Текст книги "Последний долг (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
– Куда они ее увезли? Куда, Жасмин?
В её голосе слышались слёзы.
– Бонни все утро была скрытной, не давала мне выйти из комнаты, говорила, что у нас важные дела. Она не позволила мне спуститься вниз. Она не пустила меня в покои Нилы.
Мои пальцы вцепились в телефон, как в смертельного врага.
– Переходи к делу. Выкладывай, Джез! Куда они ее увезли?
Жасмин заплакала еще громче, погруженная в свое горе.
– Я не могу поверить, что сделала это, Кайт. Я схватила ее ножницы для стрижки цветов и потребовала правды. – В ее голосе слышались недоверие и ужас. – Я подъехала к нашей бабушке и пригрозила, что убью ее, если она мне не скажет. Я стала такой же плохой, как и они. Я такая же, как Кат! – Ее рыдания стали громче. – Я стала ими.
Черт, у меня нет на это времени.
Ярость от её траты времени боролась с моей потребностью успокоить ее. Всю свою жизнь она боялась только этого: превратиться в Ката. Забыв о своей человечности, она погрузилась в дурной романтизм долгов, смерти и крови.
Понизив голос, я заставил себя сохранять спокойствие. Это была моя сестра. Моя кровь. Мой страх за Нилу был равен моей преданности Жасмин.
– Ты уже не та, что прежде.
Ворвавшись в палатку, я схватил рюкзак с уже упакованными вещами первой необходимости.
– Ты сделала то, что мы оба должны были сделать много лет назад. Ты угрожала ей? Мы должны были убить ее за то, что она сделала. Она – катализатор всего этого, Джез. Ни я, ни ты, ни Кес. Ни кто-нибудь. Она.
Тяжело дыша, я запихнул в карман джинсов все самое необходимое и составил новый план.
– Мы все исправим. Если для этого нам придется убивать, мы это сделаем.
Джез икнула, сказав сквозь слёзы:
– Я просто ... я подвела тебя. Она знает, что теперь я на твоей стороне. То, как она смотрела на меня, Джет. Все это время она позволяла мне делать то, что, я знаю, тебе никогда бы не позволили. Она потакала мне, как единственной девушке. Но теперь она знает. Она знает, что я на самом деле о ней думаю. Я разрушила доверие, которое ты мне сказал завоевать.
Ее голос дрогнул.
– Ты просил меня беречь Нилу. Ты дал мне задание. И из-за того, что я застряла в этом чертовом кресле, я подвела тебя.
Страница 3
Я резко остановился.
Мой желудок скрутило. Мне потребовались все силы, чтобы мой голос оставался ровным и не дрожал от чувства вины.
– Джез ... ты сидишь в этом кресле из-за меня. С моей стороны было эгоистично так много на тебя взваливать. Ты действительно оберегала ее. Ты имела дело с Бонни все эти годы. Ты столкнулась с Катом, чтобы изменить Долг по наследству. Это чертовски здорово. Остальное на мне.
– Нет, нет это не так.
От нахлынувшей внезапно ярости, я ударил кулаком по дереву.
– Да, это так. Я держал ее в своих руках несколько часов назад. Я думал, что знаю, как лучше. Я тупо думал, что у меня есть время. Я чертов идиот. Это я виноват. Не ты. Никогда. Понимаешь?
Жасмин не ответила.
Мое время вышло. Мой голос понизился до успокаивающего шепота.
– Я не могу тебя утешить. Не сейчас. Меня, бл*ть, убивает то, что ты вынуждена справляться с этим сама, но, Жасмин, мне нужно, чтобы ты сказала. Куда они ее увезли?
Алмазная аллея?
Дом в Девоне?
Куда?
Джез громко фыркнула, отгоняя свое горе.
– Они отвезли ее в Алмаси Кипангу.
– Бл*ть!
Мой разум заполнили образы нашей шахты. Пещеры и лабиринты высеченных тропинок. Наше состояние пришло оттуда. Наше имя. Наши титулы. Все, что у нас было, было взято из грязи.
Алмаси Кипанга.
Суахили для Diamond Hawk.
– Когда? Как?
– Я не знаю. Но они забрали ее. Они уехали несколько часов назад. Я связалась с авиадиспетчерской службой. Самолет вылетел по маршруту Чад – Ботсвана. Ты никогда не успеешь вовремя.
