Текст книги "Последний долг (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
У меня не было другого выбора, кроме как поспешить в Хитроу и сесть на ближайший рейс в Южную Африку. Добраться до аэропорта, купить билет и поспорить о самом быстром рейсе – все это стоило драгоценного времени.
Времени у меня не было.
Никаких быстрых рейсов. Никаких частных самолетов.
У меня был только один вариант – тесный, переполненный рейс с тремя остановками до места назначения. Даже если бы я подождал двадцать четыре часа и нанял частный самолет, выбранный коммерческий рейс был бы быстрее.
Поэтому я купил билет.
Я отправил Ниле сообщение:
Кайт007: «Я иду. Дождись. Делай все возможное, чтобы остаться в живых. Я так чертовски сильно тебя люблю.»
Она не ответила. Если она взяла свой мобильный телефон, то всё равно не получила бы сообщение, находясь в небе. И если бы Кат отобрал его у нее, у меня не было бы никакой возможности предупредить ее о моем прибытии.
Еще одна проблема в будущем.
Летать, опасаясь за жизнь любимого человека, было достаточно тяжело. Но полет с эмпатическим состоянием и заживающей огнестрельной раной был в сто раз хуже, черт возьми.
С каждым взлетом и посадкой, с каждым аэропортом и такси я все больше терял человечность и сосредотачивался на жажде крови, обдумывая, что я сделаю с Катом и Дэниэлем, когда приеду.
Представляя широкие открытые пространства и пустынные африканские равнины, я мог сохранить свой рассудок, абстрагируясь от атмосферы вокруг меня.
Я всегда избегал общественных мест. Полет с Нилой из Милана был для меня первым за многие годы. По сути, до того, как Нила вошла в мою жизнь, я был затворником. Хоуксридж – мое святилище, а Бриллиантовая аллея – мой офис. Мне не нужно было общаться с незнакомыми людьми.
Я изо всех сил старался не обращать внимания на эмоциях пассажиров. Я изо всех сил старался культивировать свою ненависть и позволял целеустремленной решимости дать мне покой.
Схватив салфетку от коньяка, который я заказала час назад, я разорвала ее на мелкие кусочки, так как мое сердце работало в два раза быстрее. Мой бок заревел, а лоб покрылся испариной. Временные линии и часы обратного отсчета роились у меня в голове, пока я прикидывал, насколько далеко от меня Нила.
В лучшем случае, восемь-девять часов.
В худшем – от десяти до двенадцати.
Возможно, Ниле удалось избежать боли и изнасилования.
Возможно, у нее еще есть время.
Но, пролетев три четверти пути над Атлантическим океаном, я понял, что у меня кончаются минуты.
Они прибыли в Алмаси Кипанга.
Она была одна.
***
Я остановилась на краю огромной шахты.
Зубы земли широко зияли, ее язык и гланды были вырезаны лопатами и землекопами, ее внутренности были открыты ночному небу в поисках алмазов и богатства.
Взгляд в яму причинял боль чему-то глубоко внутри. Это было огорчение не из-за сломанных деревьев, оставленных гнить никому не нужными, и не из-за чернокожих рабочих, копошащихся в грязи. Это была печаль оттого, что нечто столь драгоценное и редкое, как алмазы, – то, что Земля создавала на протяжении тысячелетий, – было так бездушно украдено без всякой милости или благодарности.
– Впечатляет. Не так ли? – Кат положил руку мне на плечи.
Я вздрогнула, но не отодвинулась.
Не то, чтобы я могла.
Грубая веревка впилась мне в запястья, туго намотанная Катом, когда он пришел за мной.
Я ожидала, что третий долг будет исполнен в тот момент, когда Кат вернется, разобравшись со своими делами. Я сидела на кровати, покалывая кончики пальцев спрятанной вязальной спицей, не сводя глаз со входа в палатку.
В моём животе урчало от голода. Я была истощена. Но я отказывалась засыпать. Наяву я столкнусь лицом к лицу со своим кошмаром.
Это был единственный выход.
Прохладная африканская ночь грызла мою кожу: мурашки побежали по коже, когда львиное рычание эхом разнеслось по дому.
Он звучал так близко. Такой голодный.
