Текст книги "Последний долг (ЛП)"

Автор книги: Пэппер Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Мои глаза оставались закрытыми, мое тело парило под его мастерским заклинанием. Мой голос был самой нежной мелодией.

– Ты можешь это почувствовать?

Он кивнул, его волосы щекотали мою грудную клетку.

– Я чувствую все, когда я с тобой, Нила.

Я ахнула, когда он снова схватил мой сосок. Его зубы угрожали, восхитительно царапая чувствительную кожу.

Я напряглась в его объятиях. Больше. Укуси меня. Отметь меня.

На моих татуировках на кончиках пальцев горели его инициалы. Я хотела большего. Я заплатила долги и пережила последний. Я хотела, чтобы отметины доказали, что это он спас меня. Тот, кто уничтожил долги и войну.

– Я так чертовски благодарен тебе. – Его медленная улыбка была чистой правдой. – Я так восхищен, что ты влюбилась в меня.

Он боготворил меня, подчиняясь мне самым милым для мужчины способом.

– Ты убиваешь меня каждый день, потому что я не могу поверить, как мне повезло.

– Остановись. Тебе не нужно...

Он снова поцеловал меня.

– Нужно. Мне нужно, чтобы ты поняла, что это не пустые слова или пустые обещания. Это чистая перед Богом правда.

Мое сердце екнуло. Он дал мне так много, что сам даже не догадывался насколько много.

Я ощутила мягкий матрас, когда его тело вдавило меня глубже в одеяло. Его руки дрожали, когда он гладил меня. Лихорадка все еще чувствовалась на его коже, а травма замедлила его движения, но он не останавливался. Не было повода останавливаться.

На этот раз я хотела бы заняться любовью без страха и сожаления. Я хотела окружить себя счастьем и удовольствием и отгородиться от мира.

Я провела руками по его груди.

Он задрожал, его мышцы были горячими и напряженными под моим прикосновением.

– Ты мне нужен, Кайт. – Я прижалась губами к впадинке у него на шее. – Ты мне так нужен.

– Я весь твой. Отныне и навсегда.

Его голос стал хриплый. Он скользнул выше, опустив голову, его зубы впились в мое плечо. Притянув меня ближе, он выровнял наши бедра, прижимаясь ко мне всем своим телом.

Находиться в его объятиях было божественно.

Высвободив свои руки из его объятий, я откинула назад волосы цвета соли и перца, глядя ему в глаза.

– Ты прекрасна.

Он втянул в себя воздух.

– Красивая внутри и снаружи. Ты не представляешь, как долго я хотел чувствовать себя достойным этого. Нравиться самому себе. Чтобы иметь возможность жить с тем, кто я есть.

– Тебе больше не нужно жить с самим собой. Ты живешь со мной. Позволь мне любить тебя достаточно для нас обоих.

Он сжал меня так чертовски сильно.

– Бл*ть, Нила.

Перевернув меня на живот, демонстрируя нежность мужской силы, он обнял меня так, как будто хотел раздробить каждую косточку в моем теле. Затем, с ошеломляющей нежностью, он снова перевернул меня, прижимая мои плечи к матрасу.

Он навис надо мной, его глаза были полны вождения, а подбородок затеняла сексуальная щетина. Влечение между нами достигло невыносимого уровня.

Мы пережили больше, чем кто-либо другой за всю свою жизнь. И, несмотря на все обиды, которые мы пережили, восхитительный провокационный привкус опасности все еще таился вокруг нас.

Джетро был опасен. Он всегда будет опасен – не из-за своего происхождения или богатства, а из-за того, кем он был. Тем не менее, он также был самым мягким человеком, которого я когда-либо встречала, он строил стены и механизмы, чтобы жить в мире чрезмерного шума.

Он также был самым сильным человеком, которого я когда-либо знала. Если бы я ежедневно сталкивалась со своим физическим дисбалансом, беспокоящим меня, я не могу представить, сколько сил бы мне потребовалось.

Его руки сжали мои бедра. Его рот приоткрылся, прижимаясь к моему. Наклонив голову, он углубил поцелуй, заставляя меня закружиться в его объятиях. Его губы были мягкими, но требовательными. Его язык шелковистый, но властный. От такого контроля никуда не деться.

