буры отступали через Драконовы горы. Казалось, что там они не представляют никакой угрозы (кроме как своим чернокожим соседям, чьих детей они воровали и порабощали в качестве «учеников») [1085]1085
  «Edinburgh Review», 145 (апрель 1877 г.), 469.


[Закрыть].

Были подписаны соглашения, которые давали бурам право жить, как они хотят, в Оранжевом Свободном Государстве и Трансваале. В самой Капской колонии в 1853 г. появилось выборное собрание. Избирательное право давали деньги, а не расовая принадлежность.

Британцы сконцентрировались на поглощении и эксплуатации того, что они получили. От этой политики больше всего пострадали коса, которые проживали на территории, ставшей британской Кафрарией (она располагалась к северо-востоку от реки Грейт-Фиш). Африканцы видели, как теряют независимость, как их культура разрушается, труд эксплуатируется. Они стали приверженцами тысячелетнего культа, проповедуемого их колдунами. В 1856—57 гг., ожидая получить национальное спасение при помощи огромной жертвы, они убили свой скот. После этого не имеющего параллелей массового убийства, акта общего отчаяния [1086]1086
  T.Keegan, «Colonial South Africa and the Origins of the Racial Order» (Leicester, 1996), 288.


[Закрыть], десятки тысяч коса погибли голодной смертью.

Казалось, что беспорядочности и замешательству местных жителей соответствует отсталость буров, но британские министры сделали вывод, что Южная Африка должна развиваться скорее по типу Канады, а не Индии. Другими словами, это должна быть не военная администрация с белым гарнизоном, который подчиняется приказам из Лондона, а «конфедеративный и самоуправляемый доминион».

Неизбежно, что доминировать в нем будут буры, как написал Дж.А. Фроуд, эмиссар министра по делам колоний Дизраэли, лорда Карнарвона, поскольку они доминируют в парламенте Капской колонии. Но он считал, что эти косматые и грубые фермеры, которые за два столетия превратились «в нечто типа патагонцев, если судить по размерам», решат остаться под британским флагом.

Он делал вывод, что есть только одно условие. Им необходимо позволить «распространить на всю страну более суровую систему местного правления, которая великолепно показала себя в Оранжевом Свободном Государстве» [1087]1087
  Froude, «Short Studies», III, 493 и 499.


[Закрыть].

Жертвование интересами чернокожих ради единства белых определенно являлось привлекательным. Но британские либералы выступили против попытки стирания африканцев с лица земли [1088]1088
  P.Lewsen (ред.), «Selections from the Correspondence of J.X. Merriman 1879-90» (Cape Town, 1960), 24.


[Закрыть]. А консерваторы-буры с негодованием выступили против вторжений британцев. Они особенно возмущались из-за потери богатой алмазами голубой земли вокруг Кимберли, на которую могла справедливо претендовать Оранжевая Республика.

Еще более неприятным, раздражающим и унизительным событием стала аннексия Трансвааля в 1877 г., когда он был слишком слаб, чтобы сопротивляться давлению британцев. Бурская республика находилась на грани банкротства. В казне насчитывалось 12 шиллингов и 6 пенсов, и она была вынуждена платить своему министру почт марками. Более того, Трансвааль осаждали враждебно настроенные банту.

Сэр Теофил Шепстоун, министр внутренних дел Наталя, отправился в Преторию, малоразвитую приграничную деревню, окруженную древними скалистыми горами и новыми эвкалиптовыми и олеандровыми лесами. Он шел во главе двадцати пяти тысяч служащих конной полиции Наталя, одетых в синие мундиры и с остроконечными шлемами на головах. В день рождения королевы Виктории (24 мая) самый молодой офицер штаба Шепстоуна, Райдер Хаггард, впервые поднял британский флаг над Трансваалем. На рыночной площади, где скот пасся под дубами, а в крикет играли между крытой соломой церковью и крытым соломой Парламентом (Фолксраадом), на них угрюмо смотрели буры.

Но бурам требовалась британская защита, особенно, против зулусов, которых Хаггард назвал «африканскими римлянами» [1089]1089
  Pocock, «Haggard», 21.


[Закрыть].

