Текст книги "Серебряный поток(СИ)"

Автор книги: Pawn White

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

– Что будет, если люди узнают о том, что на самом деле толкнуло иругами на новый поход против их империи, магистр?

– Тогда они предпримут все усилия, чтобы заполучить Седьмую энигму, – магистр вперил мрачный взгляд в Леплига. – Это будет крайне нежелательным вариантом развития событий. Тем не менее, империя Алтес должна быть готовой сдержать натиск врага.

– Мы будем готовиться к сражению, магистр?

– Несомненно, – твердо сказал Мерцез. – Никто не знает, что задумал Затворник, однако оставаться в стороне мы не можем и в этот раз. Не мне одному кажется, что грядущее нашествие иругами будет самым сильным за всю историю... Раньше их жажду крови и низменные инстинкты подстегивали энигмы, которые время от времени находили в далеких землях. Теперь же они сами нашли свою энигму, и это погубит очень и очень многих. Пришло время созвать "Эндифирал". Приказ о сборе воинов уже готов, Леплиг, осталось лишь подписать его.

– Мы будем готовы, магистр, – сказал Леплиг. В его голосе не было ни капли сомнения – лишь непоколебимая твердость и ледяное спокойствие. "Эндифирал", Свободные крылья – самое маленькое войско на всем Энкарамине, но самое опытное, самое подготовленное и сильное. Шесть тысяч крылатых воинов были способны на многое, и Леплиг знал это по истории войн с иругами.

"Тяжелое время – нелегкое бремя. Нужно вынести с достоинством все тяготы, и получить свою награду. И мы ее получим".

– Да, инспектор, – Мерцез, усмехнувшись, вновь посмотрел на постаменты со сферами, внутри которых полыхал мистический огнь разных цветов. – Мы будем готовы.

***

Утренний воздух был напоен ароматами цветов и травы. Холмы Алура, обширная местность в западной части долины Мэнмул, были погружены в утреннюю тишину и благоденствие, свойственные только безлюдным, диким местам. Млес знал цену подобным минутам.

Он сидел перед маленьким костром, вытянув вперед ноги, лениво пожевывая травинку и щурясь на яркое светило-Кану. К свежему запаху зелени примешивался и густой, аппетитный аромат готовящейся на огне пищи. Над его головой тихо шумел легкий ветерок в густой кроне дерева, к стволу которого привалился вольнонаемник, погруженный в воистину вселенскую безмятежность. Закинув руки за голову, медленно и глубоко дыша полной грудью, Млес старался не думать ни о чем, что могло бы потревожить его благодатное состояние души и тела.

Наступило лето. Минуло почти два месяца после того, как в лесу Муун открылся разлом, из которого вывалился Млес, захлебывающийся от беспредельного ужаса и отчаяния. Казалось, что это было совсем недавно, но ему быстро удалось побороть эти дурные воспоминания. Разум быстро и охотно отторгал самое страшное, запечатленное в памяти, хотя время от времени Млесу снились дурные сны, в которых была бескрайняя каменная тайга Лагонн, погружающаяся в ночные сумерки, рокот и сияние разлома, а так же тени чудовищ, преследующих его. Млес понимал, что все могло быть куда хуже. Он трезво оценивал свои шансы выжить во время выполнения задания по уничтожению церкви сектантов в Лагонне, и понимал, что ему повезло, как никогда и никому другому. Ему удалось пережить опасный поход на безжизненный север, кровавую схватку со Сцеживающими, неожиданное столкновение с этрэйби, отчаянный прыжок в разлом и встречу с его кошмарным обитателем – но Млес не сломался, сумев перенести все это. Все это было – но он остался жив, и это было самым главным, за что цеплялся Млес. Жизнь продолжалась, с чем бы он ни столкнулся, что бы он ни пережил.

