Текст книги "Последний долг (ЛП)"

Автор книги: Пэппер Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Каждый дюйм моего тела пылал от боли – от огнестрельного ранения до лихорадки, от пульсирующей головной боли и, возможно, сломанных ребер после автокатастрофы.

И все же ничто не причиняло мне большей боли, чем слушать, как Кат рассказывает историю Мейбл и Уильяма – ту же самую историю, которую я слышал снова и снова, – и отсчитывает минуты, когда все закончится.

Нила внимательно слушала, увлеченная сверх своей воли, впитывая историю моей семьи. Услышать это в первый раз было бы ответом на многие ее вопросы, но у меня были свои, касающиеся Уильяма Хока. Вместе с Оуэном я чувствовал себя наиболее связанным с ним. У меня были документы о том, как Уильяма ввели в Палату лордов во время строительства Хоуксриджа. У меня были бесчисленные записи о его восхождении к богатству и гроссбухи с его кораблей.

Он был краеугольным камнем моей семьи, как и Мейбл. Он сумел доставить нам законное счастье, не пролив больше крови Уивер. Он мне нравился. Но я ненавидел то, что случилось после того, как прошло его время.

Нила изо всех сил пыталась контролировать Ката.

– Я заплатила четвертый долг в Холле.

Кат рассмеялся.

– Ты заплатила только одну часть, вот и все. Это основная часть, и она должна быть завершена, чтобы контракт был удовлетворен.

Схватив ее связанные запястья, он погладил татуированные кончики пальцев.

– Ты заработала только два счета. Тебе нужно еще две метки, прежде чем будет выплачен последний долг.

– Если ты думаешь, что сможешь выгравировать свое имя на моей коже, я тебе этого не позволю. Инициалы Джетро – вот что я ношу. Только он может отметить меня. Только он может претендовать на меня в соответствии с правилами наследования.

Кат отпустил ее, ворча себе под нос.

– Как вы, без сомнения, поняли, Мисс Уивер, я больше не играю по этим правилам.

Еще одна волна парализующей боли притупила их голоса. Мои плечи болели от переворачивания в машине.

Они продолжали спорить, пока я боролся оставаться в сознании.

Мне хотелось, чтобы они продолжали говорить. Каждая лишняя украденная минута могла стать спасением.

Стиснув зубы, я боролся с новой силой. За последние полчаса я сделал все, что мог, чтобы освободиться.

Ногти впились в веревку, язык толкнул кляп. Но Кат связал меня слишком надёжно.

Все, чего я добился, – это еще больше боли и усталости. Несмотря на горечь и ненависть, я стал беспомощным. Все, что я мог сделать, это сидеть там, как гребаная задница, пока мой отец мучил Нилу ожиданием.

Четвертый Долг.

Первоначально долг гарантировал максимальную боль и быстро погашение окончательного долга. Немногие выжили бы долго – особенно несколько столетий назад, когда не применялись обезболивающие и дезинфицирующие средства. Четвертый долг был последним и самым варварским.

Недостающие части тела.

Я вздрогнул, тяжело дыша через нос. Мои внутренности поднимались от того, что произойдет, что переживет Нила, чему я стану свидетелем.

Я должен найти способ остановить это.

К счастью, Нила не будет подвергаться хирургическим навыкам Ката. Не в наше время. С тех пор долг немного изменился. Но все равно будет больно. Это все равно будет жестоко и жестко.

Я скрутил верёвки, желая немного ослабить их, чтобы я мог воспользоваться шансом. Но бечевка только крепче затянулась, пока я извивался.

Кат посмотрел на меня, его глаза сузились.

– Я бы поберег твои силы, Джетро. У тебя новое задание, помнишь?

Мой взгляд был пронизан ненавистью. Если бы только взгляд мог убивать. Я бы оторвал его гребаную башку одним взглядом.

– Твоя судьба больше не смерть, – Кат подошел ко мне, спокойный и собранный. Он вел себя так, словно это была деловая встреча, на которой обсуждались новые условия владения. – Твоя судьба – остаться в живых и скучать по ней, когда она уйдет. Навсегда наедине с воспоминаниями о ее смерти.

Нила подавила крик, ее глаза метнулись к выходу.

– Это не должно быть так. Он твой сын. Я влюблена в него.

