Текст книги "Цивилизация Просвещения"

Автор книги: Пьер Шоню

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)

Ризенер, Жан-Анри

1743–1806. Французский краснодеревщик немецкого происхождения, ученик Эбена, дело которого он унаследовал и на вдове которого женился в 1767 году. Вместе со своим учителем он был наиболее выдающимся представителем так называемого «переходного стиля», в котором изгибы переплетаются друг с другом, но отличаются чистотой линий, отказом от чрезмерной сложности и орнаментальной перегруженности.

Рим

Италия – самая старая урбанизированная территория в Европе. Неаполь, Венеция и Милан преодолели рубеж в 100 тыс. жителей в XV веке. Рим вместе с Флоренцией долго балансировал между четвертым и пятым местом. XVII век был для городского населения Италии периодом относительного застоя. Зато в XVIII столетии во всем городском пространстве отмечается значительный рост, и Италия не составляет исключения. В 1700 году Рим вернул себе давно потерянное второе место. Со своими 135 тыс. жителей, лишенный статуса первого города Европы, каким он был в XVI веке, он находится позади Неаполя (215 тыс.), но впереди Милана (124 тыс.), Венеции (132 тыс.), Палермо (100 тыс.), Флоренции (78 тыс.), Генуи (65 тыс.) и Болоньи (63 тыс.). Умеренный, но постоянный рост (153 тыс. в 1750 году, 163 тыс. около 1790 года) позволяет Риму на протяжении всего XVIII века сохранять вторую позицию позади Неаполя, который наращивает темп (больше 300 тыс. в 1750 году, 426 тыс. в 1790-м), и впереди Милана (134 тыс.) и Венеции (также 134 тыс.), Палермо (130 тыс.), Генуи (90 тыс.), Флоренции (81 тыс.) и Болоньи (71 тыс.) – по состоянию на 1800 год. Влияние Рима в XVIII веке значительно падает. Его сияние меркнет вместе с угасанием католической церкви. Рим остается законодателем мод в области пластических искусств и музыки. Особенно это касается первой половины века. Наряду с Венецией и Неаполем он по-прежнему лидирует в опере. Мы говорили о новом подъеме интереса к римским образцам, о начале поворота к неоклассицизму. Над самим же Римом по-прежнему простирается гигантская тень Бернини. Рим подвергается практически исключительно эстетическому влиянию собственного прошлого. Строительство порта Рипетта на Тибре начинается в 1704 году при понтификате Климента XI. Работы ведутся силами Александре Спекки, Г. Фонтаны. В XVIII веке в Риме появилось много новых площадей: отметим площади Святого Игнация, Испании, Туви, Мальтийских Рыцарей.

Рокайль, рококо

Скорее декоративный, нежели архитектурный стиль, характерный для Европы первой половины XVIII века. Его длительность, как и сфера его распространения очень сильно различаются в разных странах. Расцвет французского рококо, основы которого были заложены Береном и Одраном, приходится на эпоху регентства и начало царствования Людовика XV и связан с именами Оппенора и особенно Мейсонье. Бофран прибег к нему при внутренней отделке отеля Субиз. Во Франции этот стиль мало повлиял на архитектуру (фасад ратуши в Нанси архитектора Эре), но, любопытным образом, возродился во второй половине века при устройстве «английских» парков и садов и даже некоторых фабрик в самый разгар периода возвращения к Античности. Скульптура была затронута относительно мало, но если Ватто избежал его влияния, то не менее гениальный Буше охотно ему поддался. Зато рокайль проявился во всех малых искусствах: ювелирном деле, изготовлении украшений из железа, меблировке (особенно у Мейсонье и Кафьери). Рококо господствует в большинстве видов искусства в Центральной Европе и Испании, где оно приходит на смену барокко Борромини и Гварини. Архитекторы и мраморщики трудились рука об руку, создавая наиболее впечатляющие и наиболее оригинальные творения эпохи. Рим, родина барокко, знал, в сущности, только одного архитектора стиля рококо – Сарди, работавшего в церкви Санта-Мария-Магдалина-дель-Кампо-дель-Марсо; возвращение к Античности началось в Вечном городе рано. Отметим, впрочем, фонтаны (в частности, фонтан Треви работы Сарди: 1733–1765), лестницу Тринита деи Монте (1728), а в особенности – удивительный Ното и знаменитый «замок абсурда» Багьеры на Сицилии. Рококо в живописи – это Венеция, которая в лице Гварди и великого Тьеполо на время сближается с искусством севера. Итак, главные действующие лица: вновь Италия, Франция в области декоративного искусства, германоязычные страны во всех пластических искусствах, нередко объединяемых в своего рода монументальной драматургии, Испания Нарсисо Томе.

