Текст книги "Булава скифского царя"

Автор книги: Пётр Волкодав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

и предстал пред ними, как всегда в строгости и с суровым выражением лица и стиснутыми губами. Вещуны выслушали краткие указания бородача и приступили к своим обязанностям.

* * *

У реки, в тени деревьев, солдаты разбивали лагерь. Тертей посмотрел на вздувшиеся вены натруженных за день рук и перевёл взгляд в сторону запада. Диск слепящего бога неумолимо катился вниз, удлиняя тени. Рядом, в полусотне шагов, слуги и рабы свозили сушняк и стволы срубленных деревьев. Именно здесь и пройдёт тризна и погребение павших. Для знатных воинов – насыпи-курганы. Ямы для этого уже готовят. Для остальных – братская могила – костёр.

Тертей и не заметил, как рядом, прямо на землю присел царь Меотиды. Без всякой фамильярности он уселся рядом, как простой воин. Вещуны сняли с Ассея доспехи и перевязали раны. Асей молчал, изредка переглядываясь с Тертеем и Степаном. Говорить не хотелось. Да и о чём? Битва окончена. Усталость и тупое безразличие. Радость и возлияния будут потом, а сейчас – пустота на душе. Степан, озабоченно бросал взгляды на равнину и неумолимо уходящий диск слепящего. Зиммелиха, всё не было. Нужно собираться… Степан поднялся и отрусил со штанов пыль. Как не хочется, но пора.

Одинокий всадник приблизился. Надежда на то, что это Зиммелих растаяли. Слуги Сатира взяли под уздцы кобылицу. На груди прибывшего, поверх доспехов, красовалась золотая бляшка посланника царя всех скифов. Он долго и жадно пил воду из чаши, услужливо поданной слугами, а потом направился к Степану. По шее и доспехам потекла вода, смешавшись с пылью и пятнами засохшей крови. Хорсил, а это был он, поклонился царю Ассею и встревоженному путнику и кратко доложил: – Царь всех скифов скоро будет. Он просит прощения у тебя, Степане.

– Слава Папаю, мой брат жив, но почему так долго? – Ассей и Тертей облегчённо выдохнули, а Степан кивнул в сторону солнца.

– Мне пора.

– Они смогли вырваться – спешно ответил посол – из окружения с несколькими сотнями и уйти… Вождь сарматов и Нритан.

– Это плохо, Хорсиле – Ассей покачал головой. – Присаживайся рядом. Сейчас принесут еду. – Хорсил снял боевой шлем, из верха которого свисала прядь волос Анты. Тертей усмехнулся парню и указал на место рядом. Посол не стал себя упрашивать.

Цари переглядывались меж собой, не решаясь начинать трапезу. Сатир беспокойно ходил вокруг импровизированного наспех стола: куска дорогой ткани, расстеленной прямо на земле. Собрались почти все, за исключением тяжело раненного царя Токсарида и царя всех скифов. Без «минут» царь Боспора молчал и напряжённо всматривался в сторону юга, а потом и запада. Время неумолимо текло, как и река, шумящая вдалеке. Понимал это не только он.

* * *

Зиммелих гнал своего коня, не жалея уставшее за день верное животное. Воины едва поспевали за своим царём. Со стороны могло показаться – скифы бегут в панике, отступая перед превосходящими силами противника, но это было не так. Царь спешил, до боли сцепив губы. Часто с губ срывались ругательства. Конь устал от тяжёлого дня, но всадник не жалел его. Появились костры лагеря. Воины армии Сатира, устраивающиеся на ночлег, вставали перед его приближением и восторженно приветствовали царя всех скифов, но он и на то не обращал внимание. Смешалось в нём и злость, за то, что упустил сарматского царя и обида на самого себя, за несдержанное слово. Брат просил его успеть за две ладони до захода диска слепящего. Они так – ни вчера, ни утром не успели, как следует поговорить и что самое обидное – проститься и выпить за победу. А худшее то, что он не успел. После стольких лун и бессонных ночей. Зиммелих не смог бы сейчас ответить на простой вопрос: «А что собственно особенного в этом человеке – его брате»? Ответа на этот вопрос не нашлось. Степан покорил его с первого взгляда на Тане, не стрельбой из лука и не владением в совершенстве оружием и даже не мудростью – чем-то другим, может простотой и спокойным выражением лица и таких-же как и у него – Зиммелиха, карими до черноты глазами… Нет, не его сила и умение воина, а что-то другое, завораживающее в своей чистоте, как дружба в детстве или первая любовь. Если бы сейчас кто-нибудь спросил царя всех скифов. – А кто тебе дороже – Накра, дети или брат? То он бы не нашёлся, что сказать. Это был его мир, вход, куда запрещён для всех. А в том, что Степан жив у Зиммелиха сомнений не было. Было другое – боль и злость, за слово царя и брата, которое дал он сам и не выполнил.