Я чувствовала его повсюду, вокруг себя, внутри себя. Его недостатки. Его триумфы. Но больше всего его бескорыстную любовь. Он любил меня так сильно, что сделал то, что сделал со своим отцом. Достаточно сильно, чтобы следовать за мной по всему миру. И этого достаточно, чтобы положить конец шестисотлетней вражде между Уивер и Хоук.

Я скользнула руками по его напряженному позвоночнику, обводя его бедра, чтобы схватить его член. Его тело все еще было влажным после нашего душа.

– Спроси меня еще раз. Теперь, когда все кончено.

Джетро нахмурился, его пульс бешено колотился.

– Спросить тебя...

Затем понимание наполнило его взгляд. Он поцеловал меня страстно и сладко.

– Нила Ниточка Уивер, ты выйдешь за меня замуж?

Напряженность в его голосе разорвала мое сердце.

Я кивнула.

– Да. Тысячу раз да.

– Все, что ты чувствуешь ко мне, Нила. Это так сильно. Слишком интенсивно. Мне нужно, чтобы ты никогда не отнимала это у меня. Я не думаю, что выживу, если ты это сделаешь

– Я обещаю.

Ленивая улыбка – первая, которую я увидела за последние недели, – тронула его губы.

– Я собираюсь заставить тебя сдержать это обещание.

Меланхолия исчезла, когда рассвет сменился ярким дневным светом.

– Ммм…и как же?

Его рука скользнула вниз по моему телу, двигаясь между моих ног.

– Заявляя права на тебя каждый день до конца наших жизней.

Его пристальный взгляд затуманился, когда он погладил мой клитор чувственными пальцами. Все в нем было порочным, диким и таким бесстыдно реальным.

– Помоги мне, Нила. Помоги мне показать тебе, как сильно я тебя люблю.

Мне не нужны были инструкции.

Раздвинув ноги, я позволила его прикосновению опуститься вниз, поглаживая мой вход, медленно вводя палец.

Моя рука погладила его в ответ, пробегая рябью по бархатистому камню его эрекции.

Моя спина выгнулась, когда его большой палец ласкал мой клитор, без усилий играя балладу удовольствия.

Я вскрикнула, когда он добавил второй палец. Давление стало неописуемо сильным.

Свободной рукой он схватил меня за бедра, удерживая, пока я раскачивалась на его руке.

– Боже, ты прекрасна.

Его голос был полон отчаяния, его пальцы трахали меня почти неторопливо, но совершенно собственнически.

Разжав мои пальцы вокруг его члена, он прижал свою эрекцию к моему бедру.

– Почувствуй меня. Почувствуй, как сильно я хочу тебя – не только сейчас, но и на всю оставшуюся жизнь.

Мои руки снова полетели вниз, снова захватывая его, работая с ним быстрее, сильнее.

Он застонал, двигая пальцами внутри меня, подстраиваясь под мой порочный ритм.

Волна блаженства охватила меня; я застонала, когда его большой палец продолжил играть со мной.

– Джетро...

Он остановился.

– Не кончай. Я не хочу, чтобы ты кончала. Еще нет.

Его зубы впились мне в ухо, а от его резкого дыхания по моей коже побежали восхитительные мурашки.

– Нет, пока я не окажусь внутри тебя и не завладею твоим телом, а также твоим сердцем.

В его голосе звучало предупреждение. Он зарычал, прикусывая меня.

– Джетро... возьми меня, пожалуйста.

Его губы растянулись в ошеломляющей улыбке. Он убрал свои пальцы, и размазал мою влагу вокруг моего горла, где был бриллиантовый ошейник. Легкая тень затуманила его глаза.

– Ты будешь носить это всю оставшуюся жизнь.

– Я знаю.

– Я постараюсь найти способ снять его.

Я покачала головой.

– Нет, мне это нравится. – Подняв руки, я показала ему свои татуированные кончики пальцев. – Точно так же, как мне нравится это. Наше начало было не таким, как положено роману, но я не хочу расставаться ни с чем. Включая Плакальщицу-Уивер.

Его лоб наморщился.

– Давай не будем называть это так. Ему нужно новое название.