И вдруг мне показалось, что дирижер оркестра устроил квартет из смеющихся гиен, зебр и ухающих сов.
Песнь животных подняла мой уровень стресса, пока я не задрожала от ужаса.
– Ты меня слушаешь? – Голос Ката ворвался в мои мысли. Я не отдыхала и не спала целую вечность, моя реакция была вялой.
Я моргнула.
– Вы что-то говорили о количестве и о том, сколько это стоит…
– Нет! – Он дернул веревку на моих запястьях. – Я говорил тебе, как глубоко уходит Алмаси Кипанга. В течение столетий добычи мы находили новые пласты. Мы продолжаем расширяться, и в настоящее время шахта находится в полукилометре под землей. Ты можешь это понять?
Я отрицательно покачала головой. Все, о чем я могла думать, это как там темно. Гробница, которая только и ждет, чтобы упасть, как бесчисленные костяшки домино, и задушить любого внутри себя.
Дэниэль улыбнулся.
– Это годы раскопок. Миллионы и миллионы бриллиантов, вырезанных из грязи. Если пласт пересыхает, намечается новый маршрут. – Его зубы сверкнули. – Одному удачливому работнику поручается установить взрывчатку, чтобы предотвратить любые оползни или обвалы.
– А что будет, если взрывчатка устроит катастрофу и его раздавит? – Мои глаза расширились от такого опасного занятия.
Дэниэль пожал плечами.
– Вот почему мы посылаем только одного. Если у него ничего не получится, то это будет крутое дерьмо. Мы не эвакуируем, а просто запечатываем.
Я проглотила отвращение.
– Ты убиваешь людей разными способами.
– Спасибо за комплимент.
Мои глаза сузились.
– Это не комплимент.
– Мне все равно. – Дэниэль ухмыльнулся. – Я принимаю это как должное.
Мне хотелось стереть эту идиотскую жадность, безумие и чувство права собственности с его отвратительного лица.
– На твоем месте я бы не была такой самоуверенной. Ты ведешь себя так, как будто убийство сотрудника – это спорт, будто они такие же одноразовые, как сломанные инструменты.
Указав подбородком в сторону Ката, я прорычала:
– Но твой отец не останавливается на достигнутом. Почему ты думаешь, что ты в безопасности, Дэниэль? Когда все указывает на то, что ты отвергнутый и не желанный?
– Почему ты... – Дэниэль схватил меня за волосы, вырывая из хватки отца. Свободной рукой он потянулся к поясу, где в кармане лежала грязная тряпка. – Я собираюсь заткнуть тебе рот раз и навсегда…
Кат дернул меня назад, снова зажав под мышкой.
– Я не знаю, что произошло между вами, пока меня не было, но перестаньте ссориться, как избалованные дети.
Сжимая меня, он прошептал:
– Ну же, Нила. Веди себя прилично, молчи, пока с тобой не заговорят, и ты сможешь посетить то, что не многие люди могут увидеть.
Кат сердито посмотрел на сына.
– Успокойся, бл*ть, и будь мужчиной, Баззерд. Нила права. В данный момент ты менее чем желанный. И если ты будешь продолжать в том же духе, я получу третий долг без тебя. Я не делюсь с неблагодарными.
Я содрогнулась от отвращения.
Мысль о том, что Кат прикоснется ко мне больше, чем сейчас, сжала мои внутренности, пока они не превратились в пепел.
Дэниэль побагровел от ярости, но сдержался.
Кат отпустил меня.
– Иди. Давайте посмотрим поближе. – Он поднял мои связанные руки, целуя костяшки пальцев, как будто это была совершенно нормальная ночь в совершенно нормальном отпуске. После своей вспышки он выглядел совершенно беззаботным. Счастливый…
Как ты можешь быть счастлив, ублюдок?
Я поклялась каждому сломленному дереву и искорёженной земле, что сотру самодовольную улыбку с его проклятого лица.
– Пойдём. – Кат шагнул вперед, таща меня за собой.
Мои балетки скользили по гальке, пока я старалась не отставать от него. Вертиго плясало у меня в голове, но я отказывалась поддаваться головокружению.
Я уже была в опасной ситуации. Я не позволю своему телу подвергать меня большей опасности.