Новый британский верховный комиссар в Кейптауне, сэр Бартл Фрер, был нацелен защищать буров и добиться от них подчинения. Как он информировал королеву Викторию, они являются очень интересными и очень примитивными людьми, которых можно «сделать верными подданными Вашего Величества, как франко-канадцев» [1090]1090
  B.WorsfoId, «Sir Bartle Frere» (1923), 225.


[Закрыть].

Это было подходящее, но глупое и абсурдное сравнение, поскольку оба сообщества яростно сопротивлялись ассимиляции. Более того, политика Фрера имела один фундаментальный недостаток. Шепстоун добился неохотного согласия африканеров, но не их верности, поскольку их республика находилась в опасности. После того, как Фрер сдержал обещание обеспечить Трансвааль надежными границами, у буров не оставалось поводов находиться под властью короны.

Фрер допустил еще один просчет, навязывая скорее свою собственную политику, а не политику своих начальников. Это привело его бурную общественную жизнь к бесславному завершению. Он был способным, энергичным, культурным, педантичным до самых кончиков своих очень ухоженных усов. Кроме того, он отличился в Индии.

Фрер знал несколько языков (выучил на пути на Индостан арабский в достаточной мере, чтобы изъясняться во время путешествий по Египту) [1091]1091
  DNB.


[Закрыть]Он выбрал строгую отеческую линию поведения «при общении с варварами» [1092]1092
  «Edinburgh Review», 182 (июль 1895 года), 163.


[Закрыть].

В качестве губернатора Бомбея Фрер приобрел незыблемую веру в собственные суждения. В Кейптауне его раздувало от самоуверенности. Он изгнал нежелавших сотрудничать с ним пастырей и заслужил кличку, которую дал Уолсли – «Сэр Бутылка Пива».

На самом деле Уолсли испытывал смешанные чувства по отношению к Фреру, считая, что он «выбрал для себя великую карьеру завоеваний, которая должна закончиться в великолепной африканской империи под британским флагом… Я с большим восхищением отношусь к Фреру, который под елейной внешностью Пекснифа и с манерами пожилой дамы имеет сердце мужчины». [Пексниф – персонаж из романа Диккенса «Мартин Чазлвит». – Прим. перев.) [1093]1093
  A.Preston (ред.), «The South African Journal of Sir Garnet Wolseley 1879-80» (Cape Town, 1973), 39.


[Закрыть]. В любом случае, новый верховный комиссар был достаточно смел, чтобы игнорировать нового министра по делам колоний сэра Майкла Хикс Бича, который сказал ему в ноябре 1878 г.: «Нам сейчас совершенно не нужна война с зулусами» [1094]1094
  H.Worsfold, Frere, 137.


[Закрыть].

Фрер настоял, что король Кетевайо, племянник Чаки, является «агрессивным деспотом», а история его правления «написана кровью»14. Не ставя в известность Бича и не получив его одобрения, верховный комиссар издал ультиматум, требуя разоружения зулусов.

Раздражительный и вспыльчивый министр по делам колоний пожаловался, что не может контролировать Фрера без телеграфа (подводный кабель довели до Кейптауна только в декабре 1879 г.) [1095]1095
  R.L.Cope, «Written in Characters of Blood? The Reign of King Cetshwayo Ka Mpande 1872-79», JAH, 36 (1995), 247.


[Закрыть]. Вероятно, он не смог бы контролировать его, даже если бы такой кабель был.

Поэтому британская армия выступила из Питермарицбурга в белых шлемах и красных мундирах (либо в синей форме и жестких соломенных шляпах). Колониальные солдаты были в шляпах с широкими мягкими опущенными полями. В состав войска входили девять тысяч африканских призывников, составлявших примерно половину всего подразделения.

Скрипели колеса, свистели плети, а оркестр играл «Я оставляю тебя в печали, Энни». Именно эта мелодия звучала, когда войска Конфедерации отправлялись для участия в Гражданской войне в Америке.

Сборное подразделение генерала лорда Челмсфорда, которое наступало тремя длинными колоннами, поднимая огромное облако пыли, продвигалось вперед ужасающе медленно. Зулусы могли передвигаться в три раза быстрее британской пехоты, прозвав англичан «вьючными волами» [1096]1096
  W.R.Haggard, «Cetywayo and His White Neighbours» (1888), 215.