Его бедра качнулись, соединяя его кусочек головоломки с моим. Его лицо потемнело, когда кончик его члена нашел мой вход. Не отводя взгляда, он погрузился в меня, медленно пронзая. Его челюсть сжалась, когда мое тело приветствовало его.

Медлительность и трение его проникновения сводили меня с ума.

Я ахнула, когда он преодолел барьер комфорта, погрузившись в меня на всю длину. Только когда он полностью погрузился в ножны и смог говорить сквозь эхо удовольствия, он прошептал:

– Как насчет Ястреба-Искупителя?

Мое сердце сжалось.

– Мне это нравится.

– Мне тоже.

Его хриплый голос одурманил меня, когда он качнулся ещё раз, и снова.

– Ооо...

Мои глаза закрылись; все, на чем я сосредоточилась, было то, где мы соединились. Мне никогда не надоест спать с этим мужчиной. Никогда не надоест любить его.

– Черт, мне нравится, когда ты думаешь об этом. – Его глаза светились благоговением. – Они такие сильные и чистые – такое чувство, что я читаю твои мысли, а не только твои эмоции.

– Мне нечего скрывать от тебя.

Моя голова откинулась назад, когда он снова вошел в меня, глубже, меняя угол своего направления. Мое тело приняло его одним плавным движением.

Мы так хорошо подходим друг другу. Это было всегда именно так.

– Черт, Нила. – Его голова упала вперед. – Ты такая тугая, такая потрясающая, такая чертовски драгоценная.

Слова покинули меня, когда я принимала каждый его толчок. Его член пульсировал внутри, такой твердый и толстый.

Джетро поцеловал меня. Жестко и быстро. Его губы скользнули к моему уху.

– Я хочу тебя всегда и навсегда. Как сейчас. Никакой лжи. Между нами нет ничего, кроме честности.

– Ничего. – Я извивалась под ним, желая большего. – Я обещаю.

Бред, который он вызвал в моей крови, заставил мои мысли рассеяться. Мне нужно было разрушиться и возродиться после всего, что произошло. Мне нужно было кончить.

– Я не думаю, что могу ждать, – прорычал Джетро, раскачивая свой член так, чтобы основание его потерлось о мой клитор. Я ахнула, а моя кровь будто вспыхнула.

– Тогда не делай этого. – Держась за его затылок здоровой рукой, я умоляла. -Пожалуйста... дай мне то, что ты хочешь. Мне это тоже нужно.

Тепло разлилось по моей коже, когда он толкнулся сильнее, трахая меня, обожая меня, поднимая меня на вершину экстаза. Жар разгорался до тех пор, пока не превратился в ад, заставляя меня страдать от сексуальной лихорадки, требуя лекарства в виде оргазма.

– Боже, да. Больше. Пожалуйста.

Джетро ударил кулаками по моей подушке, используя кровать в качестве якоря, когда он оседлал меня. Его член входил и выходил.

Я принимала каждое наказание, поднимаясь все выше и выше, обхватывая ногами его бедра, умоляя, любя, взлетая все быстрее и быстрее навстречу освобождению.

Его лоб встретился с моим, тепло окутало нас, и его темп стал бешеным.

Я не могла…Я больше не могла этого выносить.

Экстаз превратился в эйфорию. Покалывание пробежало от моих пальцев ног, потрескивая в моем лоне, взрывающееся в моей сердцевине.

Взрыв и блаженство.

Я достигла края.

– Да. Да. Боже, да.

Моя киска сжала его в тисках, отчаянно сжимаясь от волн удовольствия.

Джетро выругался, но не кончил. Он навис надо мной, делая мне подарок, все это время наблюдая, как я разваливаюсь на части. Это сделало мое освобождение таким особенным– превратив наш момент во что-то настолько интимно уязвимое.

Только когда я выжалась досуха, он сжал в кулаке подушку и уткнулся лицом мне в горло. Его гортанный стон, когда он кончил, послал еще одну вспышку опьянения через мой организм.

– Бл*ть, я люблю тебя.

Его рычание источало чистую сексуальность и безудержное благоговение.

Его оргазм сотряс его тело, выжимая его досуха, когда он извергся в меня. Я обняла его, позволяя ему наслаждаться от своего освобождения.

Мы оставались прижатыми друг к другу еще долго после того, как его бедра перестали подергиваться. Наши сердца бились в одном ритме.