Диск слепящего медленно угасал; до захода осталась одна ладонь, когда Зиммелих остановил своего обессилившего коня. Тертей уже предусмотрительно держал под узды свежего коня. Зиммелих мгновенно окинул всех, отметив отсутствие Токсарида. Сатир догадался: – Токсарид ранен, но шансы есть. Я и Ассей не хотели начинать без тебя Зиммелихе. – Зиммелих молчаливо кивнул и бросил взгляд в сторону царя будинов.

– Дрон, я благодарю тебя за помощь, а твой выстрел из лука был хорош, а теперь главное – где мой пёс, сын белолобого. – Он торопливо подошёл к столу и поднял кубок полный вина. – За Боспор и Скифию! – Собравшиеся, как один подняли кубки. Хорсил подождал, пока Зиммелих осушит кубок: – Мой царе, твой пёс здесь. Он отыщет следы твоего брата. Если позволишь, я проведу тебя. Степан ускакал совсем недавно в сторону гор. Он просил передать, что… – Зиммелих махнул рукой и вскочил в седло. Там уже был приторочен мешок с вином и едой. Царь всех скифов улыбнулся расторопности своих друзей и подданных и сразу послал коня в мах. Впереди него бежал молодой пёс, а позади – Хорсил с десятком сколотов.

– Вернусь с первой звездой! – закричал на скаку царь всех скифов.

Зиммелих упрямо карабкался, и, спешил, взбираясь выше и выше; не обращая внимания на ранения и боль в ноге. Не тревожило и будущее дочерей и будущее Скифии…