В густой траве неподалеку раздался громкий и явственно различимый шорох. Млес, с неохотой приподнявшись на локте, посмотрел в сторону пока еще невидимого нарушителя спокойствия. Он уже знал кто это, и лишь улыбнулся, увидев показавшиеся из-за стеблей травы длинные темно-серые уши. Маленькая стайка рамитов шла за группой волонтеров почти от самого Лаймина, вот уже как пятый день. Когда волонтеры повстречались с ними, кто-то из людей имел неосторожность бросить зверькам кусок сладкого хлеба, и с тех самых пор пять или шесть рамитов следовали за ними, не решаясь подойти ближе, но все еще надеясь что им обломится что-нибудь еще.

Млес заглянул в котелок, от которого исходил душистый и будоражащий аппетит запах разогретого супа. Кажется, еще пару минут и завтрак будет разогрет, и можно будет смело звать остальных. Он огляделся по сторонам: впереди, в десятке метров, Тейган и Руте молча возились с седлом; неподалеку от них, под другим деревом свернулась калачиком длинноволосая Дари – на лице спящей молодой женщины застыло сосредоточенное и суровое выражение. Еще четверо волонтеров все еще не вернулись из перелеска, и, кажется, они были все еще довольно далеко, чтобы звать их. Фланов не было видно, ездовые звери в этот час свободно блуждали по местности, щипая траву и готовые отозваться на свист хозяев. Холмы Алура не являлись центральной частью империи, но здесь всегда было тихо, и поэтому люди, остановившиеся на привал даже в такой глухой местности, могли чувствовать себя спокойно.

Млес сломал ветку, бросив ее в костер, и вновь посмотрел на рамита. Зверь уже полностью выбрался из своего укрытия, усевшись на задние лапы и с непередаваемой тоской в больших черных глазах глядя на человека. Этот рамит был довольно крупным, с длинными ушами и хвостом, длинной в его собственное тело; и он, похоже, уже имел дело с людьми – не сильно-то он боялся человека, до которого оставалось несколько метров.

"Вот попадешься другим, дурачина, быстро тебя на жаркое пустят".

Млес проигнорировал все попытки рамита ответить на его немую мольбу отдать все съестные припасы волонтеров; вместо этого он отряхнул рукава своей куртки, подтягивая к себе свою сумку. Как на человека, умеющего отлично готовить даже в походных условиях, на него были возложены немалые надежды остальных членов отряда. Каждый из них может быть прекрасным воином, но что они будут представлять из себя в бою, не подкрепившись?

Мысли о недавнем прошлом все еще терзали Млеса. С момента его отъезда из Рихарна, с того самого мига, когда он и остальные ввязались в авантюру, решив уничтожить церковь сектантов в Лагонне, Собиратель душ был рядом с ним. Все его друзья погибли – но он остался жив невероятным образом. Все смертные ходят под тенью великого Собирателя, бога смерти, но он, обратив на него свой перст, так и не прикоснулся к Млесу. Он не знал, как ему жить теперь, когда он пережил столь сложное испытание.

Не удивительно, что его рассказам о том, что в Лагонне объявились этрэйби, никто не поверил. По крайней мере, самому Млесу показалось именно так. Когда он, еще пребывая в Хараджине, пытался объяснить допрашивающим его старшим магам о том, каким образом он угодил в разлом, он видел беспокойство на их лицах. Однако то, что Млеса отпустили на все четыре стороны, лишь убедило его в том, что его слова не восприняли всерьез. Млес прекрасно понимал, что теперь трезвонить на каждом углу о возвращении Мерзости означало лишь привлечь к себе внимание и плохо закончить в доме для душевнобольных. Он сделал все, что было в его силах – он выжил и передал бесценные сведения о разгуливающих в Лагонне оборотнях тем, кому это полагалось знать. Самому же Млесу теперь оставалось лишь молиться и надеяться, что люди, которым он об этом поведал, уже доложили кому следует о странном происшествии в лесу Муун, и что теперь власти обратят свое внимание на северные границы империи.

