Текст книги "Булава скифского царя"

Автор книги: Пётр Волкодав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава четырнадцатая Пантикапей

Флейта бередила и навевала прошлое. Переливы мелодии будоражили, бередили душу, навевали молодость и, как ни странно показалось Архону – посещение Афин. Словно вчера это было. Ан нет, совсем не вчера: прошли чередой десятилетия и канули в небытиё, но, но сейчас – прошлое оживало; исчезли покои царя Боспора, широкое ложе больного Перисада, утопающее в мягких коврах и дорогой коллекцией холодного оружия на стене у изголовья ложа больного царя. Роскошь и изысканность, тишина и недосказанность царили здесь, сравнимые разве что с великолепием и таинственностью востока, где Архону тоже довелось побывать и даже пожить…

На время исчезли стены с искусной гипсовой лепкой, статуей Геракла; амфора с вином и искусным рисунком греческого мастера, где Ахиллес заносит копьё над удивлённой и смирившейся с неизбежностью судьбы царицей амазонок…

Напротив ложа больного царя большое сводчатое окно с низеньким подоконником; справа массивные кедровые двери выходящие на галерею, откуда открывается вид на Пантикапей и понт, где у порта судна купцов и непрестанное копошение людей. Далее – безбрежная гладь воды и голубой овал горизонта ойкумены… Архон так увлёкся воспоминаниями, что не заметил как в покои неслышно вплыли смуглые рабыни-танцовщицы и, прикрывая лица, образовали в центре комнаты некий магический круг. Их неслышный, наполненный грацией и красотой полёт танца, напомнили тот чудесный афинский весенний день, храм Афродиты и философствующих гетер по поводу внезапного исчезновения Таис из Афин. Как давно это было.

Врач Архон недвижно стоял у колоннады, выходящей на террасу второго этажа дворца. Казалось, он не замечает парения танцовщиц и опьяняющей музыки флейты, к которой добавилась арфа… Память возвратила прошлое с шумом прибоя Эгейского моря, финиками и, одновременно – жаром востока.

– Скажи мне Архон, – прервал музыкантов и танцовщиц Перисад. Сказанное тихо, однако заставило флейту и арфу умолкнуть, а прелестных рабынь, беззвучно испариться из покоев царя, словно их и не было вовсе. Архон вздрогнул: все воспоминания как-то исчезли и растаяли, уступив место действительности. Перисад заметил некоторую растерянность гостя и попытался усмехнуться. Боль спазмами сдавила грудь. Он через силу растянул рот, имитируя улыбку и, зашёлся долгим кашлем. Молоденькая служанка прислонила ко рту царя платок и вытерла.

– Извини царь Боспора. – поклонился врач. – Я вспомнил молодость. – Архон приблизился к ложу Перисада и неожиданно для Перисада, спросил. – А скажи великий царь, – я слышал, что у тебя есть кенар, который прекрасно поёт. Мне о том говорил сам царь Клеонид. Арфа и флейта, конечно же услаждают слух, но владыка Ольвии говорил мне, что таких трелей, какие издаёт твоя пичуга не слыхивал нигде.

– Ты опоздал, врач. Птица была, но – царь снова кашлянул и тяжело задышал, – но, но с луну назад мой красавец-кенар неожиданно умер. Так что тебе не удастся насладиться его переливами. Жаль мне его. И, скажи мне врач.. – Перисад умолк. – Жаль, конечно, но что поделаешь – продолжил он, тяжко вздыхая и умолк.

– Я вот что хотел сказать – вмешался Архон. – Позволь мне осмотреть тебя царь. Если ты не возражаешь, пусть все выйдут вон. – Архон повернулся к присутствующим. – Простите, дети царя, это касается и Вас – Сатир, Сантор, Нритан, но мне нужно осмотреть вашего отца. – Магира понятливо склонилась. – Да, да приступай врач, известный целитель, а мы удалимся, и не будем мешать. Ты не возражаешь отец? – нежно спросила она Перисада и отвесила изящный поклон. От внимательного наблюдателя не укрылось бы следующее: у Сатира на скулах заходили желваки, а лицо покрылось пятнами. Он, повернулся и заспешил прочь из покоёв.