Все внутри меня стало холодным, ледяным.
– Вовремя для чего, Джез? Что еще ты знаешь?
Я расхаживал по поляне, чертовски сходя с ума.
– Бонни очень гордилась тем, что сказала мне, что Кат заставит ее заплатить третий долг, как только они приедут туда. И четвертый долг на следующий день после...Джетро ... они планируют заставить её выплатить последний долг к концу недели.
Гребаное дерьмо.
Мой мозг лихорадочно работал, высчитывая часовые пояса и расстояния.
Даже если я уеду сейчас, а чартер отправится немедленно, я все равно опоздаю на несколько часов. Я не успею предотвратить третий долг.
Мое сердце рассыпалось в прах.
Как я мог так поступить с ней? После всего, что она уже пережила. Как я мог, бл*ть, так её подвести?
Господи!
Схватив рюкзак, я поклялся, что больше не позволю Ниле страдать. К черту план. К черту время.
Я не сдамся.
– Я позабочусь об этом.
Мой голос был, словно я произносил поминальную речь. Даже когда я поклялся, что спасу Нилу, я знал правду. Ужасную, отвратительную правду.
Кес сделал то, что не смог я, и спас ее от третьего долга. Он обнимал ее. Утешал ее. Он был рядом, защищая ее от изнасилования.
Все это было напрасно.
Его застрелили из-за меня.
Он может никогда не проснуться из-за меня.
Я хотел убить отца голыми руками. Я хотел вырвать свое сердце, потому что, что бы я ни сделал, я подведу Нилу.
Она заплатит третий долг.
И она будет ненавидеть меня вечно.
Мои колени дрожали, когда я задыхался в агонии. Я приговорил ее. Я был тот, кого она будет винить. Как она сможет оправиться от этого? С чего бы ей снова хотеть меня после того, как я оставил ее в одну?
Она никогда больше не будет моей, но я никогда не позволю моему отцу казнить ее.
Шесть дней.
Мой отец хотел убить любовь всей моей жизни за шесть гребаных дней.
Мой план только что изменился.
Я остановлю это.
Даже если это означало умереть в одиночестве и стать нежеланным из-за этого.
– Как! Как ты об этом позаботишься? – Взвизгнула Жасмин. – Они в гребаной Ботсване, Кайт!
Моя челюсть сжалась, и я бросился к Вингс. Он послушно стоял, прячась за деревьями. Не привязанный и не оседланный, он поднял глаза, когда я подошел ближе. Его черные глаза светились древним знанием, они были такими умными, такими чуткими. Он почувствовал мое смятение. Он знал, о чем я собираюсь его просить, и не колебался.
Двигаясь ко мне, гигантское животное встало боком, чтобы я мог сесть на него. Никакой веревки или уздечки, только связь между человеком и животным.
– Мне все равно, даже если они на краю земли. Я пойду за ними.
Схватившись за гриву Вингса, я сунул телефон под подбородок. Отработанным движением, которое я проделывал бесчисленное количество раз, я подпрыгнул и перекинула ногу через спину коня.
Мой бок заныл, но я проигнорировал свой дискомфорт, сосредоточившись на боли, которую причинил Ниле, заставив ее вернуться в Холл без меня.
Тупица. Чёртов тупица!
У Вингс была шёлковая грива. Я часто ездил на нём верхом без седла. Я провел много ночей, выстраивая отношения со своей лошадью. Он подчинится и полетит туда, куда мне нужно.
Как только я сел, он пустился в галоп. Я низко наклонился, обхватив его бедрами.
Беги.
Быстрее.
Мой рюкзак хлопал меня по спине, когда Вингс нёсся в сторону Холла. Ветер перекрывал голос Жасмин, но я уловил достаточно.
– Джетро, что ты собираешься делать?
Полуденное солнце заливало Хоуксридж, насмехаясь надо мной и тем, кем я стал. Я поклялся, что все это скоро закончится. Что Нила будет в моих объятиях. Что мой брат очнется от комы. Что моя сестра наконец обретёт покой.
Так много нужно исправить.
Так много несчастий нужно стереть.
Вингс была полон энергии, летя словно пуля. Мои ноги были напряжены, сердце бешено колотилось, и ярость превратилась в дышащее существо.
