Текст книги "Приграничье. Клинок Стужи. Дилогия"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 59 страниц)

– Да вот, высыпало что-то, – присев на придвинутый к столу пуфик вытянул вперед ладони я. – Посоветуете что-нибудь?

– Давно сыпь появилась?

– Вечером еще ничего не было.

– Чешется? – Травница внимательно осмотрела мои припухшие кисти.

– Не так чтобы очень, но есть немного.

– На юго-востоке был вчера?

– А что такое? – осторожно поинтересовался в ответ я.

– У колдунов вчера выброс был. Уже третий за месяц.

– Да, нас зацепило краем, – вспомнил я о сыпавшейся с неба черной крупе. – Что посоветуете?

– Плоды сонника хорошо помогают. Или отвар корней бархатника.

– Давайте сонник, – решил я.

При поступлении в Патруль мне пришлось пропить курс этого самого отвара и могу ответственно заявить, что ничего более мерзкого и тошнотворного в жизни пробовать не доводилось. Да и мочишься потом все равно что ацетоном. Те еще ощущения.

– Случай незапущенный, одного плода вполне хватит.

– Сколько?

– Пять рублей. – Женщина сняла с вбитого в стену крючка холщовый мешочек и вытряхнула себе на ладонь засушенную ягоду размером с крупную черешню.

Или это фрукт? В ботанике я не силен. Маленькая, желтая – значит ягода. Уж точно не овощ. Я так думаю.

– И как это употреблять? – Я выложил на стол второй полученный от Гамлета червонец.

– Кожуру сними, плод разжуй и проглоти.

– На вкус как? – Я поднес ягоду к носу и принюхался. Пахнет хвоей. К чему бы это?

– Кисленький, – забрав червонец, начала отсчитывать сдачу женщина.

– Ничего, если я прямо здесь? – Не дожидаясь разрешения, я сковырнул ногтем кожуру, счистил ее и надкусил плод. Действительно кисленький. Аж перекорежило всего. Немного гранат по вкусу напоминает. Успокоившись, я начал разжевывать сухую ягоду. – Подействует когда?

– Завтра утром проснешься – руки как новенькие будут.

– Да они и так вроде не шибко старенькие, – пошутил я и потер заросший длинной колючей щетиной подбородок. – От щетины есть что-нибудь?

– Мазь, бальзам, настойка, – перечислила травница. – Бритва?

– Мазь, наверное.

– Гарантированный эффект две недели. Одна порция пятьдесят копеек. – Женщина внимательно меня оглядела. – Может, наоборот, для роста волос что-нибудь посоветовать?

– Нет, пожалуй, не надо. – Я забрал сдачу и провел ладонью по лысой голове. Не до красоты мне сейчас. Да и не факт, что поможет. – Две порции.

Сунув в карман куртки свернутые из плотной бумаги кулечки, я поднялся на ноги.

– Больше ничего не надо?

– Нет, спасибо.

– Заходи, если что.

– Обязательно. – Я подошел к двери и обернулся. – А часто у колдунов выбросы бывают?

– Летом обычно каждую неделю люди с аллергией приходят.

– Понятно. Еще раз спасибо. Всего хорошего, – попрощался с ней я и вышел в коридор.

Уж не знаю, насколько этот сонник эффективен, но запястья чесаться почти перестали. Нет, каковы гимназисты подлецы: могли бы и за пределами Форта производство организовать. А то травят нас потихоньку, понимаешь. Козлы…

Я спустился на первый этаж и остановился на крыльце, прикрытый от капель дождя бетонным козырьком. Мне кажется, или небо действительно немного светлее стало? Хотелось бы, а то так скоро квакать и комаров ртом ловить начну. Кстати, что-то в этом году комаров мало. Повымерзли, или еще рано для них?

Ну что, последний рывок? Нет, пока еще предпоследний. А может, не ходить никуда? Забрать шмотки, дождаться денег от Гамлета и деру? Нет, не пойдет. Я, конечно, понимаю, что любопытство кошку погубило, но надо же в конце концов выяснить, кто под моей личиной в Форте расхаживал! Это вам не хухры-мухры, а типа дело чести. Можно и под дождичком помокнуть. Зато спать спокойно по ночам буду.