У меня пересохло во рту, когда мы двинулись вперед по крошечной тропинке. Чем дальше мы углублялись, тем сильнее становилась клаустрофобия. Тропа была вырублена в горе, постоянно изгибаясь, с голой землей с одной стороны, влажной и затхлой, и крутым обрывом с другой, не давая второго шанса, если вы споткнетесь.
Страница 5
Простой карт не имел ничего общего с бронированным джипом, на котором мы приехали.
Как только Кат вернулся, он усадил меня в другую машину и отвез на рудник вместе с Дэниэлем и Маркизом. У меня не было часов, и мой телефон, по которому я скучала, как по потерянной конечности, остался в Великобритании, но я предположила, что поездка заняла около двадцати минут, прежде чем мы добрались до Алмаси Кипанга.
Я затаила дыхание, когда вдали замаячила стена размером с китайскую. Ворота были высоко подняты, по периметру проходили электрические провода, колючая проволока и бесчисленные объявления на суахили и английском, предупреждающие о нанесении увечий и смерти, если работников поймают на краже.
– Садись, Нила. – Грубая рука Ката толкнула меня на заднее сиденье забрызганного грязью гольф-кара. Дэниэль сел рядом со мной, а Маркиз, как всегда молчаливый, занял переднее место рядом с Катом.
Чем дальше мы углублялись в пропасть, тем больше сиял от гордости Кат. Он смотрел на это место так, словно оно существовало благодаря ему. Как будто он был создателем, основателем и архитектором.
Но это был не он. Он не мог взять на себя ответственность за то, что было здесь с тех пор, как бродили динозавры. И не мог гордиться тем, что сотворила земля. Он ничего не сделал. Если уж на то пошло, он запятнал ценность алмазов и обагрил их кровью своих рабочих.
Когда мы спускались по извилистой дороге в чистилище, мы едва слышали жужжание кара сквозь хлюпанье грязи.
Повсюду толпились рабочие. Одни с ведрами на коромысле, другие за рулем экскаваторов и самосвалов, полных земли. Вооруженные охранники стояли на страже через каждые несколько метров, они были готовы стрелять за любое нарушение. В воздухе стоял запах истощенного рабства.
Дэниэль заметил, как я смотрю на одном человеке, который бросил кирку и ведро рядом с растущей башней инструментов.
– Ты удивишься, Уивер, куда люди запихивают бриллианты. Воображение может превратить человеческое тело в настоящий чемодан.
Я прикусила язык. Я не хотела говорить. Не потому, что Кат сказал мне не делать этого, а потому, что я больше не пыталась понять его. Джетро искупил свою вину, Кесу никогда ничего не нужно было исправлять, но Дэниэль...он был безнадежен.
Вопросы, которые мне разрешил задавать Кат, потеряли свою блестящую привлекательность. Но мне было все равно. Мне действительно было все равно.
– Нравится то, что ты видишь? – Спросил Кат, когда мы приблизились к зловещему входу в чрево ада. Мысль о том, чтобы войти в кромешную тьму склепа, высосала из меня все мужество.
Если не считать очевидной нищеты рабочих, сокровищница Ката выглядела как любая другая шахта – никаких алмазов, разбросанных по земле или сверкающих в больших бочках в африканской ночи. Во всяком случае, яма была пыльной, грязной...совершенно не впечатляла.
Я смотрела на него недоверчивым взглядом.
– Что я вижу? Что именно? Вашу любовь причинять людям боль или тот факт, что вы убиваете всякий раз, когда это приносит вам пользу?
– Осторожней. – Его золотые глаза светились угрозой. – В полукилометре под землей есть много мест, где можно спрятать тело и никогда не найти.
Я отвернулась, жалея, что я не могла воспользоваться руками, чтобы свернуть ему шею. Возможно, я избавлюсь от тебя там, внизу.
Моя толстовка не особо согревала меня, но зная, что моя вязальная спица находится в легкой досягаемости, я успокоилась.
Если бы я, конечно, была не связана.
Мои пальцы онемели от тугой веревки вокруг запястий.
Недосып и общая обстановка заставили мои нервы сдать.
– Угрозы. Всегда одни угрозы. Приходит время, Брайан, когда угрозы уже не пугают, а просто выставляют тебя дураком.