– Идите – приказал Перисад. – Все выйдите и охранники – все.

Архон приложил ухо к обнажённой груди царя и долго слушал. – Я слышал, что у тебя царь Боспора есть великолепный щенок – спросил он неожиданно.

– Откуда тебе врач известно о подарке Атоная?

– Мне известно царь Перисад. Известно. Известно мне и то, что трое твоих врачевателей не смогли исполнить свой долг. А теперь выслушай меня.

– Стража! – захрипел Перисад. – Стража.

– Ты не понял меня великий царь – быстро проговорил Архон. – Я вылечу тебя в течение трёх-четырёх лун – только он проговорил это, как в покои вбежали пятеро высоких стражей, наперевес с копьями. Двое подхватили врача, но царь остановил слуг. – Отпустите. Приказываю в зале гостей устроить празднество. Идите.

– И принесите кресло для царя – улыбнулся врач, освобождаясь от крепких рук стражников. – Царь Перисад изволит присутствовать на празднике – продолжил как ни в чём ни бывало Архон… Царь боспорского царства подивился дерзости и точности и краткости изложения мыслей. Ведь это его мысли, а врач, – он словно прочитал их. Перисад махнул рукой. – Хорошо, пусть будет так. Я приказываю и, пусть придут мои носильщики. И ты иди – Архон. Я скоро буду.

– Да, мой пациент – ответил, поклонившись, врач. – Ты на пути к выздоровлению. Лень – стремление к покою, к вечному покою, а ты стремишься к жизни. Я рад, что не ошибся в диагнозе. Царь Боспора – великий Перисад сейчас ты сделал первый шаг к победе над своим недугом. У меня ещё просьба к тебе великий царе, Я говорю сейчас, как обращаются сколоты к своим царям… надень боевой пояс, как тогда под Тирой, где ты доблестно вёл в бой свою армию и, – Архон сделал паузу, сделав вид, что не видит удивлённое лицо Перисада и разгоревшиеся глаза царя; – и, – пусть рядом, рядом с великим царём, воином и человеком – будет находиться твой верный товарищ – Белогривый.

У Перисада одновременно выступили слёзы, а рука потянулась к привычному месту, у – пояса. Лицо мгновенно приняло боевой облик: сжались губы и поднялась гордая голова, а рука непроизвольно потянулась за мечом. Через секунду – две Перисад застонал и опустился на подушки.

– Мой конь, – через силу зашептал царь – мой конь, но откуда ты, грек знаешь о Тире. Мне разрубили грудь и я видел своё лёгкое. Оно поднималось и опускалось. Оршес подоспел вовремя.

– А наверху щитов фаланги ты увидел высокого воина в золотой тиаре Атоная, а потом…

– Ты был там грек? – зашептал Перисад.

– Нет, но я слышал о том от воина по имени Тертей. – ответил Архон.

– Тертей, прошептал Перисад, – Тертей, великий воин… Атонай мой друг погиб… – зашептал он. – коня, коня – повторял он и неожиданно сильно крикнул – Коня в дворцовый зал! Привести моего Белогривого! – Перисад бессильно опустился на подушки, устав от столь бурного проявления чувств. Стражники во все глаза, не отрываясь, следили за царём. – Я распоряжусь – ответил высокий и широкоплечий воин. – Мой царь! – он опустился на одно колено и вскинул голову. – Я тоже был с тобой под Тирой и положил много греков! Мой царь… Коня моему царю! – закричал он на все покои. Эхо разнесло по дворцу и коридорам. – КОНЯ! Белогривого! – эхо ещё не перестало отвечать – ня, ня, ня – го, го, го, как послышался топот и шум.

– Отец! – ворвались с криком старшие братья – Сатир и Сантор. – Отец! Что с тобой? – Сыновья – противники и претенденты на пантикапейский престол застыли, внезапно сражённые, не добежав до царского ложа они. Они не сводили глаз с немощного до толе старика и переглядывались. У их отца плотно сжались губы, а гордое лицо, привыкшее повелевать, и глаза старого воина – сказали сами за себя. Архон, уже был в дверях, когда Перисад, остановил его: – Останься здесь!

* * *

Слуга Архона задул светильники и расположился у входа.