Она могла бежать, но ее руки оставались связанными – без пальцев, чтобы открывать двери, и рук, чтобы защищаться, она была в ловушке, как и я.

Кат пригнулся до уровня моих глаз. Он так много скрывал от меня. Сейчас передо мной стоял совсем другой человек. Осталось ли в нем хоть немного добра, или он всего лишь черная тень, Мрачный Жнец душ Уивер?

Не делай ей больно!

Не делай этого.

Ему не нужны были слова, чтобы понять, о чем я умолял. Если бы веревки не привязывали меня к стулу, я бы упал на колени и умолял. Я отдала бы ему все – свою жизнь, свое будущее – все, чтобы спасти Нилу от того, что он сделает.

Он с улыбкой погладил меня по голове.

– Держи глаза открытыми. Нила согласилась кое-что сделать для меня в Хоуксбридже. Пора посмотреть, послушается ли она.

Наклонившись ближе, он прошептал так, чтобы Нила не услышала:

– Если она это сделает, то вырвет твое гребаное сердце, но она останется невредимой. Если нет, она будет верна тебе, но заплатит за это болью.

Сделав шаг назад, он ухмыльнулся.

– Давайте посмотрим, что она выберет, а?

Я смотрел непосредственно на Нилу. Как я мог сказать ей, чтобы она вела себя хорошо и делала все, что он попросит? Как я мог сказать ей, чтобы она выбирала между двумя ужасными вещами?

Ее глаза расширились, на её лице появилось замешательство.

Пытаясь успокоиться, я сделал все возможное, чтобы молча передать сообщение. Делай то, что он просит.

Она вздрогнула. Никогда.

Пожалуйста.

Не проси меня об этом.

Ее эмоции просыпались в пространстве, заражая стены и воздух. Я не мог отключить свое состояние, и я не переживу агонию Нилы.

Мои мышцы напряглись, когда я стал бороться сильнее. Я поперхнулся слюной, посасывая отвратительный кляп.

Кат встал перед Нилой спиной ко мне.

Я ничего не видел.

Я ничего не вижу.

Я отодвинулся в сторону, ища лучшую точку обзора, но не мог видеть вокруг большого тела Ката.

– Теперь, когда вы услышали историю, давайте сосредоточимся на настоящем, – голос Ката эхом отозвался в пещере. – Но сначала ты должна мне за то, что бросила кости в Хоуксбридже. Я не скажу, чего вы избежите, если будете повиноваться, но я скажу вам, что если вы этого не сделаете, вам будет причинена еще более сильная боль, чем та, которую вы терпели до сих пор.

Его рука опустилась на ее щеку, отбрасывая в сторону блестящие черные волосы. Я ненавидел его руки на ней. Я ненавидел себя за то, что не мог видеть реакцию Нилы или читать ее лицо. Я ненавидел, ненавидел, ненавидел, что он уже так много у нее украл – ее длинные волосы, ее счастье...ее улыбку.

Она совсем не походила на молодую швею с подиума, ни намека на ту сексуальную застенчивую «монашку».

Вместе мы с отцом лишили ее всего, чем она была, и создали это новое существо. Существо, которое ведут на бойню.

– Нет! – Прорычал я.

Кат оглянулся через плечо и закатил глаза.

– Рычание? И это все, что ты можешь сказать? – Его взгляд остановился на клейкой ленте у меня на губах. – Как я уже сказал, Джет. Побереги свою энергию. Все, что тебе нужно делать, это наблюдать.

Я, бл*дь, буду смотреть.

Я буду смотреть, как волки разрывают твою тушу.

Я буду смотреть, как демоны засасывают твою душу в ад.

Мое дыхание нарастало, пока не заскрипели ребра и не закружилась голова.

Нила задрожала. Она замкнулась внутри. Я чувствовал, что это происходит со многими людьми. Когда стресс перегружал систему, естественной реакцией человека было затихание. Чтобы сосредоточиться. Чтобы онеметь. Чтобы удалить все отвлекающие факторы.

Я здесь, с тобой, Нила.

Я с тобой на каждом шагу.

– Если я откажусь, ты навредишь Джетро?

– Нет, мой сын не будет участвовать в следующей части.

Она фыркнула.

– В таком случае, ты не можешь причинить мне боль сильнее, чем я уже испытала. В тот день, когда ты застрелил его и я поверила, что он мертв, это было самое худшее, что ты можешь сделать. Так что делай свое худшее, Хоук, потому что я смогу пережить тебя.

