Текст книги "Последний долг (ЛП)"

Автор книги: Пэппер Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Джетро зашаркал, направляясь к двери.

Я протянула руку.

– Подожди. Не уходи.

Он остановился.

– Ты не хочешь быть одна?

– Нет.

Покачав головой, я улыбнулась.

– Я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Она бы хотела, чтобы ты был здесь.

Прикусив губу, он вернулся ко мне.

Не говоря ни слова, я придвинула коробку ближе и сняла крышку.

Мое сердце перестало биться, когда я полезла в крошечный гроб с воспоминаниями и вытащила письмо, лежащее сверху.

– Это адресовано мне.

Джетро обнял меня за талию, дрожа от всего, что я чувствовала.

Замешательство.

Надежда.

Печаль.

Счастье услышать ее в последний раз.

– Открой его.

Клей на конверте давно высох, и он открылся, когда я перевернула его и нащупала перевязь, чтобы вытащить записку.

Дорогая моя, самая милая дочь.

Я обещала себе так много раз, что напишу это письмо, и каждый раз, когда я начинаю, я останавливаюсь.

Так много нужно сказать. Мой разум переполнен рекомендациями и советами по всему, что тебе предстоит пережить. Первая любовь, первое разбитое сердце, первый ребенок. Я никогда не увижу эти вещи. Никогда не увижу, как ты вырастаешь в женщину или будешь наслаждаться материнством.

И это меня расстраивает, но я знаю, что буду гордиться женщиной, которой ты стала, потому что ты часть меня, и благодаря тебе я останусь жива, что бы ни случилось с моим смертным телом.

Также может быть шанс, что вы не добьетесь того, на что я надеюсь. Что ты попадешь на гильотину, как и я. Что мы встретимся на небесах слишком молодыми.

Но я не думаю об этих мыслях.

Если ты живешь в Хоуксбридже, пока Кат все еще у власти, помни две вещи. Этот человек жесток и непредсказуем. Но под этим скрывается то, что им можно манипулировать. У человека, у которого есть все, нет ничего, если у него нет любви. И у него никогда не было любви. Я притворилась, что отдаю ему это. Я надеялась, что моя ложная привязанность сможет предотвратить мой конец, но у меня не хватило духу любить его по-настоящему. Я люблю твоего отца. Я никогда не смогу полюбить Ката, пока в моем сердце есть Арч.

И это было моим падением.

В любом случае…

Прежде чем я начну болтать ни о чем, я должна сказать две вещи. Я слишком долго копила эти признания.

Во-первых, мне нужно рассказать тебе о твоей бабушке.

Я знаю, что к настоящему времени ты уже видела могилы на Ястребиной пустоши. Ты наверняка видела ее имя на надгробии. Но чего ты не знаешь, так это того, что... эта могила пуста.

Как и ты, я верила, что она умерла от руки мужа Бонни.

Но это было до того, как Кат сказал мне правду.

Он считал своего отца слабым, потому что Бонни кормила его именно этим. Однако я считаю Альфреда Хоука одним из самых храбрых людей. Он поддался традиции и заявил права на мою мать. Он выполнил первые два долга, но его привязанность к ней – любовь, которую он никогда не мог дать Бонни – означала, что он не мог прикрепить ошейник или убить ее.

Поэтому он сделал единственное, что мог.

Он притворился, что покончил с Долгом по наследству. Он похоронил фальшивый труп и освободил ее. Он дал ей второй шанс, но со строжайшим условием: никогда больше не связываться с семьей Уивер – ради нее и ради него.

Она сдерживала это обещание в течение многих лет. Я выросла, веря, что она умерла. Однако однажды ночью мне позвонили из Италии. Она была жива, Нила. Она наблюдала за мной издалека, радовалась, когда у меня родились дети, и сокрушалась, когда на меня предъявили права. Она бы боролась за меня – я это знаю. Но она умерла, не успев этого сделать.

Теперь... Нила... это самая трудная часть для написания. Второй секрет, который я хранила всю свою жизнь, и я, честно говоря, не знаю, как тебе рассказать. Простых слов не бывает, так что мне просто придется проглотить слезы, умолять тебя понять и надеяться, что ты сможешь простить меня.

Мои дети.