Кат совершил свою последнюю ошибку.
Я иду за тобой.
– Я иду за ней, Джез. И на этот раз, черт возьми, я собираюсь покончить с этим.
***
Если Алмазная аллея была местом, где сортировали алмазы, освещённые светом от гигантских прожекторов, то Алмаси Кипанга был шрамом в земле, который их создал.
Всю дорогу от аэропорта Дэниэль держал руку на моем колене. Я кипела от раздражения и отвращения, но не спорила и не вступала в разговор.
Мне так много нужно было сказать.
Но каждое слово лишь предвещало еще большее наказание.
Кроме того, Дэниэль не заслуживал разговора. Он был потерян, маленький мальчик, неспособный видеть, что он уже мертв. Он мог быть ястребом, собирающимся причинить мне боль, но я была гадюкой в его гнезде, только и ждущей, чтобы укусить и отравить его.
У меня было время.
Я подожду.
Водитель вёл нас сквозь безмолвную ночь, не говоря ни слова. Его пассажир-охранник никогда не отдыхал, глядя в окно, его рефлексы вздрагивали и палец взлетал к спусковому крючку пистолета несколько раз. Особенно когда мы останавливались на красный свет и ехали по грунтовой дороге.
Когда мы покинули цивилизацию, он вытащил из ножен мачете и благоговейно положил его себе на колени. Звездный свет отражался от ветрового стекла, целуя потускневшее лезвие.
Улюлюканье и вой сменились звуками пригорода.
Внутри джипа мы были в безопасности ... но там ... там пировали животные, гораздо более подготовленные к убийству, чем мы. Там они охотились, их желтые глаза сверкали в свете фар.
Моя усталость испарялась по мере того, как мы углублялись в Африку. Водитель и пассажир дали мне обильное количество адреналина, пока я подпитывалась их бдительностью. Они жили здесь, но не расслаблялись. Всю дорогу они были на взводе.
Что они видели такого, чего не видела я?
Чем они жили, чем я никогда не смогу жить?
Я не хотела этого знать.
Мы вчетвером путешествовали вместе, но порознь – каждый погруженный в свои собственные мысли.
К тому времени, когда мы выехали с едва заметных дорог на гравийные дорожки, мои мышцы свело судорогой от беспокойства.
При каждом толчке я вздрагивала. При каждом хихиканье гиен и каждом рычании львов я сжимала глаза от страха. Оружие, которое было у наших проводников, предназначалось не для того, чтобы усмирить меня, а для того, чтобы помешать тому, что было снаружи, убить нас.
Цивилизации больше не было. Мы попали в самое сердце природы, где выживание ценнее богатства, а здравый смысл торжествовал над глупостью.
По мере того, как мы въезжали в ужасающий ад территории Хоуков, все больше и больше глаз животных сверкали в темноте, когда высокие лучи освещали дикую местность. Мое сердце ударилось о ребра, когда в ноги эхом разнёсся рёв хищника и визг жертвы. Какое-то несчастное существо умерло всего в нескольких метрах от меня.
Я следующая.
Если я не убью первой.
Дэниэль усмехнулся, облизывая губы при мысли о том, что какое-то бедное животное станет обедом.
Я с отвращением сжала пальцы, глядя в противоположное окно. Там я смутно различала сучковатые деревья и выжженную солнцем местность. Серебристый лунный свет прощал грехи Африки, но не мог скрыть ее опасности.
Перейдя пересохшее русло реки и пройдя по равнинам смерти, мы наконец остановились в постоянном лагере.
Водитель замедлил ход, проскальзывая в ворота, отчего у меня по спине пробежала дрожь. Несмотря на всю мою силу и уверенность в том, что я убью прежде, чем убьют меня, я больше не могла жить во лжи.
Я наконец поняла, что это место было больше, чем просто шахта. Больше, чем просто собственность Хоуков. Больше, чем просто билет к богатству.
Это была моя могила.
– Добро пожаловать в наш офис.
Дэниэль открыл дверцу, как только джип резко затормозил. Его пальцы надавили на мой ремень безопасности, освобождая меня, затем обхватили мое запястье и дернули меня с сиденья. Я выскользнула за дверь, немного спотыкаясь, так как мои ноги онемели и болели от долгого сидения.
– Где мы находимся?