И что у нас там, кстати, с дождичком? Никак стихать начал? Хорошо бы, тогда и Ворона найти попробую. Не такой уж большой крюк выйдет. Только вот сомнительно, что он у Хоттабыча остановился. Да еще и Обрубку об этом сказал. Я понимаю, что заведение Хоттабыча гадюшник еще тот, сколько там постояльцев, не знает даже сам хозяин, и розыск нужного человека займет не один час, но слишком все просто получается. Скорее всего, через кого-нибудь из персонала Ворону весточку передать можно. Что ж, видно будет.

На Торговом углу вновь оказалась облюбовавшая его «Газель» со знакомым соколом на борту. Только теперь охранники и дружинники не торчали посреди дороги, а попрятались от дождя. Искрившиеся от попадавших капель сгустки энергии, как обычно, освещали улицу, и в пелене дождя вокруг них расплывались шары призрачного сияния. Фары фургона мигнули, но то ли меня узнали, то ли никто не захотел вылезать под дождь, и я спокойно прошел мимо и открыл дверь «Серого святого».

Как обычно, появилось ощущение, что попал в музей. Витрины, витрины, витрины… А в них настолько не сочетающиеся друг с другом предметы, что объяснить их наличие в одном месте можно только прихотью безумного коллекционера. Резные деревянные палочки, покрытые мелкими узорами костяные дудочки и вышитые серебряными нитями лоскуты кожи соседствовали с перекрученными полосками и трубочками блестящего металла, вырезанными из поделочных камней статуэтками мифических животных и одинаковыми штампованными амулетами с непонятными загогулинами на гладких поверхностях. Чуть дальше от входа целую витрину занимали грубо слепленные глиняные фигурки и перевязанные цветными нитями пучки высушенных трав и птичьих перьев. Ближе к прилавку начинали попадаться более искусно выполненные амулеты, и свет подвешенной под потолком чародейской лампы играл на гранях оправленных в золото и серебро самоцветов, а отполированные и покрытые лаком деревянные жезлы поражали тщательностью нанесенной на них мельчайшей резьбы.

Неподготовленного человека такое разнообразие могло смутить, на самом же деле ориентироваться в выставленных товарах было достаточно просто: в первую очередь следовало обращать внимание на цвет задников витрин. Синий – значит, амулеты изготовлены колдунами, желтый – чародеями, зеленым отмечались изделия ведьм, серым немногочисленные артефакты, к созданию которых приложили руки маги, а черным – вещицы непонятного происхождения.

А это еще что такое? Раньше красных задников не было. Я мельком осмотрел выставленные в заинтересовавшей меня витрине изделия и пришел к выводу, что это произведения алхимиков. Уж больно техника изготовления с моим «Ангелом-хранителем» схожая.

– Что-нибудь подсказать? – выглянул из-за ширмы в торговый зал хозяин и вдруг сморщился, будто зажевал половинку лимона. – Опять вы? Я же доступно объяснил, что ничем не могу помочь!

Ух ты! Стопроцентное попадание! Достал я этого дядечку, капитально достал. Вон как его всего перекорежило. Ну и как бы из него суть дела вытянуть? Блин, что за гадство такое – все ведь уверены, что именно со мной разговаривали! Найду самозванца – удавлю. Главное, чтобы это не мои собственные мозги со мной в прятки играли.

– И что, без вариантов?

– Я в двадцать первый раз повторяю – ничем не могу помочь.

– Плохо.

– Да уж, ничего хорошего. – Хозяин случайно грохнул статуэткой, которую держал в руке, о столешницу и облегченно вздохнул, не увидев скола.

– Ну вы же наверняка знаете кого-нибудь, кто помочь может, – смущенно улыбнулся я. – Вы посоветуйте, к кому обратиться, и я сразу же исчезну.