Я люблю тебя. Всех вас. Так сильно.

Я позволила своему страху взять надо мной верх как раз перед тем, как они забрали меня. Я умоляла твоего отца спрятать тебя. Но мы оба знали, что это наш единственный шанс. Арч не хотел следовать моему плану. Не надо его ненавидеть, Нила. Это была я. Только я. Я беру всю вину на себя, и, хотя я мертва, и ты не можешь ругать меня, знай, что я умерла с сожалением и надеждой.

Я сожалею, что ты идёшь по моему пути, но я полна надежды, что ты добьешься того, чего не смогла я.

Я всегда думала, что такое письмо будет длинным и полным слез, но теперь я знаю (после стольких неудачных попыток), что не могу переосмыслить это. Я не могу написать все, что хочу сказать, потому что все важное ты уже знаешь.

Ты знаешь, что я люблю тебя.

Ты же знаешь, я всегда буду присматривать за тобой.

И я знаю, когда Джет приедет за тобой, ты победишь. Ты победишь, дорогая дочь, потому что ты намного сильнее, чем я когда-либо была. Ты самая сильная, храбрая, самая блестящая дочь, о которой я когда-либо могла мечтать, и именно поэтому я пожертвовала тобой.

Тебя это смущает?

Это заставляет тебя ненавидеть меня?

Если да, то я не буду просить у тебя прощения. Но знай, я всем сердцем верила, что у тебя есть потенциал сделать то, что я не смогла. Я предпочла тебя ей – Жаклин.

Я приняла это решение. Правильно или неправильно. Я никогда не узнаю.

Наблюдая, как ты взрослеешь, я просто знаю, что у тебя есть сила покончить с этим. И это был риск, за который я была готова заплатить. Ты была тем, на кого я возлагала все свои надежды. Ты была тем, кто спас нас всех.

Я люблю тебя, Нила, Дорогая, моя драгоценная дочь.

Простишь ты меня или нет, но я никогда не перестану заботиться о тебе, никогда не перестану наблюдать.

Пожалуйста, попытайся понять.

Я поставила на карту наши жизни, чтобы спасти еще стольких людей.

Спасибо тебе за то, что ты такая храбрая.

С любовью, твоя мать.

***

Жаклин?

Кто, черт возьми, такая Жаклин?

Нила уронила письмо.

– Что она имеет в виду? Она пожертвовала мной? – Ее эмоции нахлынули одной огромной волной вопросительных знаков. – Что это значит?!

Жаклин.

Жаклин.

Кто, черт возьми, такая Жаклин?

Выйдя из транса, я оттащил Нилу от стола, коробки, записки.

– Нила, все в порядке. Не надо...

Страница 39

Ее черные глаза встретились с моими, широко раскрытыми и полными ужаса.

– Все в порядке? Как ты можешь так говорить? Все это время я ненавидела своего отца за то, что он позволил тебе забрать меня, но я только что узнала, что моя мать была той, кто организовал это? Он хотел спрятать меня, Джетро! И она остановила его! Она должна была защищать меня. Скажи мне, как все это может быть нормально? Я не понимаю! Сначала я узнаю, что мою бабушку никогда не убивали, а теперь я узнаю, что у меня есть еще одна... что? Сестра?

Мои пальцы вцепились в ее локти, но она вырвалась из моей хватки.

– Нет! Не прикасайся ко мне.

Она сбросила перевязь и схватилась рукой за волосы.

– Что это значит? Жаклин? Я должна знать кто она такая, что всё это значит.

Она повернулась ко мне.

– Кто такая Жаклин, Джетро? Скажи мне!

Я стоял там, потрясенный ее эмоциональным волнением, желая, чтобы у меня были ответы.

Но у меня их не было.

Я понятия не имел, кто такая Жаклин.

Я развел руками в знак поражения.

– Хотел бы я знать, Иголочка. Мне жаль. Моя семья десятилетиями наблюдала за вашей, и ни разу не появлялся никто по имени Жаклин.

Нила тяжело дышала, ее слезы высохли, вместо этого ее наполнил гнев. Ее взгляд метнулся к окну, где едва различимые очертания нашей объединенной семьи стояли вокруг деревянной пирамиды.

Ее руки сжались в кулаки, на лице промелькнула боль от перелома.