Я потянулась, пока мои глаза блуждали по лагерю. Скопище грузовых контейнеров было превращено в офисы, деревянные лачуги с соломенными крышами украшали окраины, а протоптанные грязные тропинки говорили о лишениях и тяжелом труде. Луна давала некоторое освещение, соперничая с водянистыми огоньками, развешанными в кустах, и более ярким теплом электричества, льющимся из жилищ.
Если бы я не знала, кому принадлежит это место, оно могло бы мне понравиться. Возможно, мне доставляло бы удовольствие мысль о том, что я впервые в Африке. Я бы отправилась на сафари, чтобы понаблюдать за существами, которых я боялась.
Вместо этого, все, что я хотела сделать, это бежать – перелезть через забор, забаррикадировавший нас, и попытать счастье с острозубыми львами, рыщущими по границам.
По крайней мере, я знала, что они сделают со мной.
– Ты что, глухая или просто тупая? – Дэниэль обвёл рукой место, как будто в нем содержался ответ. – Это точка отсчёта. Место, где был найден первый алмаз. Место, где будущее твоей семьи омрачилось моим. – Сжав свои жестокие пальцы вокруг моего запястья, он повел меня через лагерь.
Я предположила, что здесь было около тридцати-сорока лачуг и брезентовых палаток, в то время как семь или около того контейнеров контролировали любую работу, которую они выполняли. Окружающий забор был залатан, как старое лоскутное одеяло. Все было выжжено солнцем и покрыто пылью.
Но здесь ощущалась необузданная дикость, соседствующая с домашней атмосферой.
Каким-то образом люди, жившие здесь, выжали максимум из того, что у них было, и превратили его не просто в шахту, а в святилище.
Краем глаза я увидела то, чему, как мне казалось, мне никогда не суждено было стать свидетелем.
Дэниэль, казалось… расслабился.
Его плечи расправились. Дикое желание быть замеченным утихло. Безумие внутри него приглушалось обретенной здесь свободой. Возможно, он не просто психопат, в конце концов. Возможно, я ошиблась, когда назвала его одномерным.
Точно так же, как я сломила Джетро, использовав его страсть ко мне и доброту Кеса, чтобы стать моим союзником, я пыталась сделать то же самое с Дэниэлем.
– Тебе здесь нравится.
Его взгляд метнулся ко мне.
– Заткнись, Уивер.
– Нет. Я хочу знать. Я полностью в твоем распоряжении, Дэниэль. Кат сказал, что я могу спрашивать обо всем, что захочу. Хорошо, тогда мой первый вопрос касается тебя.
Его рот приоткрылся, как будто он не мог поверить, что я только что добровольно вступила с ним в разговор.
Правильно.
Смотри на меня.
Услышь меня.
Почувствуй меня.
Тогда, возможно, ты не будешь пытаться причинить мне боль.
Это было принятие желаемого за действительное, но, возможно, только возможно, это окупится.
Точно так же, как это случилось с твоим братом.
– Это что, какой-то трюк?
Я отрицательно покачала головой.
– Никаких ухищрений. – Потянув его за руку, я заставила его остановиться в центре лагеря. Здесь была большая костровая яма, а бревна служили сиденьями. – Тебе здесь нравится. Почему?
Его глаза потемнели, но он ответил:
– Потому что это далеко от Хоуксриджа.
– Тебе не нравится это место?
– Я никогда, бл*ть, этого не говорил. – Его гнев угас.
Я отступила назад, пытаясь читать между строк.
– Но ты предпочитаешь это место Хоуксриджу... почему? – Внезапно меня осенило понимание. – Потому что ты считаешь это место своим, а Хоуксридж – Джетро.
Его рука метнулась вперед, схватив за горло.
– Ошибаешься, сука. Хоуксридж – мой. Джетро мертв. Помнишь? Застреленный. Холодный и похороненный.
Я хранила свою тайну, в то время как мое сердце согревалось, купаясь в истине.
Он жив.
Обхватив пальцами его запястье, я держалась, пока он сжимал мое горло.
– Теперь он твой, если ты будешь вести себя хорошо и следовать тому, что говорит тебе Кат, конечно. Но что-то заставляет меня думать, что ты всегда была счастливее здесь. – Я склонила голову набок. – Почему? Может быть, потому, что оно далеко от Бонни? Не может быть, что потому, что Жасмин не приезжает сюда. Я не видела, чтобы вы общались, но она безвредна.
