Текст книги "Серебряный поток(СИ)"

Автор книги: Pawn White

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Ну так как, Арказис? Не передумал теперь? Быть может, и вправду не стоит ходить туда, тем более одному? Подумай как следует. Да, Багровые горы не так далеко, и возможно Махивела действительно покоится где-то там, но сами горы велики, там нет привычных дорог и троп и вообще, они считаются гиблым местом, а сейчас на дорогах шалят разбойники и дезертиры и уже очень скоро встреча Серебряного потока.

– Скоро?..

– Звездочеты говорят о первых числах осени. Уж не лучше ли дождаться Великого звездопада и насладится празднеством, чем рисковать своей головой ради столь сомнительной авантюры?

"Встреча Серебряного потока... Если рассудить, то глупостью было бы именно это".

Млес вертел в руках мятую шляпу и мрачно смотрел на столешницу перед собой. Он и подумать не мог о том, что до него из империи в Багровые горы выходили целые экспедиции, которые бесследно исчезли. Млес еще не знал точно, но, кажется, у него теперь было несколько вопросов, которые следовало бы адресовать Им"Ласу. Венджим сказал ему далеко не все или потому, что Млес не спрашивал, или же потому, что сам не знал до конца о том месте, где по его словам была спрятана Махивела.

– Вся наша жизнь сомнительная авантюра, почтенная.

– Да, похоже на то, – с усмешкой сказала Исфер.

– Узнать, правда ли глефа спрятана там, или нет, можно лишь опытным путем, – он поднял глаза на сидящую напротив женщину. – Нужно, чтобы кто-то просто сходил туда и посмотрел сам.

Голубые глаза Исфер прямо смотрели в карие глаза Млеса. Исфер увидела в нем нечто, что заставило ее прочувствовать решительность этого человека. Она видела, что ее слова возымели определенный эффект на него, но не сбили с толку, лишь еще больше разожгли его интерес. Она отставила кубок, внимательно глядя на мужчину.

– Просто сходил и посмотрел, – повторила Исфер. – Откуда ты узнал о Махивеле? – холодно спросила она, но Млес лишь покачал головой:

– Прости, почтенная, но я смогу рассказать это, лишь если узнаю правду.

– Тогда скажи, зачем тебе это? Махивела, – Исфер презрительно скривилась. – Подумать только... Прошла почти тысяча лет но люди все равно хотят знать, что, где, зачем, для чего... То, что их не касается. То, что может погубить их и многих других. Махивела не просто сокровище, это не просто могущественный артефакт. В нее было заложено нечто большее, и нам не суждено понять...

– Да, я знаю, – неторопливо выговаривая слова ответил Млес. – Махивела невероятно опасна и я не желаю повторять участь Тотиса. Я всего лишь хочу точно знать... чтобы вернуться обратно в столицу и рассказать о том, что я видел кому полагается. Я уверен, что в этом мире есть вещи, которые лучше было бы никогда не тревожить, почтенная, – добавил он. – И я уверен, что Махивела одна из таких вещей. Но такой шанс нельзя упускать, особенно сейчас, когда нам грозит столько врагов. Мы могли бы найти способ обуздать ту силу, которая была заложена в магическую глефу. Ведь ее создал Затворник, и если мы сможем понять природу этой силы... сколь многое может открыться нашему взору?

– Сокровенные знания и новые горизонты. Тебя тянет к Махивеле только из-за этого? – спросила Исфер. На Млеса она смотрела не без тревоги и интереса.

– Нет, не только, – Млес качнул головой и улыбнулся. – Я не маг и не ученый, я никогда не смогу до конца постичь и понять все то, что кто-то когда-то заложил в столь могущественный предмет. Да и сможет ли кто-нибудь вообще?.. Но у меня есть дочь, ты же помнишь, почтенная? Пэйлем. Очень многое в последнее время я делаю только ради нее. Я живу для того, чтобы знать, что она жива.

Исфер смотрела на Млеса, явно погруженная в догадки о том, что ему известно. Млес же старался не думать о том, что сейчас она может велеть схватить его и допросить, или же попросту убить, как это когда-то давно случилось с Силером.