Несколько недель назад большой пассажирский магилет доставил его из крепости Харанджина в Клейбэм. Когда он сошел с борта воздушного магического корабля, у него с собой оставалось лишь немного денег и короткий меч. Ему удалось сохранить значок волонтера гильдии Красного Тысячесвета, но лишь потому, что он все время был приколот к его куртке. Млес не знал, что ему делать, но все его сомнения рассеялись очень быстро. Задерживаться в Клейбэме он не собирался. Это был чужой город, слишком современный для волонтеров. Мысль о возвращении домой в Рихарн, казалась ему дельной, но Млес нутром чуял, что после всего пережитого он вновь начнет пить, причем пить страшно, так, как никогда в жизни. Он чувствовал, что желание окунуться в пьяное забытье, где нет места мыслям и жутким воспоминаниям, легко возьмут вверх, и поэтому он отмел этот вариант без всяких колебаний. Возвращаться домой было нельзя, ни сейчас, ни в ближайшее время. Минувшей зимой он потерял любимую женщину, теперь он потерял своих товарищей и пережил то, что пережить был не должен – не самым лучшим вариантом было запереться в четырех стенах. Прежде, чем он окончательно решит вернуться в особняк под Рихарном, Млес должен был удостовериться, что его помыслы и душа чисты от потаенного страха и тревоги.

Что-то подсказывало Млесу, что это очищение дастся ему еще очень нескоро и с большим трудом.

К счастью, он знал, куда обратиться за помощью. За три последующих дня Млес перебрался из луговин Церхега в долину Мэнмул, добравшись до города Архелл. Здесь жил его двоюродный дядя, человек, которого Млес за свою жизнь видел редко, но был уверен, что он не откажет в помощи дальнему родственнику, пускай и свалившегося как снег на голову.

Его ожидания оправдались. Млес не стал вдаваться в подробности своих злоключений, рассказав лишь, что во время своей работы попал в беду, оставшись без оружия и флана. Дядя с пониманием отнесся к его проблеме; спустя пару дней, едва сумев вырваться из гостеприимного плена целой кучи малознакомых родственников, большинство из которых Млес видел впервые, заверив своего гостеприимного дядю о том, что вышлет ему позаимствованную сумму денег сразу же, как только доберется до дома, Млес отбыл на запад. Впервые за прошедшую неделю после того, как он, ошарашенный и испуганный до ступора, вывалился из разлома в лесу Муун, Млес чувствовал себя лучше и увереннее. Он был сыт, во внутреннем кармане его куртки лежало несколько сотенных имперских ассигнаций, и впервые за многие годы он ехал верхом не на Тусе, сгинувшем в Лагонне во время нападения этрэйби, а на поджаром Иуре, флане, который, по словам двоюродного дяди, был вынослив для дальних поездок и покладист характером.

Млес мог бы вернуться в Сингин и поискать себе работу; однако вместо этого ему довольно быстро удалось найти представителей Красного Тысячесвета в небольшом городке западнее Архелла. Ему улыбнулась удача – в небольшом отряде из семерых вольнонаемников Млес увидел знакомое лицо. Рон Карния, вольнонаемник-мерканец из Гэрры, был рад видеть Млеса. Он так же был рад этой встрече, хотя она лишь подстегнула поутихшие чувства Млеса. До сих пор ему лишь хватало взгляда на Рона, чтобы невольно вспомнить Рихгема, Энгу, Римора, Шиан, Иванта, Тирала и остальных, кто уже никогда не вернется из Лагонна. "Ты видел наших, дружище?" радостно спросил его Рон при встрече с Млесом две недели назад. Ему ничего не оставалось, кроме как покачать головой. Он не будет рассказывать Рону о том, что ему пришлось пережить, он не будет рассказывать о том, что их друзья мертвы. Так будет лучше, решил Млес, постаравшись позабыть обо всем, кроме как о предстоящей работе. Остальные члены этого отряда не проявили особого внимания его появлению. Млеса лишь спросили, как его зовут и откуда он родом. Больше его ни о чем не расспрашивали, он был лишь рад подобному безразличию к своей персоне. Ему не хотелось ничего, кроме как заниматься привычной деятельностью вольнонаемника, и в этом он видел хрупкое и ненадежное, но все же спасение от призраков недавнего прошлого.

