Текст книги "Серебряный поток(СИ)"

Автор книги: Pawn White

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

White Pawn
Серебряный поток

Часть первая

Война на пороге

"..Когда-то пущенный под гору снежный ком порождает лавину, и когда разражается катастрофа, уже никто не знает о том, с чего все началось. Порой бывает и так, что источником мирового бедствия может стать всего лишь один человек и его деяния. Идеальным примером служит образ Кревима. Предание гласит, что он был заурядным магом, которому всего лишь повезло оказаться в нужное время в нужном месте, обрести могущественные артефакты и тем самым получить неслыханные силы. Всего лишь один человек, заполучивший бессмертие и божественную силу обрек человечество на восемь веков рабства. Даже его гибель повлияла на бесчисленные судьбы наших прародителей. Им пришлось бегством спасаться от проклятия Кревима, поразившего Дэтейгу, чтобы пересечь огромный океан и достичь чужих берегов, ставших нашим новым домом. Не будь Кревима, не было бы ни порожденного им цветка тьмы Крамаджен, ни гибели Дэтейгу, ни великого исхода человечества, ни встречи с энисами, вису, иругами и великим Затворником.

Подумайте об этом: всего лишь один человек даже после своей смерти смог повлиять на судьбы народов, рассеянных по всему миру, и его влияние имеет свою силу до сих пор".

Аген Ринис, придворный историк и философ, 43 год с Основания Новой Империи Алтес.

Знания текли к Узнику рекой, и его взору было подвластно уже многое.

Из многочисленных магических "окон", которые он мог открывать и закрывать лишь по одной своей воле, Узник наблюдал за происходящим снаружи Зала Мерцаний на протяжении всей своей жизни, и его познания о чужом мире постепенно росли, приближая его к главной задаче.

Если посвятить всего себя делу то оно становится смыслом самой жизни, и тогда путь к одной определенной цели становится длинной во всю жизнь. Знать свое место в бесконечном хаосе Вселенной и неуклонно двигаться к намеченному результату не смотря ни на что, означает принять окружающий мир таким, каков он есть и вместе с тем загнать себя в узкие рамки собственного существования. Есть только Цель и Дорога к ней.

Мысль об этом зародилась вместе с Узником многие тысячи лет назад, идея служения и выполнения стоящей перед ним задачи была его сущностью, которой он не мог изменить.

Узник был последним в своем роде. Когда он только начал осознавать себя, как личность, подобных ему было не так уж и мало, но уже несоизмеримо долгое время собратья не отвечали на его зов. Стоило ему лишь сконцентрироваться, и тогда во тьме внутри его огромной и уродливой головы вспыхивала сверкающая паутина, Связующая сеть. Раньше она была полна голосов собратьев, теперь она полна звенящей тишины. Узник воспринял факт своего одиночества спокойно. Изредка он задумывался о том, как и почему исчезли другие. Они умерли? Покинули взаимосвязанные измерения-миры, бросив Узника в Зале Мерцаний, или же попросту забыли о его существовании? Пусть даже так, он не собирался останавливаться. Пусть он остался единственным разумным существом среди себе подобных, ему было некуда бежать из своего места обитания. И поэтому Узник все это время упорно раз за разом вскрывал метрику пространства, прорывая ее наружу из своего тесного мирка, чтобы попытаться найти свою Цель, прячущуюся там, под другую сторону.

Короткоживущие порталы не могли пропустить Узника в тот мир, где скрывался его враг, да и он просто не смог бы существовать в тех враждебных условиях, что царили за пределом Зала Мерцаний. Но Узнику и не требовалось покидать Зал Мерцаний, ему нужно было лишь увидеть Цель и тогда он с легкостью поразит ее физическую оболочку, без которой враг не может существовать. Когда с его сущностью будет покончено и дело всей жизни Узника будет завершено.