"А ведь он тоже просто искал правду", подумал Млес, "возможно, он грезил о славе и почете как тот, кто обнаружит Махивелу, но он был обычным историком, который всего лишь хотел знать, что к чему".

Млес часто думал о том, какая судьба постигла этого одинокого искателя истины, но сейчас эти мысли не разбудили в нем страха.

– Что ж, признаю, – наконец проговорила Исфер. – Ты сумел заинтриговать меня. Мне почти стало интересно, что же ты найдешь в Багровых горах.

– Махивелу или смерть, – спокойно сказал Млес. – Другого не дано, почтенная.

– Да, – согласилась она. – Другого не дано. Пусть грядущий Серебряный поток заберет все плохое в твоей жизни, Арказис.

– И из твоей тоже, почтенная.

***

Светило-Кана клонилась к горизонту. В небо поднимались клубы густого дыма, и горячий воздух вокруг был наполнен запахом многочисленных пожаров, охвативших город, запахом крови, крови иругами и людей, погибших здесь. Саг-Вер ощущал, что они словно бы принесли с собой часть Южной пустыни сюда, в империю, в этот захваченный город, судьба которого уже была предрешена еще задолго до того, как иругами выдвинулись в свой поход на север против своего главного врага. Полководец чувствовал, что воздух вокруг стал густым и тяжелым от жара огня, охватившего часть Мефолы, как этот невидимый студень прорезал звон стали, грохот обрушающихся домов и шпилей, резкие, надрывные крики умирающих. Небо над головой Саг-Вера уже начинало приобретать темно-матовый оттенок, и столбы жирного дыма, тянущиеся вверх, таяли в нем, словно бы наполняли небосвод своей чернотой и приближали тем самым ночь.

У них ушло шестнадцать дней на то, чтобы взять этот крупный город. Как и любое другое нападение иругами осада и штурм вылились в огромные потери среди нападающих, это было в порядке вещей для тех, кто двигался на север в исступлении и бесконечной злобе, бывшей в их крови и выработавшейся с веками в них самих. Саг-Вер понимал, что такова была их судьба – уничтожить всех, кто посмел когда-то оспорить власть иругами на всем континенте, даже если это повлечет за собой еще больший упадок, в котором пребывала сейчас их раса. Те, кто бездарно погиб, так и не добравшись до лугов Керса, втоптанные в землю тысячами и тысячами сильных ног, те, кто был сражен при штурме стен города – их участь не трогала ни одного командира иругами.

Шестнадцать дней назад они, дождавшись прибытия и сборки примитивных требушетов, с большим нетерпением дождались наступления сумерек, когда Саг-Вер отдал приказ начать штурм Мефолы. И первыми свою лепту внесли осадные машины, столь редкие в рядах бесчисленных орд иругами и потому бережно охраняемые. Темнеющее небо над их головами прочертили первые снаряды, крупные камни и емкости с драгоценным, воспламеняющимся на открытом воздухе веществом, которые летели в сторону вражеских стен, щедро метаемые осадными машинами по нескольку десятков штук за один выстрел, а вниз с холмов, в сторону стен покатилась пешая орда рабов.

Несколько сотен из них отбилась в сторону воды, окончательно обезумев то ли от условий перехода, то ли от мучавшей их жажды. Они скончались спустя несколько часов в муках, напившись воды из озера, в то время, как основные силы уже бесновались под стенами города, откуда на них сыпался дождь стрел и арбалетных болтов.

