Текст книги "Последний долг (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
Я замерла.
Кат склонил голову набок, улыбаясь моему ошеломлению.
– Почему это продолжает вас шокировать? Почему даже сейчас вы все еще ищете хорошее в других?
Похлопав меня по руке, он переплел свои пальцы с моими и вернул меня в движение.
– Ты должна знать, что никто не является тем, за кого себя выдает, и каждый заслуживает того, чтобы за что-то платить. Люди веками скрывали свои ошибки или обвиняли в них других. Я беру контроль над своим. Я делаю все, что в моих силах, чтобы улучшить себя, и я отказываюсь позволить вам или кому-либо еще встать на моем пути.
Я промолчала – что я могла на это ответить?
Мы прошли через большие ворота вылета, направляясь к самолету.
Кат улыбнулся, вытаскивая нашу документацию для персонала ворот. Его взгляд встретился с моим.
– Это самая легкая часть, – протянув посадочные талоны, Кат повел меня вниз по мостику, держа меня близко к себе, постоянно контролируя. – Самое трудное – это стресс при приземлении.
Посадка.
Английская служба безопасности.
Максимальное наказание за ложь и неверные заявления.
Пройдя в самолет, мы двинулись по проходу, через первый класс, через бизнес, прямо в отбросы эконом класса.
Кат толкнул меня в ряд с окном и сиденьем у прохода.
– Садись.
Страница 20
Я села.
Потянувшись, он положил свой портфель в верхний шкафчик, прежде чем спокойно и неторопливо сесть рядом со мной.
Как только он устроился, я спросила:
– Почему не частный самолет, на котором мы прилетели?
– А ты как думаешь? Потому что на частном самолете было бы слишком просто. Этот путь гораздо сложнее.
Мои глаза расширились.
– Сложнее?
– Сложнее для тебя – Его голос понизился до угрозы. – Таким образом, тебе придется сидеть с сотнями незнакомцев, гадая, подозревают ли они тебя. Тебе придется скрывать свой страх, когда мы приземлимся, и врать сквозь зубы, когда тебя будут допрашивать. Стресс от того, что за тобой наблюдают, что тебя окружают бесчисленные люди, что тебе приходится лгать – это чтобы показать тебе, как трудно хранить тайну. Ты будешь ценить её намного больше.
Откинувшись на спинку, он вытянул перед собой длинные ноги.
– Ты узнаешь, каково это – защищать что-то столь ценное любыми средствами.
Я сглотнула.
– Ты забываешь, что мне плевать на твои бриллианты. Мне все равно, найдут они их или нет.
Его глаза сузились.
– Я говорю не о бриллиантах, Нила. Это мой первенец гниет в Алмаси Кипанга под присмотром Маркиза. Ты потерпишь неудачу, и он умрет самым ужасным образом. Ты победишь, и он будет жить, даже когда ты умрешь. Это честная сделка, не так ли?
Я прикусила губу, сдерживая поток ненависти и беспомощности.
Я не могла ответить. Это был бы взрыв возражений и ругательств.
Протянув руку между нашими зажатыми бедрами, он выдернул один конец моего ремня безопасности.
– А теперь пристегнись, Нила. Ты никогда не можешь быть в полной безопасности.
– Я никогда не буду в безопасности, пока ты жив.
Я убью тебя.
Я найду способ.
Его глаза потемнели.
– Осторожнее.
– Зачем ты это делаешь?
Кат улыбнулся, выглядя безупречным знатным джентльменом, путешествующим по делам.
– Потому что Уильям Хоук много раз переправлял свои богатства контрабандой. Он завершил наследство своей бабушки, но, несмотря на его тяжелый труд и ужасную историю, король не был удовлетворен тем, что забрал половину своей прибыли, он хотел получить все.
– Итак, Уильям сделал еще один шаг. Он платил королю дань, платил налоги, давал взятки и пользовался благосклонностью двора, но умудрялся держать в секрете точное местонахождение рудника нашей семьи. А камни ... Ну, он использовал дополнительные корабли, которые купил, чтобы переправить контрабандой такое количество, о котором король и помыслить не мог. Он пожертвовал миллионами, чтобы укрепить свое положение, но он также спас несметные богатства, будучи умнее, чем напыщенная задница на троне.
