Текст книги "Собрание народных песен"

Автор книги: Петр Киреевский

 
Мимо мой зеленой сад
Пролетали чижечки,
Молодые воробушки,
Моего соколика с собою забавили,
С собою закликали.
Молода соколушка,
Молода, догадлива,
Упередь залетала,
Соколика ворочала:
– Воротись, соколик мой,
Воротись ясменинкой!
Без тебя в саду
Пусто, невесело:
Все пташки
Приунымши сидят,
Приунымши, приугорюнимши. —
Молода Настасьюшка,
Молода догадлива,
У карету садилась,
Уперед заезжала,
Данилу ворочала:
– Воротися, Данила-свет,
Воротися, Микитьевич;
Без тебя у дому пусто,
Без тебя невесело:
Все гости приунымши сидят,
Приунымши, пригорюнимши,
Ни пьют, ни кушают
И бояр ни слушают.
Кабы был Данила-свет,
Кабы был Микитьевич,
И спила б и скушала,
И бояр послушала.
 

 
У ворот сосенушка зеленая, —
У Данила жена молодая
На свадьбу собирала:
Она смур[58]58
  Смурый – серый.


[Закрыть] кавтан надевала,
Часты пуговки застегала,
Золоту гривну завязала,
Завязамши, она ему приказала:
– Поезжай, мой друг, на свадьбу,
Ты дари игриц без щоту,
Чтоб тибе, мой друг, ни стыдно,
А моей головушке ни бесщо́сно!
 

 
Там, там на Дону
Тонка, гибка жердочка.
А кто ж по ней перешол?
А кто ж ково перевел?
– Перешол Данила-свет,
Микитьевич перешол,
Настасьюшку перевел.
Перевемши, он её целовал,
Целовамши, миловал:
«Ах, друг, моя Настасьюшка,
Живи ты, моя Семеновна,
Роди сына у’мине,
А дочерю у’сибе.
Учи сына в’грамоте,
А дочерю тонко прясть
И часто ткать». —
Намчил[59]59
  Намчать – предполагать.


[Закрыть] сын грамотник,
А нажли наш сын лапотник.
Намчил дочь шолком шить,
А нажли нашу дочь тонко прясть.
 

 
Константин Дмитриевич[60]60
  Холостой человек. – Прим. соб. – В этой песне и в других (№ 264,265, 266) величают самого собирателя – Константина Дмитриевича Кавелина. – В. К.


[Закрыть],
Не ходи по бережку,
Не ступай на камушек,
Не проломи сахьян сапог,
Не намочи шелков чулок,
Не срони своей шапочки
Семьсот золотничков.
Константин Дмитревич,
Кто вас шапкой дарил?
– Мне царь шапкой дарил,
Государь пожаловал.
Уж я сам царю служил,
Царскую дитю качал,
На коленях держамчи
В парчовой пеленочке,
В золотой колыбелочке,
Позолоченый лучок
И серебреный крючок.
 

 
Ты заря ль моя, зорюшка,
Зорюшка вечерняя,
Солнушко восхожее!
Высоко всходила,
Далеко всветила —
Через лес, через поле,
Через синее море.
Там лежала жердочка,
Жердочка еловая,
Досточка сосновая.
По той по жердочке
Никто не хаживаит,
Никто не важивал.
Перешел Данила-свет,
Перевел Настасьюшку,
Перевемши, целовал,
Целовамши, миловал:
– Друг моя, Настасьюшка,
Ты меня состарела.
Ты меня состарела,
Без ума поставила.
 

 
А кто у нас не женат?
А кто ж у нас холостой?
Константин-свет не женат,
Димитревич холостой.
На нем шапка соболья,
Во шапочке платочек,
Во платочке три узла:
Первый узел – василек,
Другой узел – любовь цвет,
Третий узел – маков цвет.
Константин Димитревич,
На что тебе василек?
– Чтоб я, молодец, весел был, —
Константин Димитревич,
На что ж тебе любов цвет?
– Чтоб девушки любили,
Молодушки хвалили. —
Константин Димитревич,
На что ж тебе маков цвет?
– Чтоб я, молодец, цветен был.
 