«Нужно успеть до заката» – билась беспокойная мысль. Ни камни осыпи у горной речушки, ни сваленные деревья не могли задержать его быстрого продвижения. Его спутники безнадёжно отстали вместе с псом. Когда подниматься на лошадях стало невозможно, Зиммелих приказал двоим сколотам охраны караулить лошадей внизу и ожидать его: передвигаться стало сложнее из-за отсутствия тропы. Десяток скифов двинулись за ним, но не прошло и минуты, как потерялись далеко позади. Иногда он слышал их крики и отвечал своим подданным свистом, хотя по большому счёту это было не нужно. Он не шёл, а бежал, определяя дорогу по едва видимым признакам: по сломанным веткам, специально оставленным братом, свежим следам его ног на хвое и примятой траве. Зиммелих как будто боялся опоздать на очень важную встречу, от которой зависело многое в его жизни. Изредка он оглядывался в сторону заходящего диска слепящего и продолжал движение. Сердце бешено колотилось и не хватало воздуха, но каким-то шестым чувством он знал – брат ждёт его и надеется. О битве и победе над Сантором думать не хотелось. Ветки кизила хлестали по рукам и лицу, изрывали одежду колючками барбариса, но он не обращал внимания, как и на саднящую щиколотку от удара об острый камень. Степан был где-то близко. Несколько раз из под ног срывались камни и скатывались в бурлящий пенящийся поток речки. Наконец подъём преградил отвесная скала. Зиммелих прищурился, осматривая каждый выступ и щель, но пути вверх не нашёл; в бессильной ярости пнул камень и запрыгал на одной ноге. Боль не много отрезвила и придала мыслям нужное направление. Переправляться через речушку не имело смысла. Кругом скалы и скалы; неясно как Степан мог пройти, а то, что он был здесь сомнений не могло быть. Зиммелих в очередной раз окинул всю окружающую местность и снова не нашёл пути, но вдруг показалось… – нет, не показалось. Он громко и радостно вскрикнул; внимание привлекла обломанная ветка сосны и, о счастье – стрела. Как он не заметил её раньше. По направлению наконечника он определил направление. Сначала показалось, что здесь он рискует сломать шею – уж очень круто подъём уходил вверх, но, поднявшись на два метра, он с удивлением увидел серпантин набитой тропы. Это удивило его ещё больше, но скоро он всё понял. Это не была тропа, по которой ходили горцы или охотники. Следы помёта на узком серпантине говорили о том, что это козья или турья тропа. Она была узка, но подъём не составил труда. Иногда под ногами предательски хрустел и осыпался гравий и каменная крошка. Прижавшись к скале, Зиммелих приблизился к повороту сузившейся тропы. Тропа уходила дальше, но на скале, красным цветом, отчётливо и в вертикальном направлении рисунок стрелы – указатель. Зиммелих посмотрел вверх и покачал головой – стена гладкая и вертикальная без возможных уступов и зацепок. Когда он тщательно присмотрелся, обнаружил прямо над собой, чуть далее расстояния поднятой руки полукруг, нарисованный тоже красным. Раздумывать он больше не стал. Он вытянулся как можно повыше и дотянулся до края «полукруга» и тогда всё понял. Пальцы вошли в щель скалы. Он вынес левую ногу и опёрся о боковой выступ, а потом подтянулся и, оказался на небольшой площадке, вернее – поляне. Сразу за ней, начинался второй уступ скалы, локтей в двадцать. С верхнего уступа, сыпля мириадами бриллиантовых брызг, низвергался водопад.

Зиммелих, заворожённый картиной, на короткое время позабыл кто он и зачем здесь. Внизу раскинулось лесистое ущелье, за ним, еще дальше в просветах деревьев – лагерь победителей. Там сотни костров, а далее, у горизонта, наполовину укрывшись розоватыми облаками, садился диск слепящего. От слепящего до линии ойкумены оставалась малость – два пальца.

Царь всех скифов повернулся к водопаду. Правее от него, от самого уступа вниз, свисала верёвка. «Слава Папаю» – подумал он – «нашёл. Наверное, Степан не хотел, чтобы сюда попал посторонний человек». Зиммелих подошёл к краю обрыва и заглянул вниз. Там уже собрались его растерянные воины. Они осматривали пространство вокруг себя и оживлённо спорили. Дорогу он найти не смогли бы при всём своём желании. Зиммелих сложил руки у рта и только хотел позвать их, как услышал спокойный голос: – Брате поднимайся по верёвке, а они пусть возвращаются и ожидают у лошадей! – Царь скифов вздрогнул и обернулся. На верхнем уступе стоял, улыбаясь, его брат Степан.

– Я понял брате – ответил царь и начал взбираться.

– Это твой дом? – удивился Зиммелих, – в таком безлюдном месте гор?

– Нет, отозвался Степан и подал руку. На поляне у ручья одиноко стоял серебристый шатер, каких Зиммелиху не доводилось видеть. «Шатёр» не был похож ни на одно известных жилищ: сферическая поверхность отливала и была покрыта металлом, похожим на серебро, а не привычным войлоком или тканью. В нижней части шатра находился проём, с которого опускалась металлическая лесенка, тоже серебристого оттенка с четырьмя ступенями. Сам шатёр стоял на трёх металлических опорах. Но не только это удивляло Зиммелиха, только сейчас он переключил внимание на Степана. Чисто выбритый, переодетый в кожаные новые штаны и босой, – Степан усмехнулся: – Слава Папаю, ты успел брате! – Зиммелих не сводил глаз с шатра: – Скажи брате, – он указал на «шатёр», – это твой дом? Но почему он так мал и где твоя семья? – Степан снова усмехнулся.