Еще одна волна агонии нахлынула на мою руку. Я схватила гипс, снимая его с перевязи, чтобы потереть марлю, жалея, что не могу потереть колотящийся разрыв под ней.
– Мне все равно, что ты думаешь. Мне все равно, сколько у тебя денег или власти. Однажды карма догонит вас и заставит заплатить.
Кат провел руками по волосам, приглаживая белые пряди.
– Вы можете сколько угодно сыпать пустыми угрозами, мисс Уивер, но правда останется в силе.
– Какая правда?
– Правда в том, что нельзя заставить кого-то заплатить, если он абсолютно неприкасаем.
Я оторвала от него взгляд и уставилась в окно.
Но в этом-то ты и ошибаешься.
Ваш сын был принцем вашей империи, неприкасаемым, неубиваемым – Хоуком.
И все же я прикоснулась к нему.
Я убила его.
Я умертвила его.
И тебя я тоже убью.
Один час полета.
Я застонала в агонии от боли в руке.
***
Два часа полета.
Подали еду. Какая-то чрезмерно разогретая в микроволновке резиновая смесь с салатом и скользким клубничным чизкейком. Я проглотила весь поднос, даже твердую, как кирпич, булочку. Еда помогла заменить маленький кусочек пустоты внутри меня.
***
Три часа.
Я извивалась рядом с Катом, умирая от боли. Он забаррикадировал меня, сидя в своем кресле у прохода, как мой тюремщик. Мой мочевой пузырь протестовал, и мои мысли были вместе с Джетро.
***
Четыре часа.
Я не сдержал своего обещания не создавать проблем и нажала кнопку вызова стюардессы. Кат нахмурился, когда появилась женщина с уложенными рыжими волосами. Не обращая на него внимания, я умоляла дать мне немного Панадола, немного Адвила, что угодно, чтобы уменьшить мою боль.
Она посмотрела на Ката.
Он покачал головой.
Я так и не получила обезболивающее.
***
Пять часов.
Я смотрела в окно, считая звезды, следуя за клочьями облаков и умоляя Вселенную сохранить Джетро в безопасности.
– Перестань ерзать. – Кат прищурился, глядя на мои постукивающие пальцы и танцующие ноги.
– Позвольте мне пройтись. Мне нужно размяться.
И воспользоваться ванной.
Его челюсть дернулась.
– Пять минут, Нила. Если ты задержишься, или я заподозрю, что ты не слушаешься меня, я дам тебе попробовать «Алмазную пыль».
Алмазная пыль?
Его губы скривились.
– Помнишь...лекарство, которое Джетро дал тебе в Милане? Волшебная субстанция, которая делает вас немым и послушным, в то время как вы можете кричать все, что хотите внутри?
Я сглотнула.
Я уложилась в 4 минуты, сделав небольшую растяжку и посетив уборную.
***
Шесть.
Семь.
Восемь.
Девять.
Десять часов.
Липкий пот выступил на моей коже. Чем ближе мы подлетали к Англии, тем больше адреналина накачивало мой организм. Гипс зудел от горячего заточения, жутко тяжелый от своего мучительного груза. Недосып затуманил мой разум, и я готова была поклясться, что грани и острые края бриллиантов впились в мою плоть, грызя меня, как червь грызет яблоко.
***
Одиннадцать часов.
Капитан объявил о нашем скором прибытии. Завтрак был подан и убран в рекордно короткие сроки. Кат улыбнулся и похлопал меня по руке.
– Почти приехали, моя дорогая. Почти дома.
Я съежилась, глядя в окно.
Я просто хочу, чтобы это закончилось.
***
Одиннадцать часов сорок минут.
Самолет покинул облака и полетел к земле, навстречу моему величайшему вызову и худшему долгу. На кону была не моя боль. Это был не сон Вона, как в ту ночь с костями. Он принадлежал Джетро.
Человеку, которому я добровольно отдала свое сердце. Человеку, за которого я обещала выйти замуж. Человеку, который нуждался во мне так же, как я в нем.
Если я потерплю неудачу, он умрет.
И не просто умрёт, а будет подвергнут пыткам, пока не начнет умолять о смерти.
В ушах зашумело, а рука вытянулась, когда шины самолета скользнули по горизонту, прежде чем скользнуть на асфальт.
