Текст книги "Последний долг (ЛП)"

Автор книги: Пэппер Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Я оскалила зубы.

– Что? Тебе не все равно, есть ли у меня аллергия?

Он нахмурился.

– Несмотря на то, что я только что сделал, я хочу, чтобы ты оставалась здоровой. Нам предстоит долгий путь, и с твоей болью нужно справиться соответствующим образом – за вычетом аллергии.

Я проглотила свой страх.

– Долгий путь?

Кат кивнул, когда я забросила таблетки в рот и запила водой. Вода текла по моему пересохшему горлу, как жидкая жизнь. Я так давно не ела и не пила. Слишком долго. Вода плескалась у меня в животе, напоминая, как он пуст.

– Я сломал тебе руку не ради забавы, Нила. – Кат оттолкнул пластиковый контейнер и через мгновение вскрыл пакет с пластырем. – Я же сказал. Мы занимаемся контрабандой алмазов. Мы едем домой, и я хочу взять с собой несколько высококачественных камней. Они крупнее обычных и встречаются редко. Я хочу, чтобы они всегда были со мной.

– С тобой все время? Ты имеешь в виду меня? – Еще одна волна боли заставила меня зашипеть.

Кат высыпал гипс в свежее ведро с водой. От поверхности мягко поднимался пар.

– Да, тебя.

Он занялся вскрытием пакетов и приготовился вправить мне сломанную кость. Я не знала, что и думать. Он все предусмотрел заранее. Он хладнокровно сломал мне руку, а затем собрал достаточно припасов, чтобы починить ее в том же месте.

Кто так делает?

Ответ сочился сарказмом. Ястреб.

Как только его приготовления были окончены, Кат поднял пластиковую шину. Три стороны, гладкие и хорошо сформированные, с маленькими отделениями, скрытыми там, где моя рука будет лежать.

– Теперь, когда ты знаешь, что я не причиню тебе вреда, дай мне свою руку.

Я обхватила запястье, глядя на Джетро, лежащего в грязи.

– Отпусти его.

Кат оглянулся через плечо, прежде чем повернуться обратно.

– Нет. А теперь дай мне руку.

Дрожь охватила мое тело, шок пытался стереть все, что произошло.

– Пожалуйста, хотя бы развяжи его.

Джетро лежал на боку, корчась от боли. Страшно подумать, как он справлялся с моими внутренними и внешними криками, когда Кат сломал мне руку.

Почувствовал ли он это?

Пережил ли он это, как Вон, когда я падала и ушибалась?

Черт, Вон.

Он всегда знал, когда я что-нибудь сломаю. Двойная интуиция. Будет ли у него болеть правая рука в знак сочувствия? Прочешет ли он всю Англию, пытаясь найти меня, или, что еще хуже, Хоуксридж Холл, пытаясь спасти меня?

Кат рассмеялся.

– Зачем? Чтобы он мог по глупости напасть на меня и снова погибнуть? – Он закатил глаза.

Это было так по-детски просто, что у меня по спине побежали мурашки.

Его гнев усилился.

– Я больше не буду просить, Нила ... Руку. Сейчас же.

Болеутоляющие уже просочились в мою кровь благодаря тому, что никакая пища не задерживала всасывание. У меня не было другого выбора, кроме как позволить Кату вылечить меня.

Не то чтобы меня что-то могло вылечить. Не после последних шести месяцев.

Осторожно, тяжело дыша носом и шипя сквозь зубы, я положила руку в трехгранный гипс.

– Нет, не туда. Ещё нет.

Вытащив её, он открыл непрозрачную сумку на молнии и извлёк несколько черных бархатных мешочков. Подняв один, он улыбнулся.

– В каждом из этих мешочков лежит более миллиона фунтов камней – всего пять миллионов. – Его взгляд остановился на моем бриллиантовом ошейнике. – Почти так же бесценно, как драгоценные камни на твоей шее.

Он аккуратно вставил свертки в вырезанные из пластиковой шины части.

– Они будут спрятаны. Они не металлические, поэтому на них не сработает сигнализация, и они не будут внутри тебя, поэтому они не появятся на сканерах тела.

Сигнализация?

Сканеры тела?

Он отвезет меня домой и заставит солгать службе безопасности аэропорта.

Комок ужаса застрял у меня в горле.

– Они меня поймают.

Кат покачал головой.