Как если бы
Жасмин приводила меня в ужас.
Он не ответил, оттолкнув меня и вытирая руки.
Я попробовала еще раз.
– Джетро страдал из-за своего состояния. Жасмин была инвалидом из-за чего-то, чего я не понимаю. Кеса терпели, потому что он поддерживал мир. Но ты... ты ... – я задыхалась. – Я знаю. Ты был ошибкой. Третий сын – запасной вариант при двух наследниках.
Дэниэль внезапно взорвался. Его ладонь ударила по моей щеке.
– Заткнись на*уй. Я. Не. Ошибка.
Я задыхалась от боли, борясь с океаном жара.
Он может ударить меня. Но он не мог этого отрицать. То, как он отреагировал, свидетельствовало о том, что это была правда. Сколько раз его так называли? Сколько раз это подрывало его место в семье и превращало в это злое существо?
Держась за щеку, я пробормотала:
– Я не говорила, что считаю тебя ошибкой. Я спросила, не поэтому ли ты предпочитаешь жить здесь. – Я потерла свою пылающую кожу. – Ты его ребенок. Как и все его дети. Нехорошо заставлять тебя чувствовать себя хуже, чем они.
– Прекрати этот чертов психоанализ. Ты ни хрена не понимаешь, о чем говоришь. – Снова схватив меня за запястье, он потащил меня к большому брезентовому шатру.
Я пошла с ним, а разве у меня был выбор? Но теперь у меня было более глубокое понимание моего заклятого врага. Его детская ненависть. Его неуправляемый темперамент. Может, у него и не было души, чтобы умолять, но когда-то...он умолял. Он был всего лишь ребенком. Нежеланный ребенок, который делал все возможное, чтобы его приняли.
Сходство с Джетро не ускользнуло от моего внимания. Единственная разница заключалась в том, что Джетро позволил себе наконец измениться, стать лучше...увидеть собственную самооценку.
– Это ведь не Кат сказал тебе первым, верно?
Я не могла заставить себя замолчать. Но, возможно, это мой единственный шанс понять Дэниэля настолько, чтобы победить его.
Он не обернулся, чтобы посмотреть, ускорив шаг.
– Заткнись. Прежде чем я заставлю тебя.
– Это была Бонни, не так ли? Она единственная, кто сказала тебе, что ты был ошибкой.
Что ты делаешь?
Мы прибавили шагу, и мои глаза стали искать пути к отступлению. Мы поднялись по нескольким ступеням в тканевую палатку, которая не выглядела как временное пристанище. Он была поглощена землей и стал частью ландшафта с уличными стульями, верандой, внутренней приемной, спальней и ванной комнатой.
Тяжело дыша, Дэниэль пригнулся и потащил меня вперёд по ковру, продвигаясь в большую спальню с альковами. Мой взгляд тут же упал на кровать.
Моё сердце громко стучало.
Дэниэль усмехнулся.
– Если ты хочешь задавать вопросы, сначала уясни гребаные факты. Да, я всегда знал, что я в полном дерьме, имея двух братьев. Да, я не был запланирован, и Кату было очень приятно сказать мне, что моя жизнь – это гребаный подарок и я должен быть благодарным. Но не поэтому он такой ублюдок.
Желая, чтобы между нами было хоть какое-то расстояние, я прошептала:
– Почему?
Дэниэль подошел ближе, прижимаясь своей грудью к моей.
– Потому что она его не любила. Она никогда не любила его, что бы он ни делал. И это, блядь, все испортило.
– Кто его не любил?
– Роза.
– Кто такая роза?
– Жена Питера.
– Питер? – Мой мозг лихорадочно работал, цепляясь за полузабытые воспоминания.
– Черт, да ты просто тупица, – прорычал Дэниэль. – Брат ката. Вот почему Бонни никогда не любила нас. Мы не должны были существовать. Поняла? Кат украл жену Питера у него за спиной. Она от него забеременела.
Я в удивлении открыла рот.
– Так вот почему Кат убил его? Чтобы претендовать не только на наследство, но и на наследников?
Дэниэль покачал головой.
– Нет, он убил его, потому что так велела Бонни. Она притворяется, что Кат предал ее, но как только она узнала, что Роза беременна, она изменила игру. Она всегда, блядь, меняет правила игры.
