Текст книги "Приграничье. Клинок Стужи. Дилогия"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 59 страниц)

– Пошли отсюда, – настороженно оглянувшийся на кусты Григорий убирать АКСУ не спешил и продолжал держать палец на спусковом крючке.

Впереди затрещал подлесок, и я едва не пальнул в белый свет. На тропинку выбрался здоровенный лось, посмотрел на нас и скрылся в лесу. Ну и зверюга! В холке метра два с половиной, если не больше!

– Вот блин….

– На шашлык!

– Фак!

– А у него глаза не зеленые?

– Дурмашина.

– Ой, мамочки.

– Ты видел?

В общем, по поводу лося высказались все, промолчал только колдун.

– Примерещилось ей, Лед, как думаешь? – оглянулся на деревья Напалм, когда мы уже вышли из леса.

– Кто знает? – Лично мне летающие глаза пока еще видеть не доводилось. Но только на этом основании утверждать, что их не существует? В Приграничье ни в чем нельзя быть уверенным наверняка.

– Эй, подруга, ты ничего галлюциногенного не употребляла с утра? – догнав, подколол Веру Напалм.

– Пошел ты! – прошипела она и отвернулась.

– Ты вот, Лед, видел когда-нибудь, чтобы глаза сами по себе летали? – пиромант вытащил платок и протер им лысину.

Здорово! Надо будет тоже себе тряпочку для этого дела завести.

– Отполируй еще, – язвительно посоветовала Вера.

– Время будет – и отполирую, и воском покрою.

– Нет, не видел, – признался я, осматривая лежавшее перед нами поле. Странно, – здесь ничего не светится. Никакого намека на Столб. С полем полный порядок, а дорога наша мне, прямо скажем, не нравится. Такое впечатление – по ней тыщу лет уже никто не ездил. И ведет ли она куда-нибудь? – Только это ни о чем не говорит.

– Как так?

– Был у нас в отряде паренек один. Лентяй, честно говоря, каких свет не видывал. По жизни, лишь бы от работы отмазаться. Ну вот, как-то в рейде он и начал всем жаловаться: мол, слышу голоса, слов не понимаю, но зовут куда-то. Решили – опять придуривается, чтобы в караул не ставили. Не получилось у него отмазаться, в общем. И просыпаемся, значит, утром, а его нет, хотя дверь изнутри заперта, окна заколочены, в дымоход даже кошка не пролезет. Куда сгинул?

– А подпол проверили? – предположил Напалм.

– Да какой там подпол, не было ничего.

– И не нашли? – невольно поежился Второй.

– Не нашли.

– Правда, что ли? – сморщился Первый и почесал шею. – Гонишь, поди.

– Я придумывать буду, что ли? – возмутился я. – Очень надо.

– Не мог же он просто исчезнуть? – Напалм, утершись платком, убрал его обратно в карман куртки и вжикнул молнией замка. – Сам что думаешь?

– Я вообще думаю редко. А дознаватель, тот, наоборот, много думал. Работа у него такая, – решил я больше не томить слушателей. – И показалось ему странным, что пропавший не так давно крупно нагрел в карты двух товарищей с нашего же отряда. А уж когда раскопали, что один из проигравшихся горсть колес у отрядного медика по знакомству выменял…

– И что? – не смог сложить два плюс два Первый.

– Что, что. Колес в еду сыпанули, пока все спали, бедолагу из избы вытащили, заколбасили и спокойно обратно вернулись. Дебилы.

– Ты ж говорил, не нашли его! – попрекнул меня Второй.

– He нашли. Деятелей тех раскололи, они даже место показали, где труп прикопали. Но к тому времени там даже костей не осталось – зверье все растащило.

– Ну, ты и здоров байки травить, – уважительно похлопал меня по плечу Мельников.

– На что спорим – реальный случай?

– Да я ж даже не сомневаюсь…

Я пожал плечами и отвечать ничего не стал. И как-то само собой вышло, что дальше пошли молча. Задул холодный ветер, заморосило. Поля тянулись и тянулись. Хоть бы уже пришли куда-нибудь наконец.

– Вы только посмотрите на это. Вот гадство! – выругался Григорий.