Кат втянул в себя воздух. Я не знала, было ли это от того, что я назвала его по имени, или от моего ответа, но его взгляд потемнел от похоти.
– Я угрожал, когда убивал Джетро или Кестрела? Это было решительное действие -вырезать опухоль до того, как она заразит хозяина.
– Нет, я называю это безумием, которое становится все более и более безудержным.
Его горло сжалось, когда он сглотнул. Он не сказал ни слова, пока вел гольф-кар к стоянке у отвесной каменной стены. Температура воздуха упала еще больше, когда тени заплясали вокруг входа в шахту. Впереди нас манило большое отверстие. На двери не было ни приветственных циновок, ни счастливых венков, только грубые деревянные рамы, хорошо вытоптанная грязь и редкий свет, исчезающий в брюхе этого чудовищного зверя.
Кат вскочил со своего места и стащил меня с моего.
– Ты скоро поймешь, что я не верю в угрозы, Нила. Я верю в действие. И сегодня вечером, когда мы вернемся в лагерь, ты обнаружишь, что тоже жаждешь действий.
То, как он подчеркнул слово "жаждать", заставило мое сердце учащенно забиться. Что он имел в виду под этим?
– Не будем терять времени. – Отступив назад, Кат схватил меня за связанные руки, направляя к грубо сделанному входу. Дэниэль последовал за ним, довольный тем, что слушает и смотрит, а не перебивает.
В ту секунду, когда мы обменяли звездный свет на землю над нами, мое желание бежать усилилось. Деревянный каркас уступил место торчащим деревянным столбам, которые поддерживали жестяную конструкцию.
Открытые лампочки свисали с потолка, отбрасывая тени, пока мы шли по коридору вниз, вниз, вниз, а затем в ответвление, где располагалось большое пространство, похожее на пещеру.
Я моргнула, увидев множество прищепок для одежды и больших мусорных баков, на которых было написано, что в них содержалось: комбинезоны, ботинки, молотки, стамески и топоры.
Я вздрогнула, когда холодная сырость пропитала мою одежду.
Дэниэль шагнул вперед и схватил непромокаемую куртку. На его щеках появились ямочки, и он усмехнулся:
– Если бы только ты была милой. Я мог бы дать тебе куртку. Здесь становится холодно. – Схватив факел из другого бака, он пожал плечами. – Ну что ж, думаю, ты замерзнешь, и мне придется очень постараться, чтобы согреть тебя, когда мы вернемся.
Кат отпустил меня, схватив свою куртку и накинув ее на плечи. Он просто улыбнулся и не стал менять решение своего младшенького не давать мне лишнего тепла.
Так тому и быть.
Я стиснула зубы, напрягая мышцы, чтобы скрыть дрожь.
Дэниэль похлопал меня по заднице, проходя мимо.
– Пойдем в счетную комнату, а потом спустимся ниже.
Ниже?
Дальше...вглубь земли?
Я...я…
Я сглотнула, подавляя панику, и сосредоточилась на другом слове, которого боялась.
Подсчет.
Счётная комната?
Как следы на кончиках пальцев?
Я посмотрела на свои связанные запястья. Пятна и грязь покрывали мой указательный палец, но под ними все еще оставались отметки Джетро.
Мое сердце сжалось, когда я вспомнила, как Джетро наклонился и аккуратно начертал на моей коже свои инициалы. Чернила не вечны: они уже поблекли от мытья рук, но мне нравилось иметь его метку там, в некотором смысле, это делало его бессмертным. Даже когда я думала, что он мертв, его подпись оставалась на моей коже.
Он придет за мной.
Я это знала. Но я также знала, что он не успеет вовремя.
Я тяжело вздохнула. Если я никогда больше его не увижу, то, по крайней мере, мы провели ночь в конюшне. По крайней мере, мне удалось увидеть его в последний раз.
– Хороший план. – Кат взял меня за руку и потащил глубже в шахту. Еще больше каров и тележек, даже старый джип стоял на подземной дорожке. Я не ожидала такого огромного размера. Шахта была похожа на невидимый город, полный транспорта, жителей и ежедневных пассажиров, направляющихся в свои офисы.