– Я абсолютно уверен, что с тобой все будет в порядке. Нервный пот будет списан на новый перерыв. Восковая бледность твоих щек от непреодолимой боли. Они могут задавать тебе вопросы, но они не найдут ничего предосудительного в твоей актерской игре. Вот увидишь.

Слезы защипали мне глаза от испытаний, с которыми я все еще сталкивалась. Мои губы скривились от ненависти.

– Ты мог бы просто наложить на меня фальшивый гипс. Никто не заметит разницы.

Кат обхватил мое лицо ладонями, крепко держа.

– Ошибаешься. Лжецов легко обнаружить в аэропортах. И кроме того, у нас будет дополнительный арсенал, который докажет, что наша история не лжива.

Я вырвалась из его хватки, задыхаясь от боли.

– Что это?

– У нас будут рентгеновские снимки, подтверждающие твой несчастный случай, доказательства перелома, а также времени и даты.

Мои глаза расширились.

– Как? – Я рассмеялась. – Вы хотите сказать, что у вас здесь есть суперсовременный рентгеновский аппарат? – Полубезумный, полудемонический смех вырвался у меня. – Ты не только контрабандист алмазов, но ещё и доктор, президент байкеров и любящий отец. Есть ли что-то, что ты не можешь сделать?

Кат прищурился.

– Осторожнее, Нила. Если тебе больно, это не значит, что я не могу тебя наказать. Я всегда требую уважения. Тебе не мешало бы помнить об этом, пока мы вместе едем домой. Когда ты пройдешь через охрану, я буду с тобой. Когда ты поднимешься на борт и приземлишься, я буду рядом. Ты не будешь свободна, и тебе лучше держать язык за зубами. – Он ткнул пальцем в Джетро. – Иначе он не будет жить так, как я обещал. Повинуйся мне, и он выживет. Выкинешь какую-нибудь глупость, и он умрет. – Он пожал плечами. – Просто никаких глупостей.

Просто никаких глупостей?

Как насчет того, чтобы я убил тебя в самолете?

Это было бы глупо, потому что я закончу свою жизнь в тюрьме. Но так просто, потому что Кат больше не будет дышать.

Я саркастически рассмеялась.

– Звучит так, будто ты все продумал.

Он нахмурился, но ничего не ответил. Вместо этого он проигнорировал меня, вставив алмазные пакеты и наслаивая мягкую обивку на отсеки. Даже если служба безопасности аэропорта посветит фонариком или ткнет палкой в мой гипс, они не найдут камни.

Кат поднял гипс.

– Теперь ты можешь положить руку внутрь.

Мое сердце бешено колотилось, но я сделала так, как мне было сказано, вздохнув с облегчением, когда мягкая подушка помогла немного успокоить боль.

Кат ухмыльнулся.

– Видишь, я же говорил, что все исправлю.

Мой голос превратился в ножницы, разрезая его на куски.

– То, что ты ухаживаешь за мной сейчас, еще не значит, что я прощаю тебя за то, что было раньше.

Джетро застонал, привлекая мое внимание к себе. Его прекрасные золотистые глаза были тусклыми и полными гнева. Любовь связала нас вместе, сковала сильнее, несмотря на все невзгоды.

Он сделал мне предложение.

Я бы сказала ему "да".

И все же, как это ни ужасно, время уходило.

После того, как Кат позаботится о моей ране, я не сомневалась, что мы недолго пробудем в Африке. Он хотел бы вернуться домой. Он хотел бы закончить все, что задумал.

Исполнит ли он Последний Долг, прежде чем принять участие в Третьем?

Я вздрогнула. Как же я ошибалась, надеясь, что он убьет меня, а не изнасилует? Я должна ценить свою жизнь выше всего, чему подвергалось мое тело. Но Кат внутри меня будет не только физическим, но и ментальным и духовным. Я бы окончательно запуталась, узнав, что он был с моей матерью и убил ее. Потом проделал то же самое со мной.

Я убью его прежде, чем это случится.

Воспоминание о том, как я ударила Дэниэля в сердце, дало мне столь необходимый толчок. Я была в ужасе от него. И все же я победила. Я могла бы сделать то же самое с Катом.

Кат надавил на мою руку, заставляя меня закричать от боли. Я вздрогнула, пытаясь вырваться.

– Стой!

Его сильные пальцы перестали меня мучить.

– Просто хочу убедиться, что ты удобно устроилась.