Россия

При Петре I и Екатерине II Россия, отталкиваясь от первоначального лесного ядра заселения, осваивает новые пространства: рост, продвижение по направлению к западу (Балтика), потом по направлению к Средиземному морю (присоединение в 1774 году Азова, захват Крыма и побережья Черного моря, основание в 1794 году Одессы). За военной победой следует оккупация и методичное использование земель: урбанизация северо-запада (Санкт-Петербург), потом, при Екатерине, юга (Екатеринбург), закладка шахт на Урале, колонизация степи. Россия становится новым приграничьем, крупнейшим поставщиком пространства для Европы и, подобно Пруссии и Австрии, стремится посредством авторитарной реформаторской политики ликвидации отставания равняться в интеллектуальном и экономическом смысле на густонаселенную Западную Европу. Этот процесс успешно осуществлялся двумя Великими XVIII века: Петром до 1725 года, Екатериной с 1762 по 1796 год. Соседняя Германия и даже Англия по призыву царей поставляли переселенцев и специалистов. Франции была отведена лучшая и более важная роль. Французское искусство, французская культура, французский язык в течение долгого времени были составной частью нового российского общества и формировали его. От Петра до Екатерины главенствовало не столько центральноевропейское барокко, сколько возродившийся на Западе классицизм. XVIII век превратил Россию в одну из западных супердержав.

Руссо, Жан-Жак

1712–1778. Свою писательскую деятельность Руссо начал в тридцать восемь лет, в середине века; после полной скитаний и размышлений жизни его основные сочинения следуют одно за другим: 1761 год – «Новая Элоиза»; 1762-й – «Об общественном договоре» И «Эмиль». Все три книги оказали значительное влияние на современников: и действительно, они отражали тайные мысли и чувства общества второй половины XVIII века, терзаемого новыми тревогами и желаниями, порожденными распространением и стремительным увеличением объема знаний. По сравнению с энциклопедистами Руссо выглядел архаистом: Женева была чем-то вроде протестантского Рима. Его деизм, основанный на чистой интуиции и личностном опыте, противостоял рационалистическому и практическому деизму Вольтера. Его политика, основанная на новых идеях естественного права и общей воли, принципах, выходящих за пределы исторических «фактов», противостояла продуманному эмпиризму Монтескьё. Вспомним исследование Жана Фабра, посвященное руссоистскому утопизму. В действительности анализ женевской модели предшествовал у Руссо разработке его системы. Последняя по ряду отношений предвосхищает трансцендентальный идеализм Канта. «Точно так же, как, согласно Руссо, общая воля по отношению к волям отдельных людей представляет собой своего рода идеал, в котором они обречены раствориться, так и универсальный практический закон Канта предстает как имманентизирующий для того, кто подчиняется чему-то, абсолютный источник чего должен быть для нас непостижим, ибо он нам внеположен» (Ле Сенн). Этим и объясняется важное значение, приписываемое Руссо как «центральной фигуре» эпохи Просвещения, в частности, Кассирером.

С

Санкт-Петербург

Выстроен ex nihilo. Работы были начаты в мае 1703 года. Символ России, стремящейся порвать со своим прошлым, неистовой жажды наверстать упущенное и ориентироваться на Запад. Население Санкт-Петербурга составляло примерно половину населения Москвы. Число жителей Москвы к 1700 году оценивается в 80 тыс., к 1730-му – в 140 тыс., к концу XVIII века – в 400 тыс.

Но Москва – это восточный караван-сарай у подножия Кремля, тогда как Санкт-Петербург – настоящий город из камня. Его население к 1730 году насчитывало около 70 тыс. человек, а к концу XVIII века – около 200 тыс. В 1712 году Петр Великий подарил ему титул столицы. Человеческие потери, потребовавшиеся, чтобы победить ингерманландские болота в устье Невы, обычно оценивают в 100 тыс. человек.