Пристрелявшиеся требушеты долго и медленно разрушали укрепления людей, тщетно стараясь пробиться внутрь. Снаряды закончились на следующий день, обстрел города создал крупные пожары в некоторых районах, но большего результата не дал. Саг-Вер не сомневался, что дело обернется именно так а не иначе. Рабов из прибившего резерва он отправил на поиски крупных камней для осадных орудий, им не было места возле стен, где уже были всадники его войска "Арах-Иги". Под непрекращающимся обстрелом со стен они били тараном в ворота, которые удалось выбить лишь к вечеру второго дня штурма. Лишь после этого началось настоящее сражение, когда орды пеших, слабо вооруженных воинов и всадников на кригашу хлынула на стены и улицы Мефолы. И тогда начался кровавый пир во славу Кэрэ-Орены, который продолжался до сих пор. Так было везде и всегда, куда бы ни приходили иругами. Их природная злоба и ненависть к белокожим имела весьма разумное обоснование – их кровь и плоть были желанным лакомством для иругами. И было не важно, идет ли битва, или уже завершается, проигрывают ли иругами или побеждают – прямо на поле боя они подкреплялись павшими воинами врага. Это зрелище могло сломить волю любого противника жестокого народа, искреннего в своем стремлении уничтожать и разрушать все чужое и истинного в своем первородном, кровожадном обличье перед чужими и перед собой.

Сидящий в седле своего кригашу, в плотном но не тесном окружении своих верных телохранителей, Саг-Вер смотрел, как гибнет вражеский город. Защитники города бились отчаянно, но без надежды на подмогу. Они понимали, что будут убиты и их тела послужат пищей для захватчиков, и этот страх придавал им решимости биться за свои жизни. Не смотря на то, что основные силы гарнизона были перебиты, в наводненном иругами городе еще оставались очаги сопротивления, и с каждым часом они прекращали свое существование. Солдаты и обычные горожане защищали свои жизни тем, чем могли, но им было не остановить нападающих, которые расправлялись с последними защитниками жестоко и свирепо. Саг-Вер и его эскорт совсем недавно выбрались из площади, где собравшиеся люди пытались противостоять нашествию ордам иругами. Полководец видел куски расчлененных тел, видел разбрызганную по земле и камням мостовой кровь и опьяненных этой кровью воинов и рабов. Они не щадили никого, разрывая на части своих противников, словно дикие звери.

Рука Саг-Вера лежала на Кса"латане, и его взор блуждал по пылающим домам, залитым кровью камням мостовой, по башням, торчащим из центральной части Мефолы, которые так и не удалось разрушить при помощи требушетов. Он слышал шум нескольких сражений, кипящих неподалеку, звон стали, свирепое рык иругами и крики людей, которые очень скоро затихнут.

"Близится время, когда мы достигнем столицы людей. Близится время, когда крики умирающих белокожих огласят города и селения на севере... Это будет очень скоро. Талисман, дарованный мне Царицей, стал нашим полноправным символом грядущей победы. В прошлой войне мы потратили несколько лет, чтобы разрушить лишь три города империи, а теперь сила этого талисмана наполняет нас и мы смели один город всего лишь за три недели! Именно я приведу иругами к триумфу, "Арах-Иги" станет той силой, которая сокрушит ошибку тысячелетней давности".

– О Великий!

К нему направлялся Ат-Дес, и телохранители расступились перед ним. Командир иругами, с ног до головы забрызганный алой кровью, протянул Саг-Веру человеческую голову, держа ее за длинные седые волосы:

– Командир их гарнизона.

Саг-Вер принял дар Ат-Деса, подняв голову на уровень глаз и взглянул в серое мертвое лицо, покрытое глубокими морщинами и бурыми пятнами уже свернувшейся крови, в остекленевшие, выцветшие голубые глаза.

– Этим вечером и этой ночью мы будем пировать, Ат-Дес, – сказал полководец, рывком швыряя голову в жарко пылающие неподалеку обломки дома. – Но завтра утром мы должны продолжить двигаться дальше.

– Мы будем готовы, о Великий, – отозвался Ат-Дес. – И не будем терять времени.

– У нас его не так уж и много, – мрачно сказал Саг-Вер. – И дальше будет лишь труднее... Мы должны прорываться к столице!

– Как скажешь, о Великий.