– Издеваетесь? – Мужчина снял очки и провел ладонью по покрывшемуся испариной лбу. – Вы мне это уже в прошлый раз обещали. Ничего нового…

– Одну минуту. Разрешите, я вас перебью. – Я оборвал уже готового послать меня подальше торговца. – Наверное, мы просто друг друга недопоняли. Давайте уточним некоторые моменты и займемся своими делами. Договорились? Уверяю вас, у меня и в мыслях не было над вами издеваться…

– Хорошо, но я сразу могу…

– Вот и замечательно, – вновь я не дал ему договорить. – Ну вы же знаете: все проблемы у людей от недопонимания. Вы специалист в этом вопросе, а дилетанту вроде меня все приходится разжевывать. Вот, кстати, у вас очень большой выбор алхимических амулетов, но, думаю, объяснить обычным покупателям их преимущества было очень нелегко – цены-то кусаются…

– Они того стоят, – пробурчал, постепенно успокаиваясь, торговец. – А вот объяснить их преимущества человеку с улицы… Еще и Городской совет, как назло…

– Да, я слышал, ввозные пошлины – это чуть ли не половина цены.

– Половина? А две трети не хотите? – округлил глаза хозяин лавки. – Я их в убыток себе продаю, только чтобы люди, что к чему, разобрались.

– А можно я вас еще немного поэксплуатирую? – Я вытащил из кармана «Хамелеон». – Что скажете?

– Мой вам совет, выкиньте, а лучше закопайте поглубже, чтобы не нашел никто. – Даже не прикоснулся к браслету торговец.

– А что с ним не так? – удивился столь категоричному заявлению я.

– Вон ту напайку видите? Это самопальный компенсатор какой-то умелец приделал, – указал мне на напаянную на одно из звеньев пластинку торговец. – Я прогресса не чураюсь, ультровскими моделями, между прочим, вообще одним из первых торговать начал, но только когда это не во вред. Ну а здесь что получается? Браслет этот рассчитан на определенное время безопасной работы. И что всякие недоумки с золотыми руками делают? Они чисто механически включают в цепь дополнительный компенсатор. Понятно выражаюсь?

Я кивнул.

– И что в этом случае происходит? Если этот по сути своей отстойник переполнится во время работы артефакта, то произойдет выброс всей накопленной в нем энергии. А уж если компенсатор неправильно установили и через него идет постоянная утечка, вообще – труба. И заметьте, продавившие повышение пошлин гимназисты о нестабильной работе алхимических артефактов судят именно по таким вот экземплярам. Так что выкиньте.

– Выкину, – пообещал я и убрал браслет в карман.

– Вот и правильно.

– Ну вернемся к нашим баранам. В прошлый раз… – я замялся, специально оставив фразу незаконченной.

Мой нехитрый расчет оправдался: разговорившийся торговец моментально перехватил инициативу, но теперь он выражал свои мысли куда дружелюбней.

– Вы попросили меня подобрать амулет, который защитил бы человека от сверхнизких температур. У меня…

– На какое время? – уточнил я.

– Да какая разница? – досадливо сморщился хозяин лавки. – На полчаса, так?

– Так, – утвердительно кивнул я.

– Как я уже говорил, у меня в продаже ничего такого нет и слышать о подобных артефактах не доводилось. Более того, с учетом оговоренной нестабильности энергетического поля изготовить подобный амулет невозможно даже теоретически. Все верно?

– Все, – вновь кивнул я, старательно удерживая невозмутимое и немного скучающее выражение лица.

Черт! Зачем такой амулет вообще мог кому-то понадобиться? Сверхнизкие температуры, нестабильное поле. Неужели для перехода через Границу? А откуда тогда информация про полчаса взялась?

– И чтобы закрыть тему, – продолжил торговец, – я посоветовал вам обратиться в «Западный полюс» или в Черный квадрат. За прошедшее время никакие новые идеи меня не посетили. Теперь, надеюсь, все?

– Все, – рассеянно ответил я. Похоже, дело не в переходе Границы – иначе зачем впутывать в это дело уников или уродов? Отправлять через Границу кого-то другого смысла нет. Любой заинтересован в том, чтобы самому через нее перейти. Благотворительностью никто заниматься не станет. Получается, куда-то надо забраться и что-то там сделать, уложившись в полчаса. – А если использовать зомби?

– У вас есть знакомый некромант? – расслышал мое бормотание торговец. – Застынет. Вот ледяной ходок… Но его при перепаде магических полей на куски порвет. А защитный полог такой мощи…

Мы понимающе покивали. Точнее, хоть что-то понимал в этом хозяин лавки, а я просто сделал умное лицо. Здесь, пожалуй, ловить больше нечего.