– Я знаю, у кого будут ответы.

Мое сердце остановилось.

Я сделал шаг к ней, пытаясь схватить ее, прежде чем она сделает что-нибудь безрассудное.

– Нила, послушай меня. Успокойся. Ты не можешь идти туда в таком состоянии. Ты не можешь...

– Я не могу, не так ли?

Она шагнула вперед, увернулась от моей хватки и схватила коробку со стола. Письмо скомкалось внутри, когда она захлопнула крышку.

– Моя мать только что очистила свою душу, вывалив десятилетние секреты. Это несправедливо. Как она могла так поступить со мной? – Она шмыгнула носом, ее черные глаза наполнились льдом. – Я не позволю, чтобы это сошло ей с рук. Мне нужны ответы, и я хочу получить их сейчас.

– Нила... не надо. Подожди. Остановись...

Она оскалила зубы.

– Не указывай мне, что делать, Кайт. Она была моей матерью, и это моя гребаная история. Я заслуживаю знать, что она имела в виду.

Я споткнулся, чтобы схватить ее.

– Ты не должна, не сегодня вечером...

Смяв коробку, она сердито посмотрела на неё.

Повернувшись на каблуках, она выбежала из комнаты, оставив меня стоять в полном одиночестве, гадая, какие секреты мы не должны были раскрывать.

Проклятая Эмма.

Возможно, рассказы о мертвых должны оставаться мертвыми.

Правильно ли я поступил?

Неужели я только что сдержал обещание призраку и по глупости разрушил наш тщательно созданный мир?

Я не позволю этому случиться.

– Нила!

Я бросился за ней, сбежал по лестнице и рванулся по траве.

Дни бега на беговой дорожке дали ей хорошую фору, и я не успел добраться до нее вовремя.

Я не мог остановить ее, когда она резко остановилась перед своим отцом.

Я не мог помешать ей швырнуть коробку ему в лицо.

И я не мог остановить поток вопросов, льющихся из ее души.

***

– Кто, черт возьми, такая Жаклин?

Я стояла, дрожа, перед отцом, борясь с волной головокружения.

Текс выглядел почти комично, когда замер, разинул рот и провел дрожащей рукой по лицу.

– Как... как ты узнала это имя?

Пригнувшись, я вырвала письмо из коробки у его ног и сунула ему в грудь. Ви подошел ближе, привлеченный атмосферой враждебности и вопросами.

– Мама только что сказала мне.

Текс сглотнул.

– Что? Как?

Джетро прибежал трусцой по лужайке с суровым выражением лица.

– Нила... Возможно, сейчас не лучшее время.

Я резко повернулась к нему.

– Если не сейчас, то когда?

Указывая на готовый вспыхнуть костер, я рявкнула:

– Я думаю, сейчас самое подходящее время. Покончить с этим, Джетро. Вот что это такое, и это то, что мой отец должен мне.

Оторвав взгляд от Джетро, я уставилась на Текса.

– Итак, скажи мне. Кто, черт возьми, такая Жаклин?

– Ниточка…что происходит? – Вон толкнул меня в плечо своим. – Что тебя так расстроило?

Мой отец не поднял глаз, читая то же самое письмо, которое я только что прочитала. Его лицо стало болезненно-желтым.

Мой голос дрожал, когда я переводила взгляд с моего близнеца на отца.

– Мама оставила записку. – Я указала на неё, колышущеюся на ветру в пальцах Текса. – Вот эту. Она не только сказала мне, что на наша бабушка никогда не платила Долг по наследству, но и принесла меня в жертву девушке по имени Жаклин. Итак, мой вопрос... кто она?

– Святое дерьмо. Какого хрена?

Потирая челюсть, Ви взглянул на Текса.

– Ну? Я думаю, мы заслуживаем того, чтобы знать.

Глубоко вздохнув, Текс закончил читать. Его взгляд метнулся к Джетро, прежде чем остановиться на мне и Ви.

– Она твоя сестра.

Я уже догадывалась об этом, но все равно было больно.

– Старшая сестра?

Старшая, которая должна была заплатить долг. Сестра, которая должна была защитить нас, будучи избранной, а не спасенной.

Джетро подошел ближе, заслоняя меня от ветра.