– Ублюдок. – произнесла я проклятия себе под нос.

Если Кат и услышал меня, то не ответил.

Отпустив меня, он наложил на мою руку еще одну обивку, а затем марлю. Он обматывал ее вокруг, заковывая мою руку в ее новую тюрьму. Как только она была закреплена, он надел на пальцы хирургические перчатки и вытащил полоску пластыря из лотка.

– Не двигайся.

Я не ответила, пока он старательно обматывал теплым, влажным пластырем мою сломанную конечность. Химическая реакция принесла горячее утешение пульсирующей боли, и я немного расслабилась, когда обезболивающие подействовали.

Это не заняло много времени. В прошлом врачи обматывали мой гипс тремя или четырьмя слоями пластыря, чтобы я не могла сломаться или повредить себя еще больше. Однако Кат сделал только два слоя, обмотав сверху марлевым рукавом, разглаживая гипс мокрыми пальцами.

– Вот. Не крути и не двигай рукой в течение шестидесяти минут, пока она не затвердеет.

Мне хотелось смеяться. Он знал, как применять элементарную медицинскую помощь. Но его манеры в постели были ужасны. Во-первых, ни один врач никогда не причинял вреда своему пациенту.

Сидя прямо, я слегка наклонилась вперед, чтобы Кат мог работать с моим гипсом, я держал его подальше от себя, чтобы дать высохнуть, но хотела прижать его поближе к себе.

Я перевела взгляд на Джетро. Лицо его покраснело от ярости, глаза остекленели от горя.

Я в порядке.

А ты – нет.

Я буду жить.

Ты лучший.

Я улыбнулась последнему молчаливому сообщению. Я буду жить, потому что заслуживаю этого. И Джетро тоже. Мы снова найдем друг друга – даже с неизбежной разлукой, которая вот-вот снова разлучит нас.

Вымыв руки в ведре свежей воды, Кат улыбнулся своему творению.

– Все сделано. – Его глаза сверкнули. – Каково это – быть миллионером с таким количеством бриллиантов на коже?

Я снисходительно постучала по ошейнику.

– То же самое я чувствовала с тех пор, как Джетро надел на меня Плакальщицу-Уивер.

Я посмотрела на Джетро, извиняясь. Я не имела в виду ничего плохого.

Он зажмурился, вздрагивая от воспоминаний о нашем хреновом начале.

Кат кивнул.

– Это справедливое замечание. Ты носила больше бриллиантов, чем большинство Хоуков за всю свою жизнь. – Он склонил голову набок, глядя на Джетро. – Ты заметила булавку Кайта на лацкане? Этот бриллиант в два карата передавался из поколения в поколение. Я подарил его ему на шестнадцатый день рождения, когда он заверил меня, что держит свое состояние под строгим контролем. Я ничего так не хотел, как верить ему, – Его голос смягчился. – Я знаю, ты не можешь этого понять, но я люблю своего сына, Нила. Больше, чем ты думаешь.

Я фыркнула.

– Ты любила Кеса, когда стрелял в него? Или Дэниэля, когда ты позволил ему вырасти, веря, что он был нежеланным ребёнком?

Кат замер.

– Что ты об этом знаешь?

Сама того не желая, я придала вес своей предыдущей лжи.

– Я же сказала. Мы провели ночь вместе. Он поделился кое-чем из своего прошлого. Он открылся мне, потому что я дала ему то, в чем он нуждался.

Джетро не шевелился на полу.

В первый раз Кат сделал паузу. Его глаза сузились, пока он обдумывал мой ответ. Он выглядел неуверенным...в конце концов, это могло быть правдой.

Я сомневалась, что он когда-нибудь найдет останки Дэниэля. Возможно, мне сойдет с рук его убийство, и все благодаря охотничьему отряду львиц.

Я никогда не знала, что природа может предоставить алиби.

– Как бы то ни было, когда Дэниэля найдут, я узнаю правду и решу, как тебя наказать. – Кат вытер руки и провел ими по седым волосам. – Теперь Четвертый долг выплачен, нам пора уходить.

Пройдя через пещеру, он присел на корточки рядом с Джетро и похлопал сына по грязной щеке.

– Чувствуй себя как дома. Я дам инструкции персоналу освободить тебя, как только мы пробудем в Хоуксбридже несколько дней, и ты не сможешь вмешаться.