– Благодарю за консультацию и, надеюсь, больше не побеспокою, – шагнул к выходу я. – В прошлую нашу встречу я был несколько не в себе, а вот теперь самое время собрать мысли в кучу. Спасибо огромное, вы мне очень помогли.

– Да уж задали вы мне задачку, – развел руками торговец. – Боюсь, что мало чем помог, но уж чем богаты…

– Спасибо, – я открыл дверь.

– Да не за что. – Торговец потер ухо и прищурился. – Вы чисто теоретически интересуетесь или практическое применение имеется?

– Честно говоря, сам пока не знаю, – откровенно сознался я и вышел на улицу.

Дождь уже закончился, но небо по-прежнему затягивали серые тучи. Хоть бы по новой не зарядил, и так уже грязи по колено. Я остановился, покачиваясь на последней ступеньке, и задумался.

Ну и что в итоге удалось узнать? Ветрицкий не соврал – он действительно меня здесь видел. Теперь стала ясна цель моего визита в «Западный полюс» – поиск нечувствительного к холоду уника. Но зачем? И главное – как закончился тот визит?

Ладно, ерунда это все. Другой вопрос на повестке дня стоит: идти ли в Гетто? Есть смысл вообще в это дело еще глубже влезать? Не нравится мне, как оно попахивает. Тухловатый запашок. Влезу в чужую игру – запросто голову оторвать могут. Но если во всем сейчас не разобраться, кто знает, какой неприятный сюрприз в дальнейшем всплыть может? Надо бы разузнать, что к чему.

С соседней улицы по лужам прошлепали четверо дружинников. Они через приоткрытое окно о чем-то посовещались с водителем «Газели» и направились во дворы. Ладно, пора и мне двигать: пока всех обегу, ужинать время подойдет, а я еще не завтракал. Ну и куда податься в первую очередь? В Гетто или Ворона искать? Загляну-ка для начала к уродам – своя шкура ближе к телу. Глядишь, и получится чего разузнать.

Подняв воротник куртки – чего-то меня знобило, – я пошел вверх по Красному проспекту, а когда он уперся в поваленный забор и длинные гаражные боксы бывшего автотранспортного предприятия, свернул налево и по проложенным доскам перебрался через огромную лужу. Впереди показался раскисший от дождя пустырь, но пересечь его труда не составило: тропинка из дробленого кирпича и шлакоблоков возвышалась над глинистой почвой сантиметров на десять. Сразу после этого пустыря и начиналась настоящая северная окраина.

Оглядевшись по сторонам, я на всякий случай расстегнул куртку. Пусть никого из местных обитателей пока и не видно – от дождя попрятались, не иначе, но ухо надо держать востро, а руку недалеко от пистолета. Чужаков здесь не любят. Нет, не так. Чужаков здесь очень не любят. И пусть пришлым нигде особо не рады, тут эта нелюбовь выражалась слишком уж непосредственно. Никогда не знаешь, чем из-за угла засветят. А чего удивляться? Нормальной работы поблизости нет и в обозримом будущем не предвидится, а Дружина заглядывает только для того, чтобы облаву устроить. И что остается? Торговать наркотой, воровать у соседей, бить морды таким же люмпенам, как ты, грабить чужаков и пытаться пробиться в одну из многочисленных банд.

Только банды здесь, кстати, и поддерживали хоть какое-то подобие порядка. Разумеется не все, а только самые крупные. Чистые, Крестоносцы, Максимки, Ночные охотники и еще с полдюжины преступных сообществ контролировали свои кварталы и весьма жесткими, а точнее, жестокими, методами наводили порядок. Спокойней от этого на северной окраине не становилось: слишком уж разные правила они насаждали, да и основные силы уходили на борьбу с конкурентами. Ничего, приедут варяги из Северореченска, Дружина первым делом большой шухер здесь устроит.

На ближайшем доме красовались причудливо вписанные в граффити кресты, и сразу становилось понятно, кто здесь заправляет. Стараясь не углубляться на территорию Крестоносцев, я срезал через дворы и вышел к обшарпанным двухэтажкам. Все, теперь еще пара кварталов и уже Гетто начнется.