– Я думаю, тебе лучше выложить всё как есть, Текс.

Текс кивнул, сражаясь с призраками и вещами, о которых я никогда не знала. Как он мог хранить такую тайну? Как мог мой собственный отец быть совершенно незнакомым человеком?

Взяв коробку, я прижала ее к себе, ожидая ответы.

Его тело напряглось, мысли собрались в потоки, готовые сказать мне правду.

– Тут особо нечего сказать. Мы с твоей матерью познакомились молодыми. Мы никогда не планировали детей – она с самого начала испытывала отвращение к мысли о детях. Но таблетки не помогли. Когда мы узнали об этом, то несколько дней мучительно думали, что делать. Мы не могли сделать аборт, так как мои родители были очень религиозны и недавно умерли, что заставляло меня ненавидеть разрушать новую жизнь. Мы были слишком молоды, чтобы сделать выбор, поэтому решили позволить жизни сделать это за нас. Мы поженились, потому что любили друг друга, а не потому, что Эмма была беременна, и мы устроили свою жизнь. Однако вместо того, чтобы это было счастливое время, оно было наполнено тайнами и напряжением. Меня все это не волновало – странность того, что я взял ее имя. Странность ее семейной империи и невысказанные обязательства. Я был счастлив создать нашу семью молодыми. Эмма... она не была. Меня ввели в бизнес, и мы были финансово обеспечены. Мы могли бы начать строить нашу собственную семью. На ранних сроках беременности мы узнали, что она носит не одного, не двух, а трех детей. Шок быстро сменился счастьем, и я был рад, что она происходила из рода, в котором часто была многоплодная беременность. Я превратил свой домашний офис в большую детскую с тремя кроватками, тремя качелями, тремя мобилями. Всего по три штуки. Но что бы я ни говорил и как бы я ни был взволнован, Эмма отгораживалась от меня. Чем ближе к родам, тем больше она плакала, нуждалась в пространстве и отталкивала меня. Наш местный врач посоветовал мне оставить ее в покое – некоторым женщинам требуется время, чтобы смириться с изменением своего тела и неопределенным будущим. Итак, я дал ей время. Я был рядом с ней, я оставлял ей записки, в которых рассказывал, какой удивительной будет наша жизнь, какими идеальными будут наши дети, и как я был счастлив состариться вместе с ней...

Текс остановился, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Он уставился на ожидающий костер и продолжил.

– Она исчезла. Я помню это так ясно. Мы только что вернулись с нашего последнего осмотра, и я оставил ее в гостиной, чтобы приготовить ей чашку чая. Когда я вернулся... ее уже не было. Входная дверь была открыта, ее туфли стояли на входном коврике. Просто ушла. Она была на седьмом месяце беременности и бродила босиком по Лондону. Приближалась зима, и воздух был ледяным. В ужасе я запрыгнул в машину и принялся патрулировать улицы в поисках ее. Мне потребовалось несколько часов, прежде чем я нашел ее сидящей в соборе, где мы поженились. Там она рассказала мне самую ужасную вещь, проклятие на ее семье, долг, который она должна заплатить. Она пыталась развестись со мной, говоря, что совершила ужасную ошибку. Она пыталась убедить меня отдать детей на усыновление в тот момент, когда они родятся, и позволить ей убежать далеко-далеко. Конечно, я ей не поверил. Я думал, она устала и переживает из-за беременности. Я что-то пробормотал, успокоил и отвел ее домой в постель. Она больше не упоминала об этом, и я по глупости подумал, что все кончено. Только потом начались роды, и я срочно отвез ее в больницу. Жаклин родилась первой, потом ты, Вон, а за ней крошка Нила. – Его глаза сияли отеческой любовью. – Я держал вас всех в своих объятиях. Три маленьких свертка с крошечными красными пальчиками и сморщенными лицами. Я безумно влюбился в тебя за считанные секунды. Я поцеловал Эмму и передал своих новорожденных тройняшек медсестрам, чтобы они взвесили и измерили. Я верил, что в моем мире все в порядке.

Слезы навернулись у него на глаза, когда он прочистил горло.

– Однако через сорок минут, когда медсестры не вернулись, я начал беспокоиться. Я выследил их только для того, чтобы обнаружить, что трое моих детей превратились в двоих.