[Закрыть]. И в самом деле, потребовалось 27 000 настоящих волов, чтобы тянуть 2500 фургонов и повозок с припасами. Это сильно мешало Челмсфорду, и он нашел, что разбивание лагеря каждый вечер, как советовали лидеры буров вроде Пола Крюгера, отнимает слишком много времени.

Другие старшие офицеры считали, что генерал не подходит даже для того, чтобы быть капралом. Он верил в неуязвимость британской огневой мощи, его беспокоило только то, что зулусы могут избежать генерального сражения. Лорд Челмсфорд даже разделил свою центральную колонну. С половиной подчиненных он преследовал отдельные боевые отряды по высокому плато, по траве, кустам и среди валунов, которые перемежались оврагами и возвышенностями. Остальных генерал оставил в открытом лагере под скалой, внешне напоминающей сфинкса и названной Исандлвана.

Здесь 22 января 1879 г. двадцать тысяч воинов, которые прятались холодной влажной ночью в ближайшей долине, провели основную атаку. Эти бойцы держались только на нюхательном табаке, который хранили в бутылочных тыквах. Тыквы они носили на проколотых мочках ушей.

Фрер назвал зулусов «гладиаторами, уничтожающими людей и сохраняющими целибат» [1097]1097
  C.W.De Kiewiet, «The Imperial Factor in South Africa» (изд. 1965), 230.


[Закрыть], но они возбуждались не от отсутствия секса, а только из-за необходимости защищать свою землю, краали и скот.

Воины понеслись вперед, словно темная волна по серо-зеленому вельду. Если смотреть с удаления, как сказал один солдат, то войско зулусов было «черным, как Ад, и густым, как трава» [1098]1098
  Morris, «Spears», 400.


[Закрыть].

Вскоре стало можно рассмотреть детали. Зулусы были крупными мужчинами, в среднем крупнее своих британских противников.

В зависимости от ранга и отряда, они носили красные перья или белые перья страусов, вставленные в головные уборы из шкуры выдры или леопарда. Уши закрывали куски зеленой шкуры обезьян, на шеях висели ожерелья с оберегами, обернутые змеиной шкурой или кожей ящериц. Белые бычьи или воловьи хвосты окружали их шеи, запястья, колени и руки. На них были меховые юбки или накидки с кисточками.

Зулусы неслись вперед большими шагами и шипели, словно мамбы. Они били ассагаями по черным или белым щитам и безудержно стреляли из мушкетов.

Гораздо более смертоносными оказались залпы из «Мартини-Генри». Их тяжелые пули 45 калибра «прорезали дороги» [1099]1099
  Knight, «The Anatomy of the Zulu Army from Shaka to Cetshwayo» (1993), 219.


[Закрыть]среди рядов атакующей толпы. Но зулусы применили свою обычную бычью тактику: основной удар принимала «грудь» их войска, а два «рога» окружали врага.

Через несколько минут они смогли использовать проемы в британских рядах и недостаток боеприпасов. Сражение распалось на разрозненные стычки, борьба шла врукопашную. Штыки использовали против «иклва» – острых, словно бритва, клинков, которые получили название, напоминающее звук, который они производили, когда их вытаскивали из человеческого тела.

Некоторым солдатам Челмсфорда удалось сбежать. Но в спускающейся тьме, вызванной частичным солнечным затмением, зулусы «вымыли свои копья» в крови более семисот европейцев и почти пятисот африканцев. Они вспороли им животы, чтобы выпустить души, которые в противном случае стали бы преследовать убийц. Не менее 1 500 зулусов тоже лишились жизни, поэтому победа оказалась пирровой. «В живот нашего народа воткнули ассагай! – кричал Кетевайо. – Не хватает слез, чтобы оплакивать мертвых» [1100]1100
  Morris, «Spears», 387.


[Закрыть].

Челмсфорд был менее красноречив, хотя говорили, что он находился в ужасающем настроении [1101]1101
  Pakenham, «Scramble», 70.


[Закрыть]после поражения. Дизраэли был подавлен, хотя и выразил неохотное восхищение зулусами, которые не только нанесли поражение британским генералам, но и обратили в свою веру британских епископов. Он ссылался на Джона Коленсо из Наталя, известного, как «Пять» из-за неортодоксальных взглядов на Пятикнижие, которые он принял в результате настойчивых вопросов зулусов.