Встав, он улыбнулся мне.

– Все, что тебе нужно сделать, Нила, это пройти через охрану с моими бриллиантами, все еще находящимися у тебя, и твой любовник останется жив. Это не слишком много, чтобы просить, не так ли?

Я соскользнула со стула, слегка пошатываясь от головокружения и остаточной боли.

Двигаясь к Джетро, я жаждала обнять его, поцеловать, сказать, что люблю его и всегда буду любить. Но Кат остановил меня на полпути, положив руку мне на грудь. – Нет. Попрощайтесь на расстоянии.

Я отрицательно покачала головой.

– Почему я не могу прикоснуться к нему? Какой от этого может быть вред?

Кат стиснул зубы.

– Больше вреда, чем хотелось бы.

– Ты же знаешь, что у меня нет оружия, чтобы дать ему. Ты же знаешь, что у меня сломана рука, и у меня серьезный шок. Позвольте мне как следует попрощаться. Ты мне это должен.

Кат тяжело дышал, преграждая мне путь. Но он медленно кивнул.

– Ладно.

В тот момент, когда он отошёл с моего пути, я бросилась вперед и приземлилась на колени. Моя здоровая рука потянула ужасную клейкую ленту вокруг рта Джетро.

– Дыши. – Это было моё единственное предупреждение.

Быстрым рывком я оторвала липкую ткань от его пятичасовой тени и выдернула отвратительный кляп.

Он хрипел и брызгал слюной, шумно втягивая воздух.

Кат шагнул вперед, возвышаясь надо мной.

– Грёбаная Нила Уивер…

Я впилась в него взглядом, скомкала промокший кляп и швырнула ему в лицо. У моей левой руки никогда не было сильной координации, и бросок закончился тем, что кляп пролетел мимо его щеки.

– Он едва дышит. Заткнись! Если ты позволишь ему говорить, это ничего не изменит, чудовище.

– Иголочка ... – Джетро закашлялся, слюна упала ему на подбородок.

Иголочка.

Имя, которым я просила его называть меня много месяцев назад, когда еще не знала, что он Кайт-007. На глаза навернулись слезы.

– Я здесь.

Мне хотелось посадить его прямо, но он сломал стул, и, не разрезав веревки, я не могла ему помочь.

Боже, как я это ненавижу! Все это.

Джетро улыбнулся, скривившись от боли.

– Черт возьми, Нила, я ...

Я приложила дрожащий палец к его пересохшим губам.

– Не надо. Я знаю.

Мы обменялись бесконечным взглядом, отягощенным прошлым и настоящим. Невысказанные слова тяжелым якорем вонзились в мою душу, навеки поселившись в сердце.

Склонившись над ним, я коснулась губами его виска. Его окровавленного виска после автокатастрофы. Насколько серьезно он был ранен? Его лоб все еще горел от лихорадки, а огнестрельная рана на боку не затянулась.

Ему нужна помощь. И быстро.

Взглянув на Ката, я взмолилась:

– Пожалуйста, возьми его с нами. Ему нужен врач.

Страница 19

Кат скрестил руки на груди.

– Он останется здесь, пока я не скажу.

– Но…

– Никаких гребаных "но".

Протянув руку, Кат огрызнулся:

– Пора уходить.

– Нет!”

Кат возвышался над нами.

– Чем дольше ты будешь отрицать то, что произойдет, независимо от твоего желания, тем дольше Джетро придется обходиться без медицинской помощи. – Он склонил голову набок. – А теперь это тебя ободряет? Зная, что у тебя есть сила, чтобы привлечь его столь необходимое внимание своим поведением?

Я ненавидела, что у меня есть сила спасти человека, которого я люблю, повинуясь человеку, которого я ненавижу.

Стиснув зубы, я в последний раз посмотрела на Джетро.

– Мне нужно идти.

Он покачал головой.

– Нет.

– Я люблю тебя, Кайт.

Его глаза заблестели от страха.

– Нила...не надо. Это еще не конец. Мне все равно, что он говорит. Я приду за тобой. Я остановлю Последний долг. Я обещаю. – Он сильно дрожал в своих оковах. – Я, бл*ть, обещаю, что остановлю это. Ты моя. Я не позволю Долгу по наследству завладеть тобой. Не позволю!

Его изливающееся несчастье и отчаяние разбили мне сердце. Я не могла позволить ему истощить все оставшиеся у него резервы. Обхватив его щеку здоровой рукой, я приблизила его лицо к своему.