Мое сердце дрогнуло при мысли о трагедии.

– Я помчался обратно с тобой и Ви, требуя объяснений от Эммы. Она просто покачала головой и сказала, что рассказала мне, что случилось с первенцами в ее семье, и она не допустит, чтобы это случилось с Жаклин. За моей спиной она организовала частное усыновление; она подкупила медсестру и врача, чтобы стереть все записи о том, что у нее когда-либо была тройня, и указала, что она родила близнецов. Она сделала все это. Она украла одну из моих дочерей, чтобы защитить ее, и какое-то время верила, что ты будешь в безопасности, Нила. Она сказала, что на тебя не будут претендовать, поскольку технически первенцем был Вон, а не ты. Однако этот план показал свои недостатки, когда Кат пришел за ней. Она была моей женой, но у нее было так много секретов от меня. Она сказала мне, что ты будешь в безопасности. Она пожертвовала тобой. Она позволила им забрать тебя. И я ничего не сделал, чтобы остановить это.

Тихие слезы текли по его лицу.

– Мне так жаль, Нила.

Я не могла пошевелиться.

Моя мать всегда была прекрасным воспоминанием. Какое-то время я ненавидела ее за то, что она оставила моего отца без объяснения причин, но потом она стала святой, когда я узнала, что Хоуки убили ее. Ее было трудно любить. И Текс был рядом с ней. Он так сильно любил ее, даже когда она ушла. Он солгал ради нее. Он сделал все, о чем она просила. И он выполнил ее желания и позволил им забрать меня.

У меня было так много вопросов, но я не могла сформулировать их четко. Мой мозг оставался затуманенным, медленно осознавая масштабы происходящего. Все, о чем я могла думать, было…

– У нас есть старшая сестра... – пробормотал Вон, перехватив мою мысль. Я положила голову ему на плечо, возвращаясь в свое тело после того, как прожила прошлое с Тексом. Вернуть моего близнеца и поделиться теми же мыслями было все равно что надеть любимую пару тапочек. Я воспринимала нашу непринужденность как должное, и то, что он был рядом со мной, пока мы узнавали что-то столь значимое, было благословением.

Моя рука скользнула в руку Джетро. Он не пошевелился. Он стоял слева от меня, в то время как мой близнец стоял справа.

Я была единственной женщиной на собрании мужчин – не считая Жасмин.

Большую часть своей жизни я была единственной женщиной.

Чтобы узнать, что была другая? Сестра? Потенциальный лучший друг, которого у меня отняли…это было больно. Но и волнительно тоже.

У меня есть сестра.

Я могу найти ее.

Сглотнув, я спросила:

– Где она сейчас?

Текс фыркнул, потянувшись за коробкой в моих руках, желая, чтобы я отдала ее ему. Я так и сделала, передав драгоценности, которые носила Эмма, и все остальные безделушки, которыми она дорожила.

Они принадлежали Тексу больше, чем мне. Эмма хотела бы, чтобы ее муж завладел ее последними безделушками.

– Я не знаю. Я никогда не знал.

– Ты никогда не пытался ее разыскать? – спросил Джетро.

Текс покачал головой.

– Я хотел. Но Эмма заставила меня поклясться, что я этого не сделаю.

– Но ты сказал, что нанял наемников до того, как я пришел забрать Нилу. Что ты имел в виду под этим?

Джетро был обманчиво спокоен, как будто он уже давно собирался задать этот вопрос.

Текс сглотнул.

– Ты это уловил, да?

Вздохнув, он добавил:

– Ты прав. Я заручился помощью полицейского и команды защиты, чтобы выследить ее. Я держал это в секрете от всех – даже от людей, работающих на меня. Они не знали, почему искали девушку. Они просто охотились. Эмма сказала, что если я когда-нибудь выслежу Жаклин и Хоук узнают, они заберут обеих моих дочерей. Поэтому я держал это в секрете – половина меня хотела, чтобы они нашли ее, чтобы я мог любить ее издалека, и половина меня надеялась, что она останется потерянной, чтобы она оставалась в безопасности.

Его глаза сузились.

– Это правда, что ты взял бы и то, и другое? Если бы я нашел ее?