Кат не ответил, но его рука метнулась, чтобы обхватить ее за талию.

– Это мы еще посмотрим, – дернув ее за локоть, он развернул ее лицом к себе. – Если ты так хочешь играть, – отпустив ее, он вытащил из заднего кармана складной нож.

Мое сердце упало к пяткам.

– Стой!

Я рычал и боролся, но это было бесполезно.

Дерьмо!

Может быть, я ошибался. Может быть, четвертый долг все еще будет включать отрезание конечности или придатка. Я должен был остановить его!

Не надо!

Не трогай ее, мать твою!

Взмахнув рукой, Кат перерезал верёвку вокруг запястий Нилы и развернул ее, чтобы снова встретиться с ним глазами.

Облегчение от того, что кровь не пролилась, легло на мои плечи тяжелым грузом. Я, ссутулившись, тяжело дыша, боролся со своей головной болью.

Спасибо, бл*ть.

Сунув нож обратно в карман, он улыбнулся.

– Теперь, когда у тебя было время подумать о своей лжи, Нила, давай попробуем еще раз. Где Дэниэль?

Черные волосы взметнулись, когда она покачала головой.

– Я уже говорила тебе. Я не знаю.

– Ты знаешь.

– Нет.

Кат прижал ее тело к своему.

– Когда я узнаю правду, ты поймешь, что я могу причинить боль, помимо первоначальных долгов. – Он провел рукой по ее подбородку. – Если я узнаю, что ты ранила или каким-то образом убила моего младшего, ты пожалеешь, что не погибла сегодня в автокатастрофе.

Страница 17

Отойдя, он собрался с духом. Его ботинки шаркали по земляному полу.

Мои глаза тут же встретились с глазами Нилы. Теперь тело Ката не заслоняло ее, я впитал столько любви и гордости, сколько смог.

Я так чертовски люблю тебя.

Она грустно улыбнулась. Я знаю.

Мы пройдем через это.

Ее тело осунулось от эмоций. Ее глаза не отвечали.

Кат встал позади Нилы, сжав ее руками в своих гнилых объятиях. Встретившись со мной взглядом, он прошептал что-то на ухо Ниле.

Я ничего не услышал, но перемена в Ниле заставляла ее сердце биться удар за ударом.

Господи, как же мне хотелось все это прекратить! Разве он не сделал достаточно?

Мой язык упирался в кляп, я изо всех сил старался избавиться от этой помехи и выругаться или закричать.

Ее спина была напряжена, щеки побелели, руки то сжимались, то разжимались. Когда Кат закончил шептать, она прикусила губу и покачала головой.

Он снова что-то пробормотал, ее короткие волосы колыхались от его дыхания.

Она снова покачала головой, стиснув зубы от внезапно нахлынувшей тошноты. Не тошноты от болезни, а тошноты от ненависти и отвращения.

Что он ей сказал?

Что случилось в Хоуксридже с кубиками?

Кат прошептал громче, его голос был будто шипение змея. Я снова не услышал слов, но тон его был настойчив. Он ткнул в меня пальцем, и его губы быстро начали угрожать.

Не слушай его.

Что бы он со мной ни сделал, я это приму.

Если это означает, что ты в безопасности, я сделаю все, что угодно.

Нила подняла голову, ее смуглая кожа была такой же белой, как облака далеко-далеко над нами. Она внимательно посмотрела на меня.

Я чувствовал ее борьбу, но хотел завыть, когда она наконец кивнула.

Не надо...не надо…

Что бы это ни было...не надо.

– Прекрасно.

Кат улыбнулся.

– Хорошая девочка.

Мои глаза вылезли из орбит, когда Нила охотно развернулась в объятиях Ката, лицом к нему в клетке его объятий. Ее спина скрывала то, что делали ее руки, но мышцы ее позвоночника дрожали под одеждой.

Мой желудок скрутило узлом, когда она втянула воздух. Её руки потянулись к поясу Ката.

Нет. Бл*ть, нет.

Я утроил свои усилия, моя голова ревела, мои ребра стонали.

Я рычал, кряхтел и стонал. Я походил на дикого зверя, борющегося за свою жизнь.

Нет!