Опа. Приплыли. Точнее – сейчас поплывем. Дорога наконец вывела нас к Черному ручью, который мало того, что оказался никаким не ручьем, а вполне себе полноводной речкой, так еще и мост через него был сожжен. Судя по размытым дождем остаткам сажи на бетонных опорах – уже как с месяц. А до того берега метров десять. Ручей быстрый, сунешься – запросто снесет.

– Ну что, вброд? – без особой радости в голосе поинтересовался у Гриши Хан.

– Холодно, – поежился Первый.

– Унесет, – поддержал брата Второй и кинул камушек в воду. – И дна не видно.

Это точно. Вода мутная – так сразу и не поймешь, какая глубина: метр или все десять. Только сунься – даже если выберешься, простынешь и все вещи промочишь. Нет, правильно говорят: не зная броду, не суйся в воду. Целее будешь.

– Лед? – отвернулся от ручья Григорий и не заметил, как у самого берега под водой пронеслась длинная узкая тень. Пронеслась, что характерно, против течения.

– В обход, – промолчав об увиденном, высказал я свое мнение. – Найдем подходящее место и переправимся.

– А если не найдем?

– Вон до того лесочка дойдем, сосну свалим и по ней переберемся, – показал я на бор, расположенный в паре километров ниже по течению.

– Чего время терять? – взглядом измерил расстояние до того берега дядя Женя. – Веревка есть. Делаем связку и…

– И все вместе пойдем на корм рыбам, – закончил за него фразу Напалм. – Я в воду не полезу. Не двоякодышащий и плавать не умею.

– Не можешь – научим, не хочешь – заставим, – криво усмехнулся Хан.

– Да ну?

– Никто в воду не полезет, – неожиданно заявил колдун, до этого молча смотревший на воду. – Надо переправу искать.

Григорий оценивающе взглянул на осунувшегося Ялтина, переглянулся с Мельниковым и вздохнул:

– Идем до леса. Не находим переправу – валим деревья. И пошевеливайтесь.

– А привал? – Вопрос Первого остался без ответа.

Как ни странно, сколоченный из потемневших от времени и близости воды досок мостик в зарослях ив заметил колдун, хотя буквально в двух шагах прошли и Гриша, и близнецы. Покосившееся сооружение доверия не вызывало, а отсутствие перил и стремнина внизу делали переправу увлекательным приключением. Точнее – делали бы похожим, но промелькнувшая в воде тень напрочь отбила игривое настроение.

Колдун деактивировал непонятно кем прицепленное к доскам сигнальное заклинание, и мы поодиночке начали перебираться на тот берег. Несмотря на опасения в надежности моста, переправились все благополучно. И это просто здорово: совсем не уверен, что упавшему удалось бы выплыть к берегу. Да даже если бы и удалось – не сказать, что погодка шибко к купанию в ледяной воде располагает. Ветерок прохладненький, небо облаками затянуто. Такое впечатление – вот-вот дождь зарядит.

Дождавшись, пока все переведут дыхание и успокоятся, Григорий повел нас через прибрежные кусты, которые вскоре превратились в самый настоящий ельник. Тут уже в роли проводника пришлось выступить мне. Кто б в моем бывшем отряде подумать мог: Лед – проводник. Да мне ж в тех самых трех соснах заблудиться – как два пальца об асфальт?

Обошлось. Вскоре деревья начали редеть, и расступившиеся елки открыли каменистую дорогу. Немного дальше среди молодого подлеска и зарослей ведьминого хлыста виднелись какие-то полуразвалившиеся постройки.

– Это, что ли, деревня твоя? – понизив голос, спросил я у доставшего бинокль Григория.

– Деревня дальше. Это от колхоза осталось, – внимательно осмотрев постройки в бинокль, ответил тот. – Смотрите, на дороге следы еще дождем не смыло.

– Мало ли кто проехать мог? – взяв бинокль у Григория, заметил дядя Женя. – Те же самые охотники.

– Ничего не чувствуете? Вроде как озоном пахнет, – потянул я носом посвежевший воздух. – Или мне кажется?

– У меня насморк, – пожал плечами Мельников и начал пробираться через кусты к дороге. – Шевелитесь.