 
На горушке, на крутой,
На горушке, на крутой,
На горушке два терема стоят,
Во тереме две деушки сидят,
Промежу собой речь говорят
Про дородного молодца,
Константина Димитревича:
Константин Димитревич
Он богат-то, богат,
Он со гривны на гривну ступал,
Полтиною по городу шибал,
Рублем ворота запирал,
Сиротушек с неволи выкупал:
Вы, сироты, сироты мои,
Помолите Христу богу обо мне,
Об дородном молодцу,
Константину Димитревичу.
 

 
Воробушек-воробей,
Сколь далеко отлетал?
– Я от сада до сада,
До красного вишенья,
До черной смородины. —
Ай, молодец-то, молодец,
Константин Димитревич,
Сколь далече отъезжал?
– Я от села до села,
До тестева до двора,
До тещинова терема,
До девичей комнатки:
Деушка, отопрись,
Красавица, отворись!
– Я бы рада отперлась.
Я батюшки боюсь,
Я матушки стыжуся. —
Ох, деушка, уеду,
Красавица, уеду:
Дробень дожжик плечи льет,
Красно солнце лице жжет,
А буен ветер шляпу рвет.
 

 
Зимой-летом сосенушка зелена,
В пятницу Настасьюшка весела,
В субботу косу русу чесала,
В воскресной день шла к венчанью, плакала:
– Оставались мои цветики, батюшка, у тебя!
Вставай же ты, мой батюшка, пораньше,
Поливай же мои цветики почаще,
И утренними, вечерними зарями,
Послей того горючими слезами.
 

 
За Доном, за Доном,
За тихим Дунаем,
За высоким курганом,
Дружинушка ходит,
В руках коня водит
За шелковый повод,
За тесменны узды,
Черкасские седла;
Он и кличет и свищет,
Никто не услышит.
Одна услыхала
Зеленая дубрава,
И та испужалась,
Ветви опустила,
Листья обронила,
И сестре заговорила:
– Сестрица-верхушка,
Подымай мои вети,
Бумажные листья. —
За Доном, за Доном,
За тихим Дунаем,
За высоким курганом,
Дружинушка ходит,
В руках коня водит;
Данилушка ходит,
В руках коня водит
За шелковый повод,
За тесменны узды,
Черкасские седла;
Он кличет и свищет,
Никто не услышит.
Одна услыхала,
Настасья услыхала,
И та испужалась,
Ручки опустила,
Золотые перстни обронила,
Сестре сговорила:
– Сестрицы-подруженьки,
Подымите мои ручки,
Золотые перстенечки.
 

 
Темна, темна осенняя ночушка,
Прождалася соколиная матушка:
– А что ж мово соколика долго нет?
Или ево соколушки сбаили,
Или ево в темны леса завели,
Или ево соколушкой дарили? —
Темна, темна осенняя ночушка,
Прождалася Данилина матушка:
– Что ж мово Данилы долго нет?
Или ево красны девки сбаили,
Или ево в высок терём завели,
Или ево винцом-пивцом поили,
Или ево красной деушкой дарили? —
 

 
На горе дубок приклонясь стоит,
Все веточки принагнулися.
Наша Настюшка в танок[61]61
  Танок – хоровод.


[Закрыть] пошла,
Наша Семеновна, распустя платок;
И туда махнет и сюда махнет:
– Князья-бояра, станьте к стороне,
По’бе слободе!
Миня батюшка хочет жаловать
Он не селами, не деревнями, —
Каменной Москвой с маскорадами.
 