Ее локти двигались, когда ее пальцы летали над его поясом и ширинкой, легко расстегивая их. Я ненавидел ее умение обращаться с молниями и пуговицами. Я ненавидел ее великолепные руки и сильные пальцы и то, как они исчезали в брюках Ката.

Мой голос исказился из-за кляпа, ругаясь на всех диалектах, когда Нила проглотила стон и коснулась моего отца там, где ей никогда не следовало касаться.

Глаза Ката потемнели, когда ее рука обвилась вокруг него.

У меня внутри все сжалось, я был потрясен и возмущен тем, что он заставил ее сделать что-то настолько неправильное.

– Хорошая девочка, – пробормотал он, пока ее рука двигалась вверх и вниз. Мне не нужно было видеть, что произошло, чтобы грязные образы всплыли в моей голове. Она прикоснулась к нему. Она, бл*дь, гладила член моего отца.

Стул заскрипел, когда я задрожал, борясь с веревками.

Нила напряглась, когда Кат прошептал достаточно громко, чтобы я услышал.

– Вот так. Сделай меня твердым. Наркотики прошлой ночи, возможно, и покинули твой организм, но я заставлю тебя кричать, пока ты будешь платить мою часть Третьего Долга.

Бл*ть, он собрался изнасиловать ее у меня на глазах?

Он собрался кастрировать меня и убить снова, лишив Нилу ее прав как женщины.

Этому не бывать.

Она не может.

Откинувшись в сторону, ножки стула подогнулись. Гравитация взяла своё, швырнув меня боком на пол. Плечо пронзила боль, но мне было все равно. Мои ноги брыкались, пытаясь распутать веревку вокруг лодыжек. Я потянулся, медленно стягивая бечевку с ножек стула.

Я отдал все, что у меня было.

Я проигнорировал раскалывающуюся головную боль. Я заставил ушибленные мышцы набраться сил сверх нормальных пределов, в то время как Нила продолжала гладить Ката.

Стой!

Не трогай его.

Кат улыбнулся, обнимая Нилу одной рукой, когда она сделала то, что он приказал. Но его глаза не отрывались от моих. Они сияли триумфом. Зная, что это сломает меня хуже любой пули, лучше любой гильотины.

Земля размазалась по моей щеке, когда я катался по полу, изо всех сил стараясь освободиться.

Тебе это не сойдет с рук, ублюдок!

Воспоминания об Эмме, матери Нилы, оказавшейся в объятиях Ката, слились с настоящим. Она терпела моего отца. Она играла с ним лучше, чем он думал. Но я всегда знал ее истинные мысли. Я чувствовал ее отталкивающую неприязнь к нему, даже когда она ласково улыбалась и позволяла Кату думать, что любит его.

Она сделала то, что пыталась сделать Нила: только Нила влюбилась в меня. Эмма никогда не влюблялась в Ката. И это только усугубило его фундаментальную проблему.

Никто его не любил. Никто не заботился.

Люди уважали и боялись его, но это было не то же самое, что быть полностью преданным через привязанность. И он знал это.

Нила беззвучно плакала, а ее рука работала все сильнее. Чем он угрожал? Почему она согласилась прикоснуться к нему?

Я знал Нилу. К ней это не имело никакого отношения. С собственной болью она столкнулась слишком легко. Нет, он стал бы угрожать мне, хотя и сказал, что я не буду влезать в этот долг. Ублюдок. Абсолютный ублюдок.

Нила!

Крик, приглушённый кляпом, вырвался из моего горла, когда Кат уткнулся лицом в изгиб ее шеи и вдохнул.

Ее плечи дрожали. Слезы заставляли ее тело трястись.

Я бы убил бесчисленное множество невинных людей, если бы только у меня была сила встать и вонзить кинжал в сердце Ката.

Слезы жгли мне глаза от того, что я был так чертовски беспомощен.

Кат откинул волосы Нилы, целуя бриллиантовый ошейник.

– Боже, это так хорошо. Надеюсь, ты уже вся мокрая для меня, Уивер. Потому что я не могу больше терпеть твои поддразнивания.

Все изменилось.

Рука Нилы перестала гладить. Ее плечи перестали дрожать. Время в комнате будто остановилось.

– Я ... я не могу ... – Вырвар руку от его брюк, она сильно толкнула его. – Я не буду!

Кат пошатнулся от ее толчка, его ноги были раздвинуты, а джинсы расстегнуты. Тень его эрекции натянула ткань. Его голос был олицетворением черноты.