Эйфория переполняла Саг-Вера и Ат-Деса. Они не поддавались тому животному инстинкту, который владел в эти дни умами обычных воинов. Они были командирами, которые должны были уметь вразумить эту орду, но даже они ощущали волны чужого страха в предчувствии страшной смерти, они могли чуять чужую, пьянящую кровь, которая покрывала камни мостовой, латы и тела воинов. Одно только это заставляло кружиться голову. Они ушли так далеко от родных песков в эти неприветливые и непривычные им земли, где царил влажный и холодный климат. Но именно здесь они свершат предначертанное их народу еще многие столетия назад, когда на Энкарамине впервые появились люди, оспорившие влияние и власть с их священным Союзом, уже начинавшим утрачивать свое могущество на севере своей огромной и сильной империи. Саг-Вер знал, что готов умереть, чтобы выполнить завещанную им волю предков если не вернуть былые владения, то уничтожить врагов, столь дерзко завладевшие тем, что принадлежало иругами по праву. Но теперь великий полководец верил, что не умрет, пока на его груди висит столь могучий источник силы, что он увидит, как разрушится и распадется ненавистная империя светлокожих.

– Что ты чувствуешь, Ат-Дес? – спросил Саг-Вер.

– Я чувствую, что мы сильны и несокрушимы, как никогда, о Великий.

– Да, это так. Мы взяли город так быстро лишь благодаря Кса"латану.

Ат-Дес с глубоким почтением посмотрел на талисман на груди полководца:

– Древняя сила, спавшая глубоко в пустыне, теперь служит славному делу.

– Отныне, и до последних часов жизни врагов Союза! – прорычал Саг-Вер, стискивая пальцы на энигме, внутри которой бесшумно бушевало жидкое зеленое пламя.

Часть третья

Откровение

«Мы живем в незримой тени Крамаджен, нашего рока, который мы принесли с собой на Энкарамин. Как бы далеко мы не ушли с Дэтейгу, как бы мы не взывали к Праматери о спасении и не молили Собирателя душ не торопиться с приходом – наши боги не смогут избавить нас от проклятия цветка тьмы».

Святолик Сагис, 102 год с Основания Новой Империи Алтес.

Кэрал и не подозревал, что сможет снова испытать столь яркие страдания.

Он заблуждался. Магический перстень Юрташа вовсе не сохранил его сущность и физическую оболочку в первозданном виде. Когда княжич одел его на перст он тем самым запустил сложный, зловещий процесс, спящий в этой реликвии. Все это время перстень тихо работал с его разумом и плотью и эти изменения протекали в теле и душе Кэрала незаметно для него, еще способного сравнить свое нынешнее состояние с тем, что было еще не так давно. Кэрал чувствовал, что невообразимо сложное заклятье, спавшее в перстне и превратившее его в бессмертное существо, продолжает действовать и сейчас. Его уже ничто не спасет, даже если он выбросит перстень – Кэрал чувствовал, что незримые корни, которые перстень Юрташа пустил в его душе, с каждым новым днем становятся все крепче и крепче, они мертвеют, становясь подобными камню, и вместе с ними мертвеет и его сущность.

"Как скоро я окончательно перестану быть самим собой?"

Сидящий верхом на флане Кэрал смотрел с вершины холма на раскинувшееся внизу поселение. Над его непокрытой головой ползли темные тучи, холодный пронизывающий ветер трепал полы его плаща и волосы, но Кэрал ощущал лишь невидимый жгущий след боли на пальце. Эта боль стала основой для другой, душевной, так как проснувшись вдруг с месяц назад она вновь потревожила его мертвеющий ум и тускнеющую память, и Кэрал вспомнил то самое кольцо, которое он когда-то носил на ноющем пальце. Кольцо, которое ему подарила Лейз. Поначалу ему казалось забавным то, что он не может вспомнить имя и лицо убитой им же жены, но потом Кэрал ощутил ужас, сродни тому, который охватывает человека очнувшегося из небытия на самом краю бездны.