Я никогда не закрывала глаза, и он тоже, когда я целовала его.

Его губы приоткрылись, его язык переплелся с моим, и мы договорились, что он будет сражаться за меня. Он будет преследовать меня. И кто знает, может быть, он спасет меня в последний раз.

Кат разрушил наш момент, выдернув меня из рук Джетро и потащив к выходу. Моя рука ныла, но это было ничто по сравнению с внутренним потрясением от того, что я оставила Джетро позади.

В дверях Кат притянул меня ближе, и я пошатнулась, навсегда запечатлев Джетро в своей душе.

Он вздернул подбородок, держа меня в поле зрения так долго, как только мог.

– Не сдавайся, Нила. Это еще не конец.

Тихие слезы капали с моих ресниц, когда Кат вытолкал меня за дверь и разлучил с моей второй половинкой.

Дверь за мной закрылась.

Слезы потекли быстрее.

Боль становилась всё сильнее.

И все, что я могла сделать, это прошептать:

– Прощай…

***

– Бл*ть!

Дверь закрылась. Нила исчезла. Я так и остался лежать на полу, как брошенный чертов пленник.

Я бывал и в худших переделках.

Бывал ли?

Мне нравилось думать, что я их преодолел. Что я преодолею и эту. Но как?

Мой желудок не расслаблялся с тех пор, как Кат начал свой жуткий урок истории и занялся самой ужасной вещью, которую я когда-либо видел.

Стук молотка по руке любви всей моей жизни. Крик, когда ее кость сломалась.

Я вздрогнул.

Это не останется самым худшим, что ты когда-либо видел, если ты не оторвешь свою задницу от пола.

Последний Долг.

Жасмин сказала, что Кат планирует провести его до конца недели.

В тот момент, когда он вернется в Хоуксридж, Нила будет мертва.

Ярость разлилась по моим венам, и в миллионный раз я начал извиваться и бороться, чертовски сильно пытаясь освободиться.

Веревки вокруг моих лодыжек соскользнули с ножек стула, но запястья и туловище оставались связанными.

Думай. Должно же быть что-то, что ты можешь сделать.

Стараясь успокоить дыхание, я оглядел пещеру. Стол с остатками оборудования находился слишком далеко. Я мог бы передвинуться вместе со стулом, прикрепленным к моему телу, но это было бы пустой тратой драгоценного времени и энергии. Кроме того, Кат не использовал никаких острых инструментов, а нож, которым он пользовался, исчез вместе с ним в заднем кармане.

Кес.

Именно в такие моменты – когда я облажался и не видел выхода – он приходил мне на помощь. Он всегда приходил. Всегда отвечал на звонки, если у меня случался рецидив, или делился со мной пивом, когда мне требовалась его долгожданная поддержка.

Кес был единственным, кого я знал, кто мог регулировать и успокаивать свои эмоции до невообразимой степени. Я не знал, как он это делает, но быть рядом с ним было противоположно тому, что быть рядом с другими.

Я скучаю по тебе, брат.

Дверь открылась.

Мои глаза метнулись ко входу, сердце подпрыгнуло от надежды.

Нила…

Только это была не Нила.

Маркиз протопал внутрь. Его дородный рост и черная кожаная куртка с бриллиантами перекрыли выход, когда он повернулся и снова запер дверь. Он не сказал ни слова, только поднял бровь в мою сторону и сел на стул, на котором сидела Нила, когда Кат сломал ей руку.

Он. Сломал. Ее ... Руку.

Чертов ублюдок.

Я почувствовал ее боль, недоумение и ужас, когда молоток раздавил ее плоть. Я почувствовал ее страх, что она не пройдет через охрану аэропорта с бушелем бриллиантов в гипсе.

Я хотел сказать ей, чтобы она кричала, когда садилась в самолет. Пусть пилоты знают, что у нее контрабанда и ее следует задержать. Если ее поймают, ее задержат, возможно, осудят, и она останется жива в тюрьме, пока я не найду способ освободить ее.

Если бы она была заперта, Кат не смог бы убить ее, и я мог бы нанять лучших адвокатов, чтобы закрыть ее дело. Я мог бы показать всему миру, чем занималась моя семья. Я мог бы открыть правду и, наконец, показать, на что способны деньги.

Какую преданность он мог купить.