 
Господа за речкою,
Господа за быстрою!
Перекиньте жёрдочку,
Пододвиньте лоточку,
Посадите деушку,
Деушку да Настасьюшку,
Погулять по садику,
Защипать малинушку,
Заломать калинушку.
Да и не быть калинушке
Да слащей малинушки,
Да и не быть люту свекру
Помилей батюшки:
Батюшка помилее,
А свекор постылее.
 

 
В огороде конопля,
Конапелушка.
Красная деушка,
Да и Настасьюшка,
Да и Семеновна
Позвала братца
Играть на улицу:
– Братец миленькой,
Лебедь беленькой!
Ты пойдем играть на улицу,
Ты ж гуслями, я с ладонями. —
Тай не быть гуслям,
Звончей ладоней, —
Не быть свекру
Милей батюшки.
 

 
Лучина-лучинушка березовая,
Ах, что ж ты, лучинушка, не жарко горишь?
Не жарко горишь, отсвечиваишь?
Или ты, лучинушка, в печи не была?
– Была я в печи вчерашней ночи,
Меня злая свекровушка водой подлила,
И мне, красной девушке, и спать не дала.
Сестрицы-подруженьки, ложитеся спать,
Ложитеся спать, ведь некого ждать,
А мне, красной девушке, во всю ночь не спать,
Во всю ночь не спать, постель убирать,
Убравши кроватушку, мила друга ждать.
Скрыпнули воротички дубовинькия,
Звякнули колеченки серебряныя,
На самой на зорюшке мой милай пришел,
На нем кунья шубушка
 
 
……………………………
 
 
Сапожки на ножках поскрипывают:
– Чего ты, мой сердечный друг, так поздно пришел?
– Сударушка-деушка, не время была,
Со угрюмой женой у нас побранка была,
Журила-бранила тебя и меня.
– Не бей, не бей, милай друг, угрюму жену,
Тебе с нею, милай друг, весь век вековать,
А со мной, с красной душкой, один час часовать.
 

 
Лучина, лучинушка березовая,
Березовая поёрзывала,
Осиновая поскриповала;
А что-ж ты, лучинушка,
Не жарко горишь?
Не светло светишь?
Али ты лучинушка
В печи не была?
– Была я в печи
Вчерашней ночи,
Лютая свекровь
Водой подлила,
Всеё залила.
 

 
Дочи, что у тя, дочи, во́ротцы скрыпели?
– Матушка, скрыпели, сударыня моя, скрыпели.
Телят на двор загоняла,
То-то воротца скрыпели.
– Дочи, дочка мая хорошая,
Дочка моя пригожая,
Не было бы ти, дочка, прилуки,
Мне бы старухе присухи[62]62
  Присуха – заговор, приворот, пришепты, приворожка, через любовное зелье.


[Закрыть].
– Матушка, я не знаю,
Сударыня моя, не знаю.
Что-то у вас за прилуки,
Все ваша бабья примета.
– Дочи, что у тя, дочка, в окошке стучало?
– Матушка, стучало, сударыня моя, стучало:
Кошку в окошко пущала,
То-то в окошко стучало.
– Дочи, дочка моя хорошая,
Дочка моя пригожая,
Не было б ти, дочка, прилуки,
Мне бы старухе присухи?
– Матушка, я не знаю,
Сударыня моя, не знаю,
Чтой-то у вас за прилуки,
Все ваша бабья примета.
– Дочи, что у тя, дочи, кроватка скрыпела?
– Матушка, скрыпела, сударыня моя, скрыпела:
Блошка за ножку кусала,
Ножка об ножку чесала,
То-то кроватка скрыпела.
– Дочи, дочка моя хорошая,
Дочка моя пригожая,
Не было б ти, дочка, прилуки,
Мне бы старухе присухи?
– Матушка, я не знаю,
Сударыня моя, не знаю.
Чтой-то у вас за прилуки,
Все ваша бабья примета.
– Дочи, что у тя, дочка, брюшко поприпухло?
– Матушка, поприпухло,
Сударыня, поприпухло:
В поле младенька гуляла,
Зеленого горошку объелась,
То-то брюшко и припухло.
– Дочи, дочка моя хорошая,
Дочка моя пригожая,
Не было б ти, дочка, прилуки,
Мне бы старухе присухи?
– Матушка, не знаю,
Сударыня моя, не знаю.
Чтой-то у вас за прилуки,
Все ваша бабья примета.
– Дочка, что у тя, дочка, ува прокричало?
Матушка, виновата, сударыня моя, виновата,
Вишь я тебе говорила,
Не нанимай батрака молодова.
Здравствуй, бабушка со внучком!
 