– Все здесь? – обернулся Григорий, когда мы собрались на обочине. – По грязи не топчитесь. Сейчас укроемся в каких-нибудь развалинах и осмотримся. Вон тот коровник нам как раз подойдет.

– До деревни далеко? – Напалм неосторожно шагнул вперед и ступил в раскисшую от дождя дорожную грязь. – Блин, вляпался.

– Говорил же – не наследите, – зашипел на него Григорий.

– Дождь смоет.

– Какой дождь? Распогодилось.

И верно: облака вроде как расходиться начали. Во всяком случае посветлело заметно. Вот только что-то не дает мне покоя в этих переменах погоды. А что – словами даже не объяснить. Чутье.

– Подождите, – остановил колдун двинувшегося за Григорием Второго. – Надо подстраховаться.

Неуловимое движение кистью – и по дороге полетело туманное, облако. Прежде чем оно метров через двадцать потухло, на его фоне два раза проявились перегораживающие пространство между деревьями сигнальные чары, по своей структуре напоминающие паутину.

Колдун погладил хрустальный шар, что-то прошептал, и в наши амулеты начала закачиваться магическая энергия. Перед глазами замерцала радужная пелена, и лес как-то совершенно неожиданно распался на отдельные деревья и кусты. Что ж такое со зрением творится?

– Видите вон то туманное облачко? – указал нам на ставшее видимым заклинание Ялтин. – Это блуждающие сигнальные чары, ни в коем случае к ним не прикасайтесь.

Внимательно посматривая по сторонам, мы перебежали через дорогу и направились к коровнику. Уловив, как зашумели верхушки деревьев, я взглянул вверх и едва не охнул: серые облака стремительно разлетались в стороны, а очистившееся небо начало менять цвет с голубого на ослепительно-белый.

– Бежим! – Наплевав на скрытое передвижение, я бросился напролом сквозь кусты. И уже на бегу крикнул. – Криоген!

Времени на объяснения не оставалось. Кто не сообразит последовать моему примеру – стопроцентный покойник. Сзади послышались крики, треск веток, шумное дыхание. Поверили.

Остановившись в дверном проеме – повезло, крыша цела! – Я развернулся подождать остальных. Намного опередив всех, первым в дверь влетел колдун. Бежавшие следом близнецы проскочили мимо меня почти одновременно. Рванув за воротник последней влетевшую в коровник Веру, я швырнул ее внутрь, и в этот момент по деревьям побежала белая волна. Все что встречалось ей на пути, мгновенно промораживалось насквозь, а земля покрывалась толстой коркой наледи. Не мешкая ни мгновенья, я отпрыгнул от двери и, накрывшись сумкой, скрючился в идущем по полу желобе.

На миг резко похолодало, лицо и кисти обожгло холодом, но волна стужи сразу же схлынула, не успев окончательно заморозить наши тела. Откинув сумку, я поднялся с пола и огляделся. К нашему счастью, криоген захватил коровник лишь краем. А то валялись бы здесь восемь ледяных статуй.

– Черт! – выругался Григорий и начал тереть побелевшую щеку.

Один обмороженный есть. Еще зацепило кого? Больше пострадавших от холода не оказалось. Колдун сделал для Гриши какую-то примочку, и тот каждый раз шипел от боли, прикладывая ее к лицу.

– Ну ничего себе! – Вышедший на улицу Первый ухватился за промороженную ветку куста. Та с хрустом обломилась, и в руке у парня остался ледяной листок.

– И что, люди так же? – Напалм провел ладонью вдоль стебля ведьминого хлыста, и он, согреваемый даром пироманта, начал оттаивать. На пользу ему это не пошло – почерневшее растение сразу же согнулось до земли.

– Даже хуже. Люди так равномерно не промораживаются – их на куски разрывает. – Я внимательно посмотрел на небо, но теперь оно было обычного серого цвета затянувших его облаков.

– Брешешь, – усмехнулся Первый и пнул покрытую инеем елку. Дерево от удара вздрогнуло, и с него с хрустальным звоном посыпалась хвоя.