Мир, который Узник видел через порталы, был удивителен и огромен. Шансы отыскать в нем Цель подобным образом, едва ли не на ощупь, были невероятно малы, и знание самой Цели о том, что ее ищет древний враг из Изнанки мира, еще больше уменьшало эти мизерные шансы. Узник не сдавался. В его распоряжении было много времени, он уже долго наблюдал за враждебным миром из своего логова, и рано или поздно он найдет или поймет, где скрывается Цель. Ей было нельзя дать ускользнуть, иначе погибнет все то, за что боролся Узник и исчезнувшие собратья. Цель обладала важными сведениями и могуществом, и ее уничтожение будет невероятным одолжением той части Вселенной, куда ее занесло.

Узник мог вспомнить начало этой вражды. Когда-то очень давно этих Целей было очень много, и все они ютились в том мире, который Узник мог видеть через окна порталов. Собратья нашли способ истребить их, кроме последней, и загнанная в угол, прекрасно осознающая свое положение, Цель пыталась найти ключи к спасению. Узник чувствовал невидимую силу, творимую могуществом Цели, как и Узник не способной напрямую взаимодействовать с окружающим ее миром, но пытающейся привести в исполнение план своего спасения. Узник знал, что все усилия тщетны. Чем больше зла творит Цель, чем больше создает и творит, тем явственнее он чувствует присутствие этого враждебного существа. Очень скоро порталы на поверхности мира будут открываться более целенаправленно, а не хаотично. И это будет означать лишь одно – Узник напал на след, и предназначенное скоро свершится.

А пока что порталы привлекали другие примитивные формы жизни, и изобилии обитающие за пределами Зала Мерцаний. Некоторые из них приближались к "окнам" настолько близко, что Узник мог слышать их речь. Находились и безумцы, которые считали необходимым или попросту интересным бросаться внутрь порталов. Зачастую Узник успевал среагировать и перенаправлял энергию портала, отражая подобных "путешественников" в иную точку мира. Однако некоторые сумели добраться и сюда, увидев самого Узника. Узник не находил в них ничего интересного, и избавлялся от незваных гостей тем же способом. Его мало заботила судьба этих чрезвычайно назойливых и примитивных существ, однако он не стремился убивать их. Судьбой тех несчастных, которые попадали к нему, распоряжался портал, который отправлял их обратно – в горы, леса, или в океан, не имело значения. Эти существа пока что лишь мешали, хотя Узник начинал понимать, что зло, источаемое Целью, равно как и ее помыслы и устремления будут направлены именно на них. Со временем Узник начал понимать, что именно эти примитивные существа, копошащиеся на поверхности и не знающие о существовании опасного врага, Цели, именно они станут безвольным инструментом в планах существа, за которым он так долго охотился.

Осознание этого немало озадачило Узника. Пока что он не знал, как он может помешать планам Цели использовать этих глупых и любознательных существ, однако понимание того, что у Цели в их лице могут появиться невольные союзники не могло не тревожить. Узник мог лишь продолжать делать то, что он делал на протяжении тысячелетий: открывать и закрывать новые порталы, распугивая их появлением примитивные формы жизни и очень редко вышвыривая из Зала Мерцания тех, чья глупость и безрассудство были просто невероятны, постепенно выстраивая общую картину мира, в котором скрывался его противник. Возможно, он был уже близок к тому ключевому моменту, когда Узник поймет, где нужно искать; возможно, его ждали еще многие и многие столетия бесплодной работы, но Узник не сомневался лишь в одном – рано или поздно с Целью будет покончено, и вместе с ней будет покончено и с огромной проблемой в этой части Вселенной.

***

Город погружался в сумерки, быстро расцветающие бесчисленными огнями уличных фонарей и вывесок. Каждый вечер и каждая ночь в Клейбэме была как капля воды похожи на вечера и ночи Коорха. Та же жизнь, идущая своим чередом под покровом темноты, то же изобилие огней, та же праздность, наполняющая умы здешних обитателей. Пожалуй, единственная и главная разница заключалась лишь в облике жителей города, но порой Леплиг, глядя на людей, думал, что эта разница совсем ничтожна.