Джетро ущипнул себя за переносицу.

– Честно говоря, если бы Бонни все еще была главной, возможно. Но теперь тебе нечего бояться. Если ты хочешь разыскать ее, я думаю, тебе следует это сделать.

Текс посмотрел на меня.

– Нила... Что ты думаешь? Ты этого хочешь?

Вопрос был слишком велик, чтобы ответить на него так быстро. Я прикусила губу.

– Да... нет... я…я не знаю.

– Я голосую "за", – пропищал Вон.

Как могла девочка, которую отдали на усыновление, украли у нее наследие и наследие семьи, когда-либо проникнуть в наш мир?

– Представьте себе это с ее точки зрения, – сказала Жасмин, привлекая наше внимание к ней. – Вы двое выросли вместе. Вы были лучшими друзьями всю свою жизнь. У нее этого не было. Возможно, она чувствовала, что ей чего-то не хватает, но не знала, чего именно.

Она печально улыбнулась Джетро.

– Я знаю, что мне нравилось иметь больше одного брата. Естественно хотеть, чтобы похожие люди разделяли твою жизнь с тобой.

Да, но у нас не было похожего воспитания.

Вон усмехнулся, снова разделяя мои мысли.

– Ты думаешь, что кто-то может войти в нашу жизнь и не захотеть убежать? Особенно после того, как мы расскажем ей, что случилось и почему ее бросили?

Текс провел рукой по волосам.

– В чем-то ты прав.

– Но разве ей не следует предоставить такой выбор? – Жасмин положила руки на колени. – Я думаю, ты должен найти ее.

Мы все погрузились в молчание, обдумывая эту идею. Нам еще так много нужно было сказать, но не сегодня вечером. Мы все через многое прошли. Жаклин так много лет отсутствовала в нашей семье. Еще несколько дней ничего бы не изменили.

Текс расправил плечи, выглядя в сто раз легче даже после того, как рассказал что-то такое сложное.

– Я не понимал, как сильно эта тайна тяготила меня. – Его глаза заблестели. – Каждый раз, когда я смотрю на вас обоих, я вспоминаю Жаклин. Интересно, похожа ли она на тебя, имеет ли те же привычки и страхи. Я ненавижу то, что я был рад, что мои родители умерли, поэтому мне не пришлось разбивать их сердца, крадя внука.

Он вздохнул.

– Я не из тех, кто жалуется; я любил твою мать. Но она действительно оставила меня в таком одиночестве. Я запутался с секретами и скучаю по жене, которой у меня никогда не могло быть.

Оторвав пальцы от Джетро, я подошел к отцу. Я так долго держала на него обиду, полагая, что это его вина в том, что он не защитил меня. Но я не знала всей истории. Не было черного и белого – ни для кого из нас. Мы все делали выбор, основываясь на полуфактах и неопределенности. Если мы не могли простить, тогда какой во всем этом был смысл?

Обхватив Текса руками, я крепко его обняла. Он крепко сжал меня в ответ.

– Ты когда-нибудь сможешь простить меня за то, что я не спас тебя?

Вон присоединился к нашим объятиям.

– Она уже сделала это, Текс.

Я кивнула.

– Он прав.

Текс обнял нас еще крепче.

– Я так рад, что вы оба у меня есть. Я так сильно тебя люблю.

Когда мы исцелили друг друга прикосновением, Джетро подошел к пирамиде и облил ветви, оборудование для пыток и коробки с записями бензином.

Едкий запах химикатов окутал ночное небо. Было больно слышать правду, но она залатала дыру внутри меня, о которой я и не подозревала.

Мое сердце сжалось, когда Джетро старательно продумал все, чтобы убедиться, что сегодняшний вечер будет идеальным концом. Я ненавидела тот факт, что у меня только что появилась сестра, которую я не знала, в то время как он потерял брата, которого любил. Жизнь никогда не была справедливой.

Жасмин подъехала ближе, коснувшись моей руки.

– Я знаю, о чем ты думаешь, с ним все будет в порядке.

– Я знаю. Просто так тяжело прощаться с хорошими людьми.

– Он был лучшим.

Мы обменялись улыбками, когда Джетро протянул коробку спичек. Его полуулыбка затрепетала в моем сердце, мои губы жаждали поцеловать его.