Он медленно приподнялся на локтях и обхватил мою голову руками. Близость между нами вызвала внезапные слезы на моих глазах.

– Ты – все, в чем я когда-либо нуждался, Нила. – Его голос был хриплым и глубоким. – Каждый день, каждое текстовое сообщение, каждый ужасный долг я отдавал тебе свое сердце.

Он ткнул меня своим носом.

– И теперь все это принадлежит тебе.

Мои соски покалывала его грудь, когда моя здоровая рука обвилась вокруг его мускулистой талии. Между нами не было никакого пространства. Его сердце билось рядом с моим, и я никогда не хотела, чтобы он уходил. Моя киска дрожала от толчков нашего оргазма – эрекция Джетро все еще была внутри меня.

Он усмехнулся, заставив свой член дернуться.

– Жаждете еще одного раунда, мисс Уивер?

Я ахнула, дрожа от смеси счастья и огорчения, услышав свою фамилию. “

– Всегда.

Наклонив голову, он выдохнул:

– Поцелуй меня, Иголочка.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда я поцеловала его со всем, что у меня осталось. Наши губы встретились, горячие и влажные, потрескивающая жажда секса смешивалась с эротическим обещанием большего.

Мои пальцы исчезли в его волосах, держа его так, как он держал меня. Наши сердца снова беззвучно заговорили, когда его поцелуй стал требовательным и бесконечным. Его член утолщался внутри меня, когда его язык входил и выходил, трахая мой рот точно так же, как он трахал мое тело.

Страница 36

Я не могла любить его больше, чем любила. Я не могла просить большего, чем мне дали.

Что бы он ни сделал сегодня вечером, воздух вокруг нас все еще был напряжённым. Скрытое течение смерти и разрушения не исчезло, но очарование светлого будущего становилось сильнее с каждой минутой.

Нам потребуется время, чтобы двигаться дальше. Но мы справимся.

Все мы.

Потому что мы это заслужили.

С ним внутри меня мы были неразлучны.

Отныне и навсегда.

Он сделал предложение.

Я сказала "да".

Мы принадлежали друг другу.

Навечно.

***

Моё сердце больше не могло справляться со всем этим.

Не после вчерашнего. И все же у меня не было выбора, кроме как терпеть дальше.

В правой руке я держал руку своей сестры. В левой я держал руку своей невесты, неосознанно передавая эмоциональные послания так же естественно, как дыхание.

Прошлой ночью мы стали больше, чем двумя людьми под струями воды. Мы стали одним целым.

Между нами все изменилось.

Наша связь вышла на новый уровень. Более глубокая, нерушимая связь – неописуемая дружба.

И как бы мне ни хотелось это отрицать, сегодня я больше всего на свете нуждался в дружбе и поддержке Нилы.

Сегодня.

Я с трудом сглотнул, ненавидя это слово.

Я навсегда запомню этот день. Я всегда буду ненавидеть этот день.

Утро было блаженным. После секса с Нилой, я провалился в такой глубокий сон, будто попал в черную дыру от усталости. Я проснулся только после позднего обеда, и только потому, что мучительная боль голода заставила меня удовлетворить другие мои потребности.

Как только мы с Нилой совершили набег на кухню за сэндвичами с жареной курицей и чипсами, Флоу нашел нас и потребовал, чтобы мы последовали за ним в его комнату в восточном крыле.

Там он переделал промокший гипс Нилы и зашил рану на моем боку. Он также проверил мои жизненно важные показатели и дал мне антибиотики от лихорадки. После этого он дал мне строгие инструкции отправиться на надлежащее обследование к моему врачу в больницу и заверил меня, что позаботился о раненых из бального зала и хорошо справился с последствиями.

Обычно я не оказывал сотрудникам такого доверия. Но теперь Флоу был чем-то большим. Он доказал, что способен на многое и что он предан мне. Если бы он сказал, что у него все под контролем, я бы поверил ему, а пока я сосредоточился на более важных вещах.

Таких вещах, как исцеление и избавление от воспоминаний о том, что произошло между мной и Катом. Каждый раз, когда я думал о своем отце, мое сердце сжималось от боли. Был ли я прав, делая такие вещи? Был ли я неправ, сожалея о них после всего, что он сделал?