"Они очень похожи на нас".

Инспектора редко посещали подобные мысли. Схожие черты в характерах обеих рас он находил лишь когда находился на чужбине среди людей. Это бывало не часто, хотя сам Леплиг находил размышления на эту тему довольно забавными и интересными.

Он сидел в кресле, облокотившись на столешницу и подперев подбородок сцепленными в замок пальцами. Мягкий свет желтых газовых ламп ярко отблескивал на столовых приборах сервированного стола, и заставил налиться алым замысловатые узоры на белоснежном костюме Леплига с первых же секунд, как энис объявился в ресторане. Инспектор сидел неподвижно, скосив бледно-желтоватые глаза влево, где за большим окном была видна часть оживленной улицы. Ему в ответ смотрело множество рекламных огней, вывески и фонари не давали сгуститься тьме в центре огромного ночного города. Энис отстраненно смотрел, как за окном неторопливо проходят гуляющие, одиночки, парочки и небольшие компании. Он находил в этом созерцании удивительное умиротворение. Вот мимо по проезжей части неторопливо прокатился низкий трехколесный магимобиль. Свет фонарей ярко сверкал на мелькающих спицах колес, скользя по гладкому корпусу пассажирской капсулы. По противоположной стороне улицы Леплиг увидел парочку – мужчину и женщину, держащиеся под руку. Оба смеялись, мужчина что-то горячо говорил, и женщина со смехом кивала ему. Прямо перед окном ресторана пробрел подвыпивший молодой человек, с накинутым на плечи дорогим плащом. Он с рассеянной улыбкой смотрел себе под ноги, пошатываясь на ходу, спрятав одну руку в карман брюк, а во второй держа бутылку с выпивкой.

"Какие же они смешные... Удивительно беспечные и глупые, и вместе с этим так похожие на нас".

Леплиг знал многих энисов, которые искренне симпатизировали людям как раз из-за этой схожести, которую они видели в этой чужеземной расе светлокожих низкорослых созданий, прибывших на Энкарамин тысячу лет назад. Сам инспектор считал это хорошим знаком. Людей можно было бы презирать, или даже открыто ненавидеть. Они были коварными, злопамятными, жадными и недальновидными существами. Вместе с этим некоторые из них прекрасно владели магией, на уровне самих энисов, чья сущность была куда более тесно связана со скрытыми силами, пропитывающими мир. Люди были талантливы во многом, в них жил дух вечного юношества, когда не перестаешь удивляться новым открытиям, не устаешь познавать. По роду своей деятельности Леплигу часто приходилось контактировать с ними и он видел их такими, какие они есть. Но он умел за всеми темными чертами и скрытыми помыслами представителей этой расы видеть нечто родственное детям Хаоса. Глядя на них, инспектору порой казалось, будто бы он видит какое-то искаженное отражение самих энисов, воплощенное в людях.

"В нас течет разная кровь, но почему мне порой кажется, что человечество является словно бы младшим братом нашего народа?"

Уловив движение перед собой, Леплиг, не шевелясь, перевел взгляд на Кеартеза.

Сын магистра, прибывший с инспектором в Клейбэм шесть недель назад, вовсе не был тем, кому следовало доверять. Леплиг так и не услышал от Мерцеза объяснений, для чего Кеартез отправляется вместе с инспектором в империю, и это было одной из причин, по которой сомнения начинали терзать Леплига каждый раз, когда он видел этого молодого эниса. За это время он хорошо узнал сына магистра для того, чтобы сделать определенные выводы. Кеартез производил благоприятное впечатление, но Леплигу чудилось, будто бы за личиной спокойного и уравновешенного молодого эниса кроется другая, истинная сущность. Возможно, он не прав в своей догадке. Быть может, Кеартез действительно был направлен с инспектором лишь для того, чтобы набраться опыта в ведении дел с людьми, а вовсе не шпионить за Леплигом. Он не знал наверняка, и поэтому держал язык за зубами и присматривался к Кеартезу.