Свет от ламп, натянутых под потолком, делал все возможное, чтобы отогнать мрак, но приторная чернота пронизывала мою кожу и одежду. Невозможно было избавиться от зловонья сырой земли, как и от скрытого страха, что в любой момент мир может рухнуть и я буду похоронена навсегда.
Мурашки побежали по моим рукам, когда мы вошли в другую маленькую пещеру, где на многочисленных столах были расставлены весы, пластиковые контейнеры и пакеты на молнии. Эта комната была ярко освещена, будто у нее было свое собственное солнце.
– Здесь каждый рабочий должен оставить свой улов в конце смены. – Кат махнул рукой в сторону комнаты. – Алмазы промываются, взвешиваются, измеряются и обрабатываются лазером перед сортировкой для отправки.
Мои глаза расширились от того, как охотно Кат делился со мной информацией. Я знала, что Кат не собирался позволять мне делиться с другими тем, что я узнала, но я никак не могла привыкнуть к тому, насколько он был открыт.
Я нахмурилась, вспомнив, что он заставил меня пообещать во время игры в кости в Хоуксридже. Он потребовал, чтобы я сохранила долг для него в обмен на то, чем он поделится со мной.
Чего он от меня ожидал? И почему он был так уверен, что я подчинюсь теперь, когда Вона здесь нет, чтобы пытать?
Отбросив эти мысли, я сосредоточилась на уже обработанных пакетах с застежкой-молнией. Если он хочет поделиться подробностями своего семейного предприятия, кто я такая, чтобы его останавливать?
Знание – это сила.
За несколько вопросов я узнала о Дэниэле больше, чем за полгода.
Я могла бы сделать то же самое с Катом.
Мой голос эхом прокатился по пещере.
– А как вы вывозите камни из страны?
Дэниэль нежно погладил пакет.
– О, у нас есть несколько способов.
Кат подошел к столу и вытащил из кучи грязи тусклый камень.
– Мы пользуемся частными самолетами и подкупаем авиадиспетчеров. Мы используем транспортные контейнеры и проносим контрабанду в каюту капитана. В других случаях мы используем грузовики и расплачиваемся с чиновниками на границе. Иногда мы подкупаем нескольких доверенных лиц из Красного Креста, которые прячут камни в медикаменты. Нет конца возможностям, если вы начинаете искать доступные пути. Каждый вариант помогает нам экспортировать кровавые алмазы к границам, где нет смехотворных налогов и правил.
Мои губы скривились при упоминании Красного Креста. Как он мог использовать то, что должно было принести пользу нуждающимся, превращая их в мулов для чего-то, что причиняло боль?
– Это аморально.
Кат рассмеялся.
– Ты думаешь, это плохо? Глупая девочка, ты бы слышала, что делали мои предки. – Подойдя ближе, он провел по моей руке пыльными кончиками пальцев. – До того, как твоё время в Африке истечёт, ты узнаешь об одном таком методе. – Его глаза светились демонами. – И тогда ты сможешь решить, что аморально.
Я вздрогнула, вырываясь из его объятий.
– Можешь оставить свои методы при себе. Я не хочу этого знать.
Дэниэль обнял меня сзади, прижимаясь бедрами к моей заднице.
– Ты получишь урок истории, как всегда, Уивер. Как только ты выплатишь третий долг сегодня вечером, тебе скажут, что ждет завтра.
Завтра.
Завтра.
Джетро…
Как далеко ты находишься?
В моей голове возник вопрос. Мне хотелось не обращать на это внимания. Наверное, спрашивать было неразумно.
– Зачем тянуть? Почему бы не покончить с этим?
Кат усмехнулся.
– Жаждешь изнасилования, моя дорогая?
Я сжала руки в кулаки.
– Прекрати эти мучения. Я все поняла. Ты богат. У тебя есть сила. Я живу с тобой уже несколько месяцев. Я это уже знаю.
Кат заправили пальцами короткие волосы мне за ухо, перебирая пряди, которые он позволил Дэниэлю отрезать.
– Это метод пытки, Нила. Точно так же, как уроки истории сообщают тебе о твоей кончине, задержка добавляет ценности тому, что произойдет. – Убрав пальцы от моих волос, он схватил меня за бедра, вырывая из объятий Дэниэля в свои собственные.