– Это не дом, брате, скоро узнаешь. Только постарайся не пугаться. Хорошо, что ты успел. Мне не хотелось уходить, не попрощавшись с тобой. Время до отлёта есть.

– Какого отлёта, брате? Я не понимаю тебя. О чём ты говоришь?

– Скоро поймёшь. Посидим немного на дорогу. Я доставлю тебя к лошадям, об том не думай.

– Хорошо брат я не буду тебе задавать вопросов. – Зиммелих присел рядом с Степаном.

– Не откажись брате, – сказал он и достал вино и мясо. – Я хочу выпить за победу и за тебя мой брат Степан. Я не знаю кто ты и откуда родом, но ты мой брат. Выпьем.

– Мне тоже не будет хватать тебя брате – Степан поднял наполненный рог. – Вы похожи с моим сыном, но он по сравнению с тобой – мальчик. Ты, брате хотел знать, откуда я родом. – Степан поманил за собой к обрыву Зиммелиха и показал в сторону Меотиды. – Я родился в землях царя Ассея. Да, именно там. Просто в мире есть вещи, которые я не могу тебе объяснить. – У Зиммелих округлились глаза, но спрашивать он не стал. Степан обнял его и тихо спросил. – Зиммелихе, брате, ты хочешь увидеть ойкумену – всю!

– Ты шутишь мой брате, – усмехнулся Зиммелих. Он начал приходить в себя. – Всю ойкумену не охватить даже с высоты полёта орла.

– А ты увидишь брат. Выпьем ещё. Я покажу тебе ойкумену, но пусть это останется нашей с тобой тайной. Пойдём в шатёр – верь мне.

Царь всех скифов осторожно ступая на каждую степень, поднялся и закачался, не веря глазам. Степан снова усмехнулся и взял за руку остолбеневшего брата. Как не был уверен в себе царь скифов, но на сей раз самообладание изменило. – О Папае, где я? – Внутри странного шатра было пусто, за исключением двух удобных стульев, напоминающих трон Перисада, с широкими подлокотниками. Позади их, на столике находился боевой пояс брата и длинный зелёный плащ. Окон не было, но внутри исходило мягкое голубоватое свечение. Ни свечей, ни факелов, ни запаха дыма, а мягкий свет. Зиммелиху никак не удавалось унять дрожь… Он, вдруг вспомнил слова полоумной вдовы своего отца. Слова, молнией ожгли, он зашептал: – Я вспомнил брате! Она сказала, что с неба опустится шатёр, а в нём будет твой брат… Так сказала она. – Степан вздрогнул и заглянул в глаза брату: – Но откуда тебе это известно Зиммелихе? – царь всех скифов коротко рассказал о пророчестве полоумной. Степан понимающе кивнул ему и подал шлем. – Есть такие люди, да. Надень щлём брате и ничего не бойся. И, запомни, я – человек, а не бог.

Степан взял правую кисть брата в свою руку и усадил в одно из кресел. Царь всех скифов несколько успокоился, но ненадолго. Когда брат надел на него шлём, он снова вскрикнул. Перед глазами Зиммелиха вспыхнули разноцветные крохотные огоньки и цветные полоски. Степан набрал программу взлёта. Стены «шатра» стали невидимы. Зиммелиху показалось – вот-вот и из груди выпрыгнет сердце. Он увидел внизу лагерь его армии, костры, заходящий диск слепящего, Тавриду, дорожку от «слепящего» в Меотиде, а потом…..

Стадо туров перестало жевать и подняло головы, с любопытством наблюдая за странным шатром.

Двое людей вошли в него, а потом закрылась дверь. «Шатёр» замигал огоньками и беззвучно взмыл ввысь. Вожак успокоился и вернулся к стаду – бояться больше нечего.

Ещё далее – с перевала главного кавказского хребта за шатром и происходящими событиями на поляне наблюдала пара встревоженных глаз. Волосатый проследил за траекторией планетолёта и стремглав побежал вниз – к очередному перевалу – в сторону двуглавого Эльбруса. Там его ждала….