Тихо ступающий по алому покрытию пола сын магистра двигался к столику Леплига. Глядя на него, только сейчас инспектор заметил еще одну деталь его поведения, ранее не бросавшуюся во внимание. Кеартез слишком сильно прижимал к спине сложенные крылья, словно бы страшась зацепить кого-нибудь или что-нибудь, хотя он пересекал зал ресторана по самому центру, держась подальше от мебели, посетителей и прислуги. Это заведение Леплиг хорошо знал, инспектор был частым гостем в Клейбэме. Ресторан был обустроен специально для энисов, коих в Клейбэме почти с самого основания этого города было всегда предостаточно: здесь была специальная мебель, наличествовала приличная высота потолков и необычный для людей простор, много свободного места между столиками и креслами.

"Какой он нерешительный... или же просто хочет казаться таким".

Глядя на Кеартеза, Леплиг подумал о письме, которое он получил несколько часов назад. Гонец, доставивший его инспектору, выглядел усталым, и Леплиг сразу понял, что он принес тревожные вести еще до того, как энис передал ему конверт с печатью магистра. Он так же предугадал объем этого письма – Мерцез никогда не писал слишком много. Все его письменные приказы и сообщения, передаваемые его агентам и помощникам через гонцов, были довольно емкими. Магистр действительно был обеспокоен тем, что произошло в Коорхе вчера утром, и теперь Леплиг раздумывал над тем, стоит ли говорить о письме и его содержимом Кеартезу.

Это была непростая ситуация. Важность произошедшего с трудом мог осознать сам инспектор. Он раз за разом перечитывал послание, пытаясь вникнуть в слова, оценивая последствия, которые могут повлечь за собой каждое действие магистра.

"Должно быть, это нелегкая задача – быть наставником и главой всей нашей расы".

Кеартез тихо отодвинул кресло и мягко и грациозно уселся, наполовину расправив и устроив крылья по обе стороны от узкой спинки. Мебель в этом ресторане была несколько великовата для людей, рассчитанная для энисов, которые были покрупнее. Спинки кресел были приспособлены для того, чтобы сидящие в них обладатели крыльев не чувствовали дискомфорта. Здешняя прислуга уже привыкла, а вот случайные прохожие, по ошибке зашедшие сюда, взирая на общую обстановку должно быть испытывали необъяснимое и странное чувство, что "здесь что-то не так". Родственное тому же ощущению испытывали и энисы, оказавшись в помещениях, обустроенных для людей.

Леплиг молча разглядывал своего навязанного компаньона, и Кеартез делал все, чтобы не смотреть в холодные бледно-желтые глаза инспектора. Леплиг никак не мог взять в толк, почему ему не нравится этот молодой энис. Кеартез, кажется, чувствовал это, хотя Леплиг и не видел, чтобы Кеартез лез из кожи вон для того чтобы произвести на инспектора благоприятное впечатление. Леплигу нравилось это, и он часто одергивал себя, понимая, что этот энис не так прост, как может показаться, и что он словно бы покупает доверие инспектора своей скоромностью и благовоспитанностью. За этой наивностью и простодушием было что-то еще, и пока Леплиг не удостоверится в своих мыслях и догадках относительно того, насколько стоит доверять такому, как Кеартез, он будет настороже.

Пауза затягивалась, и Кеартез первым нарушил молчание:

– Как скоро будет готов наш заказ?

– Через несколько минут, – немедленно отозвался Леплиг, вновь переводя взгляд за окно.

– Как прошел день?

– Читал, и позволил себе прогуляться. Погода сегодня приятно удивила.

– Да, – Леплиг едва заметно улыбнулся краешком губ. – Что ты читаешь сейчас?

– "Сорок песен Авааса".

– Хорошая книга.

– Да, инспектор. Здесь... довольно скучно днем, если вы понимаете, о чем я.

– Это город людей. Здесь немного не так, как у нас.

– Как прошел ваш день?