Я вздохнул, сжимая руки моей сестры и Нилы. Я не мог думать об этом.

Не здесь.

Не сейчас.

Не тогда, когда само здание, в котором я стоял, лишило меня всех резервов, которые у меня были, отравляя меня печалью, горем и непреодолимой беспомощностью.

Кестрел.

Будь ты проклят, брат.

Мои глаза горели, когда я сосредоточился на своем лучшем друге.

Я вернулся в больницу. Однако я стоял в подвале учреждения, предназначенного для исцеления и поддержания жизни раненых, вдыхая зловоние смерти. Наверху живые все еще цеплялись за надежду. Но здесь, внизу…здесь, внизу, мы стояли в морге.

Склеп, где бездушные тела застыли на льду, ожидая, когда их близкие определят их судьбу. Ужасное, ужасное место.

Я не хочу прощаться.

Нила сжала мою руку, когда я проглотил рычание, проклятие... рыдание. Я не знал, как реагировать. Я не мог отделить свои мысли от мыслей Жасмин или Нилы.

В машине мне пришлось с визгом остановиться, выскочить и ударить кулаком по невинному дереву на обочине дороги.

Жасмин.

Она мне не сказала.

После того, как Флоу залатал меня, я отправился на поиски Нилы. Я справился со своим голодом и болезнью, и все, чего я хотел, это вернуться в постель и провести дни, прячась от других, погруженный в любовь, которую Нила питала ко мне.

Но это было до того, как зазвонил телефон.

Это было до того, как позвонила Жасмин и сказала мне присоединиться к ней в больнице.

Гребаная больница.

То же самое место, где я чуть не умер, и мой брат…

Моя голова склонилась, когда я выдернул руку из руки Жасмин, сжимая переносицу.

Жасмин позвонила первой. Разговор, которого никто не хотел. Она заручилась помощью Вона, чтобы он отвез ее в больницу.

Она ушла без меня.

Она намеренно оставила меня в неведении, что мой чертов брат, бл*дь, умер.

Рука Жасмин легла мне на локоть, она так тихо плакала.

– Мне жаль, Джет. Так жаль. Я приходила за тобой. Действительно. Я вошла в покои Нилы и наблюдала, как ты спал у нее на руках.

Ее глаза были устремлены на Кеса, ее слова были обращены наполовину к нему, наполовину ко мне.

– Ты выглядел таким счастливым, таким умиротворенным. После всего, через что ты прошел, я не могла. Я не могла тебя разбудить.

Нила отпустила меня, подойдя к Жасмин и втиснувшись туда, где Вон слегка касался плеча моей сестры. Нила улыбнулась своему близнецу, обнимая Жасмин.

– Мы понимаем. Джетро нездоров. Ему нужно было отдохнуть. Ты поступила правильно...

Я повернулся к ним обоим.

– Правильно? Как ты смеешь решать, что правильно, когда мой гребаный брат мертв! Я должен был быть здесь ради него. Я должен был взять его за руку и попрощаться. У меня должна была быть возможность сказать ему, как сильно я его люблю. Как сильно он мне помог. Как сильно я ценил его дружбу, даже когда отталкивал его.

Боль от его кончины скомкала мое сердце, как грязный лист бумаги.

– Я должен был быть там.

Кожа Жасмин побелела от горя.

– Он был уже мертв, Кайт. Он скончался, когда ты был с Катом. – Ее глаза широко распахнулись. – Забудь об этом. Я не собиралась тебе говорить. Забудь...

– Что?

Мой позвоночник сжался. Я ударил себя кулаком в грудь, ища облегчения от медленно нарастающей агонии.

– Ты говоришь мне, что пока я причинял боль нашему отцу – пока я делал то, что считал правильным, – мой брат умер! Неужели это жестокая шутка жизни? Я украл жизнь. Следовательно, они украли его взамен!?

Я повернулся лицом к брату, схватив его ледяную руку своей.

– Это моя вина…

Колеса Жасмин заскрипели, когда она подъехала ближе. Нила последовала за ней, придвинувшись ко мне, окутывая меня своей печалью и отчаянием.

– Он тоже был моим братом, Джет. Ты не думаешь, что я хотела попрощаться? Я бы все отдала, чтобы быть там. – Ее голос стал яростным. – И это не твоя вина.