 
Мы, бывалоца, были богатые,
Имели у себя пять коров да девять лошадей.
Одна корова бура,
А другая дура,
А третья пестра,
А цетверта востра,
А пятая-та вовсе безумна.
Эта пестра
Доила с мосту
Вёдер по сту
И то мы никогда не хлебали молока,
А все хлебали квас с водой,
И то бы лошадей водили
На реку поить,
И то у нас оцинь лошади были справныя,
Но никак с ними сладить одному поить,
То мы их водили по шестера:
Цетери-та под бока ведут,
А пятой в поводу ведет,
А шестой с дубинкой идет.
Есть – како пустить ее без хомута,
Да напороть ли бока
По цетыре кнута,
То она маненько с горки побежит.
Имели мы у себя достаток велик,
И мы лавки соимали
Да пец-ту с полатими засевали.
И потому хлеба уродились очень хороши:
Колос от колосу —
Не слышно голосу,
А сноп от снопа —
День е́зду,
Потом мы поедим
На деветиром
И вдрук привезем мы с пеци сотою
И склали мы копну
На пешныем столбе,
И тут она у нас маненько свалилась.
И была у нас больша ложка,
И мы ей копну подперли.
И завелась в копне мышь,
И был у нас чорный большой кот,
И, взявши копну, и свалил в лохань.
И мы таскали рожь сухую на хлебы,
А мокрую – на солоду,
И сварили два пива:
Одно-то, как вода, густое,
А другое-то пожиже,
Есть – как ковшик поднести,
Еще же бы дубинкой поплести,
То ты и до дому не дойдешь.
 

 
Уж как шли казаки из Азова,
Как навстречу им попались стары бабы,
Старые бабы, наши други, старые бабы.
Казаки бабам загадку загадали.
Загадали, наши други, загадали:
– Уж как что таково,
На Руси у нас давно,
Сверху зелено,
Посередь красно,
С конца востро,
В землю вросло,
Отгадайте!
Отгадайте, наши други, отгадайте! —
Стары бабы не умеют их загадки разгадати.
Уж как шли казаки из Азова,
А навстречу им попались всё молодки,
Всё молодки, наши други, всё молодки.
Казаки им загадку загадали,
Загадали, наши други, загадали:
– Уж как что таково,
На Руси у нас давно,
Сверху зелено,
Посерёд красно,
С конца востро,
В землю вросло,
Отгадайте! —
А молодки не умеют их загадки разгадати.
Уж как шли казаки из Азова,
А навстречу им попались красны девки,
Красны девки, наши други, красны девки.
Казаки девкам загадку загадали,
Загадали, наши други, загадали:
– Уж как что таково,
На Руси у нас давно,
Сверху зелено,
Посередь красно,
С конца востро,
В землю вросло,
Отгадайте! —
Красны девки их загадку отгадали:
«Это – свекла», – казакам они сказали.
 

 
Ты взойди-ка, взойди, солнце красное,
Над горою ты взойди, над высокою,
Над дубравушкою взойди, над зеленою,
Обогрей ты нас, добрых молодцов,
Добрых молодцов, все воров-разбойников,
Солдат бедных, рекрут беглых.
Протекла тут река, речка быстрая,
Как на этой на реке плывет лодочка,
Изукрашена эта лодочка все ворами-разбойниками,
На корме сидит атаман с веслом,
На мысу сидит есаул с ружьем.
Среди лодочки стоит бел шатер,
Под шатром стоит дубовый стол,
За столом сидит красна девица,
Есаулова сестра ро́дная,
Атаманова полюбовница,
Перед ней стоит золота казна.
– Нехороший мне сегодня привиделся сон,
Как с правой-то с ручки спал золот перстень,
Из левого из уха золота серьга, —
Есаулу-то быть застреленному,
Атаману-то быть повешенному
Во чистом поле на трех столбиках,
На трех столбиках на дубовыих,
На трех петелках на шелковыих.
 