Каков отец, таков и сын.
Я ненавидела то, что их эрекции прижимались ко мне.
Мое сердце сжалось, к горлу подступила тошнота. Я спала с Джетро по доброй воле. Кестрел помог мне, потому что он был порядочным. Но если я не найду способ предотвратить свое будущее, я близко познакомлюсь с Дэниэлем и Катом.
Четыре человека.
Четыре Хоук.
Одна Уивер.
Мой желудок сжался, угрожая выплеснуть пустоту внутри меня.
– Отпусти меня…
– Нет. – Кат схватил меня за затылок.
Прежде чем я успела отпрянуть, его губы коснулись моих.
Стоп!
Он уже целовал меня раньше. Облизывал меня. Прикасался ко мне. Но это был первый раз, когда он ослабил свою бдительность и полностью отдал мне часть себя. Его язык скользнул по моим плотно сжатым губам. Его козлиная бородка колола мой нежный подбородок. Его грубая кожа намекала на его возраст. И его нетерпение заставить меня ответить разрушило его приличия.
Его ноздри обдували обжигающим воздухом мои щеки, когда он пытался заставить меня поцеловать его в ответ.
Я стояла неподвижно. Я не открывала рот. Я не сдвинулась с места. Возможно, он и мог бы затянуть мое преследование, но у него не было силы заставить меня бояться его.
Его поцелуй внезапно сменился с дикого на сладкий и нежный.
На одну крохотную секунду он перестал быть чудовищем. Он проецировал фантазию, что он действительно заботился обо мне. Что где-то глубоко в его гниющей груди бьется сердце, которое не было чистым злом.
Но это была ложь. Ужасная, ужасная ложь.
Он самый худший из них.
Оторвавшись от его губ, я плюнула ему под ноги.
– Никогда больше так не делай.
Он усмехнулся.
– О, я сделаю больше, чем это, Нила. – Обняв меня за талию, он улыбнулся. – На вкус ты точь-в-точь как твоя мать.
– Ты просто свинья.
– Это твоё заблуждение. Я с превеликим удовольствием покажу тебе обратное.
Он зашептал мне в волосы:
– Сегодня вечером ты будешь хотеть меня так же сильно, как и она. Даю тебе честное слово.
– Ни за что на свете я не захочу тебя, ублюдок.
Снова усмехнувшись, он отпустил меня.
– Посмотрим.
Щелкнув пальцами, он направился к выходу.
– Пойдем, я хочу, чтобы ты увидела то, что видела твоя мать накануне своего последнего задания. Я хочу, чтобы ты знала, как ничтожна человеческая жизнь, особенно жизнь Уивер, по сравнению со всем, что у нас есть.
Дэниэль схватил меня за локоть и вывел из комнаты.
– Я предлагаю тебе насладиться экскурсией, Нила, потому что, как только она закончится, здесь должен быть соблюден определенный протокол. Нужно успокоить местных духов.
Я нырнула под покрытую плесенью балку.
– Что ты имеешь в виду?
– Он имеет в виду, что ты сегодня больше, чем просто наш спальный компаньон. Ты – наша жертва.
Я ахнула.
Что?
Положив мою руку на сгиб своего локтя, Дэниэль повел меня к зияющей черной дыре и неизвестному миру за ней.
– А теперь давай осмотримся, ладно? Пора заглянуть под землю ... пора увидеть, где рождаются алмазы.
***
Барабанная дробь.
Биение сердца.
Удары крыльев.
Все это слилось воедино, когда Кат вывел меня из джипа и повел обратно в лагерь. Мои кости ныли от сырости шахты. Моя одежда была пропитана ледяной влагой. И мой разум не мог избавиться от туннеля тьмы, где были найдены дорогие камни.
Как долго мы были под землей? Два часа? Три?
В любом случае, я достаточно насмотрелась на родину алмазов и никогда не хотела возвращаться. Я не могла унять дрожь, даже когда оттаивала под открытым небом. Свежий воздух питал мои легкие.