– Спасибо, неплохо. Так же читал, после обеда решил запечатлеть вид на город с балкона своего номера, раз уж погода сделала всем нам снисхождение.

– О, это уже ваша вторая работа за время нашего пребывания здесь. Она так же хороша, как и первая?

– Покажу позже, – отозвался Леплиг. – На мой взгляд, получилось недурно.

– Люди всегда столь равнодушны к появлению крылатых созданий, господин инспектор?

Леплиг усмехнулся:

– В этом городе – в своем большинстве. Люди, живущие в Клейбэме, привыкли и к вису, и к энисам. Хотя порой здесь объявляются и те из людей, кто никогда в жизни не видел наших соотечественников.

– Я слышал, что на южных границах и восточном побережье империи живут те из них, кто никогда не видел энисов.

– Да, это правда. Равно как и у нас в Коорхе полно таких, кто за свою жизнь никогда не видел представителя человеческой расы.

– Вы правы, господин инспектор, – Кеартез скромно улыбнулся. – И далеко ходить за примером не нужно. Я всего лишь второй раз в этом городе.

– Вот как? Тебе нравится Клейбэм?

– Да, – помедлив с секунду, ответил Кеартез. – Здесь есть что-то от нашей родины.

– Я нахожу этот город похожим на Коорх, как капля воды, – Леплиг смотрел, как на противоположной стороне улицы прошлись сразу несколько парочек.

– Вы знаете историю Клейбэма, господин инспектор?

– Немного. Более восьми веков назад, почти сразу после победы во Второй войне с Союзом родов иругами, люди пришли сюда, чтобы найти новые земли которые можно будет обжить. Первопроходцев возглавлял генерал Церхег, ветеран войны, именем которого назвали обширные дикие земли, где позже и были основаны поселения. Люди нашли здесь болотные топи, горы и холмы, заросшие непроходимыми лесами, в которых обитали страшные твари, а в глухих чащах высились древние тотемы иругами, которые когда-то давно были хозяевами этих мест. Люди осушили болота и вырубили леса, истребили чудовищ и сожгли тотемы, чтобы построить свои города и поселения.

Кератез молчал, глядя перед собой. Подняв взгляд на Леплига, он спросил:

– Почему они это делают, господин инспектор?

Леплиг вздохнул, глядя в окно:

– Ты имеешь ввиду, почему они все время куда-то идут, завоевывают, захватывают и подчиняют?..

– Да.

– Люди – странные создания, Кеартез. Я не знаю, почему они пришли сюда сразу после Второй войны, которая, если ты знаешь, далась империи большими потерями. Некоторые люди не стали ждать, пока другие восстановят их города. Они решили, что будет проще прийти на другое место и начать все с начала.

Кеартез молчал, обдумывая услышанное, и Леплиг бросил на него задумчивый взгляд.

"Ему нужно сказать... по сути, мне придется это сделать. Но только вторую половину письма. Пускай Мерцез сам берет на себя ответственность за то, кому и что говорить из сведений, стоящих так дорого".

Эти мысли предали инспектору уверенности. Кеартезу все равно придется узнать о том, что им предстоит обратная дорога.

– Сегодня я получил письмо от твоего отца, – негромко проговорил Леплиг, глядя в глаза Кеартезу. Тот слабо улыбнулся:

– И что же он пишет?

Леплиг на секунду сомкнул веки, вновь вспоминая текст послания. Слова вспылили в его памяти во тьме перед глазами, словно страшный ожог. Далеко не каждый день получаешь сообщения подобного рода. Леплиг на месте магистра никогда и ни за что не стал бы передавать подобную информацию в письменном виде. С гонцом могло что-нибудь случиться по дороге сюда, и кто знает, в чьи бы руки попали такие бесценные сведения.

"Нам стало известно месторасположение Первой энигмы. Через три дня ты и Кеартез должны немедленно вернуться в Коорх".

Вот и все сообщение. Настолько же короткое, насколько тревожное, если не сказать, что страшное.