– Хорошо подумай, моя дорогая. Уверена ли ты?

Нила кивнула, лихорадочно вытирая правую руку о штаны.

– Не буду. Я не доставлю тебе удовольствие. Что бы ты ни говорил. Я не буду!

Грозовые тучи застлали лицо Ката. Он поджал челюсть, глядя на нее исподлобья.

– Будь по-твоему. – Подойдя к ней, он схватил ее за запястье. – Сюда, пожалуйста.

Нила оглянулась через плечо. Ее глаза расширились, когда она увидела, что я сижу прямо, а не лежу на полу. Ее лицо исказилось от горя и вины. Прости.

Я покачал головой, стряхивая пыль. Никогда. Здесь нечего…

Кат вынудил ее повернуться, украл наш интимный момент.

Ее ноги споткнулись, когда он швырнул ее на стол через всю комнату. Выдернув стул, он толкнул ее на него.

– Сядь.

Она тяжело дышала, на щеках выступили красные пятна от страха и ярости.

– Кат...пожалуйста, что бы ты ни собирался сделать…не делай. Пожалуйста.

– Вы начинаете повторяться, мисс Уивер. – Сердито взмахнув рукой, Кат отодвинул принесенные шахтерами принадлежности и расчистил место на грязном столе.

Его руки дрожали, когда он поправлял член и застегивал молнию на джинсах. Пряжка его ремня лязгнула, когда он нащупал ее.

– Ты могла бы заплатить Третий Долг без боли. Я бы не причинил тебе вреда. Я бы даже доставил тебе удовольствие.

Нила сплюнула на пол.

– Удовольствие? Изнасилование никогда не доставит удовольствия. Твое прикосновение гротескно.

Я втянул бесполезный воздух через нос. Ее сила поразила меня, но и разозлила. Будет только хуже. Как бы мне ни было больно видеть, как любовь всей моей жизни подчиняется моему отцу, наблюдать за этим...чем бы это ни было...было еще хуже.

Но по крайней мере, Нила будет цела.

Ты в это не веришь.

Ее сила была в том, чтобы ответить и постоять за себя. Если она позволит Кату добровольно лишить ее сексуальных прав и позволить ему взять ее…Я сомневаюсь, что ее разум останется таким мятежным и неприкасаемым.

Господи, мне так жаль, Нила.

Я извивался на полу, пытаясь подобраться поближе, изо всех сил стараясь освободиться. Каждый дюйм моего тела работал против меня, медленно истощаясь с каждым мерзким вздохом.

Кат тяжело дышал, откидывая назад волосы, сосредотачиваясь.

– Дай мне руку.

Нила застыла.

– Что? Нет! Я больше не прикоснусь к тебе.

– Я не просил твоей руки, Нила. Я попросил твою руку.

Она медленно покачала головой, вызывающе скрестив руки.

– Ты просишь, а я отказываю. Нет, ты не можешь взять мою руку.

– Ты ошибаешься. Я не спрашивал с самого начала. Я сказал – дай. – Гнев Ката поднялся на поверхность. Я был удивлен, что он позволил вспышкам Нилы продлиться так долго. Как бы он ни отрицал это, у него были чувства к Ниле. Чувства, которые он все еще питал к ее матери. Он хотел ее. Он хотел удержать ее. Но его чертовски убивало то, что дочь влюбилась в его сына, когда мать послала его в ад в тот день, когда он лишил ее жизни.

Он предоставил ей выбор.…

Мои мысли вернулись к частному разговору, который я не хотела подслушивать. За неделю до Последнего Долга с Эммой Кат признался своей пленнице-Уивер, что любит ее слишком сильно, чтобы убить. Он хотел от нее большего. Больше времени. Больше единения. Он был готов отложить Последний Долг на неопределенный срок, если она согласится полностью принадлежать ему.

Выйти за него замуж.

Подчиняться ему, когда он пожелает.

Его единственное условие для ее жизни – ей было запрещено видеться с Тексом и ее детьми.

Это было свидетельством любви Эммы к своей семье и мужу, что она отвергла его и предпочла смерть.

– Ради всего святого, дай мне свою окровавленную руку, – выпалил Кат, хватая Нилу за руки и разрывая ее хватку. Она боролась, но не могла сравниться с силой Ката.