…Светящаяся точка в небе пролетела от стороны гор и недвижно зависла в небе над кострищами лагеря рядом с рекой Б. Лабой. Цари и их воины, затаив дыхание, смотрели вверх. В это же время раздался стук копыт. К «кругу» праздника и одновременно – тризны, приблизились всадники. Зиммелих непринуждённо спрыгнул и лёгкой, пружинистой походкой подошёл к царям.

– Сатире, как я и обещал. С первой звездой. – Царь Боспора оторвался от созерцания, но показал вверх. – Зиммелихе ты видишь. Сами боги дают нам знак. Добрый знак! – царь всех скифов поглядел вверх и неожиданно для всех громко захохотал. Цари, воинначальники и знать праздничного стола переглянулись. Ассей хотел, было спросить своего брата, но Зиммелих неожиданно поднял обе руки к светящейся точке и зычно закричал. – Прощай мой брат!

– Прощай, – повторило эхо и в этот миг из светящейся точки брызнули во все стороны искры. Ассею показалась, что он услышал голос Степана. Он переглянулся с молчаливым Тертеем. Воин не менее его был ошарашен. Светяшаяяся точка ярко вспыхнула и стремительно понеслась в сторону северной Меотиды, – туда, где владения царя Ассея. Полнеба залил яркий и одновременно мягкий свет. Воины и цари затаили дыхание. Планетолёт исчез, и наступила темнота с проявляющимися точками звёздами и краюхой луны, а потом, взрывая небосвод световыми линиями дождя, посыпались «леониды».

* * *

За пять лет и множество временных переходов, Степан так и не смог понять, как это всё происходит. «Виман» закутался в голубоватые вихри. В глазах потемнело, как это случалось и раньше….

… Светился огоньками его город. Над азовским морем висел огрызок яблока луны, а лунная дорожка отливала позолотой. Степан вздрогнул и с радостью окинул пространство.

На окраине города, в котором он родился и не был пять нелёгких лет, всё так как и раньше… Под планетолётом – большое сооружение – копия земного шара – «глобус». Степан отсканировал место своего дома и дрожащими пальцами набрал номер радиотелефона. К немалому удивлению ждать, долго не пришлось.

– Я слусаю. И кто ето?.. – Степан вздрогнул, не своим голосом спросив. – Это квартира Веры Ивановны?

– Да, папы и мамы дома нету и бабуска в глобуси. А кто извонит, посему я вас не визу дядь и васево номела на иклане?

– У меня специальный телефон, Настя – с дрожью ответил Степан, – а ты не боишься сама дома сидеть.

– Конесно нет. Папа и мама сицас плиедут и мы поедим на море, а кто ты и сево плячися?

– Хорошо внучка, передай папе, впрочем, ничего не надо передавать.

– Сто!!! Это ты! – услышал он звонкий крик и отключил связь. Степан рассмеялся и вытер выступившие слёзы радости, а потом уверенно направил «виман» к «глобусу» – сфере 120 метров в диаметре, стоящей на четырёх опорах…

* * *

Таксист от неожиданности забыл о клиентах: – молодой паре, да и пассажиры опешили не менее. В метрах десяти от авто, беззвучно приземлился летательный аппарат неизвестной конструкции, похожий на юрту кочевников. Сосед водителя обернулся к заднему сидению, где сидела супружеская пара, и предложил: – Костя, может, выйдем и посмотрим, кто это? Странный аппарат.

– Нет, Дима, дочка ждёт. Мы ведь договорились – забираем Настю и к нашей лавочке у моря. Я обещал отцу пять лет назад… поехали – попросил он водителя. Шофёр такси, всё ещё оглядываясь на странный объект, с неохотой тронулся.

У вимана начала собираться толпа любопытных. Пожилая женщина вздохнула: – Неужели снова инопланетяне?