Млес достал из сумки сверток, распространяющий запах вяленого мяса. Аккуратно развернув его, он побросал в котелок темные полоски, и, посмотрев на истекающего слюной рамита, усмехнулся.

Неподалеку послышались голоса, и Млес увидел, как из-за деревьев выходят четверо вольнонаемников. Это были Рон, курносая и светловолосая Кайм, и двое вебианцев, Корту и Лака, похожие друг на друга, как братья-близнецы – низкорослые, смуглые, наголо остриженные воины с короткими копьями. Рон и Кайм что-то живо обсуждали между собой, идущие же чуть впереди вебианцы держались невозмутимо.

– ..Кто тебя научил так стрелять, Кайм?

– Отец.

– Он был охотником?

– Ага, – улыбающаяся Кайм оглянулась на Рона. – Во время Четвертой войны он славно поохотился на иругами.

При виде приближающихся людей рамит бросил последний, полный тоски взгляд на сверток в руках Млеса и скользнул обратно в кусты. Улыбающийся Млес проводил зверька взглядом и вновь посмотрел на приближающихся волонтеров, щурясь на яркий солнечный свет.

– Хм, твой отец – превосходный воин, раз научил свою дочь защищать себя, – спокойно сказал Корту.

– Ты правда так считаешь? А ты, Рон?

– Мне ли не согласиться с Корту? – посмеиваясь, сказал Рон.

– Кто рамитов прикормил? – спросил Млес, убирая сверток в рюкзак.

– Каюсь, я, – сказал Рон, присаживаясь возле костра и вдыхая ароматный пар, поднимающийся от котелка. – Что, до сих пор идут следом?..

– Вот же неугомонные, – сказала Кайм, снимая с плеча лук и опускаясь на колени рядом с Роном.

– Вы как раз вовремя, уже готово, – Млес, заглянув в котелок, поднял взгляд на Тейгана и Руте. – Эй, завтрак готов! И разбудите Дари, кто-нибудь...

Спустя минуту все члены отряда сидели вокруг костра. Рон и Кайм переговаривались, и, глядя на них, Млес думал, что эти двое уже близки к тому, чтобы их дружба вылилась в нечто большее. Сонная Дари вяло хлебала суп, и по ее лицу можно было судить о том, что выспаться ей так и не удалось. Корту и Лака ели молча с невозмутимым видом, глядя прямо перед собой.

– Как скоро мы доберемся до Нигвина? – спросила Дари. – Мечтаю хотя бы одну ночь спать не на земле, а в теплой постели...

– О, как я тебя понимаю, – сказала Кайм. Наклонившийся к ней Рон что-то быстро шепнул ей на ухо, и она, прыснув, шутливо оттолкнула его, – ну тебя!.. Завтра днем будем не месте.

– Чудесно, – Дари мрачно улыбнулась. – Надеюсь, никто не будет против, если я сразу же прилягу часов так на двенадцать?

– Ты уверен, что мы найдем работу в Нигвине? – торопливо жуя, спросил Руте у Тейгана.

Тейган был командиром этого отряда, и он держался с достоинством. Млес думал, что такой человек, как этот огромный и широкоплечий мужчина с длинными волосами, собранными в пышный хвост высоко на затылке, и без всей своей напыщенности и важности производил бы довольно убедительное впечатление прирожденного лидера.

– Да. У меня есть там знакомый агент нашей гильдии, и сейчас Нигвин будет прибыльным местом для волонтеров.

– Почему ты так считаешь?

– Скоро война с иругами, – Тейган недобро осклабился, – Нигвин слишком близко к юго-западной границе... Скоро народ побогаче подастся оттуда на север, ближе к центру империи. А когда появляются беженцы, почти всегда возникают проблемы, которыми мы и займемся.