Сведенборг, Эммануил

1688–1772. Получил двойное – научное и религиозное – образование в лютеранском университете Упсалы (Швеция), ректором которого был его отец, экзегет и теолог. Долгое время путешествовал за границей, впоследствии принял должность асессора в Королевской горной коллегии. Его новая жизнь началась в 1740-е годы. В то время ряд видений открыл для него инобытие, не предполагающее полного разрыва с земной жизнью, не чуждый, но другой мир, в котором завершается духовное восхождение живых существ. Это откровение привело его к переосмыслению Библии в чисто аллегорическом духе. Христос предстал ему не как искупитель – Сведенборг отрицал первородный грех, – но как великий очиститель. Свое учение он изложил в нескольких трудах, опубликованных начиная с 1745 года, важнейшим из которых являются Arcana caelestia («Небесные тайны»; 1749).

Священная Римская империя

Титул императора, который традиционно (с 1437 года) носили австрийские Габсбурги, постепенно стал почти номинальным. Разногласия, раздиравшие сейм, который разделял власть в империи с избираемым им императором, сделали его неэффективным и иллюзорным. Реальная самодержавная власть принадлежала 350 землям, на тех или иных условиях входившим в империю. Расцвет Пруссии и австрийская экспансия, противостояние двух Германий – католической и протестантской, немецкой и космополитической, также способствовали распаду Священной Римской империи.

Сельское хозяйство

Ведущая отрасль экономики.

Сен-Мартен, Луи-Клод де

1743–1803. Один из представителей – наряду с Месмером, Лафатером, Азаисом – той философии, «которая в конце XVIII века объединила в себе два течения – мистическое и позитивистское» (Б. Гюйон). Но в конечном счете оккультная наука Сен-Мартена эволюционировала в сторону спиритуализма. В последние годы его жизни в последних его трудах определяющим становится влияние Сведенборга. (См.: Auguste Viatte, les Sources occultes du romantisme et les Svedenborgiens en France, Paris, 1931).

Сен-Пьер

Шарль-Ирене Кастель, аббат де Сен-Пьер, 1658–1743. Духовник герцогини Бурбонской, в 1718 году исключенный из Французской академии (вслед за появлением его «Речи о полисинодии»). Пытливый и изобретательный ум, находившийся под влиянием долгого (с 1713) и благотворного мир а эпохи регентства, неисправимый перфекционист и футурист: «Проект с целью сделать зимние дороги проезжими», «Проект улучшения образования», «Проект улучшения медицины» и т. д. Известен в первую очередь как основатель Клуба «Антресоли», в котором на антресолях отеля президента Эно (на Вандомской площади) собиралось несколько либеральных аристократов, чтобы обменяться мнениями обо всех проблемах современности. Среди них были маркиз Бальруа, д’Аржансон, де Караман, д’Оби, Рамсей, аббат Алари и др.

Симон, Ришар

Дьепп, 1638–1712. «Критическая история Ветхого Завета» с поправкой на два года вписывается в период 80-х годов, служащий отправной точкой наших исследований, посвященных XVIII веку. Получается, что самим своим планом (планом экзегезы) эта книга также знаменует некую дату: примечательное совпадение. Конечно, экзегеза уже имела длительную традицию. Но у Ришара Симона меняются методы, дух, сам предмет «критики». Как напоминает П. Азар, речь не идет «ни о том, чтобы опровергать теологию, ни о том, чтобы ее отстаивать, [но о том] чтобы установить степень надежности, аутентичности текстов», которые она изучает. Боссюэ, проигравший и ставший виновником проигрыша многих сражений, проиграл и то, которое он вел с ораторианской экзегетикой, так и не сумев понять, какую выгоду мог бы извлечь католицизм из этой исторической герменевтики.

Скарлатти, Алессандро

1660–1725. Старший из семерых детей, пятеро из которых стали музыкантами, он сам имел десятерых детей, в том числе Доменико, клавесиниста. В 1683 году Алессандро Скарлатти обосновался в Неаполе, где и провел большую часть жизни (хотя неоднократно подолгу жил в Риме, Флоренции, Венеции). Один из мэтров классической итальянской оперы. Его увертюры, повлиявшие на создание больших оркестров, уже предвосхищают «Симфонии» Вивальди. Автор популярных в Неаполе опер, Скарлатти не всегда избегал чрезмерной простоты, но не стоит забывать, что он был также автором струнных квартетов, а главное, замечательных камерных кантат.