 
Ах, вы, горы, горы крутые!
Нечево-то горы, горы не породили,
Породили-та горы бел горючь ли камень.
С под камушка течет речка быстрая,
Из-под этой речушки ростет част ракитов куст.
Как на кустике сидит млад сизой орел,
Во когтях-то держи́т чернова ворона,
Чернаво ворона – ище свава недруга;
Он и бить яво не бьет, только спрашиваёт:
– Ты игде, ворон, был, где, черной, погуливал?
– Уж я был ли побывал, был на дику степе,
На дикой-ли степе, на Саратовской.
Уж я видел диво, дивное́:
Там лежит-то тело, тело белое,
Тело белое лежит, солдатское.
Да нихто ко телу, ко телу не приступится.
Солеталися к нему, к телу приступилися
Да три ластушки, да три все косатые:
Да первая ластушка – ево родная матушка,
Как другая ластушка – ево родная сестра,
Как и третья ластушка – ево молодая жена.
Где мать плачет, река пошла,
Где сестра плачет, тут колодези,
Где жена плачет, там роса пала.
 

 
Я ишёл, молодец, дорогою,
Запала молодца долгая ночь;
И где ж молодцу ночевать будет?
Ночевать молодцу во сыром бору,
Во сыром бору, под сосною,
Под сосною, под зеленою;
Постелюшка – ковыл-трава,
В изголовьице – корешки,
Одеяльице – темная ночь,
Темная ночь, осенняя;
Я лежу, молодец, послушаю,
Не шумит ли зелена сосна,
Не тужит ли молода жена,
Не горюет ли родная матушка,
Молода жена с малыми детушками,
С малыми детушками, с малолетными?
 

 
Долина ль ты моя, долина широкая!
На долинушке куст малинушки выростает,
Как во кустике соловей поет,
Он поет-то, поет, громко свищет:
Во неволюшке добрый молодец слезно плачет,
Во слезах-то, слезах письмо пишет:
«Растоскуйся ж, моя сударушка, разгорюйся,
Что я сам по тибе стосковался;
После батюшки оставался я малешунек,
Родной матушки – сиротинушкою».
– Как на хто ж те, сироту, воспоил, воскормил?
– Воспоил, воскормил сиротину православный мир.
– Как на хто ж тебе, сиротинушку, повымолил?
– Как повымала сиротинушку матка Волга-река!
– Как на хто ж те, сиротинушка, возлелеяли?
– Возлелеяла молодца матка Волга-река!
– Как на хто ж те, сиротинушка, повыкачали?
– Как повыкачала сиротинушка легкая лоточка?
 

 
Как отдал меня батюшка замуж
Он далече-далече в иной город,
Он в иной город замуж за солдата,
Как солдатская горькая женитьба:
Ни одной ночки дома не ночуить,
А когда и ночуить, всю ночь протаскуить,
Он из горинки в горинку проходит,
На московскую дорожиньку присмотрит:
Ох, нейдут ли солдаты новобранцы?
Ох, как старые солдаты идут-пляшут,
Молодые новобранцы горько плачут.
– Вы не плачьте, солдаты новобранцы!
– Ой, как же нам, братцы, не плакать:
Наши домики новые запустели,
Молодые наши жены завдовели,
Малые детушки наши осиротели,
Батюшка с матушкой наши остарели.
 