– Иди, отдыхай, – вдруг услышал он предложение Архона. – иди.

– Почему?

– Потому, что нас ждут нелёгкие дни Стокл.

– А когда они были для нас лёгкими? – вздохнул слуга, неохотно поднимаясь. – Ты и вправду сможешь вылечить царя? Перисад похож на полутруп, на – мертвеца.

– Я удивляюсь тому, что он жив, Стокле. Его любимый кенар не сам издох, а отравлен. В благовония, которыми окуривали комнату царя, по его же просьбе, подмешивали небольшое количество яда. Птица потому и издохла. Об этом догадался мой предшественник, – врач из Персии и запретил окуривать сладким и возбуждающим дымком с коноплёй помещение царя. За свою догадливость он заплатил жизнью. Вот так-то Стокл. Мы в змеином кубле, но до тех пор, пока не появятся результаты, а они уже будут через неделю, мы можем спокойно спать… Стокл?

– Я слушаю тебя мой господин.

– Перестань, ведь я сколько раз просил не называть меня господином, когда мы – вдвоём. Присядь рядом, а теперь слушай:…завтра после утренних занятий с Волком, соберёшь, указанные мною травы, далее – Орок пусть договорится со сколотами. Мне нужно молоко – много молока. В кобыльем молоке, смешанным с козьим, коровьим и мёдом, царь Перисад будет принимать ванны. Сначала нужно вытянуть из организма яд… Ты слушаешь меня?

– Да, Кроне…

– Далее, мне необходимо узнать в каком месте находят трупы незадачливых любовников Магиры.

– Я уже кое-что узнал, – отозвался фиванец – когда по твоей просьбе я распространялся о тебе тому, бугаю, кто остался в Ольвии. Он проверил меня, как бы невзначай сказав, что тела находят на излучине реки, на отмели у устья. Я никак не отреагировал, лишь усмехнулся и ответил, что туда им и дорога, к – рыбам. Я думаю вот что – под дворцом проходит подземный выход к реке на случай осады.

– Ого, ты предвосхищаешь мои мысли Стокл. Налей нам по маленькому килику. Да, по-малому. А что ты думаешь по поводу этого, гм – слуги Сантора?

– Я думаю, что он и выносит тела и отправляет туда, где резервный источник забора воды на случай осады. Не удивлюсь, если эта змея – Магира ублажает своими прелестями и его – своего раба и воздыхателя. Вечером, на пиру, когда мы находились в соседнем посещении с залом дворца, её раб постоянно выходил. Я незаметно проследил у был удивлён. Он, окидывая зал, часто останавливался на Магире и та, отвечала ему взглядом. Так рабы не смотрят. Так смотрят на своих красивых самок, их обладатели, а не пустые воздыхатели… Кроне, я осмотрю все окрестности Пантикпаея с Волком и думаю, что мне удастся найти искомое место, где выбрасываются тела.

– Хорошо, – ответил Крон и медленно выпил килик. – Так вот, Стокл, прежде всего, осмотри места, куда реже приходят к реке горожане, где есть обрывы и кручины и…

– Сильное течение – поймал мысль Крона Стокл. – И всё же, откуда взялась эта гадюка – Магира?

– Не знаю, она очень опасна и хитра. Если я чего-то не предусмотрю, будет поздно… Она наверняка догадывается, что я не рядовой целитель. Сегодня я – вздохнул Крон, – впервые за много лет нарушил правило…

– Какое, впрочем, я догадываюсь. Ты изменил оболочку царя, ту, что есть у всех живых и вдобавок к травам и ваннам, будешь лечить посредством внушения…

– Ты догадлив Стокл и мог бы стать хорошим вещуном… Если бы Магира знала то, что известно тебе, а ты – единственный, кому я доверяюсь во всей ойкумене, наши кости уже б обгладывали птицы. Даже моя дочь не должна знать моих возможностей, но я, вероятно, совершил ошибку в Торжище, вернув жизнь в тело Хорсила, но не жалею о том. Что-то светлое есть в этом парне. Так вот – из-за этого мне и пришлось устроить маленькую пьесу в городище Зиммелиха… Меня больше нет живого в ойкумене… Стокл?

– Да.