Я молчала, пока мы выруливали к воротам. Кат заполнял карточки прибытия, собственнически проводя пальцами по моему паспорту.
Мой желудок исполнял цирковые трюки и трюки на трапеции, когда воздушный мостик был прикреплен и стюардессы объявили, что мы можем сойти. Пассажиры сорвались с места, хватая чемоданы, детей и загораживая проход в спешке.
Никто из них не знал, какая грандиозная задача стояла передо мной.
Сохраняй спокойствие.
Не думай о том, что у тебя в гипсе.
Кат ухмыльнулся, выпрямился и протянул руку.
– Готова, Нила?
Мне хотелось закричать и сказать правду. Мне хотелось бы рассказать всем, что я пронесла контрабандой.
Джетро.
Подумай о Джетро.
Ты сделаешь это из-за Джетро.
Встав, я взяла Ката за руку для равновесия и последовала за другими пассажирами на английскую землю.
– Мисс?
Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
Я медленно повернулась, изо всех сил стараясь сдержать нервы.
– Да?
– У вас нет никакой ручной клади?
Я моргнула, удерживая очередь, ожидающую прохождения через сканер. Новое оборудование сделало свою работу лучше, чем металлоискатель в Африке. Улучшенные условия, проницательный персонал аэропорта и подозрительные офицеры заставляли моё сердце стучать сильнее.
– О, нет. Сумки нет.
Охранник средних лет наморщил лоб.
– Нет багажа в дальней поездке?
Мой желудок набросился на внутренние органы, завязываясь узлом с почками и селезенкой.
– Ну, я…
– Она со мной. – Кат бросил свой черный портфель на конвейерную ленту, приподняв бровь.
Я замерла.
Почему он пришел мне на помощь? Разве это не было его намерением – заставить меня попотеть? Чтобы дать ему причины причинить боль Джетро? Не то чтобы ему нужна была причина.
Мужчина окинул его взглядом, окинул взглядом его дорогую одежду и седые волосы, требующие уважения.
– Хорошо... – Он оглянулся на меня, жестом приглашая войти в круглую комнату с изогнутым стеклом и двумя следами, нарисованными на полу. – Держите руки над головой и ждите, пока я не скажу вам двигаться.
Слезы навернулись мне на глаза. Слезы страха. Слезы боли.
Я указала на перевязь.
– Я ... я только что сломала руку. Я не могу...
Мужчина позади меня ударил меня молотком по предплечью.
Он убьет меня, когда мы вернемся в его дом.
Помогите мне…
В его глазах не было сочувствия.
– Сделайте все, что в ваших силах.
Джетро.
Его судьба все еще была в моих руках. Я не могла колебаться.
Проглотив бешено колотящееся сердце, я сняла гипс и подняла руки так высоко, как только могла. Кровяное давление пульсировало в кончиках моих пальцев, и стреляющая боль пронзила мое предплечье. Ужасный образ бриллиантов, высыпающихся из конца гипса, заставил меня проглотить судорожный кашель.
Закрыв глаза, я ждала, когда два больших датчика развернутся вокруг меня с жужжащим шумом лопастей ротора.
– Спасибо. Выходите, пожалуйста.
Я повиновалась, заставляя свои ноги оставаться твердыми и не подгибаться. Стоя рядом с мужчиной, когда экран осветился изображением невзрачного человека, он нахмурился, когда на экране появились черные пятна там, где были мой гипс, мой лифчик и бриллиантовый воротник.
Офицер откашлялся.
– Мисс, вам придется пройти осмотр.
Оглянувшись, он сказал:
– Джин, вы можете помочь этой даме? – Он отступил в сторону, давая место сотруднице, чтобы она вошла в мое личное пространство со своими резиновыми перчатками и осуждающим взглядом.
– Вы хотите пройти в отдельную комнату? – Ее голос резанул меня по нервам.
Отдельная комната.
Я могла бы рассказать ей, что сделал Кат. Я могла бы сообщить ей о том, что у меня с собой. Я могла бы разрушить не только свою жизнь, но и жизнь Джетро.
Кат встретился с моими глазами через сканер. Он еще не прошел через это. Он не сказал ни слова, скрестив руки на груди, ожидая моего решения.
Я прикусила губу.
– Нет, здесь все в порядке.
– Хорошо.