 
Погляди-ткась, мил, в окошечко,
В хрустальное стеколушко,
Как у нас на дворе непогодушка,
В красной девке зазнобушка;
Зазнобил девку детинушка,
Зазнобемши, – он в поход пошел,
Он в поход пошел во ины земли,
Во ины земли, в турецкие,
В турецкие, во шведские.
 

 
Ты, поляна ль моя, полянушка,
Ты, поляна ль моя широкая!
Заросла ль, моя полянушка,
Ты травой муравой шелковою;
Да на ту траву роса пала,
Роса-то пала стюденая,
Да стюденая, ядреная;
Как на деушку тоска пала,
Тоска пала с кручиною;
Сокрушил девку детинушка,
Да детинушка солдатской сын;
Сокрушёмши, он во поход пошел,
Во поход пошел в ины земли,
В ины земли, в турецкие,
В турецкие, во шведские.
 

ПЕСНИ, ЗАПИСАННЫЕ М. П. ПОГОДИНЫМ В ТУЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ

 
Жила-была молода вдова,
Порадила себе девять сынов,
Десятую дочку Аннушку.
Четыре братца царю служат,
Пять братцев разбой держат.
Дочь Аннушку замуж отдала
По конец моря, за морянина.
Ана год живет, и другой живет,
На третий год скучилась:
– Морянин мой, морянин мой,
Морянин мой, боярский сын,
Поедем с тобой у гостьюшки,
К родной моей матушки,
Ко твоей тещи. —
Они ехали, становилися,
Раскладали жаркий огонь.
Повесили котел на жарком огню.
Наехали разбойнички,
Мужа моего зарезали,
Дитя моего в огонь бросили,
А меня молоду в полон взяли,
Стали спрашивать:
– Скажи ты, молодушка,
Какого ты отца-матери,
Роду-племени?
– Отца-матери, молодой вдовы,
Роду-племени – девяти братьев
Сестра Аннушка!
– Приедешь ты, сестрица, домой,
Не сказывай матушке,
Что мы мужа твоего зарезали,
А дитя в огонь бросили.
 

 
На заре было на зориньке,
На заре было на утренней,
Жена мужа патерила,
Острым ножичком зарезала,
Во холодный погреб бросила,
Желтым песком засыпала.
Прилетели два голубя,
Два голубя, два ясные,
Ажно ль два молодца распрекрасные:
– Ты, невестушка, голубушка,
Где наш брат Иванушка?
– Деверетики, мои голубчики,
Он поехал во чисто поле
За куницами, за синицами,
За серыми зайцами.
– Невестушка ты, наша голубушка,
Что ты нас обманываешь?
Что у тебя за кровь в сенях?
– Деверетики, мои голубчики,
Я голубя зарезала.
– Невестушка, голубушка,
Покажи ты нам хоть перушко.
– Деверетики, голубчики,
Я перушки в печи пожгла.
– Невестушка, голубушка,
Для чего ты нас обманываешь?
– Деверетики, голубчики,
Подите в новую клеть,
Возьмите шелковую плеть,
Разложите меня на четыре стороны,
Что хотите, то со мной делайте!
Подымитеся, буйные ветры,
Вознеситеся, желты пески,
Ты устань, мой милый друг!
 

 
Один был сын у отца-матери,
И тот на службу пошел;
Он год служил, другой служил,
На третий год он домой пришел.
Мать сына встретила середи поля,
Сестра встретила середь улицы,
Жена встретила середь горницы.
Мать сыну стала жаловаться:
– Ах, сын мой, сын мой,
Сын любезный мой,
Жена твоя приказа не исполняла,
Коней твоих поморила,
Соколов твоих пораспустила,
Вино и мед расшинкарила,
Дитя твой сын скончался. —
Взял молодец саблю острую,
Срубил жене буйную голову
По самые плечи ее белые.
Пошел молодец во конюшенку —
Кони стоят, овес едят.
Стал молодец, призадумался.
Пошел молодец во сокольню свою —
Соколы его подчищаются.
Стал молодец, призадумался.
Пошел молодец в погреба свои —
Вино у него запечатано.
Стал молодец, призадумался.
Пошел молодец в свою спаленку —
Дитя сын его в колыбели лежит.
Бай, бай, мое дитятко,
Съела тебя родная бабушка,
А моя ро́дная матушка!
 