– Дай нам Папай силы, чтобы всё задуманное мною получилось. И тогда, ты вернёшься к своей семье, а я – я вернусь и стану попрошайкой у городища, чтобы видеть свою дочь и внучек. Моя миссия приходит к концу.

– Нет Кроне, я не уйду от тебя, – разволновался Стокл. – Моя семья давно уж позабыла обо мне. Может, и помнят, а ты – ты Кроне сделал всё для моих близких много, вытащив из нищеты. Теперь мои дети, процветающие и преуспевающие люди, но заподозрить руку человека в их судьбах не смогут никогда…

– Ладно, будет Стокл. Скоро рассвет. Спим.

Глава пятнадцатая Посол двух царей

Пантикапей: Начало сентября 310 г до р. Х.

От автора:

много спекуляций по поводу принадлежности Крыма – очень много. Недобросовестные историки играют в лохотрон за обыкновенное «бабло», Не виню их по той причине: – дети… и не складывающаяся жизнь, и, вечные проблемы.

А напомнить хотелось вот что: – не в обиду притязаниям крымских татар…

Полуостров Крым был за полторы тысячелетия до Христа освоен киммерийцами – «людьми моря», как величали их в Ветхом Завете и И. Флавий. Преемники – скифы, смешавшие кровь с киммерийцами – нашими прародителями. Вернули эти земли – великая императрица – Екатерина и Князь Таврический – Потёмкин, никогда не вмешивающийся в решения Суворова и Ушакова. Именно тогда, как ни странно – царской постели на которой, оболганная Екатерина и князь Потёмкин решили вопрос будущего Крыма и России – СССР.

Потёмкин отправился в Крым на переговоры, а тем временем его эмиссары агитировали крымских греков – кормильцев татар переселиться в приазовье и БЕСПЛАТНО получить земли. Так, без кровопролития были возвращены земли предков, а потом желающих отхватить лакомый кусок – Крым, – турок поставили на место прославленные полководцы: Суворов на суше и Ушаков, у которого за честь ходить под парусами говорил адмирал Нельсон – на море.

Цари боспорского царства платили дань за торговлю со средиземноморьем. Прославленные египетские фараоны платили дань, откупаясь от наших предков, И, не потому что скифы-сколоты были агрессивны и грубы – нет! Они просто создавали Наще будущее – настоящее, а северные братья – словены-славяне поднимались…

Скифские курганы – от таманского полуострова, Крыма, северного Причерноморья, Приазовья – родины царских скифов – воинов, Хортицы, Воронежа, постираются за горы Алтая! Для того чтобы выковать первыми в истории ойкумены железные мечи – требовались не шептания бабок, а технологии производства железа, а – стоунхенджи:– под Воронежом и Приднестровье – фантастика? Это только известное на сегодня. А сегодня – снова идут раскопки в Херсонской области, а пирамиды-курганы Великой степи – молчат.

Потому взялся за эту тему – сложную и тяжкую; не потому, а, потому что – с самого детства нам твердят о величии Греции, Рима, Египта и прочих народов, но стоит взглянуть на самые страшные кроворубки нашей, – нашей цивилизации, – окажется – всё это происходило у нас. От Калки и до Курской дуги, где гений Второй Мировой – Рокоссовский и разработчик операции, маршал Василевский – решили будущее Великой Евразийской Степи.

А теперь, непосредственно – Пантикапей!

* * *

Когда диск слепящего только начал показывался в ойкумене и первые лучи коснулись стен города, в ворота Бен-аты осторожно и робко кто-то постучал. Дворовый, убирающий упавшую листву, прекратил работу, недоумённо пожал плечами и, прислушался. «Наверное, показалось» подумал он, принимаясь снова за уборку, но стук в ворота снова повторился. Он почесал затылок и, раздумывая, «стоит открывать или же – нет», направился к воротам, жестом поманив раба. – Кто там? – грозно спросил он, как учил хозяин. – Кому это не спиться в эдакую рань? – В ворота снова постучали, а потом раздался испуганный и умоляющий женский голос: – Мне… мне нужно, господин….

– Да говори ты внятнее и не мямли – сердито засопел слуга. За воротами послышался сдавленный кашель и отчаянная просьба: – Молю Афродитой – откройте. Мне нужно сейчас же увидеть Волка, слугу врача Архона. Это очень важно. Откройте.