Впереди кто-то шмыгнул в подворотню, и я, насторожившись, замедлил шаг. Да нет, не видно никого. Только гарью пахнет. Это еще откуда? Пожар? Нет – угол дома оказался разворочен, а стена закопчена. Размытая дождем сажа грязно-серыми потеками стекала на землю. Немного дальше на стене кто-то аккуратными ярко-красными буквами вывел: «Свободу измененным!» Интересно, сначала бомбу взорвали, а потом уже лозунг намалевали, или наоборот?

Настороженно оглядываясь по сторонам, я добрался до бетонного забора Гетто, по верху которого были пущены витки «егозы». За забором виднелись длинные крыши бараков. Тоска зеленая. И как там только люди живут? Хотя какие люди? Людей там нет. Одни уроды.

Серые бетонные плиты оказались исписаны множеством лозунгов, большинство из которых были почти неразличимы из-за намалеванных поверх белых полос известки. «Смерть уродам!», «Сдохните, твари!», «Катитесь в ад!» Смерть уродам, уродам смерть. Смерть, смерть, смерть. Не очень оригинально, зато исключает всякое недопонимание гражданской позиции писавших. Уродам смерть и все дела. Все в жизни просто и понятно.

Пока шел к проходной, взгляд несколько раз цеплялся за рассекавшую красный круг ломаную синюю молнию и уже знакомые слова «Свободу измененным!». Измененные, надо же. Что ж, с этим определением не поспоришь. Изменило уродов, можно сказать, до полной неузнаваемости.

Легонько вздрогнула земля, и откуда-то с запада донесся гул далекого взрыва. Опять бомбисты шалят?

– А ну стоять! – крикнул мне из-за перегораживавшего проезд в Гетто бетонного блока автоматчик в брезентовом дождевике, голову которого, к моему несказанному удивлению, прикрывала зеленая армейская каска. Между расстегнутых пол дождевика виднелся бронежилет.

Нет, я, конечно, понимаю, что так по уставу положено, но чтоб по своей воле кто-то из армейских эту кастрюлю на голову напялил? Что здесь происходит?

– Стою, – сразу же выполнил распоряжение я.

В узких бойницах блокпоста замелькали тени, наружу высунулся автоматный ствол. Что за нездоровый ажиотаж? Караульным же положено за уродами приглядывать и выход за территорию Черного квадрата пресекать, чего они как в осаде сидят?

– Чего надо? – Автоматчик в дождевике честно пытался контролировать мои движения, но нет-нет да и скашивал глаза на дома у меня за спиной.

Я молча отогнул отворот куртки, чтобы стала видна служебная бляха. Что-то они совсем зашуганные. И ведь это не простые дружинники, а гарнизонные вояки, которые ко всему привычны должны быть. Как частенько повторяет Селин: «Все страньше и страньше».

– Проходи, – немного успокоившись, разрешил караульный. – Да не стой столбом, шевели копытами.

В караулке оказалось еще трое гарнизонных и дремавший на раскладушке рядом с буржуйкой небритый мужик. Если верить красной повязке на левом предплечье – инспектор СЭС. Совсем молодой пацан с АКМ в руках пристроился у внешней бойницы и прикрывал направившего меня сюда караульного. Бородатый боец в черной вязаной шапочке с РПК контролировал подходы к блокпосту со стороны Гетто. Черноволосый усатый лейтенант сидел за сколоченным из некрашеных досок столом, на котором лежали две лимонки, жезл – судя по лазурному навершию, заряженный чем-то шоковым, – и распечатанная пачка папирос. Со спинки стула на ремне свисал АКМ.

– Вызвать кого? – внимательно осмотрев мою бляху, спросил лейтенант.

И этот в бронежилете. Странно, не похож он на бронелобого шакала, который устав исполняет от и до. Так в чем же дело? Не на осадном же положении они здесь, в самом деле? Что за ерунда?

– Да мне просто с кем-нибудь из местных переговорить надо, – объяснил я.

– Присаживайся, – указал мне на табуретку у стола лейтенант. – Степа, кликни кого из администрации.

Бородатый что-то монотонно забубнил в переговорную трубу.