– Думаю, оттуда уже уносят ноги все, кто только может, – заметил Руте, глядя себе в миску и сосредоточенно поглощая еду. Большеголовый, мелкорослый и щуплый, с аккуратной бородкой и маленьким острым носом, Руте напоминал Млесу старого рамита – серьезного и суетливого, занятого какими-то своими важными делами.

– Да, возможно, – Тейган проглотил кусок мяса, добродушно покосившись на Руте. – Не печалься, старина, скоро у нас будет столько работы, что нам одним не разгрести.

– Решил податься на войну, Тейган? – улыбнулся Рон.

– Почему бы и нет?

Млес понимал, о чем они говорят. Первые гильдии волонтеров появились примерно семь веков назад, и за это время вольнонаемники принимали активное участие в Третьей войне с Союзом родов иругами, во время гражданской войны, известной как пришествие Мерзости, в войне Раздора против объединенных сил энисов и вису, и Четвертой войне с иругами, выступая в этих конфликтах в качестве разведчиков и вспомогательных крупных соединений маневренных, легко вооруженных всадников. Млес сам был знаком с несколькими уже немолодыми волонтерами, которые принимали участие в Четвертой войне с Союзом родов иругами. Он так же слышал, что за все время существования гильдий и их участия в крупнейших конфликтах с участием империи Алтес многие из вольнонаемников получали награды, огромные богатства и признание – то, к чему они и стремились. Не стоило и говорить о том, что большинство волонтеров в военное время меняли свои взгляды, вмиг становясь отчаянными патриотами. Они не являлись военными, они были лишь теми, кто умел обращаться с оружием и крепко держался в седле. Жажда наживы – это и была главная цель всех вольнонаемников за все время их существования, и поэтому услуги волонтеров банально покупались во время войн теми, кто мог себе позволить подобные затраты, испытывая потребность в дополнительных силах, и, как правило, это были не несколько десятков всадников, а несколько сотен представителей самых разных гильдий, действующих сообща. И хотя организованность, вооружение и общая эффективность действий подобного войска в сравнении с вышколенной регулярной армией империи была более чем сомнительной, история крупных сражений с иругами знавала немало моментов, когда соединенное войско волонтеров оказывало существенную поддержку в том или ином сражении.

– Ну, Кайм, что на это скажешь? Тоже пойдешь на войну? – спросил Рон, взглянув на девушку.

– Если уж нашим совсем станет худо, – бойко отозвалась та.

Дари фыркнула:

– Не разделяю твоих надежд, Тейган, что во время войны нам найдется применение. Теперь регулярные войска вооружены магистрелами, да и многие дружины аристократии тоже, а это серьезно меняет весь ход дела. Ты сам знаешь, какими потерями для иругами обернулась последняя война.

– Согласен, – Тейган коротко зевнул и лениво прикрыл веки. – Вот только иругами, по слухам, на этот раз будут бить всем скопом. Они не успели восполнить свои ряды после своего поражения, и поэтому бросятся на нас всем, что у них осталось.

– Безумные твари, – процедил Лака, и Корту посмотрел на Тейгана:

– Почему они вновь нападают? Да, их все еще очень много, но разве они не понимают, что это самоубийство?..

– Фанатики, – коротко ответил Руте.

– Они слишком кровожадны, и поэтому не ведают страха перед смертью, – добавил Тейган. – Иругами вообще всегда было сложно понять. Пусть приходят, лучше мы истребим их, чем будем терпеть их присутствие и дальше. Мало они доставили бед? У кого в семье нет того, кого не коснулась Четвертая война? Будет и вправду лучше, если они исчезнут с лица земли.

– И я все же уверена, что империя обойдется без нас в этом побоище, – сказала Дари.

– Поживем – увидим, – отозвался Тейган.