Скарлатти, Доменико

1685–1757. Сын А. Скарлатти, родился в Неаполе, умер в Мадриде. Был органистом королевской капеллы в Неаполе, рядом с отцом, потом, в Риме, капельмейстером польской королевы (Марии Казимиры), португальского посольства и виллы «Джулия» (в Ватикане). Капельмейстер в Лиссабоне в 1720 году, в Мадриде – с 1728 года до конца жизни. Органист, но в первую очередь клавесинист, Доменико Скарлатти был создателем оригинальной разновидности сонаты – свободной сонаты на двух темах (сам Скарлатти называл свои сонаты «экзерсисами»), которая, наряду с сонатами Баха, послужила образцом для классической одно– или двух-инструментальной сонаты.

Скрипка

До конца XVI века этот инструмент считался грубым. Скрипка была атрибутом бродячих музыкантов и мещанских свадеб. Монтеверди пожаловал ей дворянскую грамоту, отведя ей важную роль в «Орфее», инструментовка которого включает в себя одну из первых партитур, написанных специально для скрипок: violino piccolo (скрипки-пикколо), так называемой «французской», violino da braccio («ручной» скрипки – в противоположность старинной виоле да гамбе) и др. С этого времени скрипка занимает почетное место в оперном оркестре, в маленьких ансамблях камерной музыки, позднее – в больших симфонических оркестрах. Она была любимым инструментом выдающихся композиторов итальянской школы: Корелли, Вивальди, потом Скарлатти. В конце XVI века появляются крупные мастерские по изготовлению скрипок: у истоков стоят два итальянца – Сало в Брешии и Амати в Кремоне. Среди знаменитых скрипичных мастеров: Маджини, преемник Сало, и великий Антонио Страдивари (1644–1737), австриец Якоб Штайнер (XVII век), Никола Люпо (XVIII век).

Скульптура, скульпторы

Скульптура, столь широко распространенная во Франции в XVII веке, когда парки и дворцы населялись статуями, в XVIII веке угасает и имеет тенденцию эмигрировать в направлении Центральной, Северной и Восточной Европы, где возводятся огромные монументальные сооружения, в первую очередь соборы и дворцы, и где – в соответствии с традицией, заложенной Людовиком XIV, – развивается или сохраняет свое влияние великий меценат. Статуи на королевских площадях – в Париже тоже, но в первую очередь в Пруссии, России, Скандинавии; статуи в парках и дворцах в Германии и Австрии, в бурбоновской Ла Гранхе в Испании. Сами мастера при этом нередко были итальянцами, а чаще всего – французами: Растрелли, Фальконе, Рубильяк, Ларшевек и др. Однако в Пруссии и Австрии появились свои великие национальные художники: соответственно Андреас Шлютер и Георг Рафаэль Доннер. Новый и значимый факт: в XVIII веке чугун и настоящий мрамор (не стоит при этом забывать об идеально отшлифованных сияющих мраморах неаполитанца Саммартино, а потом Кановы) уступают место искусственному мрамору: немецкая, а точнее, баварская традиция (достаточно вспомнить поселок художников в Вессобрунне), звездный час которой пробил с появлением монументальных сценографических решений в стиле рококо на хорах церквей и в дворцовых залах. Впрочем, это в меньшей степени относится к статуям, чем к лепнине. Большинство мраморщиков были орнаменталистами, они украшали стены и потолки, карнизы, колонны и балюстрады. Первенствующую роль здесь играли немцы: Фойхтмайеры, Азамы, Хольцингер, Циммерманы, а в отделке дворцов – великий франко-германский архитектор Кювилье. В Испании искусство создания заалтарных украшений и заалтарных капелл возникло как оригинальное ответвление монументальной скульптуры: см. Томе и Чурригера. Но наряду с монументальным искусством развивается и вскоре получает повсеместное распространение более скромное искусство статуэток, бюстов, скульптурных портретов: его образцы бесчисленны – это связано с ростом числа заказов, исходящих теперь от буржуазии и городской аристократии, живущей как в особняках, так и в небольших квартирах. Парадная скульптура уступает место скульптуре более личностной, более семейной, – если не считать случаев соединения внешних эффектов и глубинного чувства в великолепных надгробных изваяниях, например Пигаля или Кусту.

Слодц

Три брата Слодц, старший из которых, Себастьян-Антуан (1695–1754), был орнаменталистом, средний, Поль-Амбруаз (1702–1758) – живописцем и рисовальщиком, а младший, Микеланджело (1707–1764) – скульптором. Первый наряду с Оппенором и Мейсонье был одним из мастеров декора в стиле рокайль, третий, долгое время живший в Риме, тяготел к более умеренному барокко.