– Я смотрю, у вас тут все серьезно, – уселся я на табурет.

– Серьезно? – переспросил лейтенант. – Да у нас здесь хрень полная.

– А что такое? – удивился я. Вроде раньше с уродами никаких проблем не было. Или я от жизни отстал?

– О взрывах не слышал разве? – Мой собеседник вытащил из пачки папиросу и закурил.

– И слышан, и видел. Это так серьезно?

– А то! Все взбеленились просто. Ну, Чистые и Крестоносцы всегда на голову больные были, так к ним теперь и остальные местные отморозки примкнули. – Лейтенант выпустил в потолок струю вонючего дыма. – Как взрывы начались, так и заладили: мочи уродов, мочи уродов. А мы не даем мочить, значит, враги главные. Камни постоянно кидают, бутылки. Один раз обстреляли. Ты вот скажи, по нам-то зачем стрелять? Не знаешь? Вот и я тоже. И так в последнее время уродов в город выпускать перестали. А то троих прямо напротив нас на фонарных столбах ночью вздернули. Еще и администрация ультиматум предъявила: или находите убийц и открываете свободный проход в город, или мы за последствия не отвечаем.

– Зашибись, – посочувствовал ему я.

– Не то слово. Уже и не знаем, кто первым на штурм пойдет: уроды или банды.

– Прям уж на штурм…

– Прям на штурм, – хлопнул ладонью по столу лейтенант. – Еще пара взрывов и резьбу сорвет. И мы никому уже доказать не сможем, что это не через наш пост взрывчатку пронесли. «Свободу измененным!» Ага, разбежались. Нет, если заварится каша, нам первым кранты придут. И без разницы, кто начнет. Мы ж посередине. Такие вот пироги.

– Не дойдет до этого.

– Надеюсь. Но сейчас любого пустяка хватит, чтобы все полыхнуло. Это раньше уродам пальцем погрозишь, по району облаву устроишь и сразу все на задних лапках ходят. А сейчас никто не может себе позволить слабину дать.

– Наши идут, – подал голос Степа.

– Ну слава богу, – облегченно вздохнул лейтенант. Минуту спустя в караулку зашли три солдата гарнизона и колдун в длинном кожаном плаще.

– Володя, иди Леху смени, – распорядился лейтенант, и молодой парнишка, закинув ремень автомата на плечо, вышел наружу. – Как сходили?

– Нормально. – Колдун выложил на тумбочку два жезла: «дырокол» и заряженный «иглами стужи», повесил на вбитый в стену крюк плащ и подошел к нам.

Бойцы развесили промокшую верхнюю одежду и, не убирая оружия, сгрудились у раскаленной буржуйки.

– Как там?

– Тихо. В одном месте дыру в колючке заделать придется, но это мелочи. – Колдун уселся на свободный табурет и через шею снял цепь с массивным серебряным амулетом. – Меня больше затишье беспокоит. Не к добру это.

– Вот до чего дошло, – ткнул в меня пальцем лейтенант. – Уже не знаю, вернутся люди из обхода или нет. А обходы четыре раза в сутки устраивать положено.

– Да разогнать этот лепрозорий давно пора. – Колдун взял железную кружку, зачерпнул из стоявшей в углу бочки воды и жадно выпил. – То им дай, это им обеспечь, права не ущеми. Измененные… Твари драные!

– Ты только не начинай, – скривился лейтенант. – Это в Городском совете хорошо сидеть и щеки важно надувать, но ты-то сам все видел. Куда их выселишь?

– За сто первый километр, – буркнул колдун.

– Да они за неделю передохнут! – развернулся к нам лицом проснувшийся санитарный инспектор.

– Пусть дохнут. Нашим легче.

– Легче, кто спорит, – зевнул работник СЭС. – А волчатников куда девать? Они же через раз заразные! А жабов? А амеб? Или может, тогда прямо здесь газовую камеру построить? Чтоб заразу не разносили.

– Хорошо бы, – вздохнул колдун, – но не получится. Общественность не поймет. Вот лет пять назад…

– И пять лет назад не получилось бы, – не согласился с ним санитарный инспектор. – Это ж геноцид. Да весь Форт на уши встанет. Пусть уродов никто терпеть не может, но политика есть политика.