Сцепив руки, она приказала:
Мне нужно, чтобы вы раздвинули ноги и развели руки в стороны.
Другие пассажиры сновали вокруг, лукаво наблюдая, хватая свои сумки и надевая обувь и куртки.
Я сделала все возможное, чтобы подчиниться, но моя рука горела. Боже, как жгёт.
Не спрашивая разрешения, она быстро провела руками от моих запястий к плечам и вниз по груди. Мой белый джемпер с единорогом в тех же серых цветах подался под ее прикосновением. Ее пальцы вцепились в косточки моего лифчика, убеждаясь, что там ничего не спрятано. Проведя по моим леггинсам, она вернулась к моей груди и просунула пальцы под мой бриллиантовый воротник.
Я задержала дыхание, заставляя себя не задохнуться, когда она слегка потянула, проводя своим прикосновением прямо по моей шее.
Она поджала губы.
– Вам придется снять перевязь. Я хочу сделать рентген.
Я неловко пожала плечами и передала ей одной рукой.
Она положила её на поднос и передала другому охраннику, чтобы тот пропустил его через рентгеновский аппарат.
– Мне также нужно будет заглянуть внутрь вашего гипса.
Вытащив фонарик из арсенала на поясе, она сказала:
– Встаньте в сторону и протяните руку.
Воздух внезапно превратился в желе.
Слезы защипали, когда я протянула свою сломанную, пульсирующую конечность.
Кат был не прав.
В наши дни актеры не вызывали сочувствия. Возможно, в прошлом так и было. Когда-то давным-давно признак слабости и боли, возможно, позволил торговцу людьми свободно ввозить все, что они хотели, засунув посылку с контрабандой в поддельный гипс. Но больше нет. В наши дни у людей не было сочувствия. Высоко ценившие свою карьеру и напыщенные своей приверженностью защите границ – любая крупица сострадания исчезла под строгим обучением.
Я напряглась, когда женщина наклонилась ближе, ее фонарь осветил внутреннюю часть моего гипса. Могла ли она видеть? Сверкали ли бриллианты сквозь гипс?
Кат прошел через сканер. Он не сводил с меня глаз, пока снимал свой портфель и мою перевязь с конвейерной ленты. Подойдя ближе, он вытащил конверт, который африканский врач дал ему перед тем, как мы поднялись на борт.
– У меня есть рентген, если он вам понадобится. Она моя невестка. – Выдернув изображения моей сломанной руки, он сунул его женщине, которая в данный момент смотрела на мой гипс.
Она отстранилась, нахмурившись.
– Я не просила доказательств. Признаки боли очевидны.
Кат самодовольно улыбнулся. Я знала его мысли – они светились в его глазах. Я говорил вам, что люди могут отличить фальшивку от правды.
Бросив фонарик, она быстро осмотрела рентгеновский снимок. Свет в аэропорту с четкой точностью показал, что Кат сделал с моей рукой.
Глупо, но я надеялась, что Кат ошибся. Что молоток только сильно ушиб меня. Что щелкающий звук, который я услышала, был не внутренней структурой, которая поддалась, а просто движением стола.
Однако на снимке был отчетливо виден чистый перелом на одной из двух костей моего предплечья. Две части не разделились, но большой тени было достаточно, чтобы я потеряла сознание. У Ката, очевидно, была практика. В конце концов перелом срастется воедино.
Не так ли?
Он сломал меня, и мне не оказали должной медицинской помощи.
Нужно ли сделать всё заново? Сколько времени уйдёт на исцеление чего-то подобного?
Я зажмурила глаза. Умру ли я с этим переломом?
– Как вы повредили руку, мисс? – Офицер поджала накрашенные красным губы.
Мое сердце затрепетало, когда страх охватил меня.
– Я не ... я не...
Джетро.
Ври лучше.
Кат скрестил руки на груди, сжав рентгеновский снимок.
– Я ... я упала.
Я втянула в себя воздух.
– Мы с моим тестем были на сафари. Один из тех джипов с открытым верхом, без дверей. Я не послушала гида, и мы перелетели через овраг и довольно сильно подпрыгнули. – Я опустила глаза. – Я выпала из машины и сломала руку.
Кат рассмеялся.
– Дети. В наши дни невозможно научить их навыкам выживания.
Раздражение окрасило ее лицо.