Правительство Дизраэли публично осудило Фрера, которого вскоре заново призвали на службу. Британские газеты выразили ужас из-за худшего разгрома британской армии «дикарями» после отступления из Кабула. Однако бурам Исандлвана придала мужества, показывая, что британский боевой дух находится на спаде, а империя – в упадке.

Британцы частично отомстили в Роркес-Дрифте, хотя одиннадцать Крестов Виктории, полученных за оборону, были вручены не просто за доблесть, но и ради пропаганды.

После последующих отступлений, необузданных убийств и грабежей с обеих сторон, британцы стали более организованно сражаться с противником. В июле 1879 г. зулусы, чьи предложения о мире проигнорировали, потерпели сокрушительное поражение в Улунди.

Уолсли, который сменил Челмсфорда, тогда разделил царство Кетевайо на тринадцать отдельных княжеств, номинально подчиненных британскому резиденту. Это привело к гражданской войне и дезинтеграции власти зулусов. Самого Кетевайо посадили в тюрьму в замке Кейптауна, где он оделся в западные одежды вместо леопардовых шкур и ожерелий из львиных когтей. (Ожерелье в виде приза забрал сам Уолсли. Каждый коготь отдельно вставили в оправу, сделали гравировку, и Уолсли отправил их влиятельным дамам в Британии).

Но даже в сером фланелевом костюме Кетейвао продолжал «выглядеть царственно» [1102]1102
  S.Taylor, «Shaka's Children» (1994), 249.


[Закрыть]. Очевидно, он пытался сохранить свои царские прерогативы и предложил пятьдесят голов скота за красивую жену нового верховного комиссара сэра Геркулеса Робинсона. Говорили, что это предложение «и непристойно, и, вероятно, недостаточно» [1103]1103
  R.B.Edgerton, «Like Lions They Fought» (1988), 14.


[Закрыть].

Через некоторое время Кетевайо посетил Англию, где его чествовала общественность, принимала королева Виктория и приветствовал мистер Гладстон, который предложил ему остановиться у него дома на Харли-стрит.

В отличие от зулусского царя, Пол Крюгер, который вскоре станет президентом Трансвааля, вынужден был остановиться в отеле «Албермарль». Здесь он выглядел несоответствующе, более походил на царя зулусов из-за пышных усов, мешковатых штанов, черной шляпы и короткого баптистского сюртука, от которого резко пахло табаком из Магализберга. (Крюгер постоянно курил трубку).

Кетевайо получил разрешение вернуться в земли зулусов (и вскоре умер). А Крюгер не получил свободы для Трансвааля. Хикс Бич не желал отказываться от чего-либо, на что британский лев «уже поставил лапу» [1104]1104
  J.Meintjes, «President Paul Kruger» (1974), 93.


[Закрыть].

Гладстон, чье правительство резко разделилось по другим вопросам (особенно, относительно использования силы для подавления беспорядков в Ирландии), отказался от своих ранних заявлений по поводу аннексии, которую так яростно осуждал. Его поколебало предупреждение Уолсли о том, что буры неспособны на самоуправление, а независимый Трансвааль может рухнуть: «Это изменит соответствующие позиции, занятые белым человеком и местным населением в целом по всей Африке. Такой результат может оказаться фатальным для британских интересов».

Уолсли пытался примирить буров с их колониальной судьбой, подавить банту. Он же обещал построить железную дорогу.

Но Уолсли был непреклонен в вопросе суверенитета. Он объявил, что Вааль может потечь в другую сторону, а солнце прекратить сиять, и только после этого будет спущен «Юнион Джек». Фрер также говорил, что британский флаг продолжит реять над землей, на что лидер буров Пит Жубер ответил: «Над землей – возможно. Над людьми – никогда» [1105]1105
  D.M. Schreuder, «Gladstone and Kruger» (1969), 63 and 88.


[Закрыть].

Таким образом, буры были убеждены, что должны использовать силу. Они подняли собственное знамя с зеленой вертикальной полосой у древка и тремя горизонтальными полосами (красной, белой и синей). Первые выстрелы прозвучали в декабре 1880 г.