Смерть

Отступление смерти, благодаря которому население Европы в XVIII веке увеличилось вдвое, коснулось как детей (снижение детской смертности), так и взрослых (рост ожидаемой средней продолжительности жизни). Причины этого отступления связаны не столько с действительно крупными изменениями, сколько с целым комплексом небольших сдвигов к лучшему: соблюдением гигиены и особенно улучшением питания, более хорошо и более регулярно обеспеченного повсеместно. Меняется и поведение перед лицом смерти. Это неудивительно. Мы лишь сейчас начинаем отдавать себе в этом отчет благодаря новым сериям источников. Главную роль играют завещания, а в католических землях также изображения, составляющие часть алтарных росписей, посвященных молению душ в чистилище (XV–XIX века). Во всей католической Европе и, судя по всему, даже на значительной части Европы протестантской (в тех странах, где главенствующую роль играет лютеранская евангелическая церковь) господствует, говоря словами Мишеля Вовеля, барочная чувствительность по отношению к смерти.

В Провансе пик этой барочной набожности приходится на время между 1680 и 1710 годом. Соответственно, конец XVII века составляет своего рода период расцвета того стиля отношения к смерти, который в конце Средних веков и в начале Нового времени пришел на смену более раннему, более строгому стилю, сохранявшемуся в православной Восточной Европе на протяжении всего Нового времени. Как мы уже отмечали, этот стиль отношения к смерти может характеризоваться гиперсоциализацией, тягой к театрализации или публичной проповеди; в народной среде эти его черты проявляются вплоть до конца XVIII века. Помимо этого, в Провансе он характеризуется рядом черт, которые кратко суммируются ниже согласно свидетельствам завещаний, обнаруженных и проанализированных Габриель и Мишелем Вовелями. Прежде всего, относительная однородность. Первоначально существует единый стиль, охватывающий 80–90 % и подверженный лишь незначительным вариациям. Страх перед внезапной смертью должен быть поставлен в соответствие с нарастанием драматизма в архитектурных изображениях спасения в последний миг. Этот страх – составная часть общей драматизации: драматическая барочная чувствительность противопоставляет восприятию жизни как трагедии драматизацию последнего мига, предшествующего необратимому переходу в вечность.

Итак, очень важно, что в момент агонии вся община возносит молитву. При своей жизни люди заботятся об организации духовной помощи «в смертный час». «Так и автор завещания, – с исключительной тонкостью замечает в своей диссертации Мишель Вовель, – надеется оградить себя от неожиданностей смерти… возможно, не все решается… на личном суде, ожидающем человека после смерти, но тем не менее стоит поторопиться… и вот марсельский нотабль поручает монастырским и приходским церквам отслужить в день его кончины 500 месс ех mortuis („из мертвых”), пусть… даже, если им не хватит одних суток, заканчивать придется назавтра. Отныне… единственное, что может помочь душе новопреставленного, – это заступничество живых; начиная с „кантат” во время девятидневных молений в конце года и каждую годовщину смерти, ритуал все усложняется…» Здесь нет ни единого элемента, за которым не стояла бы уже длительная традиция.

Тем не менее происходит достаточно важное изменение, окончательно оформляющееся в первые десятилетия XVIII века: отныне мессы предпочитают не заказывать посредством вкладов, а покупать. Недоверие к наследникам. Распространение коммерческого духа, в том числе и в странной форме включения в счет иного мира, или даже горький опыт ликвидации вкладов вскоре после банкротства банка Лоу? В отношении к мертвому телу также намечается первый поворот. Во всем длинном реестре провансальских завещаний, изученных Мишелем Вовелем, «один только художник из Грасса в 1743 году провозгласил, что отдает душу Богу, а тело – червям и гнили до той поры, пока Господу не угодно будет его воскресить». «Это совершенно классическое напоминание, – отмечает Вовель, – в силу своей абсолютной единичности звучит почти неприлично». Действительно, если не считать Испании, несколько патологическое подчеркивание факта разложения плоти сходит на нет. Появляются две совершенно новые заботы: боязнь скальпеля или влечение к нему и страх быть похороненным заживо.