– Сэр, я вынуждена попросить вас отойти. – Женщина указала в сторону выдачи багажа. – Ваша невестка догонит вас, когда закончит здесь.
Я прищурила глаза.
Ужасно, но я не хотела, чтобы он уходил. Я не хотела давать ему никаких причин причинять боль Джетро. Он подкрепил мой рассказ, предоставив рентгеновские снимки с доказательствами. Я не была сумасшедшей, думая, что это было сделано для того, чтобы удержать меня от нарушения моего обещания Кайту.
Все, что его волновало, – это бриллианты, засунутые в мой гипс, – контрабанда его собственного богатства, чтобы избежать налогов и правительственных порогов.
Мой желудок скрутило.
Он отрубил бы мне голову прежде, чем Джетро сумел бы найти способ вернуться обратно в Англию. И Джетро придется жить каждый день, зная, что он потерпел неудачу.
Эта участь была хуже смерти.
Мои плечи поникли, когда неуправляемая слеза вырвалась из-под моего контроля.
Сотрудник аэропорта смягчился.
– Все в порядке.
Кат отошел на несколько шагов, наблюдая, контролируя.
– Вы ничего не хотите мне сказать, мисс? – Женщина широко раскрыла глаза. Я догадывалась, что она пыталась казаться сочувствующей и услужливой, но это только делало ее еще более двуличной.
Я покачала головой.
– Нет, мне просто больно, вот и всё.
Подняв перевязь, которую мне вернули, я спросила:
– Могу я надеть это обратно?
Она надолго замолчала, разглядывая мой гипс и покусывая внутреннюю сторону щеки.
Она собирается арестовать меня.
Она собирается запереть меня, и Кат причинит ему боль.
Наконец, она кивнула.
– Я надеюсь, что вам скоро станет лучше. – Выключив фонарик, она махнула мне рукой, чтобы я проходила. – Ступайте. Идите домой и ложитесь спать. Вы выглядите измотанной.
– Я так и сделаю.
К сожалению, я понятия не имела, сколько часов мне осталось дышать. Я бы не стала спать…Я бы не стала терять ни минуты. В конце концов, я бы не очнулась от смерти – самого долгого сна, какой только можно себе представить.
Я слабо улыбнулась ей, тащась следом за Катом к выходу.
Я выиграла, но какой ценой?
Бриллианты проникли в Англию незамеченными, и я только что приговорила Джетро к адской жизни, когда выплачу Последний Долг.
***
Что бы я ни предлагал Маркизу, он не клевал.
Он совершенно, бл*дь, игнорировал меня, стуча по своему телефону, сидя, как тролль, в углу. Я ненавидел, что у него здесь ловит сигнал. Раньше считалось, что на глубине нескольких метров под землей не будет связи, но это было до появления технологий, маршрутизаторов и модемов.
Мое плечо вопило о пощаде, как и в последние несколько часов. Моя шея болела от лежания на полу, и моя головная боль давал о себе знать.
Я хотел спать, но не мог.
Если бы у меня было сотрясение мозга – а я боялся, что так и есть из-за автомобильной аварии, – я не мог позволить себе не проснуться. Я должен был продолжать идти. Продолжай пытаться.
Кровь залила мои запястья от попыток освободиться. Я надеялся, что, как только я разорву кожу, алая смазка поможет мне. Во всяком случае, она просто забила бечевку и завернула ее потуже.
Нила.
Была ли она сейчас в самолете?
Помог ли ей Кат пройти через охрану?
– Во сколько я получу свой сюрприз? – Мой голос прорвался сквозь застоявшуюся тишину. Мы не разговаривали с тех пор, как Маркиз сообщил мне об окончательном плане Ката.
Я не сомневался, что мое время истекает.
Маркиз оторвал взгляд от светящегося экрана в его руках.
– Не терпится начать?
– Мне не терпится уйти. – Я прочистила горло, отчаянно нуждаясь в воде. Не то чтобы я просил его о чем-то. Он будет только насмехаться и мучить. – Да ладно тебе. Назови свою цену.
Страница 21
Он усмехнулся.
– Ты понятия не имеешь, не так ли? Ты думаешь, что ты главный. Но это не так. Я знаю, кто владеет всем богатством вашей семьи. Бонни – единственная, у кого есть полная юрисдикция, и она та, на кого я работаю. У тебя нет денег – ими управляет твоя крошечная бабушка, и я держу пари, что это бесит тебя до чертиков.