Какие грехи он мог скрыть.

Как счастливые семьи среднего класса были обмануты теми немногими, кто владел богатствами земного шара.

Если это означало, что я попаду в тюрьму, так тому и быть.

По крайней мере, моя совесть наконец-то будет чиста, и Нила будет жива.

И Кат сгниет рядом со мной в камере восемь на восемь, никогда больше не увидев ни своего драгоценного Хоуксриджа, ни бриллиантов.

Мечта разбилась вдребезги, когда я повернулся, чтобы посмотреть на Маркиза. Я не мог освободиться сам. Но он мог бы мне помочь.

– Освободите меня, и я заплачу вам два миллиона фунтов.

Я потянул за веревки вокруг моих запястий, тяжело вдыхая воздух. У меня был сильный ушиб груди после аварии, и я не переставал мучиться от сильной головной боли. Я не сдержал своего обещания заплатить водителю, который привез меня сюда, и не сделал того, что обещал, спасая Нилу.

Вся эта поездка была одним большим провалом. Тем не менее, я бы променял все хорошее, что я когда-либо делал, если бы мог перемотать время назад и не дать Кату сломать руку Ниле.

Маркиз усмехнулся.

– Твоя бабушка заплатила мне гораздо больше за мою преданность. – Скрестив руки на груди, он свирепо посмотрел на меня. – Хватит болтать. Я не отпущу тебя ни за какие деньги.

– А как насчет титула? Собственное поместье? Акции наших компаний? – Я плюнул. – У каждого есть своя цена. Назовите её.

Маркиз разглядывал свои ободранные ногти, как будто он был гребаным королем на своем троне.

– Я получу все это, если останусь верен Бонни. – Он фыркнул. – Так что заткнись на хрен.

Я тяжело выдохнул. Сейчас он не сдвинется с места, но он сделает это. Мне просто нужно было найти его слабое место. Всех можно было купить. Мы узнали этот яркий пример за годы взяточничества и контроля.

Мои мысли вернулись к Ниле и Кату, ведя счет времени и расстоянию, медленно разделявшим нас.

Я должен освободиться.

По пещере разнеслась пронзительная мелодия.

Маркиз ссутулился и вытащил телефон. Он ткнул пальцем в экран, прижимая его к уху.

– Да?

Молчание.

– Все еще на полу и связанный. Да, сделаю. Понял.

Он повесил трубку, и зловещая улыбка растянула его губы.

– Похоже, тебе следует устроиться поудобнее, Хоук. Я получил приказ не отпускать тебя, пока президент не сядет в самолет. И затем…он хочет, чтобы я преподнес тебе особый сюрприз.

Конечно…

Я не ожидала, что Кат позволит мне выжить – не после того, как пытался убить меня. Может, у него и было болезненное увлечение тем, что я выживу в мире, где Нила не существует, но он понимал, что в тот момент, когда я буду свободен, в тот момент, когда у меня появится шанс, он будет мертв.

Если он оставит меня в живых, это только вопрос времени.

Он не оставит меня в живых…

Я стиснул зубы.

– А что за сюрприз?

Я уже знаю.

Боль, а потом смерть.

Кат был не слишком оригинальным.

Маркиз сжал кулаки, показав покрытые струпьями костяшки пальцев и мускулистые предплечья.

– Увидишь.

***

Кат крепче сжал мою неповрежденную руку, таща меня быстрее через аэропорт.

С тех пор как мы оставили Джетро в шахте и полетели на джипе в маленькую хирургическую клинику на окраине Габороне, он не давал мне покоя.

Пока африканский доктор кивал, улыбался и готовил мою руку к рентгену, Кат умылся и переоделся, сменив грязные джинсы и белую рубашку на черные брюки и рубашку.

Доктор не снял гипс и не показал мне рентгеновские снимки, когда дряхлый аппарат зажужжал и сделал зернистые снимки того, что сделал со мной Кат.

Как только большие черно-белые снимки были надежно спрятаны в его портфель, Кат дал мне пять минут, чтобы вымыться как можно лучше в маленькой ванной хирургического отделения. Кровь Дэниэля и из ран от автокатастрофы просачивалась в отверстие ванной, открывая царапины и синяки во всем их красочном великолепии.

У меня не было косметики, чтобы скрыть следы, и не было другого выбора, кроме как переодеться в ту одежду, которую я прихватила из чемодана по пути из Алмаси Кипанга.