Ударив ее предплечьем по столу, он прорычал:

– Ты слышала ту часть истории о контрабанде алмазов?

Нила извивалась в руках Ката, делая все возможное, чтобы вырвать руку из его хватки

– Да. Я слышала.

– В таком случае ты понимаешь, что влечет за собой остальная часть Четвертого Долга.

Она перестала дышать.

– Нет...я не…

Он усмехнулся, борясь с ее рывками, удерживая ее руку на столе.

– Да, ты знаешь. – Удерживая ее одной рукой, другой он потянулся в сторону. Выдернув узкую палочку, он прижал ее к ее губам.

– Открой пошире.

Ее лицо выгнулось в сторону от предложения.

– Что? Нет!

Кат ущипнул ее за руку. Боль привлекла её внимание, и она приоткрыла губы. Воспользовавшись этим, он сунул палочку ей в рот, так что концы торчали по обе стороны от ее щек. Она выглядела так, словно ее обуздали.

На повернула голову, чтобы выплюнуть ее, но Кат удержал палку на месте.

– Ах, ах, ах. На твоем месте я бы этого не делал.

Ее глаза сверкали кинжалами.

– Прикуси. – Кат медленно убрал руку, провоцируя ее.

Нила замолчала, держа палку в зубах. Ее бровь вопросительно поднялась, когда Кат медленно поднял черный резиновый молоток. Тип молотка, используемого для забивания деревянных гвоздиков в отверстия. Молоток, который принесет невыразимую боль.

Она втянула воздух.

– Нет! – Ее голос дрогнул из-за преграды.

– Я же сказал, прикуси, – Его пальцы крепче сжали молоток. – Это будет больно.

Нет!

Мое сердце дрогнуло, когда я извивался и брыкался.

– Стуроп! – Я презирал себя за то, что не могу двигаться, говорить, кричать, не могу помочь. – Нвеееее!

Нила.

Бл*ть, мне так жаль.

– Что…что ... – Нила не могла оторвать глаз от молотка. Все ее тело замкнулось. – Кат...не надо.

Палочка оставалась у нее в зубах, а язык старательно выговаривал слова.

Его глаза сверкнули.

– Когда слава Уильяма о бесценных бриллиантах распространилась по городу, все больше и больше людей пытались его ограбить. Оппортунисты и пираты все хотели получить часть его удачи, даже когда он заплатил за нее так много. Воры. Скряги. Они все заслуживали виселицы.

Нила заскулила, борясь с его хваткой, когда Кат напряг ноги, готовясь отдать Четвертый Долг.

Мое сердце подпрыгнуло, ударяясь об ушибленные ребра, подпрыгивая в пульсации внутри моей головы. Под моим углом на полу мир наклонился вбок, мой разум напрягся, чтобы остаться с ней, чтобы найти способ освободиться.

– Уильяму постоянно приходилось придумывать новые способы контрабанды своего груза в страну. Он начал с очевидного: отверстия его людей. Уловка с фальшивой упаковкой. Но со временем каждый из них потерпит неудачу, как только станет известно о последней афере.

– Даже в последние несколько десятилетий мы сами терпели неудачи. Наши контрабандисты проглатывали алмазы, либо обматывали небольшие порции вокруг ног и живота. Но, испытывая страх, они потели, а значит можно было гарантировать, что груз не будет доставлен. Мы могли бы засунуть их в задницы и киски, но это стало слишком широко использоваться наркоторговцами и с ужесточением пограничной безопасности – не практично. Итак...мы придумали новый план.

– Его голос стал хриплым. – Знаешь, как мы решили эту проблему?

Нила покачала головой, черные волосы прилипли к потным щекам, слезы лились ручьями.

– Вшивание в плоть.

Она в ужасе втянула воздух, воздух свистел вокруг ее палки.

Кат нахмурился.

– Шитье было довольно варварским и не имело таких удовлетворительных результатов. Врач разрезал бы контрабандиста в наименее инвазивном месте, вставил бы несколько пакетов алмазов и зашил их обратно. Как только путешественник прибыл к месту назначения, рана была вскрыта, бриллианты изъяты, а их сумма выплачена. Однако риск заражения и госпитализации был слишком высок. Итак...мы придумали кое-что получше.

Он повернул запястье, привлекая внимание Нилы к черному молотку в своем кулаке.