Я стиснул зубы.
– Она старая. Как ты думаешь, сколько она еще продержится?
Маркиз пожал плечами.
– Живая или мертвая, это не имеет значения. Я записан в ее Завещании. Верность -это то, что она купила, и верность – это то, что она получит.
Его взгляд упал на телефон.
– А теперь заткнись, мать твою, и приготовься ко всему тому веселью, которое тебя ждёт.
Я замолчал. Не потому, что он мне сказал, а потому, что мой уровень энергии был опасно низким. Я должен был быть умным. Я должен был найти выход из этого богом забытого склепа, пока не стало слишком поздно.
Что-то содрогнулось над нами. Брызги грязи посыпались с потолка, сливаясь с грязью внизу. Я повернулся, посмотрел вверх, прищурившись, когда грязь упала мне на лицо.
– Что за…
Затем раздался грохот. Низкий, гулкий и ужасающий.
Черт!
Взрыв или обвал.
Когда я был маленьким, Кат впервые привел нас с Кесом сюда. Мне бы скорее понравились гнетущие туннели. Толща земли и одиночество так далеко под солнечным светом взывали к моему хаотичному, сверхчувствительному мозгу. Но я зашел слишком далеко. Я заблудился.
Я пытался найти выход, но только застрял и попал в ловушку в неиспользуемой части шахты. Часть стены обвалилась, частично блокируя мой выход. К счастью, рабочий довольно быстро пришел на подкрепление и нашел меня.
Я посмеялся над этим опытом, и Кес использовал мой рассказ как увлекательную историю алмазной войны, но я никогда не забывал мгновенный ужас от того, что меня похоронили заживо.
Еще одно эхо прокатилось по стенам и полу, дрожа, как просыпающийся зверь.
Маркиз резко выпрямился, сжимая в руке телефон.
– Что, черт возьми, это было?
Это ненормально.
Шахта была крепкой, несмотря на свой возраст. Редкость постоянной добычи алмазов после столь долгого времени была еще одной причиной того, что шахты и проходы были в хорошем состоянии. Никто не хотел уничтожать бесконечного создателя богатства, особенно после стольких столетий.
Я вздрогнул, когда еще одна завеса земли опустилась на мое связанное тело.
Маркиз бросился к двери. Мы, люди, были похожи в этом отношении. Мы жаждали кислорода и солнечного света. Погрузи нас под воду, и клаустрофобия убьет тебя быстрее, чем любая акула. Загони нас в подполье, и страх может свести тебя с ума.
Мое сердце вышло из-под контроля, когда прозвучала еще одна канонада поменьше.
Бл*дь.
Если не Маркиз убьёт меня от имени Ката, то, похоже, это сделает Алмаси Кипанга.
Шахта не должна вести себя таким образом. С годами туннели ныряли все глубже и глубже, но рабочие знали, как их укрепить. Их жизни были на кону. Они не срезали углы.
Еще один бум. Громче. Сильнее. Ближе.
Стены пещеры задрожали, рассыпав землю по столу и использованным медикаментам.
Я поднял глаза, опасаясь трещин и внезапного падения камня и земли.
– К черту это дерьмо.
Маркиз схватился за ручку и распахнул дверь.
Разразился Армагеддон.
Стрельба.
Пули внезапно срикошетили в комнату. Воспоминания о смятом металле джипа и аварийных посадках роились у меня в голове. Я уткнулся лицом в землю, свернувшись калачиком так, как только мог, пока был привязан к стулу.
– Какого черта…
Свист пуль и глухой стук их изрытого оспинами приземления ускорили мое сердцебиение, пока я не вдохнул грязь с пола. Ужас разрывал мою кровь, поселяясь в моей раскалывающейся голове.
Моя система испытывала здоровую дозу страха, когда дело касалось свинцовых снарядов. Когда он выстрелил в меня, я отреагировал инстинктивно. Я думал не о боли или смерти, а о спасении жизни моей сестры. Я не знал, каково это будет. Но теперь я знал, что случилось с телом, оказавшимся на пути смертельно раненого оружия.
Это чертовски больно.
Я не хотел повторения.