Кат с большим удовольствием показывал мне катакомбы, где был обнаружен первый пласт, а затем места, где рабочие вытаскивали алмазы из почвы. Он доставил меня на лифте с проволочной сеткой в самую дальнюю точку шахты. Он показывал мне подземные реки, белоснежные кресты на стенах, где обвалы уносили жизни, и даже скелеты крыс и паразитов, которые по глупости решили копать рядом с рабочими.
Весь этот опыт убедил меня в том, что я люблю свое призвание еще больше. Материал не мог убить меня. Велюр и ситец не могли меня задушить.
Я больше никогда не хотела приближаться к шахте.
Тем не менее, я не могла перестать теребить своё ожерелье, считая, сколько камней в нём было. Я ожидала, что чем дольше я пробуду в Алмаси Кипанга, тем тяжелее будут алмазы. Во всяком случае, ожерелье стало светлее. Как будто бриллианты были смешанного качества. Половина из них хотела вернуться в свои пыльные постели, а другие были счастливы оказаться на солнце, а не в вечной темноте – несмотря на кровопролития, свидетелями которых они стали.
Кат улыбнулся.
– Время для следующей части экскурсии.
Какофония барабанного боя вырвала меня из моих мыслей. Кат провёл меня через лагерь, загороженный забором.
Барабанная дробь и пение вели нас к центральному очагу.
– Что за ... – мой рот открылся, когда мы обогнули тропинку, входя в другое измерение. Я чувствовала себя так, словно путешествовала во времени – отброшенная на несколько десятилетий назад, где африканские племена все еще владели землей, и их жизнь была связана с музыкой, а не с драгоценными камнями.
Удары кулаков по барабанам из шкур животных отдавались эхом в моем теле, заглушая мои нервы от того, что должно было произойти. Воздух дрожал от гортанных мелодий и варварских голосов.
Я никогда не видела такой культурной фиесты. Никогда еще меня не соблазняло отправиться в такое безжалостное и опасное место. Но при виде живости и волшебства группы темнокожих танцоров у меня на глаза навернулись слезы.
Там было так много всего, чего я не видела. Так много я не сделала, не испытала и не позволила себе.
Я была слишком молода, чтобы умереть. Слишком свежа, чтобы покинуть мир, предлагающий так много разнообразия.
Это.
Я хочу большего.
Жить…
– Твоей матери это тоже понравилось. – пробормотал Кат, и на его лице заплясали отблески пламени костра. Обнажённые до пояса женщины танцевали вокруг потрескивающего огня, их юбки из льна и перьев создавали трафареты на палатках и зданиях. Мужчины носили набедренные повязки, отбивая опьяняющий ритм на барабанах.
– Это то, что ты имел в виду, когда говорил, что нужно успокоить духов?
Кат кивнул.
– Каждый раз, когда мы возвращаемся в Алмаси Кипанга, наши работники приветствуют нас дома.
– Но почему? Они должны ненавидеть работу на таких монстров, как ты. Ты обращаешься с ними, как с крысами, живущими в шахте.
Кат ухмыльнулся, смягченный племенным зрелищем.
– Для них мы – их хозяева. Их Бог. Мы кормим их, одеваем, защищаем от диких животных и стихий. Их семьи выросли вместе с моей семьей. Как бы ты меня ни ненавидела, Нила, без нашей промышленности эти люди остались бы без крова.
Я в это не верила. Люди нашли бы выход. Они нашли бы лучшую жизнь, чем рабство для человека, который этого не заслуживает.
Дэниэль похлопал отца по спине.
– Пойду что-нибудь выпью. Сделай остаток ночи особенным. – Подмигнув мне, он растворился в толпе рабочих и охранников.
Страница 6
Я должна была бы радоваться, что он ушел. Мне нужно было сосредоточиться только на Кате. Но так или иначе, слова Ката о том, что я буду жаждать его и наслаждаться тем, что он сделает со мной, наполняли мои легкие ужасом.
Кат подтолкнул меня вперёд, касаясь нижней части позвоночника.
– Пойдём. Пора тебе сыграть свою роль в сегодняшнем празднестве.
Я упёрлась пятками в землю.
– Свою роль?
– Я же говорил тебе. – Его взгляд сверкнул. – Ты и есть жертва.
– Нет. Ничего подобного.