Вон не сказал ни слова, немного отступив назад, не сводя глаз с Кестрела.

– Кес знал, как мы к нему относимся. Он знал, что его любят. Он умер, зная, как сильно мы будем скучать по нему.

Жасмин не могла продолжать; ее слезы превратились в рыдания, и мое сердце разорвалось от ее боли.

Я сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, желая пустить кровь. Мне нужно было причинить себе боль, чтобы я мог сосредоточиться на чем-то другом, а не на комнате, полной трагедии. Мне нужен был мой клинок, чтобы я мог пройти через это.

Но у меня ничего не было с собой.

И я не мог оставить Кестрела.

Нила прижалась ко мне, обхватив меня здоровой рукой за талию и прижав голову к моему плечу. Она не сказала ни слова, но в этом и не было необходимости.

Каким-то образом она отбросила свое горе из-за смерти Кеса и сосредоточилась на своей любви ко мне. Стоя в комнате, полной несчастья, она дала мне силы.

Неосознанно мое тело немного расслабилось. Я наклонился к ней, целуя в макушку.

– Спасибо.

Она не подняла глаз, но кивнула.

Успокоившись, я тяжело вздохнул и повернулся, чтобы обнять свою сестру. Я поднял ее плачущую фигуру с инвалидного кресла, бормоча ей на ухо.

– Прости, Джаз. Я не имел права кричать на тебя.

Она прижалась ко мне, плача все сильнее.

– Я не должна была принимать решение позволить тебе поспать. Я должна была разбудить тебя. Я никогда себе этого не прощу. Но я не отходила от него, Кайт. Я оставалась с ним, пока вы не приехали. Я составила компанию нашему брату.

Отстранившись, я смахнул ее слезы.

– Спасибо.

В тот момент, когда я отпустил Джаз, чтобы прикоснуться к Ниле, Вон снова положил ладонь на плечо моей сестры.

Я прищурился.

Он сверкнул глазами.

Я не хотел чувствовать то, что он делал, но он не оставил мне выбора.

Она ему нравилась.

Он хотел ее.

Он ненавидел, когда ей было больно, и будет рядом с ней, нравилось мне это или нет.

То, что у Вона появились чувства к моей сестре, разозлило меня, но было слишком много вещей, на которых нужно было сосредоточиться. Был другой человек, о котором нужно было побеспокоиться.

Игнорируя его, я снова повернулся к Кестрелу.

Он неподвижно лежал на металлическом столе. Его кожа выглядела ненастоящей, волосы тусклыми. Его руки были выпрямлены, нарисованная чернилами пустельга на его теле болезненно светилась под светом ламп, в то время как белая простыня прикрывала его наготу.

Он все еще был похож на моего брата, но в то же время совершенно другой. Его кожа больше не была теплой и розовой, а была безжизненной и холодной. Чистое сердце внутри него и огромная способность прощать, исцелять и защищать перешли в другую форму, оставив нас, но не забыв нас.

Он был таким сильным. Таким храбрым. Я принимал его как должное, ожидая, что он будет рядом со мной, когда мы состаримся и поседеем.

И все же теперь он навсегда останется молодым. Застывший во времени, бессмертный до конца.

Мне хотелось упасть на колени и признаться ему во всем. Я хотел рассказать ему, что я сделал с Катом. Я хотел очистить свои грехи и попросить его нести их за меня.

Но я не мог.

Я никогда больше не заговорю с ним.

Я не мог горевать.

Не сейчас.

Не после вчерашнего дня.

И каким-то странным образом мне показалось, что Кес знал, что произошло в сарае. Как будто он умер не потому, что я отнял жизнь у Хоука. А потому, что он чувствовал, что ему больше не нужно бороться с нашим отцом.

Он был свободен, чтобы уйти.

Свободен быть счастливым.

Моя благодарность и дружба всегда будут с тобой, Кес. Независимо от того, где ты.

Комок застрял у меня в горле, но я не сломался. Мне потребовались все мои оставшиеся силы, чтобы посмотреть сухими глазами на брата и прошептать:

– Прощай.

– Он умер без боли, – пробормотала Жасмин. – Доктор сказал нам, что его сердце отказало от полученных травм. Он все еще был в коме…он это не почувствовал.