Второй раб, заглядывающий в щель ограды, подтвердил: – Открывай Арис. Женщина. Она – одна и чем-то напугана. – Слуга погрузился в раздумья, не зная, что предпринять, но думал он недолго: – во дворе появился сонный хозяин. Бен-ата сладко потянулся и поёжился, а потом обратил внимание на двух рабов у ворот. – Эй, бездельники, почему бросили работу? – заворчал недовольно он. – А ты что делаешь наверху? – прикрикнул на раба, протирая глаза и прогоняя остатки сна. Рабы поклонились, а старший объяснил ситуацию. Торговец удивился и не долго думая, приказал: – Открывай Арис. Интересно, гм, гм интересно. Кто бы это мог быть и кого принесла нелёгкая?

Одна из створ ворот приоткрылась. У Бен-аты от удивления поползли вверх брови, и открылся рот… В сером длинном плаще, явно принадлежащем не бедному горожанину, стояла молодая женщина. Она испугано озиралась, не скрывая дрожь и, умоляюще глядела на торговца. Лицо было скрыто вуалью. Бен-ата прищурился, окидывая приятную глазам фигурку гостьи: – Закройте ворота, – распорядился он, ещё не зная как себя вести дальше. – А ты – незнакомка проходи – не задерживайся – обрёл он уверенность – и, не бойся. Кто тебя обидел?

– Господин! – запричитала, кланяясь, девушка. – Умоляю тебя господин, позови Волка, слугу. Архона. Это очень срочно, господин. – Она, робея, вошла во двор и испуганно оглянулась в сторону закрытых ворот, а потом… облегчённо вздохнула и откинула вуаль. Бен-ата чуть не задохнулся, увидев встревоженное и знакомое лицо молодой девушки… Он очень хорошо знал, кто она. Знал он и другое: – она тайком встречается с Волком. Он грозно посмотрел на своих рабов и прикрикнул: – Вы, – оба ничего и никого не видели, ясно?.. Ты, Арис сходи и приведи Волка, а ты, – кивнул он девушке, – ступай за мной и рассказывай, что случилось. Тебя здесь не тронут. – успокоил её и наконец, пришел в себя. Девушка несколько успокоилась, но легкая волна дрожи, не ускользнула от проницательного торговца. Что-то было не так как всегда, и внезапно он понял: – приход служанки Перисада означает, что во дворце произошло нечто весьма серьёзное и выходящее из ряда вон событие, иначе бы служанка царя Перисада не явилась в такую рань. Расспрашивать не стал, но недоброе предчувствие охватило Бен-ату. Он взял под руку не перестающую дрожать девушку и повёл за собой.

* * *

– Господин, господин! – В помещение Архона вбежал до крайности возбуждённый Волк. Вслед, хмурый фиванец, а за ним и остальные двое слуг. Один из слуг сухощавый грек, молчаливо выглянул наружу, прислушиваясь к крикам во дворе Бен-Аты, насторожился.

Архон неторопливо и бережно свернул кожаный свиток и вложил в шкатулку. Шкатулку он отнёс в окованный дубовый сундук и только после этих операций устремил своё внимание на фракийца. Глаза выдали усталость целителя. Всю ночь он чертил и наносил на пергамент символы и рисунки. Когда начала заниматься заря и за храмом Аполлона показался диск слепящего, он удовлетворённо крякнул и забормотал непонятные слова: – Ну вот, – мой труд почти завершён. Пора домой. Как мне хочется увидеть дочь, её детей и потом спокойно уйти в мир духов и богов. – Крон четырежды перепроверил итоги своего труда и с удовольствием выпил холодное молоко. Затем разжёг семь светильников и помолился всем семерым верховным богам, начав с Табити и, поблагодарил их. Тихая радость осветила лицо верховного жреца. «Его путь окончен. Настало время объявить царю всех скифов и главным вещунам о выполненном обещании много лет назад и снять с себя бремя верховной власти».