Боль и терзающие воспоминания проснулись в нем спустя несколько дней после того, как особняк Дей посетил Лонс Твелл. Кэрал решил, что ему лучше ничего не скрывать от хозяйки полуострова Нарге и он рассказал Дей о том, что испытывает. Она ничем не могла ему помочь, и спустя еще три дня Кэрал понял, что близится час, когда остатки разума окончательно покинут его. Боль усилилась и вместе с этим Кэрал, закрывая глаза, теперь в темноте под веками смутно видел кольцо Лейз, некогда подаренное и сгинувшее в небытие. Оно висело в чернильной тьме над тягучим, оранжевым огнем, который обжигал его перст. Кэрал чувствовал, что его как будто бы влечет на юг, туда, где это кольцо спрятано. Ему во что бы то ни стало нужно было его найти, там, далеко на юге, за Лагонном, чтобы обрести душевный покой, чтобы позволить своему сердцу и разуму черстветь и вянуть дальше, под баюкающим покоем, который ему еще не так давно дарил перстень Юрташа.

– Наши враги нашли тебя, – с улыбкой сказала Дей, когда Кэрал поделился с ней рассказом о видении. – Могу лишь сказать, что тебя хотят выманить, чтобы ты дал знать о себе.

– И как же мне поступить, госпожа?

– Дай им то, чего они так хотят. Ступай и найди их.

Кэрал собрался в дорогу. Дей отрядила ему в сопровождение обоих инксу, решив, что от тварей будет больше проку, если они последуют за княжичем и будут оберегать его.

– Они будут слушаться тебя, – пообещала Дей. – Приказывай им точно и ясно, и никаких проблем у тебя с ними не возникнет.

Когда Кэрал на следующее утро отправился в путь, Дей повесила ему на шею амулет с великолепным камнем в простой и незамысловатой оправе, сказав ему:

– Ступай на юг и пробуди этрэйби, которые скрываются среди людей. Этот амулет несет в себе частичку моей силы, и они почувствуют это, когда ты приблизишься к ним. Этрэйби знают, что им нужно делать. Не мешай им идти на столицу. Мы скоро встретимся, мой великолепный Кэрал, – она одарила его взглядом, полным трепетной нежности и искренней страсти. – Мы встретимся там, в Инералисе.

И она поцеловала его так, чтобы он ни на миг не усомнился в ее словах.

Он не страшился отправиться в дорогу. Кэрал понимал, что это неизбежно. После встречи с Лонсом Дей явно не собиралась сидеть сложа руки. Ее поход и ее война против всех империи теперь явно переходил из способа "развеять скуку" в нечто более серьезное. Отправляя его на юг Дей приводила в действие свой план разрушения, которое быстро распространится по северным землям империи и пойдет дальше, словно коррозия, убивающая металл. Кэралу предстояло быть на острие этого невидимого меча, направленного в самое сердце проклятой империи Алтес.

Теперь, когда промерзлая тайга Лагонн осталась позади и перед ним распростирались враждебные земли, Кэрал прислушивался к собственным ощущениям, которые еще могли пробиться через тупую, жгучую боль, через видение кольца над медленным, текучим огнем. Кэрал не знал, насколько его хватит, как скоро случится самое страшное, когда разум оставит его, когда он окончательно станет Одержимым не потому, что носит перстень бога Еретиков, а по своей сути. Правда ли, что тогда он окончательно потеряет себя и превратится в чудовище? Эта безызвестность и колеблющаяся, зыбкая граница не могла не пугать, и сейчас княжич не мог отдать должное страху, вернувшему ему частицу его бывшего "я". Вновь, как вначале своего пути, он шел не неведомый зов неизвестно куда, один, томимый думами о своей судьбе и будущем.

Приближался вечер, и начал накрапывать холодный дождь. Окружающие холм валуны начали темнеть от влаги, и впереди, где виднелись крыши домов городка уже загорались огни.

Он может пройти через это поселение не таясь. Он может провести за собой инксу, не опасаясь последствий. Погружающийся в сумерки городок уже был обречен, среди его жителей скрывались этрэйби, проникшие сюда и ждущие своего часа. Кэрал мог бы учинить кровавую баню, не страшась ничего. В конце концов, он прибыл сюда, как вестник нового порядка, как преданный слуга той, что дала ему новую жизнь и новый смысл существования, той, что скоро сокрушит всю жизнь в этих краях.