Млес слушал вольнонаемников, размышляя о будущем. Пока он был в Лагонне, империя начинала готовиться к новому этапу своего существования. Никто не думал, что иругами вновь нападут, особенно сейчас, когда после Четвертой войны с Союзом родов миновало всего лишь семь лет. В крупных городах, в которых побывал Млес после своего возвращения, пока что все было спокойно, и здесь ничто не говорило о надвигающейся с юга опасности. В то время, как мелкие газетенки наперебой вопили о том, что к империи движутся огромные силы иругами, крупные и уважаемые печатные издания сохраняли молчание, и лишь изредка на их страницах появлялись жалкие крупицы информации о подготовке к новой войне, о переброске сил к южным границам и комментарии того или иного видного военачальника. Словом, империя восприняла известия о приближении иругами спокойно и без паники, начав подготовку к новому конфликту без лишней суеты. Конечно же, Млес не видел секретных отчетов воздушных разведчиков, приносящих в Инералис свежие сведения с южных земель, но с учетом того, что он видел и знал о иругами, по его прикидкам война могла начаться в течение ближайшей недели.

Он был согласен с доводами Дари. За прошедшие семь лет многое изменилось, и результаты Четвертой войны прямо говорили о том, что теперь у империи есть мощное оружие и современная стратегия для полного уничтожения любого врага. Век доблестных рыцарей был на закате; магические ружья уверенно заменяли собой холодное оружие. Первая война с Союзом родов иругами, состоявшаяся почти тысячу лет назад и продлившаяся сорок три года, обошлась только что образовавшейся Новой Империи Алтес огромными жертвами. Вторая война, самая кровопролитная за всю историю человечества, продлилась всего семь лет, и на этот раз империя едва устояла под сокрушительными ударами Союза. Третья, затянувшаяся на десять лет, так же была тяжелым испытанием для людей, которые удержали границы и свои территории ценой многих сотен тысяч жизней. Четвертая война была тоже не из простых испытаний, но уже в это время армия имела на своем вооружении магистрелы, которые прекрасно зарекомендовали себя, как оружие дальнего боя. Как результат – империя выстояла, потеряв три крупных города, и отбросив захватчиков обратно в Красную пустыню, спустя пять лет после начала вторжения.

По мнению Млеса, шансов у иругами сокрушить империю в этот раз не было никаких. Интуиция подсказывала, что грядущая война будет самой короткой, и на этот раз с иругами действительно будет покончено. На страницах учебников новой истории уже были запечатлены знаменитые слова клятвы императора Феру, пообещавшего истребить воинственную расу иругами, если они посмеют напасть вновь. Император умер спустя год после победы, но никто не сомневался, что его приемник, Кадин III, выполнит клятву, данную его отцом.

Насытившийся Млес закрывший глаза, чувствуя ласковые прикосновения солнечных лучей и ветерка, думал о том, что, наверное, должен испытывать страх или беспокойство перед грядущими событиями, которые грозили затронуть всех и каждого. Однако сейчас он ощущал лишь безмятежность. Млес пребывал в своей стихии, и размышления о том, что грозило всеобщей стабильности и спокойствию его мало беспокоили. То, что ему пришлось увидеть и с чем пришлось столкнуться за последние недели, что-то сломали в нем, и Млес теперь понимал, что значения жизни и смерти для него изменили свою цену в его восприятии. Пускай это и сделало его сильнее, путь к старой жизни был закрыт, а новая давалась ему с трудом; время – это все, что нужно было Млесу, чтобы привыкнуть и забыть о том, что уже прошло.

***

Сад императорского дворца был погружен в благодатную прохладу. Светило-Кана уже припекало вовсю, но здесь, у подножия Лэора, было свежо и сумрачно. Миниатюрный зеленый лабиринт, опоясывающий дворец, был словно бы отрезанным от того, что творится за толстыми стенами наружной защитной стены и рвом, и тем, что вершилось за стенами возвышающегося до самых небес дворца. Высокая живая изгородь, многочисленные, увитые быстрорастущими растениями стены и колонны создавали прекрасную тень и мистическую тишину.