В голове у меня все поплыло.
– Так…
– Больше никаких, бл*ть, вопросов. – Схватив меня за подбородок, он заставил меня посмотреть на кровать. Его мрачный смех звучал натянуто, но зло. – Очень скоро я этим воспользуюсь. – Он толкнул меня, хихикая, когда я ударилась коленом о кофейный столик с металлическими чашками и кувшином для воды. Кувшин закачался, пролив холодную жидкость на мои джинсы, и расплескавши воду, собравшуюся лужицей по полу.
– Черт возьми, Уивер. – Шагнув вперед, он схватил меня сзади за затылок, заставляя наклониться над беспорядком. – Видишь, что ты только что сделала?
Он обращался со мной, как с собакой, которая помочилась на ковер.
Все разговоры и вопросы исчезли. Его действия скрывали любую слабость, которую он мог бы показать, ловко напоминая мне, что у каждого есть проблемы, у каждого есть скелеты и секреты, но это не имело значения. Важно было то, кем ты стал, несмотря на свое прошлое. И Дэниэль не собирался меняться.
– Убери это дерьмо.
Страница 4
Вошёл Маркиз, не обращая внимания на то, как Дэниэль грубо держал меня. Он кивнул, как будто это было вполне приемлемо, и поставил мой чемодан рядом с кроватью. Не говоря ни слова, он снова ушел.
Сжав мои короткие волосы, Дэниэль приподнял меня и запечатлел на моих губах грязный поцелуй.
Что за…
Меня чуть не стошнило.
Как только он отпустил меня, я вытерла язык и попятилась.
– Просто потому, что…
– С меня довольно. Еще одно слово, Уивер. Еще одно гребаное слово. – Его рука дрожала, когда он указал на лужу на полу. – Убери это и прими душ. От тебя воняет. Я надеюсь, что ты и эта спальня будете чистыми перед нашей маленькой встречей, когда вернется мой отец.
Я оскалила зубы.
– Ты думаешь, что ты такой неприкасаемый, Дэниэль Хоук, но позволь мне сказать тебе. Я понимаю тебя немного лучше, но это не значит, что я позволю тебе изнасиловать меня. Может быть, сегодня, или завтра, или послезавтра, но я причиню тебе боль. Я…
Он громко рассмеялся, перебив меня.
– Такие глупые обещания от такой глупой Уивер. Знаешь, во что я верю? Сегодня ночью я буду трахать тебя. Завтра я сделаю тебе больно. А послезавтра я унаследую одно из богатейших поместий в мире, потому что ты умрешь. Я больше не ошибка. Я – избранный. Так что, бл*ть, заткнись и приготовься ко встрече со мной. – Он снова поцеловал меня, пытаясь просунуть свой язык мне в рот.
Мой желудок взбунтовался, и во вспышке безумия я открыла губы и позволила ему облизать их.
А потом укусила.
Сильно.
Очень, очень сильно.
Мои рецепторы торжествующе почувствовали кровь. И это была не моя кровь.
– Бл*ть. – Он дернул меня назад. Боль взорвалась в моей голове, когда его пальцы рванули мои волосы. – Если ты сделаешь это еще раз, то не проснешься.
– Посмотрим.
Прижавшись ко мне, он вдохнул мой запах, словно зверь.
– Ты хочешь, чтобы я ослушался отца? Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, прямо сейчас? – Он водил носом по моей коже, посылая мурашки. – Еще одно слово – и ты будешь стоять на коленях, мать твою.
Перед моими глазами предстали ужасные образы, но каким-то образом я нашла в себе мужество отомстить. Я не могла выказать страха. Я больше никогда не буду показывать страх.
Я рассмеялась в его демоническое лицо.
Глаза Дэниэля, прищуренные и маниакальные, встретились с моими.
– Хочешь мой член, Уивер? Я с радостью дам его тебе, если ты еще раз разозлишь меня. – Он ждал, сосредоточившись на моих губах. Его эрекция прижалась к низу моего живота.
Подавив свой ужас, я впилась в него взглядом.
– Прикоснешься ко мне – умрешь. Кату не понравится, если ты ослушаешься его. Ты снова станешь ошибкой. Нежеланный. Ненужный.
Джетро.
Кестрел.