Британцы ожидали быстрой победы и смотрели на буров, как на трусливых крестьян, которые немногим лучше, чем дикари. Но «нация охотников на оленей» [1106]1106
  CHBE, VIII (1963), 494.


[Закрыть]боролась за определенную цель. Сэр Роберт Герберт, заместитель министра по делам колоний, признавал: «Эта цель стимулирует их голландскую храбрость» [1107]1107
  Schreuder, «Gladstone and Kruger», 123.


[Закрыть].

А красные мундиры, подчиняясь «догматическому учению плаца у казармы» [1108]1108
  W.F.Butler, «The Life of Sir George Pomeroy-Colley» (1899), 400.


[Закрыть], где муштра со штыком ставилась выше меткости, не могли соответствовать этим «горным дьяволам» [1109]1109
  O.Ransford, «The Battle of Majuba Hill» (1967), 114.


[Закрыть]. Преемник Уолсли генерал сэр Джордж Колли потерпел два поражения, которые последовали быстро, одно за другим. В Лондоне Военное министерство жалобно спрашивало, сколько продлится конфликт, на что Министерство по делам колоний остроумно отвечало, что не обладает даром предвидения.

Колли был уверен, что может покончить с бурами, захватив Маджубу, вулканическую вершину, которая выходила на ключевую позицию буров в Лаингс-Нек (название переводилось с языка зулусов как «Голубиная Гора»). Оказавшись на вершине и увидев, как вражеские костры мигают внизу под ним, Колли воскликнул: «Мы могли бы оставаться здесь вечно» [1110]1110
  B.Bond, «The Disasterat Majuba Hill 1881», HT (июль 1985 г.), 493.


[Закрыть]. Однако он не доставил наверх пулеметы «Гатлинг», а также не приказал копать траншеи по краю вершины в форме блюдца.

Буры решили атаковать. Примерно 180 добровольцев поползли вверх по крутым склонам, поросшим кустарником и покрытым валунами. Они умело использовали прикрытия и направляли смертоносный огонь на защитников. А когда они штурмовали высоты, то застрелили Колли в лоб. Они также убили, ранили или взяли в плен 284 человека из 350, едва ли пострадав сами. (Заодно буры забрали все, что только можно, вплоть до ботинок Колли).

Маджубу стали называл «Бурским Бункером».

Это скорее была стычка, а не битва. Но она осложнила жизнь Гладстона, добавившись к Ирландии и другим испытанием. Он вздохнул у себя в дневнике: «Это рука Провидения?» [1111]1111
  H.C.G.Matthew (ред.), «The Gladstone Diaries», X (1990), 25.


[Закрыть]

Правда это или нет, но случившееся убедило его, что ему следовало доверять своей интуиции и искать примирения с Трансваалем. Маджуба стимулировала африканерский национализм, а голландцы из Капской колонии, казалось, были готовы бороться за общие цели вместе с неотесанными кузенами с севера.

Так «великий старец» показал то, что никто не ожидал. Он отвергал призывы к мести, терпел обвинения в капитуляции, глотал пилюли унижения, но освободил Трансвааль. Вначале буры получили частичную независимость, а в ответ на согласие стабилизировать свои границы – полное самоуправление в 1884 г. Но Британия, оставив банту на милость буров, все еще претендовала на «власть сюзерена» над республикой. Это был туманный и оспариваемый термин, намекавший, что Лондон сохраняет контроль над международными делами Претории. На самом деле он был придуман, чтобы скрыть потерю власти Великобританией и признание Гладстоном правоты президента Оранжевой Республики Бранда, когда тот сказал: «Вы не можете править над людьми при помощи штыков» [1112]1112
  Schreuder, «Gladstone and Kruger», 207 и 97.


[Закрыть].

На самом деле буров, скорее всего, оставили бы в покое, если бы «железный канцлер» Германии внезапно не изменил свое мнение относительно колоний. Бисмарк всегда считал, что они являются дорогой роскошью для бедной Германии, «как шелка и соболя польского знатного господина, у которого нет рубашки, чтобы под ними носить» [1113]1113
  L.Woolf, «Empire and Commonwealth in Africa» (1920), 34.