Борясь с веревками, чтобы защитить себя, я не мог перестать мысленно очищать свой разум, прощаясь со всеми и всем, что я когда-либо любил.
Нила.
Жасмин.
Кестрел.
Даже Вингс.
История моей жизни показалась мне жалкой.
А потом…всё было кончено.
Так же внезапно, как началась, стрельба прекратилась.
Тишина была почти такой же оглушительной, как и выстрелы.
Звук пуль сменил вой, нарастающий в децибелах по мере того, как тикали секунды.
Я поднял глаза.
Маркиз.
Он лежал на спине, прижав руки к груди, где на футболке расцвели многочисленные красные пятна. Я не мог понять, что произошло. В комнате были только мы. Никто не вошел. Больше никакой стрельбы.
Я посмотрел на открытую дверь. На деревянной раме были вмятины и осколки от брызг огневой мощи, но выход оставался пустым. В глубине шахты раздался топот ног, выстрелы орудий, и из ниоткуда донеслись звуки битвы.
Что, черт возьми, происходит?
Вопли Маркиза медленно превратились в стоны. Почва под ним приняла его кровь, как дерево принимает свежий дождь, впитывая ее глубоко в землю.
Я воздвиг барьер между ним и мной. Мне не нравился этот парень, но я не мог не разделить его боль, когда он умер у меня на глазах. Смерть была личным делом, и я не собирался участвовать в его последних минутах.
Где-то в шахте разразилась война. Я не знал, кто на чьей стороне. Я не знал, сработает ли это в мою пользу. Но я знал, что мне дали второй шанс: я бы не стал его упускать.
Отталкиваясь, я каким-то образом умудрился покачнуться в сторону, неловко опираясь на хрупкую ножку стула. Мои плечи облегченно поникли, но то, как я изменил положение, оказало огромное давление на мою грудь и ребра от веревок.
Я не мог сделать глубокий вдох, когда дергался и извивался. Стул затрещал, борясь с моим желанием сломать его.
Внезапно шаги послышались ближе, шурша по гальке.
Я замер.
Пот капал с кончика моего носа, когда я начал извиваться сильнее. Если это новые враги, я не мог быть все еще связанным, когда они…
Они вошли в пещеру.
Пятеро мужчин ворвались внутрь, блокируя выход. Их темная кожа поглощала скудный свет ламп, белки их глаз были напряжены и сосредоточены. Винтовки в их руках были старыми, но все еще способными убивать.
Я сердито смотрел, упиваясь их воинственными мыслями и жестокостью. Один из мужчин двинулся вперед, шаркая по пропитанной кровью земле там, где лежал Маркиз.
Маркиза ожил, вытащил из кармана пистолет и выстрелил. Он попал одному из мужчин прямо в сердце.
Нет!
Все произошло очень быстро. Еще больше рабочих хлынуло в дверь, бросаясь на гору мышц, размахивая пистолетом, хлопая руками по полу.
Он кричал, как зверь, на которого напали насекомые, но он был ошеломлен.
Вошел еще один мужчина, на этот раз с нашивкой менеджера на грязной футболке. Он был старше, ровесник Ката, и, стоя над Маркизом, был полон власти. Не дрогнув, он рубанул по его шее мачете.
В одно мгновение Маркиз был жив, скрывая меня от Нилы. В следующее мгновение он отправился в подземный мир. Ужасно наблюдать, но гуманно избавить его от страданий. Он уже был мертвецом...Таким образом...Боль ушла…даже если он и не заслуживал такого сострадания.
Бонни нужно будет купить чью-то преданность.
Если она выживет, когда я вернусь домой, конечно.
Если я вернусь домой.
Ко мне подошел мужчина. Мои мышцы напряглись, когда он склонил голову набок. Вблизи он казался моложе. Его кожа была безупречной, а зрачки такими же темными, как и его кожа. Не говоря ни слова, он пошел за мной.
Я с трудом сглотнул, ожидая, что нож перережет мне горло или пуля вонзится в мозг.
Свист клинка, вынимаемого из ножен, заставил мое сердце учащенно забиться, но затем давление в груди внезапно исчезло.
Я повалился набок, освобожденный от стула, веревки тянулись за мной. Обрезанные концы упали на пол, как обезглавленные змеи. В тот момент, когда стул больше не держал меня в плену, молодой человек схватил меня за запястья и разрезал оставшуюся бечевку.