– Какие инопланетяне, – отозвался молодой парень, – новый аппарат, – со знанием дела объяснил он. В «шатре» открылась створа и на землю опустилась лесенка. Люди отпрянули. В проёме показался высокий пожилой мужчина с белыми, как снег волосами, в длинном, почти до пят зелёном плаще. Он накинул капюшон и уверенно зашагал к «глобусу». – Кто Вы? – остановил его блюститель порядка. Степан откинул капюшон: – Мы снимаем кино о тех событиях. Съёмочная группа уже здесь? – спросил он. – Я не слыхал о съёмках, – ответил несколько ошарашенный блюститель порядка. Он внимательно оглядел незнакомца. – Вы, похожи на… Степана. А, кто снимает кино?

– Джон – сенегалец, а мне он предоставил роль Степана.

– Наш командуюший? – затрепетал страж, – а вы-то кто?

– Степан, меня зовут Степан – усмехнулся незнакомец. – Как и Степана. Тёзки мы со Степаном Михайловичем, земеля. Подскажи-ка мне вот что… Как проще пройти в «глобус»?

– Проходите – вон там, под ближней колонной – лифт… А что правда снимают фильм?

– Снимают. Мы только из Гизы – высокий незнакомец в длинном зелёном плаще наклонился и зашептал на ухо. – Скажу по секрету, мы закончили съёмки, а завтра Джон… Тссс……

– Оого! – присвистнул блюститель. —.. Атлантида… И всё-таки вы здорово похожи на Степана… вас показать дорогу?

– Нет, – благодарю…

– Кстати, а Джон и Константин Степанович только отъехали. Джон с супругой Константина Степановича – в четыре руки играли последнее произведение Джона… Транслировали все каналы. Вы разминулись с ними.

– Ничего, – ответил Степан – Зим, теперь композитор и музыкант…

– Я не понимаю вас.

– Это к слову – отшутился Степан. – Всё поправимо… Я слышал, что сегодня установлен памятник Володе?

– Да, вот же он – страж закона указал на скульптуру ваятеля. – Скульптор воссоздал один-в-один лицо Владимира и его коня – Рассвета. Может, всё-таки, вас провести… Я не прочь сфотографироваться с вами. Вы так похожи на Степана.

– Это грим.

– А ваш плащ? Я таких плащей не видел.

– Теперь видите, – усмехнулся Степан. – Последний писк моды и нанотехнологий. Плащ бога Гора. – Страж недоумённо посмотрел на удаляющуюся фигуру и пожал плечами.

– Кто это – поинтересовались экскурсанты. – Как он похож.

– Кино снимают про… – ответил страж.

Не дойдя до «глобуса», Степан остановился и недолго постоял у каменной скульптуры – изваяния скифского воина.

– Похож… – задумчиво произнёс он. – Привет Асей. – Страж и посетители с гидом обернулись на слова.

– Вы сказали – Асей? – спросила гид. Степан не ответил, а повернулся и зашагал к шахте лифта.

В просторном холле было пусто, за исключением девушки – администратора.

Инга, в который раз просматривала списки приглашённых на праздник и делала заметки, когда услышала голос и вздрогнула. Голос показался знакомым. Она подняла глаза на посетителя и чуть не лишилась чувств.

– Ввы похожи – она запнулась, поглядев на белые волосы.

– Мы снимаем фильм о Степане, девушка. Мне сказали, что Вера Ивановна здесь. Пригласите ее, пожалуйста.

– Да, – улыбнулась Инга, – Вера Ивановна здесь, но зачем она вам?

– Девушка, я хотел бы, чтобы Вера сравнила меня со Степаном. Завтра праздник, а времени мало. – Степан озорно подмигнул девушке и продолжил: – А где я могу отдохнуть и подождать?

– А вон там – указала администратор, – находится диван, а на столике напитки… Степан Михайлович…

Степан приложил палец к губам. – Тсс. Пожалуйста, никому пока ни слова? И пожалуйста, приготовьте чай и.. – Не дожидаясь ответа впавшей в столбняк и непрерывно кивающей Инги, он закрыл капюшон и направился к дивану. Инга не успела позвонить, как он устроился на диване и мгновенно заснул. А напротив гостя, над входом в музей – мозаичное панно, где Степан шёл к сфинксу в белом кимоно, забросив на плечо альпинистский рюкзак.