Крон с удовольствием потянулся, разминая застывшие члены, молчаливо кивнул фракийцу и обратился в слух: – Говори Волк, я слушаю тебя, но перед этим я хочу сказать тебе вот что: Ты с честью выполнил свою службу. Сегодня я отпущу тебя домой и скажу, где найти сестру, да, да не удивляйся – сестру. Она жива. Ты получишь деньги, оружие, коня и всё необходимое для возвращения домой. Если захочешь – вернёшься водным путём в Ольвию, а там, – рядом и твоя родина – Фракия. – Волк застыл, переваривая сказанное господином… За эти несколько лун фракиец изменился. Он стал более сдержанным в выражении своих чувств и более уверенным в себе. Уроки фиванца не прошли даром. Пять дней назад ему удалось победить в состязании на мечах и копьях своего учителя… Пожилой фиванец вытер тогда пот со своего лба и дружески похлопал парня по плечу: – Я рад за тебя парень. – Волк благодарно согнулся в поклоне учителю и горячо поблагодарил его. – Я не забуду тебя мой учитель. Это раньше считал, что умею сражаться, а сейчас только понял одно – я только в начале пути к совершенству…

– Господин врач, я должен сообщить очень важную весть – выпалил скороговоркой взволнованный Волк.

– Говори, – ответил Крон, – но никогда, никогда более не называй меня господином. Итак, что произошло Волче? – Фракиец приблизился и тихо начал говорить: – Архоне, я не смогу уйти от тебя до тех пор, пока не буду уверен в твоей безопасности. – В ответ на эти слова три слуги Крона захохотали.

– Я, сейчас, Архоне, всё скажу – разволновался Волк. – Ты ведь знаешь, что я встречаюсь с одной из служанок царя Перисада. Он обещал ей свободу после свей кончины. – после этих слов слуги Крона перестали смеяться, а врач напрягся… Волк внезапно отошёл к выходу комнаты господина и позвал Кину, служанку Перисада, торопливо заговорив: – Пусть она расскажет всё, мой господин. – Крон привстал и подошёл к дрожащей девушке: – Не бойся красавица. Рассказывай, что случилось. – Служанка царя всхлипнула и зашлась плачем. – Господин врач, сегодня ночью умер мой царь и мой господин.

– Что!? – вскричал поражённый Крон и схватился обеими руками за голову. – Как он мог умереть!? Мы только беседовали вдвоём, вчера, вчера – вечером. Перисад при мне принял лекарство. – Служанка снова всхлипнула: – Я была при этом великий врач Архон. Когда ты, господин, ушёл из дворца, мой царь вызвал меня и приказал почитать ему Эсхила… – Девушка снова всхлипнула. – Когда я читала, он выпил то снадобье, что принёс ты. Царь радовался и шутил со мной и, вдруг преобразился и его лицо скривилось в гримасу боли… Мой царь и господин схватился за горло, а потом за сердце… На его губах появилась пена. Он захрипел. Я напугалась и закричала. На мой крик вбежали стражи, а потом: первая служанка с помощницей, а вслед им сын царя – Сатир. Наш царь хотел что-то сказать, но не смог. Агония длилась недолго. Потом прибежал Сантор с женой и охрана дворца. Магира начала стенать и заламывать руки, крича: – Этот Архон. – кричала она, – Архон. Это его рук дело. Вон до чего довело его лечение – и показала на снадобье. – Сатир стал возражать, а я упала без чувств…

С каждым словом служанки Перисада, Крон бледнел больше и больше. – И что дальше, дочка? Что было дальше, потом? Говори быстрее! – девушка всхлипнула и продолжила: – Я пришла в себя в комнате слуг. Рядом со мной была первая служанка. Она успокаивала меня. Чтобы мне стало легче, она предложила мне выпить воды пополам с вином. Я поблагодарила её и в этот момент её позвали. Потом я снова потеряла сознание. Я уже хотела открыть глаза, когда услышала шёпот. Говорил высокий слуга Магиры, тот, что со шрамом на шее. Он сказал первой служанке, что со мной нужно покончить, а именно – заставить выпить твоё снадобье. Когда я перестала притворяться и пришла в себя, рядом находился начальник охраны дворца – Горкос. Он приказал стражам охранять вход в мои покои и ушёл, потому что я единственная, кто присутствовала при смерти, – девушка снова всхлипнула. – Потом ушла и первая служанка.