Я не мог понять...Почему?
Зачем они это сделали?
Мужчина помог мне принять сидячее положение. Моя голова раскалывалась от боли, но я моргнул и потянулся. Это было потрясающе – сидеть, не опираясь на жесткую древесину, удерживающую меня на месте. Мои ребра ныли, и слабость в глазах не помогала, но я мог двигаться, я мог дышать, я мог выжить.
Во мраке показались жемчужно-белые зубы, почти такие же яркие, как бриллианты. Он улыбнулся и быстро заговорил на африкаанс.
Я плохо помнил их язык, но я позволил своему состоянию и нескольким оставшимся словам, которые я вспомнил, дать мне намек на то, что он сказал: Мы спасём вас, спасём.
В этом не было никакого смысла.
Рабочий, который освободил меня, протянул мне руку. Не колеблясь, я сжал кулаки и, пошатываясь, поднялся на ноги. Я споткнулся, обнаружив еще больше ран, теперь я стоял прямо. Моя правая коленная чашечка болела, а большая шишка на бедре распухла.
Слабость от недостатка отдыха и питания настигла меня, комната закружилась перед глазами.
Держа меня за локоть, рабочий не сказал ни слова, я моргнул и заставил себя быть сильнее.
Оттолкнув помощь, я дрожащими руками отряхнул влажную грязь с одежды. Это движение помогло напомнить моему телу, как реагировать, фильтруя свежую энергию, и боль немного утихла. Подняв глаза, я посмотрел на мужчин, которые все наблюдали за мной.
– Я не понимаю.
Вперёд вышел один из мужчин. Его некогда белая рубашка теперь была запятнана ржавой рудой, которую он копал всю свою жизнь. Его кожа блестела, а глаза горели жаждой мести. Его рука, сжимавшая мачете, все еще блестевшее от крови Маркиза, дрожала, когда он поднес его к моему сердцу. По-английски он повторил:
– Мы спасли тебя, чтобы ты мог спасти нас.
Его клинок дрожал, когда он тяжело дышал.
– Мы позаботились об охране. Теперь мы контролируем шахту. Мы благодарим Кестрела Хоука за его помощь, но охранники подчиняются приказам босса, и наши условия ничуть не лучше.
В его голосе слышалось напряжение.
– С нас хватит того, что с нами обращаются как с рабами. Сегодня вечером мы поднимемся. Так что отвечай мне честно, алмазный сын, или раздели их судьбу
Его оружие дрогнуло, когда он указал на Маркиза и обратно на меня.
– Ты такой же, как они? Или мы правы, думая, что ты не похож на свою семью?
Я потер лицо, заставляя себя сосредоточиться на разговоре, а не на физической боли. Вся работа Кеса здесь была напрасной? Неужели ни одна из его щедростей и сделок за спиной Ката не была реализована?
Несправедливость по отношению к нашим мужчинам и делу моего брата вывела меня из себя.
– Ты спрашиваешь, Хоук ли я?
Он покачал головой.
– Нет, мы спрашиваем, похож ли ты на них.
– Почему? Зачем спрашивать об этом сейчас?
Молодой человек, который освободил меня, сказал:
– Мы видели тебя.
Я посмотрел на труп Маркиза, не в силах отвести взгляд от раны на его шее.
– Видели что?
– Видел, как ты тащил тело своего брата, и львы забрали его. Ты убил свою собственную плоть и кровь.
Бл*дь.
Я замер.
Я не думал, что сейчас подходящее время упоминать, что Нила убила его. Я просто помог навести порядок.
Управляющий придвинулся ближе, его пальцы сжались на лезвии.
– Ты убил его, потому что не согласен с его методами, да?
Я нахмурился. Как долго они ненавидели мою семью? Как долго они ждали, чтобы свергнуть нас? Мое сердце грохотало от их объединенной боли и надежды. Они убили, чтобы я им помог.
Мы шли по одному и тому же пути.
Собравшись с духом, я позволил себе быть честным с мужчинами, которые спасли мне жизнь.
– Нет, я не согласен с его методами. Если честно, никогда и не был.
Управляющий улыбнулся.
– Мы наблюдали за тобой, когда ты был моложе. Ты не такой, как они.