"Каким образом Мерцез узнал о Первой энигме?"

По неподтвержденным данным, Первая Черная энигма хранилась у венджимов на протяжении более семи тысячелетий. Раса Серых завладела ею еще задолго до того, как энисы сформировали свое общество. Никакие дипломатические миссии и предложения не помогли энисам выяснить, как и когда их загадочный и молчаливый северо-восточный сосед в лице этих странных созданий нашел самую первую энигму. Венджимы молчали, и было ясно, что они не могут или не хотят выдавать эту тайну. В разное время среди энисов появлялись и такие, кто поговаривал о том, чтобы силой отнять энигму у Серых. Кто-то или что-то заставляло молчать эту загадочную расу, и за долгое время наблюдения за ними, эксперты энисов склонялись к мнению, что создатель расы Кукол, скрывающийся в далекой башне, растущей из глубин океана Закатов, имеет прямое отношение к энигмам. Соответственно, эта теория, получившая большее распространение среди энисов, значительно поумерила пыл тех, кто хотел бы быстро решить проблему, применив силу.

Теперь же, когда прошло всего лишь несколько недель с того дня, как иругами отыскали в Красной пустыне Седьмую Зеленую энигму, Мерцез заявляет, что нашел Первую и отзывает инспектора и своего сына обратно в Коорх. Другой на месте Леплига должен был бы радоваться. Еще бы – из самого письма следовало, что Первая энигма на данный момент уже не находится во владении у Серых, как энисы полагали все это время, и, похоже, что Мерцез считает, что у них появился шанс завладеть и этой реликвией, не вступая в конфликт с Серыми.

"Черная энигма – самая первая, о которой существуют упоминания из древних летописей энисов. Ее значимость во много крат превышает важность остальных энигм, не смотря на то, что, по сути, все они равноценны и являются частью единого замысла наших прародителей. Первая энигма является самой древней, она – неоспоримый символ и воплощенное доказательство существования наших создателей".

Леплиг не видел повода для радости. Он, столь заинтересованный вопросом поиска этих реликвий и разгадки их тайны, как тайны наследия предшественников расы энисов, теперь предчувствовал беду. Еще никогда энигмы не появлялись на свет из забвения и песков времен столь часто, и каждый раз, когда находили их, разражались бедствия. Зная все это, сам Леплиг не удивлялся, почему у него на душе было так неспокойно от таких многообещающих новостей из Коорха.

Инспектор открыл глаза, взглянув на сидящего перед ним эниса:

– Твой отец отзывает нас домой, Кеартез, – сказал Леплиг.

Улыбка Кеартеза дрогнула и начала медленно сползать с его лица:

– Вот как?

– Да. Через три дня мы возвращаемся в Коорх, – сказал инспектор, и тут же, предвидя следующий вопрос, добавил:

– Вероятно, случилось что-то важное.

Кеартез словно бы удовлетворился подобным пояснением.

Леплиг медленно прокручивал в памяти события последнего месяца, который они провели в Клейбэме. Они прибыли сюда с официальными бумагами из самого Коорха, и в местном посольстве совсем не возражали против присутствия в городе инспектора, которого здесь хорошо знали, равно как и сына самого магистра энисов. Время пролетело быстро и Леплиг словно бы позабыл о том вечере, когда он, вернувшись к себе домой после длительного отсутствия, был тут же вызван Мерцезом в свой дворец. В тот вечер Леплиг узнал о том, что иругами отыскали Седьмую энигму, первую энигму, найденную при жизни самого инспектора, который порой даже своим соотечественникам казался одержимым идеей нахождения всех древних реликвий.

"Мне не нравится все это".