– Ты пробовала моё снадобье, дочка? – встревожился Крон. – Нет, господин. В этот раз нет… Я вылезла через окно и бегом направилась сюда. Они хотят меня обвинить в смерти моего господина. Там, во дворце сейчас такое творится. Дворец окружён усиленной охраной и воинами, поднятыми по тревоге. Ищут отравителя. Кругом крики и ссоры. Я это слышала, стоя, у аллеи тополей. Кричали и обвиняли друг друга в смерти отца Сатир и Сантор. Они едва не подрались. Сатир схватился за меч, но взял себя в руки. Он не верит в то, что ты, господин являешься отравителем. Говорили обо мне. Перед самим рассветом все договорились не поднимать шума, а собрать горожан у храма Аполлона. А как кричал Сантор:, – Я расскажу про всё всёй знати Пантикапее! – Он кричал, что будет зачитано завещание Перисада. До утра, власть во дворце, во избежание стычек и споров принадлежит начальнику охраны дворца – девушка встала на колени перед Кроном. – Что мне делать господин? Я знаю – меня, если не отравят, – ждут публичные пытки. Я не вынесу этого, но я ни в чём не виновна, поверьте мне, господин – при этих словах у Волка захрустели суставы пальцев. Он схватился за рукоять меча, но фиванец остановил порыв фракийца. Крон задумался и беспокойно заходил по комнате. Наконец он остановился, видимо приняв нечто важное для себя. Слуги врача застыли и обратились в слух. Крон уверенно и спокойно заговорил: – Как я мог не просчитать такого развития событий. Дурья, воловья голова. Да, – безмозглый вол. Меня провела Магира и – когда. – Архон умолк и обратился к рабыне. – Сделаем вот что. Ты дочка не бойся – под пытки я тебя не отдам. А вы, – он посмотрел на слуг, – надевайте доспехи и боевые пояса. Поверх – длинные плащи. Ты Волк подготовь коней и можешь быть свободен. И – побыстрее. С минуту на минуту стража дворца будет здесь. Спокойные и негромкие слова старика развеяли неопределённость и вселили уверенность. Служанка царя несколько успокоилась. – А мне что делать господин?

– Ты помоги мне. Я скажу что делать, а вы мои друзья – поторопитесь. Время очень ограниченно.

Растерянный Бен-ата дослушивал слова Архона. Ему всё ещё не верилось в то, что поведал ему врач. Не хотелось верить, что Перисада больше нет. А это означает, что наступают смутные и нехорошие времена. Вернее – безвременье.

Просьба врача была необычна и странна. Архон оставлял всё своё имущество и лекарства с надписями по-гречески, не преминув предложить и деньги. Бен-ата отказался от столь щедрого подношения, взирая с благоговением на дорогие книги и свитки, на – изящной резьбы по кости, фигурки необычайных животных, на отрезы дорогих персидских тканей. Постоялец говорил кратко и сухо – не так как всегда. Он настоял на своей просьбе и напоследок вручил ему инкрустированную драгоценными камнями шкатулку великолепной работы, предварительно обернув её дорогой тканью и тонкой кожей. Когда еврей услышал, кому предназначается шкатулка и что составляет содержимое, застыл как статуя Афродиты у дворца Перисада.. – К-кому, к-кому отдать шкатулку? – запинаясь и со страхом переспросил он, холодея. Архон спокойно повторил имя. – Пожалуйста, Исаак, передай. Это очень важно. Очень. Я прошу тебя.

– Ты хочешь сказать, что скифы… – торговец зажал свой рот, дабы его случайным образом не услышали домашние и рабы. Архон утвердительно махнул головой. Бен-Ата торжественно ответил: – Я исполню твою просьбу учёный. Я тебе дам лошадей. Уходи. Уходи Архон. Я исполню твою просьбу. Ты лечил моих детей и слуг и ничего не просил взамен. Я в долгу у тебя, но тебе нельзя больше оставаться в городе. Я не верю в твою причастность к смерти царя. Не верю. И многие в Пантикапее не поверят, но Магира уже сплела и расставила сети. Уходи, а девушку я оставлю у себя до безопасных времён. Она образована и хорошо воспитана. В гриме её не узнают.