Джаз переплела свои пальцы с безжизненными пальцами Кеса.

– Теперь он обрел покой.

Моя спина напряглась, в то время как Кес оставался неподвижным. Его татуировка с птицей не дернулась, ни одно перышко не дрогнуло над его мышцами. Я все ждал, что его веки затрепещут, губы дрогнут. Его смех взорвется, и тщательно продуманная мистификация будет раскрыта.

Но в отличие от его детских иллюзий проказника, это не было обманом.

Это было реально.

Он был мертв.

Он действительно ушел.

Я крепче обнял Нилу.

– Он умер не в одиночестве. Ты никогда не бываешь по-настоящему одинок, когда знаешь, что тебя любит другой.

Слезы Джаз не прекращались, и я не стал бы заставлять ее вытирать глаза, пока она не будет готова. Я очистил и сшил себя обратно в озере после того, как развалился со смертью моего отца. Сегодня я помогу своей сестре сделать то же самое.

Нила тихо плакала рядом со мной. Ее сердце перебирало так много воспоминаний, так много сложностей, хотя она знала Кеса совсем недолго. Они сблизились. Они любили друг друга. Они навсегда будут связаны своими собственными отношениями, а также семейными узами, которые Нила сформирует, выйдя за меня замуж.

Мне очень жаль, брат.

Я посмотрел на его лицо, на его холодное тело и пустую оболочку и произнес надгробную речь.

Мне жаль, что меня не было там, чтобы попрощаться, но это не прощание, это просто отсрочка. Я буду скучать по тебе, но я не буду оплакивать тебя, потому что ты был слишком хорошим другом и братом, чтобы вспоминать об этом с грустью.

Время потеряло смысл, когда мы все в последний раз встали рядом с Кесом.

В тот момент, когда мы уйдём, мы больше никогда его не увидим. Единственный способ, которым мы могли бы взглянуть на его лицо, – это смотреть на фотографии из более счастливых времен или смотреть видео, навсегда запечатлевшие его душу.

Никто из нас не хотел уходить.

Поэтому мы остались.

Комната замерла от эмоционального напряжения, пока мы все не погрузились в одни и те же мысли. Мы заново пережили наши особые времена с Кестрелом. Мы рылись в воспоминаниях; мы улыбались выходкам и делились историями детства.

– Что ты здесь делаешь?

Я поднял глаза, когда запертая дверь тюремной камеры распахнулась. Я провел в психиатрическом институте две ночи и не мог вынести больше ни одной гребаной минуты.

Кес прокрался сквозь темноту.

– Вытаскиваю тебя. – Протянув руку, он ухмыльнулся. – Время уходить, старший брат. Пора бежать отсюда.

Он пытался помочь мне сбежать той ночью, точно так же, как он помогал мне сбежать так много раз в нашем детстве.

– Итак, что ты делаешь?

– Сосредотачиваюсь.

Кес сидел, скрестив ноги, на полу своей спальни, положив руки на бедра в позе йоги.

Сев рядом с ним, я закатил глаза.

– Это не работает. Твои мысли такие же возбужденные.

В семнадцать и четырнадцать наши гормоны дали о себе знать, и Кес был ужасной кокеткой.

Его смех разнесся по комнате.

– По крайней мере, я могу разговаривать с девушками.

– Да, но я их чувствую.

– Хотя и не в интересном смысле. – Он подмигнул. – Ты чувствуешь их глупые заботы, в то время как я, – Он согнул пальцы, – я чувствую их сиськи.

Я ударил его по руке, так чертовски благодарный, что он был моим братом.

Боже, я буду скучать по нему.

Он ушёл.

Нам тоже пора было уходить.

Пошевелившись впервые за несколько часов, я положил кончики пальцев на ледяной лоб Кеса. Его кожа впитывала мое тепло, крадя его, чем дольше я прикасался к нему.

Отстранившись, я испытал невероятное желание прикоснуться к жизни после прикосновения к смерти. Подержаться за что-то реальное. Притянув Нилу ближе, я обняла сестру и кивнул Вону. Завтра Флоу придет засвидетельствовать свое почтение. Он был близок к Кесу; его смерть была тяжелой для всех нас.

Каким-то образом два Хоука и два Уивер объединились в общей скорби, оплакивая человека, который умер слишком молодым.