– Так! – опомнился вдруг лейтенант. – Никаких уродов чтоб я больше не слышал! Даже в разговорах между собой. С двадцатого апреля они официально «измененные». А то услышит кто из администрации, замучаемся объяснительные писать.

– Говорят, у уро… тьфу ты, у «измененных» банда своя появилась, – упершись руками в стол, я покачался на табурете.

– Банд у них всегда хватало. – Лейтенант поднял с пола закопченный чайник и вручил его вернувшемуся с улицы Лехе. – Только раньше они своих трясли, а теперь и в город нос совать пытаются.

– Недавно еще отряд самообороны при администрации организовали. – Колдун взял из пачки папиросу и, щелкнув по ней пальцем, раскурил. – Это все несерьезно. Вот кто создает проблемы, так это «Черный январь».

– Это который «Свободу измененным»? – догадался я.

– Они, бомбисты хреновы. Весь район на уши поставили.

– Узнать бы кто их подогревает, – мечтательно прищурился лейтенант. – Ох, я бы с этими спонсорами по душам поговорил.

– Взрывчаткой подогревают?

– Взрывчаткой, деньгами, инструкторов наверняка засылали. Пепельницу возьми, – укоризненно посмотрел лейтенант на колдуна, который после нескольких затяжек, затушил папиросу о столешницу. – Правильно бомбу установить – это уметь надо.

– Я вот думаю, это вовсе не уроды взрывы устраивают, – проигнорировав распоряжение лейтенанта насчет «измененных», предположил санитарный инспектор.

– Будь, Гоша, ты моим подчиненным, сейчас бы по периметру побежал на время, – рыкнул на него лейтенант.

– А что такое?

– А то такое! О чем я минуту назад говорил?

– А!

– Бэ.

– Местные идут, – положил Степан руку на пулемет. – Четверо. Ромб и охранники.

Гревшиеся у буржуйки солдаты сняли с нее чайник и разбежались к бойницам. Колдун намотал на кулак цепь с серебряным амулетом.

– Ромб – это кто? – поднялся я с табуретки.

– Один из местных заправил. – Лейтенант снял со спинки стула автомат и положил его себе на колени. – Мы все вопросы через него решаем.

– Понятно. – Я открыл дверь и вышел наружу.

– Далеко от блокпоста не отходи, мало ли что, – уже в спину посоветовал мне лейтенант.

Да я, собственно, и не собирался. Чего я там не видел? Длинных бетонных и шлакоблочных бараков с узенькими оконцами? Свалок мусора, с которых отходы вывозят, хорошо если два раза в год? Или язв, гнойников и увечий, щедро раздаренных Приграничьем обитателям Гетто? Нет, этого я действительно не видел, но оно мне и не надо.

Представители местной администрации уже дожидались меня на вытоптанном пятачке земли метрах в тридцати от блокпоста. Прямо перед проволокой, которую натянули меж вбитыми в землю колышками. На проволоке по ветру трепетали красные лоскуты. Ясно и без слов: дальше хода нет, стреляем без предупреждения.

Гадать, кто из них Ромб, не пришлось: морда у стоявшего впереди урода из-за неестественно выпирающих скул формой действительно напоминала вытянутый по вертикали ромб. Глаза навыкате, кожа в лиловых пятнах, а в остальном – человек как человек.

Не то, что его охранники. Этих даже после пол-литра водки с нормальными людьми не спутаешь. Два одетых в одинаковые спортивные куртки, штаны с красными лампасами и кроссовки с обрезанными носками телохранителя настороженно морщили носы, постоянно сжимая и разжимая кулаки. Длинные желтые когти на толстых пальцах рук и ног производили весьма устрашающее впечатление. Волчатники. Бедолаги, которые, заразившись, не смогли стать полноценными оборотнями и застряли в этом гротескном состоянии получеловека-полуволка. Самые настоящие уроды. Массивные челюсти далеко выдвинуты вперед, из-под растянутых в вечной улыбке губ выглядывали крупные неровные зубы. Длинная щетина больше напоминала мех, а желтые глаза зыркали по сторонам из-под полуприкрытых век.