 
Валгалеты, валгалеты мои,
Валгалеты – столбы точеные,
Виреюшки[63]63
  Верея, вереюшка – запоры у ворот.


[Закрыть] позолоченые,
Подворики серебряные!
Подворотнем белый камушек лежит,
Из-под камушка ручейчик бежит,
По ручейчику суденушка плывет.
На суденушки немножко людей,
По моему счету семь человек,
Осьмой – куховарь молодой,
А девятый – удалой молодец,
Удалая головушка.
Он по горенке похаживает,
Калену стрелу заряживает,
Калене стреле приказывает:
– Ты лети, моя каленая стрела,
Выше лесу в поднебесточки,
Ты убей на полете ясного сокола,
Сизого голубя на каменной стене,
Серую утицу на Волге на реке,
Красну девку в высоком тереме:
Сера утица – яства моя,
А красна девица – невеста моя,
Нареченная, обрученная.
 

 
Козушка, белоножушка
По приволью гуляла,
Дразнивала, передразнивала
Серого волка:
– Волчушка мой серинькой,
Я тебя не боюся! —
– Козушка, белоножушка,
Постой, не хвалися,
Станем мы ранешенько,
Поглядим на утрях:
Ножки лежат, рожки лежат,
А козушки нету:
«Вот же тебе, моя козушка,
За твои за насмешки».
По двору девушка ходила,
Дразнивала, передразнивала
Доброго молодца:
– Добрый молодец,
Я тебя не боюся!
– Красная девушка,
Постой, не хвалися,
Встанем мы ранешинько,
Поглядим на утрях:
Девки играют, платки сияют,
Красной девушки нету:
«Вот же тебе, девушка,
За твои за насмешки».
 

 
На Дону, на Доночку,
На крутом бережочку
Сватьюшка сходатая[64]64
  Сходатай (тая) – сват и сваха.


[Закрыть]
Купену копала,
Зорюшку[65]65
  Купена, зорюшка – растения.


[Закрыть] ломала,
Со зари цветы рвала.
Где ни взялся сходатай-сват
На вороном коне;
Он шапку снял,
Коня унял,
Низко поклонился:
– Бог помощь тебе,
Моя сватьюшка,
Купену копати,
Зорюшку ломати,
С зари цветы рвати.
Поедем, моя сватьюшка,
Ко новому торгу.
Купим, моя сватьюшка,
Два мыла белила,
А третье сурмила,
Будем мы, сватьюшка,
Бело умываться.
Будут нам, сватьюшка,
Люди дивоваться:
Хорош, пригож
Сходатай-сват,
А сватьюшка лучше.
Чем она лучше?
Лицом побелее,
Брови почернее.
 

Здесь идет повторение тех же стихов с переменою только свата и свахи на невесту и жениха.

 
Во горах, во горах,
Во крутых во горах,
Во желтых песках
Молодец ходил,
Двух коней водил,
Двух стоялых,
Государевых.
Проводил коней
Ко колодезю:
– Испивайте, кони,
Ключеву воду,
Мне на вас, кони,
В поезд ехать,
Мне за вдовкой,
За плутовкой;
А мне вдовушки
Не в душе пришли,
Мне не в совести,
Не в любовности. —
Во горах, во горах,
Во крутых горах,
Во желтых песках
Молодец ходил,
Двух коней водил,
Двух стоялых,
Государевых.
Приводил коней
Ко колодезю:
– Испивайте, кони,
Ключеву воду,
Мне на вас, кони,
В поезд ехать,
Мне за девушкой,
За красной,
А мне девушки
К душе пришли,
Мне к совести,
Любовности.