[Закрыть]. Но теперь, по причине подъема национального престижа и требований экономической защиты, канцлер решил поискать место под солнцем.

В 1884 г., воспользовавшись замешательством и смятением «великого старца» после Египта, Бисмарк установил протекторат над Юго-Западной Африкой. Вначале британцы не беспокоились. Они хотели прибыльные рынки, а не более дорогие территории, считая, что Бисмарк может отправляться в эту «стерильную песчаную дыру».

Если Германия станет колонизирующей державой, объявил Гладстон, «то я могу только сказать: "Бог ей в помощь"» [1114]1114
  P.Gifford, W.R.Louis, «Britain and Germany in Africa» (1967), 4 и 340.


[Закрыть].

Однако германская оккупация дала Трансваалю возможный западный выход к морю через Бечуаналенд. Этот голый регион, включающий пустыню Калахари, являлся «дорогой миссионеров» [1115]1115
  Robinson and Gallagher, «Africa», 204.


[Закрыть]на север, по которой один раз прошел Ливингстон, а также «Суэцким каналом» Капской колонии. Последняя хотела свободно расширяться к Замбези.

Как писал секретарь Гладстона, буры Трансвааля были уже «невероятно грубы и вели себя по-хамски», поддерживали опасных приграничных разбойников и «пробирались в Бечуаналенд» [1116]1116
  Schreuder, «Gladstone and Kruger», 440.


[Закрыть]. Поэтому в 1885 г. Гладстон еще раз использовал силу. Он получил поддержку самого способного министра, «радикала Джо» Чемберлена, который теперь становился «джингоистом Джо» – отчасти потому, что отказывался «подставлять другую щеку» [1117]1117
  Robinson and Gallagher, «Africa», 178.


[Закрыть]Бисмарку, а тем более – Крюгеру.

Генерал сэр Чарльз Уоррен отправился на север с небольшим подразделением (его транспортировка была за внушительную плату организована теми самыми приграничными разбойниками, которые являлись причиной проблем) и аннексировал Бечуаналенд для короны. Это приобретение являлось классическим опытом оборонительного и неохотного империализма – расширялась территория, куда простирались владения Великобритании, и одновременно использовалось слишком много ресурсов, которые доходили до предела.

Год спустя открытие золотой жилы в Уитватерсрэнде, причем такой богатой, что она затмила даже алмазные копи Кимберли, трансформировало положение Трансвааля. Внезапно республика Крюгера из нуждающейся тихой деревенской заводи превратилась в Эльдорадо. Йоханнесбург появился, словно гриб на голом плато, где даже из муравейников сыпалась желтая пыль. Разработки и добыча превратили этот поселок из палаток, бараков и времянок, прорезанный шрамами раскопок и сточных канав, используемых как отхожие места, в «крупнейший игорный ад на земле», раздутый салунами и борделями.

В течение десяти лет этот центр крупнейшей золотой лихорадки в истории стал самым большим городом в Южной Африке, хотя до появления железной дороги в 1892 г. каждый гвоздь, доску и кирпич приходилось доставлять в фургонах, которые тащили волы.

К концу века свыше четверти мирового золота добывалось на рудниках Йоханнесбурга. Металл изменил равновесие сил на половине континента, поскольку к 1889 г. доход Трансвааля (1,5 миллиона фунтов стерлингов) соответствовал доходу Капской колонии. В результате, как сказал один из политиков Кейптауна, Джон Х. Мерриман, «с идеей Британской империи в Южной Африке покончено, а идея Соединенных Штатов Южной Африки под дружественной защитой, а возможно, какой-то пока неопределенной связи с Великобританией занимает ее место» [1118]1118
  Lwesen (ред.), «Merriman», 266 и 245.


[Закрыть].

Президент Крюгер не собирался принимать ничего, кроме неограниченной независимости. Он использовал новое богатство Трансвааля для строительства железной дороги через Португальскую Восточную Африку к морю, к заливу Делагоа, а также зондировал почву насчет немецкой помощи, чтобы бросить вызов британскому главенству.

Однако позиция Крюгера была подорвана притоком иностранцев, многие из которых оказались британцами. Это были неуправляемые и неотесанные люди. Журналистка «Тайме» Флора Шоу сказала, что ни один человек из дюжины не знал разницы между словами «violin» (скрипка) и «vegetable» (овощ).