Шагающий по узкой аллее Кегар вошел в сады лишь минуту назад, но уже сейчас он проникся дивной атмосферой этого места.

Он хотя и считался придворным магом, сам думал о том, что довольно часто бывает во дворце императора, ведь когда-то его обучали всего-то как вестника и представителя Лэора. Каждый раз, получая распоряжение посетить это величественное сооружение в самом центре Инералиса, старый маг невольно думал о том, что, должно быть, не зря верой и правдой служил Академии и дому Мэлвисов все эти годы. Маги были равны между собой и их происхождение не имело значения, но попасть сюда было дано далеко не каждому.

Кегар был не единственным, кто прибыл сегодня в императорский сад. Маг шагал следом за Верховным Святоликом Друаном, длиннобородым девяностолетним старцем в алой мантии с золотыми узорами, согнувшимся под весом просторных одежд и массивного высокого головного убора. Кегар хорошо знал его, и служитель церкви Единства, выполнявший роль императорского советника уже как третий десяток лет, всегда держался обособленно и сдержанно. Кегар не знал, является ли это чертой характера Друана, или же он просто до сих пор сторонится старого мага, как представителя Академии, а не церкви; все эти годы он несколько снисходительно относился к Кегару. Кегар не набивался в друзья к этому старому могущественному человеку, отчасти из-за того, что в глубине души он был вовсе не рад своей участи. Лэор был сосредоточением силы и власти империи, но каждый раз, посещая его, Кегар чувствовал, как над его головой сгущаются тучи.

Друан и Кегар шли вслед за двумя гвардейцами, ведущих гостей к месту проведения встречи, и лучи светила, падающие сквозь редкие бреши в густой зелени, вспыхивали и меркли на наконечниках тяжелых и коротких копий и шлемов стражей. Кегар, замыкающий эту маленькую процессию, думал, что сам никогда бы не смог найти правильный путь в этом лабиринте из каменных стен, обильно заросших свежей зеленью, образующей над их головами живые, трепещущие на слабом ветру своды.

Гвардейцы свернули направо и расступились, давая гостям возможность пройти вперед. Кегар и Друан вошли внутрь просторного каменного павильона, где стены и ровные грубые плиты пола были покрыты вьющимися зелеными побегами. Быстро растущая зелень была довольно однообразной, но тут и там виднелись большие черные цветы с крупными треугольными лепестками. У дальней стены, в тени от веерообразного навеса стоял столик, за которым сидел человек в черном мундире без знаков различия. На подносе перед ним стоял фарфоровый чайник с золотой инкрустацией, из носика которого вверх тянулась струйка пара, чашка на блюдце, и чуть в стороне покоилась объемная стопка газет. Кегара и Друана ждали – перед столиком стояла пара кресел. Когда гости вошли в павильон, царь-император Кадин читал одну из газет, но он безошибочно почувствовал их появление. Кадин опустил руки, взглянув на мага и Верховного Святолика поверх белоснежной бумаги, задержав на них пристальный взгляд, прежде чем окончательно отложить газету в сторону и откинуться на спинку кресла, сделав приглашающий жест.

В тишине, нарушаемой лишь стуком жезла Друана по каменным плитам и тихому шелесту ветерка в листве над головой, они приблизились и поклонились царю-императору. Кегар почти сразу отметил мрачное, озадаченное выражение лица Кадина. Судя по этому выражению, правитель империи был погружен в глубокие и тяжелые размышления до появления гостей, и сейчас эти думы не отпускали его. Кегар, быстро окинув обезображенное, грубое лицо этого еще не старого человека с померкшим взглядом, острыми скулами и ввалившимися щеками, глубоко пролегшими на лбу морщинами, подумал, что Кадина сейчас занимают только мысли о скором вторжении иругами. Новая война, до которой оставались считанные дни, уже не была секретом ни для кого. Кегар знал, что за последние две недели войска пришли в боевую готовность, и уже несколько армий выдвинулись в сторону юго-западных границ. Одновременно с этим из южных городов вглубь империи хлынул поток беженцев, тех, кто не желал встречать новую кровопролитную войну на пороге своего дома.