Взяв предложенный коробок спичек, Джетро обхватил мою щеку ладонями и нежно поцеловал.

– Это все твое.

Сегодня вечером, когда мы будем одни, я покажу ему, как я благодарна за все, что он сделал.

Я отошла и встала рядом с растопкой. Костер мог гореть несколько дней с тем количеством топлива, которое собрал Джетро.

Поглаживая спичечный коробок, я закрыла глаза и попрощалась.

Это делается для того, чтобы обрести свою свободу. Долг по наследству исчез. Все кончено.

Джетро присоединился ко мне, его взгляд светился любовью и поддержкой. Протягивая папку, он пробормотал:

– Это не оригинал – я заберу его у юристов на следующей неделе и тоже сожгу, – но это должно быть уничтожено вместе с остальным.

Взяв папку, я открыла ее. Слезы навернулись мне на глаза. Внутри были части Долга по насладеству, которые мне давали после каждого этапа, вместе с поправкой, которую я недавно подписала под давлением Жасмин.

– Спасибо тебе. Это очень много значит.

Держа папку в руках, я изо всех сил пыталась открыть спичечный коробок, чтобы поджечь. Это будет первый кусок, который сгорит. Катализатор для уничтожения всего остального.

Щелчок кремня и отблеск пламени. Джетро протянул зажигалку с монограммой. Я видела это в ту ночь, когда он затащил меня в свой кабинет и заставил подписать клятву.

– Дерево пропитано керосином, так что оно легко загорится.

Поднеся зажигалку к углу папки, он подождал, пока бумага не загорится. Сделав шаг назад, он улыбнулся.

– Как только ты будешь готова.

Я посмотрела на своих брата и отца. Они стояли, как два часовых, на фоне темноты. Хоуксбридж маячил позади них, глядя на всех нас уже не как на врага, а как на друга. Несколько окон мерцали золотыми огнями, отбрасывая прямоугольные клинья света на траву.

Жасмин чопорно сидела в своем кресле, в ее глазах отражался дымящийся огонек в моей руке. Папка быстро растворилась в листьях почерневшего угля.

Страница 40

Зло исчезло. Осталось только счастье.

Без колебаний я бросила горящую бумагу в костер и с душераздирающим удовлетворением наблюдала, как все это вспыхнуло оранжевым жаром.

Ледяной воздух был отброшен назад, когда вспыхнуло пламя, и мой разум успокоился от мыслей о Жаклин, моей матери и секретах. Моя семья стояла вокруг меня, укрепляя меня в совершенно новом мире, где ничто не могло нас разлучить.

Больше сказать было нечего.

Пламя говорило за нас.

Дым очистил прошлое.

А потрескивание говорило о будущем, в котором не будет долгов.

***

Я был запачкан сажей.

Дым окутал мои волосы.

И мои глаза все еще горели искрящимся оранжевым и желтым светом костра. Мы были там несколько часов. Нила и Вон были единственными, кто бросил документально подтвержденные долги в огонь.

Остальные из нас засвидетельствовали свое почтение и молча поддержали их.

Я не сохранил никаких улик. Я не отложил в сторону ценное доказательство, чтобы посадить в тюрьму людей, которые скрывали секреты моей семьи. Отчасти потому, что их грехи были нашими грехами, и было бы лицемерием возлагать вину на них, когда мы все разделили преступление. И в основном потому, что я бы не стал использовать чужую боль в качестве разменной монеты.

Если адвокаты хотели поиграть и оказывались проблемой при разборе документов, то у меня были другие способы причинить им боль. Более справедливые средства. Мы так долго действовали вне закона, что еще с несколькими "незаконченными делами" можно было бы справиться таким же образом.

Текс смотрел вперед, сцепив руки, с суровым лицом. Если бы я позволил себе почувствовать то, через что он прошел, я бы получил удар током. Он прощался с тем, что осталось от Эммы, вертя в руках ее обручальное кольцо из коробки, словно читая заклинание, чтобы вернуть ее.

Но ничто не могло вернуть ее обратно.

Ничто не могло отменить то, что сообщила Эмма.

И я боялся того, что сделает Нила, как только заживут раны сегодняшнего вечера и у нее будет больше времени подумать о внезапном открытии того, что у нее есть сестра.