Этот страх сыграл свою роль в стойком увеличении в течение XVIII века промежутка времени между смертью и погребением; возможно, он повлиял и на повсеместное использование гроба, пришедшего на смену прежнему «прах к праху». Еще одно изменение – посмертное одеяние; рубашка или саван плясок смерти уступают место полному облачению умерших. Еще в начале XVIII века уделяется пристальное внимание всем деталям церемонии. Это внимание показательно во многих отношениях. Прежде всего, определенная забота о ранге. Это, согласимся с Вовелем, отражение традиционного общества, очень медленно сдающего свои позиции перед наступлением индивидуализма. Применительно к похоронам господствует формула: «Согласно обычаям, согласно законам, согласно его званию, согласно его положению». Другие варианты не столь конкретны: погребение характеризуется как совершенное почтенно, честно, достойно, с почетом, благопристойно, подобающим образом.

От начала века к его концу формулы встречаются все реже. Вовель вывел точные цифры: в Провансе до 1700 года формулы используются в 17 % случаев, а накануне 1789 года – лишь в 5–6 %. В районе Ниццы, вблизи от Италии, эти цифры выше. Действительно, в завещании обнаруживается весь механизм успокоительных предосторожностей и необходимых шагов. Заказ или широкомасштабная покупка месс на короткий период после смерти, играющий, как предполагается, решающую роль, как если бы время имело важное значение для народных представлений о вечности, поминальные свечи, посредничество бедняков… нередко заменявшихся на сообщества кающихся. Путем раздачи милостыни предполагалось заслужить особенное заступничество богатых духом бедных. Заступничество мира живых, заступничество небесного воинства. Вся история находится на пути, дающем возможность постоянно пополнять наши знания о подлинной народной вере. На одну только искупительную жертву Христа накладываются многочисленные ряды местночтимых заступников, социализируемых в зависимости от традиций, обычаев, эпохи и региона.

1700 год: барочная набожность, крепкая, живая, ободрительная… немножко простоватая, ищет в солидарности членов традиционного общества, в умножении необходимых действий в час агонии и в смутное время, наступающее сразу после смерти, поддержки и уверенности. Но у определенной части элиты барочная набожность большинства уступает свое место противоположной тенденции, тенденции к самоуглубленности, установке на абсолютную бедность, на абсолютную простоту, упованию на одну лишь милость Христа. Воплощенное слово, умершее и воскресшее, мистическое течение, августинианская чувствительность – тоже архаика. Таковы две противоположные, а значит, сходные линии поведения, которые с разной скоростью разрушаются на всем протяжении столетия, создавая в итоге бесконечно сложную и противоречивую географию конца XVIII века. Вовель выделяет три периода: 1710–1740, быстрый спад; 1740–1760, плато, консолидация, даже короткий подъем (во Франции на вершине социальной пирамиды Руссо против атеизма энциклопедистов); 1760–1790, обвал. Коротко говоря, уменьшение числа совершаемых действий и вносимых сумм примерно втрое.

Уменьшение количества месс, массы свечей, списков заступников. Бог больше не воплощается в постижимой человеческой ипостаси Христа – он становится только Богом, полухристианином, полу-философом. Обозначаются, затем явственно проявляются все диморфизмы XIX века: половой диморфизм женской набожности, диморфизм хороших и плохих стран, больших отступников и маленьких правоверных, перевернутый диморфизм городов, которые еще в XVII веке были лучше деревень, сопротивляющихся деревень и дехристианизированных городских масс. Из этого следует, что откат высокой религиозной волны, достигшей своего максимума в церковной практике низших социальных слоев в период с 1690 по 1710 год, с запозданием по сравнению с развитием общественной мысли, в XVIII веке происходит очень рано и очень быстро. Хотя данные не всегда поддаются однозначной интерпретации, упадок барочной чувствительности, своего рода дегероизация, был обусловлен одновременно реформистскими религиозными течениями и философским рационализмом. На первом этапе религия души, просвещенное и очищенное христианство и рационализм Просвещения объединяются против барочных проявлений традиционной цивилизации, устной передачи духовного опыта, с начала XVII века все более и более оторванных от умонастроений элиты. Но основание еще прочно, оно не позволяет воплотиться в реальность стремлению философии Просвещения измерить глубину ее поражения перед лицом главных вопросов.

Соединенные провинции

Наиболее могущественная торговая и морская держава в Европе XVII века, в 1730—1740-е годы оттесненная Англией. Политические кризисы (конфликты со статхаудерами) и особенно война с Англией (1780–1784) привели к-упадку. Тем не менее голландские банки оставались одними из ведущих в Европе. Упадок искусства после поразительного расцвета живописи в XVII веке. Наука представлена учеными из Лейденского университета – физиологом Бургаве и экспериментатором Мушенбруком (изобретателем лейденской банки).