К сожалению, он не выбрал ничего из одежды, которую я художественно исправила, оставив меня без скальпелей или вязальных спиц, оставив меня уязвимой.

Единственной хорошей вещью в операции доктора было то, что приятный мужчина дал мне домашний медовый батончик мюсли – то ли заметив, как я пялилась на его бутерброд, лежащий на столе, когда он делал мне рентген, то ли почувствовав слабость, когда Кат вывел меня наружу.

Я была не очень высокого мнения о его практике, учитывая, что он не проверил, правильно ли «собрана» моя рука, или внутри ничего серьезно не повреждено, но я сунула еду в рот, прежде чем Кат успел выхватить её.

В соответствии с временным графиком Ката, он представлял себе мою голову в корзине в течение нескольких дней. Кому какое дело, если у меня рука не в порядке? Больше в этом нет надобности.

Вот чего ты боишься.

Но этого не произойдёт.

Я сжала пальцы, проверяя уровень боли от перелома. Моя хватка была слабой, и она горела, чтобы двигаться, но у меня все еще была подвижность. Мои пальцы все еще работали, за что я была благодарна. Я не могла смириться с мыслью, что никогда больше не смогу шить или держать в руках замысловатые иглы и кружева.

Кат украл так много – он не мог украсть все мои средства к существованию и навыки.

– Поторопись. – Кат потянул сильнее.

Я шаталась рядом с ним, тяжело дыша, когда каждый шаг отдавался болью в моей руке. Боль резонировала под мышцами и кожей, дискомфорт лишал меня энергии.

В тот момент, когда мы прибыли в аэропорт, Кат оставил джип на долгосрочной стоянке и только потрудился взять свой портфель. В то время я задавалась вопросом, будут ли нас допрашивать за подозрительное поведение, путешествуя на дальние расстояния без багажа. Но я закатила глаза и спрятала свое фырканье.

Это был Кат Хоук.

Эта часть Африки принадлежала ему – без сомнения, служба безопасности аэропорта тоже будет принадлежать ему.

– Ради Бога, Уивер. – Кат замедлил шаг, заставляя меня ступать рядом с ним. – Мы опоздаем на самолет.

Новая пульсация вызвала колючие слезы в моих глазах.

– Я хочу опоздать на самолет. Я хочу вернуться за Джетро.

Всю дорогу я не переставала думать о Кайте. Его окровавленного и в лихорадке привязали к стулу. О том, что у него нет другого выбора, кроме как смотреть, как меня забирают.

От съеденного мною батончика мюсли скрутило живот.

– Ты ведь сохранишь ему жизнь...Правда? Ты сдержишь свое обещание не причинять ему вреда.

Кат застенчиво улыбнулся.

– Я бы не стал беспокоить твою хорошенькую головку. Скоро такие тривиальные вещи перестанут иметь для тебя значение.

Завуалированный намек на мою смерть должен ужаснуть меня. Я должна бороться, кричать и вести себя как террорист, чтобы предотвратить посадку в самолет. Но страх перед допросом и тюремным заключением заставлял меня молчать.

Кат был сумасшедшим, но он был только один. Одно бьющееся сердце, чтобы нанести удар. Одна жизнь, которую нужно погасить. Если меня схватит полиция, я не буду знать, с кем и как драться. Я буду одна.

Да, но ты можешь остаться в живых.

Возможно, в Англии я вызвала бы шум. Но не здесь. Я не доверяла силе Хоука в Африке. У Ката могут быть средства убить меня, даже находясь под стражей закона. Купить копа – устроить удобное самоубийство в моей камере.

Нет, я подожду.

Я вернусь в Англию, к себе домой, в страну, которую знаю и могу поставить на кон свою жизнь с лучшими шансами.

Регистрируя нас, Кат не отпускал меня, пока агент передавал наши паспорта и посадочные талоны. Темнокожие сотрудники службы безопасности и аэропорта не смотрели в нашу сторону, пока Кат грубо вел меня через таможню и иммиграционную службу к багажному рентгену.

Чем ближе мы подходили к металлоискателю, тем сильнее билось мое сердце.

Не думай о бриллиантах.

Кат зашептал мне на ухо, его пальцы впились в мой бицепс.

– Если вы привлечете нежелательное внимание или сделаете какую-нибудь глупость, я дал Маркизу строгий приказ заставить Джетро заплатить.