– Быстро в коровник, и чтоб не отсвечивали здесь, – шикнул на нас Григорий и попросил Мельникова: – Возьми кого-нибудь, пройдитесь по дороге, посмотрите, что там. Я схожу деревню проверю. Пошли, Лед.

Мы обогнули коровник слева – с этой стороны растительность криогеном не захватило, – продрались сквозь колючие кусты малины и залегли за поваленной водонапорной башней. На деревню открывшийся вид походил мало. На фабрику по производству наркотиков еще меньше. Или это только околица, а деревня за тем леском? От построек в первозданном виде остался только колодец – все остальное превратилось в заросшие молодыми деревцами и кустами развалины. Нас развалины интересовали мало. Не из-за них мы сюда пришли. Совсем не из-за них.

На расчищенной от подлеска площадке стояли два вагончика. В таких обычно строители и вахтовики обитают. Рядом с ними из земли торчали деревянные колышки, видимо, еще не так давно удерживавшие свернутую сейчас палатку. Длинный навес из профнастила прикрывал от дождя остатки поленницы и скирду сена, сбоку от которой пристроился штабель грубо сколоченных деревянных ящиков. Что еще? Собачья конура. Сторожевая вышка. Кострище. Покосившаяся кабинка туалета. Мусорная куча у леса. Вышка с ветряком. Вот оно: от смонтированного на вышке ветряка к одному из вагончиков шел толстый кабель.

Я бы еще мог поверить, что это лагерь охотников или дровосеков, вот только им ветряк ни к чему. Значит, наши клиенты.

Из-за дальнего вагончика выехала телега, и я забрал у Григория бинокль. Люди как люди. Одежда весьма разномастная: кожаная куртка, ветровка, фуфайка с обрезанными рукавами, длинный плащ-дождевик. Вооружены двумя двустволками, обрезом и помповиком. Телега остановилась рядом со свернутой палаткой. Молодой парень в дождевике спрыгнул на землю и, поднатужившись, перебросил палатку через борт.

И кто это такие? Курьеры? Запросто. Местных от них с первого взгляда отличить можно. Местные – а я заметил троих: по караульному у вагончиков и часовой на вышке, – те в камуфляже. У караульных автоматы Калашникова, на вышке РПК.

– Ничего не чувствуешь? – прошептал я. – Я как на вон тот вагончик смотрю – виски ломит.

– Нет, нормально все, – еще тише ответил Григорий. Ничего не понимаю. Мало того, что глаза слезиться начали, так еще и зуд по всему телу пошел. Я попытался почувствовать состояние поля магической энергии и сразу же скривился от неприятного ощущения. Самая близкая ассоциация – в черепе начали сверлить дырку. Изнутри и снаружи одновременно. Перфоратором. Но и того, что успел заметить, хватило, чтобы прийти к весьма настораживающему выводу: концентрация магической энергии вокруг вагончиков была просто невероятной. Нечто подобное, хоть и не в таких масштабах, было на квартире нарка, куда меня затащил Григорий.

Энергетическое поле постоянно колебалось, а возникавшие при этом перепады мог почувствовать даже обычный человек. И из этого следует один весьма неприятный момент: при штурме Ялтин нам ничем помочь не сможет. Положительный момент тоже имелся: колдунов среди производителей наркотиков быть не должно. Человеку с высокой чувствительностью в этой душегубке и двух часов не продержаться.

– Как думаешь, сколько их? – выглянул из-за поваленной опоры Григорий.

– Человек десять, не меньше. – Я вновь поднес бинокль к глазам. Четверо на телеге, два караульных, плюс пулеметчик на вышке. – Я семерых вижу.

– Это с которыми на телеге?

– Да.

– С этими, думаю, десятка полтора наберется. – Гриша забрал у меня бинокль. – Я восьмерых насчитал.

– Где восьмой?

– Куст сирени видишь? Почти у леса, слева от ветряка.

– Ага, понял. – Приглядевшись, я смог различить в тех кустах какое-то шевеление. Камуфляж скрадывал фигуру часового, но когда тот неосторожно менял позу, укрыться от пристального взгляда не мог. – А почему ты решил, что их так много?