Кэрал склонил голову, прижимая к руку к перчатке к груди. Боль растекалась с пальца на всю руку, и Кэрал и представить не мог что это может быть таким медленным и тягучим мучением, словно расплавленное железо, словно открытый огонь, от которого нельзя убрать, нельзя отдернуть истерзанную неведомой и невидимой магией плоть.

"Нет. Я потеряю много времени если решусь уничтожить городок в одиночку, я рискую потерять доверенных мне инксу. Лишний шум ни к чему. Этрэйби уже здесь, они сделают все то, что необходимо. Нужно спешить, нужно идти дальше, дальше на юг, там, где над огнем висит кольцо Лейз..."

– Обойдите город, – негромко сказал Кэрал, тронув флана с места, и две серые, льнущие к земле фигуры циклопов-инксу послушно и ретиво скользнули в сторону. Эти молчаливые создания не издали ни звука пока Кэрал пересекал Лагонн, двигаясь по обе стороны от флана на небольшом расстоянии. Могущественное колдовство и магия Поглотителя плоти было воистину велико – ездовое животное не воспринимало этих существ, не реагируя на них, словно это были чудовищные одноглазые призраки с длинными когтями. Кэрал мог лишь вновь подивиться силе и могуществу Юрташа. Существо, создавшее перстень, этрэйби и инксу, могло называться богом по полному праву.

Кэрал спустился с холма, миновав незатейливые вышки, на которых дежурили часовые, не привыкшие к тому, чтобы здесь появлялись путешественники, да еще и со стороны Лагонна. Кэрал чувствовал на себе их пристальные взгляды, но никто не окликнул его – сонливая безмятежность издавна правила этим поселением, то самое спокойствие, что является предвестником настоящей осени, которая приходит в северные края куда раньше чем на южные территории Энкарамина. Воинственный сосед, основная головная боль, был далеко-далеко на юге, за Шераканскими степями, здесь люди были поглощены своими нехитрыми делами; охота, торговля и земледелие было их основным занятием, и на севере империи уже давно никто не ждал беды, которая некоторое время назад проникла и обосновалась здесь.

Одинокий флан и всадник неторопливо двигались через городок, и княжич, прислушиваясь к голосам людей, безразлично думал об их судьбе, глядя лишь перед собой. Кэрал не видел подозрительных взглядов, которыми его провожали местные жители, уже освободившиеся от дневных забот, и теперь коротавшие свободное время, разливая по стаканам душистое дынное пиво, закусывая жирной колбасой, играя в тей-дзин, обсуждая уже набившую оскомину вести о войне с иругами.

"Сегодня был ваш последний день".

Кэрал смотрел только вперед и не сразу заметил, как камень на его амулете, висящим поверх куртки налился слабым мутным светом. Не стоило долго гадать, что бы это могло значить.

"Твари рядом".

Княжич все дальше и дальше следовал по улочкам городка, минуя миниатюрные парки и дворы, и за его спиной открывались двери домов и на улицу выходили разные люди – мужчины, женщины, старики и дети. Некоторые из них, только что расслабленно сидевшие на скамейках перед домами в кругу знакомых, поднимались со своих мест. Другие вставали из-за стола, не доев ужин. Их глаза теряли блеск жизни, и они, уже не отвечая на оклики родни и знакомых быстрыми шагами покидали дворы своих домов и следовали за всадником.

Их было с дюжину, и не оборачивающийся княжич слышал, как к нему сбегаются эти люди и следуют за ним чуть в стороне позади него. Кэрал знал, что этрэйби откликнулись за призыв амулета.

Когда он достиг большого здания в центре города, с высокой башней, Кэрал остановил флана и обернулся. Здесь были не только те оборотни, мимо которых он проехал. К нему уже сбежались этрэйби и с других частей города. Амулет, висевший на груди Кэрала, явно обладал колдовскими чарами, которые Дей могла создать лишь при помощи запретных знаний, которые она раздобыла на Вестаре.