Убил бы Кат и Дэниэля тоже?
От трех наследников до ни одного.
Дэниэль задрожал от похотливой ярости.
– Ты грёбаная…
– Давай, трахни меня, но ты будешь третьим сыном, которого застрелит твой отец.
Он замер.
Мы сердито смотрели друг на друга в течение самой долгой секунды. Звуки дикой природы и наше неглубокое дыхание были нашей серенадой.
Наконец он отшвырнул меня и бросился к выходу.
– Я не настолько сумасшедший. И ты не стоишь пули. Я подожду.
Я не могла унять дрожь в мышцах.
Слава Богу.
Я зашла слишком далеко. Я вела себя по-идиотски, насмехаясь над ним. Это была бы моя вина, если бы он изнасиловал меня. Но я проникла ему под кожу и нарушила его равновесие. Я показала ему, что я не цветок, у который он может оборвать лепестки и растоптать под ботинком. У меня были шипы...иглы...которые могут причинить боль.
Он схватился за полог палатки, дрожа от ярости. Обернувшись, он холодно улыбнулся.
– Ты так терпелива, малышка Уивер. Я знаю, что все эти вопросы должны были заставить меня сорваться. Я знаю, как сильно ты хочешь мой член – ты практически умоляешь об этом. – Его глаза сузились. – Как ты думаешь, что бы почувствовал Джет? Зная, что его труп едва остыл, а ты уже хочешь трахнуть его младшего брата?
Прищелкнув языком, он послал мне воздушный поцелуй.
– Я обязательно вознагражу тебя за такое терпение, так, что ты будешь кричать от удовольствия.
Прежде чем я успел выкрикнуть проклятия в его адрес, он исчез.
Я стояла так целую вечность, обхватив себя руками. Мои колени дрожали, не давая мне сил держаться на ногах.
Что же я наделала?
Я знала, что я только что сделала.
Я сделала своё будущее еще хуже.
Зачем? Зачем я злила его?
Потому что это было всё. Конец. Отсюда уже не будет пути назад. Второго шанса нет. Они отнимут у меня все. Заберут то, что я могу им дать. И я молила Бога, чтобы я смогла забрать у них все до того, как все закончится.
Онемевшими пальцами я погладила спицу, спрятанную в кармане толстовки.
Оставайся сильной. Не прекращай бороться.
Силуэт Дэниэля вырисовывался на внешней стороне палатки, когда он щелкнул пальцами Маркизу. Его неуклюжая фигура подошла ближе, ожидая приказа.
– Стой здесь. Вооружись своим оружием. Если она попытается убежать, пристрели ее.
На мои глаза навернулись слёзы, но я их прогнала. Это был не Хоуксридж. Дэниэль не был Джетро. И это уже не было игрой. Невозможно скрыть суровую правду: я была по уши в дерьме.
Маркиз кивнул.
– Понял.
Просунув голову обратно в палатку, Дэниэль ухмыльнулся.
– Просто, чтобы ты знала, если попытаешься бежать, ты узнаешь, что чувствовали Джетро и Кес, когда они погибли от пули. Как тебе такая сказка на ночь?
Его ботинки захрустели по террасе, когда он спрыгнул на пыльную землю и ушел. Маркиз просунул голову внутрь, только чтобы холодно улыбнуться мне, прежде чем застегнуть москитную сетку на двери.
Взведя курок, он повернулся ко мне спиной.
В одиночестве.
В заключении.
Мне нельзя терять времени даром.
Я не знала, как долго это будет продолжаться, но времени было недостаточно. Мне нужно было отключить все чувства или оставшиеся намеки на девушку, которой я была, и приготовиться стать безжалостным убийцей.
Схватив свой чемодан, я подтащила его к кровати и расстегнула молнию. Все вещи и предметы лежали в беспорядке. Когда Дэниэль приказал мне собрать вещи, аккуратность не была главным приоритетом.
Отбросив на пол одежду, в которой не было зашито оружия, я поспешно выбрала флисовую куртку со скальпелем, спрятанным в воротнике, и леггинсы с парой тонких ножниц, тайком спрятанных за поясом.
Дэниэль хотел, чтобы я приняла душ?
Хорошо. Я приму душ.
Я буду готовой.
И устрою войну, когда он вернется.
***
Экономический класс.
Государственная авиакомпания.