– В вагончике сменщики отдыхать должны. Так что это еще человек пять-шесть. – Григорий убрал бинокль и задумался. – Иди скажи: пусть Мельников и Ялтин придут. И переговорными амулетами не пользуйтесь.

– Хорошо. – Я по-пластунски отполз в лес и, уже не особо скрываясь – все равно в таких зарослях никто не разглядит, – пошел к коровнику. Интересно, поесть приготовили что-нибудь?

Выслушав мое сообщение, дядя Женя и Сергей Михайлович вышли на улицу. Я обвел взглядом помещение и подошел к возившейся со снайперской винтовкой Вере.

– Как Мельников сходил? – Меня весьма заинтересовали длинные винтовочные патроны с едва заметно светившимися в полумраке помещения пулями.

– Нашел пост. Два человека, – не отрываясь от винтовки, известила меня девушка.

– Слушай, у тебя на пули какие заклинания наложены?

– Разные. – Вера откинула с лица прядь и посмотрела на меня. – Не мешай, а?

– Договорились, – я не стал навязывать свое общество и отошел к игравшим в «очко» Напалму и близнецам. Нервничает человек перед операцией, чего такого? Со всеми бывает.

– Ну что там? – Первый принял протянутую пиромантом карту и сплюнул на пол. – Фак!

– Ничего хорошего. – Я посмотрел на брошенные карты: две дамы, десятка и шестерка. Перебор.

– Штурмовать будем? – Первый начал заново набирать карты, но, добавив к восьмерке и шестерке девятку, вновь выругался. – Твою мать! Не прет масть!

– И зачем так нервничать? – расплылся в улыбке Напалм, которому масть, прямо скажем, перла. – Не везет в карты, повезет в любви.

– Думаешь? – на этой раздаче Второй остановился на девятнадцати и, насчитав столько же очков у банковавшего пироманта, швырнул карты на пол.

– Стопудово, – собрав с пола карты, Напалм начал тасовать колоду.

– Делом лучше займитесь. Оружие проверьте, – через губу процедил подошедший Хан.

– Обязательно, – даже не посмотрел в его сторону Напалм, раздавая карты.

Хан недолго постоял над душой у игроков и, что-то неразборчиво пробормотав, отошел к Вере.

– Задолбал Шнырь уже.

– Забей, – посоветовал ему Второй и вспомнил про вопрос брата. – Так что там насчет штурма? Будет?

– Да будет штурм, будет. Куда деваться-то?

– Блин, и кому все это надо? Галочку поставить? – Первый отложил карты в сторону. – Вот мы зачем здесь? Оцепили бы всю деревню…

– Это ж сколько народу нагнать надо! – не согласился я со скептиком.

– Да не в людях дело. – Второй протянул мне полплитки шоколада. – Смысл наших действий какой? Как на каждом углу торговали наркотой, так и будут. Не мозговертами, так другими. И то, что мы эту лабораторию накроем, ничего не изменит. Рыба с головы гниет.

– Куда-то вас не туда понесло, – поняв, что игра в карты больше никого не интересует, Напалм сгреб банк. – У меня два друга от передоза загнулись. И третий уже вконец скололся. Мне этих тварей-наркоторговцев поджарить – хоть что-то хорошее в жизни сделать.

– «Я бы плюнул в лицо их героиновым гуру», – сам не знаю зачем процитировал я вдруг певца из «Западного полюса».

– Вот бы никогда не подумал, что ты творчеством Лоцмана увлекаешься, – здорово удивился пиромант. – Мне у него другое стихотворение больше нравится:

 
Последний поезд в рай ушел поутру.
Я сижу на перроне, пиво пью и курю.
В кассе билеты лишь до станции Ад —
Хочешь купе, а хочешь плацкарт.
Рогатый кондуктор – наш человек,
Мигом сварганит белье и обед,
Водка, трава, вагон-ресторан —
Каждый в поезде весел и пьян.
Проблема одна – в дороге нет остановок,
Путь в ад обычно недолог.
 

– Подожди, Напалм. Ты по идейным соображениям завербовался, что ли? – обалдел Второй.

– Да прям! Совсем за больного на голову меня держишь? – покрутил пиромант пальцем у виска. – Безденежье задолбало.