– Вот и хорошо Исаак. В этой шкатулке самое ценное, что есть у меня из вещей – труд всей моей жизни. И ещё, – на торговца взглянули добрые и спокойные глаза врача. – Возможно, мне не скрыться, да уже и не успеть, но напоследок я должен выполнить свою последнюю миссию. Это не всё… Когда будешь передавать шкатулку, скажи моё настоящее имя. Моё имя – Крон. Я был главным вещуном Зиммелиха. То, что мне приходилось бывать не только в Греции, Персии, Египте, Сарматии, Иньской стороне и северных горах – правда. Прощай Бен-ата. На площади у храма Аполлона, держись от меня подальше. – У Бен-аты округлились глаза. И не только от слов… Плащ врача распахнулся от порыва ветра. Под ним оказался боевой пояс со скифским мечом и луком в горите. Крон улыбнулся торговцу и запахнул плащ. Исаак покачал головой…

Слова Крона оказались вещими. Не успели врач и его слуги оседлать коней, как зазвучали многоголосые звуки труб. Это был сигнал из дворца царя Боспора для сбора всех горожан у священной горы (Митридат), где расположен храм Аполлона – чудо архитектуры и гордость пантикапейцев. Ещё не смолкли звуки труб, как раздались настойчивые удары в ворота торговца, сопровождаемые грубым окриком – «Бен-ата открывай»! – Торговец изменился в лице, но Крон утвердительно кивнул. – Открывай Исаак, здесь они не тронут. Это разведка.

Первым въехал возбуждённый сотник дворцовой стражи. Он мгновенно окинул двор торговца и не найдя ничего подозрительного, пристально, в упор, начал сверлить взглядом хозяина дома и двух слуг. Его сопровождал «бугай» – слуга Магиры и десяток вооружённых воинов охраны. Не спешиваясь, сотник заорал. – Где беглянка, отвечай торговец!? Мне сказали, что она скрылась в твоём доме. – Исаак недоумённо пожал плечами и неожиданно вспылил. – Как ты смеешь раб так со мной разговаривать!? Я один из уважаемых людей в Пантикапее и советник царя! – На его голос выскочили дворовые и трое вооружённых охранников. Сотник побелел от злости. Он, было, открыл рот и готов был выложить всё, но догадливый слуга Сантора вежливо опередил его. – Извини господин. На улице нам сообщили двое скифов-бродяг, что в Ваш дом вошла женщина в длинном плаще. Отдайте её нам и можете направляться к храму Аполлона… – Бен-ата соображал очень быстро. «Именно этот вопрос он и задал ранее своему рабу. Верный раб не мог соврать. Значит, стражи берут на испуг».

– Я ничего не понимаю, – искренно удивился торговец, – какая женщина? Вы, что поверили тем двум пьяницам, что каждое утро клянчат у меня на вино. Вчера они от меня ничего не дождались. Не мешало бы всыпать им плетей. – Бен-ата искренно расхохотался и вытер выступившие слёзы, тем самым, разрядив обстановку. Сотник несколько успокоился и улыбнулся, а с ним и слуга Сантора. – За плетьми у меня дело не станет – ответил он, теребя бороду. – А я уж и вправду подумал, что такой уважаемый человек принял преступницу. – Сотник обернулся к одному из своих воинов и незаметно подмигнул. – А ну-ка сколе, проверь тех пьяниц, да всыпь им от души, – а потом натянуто рассмеялся.

Из-за угла дома показался встревоженный фиванец. Завидев своего приятеля и собутыльника – слугу Сантора, весело закричал. – Привет друг, как вчера добрался? Мне вот всыпал мой господин за вино… вся спина горит. – Великан натянуто осклабился, а Бен-ата снова взорвался смехом, но внезапно умолк. Лицо его стало серьёзным. Он вопросительно поглядел на сотника. Ему захотелось спросить причину столь срочного сбора горожан. Страж догадался, но его снова опередил слуга Сантора: – Царь собирает всех по важной причине – торжественно сказал великан, – чтобы… – он шутливо приложил палец к губе, давая понять, что верен слову о неразглашении сбора и вдруг, неожиданно спросил. – а как здоровье нашего уважаемого врача?

– Мой господин только проснулся – отпарировал фиванец.