Я вздрогнула, вставая в очередь, чтобы пройти через детектор.

Стук моего сердца отдавался в ушах, в то время как моя очередь быстро приближалась, и я держала свою сломанную руку, словно защищаясь. Я не знала, обнимала ли я её из-за боли или из-за нелегальных бриллиантов. В любом случае, румянец и восковой цвет моей кожи сыграли свою роль в маскараде Ката.

Женщина-офицер улыбнулась, махнув мне рукой.

– Проходите, мэм.

Я прошаркала через арку, съежившись, когда она запищала.

– Стойте там.

Женщина подошла ближе, размахивая палочкой над моей спиной.

Я зажмурилась, ожидая, что она меня задержит. Боялась, что найдет бриллианты на миллионы фунтов и приговорит меня к смертной казни через повешение.

Что было бы лучше? Повешение или гильотина?

Что это за больная мысль?

Кат прошёл внутрь, не включив сигнализацию, и ухмыльнулся мне, снимая свой портфель. Он стоял рядом, не вмешиваясь, когда женщина сделала еще один проход и палочка перестала пищать.

Она опустила руку, махнув мне, чтобы я проходила.

– Приятного полета.

– Э…э-э, спасибо.

Я поспешила вперед, пот струился по спине от нервов. Зуд появился на моем предплечье под гипсом, медленно сводя меня с ума, когда Кат положил руку мне на поясницу и повел в зал вылета.

– Видишь, все было не так уж плохо, правда? – Он говорил тихо, не глядя в глаза, пока мы уворачивались от утомленных путешествием пассажиров.

Моя здоровая рука болела от того, что я держала гипс. Как бы мне хотелось держать его поближе к себе, но я не могла. Подождите…

Вот чего не хватало.

Я остановилась в центре магазина беспошлинной торговли, через который мы проходили.

– Подвязка. Мне нужна подвязка.

Кат нахмурился.

– Что?

Я подняла руку.

– Это больно. Мне нужно держать его близко, чтобы он не болтался, но мое другое плечо болит после автомобильной аварии. Мне нужна подвязка.

Когда его губы скривились в презрительной усмешке, я поспешила добавить:

– Кроме того, подвязка только добавит маскарада. Это не так много. Просто что-то, что даст мне некоторое облегчение.

Кат нахмурился, его горло сжалось, когда он сглотнул.

– Прекрасно.

Ворвавшись в книжный магазин, он быстро купил мне холщовую сумку и попросил продавца разрезать ее прямо по центру.

Ведя меня из магазина, он быстро обхватил мою руку разрезанной сумкой и завязал ручки вокруг моего бока и плеча, создавая несовершенную, но практичную перевязь. Легкость и быстрота, с которой он сделал такую нежную вещь, заставили меня замереть.

Если честно, я не ожидала, что он меня выслушает, не говоря уже о том, чтобы помочь.

– Ты ... ты ... – Я отвернулась, ненавидя его, но благодарная. – Спасибо.

Кат напрягся, его золотистые глаза встретились с моими.

– Я бы не стал благодарить на твоём месте, мисс Уивер. Ты же знаешь, что я сделал это не из заботы о твоем благополучии.

Теперь, когда другая моя рука была свободна, я откинула волосы с глаз и немного расслабилась.

– Нет, но ты не можешь скрыть, что в тебе есть нечто большее, чем просто сумасшествие и одержимость желанием править всеми.

Он ухмыльнулся, кожа у его глаз сморщилась.

– Ты могла бы понять Дэниэля, но ты никогда не поймешь меня, так что не беспокойся. – Подойдя ближе, мы образовали маленький островок, когда поток пассажиров метался вокруг нас. Страх за Джетро и нервозность в животе заставили мои ноющие мышцы напрячься, но я не отступила. Я не выказывала слабости, которая была из-за близости Ката.

Его взгляд упал на мои губы.

– Ты сильная, Нила. Я дам тебе это. Ты так сильно напоминаешь мне Эмму, что иногда трудно вспомнить, что ты не моя. Что ты не она. Ты можешь думать, что мне будет приятно думать о тебе по-доброму, но это не так, поверь мне, – Он понизил голос. – Твоя мать вырвала мне сердце, прежде чем я отрубил ей голову. И ничто не доставит мне большего удовольствия, чем сделать то же самое с тобой и Джетро.