Они также были очень разнообразными, как отмечает писательница Олив Шрейнер: «Слуга в вашем доме может оказаться кафром, ваша прачка – полукровкой, мясник – венгром, булочник – англичанином, чистильщик обуви – немцем. Овощи и фрукты вы можете покупать у индуса, уголь у китайца за углом, бакалейщиком окажется русский еврей, а ваш лучший друг – американцем». Основная масса проституток, известных, как «континентальные женщины» [1119]1119
  «Review of Reviews», XX (июль 1899 г.), 35.


[Закрыть], прибывала из Парижа и Чикаго.

Президент рассматривал Йоханнесбург, как Город Долины, несущий зло в себе самом, но считал его еще и скрытым злом. Он называл иностранцев стервятниками и обрезал их политические крылья, чтобы сохранить бурский контроль над республикой. Но нельзя было остановить Британию от дальнейшего огораживания Трансвааля. Более того, Крюгер встретил своего двойника – защитника агрессивного империализма и колосса алмазных копей Сесила Родса.

Крюгер сравнивал себя с волом, а Родса – с беговым конем, надеясь, что сила победит скорость. Президент и в самом деле был мощной фигурой – грубоватый, неприветливый, угрюмый, некрасивый, упрямый и жестокий. В молодости он мог поднять на плечах груженый фургон. Когда большую часть его левого большого пальца оторвало взрывом, обрубок загноился и началась гангрена, он сам отрезал его складным ножом и вытянул яд, опуская руку в живот только что убитого козла.

Крюгер относился к эпохе Великого Переселения, в котором участвовал мальчиком. Будучи президентом, он носил архаичную форму – цилиндр, фрак, зеленый пояс и бакенбарды. Хотя он мог впадать в звериную ярость, этот человек обычно играл сельского жителя, в равной мере выдавая народные мудрости и плевки. Он придерживался положений Ветхого Завета и однажды заверял моряка, обошедшего вокруг света, Джошуа Склокума, что земля плоская.

В отличие от него Родс хотел, если будет возможно, аннексировать и планеты. Он определенно верил, что «мы – первая раса в мире, и чем большую часть мира мы заселим, тем лучше для человеческой расы». Сесил Родс мечтал, чтобы «Юнион Джек» развевался над всеми «нецивилизованными» территориями, включая Палестину, Японию, Южную Америку и Африку от Кейптауна до Каира. Он даже представлял возврат Соединенных Штатов Америки и таким образом обеспечение глобального мира «на вечные времена» [1120]1120
  W.T.Stead, «The Last Will and Testament of Cecil John Rhodes» (1902), 58-59 и 73.


[Закрыть].

В то время, когда британцы начинали строить особые трансатлантические отношения, чтобы компенсировать относительный упадок своей страны, он был готов к «аннексии империи по отношению к Американской республике, если это обеспечит союз народов, говорящих на английском языке» [1121]1121
  H.Kingsmill, «After Puritanism» (1929), 200.


[Закрыть].

С его точки зрения экспансия за границу помогла бы избежать революции дома. Родс скорее читал Гиббона, а не Библию. Он всегда был готов припомнить римский прецедент. В тайне этот человек даже платил бедным ученым за перевод оригиналов тех произведений, которые использовал историк, собрав их в двухстах томах в сафьяновом переплете, добавив к ним биографии римских императоров.

Родс считал, что сам он физически напоминает Тита, а умственно Адриана. Его любимой цитатой была: «Всегда помни, что ты римлянин» [1122]1122
  D.M.Reid, «Cromer and the Classics: Imperialism, Nationalism and the Greco-Roman Past in Modern Egypt», MES, 32 (январь 1996 г.), 7.


[Закрыть]. «Родс был римлянином в большей степени, чем какой-либо англичанин когда-либо, – сказал про него писатель Эмиль Людвиг. – Это выдающийся романтик, гений колонизации, империалист до грани безумия» [1123]1123
  R.I.Rotberg, «The Founder: Cecil Rhodes and the Pursuit of Power» (Oxford, 1988), 8.


[Закрыть].