К их столику быстро приблизилась пара официантов, и Леплиг не шевелился, ожидая, когда люди завершат свою работу, расставляя перед энисами блюда. Он очень сожалел о том, что Мерцез вселил в него столько сомнений и смятений только лишь одной фразой. Эта фраза безвозвратно портила весь вечер, который Леплиг планировал провести в спокойной обстановке, ведя беседы с Кеартезом на отвлеченные от мировых дел и политики темы, равно как и поставила крест на спокойном образе жизни в последующие дни, до тех пор, пока они, наконец, не вернутся домой. Задержка в три дня была объяснима – магистр не желал, чтобы кто-либо из людей обратил внимание на поспешный выезд двух высокопоставленных энисов. Если это так, значит, Мерцез пока что желает сохранить в тайне от людей главную весть, которую он передал Леплигу.

"Нам стало известно месторасположение Первой энигмы".

Эти слова вертелись у него в уме, словно бы повторяемые раз за разом. Инспектор чувствовал, как магистр одной лишь этой фразой сумел подрезать его крылья, лишив всякого покоя.

"Проклятье, Мерцез! Неужели нельзя было просто написать, чтобы мы возвращались в Коорх?"

Леплиг думал о том, что по возвращению домой ему предстоит важный разговор с магистром. И на этот раз предмет обсуждения будет куда важнее, чем тот памятный вечер, когда инспектор узнал о том, что Зеленая энигма найдена. Чутье Леплига подсказывало ему, что на этот раз все куда серьезней. Впрочем, это не казалось странным – все, что когда-либо касалось энигм, для большинства энисов было серьезным.

Леплиг, проведший множество лет в путешествиях и не раз попадающий в разного рода авантюры, с годами привык доверять своему внутреннему голосу. Интуиция выручала его не раз, но сегодня Леплиг чувствовал, что потерял с ней всякую связь. Это невероятно удручало: впервые за долгое время инспектор не знал, чего ему ждать в ближайшее время. То, что происходило, и должно было очень скоро произойти, не поддавалось никакому прогнозу. Именно сейчас, в этот вечер ему хотелось лишь оказаться в башне Аранэв, чтобы быть с нею и не думать больше ни о чем. Однако если дела повернулись именно так, как ему дал знать Мерцез, он увидит ее еще не скоро.

Леплиг понимал, что единственное, что ему остается сейчас, так это лишь надеяться на удачу, набраться терпения и безропотно плыть по течению, как бы ни тяжело это было сделать. Кажется, у него не оставалось иного выбора.

***

Наступила глубокая ночь, а он все так же, как и час назад, сидел на широкой скамье в огромном сводчатом холле здания Консулата. Высоко над его головой по витражным окнам тихо стучали тяжелые капли дождя. Энджен Маквилифе терпеливо ждал, когда завершится совещание, и он сможет встретиться с той, ради встречи с которой он пришел сюда.

Чтобы отвлечься от ожидания он думал о Серебряном потоке, Великом звездопаде, которой должен будет украсить небо этой осенью. Редкое зрелище для любого человека – только лишь раз в двадцать лет на протяжении нескольких дней небосвод расчерчивали яркие косые стрелы. Серебряный поток был одним из величайших событий во всей империи, настоящим праздником, которого ждали и стар и млад. Приготовления к празднованию и встрече Великого звездопада уже понемногу начинались в разных крупных городах империи. Энджен не помнил последний звездопад, он был в ту пору слишком мал, но в этот раз он был намерен любоваться великолепным зрелищем столько, сколько пожелает.

Зал был пуст, если не принимать во внимание массивные фигуры стражей в тяжелой броне, превратившихся в изваяния у дверей, ведущих в зал совещаний. Энджен был здесь нечасто – род его деятельности был несколько не на том уровне, чтобы являться постоянным гостем этого сооружения в самом центре Инералиса. Поэтому, даже сейчас, спустя более часа после своего прибытия сюда, Святолик время от времени озирался по сторонам, оглядывая необычный интерьер, свидетельствовавший о том, что это сооружение возводили знающие толк в архитектуре люди. Зданию было уже более семисот лет, но и до сих пор оно производило неизгладимое впечатление на любого, кто попадал в эти стены.