Худшее окружение для такого человека, как я.
Я съежился в кресле, стиснув зубы, изо всех сил стараясь вспомнить упражнения, которым меня учили.
Сосредоточься на своих мыслях.
Сконцентрируйся на внутренней боли. Ущипни себя, уколи, делай все, что потребуется, чтобы воздвигнуть этот барьер.
Зациклись на простых вещах: читай, смотри на природу.
Я подавил стон.
Ничего из этого не работало.
Оглядевшись по сторонам, я почувствовал тоску по дому, сожаление, волнение, потерю и страх. У каждого человека были свои мысли, и эти мысли были словно камикадзе в маленьком пространстве.
Зажмурившись, я сосредоточился на своем холоде. Кат сделал одну вещь правильно, воспитывая меня. Он научил меня сосредотачиваться на ненависти и эгоизме, отгораживаясь от всего, даже от боли.
Урок был не из легких. Если я оступался или не добивался успеха, Жасмин принимала удар на себя. Кат понимал, что боль тех, кого я любил, троекратно действует на меня. В некотором смысле, заставляя меня прислушиваться к его эмоциям дисциплины и контроля, в то же время блокируя агонию и несчастье моей сестры, я получил силу бороться с наплывом парализующих эмоций от других.
Даже когда она была ранена прямо у меня на глазах.
Я мог переварить свою собственную боль, но когда дело касалось ее…
Точно так же, как я не мог терпеть Нилу, теперь я люблю ее.
Отгоняя эти воспоминания, я изо всех сил старался снова погрузиться в снежную капсулу, но даже когда ледяные щупальца окружили мое сердце, мои мысли сосредоточились на одном человеке.
Жасмин.
Потому что из-за меня она больше никогда не сможет ходить. И это была еще одна причина, почему я не мог бросить ее, когда Нила умоляла меня уйти прошлой ночью в конюшне. Почему я всем обязан Кесу и Джез, потому что без них я бы умер много лет назад.
Может быть, мне следовало умереть много лет назад.
Возможно, Нила осталась бы в безопасности, а Кесу не пришлось бы бороться за свою жизнь.
Кес был бы следующим в очереди. Если бы Кат следовал правилам наследования долгов – не превращаясь в жадного до власти ублюдка, которым он стал – с мертвым первенцем, контракт не мог бы быть выполнен, и оба, Кес и Нила, были бы свободны. Нила вышла бы замуж за кого-нибудь подальше от Хоуков и родила бы дочь, такую же красивую, как она.
Только чтобы погибнуть через поколение.
Лед, который я пытался культивировать, растаял, оставив меня несчастным.
Не мысль о будущих долгах, а мысль о том, что Нила выйдет замуж и будет счастлива с другим, заживо сдирала с меня кожу.
Она была моей. Я принадлежал ей. Нам суждено было влюбиться друг в друга и покончить с этим. Точно так же, как Оуэн, мой обреченный предок, и его любовь, Элиза, не смогли этого сделать.
Бл*ть, Нила.
Что она пережила за те часы, что мы провели порознь? Что они сделали с ней после того, как я подвел ее?
– Сок?
Я открыл глаза и посмотрел на стюардессу. Ее эмоции колебались между удовлетворением от работы и клаустрофобией. Она любила путешествовать, но терпеть не могла ждать пассажиров. Если бы я прислушивался внимательнее, то узнал бы большинство ее секретов и многое о ее жизни.
– Нет. – Я посмотрел в окно. – Спасибо.
Темнота неба освещалась каждые несколько секунд красной вспышкой на кончике крыла, в такт моему неровному сердцебиению.
Я не успокоился после звонка Жасмин.
Поскакав галопом в гараж, я оставил Вингс, чтобы он смог найти дорогу обратно в конюшню, и обменял его на другую «лошадиную силу». Мой "Харлей" зарычал в лучах послеполуденного солнца, помчав меня по подъездной дорожке в сторону аэропорта.
Мне и в голову не пришло найти Флоу. У меня не было времени рассказать сестре о своем плане.
Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы добраться до аэропорта и заказать чартер.
Однако я должен был использовать свой мозг, а не свое испуганное сердце. В этот поздний час не было ни чартерных рейсов, ни частных самолетов. Никаких пилотов по вызову. Некого подкупить, чтобы улететь.