– Прошу вас, господа, – глухо сказал император, указывая на кресла, и не дожидаясь, пока гости займут свои места, он показал им развернутую газету. "Возвращение Мерзости?" вопрошал заголовок, и Кегар тут же перевел взгляд выше, где можно было прочесть наименование издания. Маг был озадачен и неприятно удивлен, обнаружив, что подобным вопросом задается одна из престижных газет империи.

– Меня интересует ваше мнение – насколько это может быть правдиво?

– Мерзость? – кустистые брови Верховного Святолика поползли вверх. – Газета "Благочестивые Крылья" берет подобную тему в первую полосу?.. Ну и ну.

– И все же? – пытливый взгляд Кадина перешел на мага, и нахмурившийся Кегар поджал губы. Он не был готов к подобной теме разговора, и был выбит из колеи только тем, что император выглядел не просто уставшим, но и взволнованным.

– Мерзость была истреблена почти пятьсот лет назад, государь. Тогда наши маги и следопыты тщательно проверили все поселения и все земли. Этрэйби были уничтожены, и даже если учесть, что какое-то количество этих оборотней выжило, они уже вымерли к этому времени...

Спокойный и уверенный голос Кегара возымел должное действие. Император прикрыл глаза и отложил газету.

"Он вправду так обеспокоен слухами?"

Кегар ощутил неприятное волнение. Сейчас, когда империя готовится отразить удар с юга, царь-император придает значение сплетням, которые разносят газеты. Уважаемые издания могли стать жертвой дурацких домыслов и слухов, как и все остальные. Однако у императора могли быть и свои источники. Только подумав об этом, Кегар явственно ощутил, как его волнение уже готовится перерасти в легкий, потаенный страх.

"Мерзость. Этого не может быть. Мы истребили этих созданий".

– Вымерли? Вы уверены? – мрачно спросил Кадин, глядя себе под ноги.

– Эти создания были порождены при помощи магии, государь, но даже они не могут функционировать столь долгий срок. Они так же подвержены... – Кегар на секунду умолк, подбирая слово, – ...старению.

Император молчал. Он держал спину и голову прямо, однако его глаза были обращены вниз. Кадин судорожно размышлял над чем-то, что было известно только пока ему одному.

– Праматерь с тобой, государь. Неужели слухи подтвердились? – Друан чуть подался вперед, пытливо всматриваясь в лицо императора.

– Нет. Но вести довольно подозрительны...

– Нельзя верить тому, что пишут в газетах, государь...

– Я не об этом. Я дал распоряжение провести маленькое расследование, когда мне донесли об этой болтовне, – Кадин исподлобья посмотрел на Верховного Святолика. – Слухи о возвращении этрэйби были распущены в конце весны. Агентам из имперской разведки удалось выяснить, что источником подобных домыслов стала крепость Хараджин.

Друан чуть подался вперед:

– Кому-то из охотников почудилось, будто бы он увидел этрэйби?..

– Судя по докладу от Гиселиса, управляющего крепостью Хараджина, несколько недель назад в лесу Муун объявился человек, который утверждал, что видел этрэйби в Лагонне. По его словам он был единственным, кто выжил в столкновении с оборотнями. Естественно, ему никто не поверил и после этот человек исчез. Чуть позже Гиселис отправил доклад об этом в Клейбэм, и там эта информация каким-то образом попала в руки газетчиков. Теперь же все эти газетенки одна за другой подхватывают этот вопрос, – Кадин стрельнул глазами в сторону газеты с вопрошающим заголовком, – и никто из них до сих пор не знает правды. В том числе и мы.

Друан пожевал губами, заерзав на месте:

– Государь, при всем моем глубочайшем уважении к тебе и к дому Мэлвисов, не кажется ли тебе, что сейчас в империи есть дела, заслуживающие куда более пристального внимания, чем пустые слова?