Кэрал безучастно смотрел в лица собравшихся вокруг него оборотней. Они еще не сбрасывали свои личины, в которых скрывались среди людей какое-то время, но Кэрал видел, что теперь они готовы повиноваться и ему, как посланнику госпожи, давшей их расе новую жизнь. Что ему теперь делать с этим сборищем? Приказать вернуться к своим делам, как и прежде изображать смертных? Или же сделать то, чего они так ждали, для чего они вообще когда-то были созданы Юрташем? Он мысленно прикинул их шансы: здесь почти два десятка оборотней, а городок имел население, наверное, в душ так триста-четыреста. К чему тянуть? Империя обречена, и начавшийся сегодня хаос погубит всех, кому здесь не посчастливилось родиться и жить.

Этрэйби молча ждали, глядя на одинокого всадника на флане, пока сгущались сумерки, пока тьма становилась все гуще а свет фонарей все ярче. Все так же тихо накрапывал холодный дождь.

Размышления Кэрала были недолгими:

– Убейте их всех, – только и сказал он, отворачиваясь и трогая флана с места. Этрэйби так же молча бросились врассыпную, и Кэрал думал о том, что начнется, когда они достигнут тех мест, откуда они услышали зов амулета. Здесь они не получат должного сопротивления от обычных крестьян, чья участь теперь была предрешена еще давно, а Кэрал одной лишь фразой привел приговор в исполнение. Все эти люди, мирно доживающие свои последние минуты спокойной жизни, скоро станут новыми послушными "оболочками", новыми оборотнями, чья сущность и цель заключена лишь в том, чтобы жрать все, что не принадлежит их виду – за редким исключением.

Кэрал добрался до южных окраин городка, когда до его слуха донеслись крики и шум. Его не волновали начавшиеся беспорядки. Этрэйби стремительно расползались по городу, поражая людей и превращая их в новых оборотней. Крики волной следовали по мере их распространения, угасая в одном месте и вновь раздаваясь в другом.

Княжич выбрался на едва приметную в сумерках дорогу, ведущую промеж поросших кустарником холмов. Было уже темно, но он по-прежнему не торопился. Ночь не значила для Кэрала ровным счетом ничего.

За его спиной шла настоящая бойня, пусть и непривычная, без крови и отсеченных конечностей, но еще более страшная, жестокая и бесчеловечная, чем резня. Если кому-то из горожан и удастся спасти свои жизни, сбежав, пока не поздно, это не имело ровным счетом никакого значения. Слухи о возвращении этрэйби уже давно стали страшной реальностью, и теперь чудовища уничтожали и поглощали тех, среди кого они скрывались. Кэрал старался не думать об этом. Этрэйби были всего лишь послушным инструментом, как и все остальное, что было создано Юрташем, но даже они вызывали непреодолимое отвращение.

Уловив краем глаза движение, Кэрал поднял голову и из-под капюшона увидел инксу, сидящих на вершинах холмов, промеж которых пролегала дорога. Его безмолвные телохранители добрались сюда раньше его и терпеливо ждали появление Кэрала. Они и вправду походили на призраков, эти свирепые чудовища очнувшегося от забытья прошлого.

Княжич поманил их, пришпорив флана. Ему следовало поспешить, этрэйби, оставшиеся в городе, скоро закончат свою работу. Когда несколько десятков станут несколькими сотнями, их орда сама разберется, что ей делать дальше – как сказала Дей. Возможно, они рассеются по окрестностям в поисках других поселений, а может быть, уже в открытую начнут уничтожать все живое, что лежит у них на пути по дороге на юг. Кэрал помнил слова Дей о том, что им предстоит встретиться в Инералисе, и упоминание столицы империи как точки рандеву красноречиво говорило о том, что Еретичка готова воплотить свою задумку в реальность.

"Разрушить империю", думал Кэрал, глядя перед собой на дорогу, "она действительно сможет провернуть это... И я еду туда, где это случится".

Но даже сейчас это не казалось княжичу важным. Ужасающая сила все еще влекла Кэрала на юг, туда, где во тьме над огнем застыло подаренное Лейз кольцо, и отступиться было нельзя, нельзя было свернуть с дороги уже отправившись в путь к кольцу-над-огнем но он знал, что не отступил бы, даже если бы и не являлся носителем волшебного перстня Юрташа, одарившего княжича бессмертием и силой и приблизившего к божественной вершине, вместе с этим заставив замереть над темной пропастью безвременья и забытья.