Спалланцани, Ладзаро

1729–1799. Ученый-натуралист из университета Павии: один из основателей физиологии. Наблюдения при помощи микроскопа привели его к интересным опытам, касающимся пищеварения, а потом оплодотворения у животных. Он, однако, не смог извлечь из них все необходимые выводы и по ошибке счел, что они подтверждают тезисы о «преформации» и «микроскопических животных». Эпигенез был открыт только К. Ф. Вольфом.

Спинозианство

Его влияние, не слишком глубокое в XVII веке, постепенно распространяется: оставаясь невыраженным в начале ХУШ века, оно более определенно проявляется в его конце, когда, как мы знаем, им в сильной степени заразились в конце жизни Вольтер и Лессинг еще до появления Гёте. Письмо философа к Ольденбургу, датируемое октябрем 1665 года и цитируемое Шарлем Аппюном, объясняет, с какой целью Спиноза написал «Богословско-политический трактат», основополагающее для историка сочинение: «Мотивы, побудившие меня взяться за этот труд: primo, предрассудки богословов: на мой взгляд, это величайшее препятствие, стоящее на пути изучения философии; следовательно, я стараюсь сделать их явными и освободить от них ум людей сколько-нибудь просвещенных; secundo, мнение обо мне простонародья; меня беспрестанно обвиняют в атеизме, и я должен, насколько смогу, рассеять заблуждение, возникшее на мой счет; tertio, мое стремление всеми доступными способами защищать свободу мысли и слова, которую слишком большая власть, данная священнослужителям, и их зависть грозят уничтожить в этой стране».

О политической и религиозной ситуации в Голландии и ее влиянии на взгляды Спинозы см. гл. 3.

Стенхоп

Чарльз, граф Стенхоп, 1753–1816. Английский конструктор-любитель, изобретатель стереотипии и чугунного печатного станка.

Стокгольм

Обнаруживает очень близкое сходство с Копенгагеном. Оба города возникли на островах, но Стокгольм, гораздо более холмистый, никогда не был городом каналов. Голландское влияние на него было ограниченным, а французское – определяющим. Изначально город был деревянным; пожары конца XVII века позволили осуществить глубокую перестройку старинного городского пространства. Новые кварталы строились частично в шахматном порядке, частично – с широкими улицами (основные транспортные артерии – 11 м, второстепенные проезды – от 5,5 до 8,2 м). Начало XVIII века ознаменовалось для Стокгольма работой гениального архитектора, Никодемуса Тессина (ум. 1728), хотя он и не смог воплотить в жизнь все свои замыслы.

Суфло, Жак Жермен

1713–1780. Образцовая биография на эстетическом переломе века. Став после своего второго путешествия по Италии (1749) приверженцем возвращения к Античности, Суфло начал свою карьеру с еще вполне барочных проектов (фасад Центральной больницы в Лионе). Его пребывание в Пестуме, где он открыл дорический ордер, значительно изменило его концепции и творческую манеру. После 1750 года мадам де Помпадур, избравшая его в наставники своему брату, маркизу де Вандьеру, назначенному на должность управляющего королевскими постройками, добивается для него ряда важных заказов. Суфло разрабатывает проект церкви Святой Женевьевы (нынешнего Пантеона), подвергшийся едкой критике Пьера Патта, ученика Блонделя. Трещины в строящемся здании едва не приводят к остановке работы, которая была завершена сотрудниками Суфло уже после его смерти. Оригинальный проект, призванный сочетать дорическую мощь с готической легкостью, удалось реализовать лишь частично. Такой, каким он получился, этот памятник скорее предвосхищает несколько помпезный стиль эпохи империи.

Счастье

Одно из ключевых слов XVIII века (см.: R. Mausi, I’ldee du bonheur au XVIII siecle, Paris, 1960, 2-е изд. 1965).

T

Талл, Джетро

1674–1740. Английский агроном, один из теоретиков нового сельского хозяйства. Ввел сеялку и конную мотыгу. В соответствии со своей теорией питания растений (которые якобы усваивают содержащиеся в почве вещества в виде бесконечно малых частиц) рекомендовал разрыхлять землю путем частых прополок. Во время путешествия по Франции был поражен устройством и возделыванием тамошних виноградников.