Далеко впереди перед Эндженом возвышались циклопические двери, за которыми сейчас велось совещание привилегированных и обличенных властью особ. Святолику не нравились эти двери. Энджен взирал на исполинские створки едва ли не со злобой. Ему не дозволялось входить туда, и от этой мысли молодой мужчина ощущал раздражение. Ничего. Не пройдет и десяти лет, как в империи многое изменится. Он, Энджен Маквилифе, Святолик и глава Ордена Предела, закончит начатое своим отцом. Именно ему суждено совершить настоящий прорыв, сродни тому, который сумел совершить архимаг Корр, который затронет каждого верноподданного империи. Придет время и он сам будет главенствовать над Верховным Советом консулов, и, учитывая его влияние на молодую царевну Келиа, это желание имеет реальные шансы воплотиться в жизнь. Он сам будет определять, кто может входить в эти проклятые двери, а кто нет.

К своим годам Энджен обладал властью и деньгами, но всегда был одинок. Он не считал нужным окружать себя целой свитой льстецов, уделяя время работе. В те минуты, когда он оставался один, мужчина с удовольствием предавался излюбленному действию – фантазиям. Он грезил о многом, и все его мечты сводились лишь к одному: стать по-настоящему могущественным и влиятельным, заполучить в свое распоряжение силу, дарующую ему власть над любым, кто встанет на его пути. Учитывая то, чем занимался отец Энджена, и что Энджен унаследовал вместе с саном Святолика и секретным Орденом Предела, все фантазии Энджена были отнюдь небезосновательны. Можно сказать, что Святолик жил и дышал предвкушением будущих побед.

Энджен вырос без матери и его отец, Грэйфе Маквилифе, почти никогда не говорил ему о ней. Воспитанием Энджена занимались церковнослужители, и без всяких преувеличений можно было сказать, что все детство Энджена прошло в огромном Кафедральном Соборе Инералиса. Он и своего отца видел крайне редко; уже тогда Маквилифе-старший был поглощен тайной и кропотливой работой. На момент рождения Энджена он был уже не молод, его здоровье и в молодые годы было крайне скверным, и он словно бы знал, что его время подходит к концу. Поэтому Грэйфе медленно, постепенно готовил своего сына к той миссии, которую передал ему после своей смерти.

Энджен получил превосходное образование. В восемнадцать лет он был назначен на пост первосвященника, чтобы уже через год, минуя сразу несколько санов, получить членство в Конгрегации и мантию Святолика – один из высших санов духовенства. У Грэйфе были прекрасные связи с двором императора Феру VII, и когда шесть лет назад император умер, Маквилифе-старший без особых затруднений наладил прекрасные отношения с Кадином III. Однако через несколько месяцев после кончины старого правителя отец умрет от кровоизлияния в мозг.

Девятнадцатилетний Энджен Маквилифе получил звание магистра секретного Ордена Предела и сан Святолика церкви Единства, полностью переняв работу отца над проектом, открывающему невиданные доселе возможности. Маквилифе-старший, посвятивший этому всю свою жизнь, сделал многое, но и оставил после себя немало трудов и сыну. Проект был почти готов к реализации, до которой оставалось лишь несколько лет, и теперь было очевиден тот факт, что вся слава достанется ему, Энджену, достойному приемнику своего отца и продолжателю общего дела.

"Формула воскрешения. Она легко откроет мне двери к самой вершине".

Энджен не любил предаваться воспоминаниям. Он был еще молод, но в его прошлом было столько тайн и загадок, что он предпочитал уделять свободное время только насущным делам и отдыху, исключив из своей жизни моменты, способствующие предаваться пустому и бессмысленному перебиранию в уме того, что уже произошло. Возможно, он осознавал, что пытается лишь сбежать от некоторых вопросов, от которых ему становилось не по душе, понимая, что не сможет найти на них ответы. Однако мысли о прошлом рано или поздно давали о себе знать, и тогда на узком лице молодого Святолика проступало нечто такое, что, увидь он себя в такие минуты в зеркале, он бы преисполнился страха.