– Мы больше не режем, мы ломаем. Мы предлагаем законную инвалидность, используя перелом в качестве идеального алиби. – Он ухмыльнулся. – Понимаешь, о чем я говорю, Нила?

Дерьмо.

Я отдал все, что у меня осталось. Мои запястья пропитались кровью, пока я боролся с веревкой. Моя спина раскалывалась при каждом движении. Я не мог смотреть. Я не мог предотвратить то, что сделал бы Кат. Я ничего не мог поделать, когда он сломал ее и одел в бриллианты.

Я выкрикивал ругательства, давясь кляпом. Я хотел поговорить с ней. Утешить ее. Я не хотел снова подвести ее.

Шок прошёлся током по ее телу. Она выплюнула палку, хотя она ей понадобится, чтобы справиться с надвигающейся болью.

– Ты же не серьезно.

– Я очень серьезен. – Улыбка Ката исказила его лицо. – У тебя был выбор сделать меня твердым и доставить удовольствие своей правой рукой. У тебя был мой член в твоих пальцах, твое будущее в твоих руках, и все же ты бросила его мне в гребаное лицо. Ну, твоя правая рука заплатит, Нила. Теперь у неё другая задача.

Нила боролась сильнее, царапая свободной рукой руку Ката.

– Нет, отпусти меня. Позволь мне…

– Тебе действительно следовало прикусить, как я тебе и говорил. Теперь уже слишком поздно. – Кат не смягчился, подняв молоток над головой. – Ты раскаиваешься? Принимаешь ли ты на себя ответственность за грехи своей семьи и согласна ли заплатить долг?

– Нет! Черт возьми, нет!

– Неверный ответ. – Кат приготовился нанести удар.

– Нет. Подожди!

Он стиснул зубы.

– Остановись, пожалуйста!

– Я не остановлюсь.

Его взгляд сверкнул.

Его рука опустилась.

Молоток превратился в черный валун агонии.

– Это будет больно.

***

Молоток взмыл вверх и опустился вниз.

Нет!

Свист ветра предвещал неминуемую агонию.

Пожалуйста!

Этот тихий крик был моим спасением души.

Не надо!

Безмолвный крик Джетро погубил меня.

***

Треск удара.

Боль.

Громкий треск ломающегося скелета.

Пытка.

Волна тошноты, когда молоток повредил кость.

Мучение.

Облако беспамятства, от которого все онемело.

***

Комната закружилась и накренилась.

Я калека.

Агония нарастала и нарастала.

Я изувечена.

Молоток оставил мою горящую сломанную кость, безобидно лежа рядом с запястьем, как поверженный палач.

Я разорвана на куски.

Я разбита на осколки.

Я сломлена.

Меня вырвало.

***

Существовало два мира.

Тот, где я существовала всего несколько мгновений назад – нетронутая, целая, испуганная, но цельная.

А теперь вот этот новый. Тот, где меня трясло от мучительной боли...была разорвана на куски...уничтожена.

Запоздалый крик сорвался с моих губ, когда я обхватила свое раздробленное предплечье.

Я закричала

и кричала

и кричала.

Было больно.

Боже, как это больно.

В прошлом я разбивала себя вдребезги. Как я могу не жить с головокружением? Но я никогда не чувствовала его приближения. Никогда не видела разворачивающейся боли. Никогда не слышала агонию.

Я застонала, борясь с волнами глубокой пульсирующей боли.

Пожалуйста...останови это!

Нежные руки баюкали меня, обнимали, пальцами вытирая слезы со щек.

– Я же говорил, что будет больно, – пробормотал Кат.

Я не могла смотреть на него. Я не могла дышать рядом с ним. Я не могла остаться в живых в мире, где он существовал.

Нет!

Уклоняясь от его прикосновения, я прикусила губу так сильно, что пошла кровь. Мои целые пальцы обхватили сломанную руку, успокаивая ожог, желая стереть повреждения. Плоть покраснела и распухла, раздуваясь от боли. Она не была изуродована или деформирована, но горячая зыбь намекала, что он сделал то, что намеревался.

Страница 18

Он сломал ее.

Он сделал мне больно.

Он сделал это!

Рядом со мной что-то лязгнуло.

Я не смотрела. Я позволила волосам заслонить внешние ужасы. Я даже не взглянула на Джетро. Я и глазом не моргнула. Мне было все равно.

Все, о чем я заботилась, – это уход за своим израненным телом и серфинг в цунами страданий.