***

Мягкий перезвон колоколов ласкал слух и внушал уверенность и спокойствие. Ласковый свет лился через стеклянные скаты крыши кафедрального собора Единства, и с каждой минутой свет слабел, уступая место легкому сумраку, в который погружалось внутреннее убранство огромного сооружения. Лучи светила-Каны достигали пола лишь в редкие часы полдня при ясной погоде, в остальное время освещая лишь стены над головами посетителей и служителей собора столь высоко, что внизу почти всегда было прохладно и сумрачно, как на дне колодца. Воздвигнутый почти девять веков назад, собор уступал размерами лишь императорскому дворцу Лэору. Огромный и просторный зал с уходящими под потолок колоннами сейчас сиял темно-оранжевым и золотым отблеском гладкого и блестящего пола, чуть искаженно отражающего свет бесчисленного количества светильников и облик тех, кто ступал по нему. Тому, кто попадал сюда впервые могло показаться, что исполинский собор пуст, что его словно бы забыли заполнить вещами, смотревшимися здесь уместно. Огромные коридоры, высокие залы, чьи прозрачные потолки пропускали свет светила-Каны, широкие лестницы и многометровые дверные проемы, созданные словно бы для великанов – все это было лишено напыщенности и показушного богатства. Внутри и снаружи собора Единства не было лишних украшений, он сам являлся главным украшением столицы.

Главный зал собора мог вместить в себя несколько сотен верующих и паломников, и придворный архимаг Краэлин еще помнил времена, когда собор заполнялся народом, занимающим все залы, все внутренние галереи и ярусы во время праздничных богослужений. Эти времена прошли, и порой старик пытался понять, что же случилось, какие перемены произошли среди людей, которые в эти дни потеряли интерес к церкви Единства. Его несколько тревожило и осознание того, что сам архимаг не мог вспомнить когда именно это произошло, чтобы за этой переменой углядеть причину произошедшего.

– Как быстро летит время, – задумчиво проговорила императрица Нелл Мэлвис. Она стояла у перилл второго яруса главного зала, сложив руки перед собой, спиной к архимагу и маршалу-главнокомандующему Вуру Угалису. Спина императрицы была напряжена, ее высокий и тяжелый головной убор делал ее еще выше и стройнее, голос Нелл звучал скрипуче, устало и неторопливо. Краэлин посмотрел в ее сторону, взглянув вниз, там, где была видна кажущаяся маленькой коленопреклоненная фигура у главного алтаря в черном плаще в окружении нескольких гвардейцев.

Краэлин прекрасно понимал о чем говорит Нелл. Время действительно летело слишком быстро, уж кому, как не Хранителю энигмы знать о течение времени. Он помнил свою молодость, помнил обучение в магической Академии Мэрфилла и начало службы при императорском дворе, где он получил неплохое место лишь благодаря заслугам своей фамилии. Ему было лишь двадцать пять лет когда он получил эту привилегию. В ту пору Краэлин застал завершение правление деда Кадина III, Люре VI Мэлвиса, и благодаря своей расторопности и уму молодой мужчина быстро стал уважаемым магом, служащим короне. Он помнил правление Феру, жестокого и вспыльчивого царя, при котором он стал старшим придворным магом и вскоре получил чин архимага и звание Хранителя энигмы, той самой, которую нашли в горах Валлихел более семи веков назад. Все это время Четвертая энигма хранилась в Лэоре, в самом сердце империи, как величайшая реликвия, некогда принадлежащая Древним Демонам Хаоса. Краэлин чувствовал течение времени, он видел, как оно ускоряет свой бег. Двенадцать лет назад началась Четвертая война с Союзом родов иругами, но и в тот раз империи удалось остановить очередной поход диких однорогих каннибалов, начисто разбив их основные силы, вторгшиеся в империю. Прошло всего лишь семь лет и все повторилось, и то, что видел Краэлин, говорило лишь об одном: время бежит, события пересыщают этот поток, и эти события могут покончить со всем, чему он служил всю свою жизнь.