Но такова была жизнь.

Это было жестоко. Несправедливо. Жестоко. И опасно.

Погибли хорошие люди. Плохие люди жили. А остальные из нас должны были продолжать выживать.

***

Прошла неделя.

За эту неделю многое изменилось, и ничего.

Моя лихорадка наконец спала, моя рана зажила, и мои силы медленно возвращались. Мое тело все еще было истощено, но каждый день я собирал себя по кусочкам.

Нила имела к этому большое отношение.

На следующий день после того, как я увидел тело Кестрела, я вернулся в больницу сам. Я разыскал медсестру, которая принесла мне сотовый телефон, когда я лечился, и заплатил ей тысячу фунтов за ее беспокойство. Она изо всех сил старалась дать мне возможность связаться с Нилой. Самое меньшее, что я мог сделать, это компенсировать ей это.

Находясь там, я прошел полное обследование и получил указания врача успокоиться. Я также в одиночку организовал доставку тела Кеса в крематорий. Кат хорошо потрудился над нашим воспитанием, поэтому у всех его детей были Последние Завещания.

Кес не был исключением.

Я нашел его завещание среди других в кабинете Ката. Кости его собаки, Рэтбоун, лежали на кофейном столике, пока я разбрасывал бумаги и просматривал последние пожелания Кестрела.

Я уже знал, что он хотел, чтобы его кремировали и развеяли на территории Хоуксбриджа. В детстве мы часто разговаривали допоздна о том, как непривлекательна мысль о том, что нас похоронят и съедят черви. Мы оба страдали легкой клаустрофобией, и я понимал его желание быть рассыпанным, как пыль, и стать невесомым, как небо.

Я хотел такого же финала.

Однако, чего я не ожидал, так это адресованной мне записки, написанной почти пять лет назад. От странности держать в руках письмо из могилы у меня сжался живот.

Было также одно для Жасмин и Дэниэля.

Мое сердце заныл при мысли об останках Дэниэля. Его не похоронили или не кремировали, но, возможно, он был счастливее вдали от Хоуксбриджа.

Уважая частную жизнь Кестрела, я сжег письмо Дэниэля. Оно никогда не будет прочитано. Слова, навсегда оставшиеся между двумя мертвыми братьями.

Я отнёс письмо Жасмин в ее комнату, оставив ее читать в одиночестве. И взял свой конверт на балкон Джульетты рядом с моим офисом, где я шпионил за Кесом и Нилой, когда они скакали галопом по лугу.

Прищурившись от зимнего солнца, я вытащил богатый пергамент и прочитал прощальные слова моего брата.

Привет, Джет.

Я предполагаю, что если ты читаешь это, то случилось что-то плохое.

Должен признаться, я не думал, что умру раньше тебя. В конце концов, ты старый хрыч, а не я. Но, если я умер, чтобы защитить тебя или помочь хоть в чем-то, тогда я рад. Если я умер от болезни или совершил какую-нибудь глупость, значит, так тому и быть. По крайней мере, я свободен от той боли, в которой я был.

Мне действительно нужно кое о чем тебя попросить. И мне нужно, чтобы ты сделал это, Джет. Не просто кивай и притворяйся, что так и будет. Мне действительно нужно, чтобы ты это сделал.

Не оплакивай меня.

Не думай, что я ушел, а представь, что я все еще с тобой, потому что я есть. Мы братья, и я не собираюсь покидать тебя. Я слишком долго был твоей опорой, чтобы бросить тебя в беде.

Так что, даже если я уйду физически, я клянусь тебе, что не уйду духовно. Разбросайте мои останки по поместью, и всякий раз, когда подует ветер, я буду рядом и расскажу тебе анекдот. Всякий раз, когда идет снег, я рядом, покрывая тебя инеем. Всякий раз, когда светит солнце, я рядом, согревая твою душу.

И когда ты наконец встретишь девушку, достойную твоей любви, я буду существовать внутри нее. Я научу ее, как тебе помочь. Я научу ее, как защищать тебя так же, как ты будешь защищать ее. Потому что ты, черт возьми, лучший друг, о котором брат мог только мечтать, и кем бы ни была девушка, которая украла твое сердце, я знаю, что она того стоит.