Я скрыл свое насмешливое фырканье. В конце концов, Дэниэль был прав. Его глупая шутка в машине о краже не той сестры – он ничего такого не имел в виду – глупая уловка, чтобы еще больше расстроить Нилу.

Но каким-то образом он догадался о немыслимом.

Был еще один Уивер.

Девочка-первенец, скрытая от нас.

Жаклин.

На несколько минут старше Вона. На несколько минут старше Нилы.

Любовь всей моей жизни была принесена в жертву судьбе, которая не принадлежала ей.

Это обрадовало или огорчило меня?

Счастлив ли я, что она стала моей?

Грустно ли мне от того, что я заставил ее так много пережить?

Кем была Жаклин?

Как она выглядела? Как бы она отреагировала?

Мои руки сжались в кулаки.

В одном я был уверен – кем бы ни была Жаклин, она не была Нилой. Я бы не влюбился в нее. Я бы не нарушил свою клятву и не склонился к ее ногам.

Жаклин не изменила бы историю.

Поддавшись бурным мыслям, я молчал, запертый там, где мне предстояло остаться на всю оставшуюся жизнь – рядом с Нилой.

Я не уходил, когда она бросала документы, аудио– и видеозаписи в бушующее пламя. Каждый раз, когда Нила смотрела в мою сторону, я целовал ее. Я передавал ей файл за файлом, преступления моей семьи в ее руки, чтобы избавиться от них.

Только когда трава опустела от истории, мы разошлись в разные стороны. Огонь продолжал бушевать сам по себе, пока мы расходились по разным углам, чтобы отдохнуть, переоценить события последних дней.

Текс исчез первым в садовой роще, безмолвно прижав коробку Эммы.

Вон покатил Жасмин в сторону Холла, ее колеса засасывали грязь следов от того, что она перевозила так много папок ранее вечером.

Нила и я – мы направились обратно в мою комнату.

Ее щеки были испачканы пеплом, а обугленные кусочки бумаги украшали волосы и подкладку капюшона куртки. Она выглядела так, словно побывала в битве. Она выглядела бесконечно усталой.

Войдя в холостяцкое крыло и в свою спальню – нашу спальню, – я снял куртку и повесил ее на шкаф.

Нила отошла на середину ковра, тупо уставившись на кровать.

Мое сердце сжалось. Все, что я хотел сделать, это снять тяжесть решения и даровать ей покой. Подойдя к ней сзади, я расстегнул молнию на ее куртке и снял ее с ее рук.

Запахи огня и свежего воздуха окутали ее.

– Ты хочешь принять душ? – тихо спросил я, массируя ее плечи.

Она вздрогнула, испуганная моим голосом после того, как в качестве разговора было слышно только потрескивание огня. Повернувшись, чтобы заключить себя в мои объятия, она покачала головой.

– Мне не нужен душ.

В ее голосе звучала потребность в чем-то другом. Мне не нужно было спрашивать, что ей нужно – я и так знал.

Я знал гораздо больше, чем следовало бы.

Тем не менее, я с уважением относился к предоставлению некоторого подобия границ.

Ниле нужно было во многом разобраться внутренне. Я бы не стал усугублять ситуацию, зная, что она не может притворяться, что с ней все в порядке, когда я полностью знал, что это не так.

Поэтому, хотя мне и не нужно было этого делать, я все равно спросил:

– Что тебе нужно...

Ее голова запрокинулась, черные глаза вспыхнули эбеновым огнем.

– Ты. – Она встала на цыпочки, прижимаясь своими губами к моим. – Ты мне нужен.

Мой член стал толще, сердце бешено забилось.

Я тоже нуждался в ней. Так чертовски сильно. Сейчас больше, чем когда-либо, поскольку в настоящее время она была потеряна для меня. Она не знала, как занять свое место в этой жизни. Она не знала, как признаться себе, что если бы ее не выбрали вместо Жаклин, она бы никогда не встретила меня. Никогда бы не влюбилась в меня. И я бы никогда в нее не влюбился.

Я застонал, когда беспокойство в ее мыслях возросло.

Я не хотел совать нос в чужие дела, но я не мог позволить ей думать о таких неправильных вещах.