Я была жертвой своего отца. В ту ночь в Милане Текс без всякой суеты отдал меня Джетро. Я устала от всего этого.
– У тебя нет выбора, Нила. – Кат подтащил меня поближе к огню, несмотря на мое сопротивление.
Нервозность взорвалась в такт племенному барабану, когда он провел меня через танцующую толпу и толкнул на циновку у костра. Мои запястья горели от веревки, болели и ныли.
Все время, пока мы были в шахте, он не отпускал меня. Что он думал я могу сделать? Схватить кирку и отрубить ему голову? Убежать и спрятаться в безопасном месте?
Текстура плетеной циновки под моими пальцами ног говорила мне, что это племя тоже было ткачами. Требовалось большое мастерство, чтобы создавать предметы из растений, а не из ткани или шелка.
Кат сидел рядом со мной на возвышении, украшенном страусовыми перьями и львиной шкурой. Он не смотрел на меня, просто сжимал в кулаке веревку, привязывающую меня, и улыбался, пока женщины танцевали сильнее, быстрее, безумнее.
Я не хотела отвлекаться. Я не хотела поддаваться чарам волшебной музыки и чувственного покачивания, но чем дольше мы сидели там, тем больше я была очарована. Я видела эту культуру только в документальных фильмах и на телевидении. Я ездила в Азию с Ви и Тексом собирать бриллианты и ткани, но никогда не была на этом континенте.
Мои горизонты были так малы по сравнению с тем, что мог предложить мир.
Сидя у ног моего убийцы, наблюдая, как его сотрудники танцуют и приветствуют меня, я поняла, как многого мне не хватает в жизни. Я позволила работе диктовать мне и лишила себя жизни.
Если бы только Джетро был здесь.
Его красивое лицо всплыло в моей памяти. Мне захотелось провести пальцами по его щеке, покрытой щетиной. Мне хотелось поцеловать его густые черные ресницы. Мне хотелось поцеловать его, простить, притвориться, что мир стал лучше.
Чем больше музыка проникала в меня, тем сильнее реагировало мое тело. Чувственная потребность сменила влажную панику шахты, заставляя мои соски болеть при мысли о прикосновении Джетро.
Мое тело стало извиваться и возбуждаться, проклиная расстояние между нами и обстоятельства, в которых я находилась.
У меня защипало глаза, когда дым от костра окутал нас клубами. Ритмичные шаги и заразительная свобода мелодии медленно вытеснили мою кровь.
В этом танце было что-то эротическое. Что-то, что говорило о связи, похоти, любви и вечной близости. Язык тела вытеснил разговорные языки.
Мое сердце трепетало от любовной тоски. Я скучала по нему. Я хотела его. Мне нужно было увидеть его в последний раз и сказать, как много он для меня значит.
Я люблю тебя, Джетро ... Кайт.
Кат не солгал, когда сказал, что суеверия надо признавать. В течение трех песен местное племя приветствовало своего хозяина подарками ручной работы из бисера и керамики, доставляло еду из жареного мяса и фруктов и танцевало многочисленные номера.
В какой-то момент церемонии женщина с обнаженной грудью и белой краской, размазанной по горлу и груди, благоговейно надела цветочную повязку на голову Ката.
Он кивнул с важностью и грацией, снисходительно улыбаясь, когда женщина снова слилась со своим соплеменником.
Мою кожу покалывало, шестое чувство говорило, что за мной наблюдают.
Щурясь от яркого и жгучего огня, я искала взгляд хозяина.
Беззерд.
Дэниэль притаился на краю костра, его глаза смотрели не на полуобнаженных женщин, а на меня. Его губы приоткрылись, взгляд раздевал меня, насиловал издалека. В руке он держал грубо сколоченную чашку, без сомнения, с ликером.
Одна песня превратилась в Мекку душевного спасения. Молодая девушка отделилась от танцующих женщин, двигаясь вперед с маленькой чашей и лезвием.
Я втянула воздух, когда она посмотрела на Ката и указала на меня ножом.
Нож?
Какого черта у нее нож?
Кат кивнул, дергая меня за поводок. Я пыталась бороться с ним, но это было бесполезно. Без всяких усилий он заставил меня показать свои связанные руки.