Время шло вперед, увлекая меня все дальше в этот новый мир, где я обнимала сломанную конечность. Он сломал меня. Он ударил меня. И все ради чего? Чтобы он мог использовать рану как «чемодан» для своих отвратительных бриллиантов.

– Отдай её мне, пожалуйста.

Голос Ката прорезался сквозь мой ужас.

Я крепче сжала свою рану.

– Пошел ты, – слезы брызнули у меня из глаз. Только не снова. Пожалуйста, только не снова. Я не могу справиться с этой болью дважды.

Мне нужно было согласиться поработать руками. Я должна была встать на колени и сделать минет, как он приказал. Я должна была позволить ему трахнуть меня – даже если это означало, что Джетро навсегда запомнит мою готовность быть изнасилованной.

Вот что шептал Кат, вот что он обещал. Он поклялся, что мне это понравится. Что если я с радостью сделаю его твердым, если послушно сниму одежду и раздвину ноги, он заставит меня кончить, стонать, умолять о большем.

Я ему не поверила. Как я могла это сделать? Как я могла предать себя таким образом? Но я не могла поверить, что он не будет играть моим телом лучше, чем я могу его контролировать. Я не могла знать, полностью ли наркотический ликер покинул мой организм, и не собиралась сдаваться. Мне оставалось только подчиниться и позволить Джетро покинуть Африку целым и невредимым. Или не соглашаться и смотреть, как Кат сломает его на части, когда он все равно изнасилует меня.

Что хорошего в вариантах, если они предлагают только один вывод?

Мне очень жаль, Джетро.

Он пришел мне на помощь только для того, чтобы узнать, что Дэниэль прикасался ко мне, а я прикасалась к его отцу. Что за хреновая ситуация.

Кат прислонился к столу, его пальцы заправили мои волосы за ухо.

– Это простой перелом, Нила. Ты должна быть благодарна, что я не разрезал тебя и не вставил свои бриллианты прямо в твою плоть, – он прикоснулся, очерчивая контур на моем запястье. – Ты сохранила все конечности. Ты сохранила свое драгоценное тело. Это всего лишь средство для достижения конечной цели.

Я подняла глаза, дрожа от гнева. Боль переплелась с яростью, когда я посмотрела на него сверху вниз.

– Однажды кто-нибудь сделает с тобой то, что ты сделал с другими. Когда-нибудь ваши преступления вернутся, чтобы навестить вас, и я надеюсь, что буду там, чтобы сказать вам, чтобы вы были благодарны.

Кат нахмурился.

– Если этот день когда-нибудь наступит, мисс Уивер, я могу с уверенностью сказать, что вы не будете присутствовать.

Протянув руку, он рявкнул:

– Дай мне руку.

Я вывернулась, прижимая к себе сломанную конечность.

– Я не причиню тебе вреда.

– Ты уже это сделал.

– О чем это тебе говорит?

Я не ответила.

– Это говорит тебе, что я исправлю боль, которую причинил. Я не сомневаюсь, что после каждого долга Джетро заботился бы о тебе. Я прав? Он бы исправил свои ошибки и убедился, что ты здорова, чтобы продолжать.

У меня отвисла челюсть.

– Ты болен.

Я не могла оторвать глаз от Джетро. В тумане боли я не обратила на него внимания. Я не видела, как он метался по полу, отчаянно пытаясь освободиться. Я не видела, как он покрывал себя пылью, как яростные слезы текли по его щекам.

О, Кайт.

Моё сердце болело почти так же сильно, как рука.

Кат указал на оборудование на столе.

– Открой глаза, Нила. Как ты думаешь, что это за штука?

Невольно я присмотрелась внимательнее. Раньше эти предметы не имели смысла...теперь они начали иметь.

Марля, вода, прокладки и медицинские пакеты с знаками, обозначающими их содержимое как пластыри.

Гипс.

Он собирается сделать тебе гипс.

Я шмыгнула носом, борясь с очередным приступом агонии.

– Если ты действительно собираешься вправить мне руку, то сначала я хочу обезболивающее.

Я ожидала насмешки и отказа. Но Кат лишь кивнул и открыл маленький пластиковый футляр. Вытащив две таблетки из блистерной фольги, он протянул их мне вместе с бутылкой воды.

– Это кодеин. У тебя ведь нет аллергии?