Третий охранник походил на человека еще меньше волчатников. Длинная, скособоченная фигура была наряжена в доходивший до земли белый больничный халат, а выглядывавшее из-под широкополой ковбойской шляпы лицо полностью закрывали грязные бинты. Открытой оставалась только узкая полоска кожи у налитых кровью глаз. Этот охранник ни на минуту не замирал на месте, и казалось, что он просто перетекает из одного положения в другое. Было в нем что-то нечеловеческое. Остальные тоже не красавцы, но это уже нечто за гранью. Человек-невидимка, да и только.

Да, с такой охраной Ромб и за пределами Форта себя может чувствовать вполне спокойно. В здравом уме врукопашную с волчатниками не рискнут сойтись даже Чистые. Уж больно сильные, быстрые и живучие эти твари. К тому же нередко заразные. А от мутировавшего вируса нормальным оборотнем еще никто не становился. И кому охота в такого страхолюда превращаться? Всего одна царапина, и здравствуй, Черный квадрат. Хоть сразу вешайся.

– Деньги принес? – сцепив пальцы, хрустнул опухшими костяшками Ромб.

Здравствуйте, я ваша тетя! Приплыли. И снова в яблочко. Знать бы еще, о каких деньгах речь.

– Здрасте, – поморщился из-за неприятного запаха я. От волчатников моя гримаса не укрылась и они еще сильнее оскалились. – Нет, я один вопрос уточнить заскочил.

– Никаких уточнений. – Голос у Ромба был глухой, с непонятным придыханием. – Пока не принесешь десять тысяч, здесь даже не появляйся. Цена окончательная. Торг неуместен.

– Цена… – немного начал я отходить после шока от прозвучавшей суммы, – завышена. Несколько завышена.

– Ты больше не пахнешь мертвечиной, – клацая зубами, невнятно заявил вдруг один из людей-волков.

– Он помылся, – прошептал урод в белом халате. Недоделанные оборотни снова оскалились.

– Повторяю последний раз: цена окончательная. – Лиловые пятна на лице Ромба приняли малиновый оттенок. – Или ты считаешь, что жизнь измененного такая дешевка, что не стоит ни копейки?

– Стоп, кто говорил о жизни… измененного? – подняв руки на уровень груди, выставил вперед ладони я.

– Никто, даже измененный со льдом вместо крови не сможет спуститься в Чертов провал и остаться после этого в живых. – Ромб начал немного успокаиваться. – Мы достанем то, что нужно тебе. Измененный пожертвует жизнью. Но пожертвует во имя нашего дела. Готовь деньги. Или не приходи.

Он развернулся и зашагал прочь. Волчатники пошли вслед за ним, а урод в плаще остался стоять и пялиться на меня своими красными глазищами. Стараясь ничем не выдать своего недоумения, я направился к блокпосту. Надо срочно разузнать у кого-нибудь про Чертов провал. В первую очередь, что это такое и где находится. Пожалуй, стоит ребят из Патруля порасспрашивать. Авось кто чего слышал.

Нет, какой жук этот Ромб! «Пожертвовать жизнью», «наше дело»… Так я ему и поверил. Когда заходит речь о таких деньгах, идеологическая шелуха моментально слетает.

Навстречу мне из караулки вышла молодая светловолосая женщина в короткой замшевой куртке и кожаной юбке до земли. Фигурка ничего, а вот все лицо покрывала сетка явственно видневшихся под бледной кожей ярко-синих кровеносных сосудов. До меня донесся легкий аромат духов, но я был слишком погружен в свои раздумья, чтобы отвлекаться на смазливое личико. В голове крутился только один вопрос: «За что бы я согласился выложить десять тысяч?» А ведь Ромб уверен, что выложу. Но – за что?

– Удачно? – поинтересовался у меня лейтенант и отхлебнул из железной кружки горячий чай.

– Пятьдесят на пятьдесят, – неопределенно ответил я. – Спасибо за помощь, пойду я.

– Иди, только осторожней, – предупредил меня возившийся с обвитой серебряной полоской костяной палочкой колдун. – Марго сказала, там какая-то шпана через два дома собралась. То ли Ночные охотники, то ли Крестоносцы.

– Марго? Вы ж измененных из Гетто вроде не выпускаете?