– Думаешь, здесь получится денег срубить? – засомневался Первый. – На жизнь бы хватило.

– Когда безденежье задолбало, я дельце одно провернул. Вот… Денежек срубил. Да… – криво усмехнулся Напалм. – Илья меня тогда еле отмазал. Теперь отрабатываю. Вы сами-то как сюда загремели?

– Как, как, – не менее кисло улыбнулся в ответ Второй. – С армейки дембельнулись, поехали на север на вахту. Ну и вместо севера сюда угодили. А тут – хрень!

– С большой буквы Хэ, – кивнул Первый. – И куда податься? Или в бандиты, или в Дружину. В бандиты нас не взяли, а у Ильи место нашлось.

– Вы только посмотрите, – неожиданно прищурился Второй.

Я повернулся и увидел, что дождавшийся возвращения Григория Хан уже ему что-то докладывает.

– Ну все, потекло говно по трубам, – вздохнул Напалм.

– Быстро собирайтесь, – пропуская внутрь колдуна, не стал слушать Хана Гриша. – Сейчас из деревни поедет телега с партией наркотиков. Отходим метров на сто по дороге и устраиваем засаду. Охранников четверо. Огонь на поражение, Вера – страхуешь. Уйти не должен ни один. Сохранность наркотиков роли не играет.

– Нас же в деревне услышат! Какая засада? Если брать, то всех одновременно, – забеспокоился Хан.

– Сергей Михайлович…

– Двадцать секунд тишины я вам обеспечу. Больше не гарантирую. Естественный магический фон настолько высок, что помехи от него делают невозможным подпитку чар.

– Двадцать секунд? За глаза хватит, – излишне оптимистично, на мой взгляд, подошел к делу Хан.

Не представляю, как колдун обещание выполнит, – я же видел, какая каша с энергетикой творится. Хотя… Работать придется в удалении от очага возмущения – тех самых вагончиков. Да и если что – у нас огнемет ходячий есть.

– Так, после ликвидации курьеров сразу выходим на позиции для атаки деревни, – Григорий начертил схему носком ботинка на грязном полу. – В лагере осталось от семи до пятнадцати человек. Наша задача в максимально короткие сроки их нейтрализовать и захватить лабораторию – вот этот вагончик. Есть две новости. Плохая: энергетическое поле там такое нестабильное, что Сергей Михайлович нам помочь не сможет. Хорошая: караульных только четверо. Остальные или заняты в лаборатории, или отдыхают. Сергей Михайлович, на вас пост дальше по дороге, про который рассказывал Мельников. Справитесь?

– Разумеется.

– Замечательно. Переговорными амулетами пользоваться только после начала атаки. Вера, твой часовой на вышке. Дальше – выбор целей по своему усмотрению. Сергей Михайлович уверен, что у всех часовых имеются отводящие пули амулеты, поэтому вся надежда на тебя. Не подведи.

Девушка молча кивнула.

– Хан, на дальней от нас стороне лагеря растут кусты сирени. Примерно вот здесь. Там секрет. Вы с Мельниковым должны снять караульного.

– Ясно.

– Напалм. Можешь спалить вагончик, чтобы никто не успел из него выскочить?

– Будто не знаете… Могу.

– Твоя цель тот, который дальний от ветряка. Лед, ты прикрываешь Напалма. Имейте в виду: если не успеете, нам придется туго. Первый и Второй со мной, – закончив с указаниями, Григорий внимательно нас всех осмотрел. – Вопросы есть?

– Григорий, они выезжать собираются, – заглянул в дверь дядя Женя.

– Выходим. Вещи здесь оставляйте. Да – без команды не стрелять.

Я почесал за ухом и, расстегнув сумку, переложил в карманы куртки пачки долларов. На всякий случай. Больше вроде ничего ценного не оставляю – патронами так и вообще по самую макушку затарился. Остальные что? Тоже готовы.

Так и не произнесшая за последнее время ни слова Вера вслед за Григорием вышла из коровника. Нервничает: плотно сжаты губы, резковаты движения. Для снайпера ничего хорошего. Снайпер на деле должен быть спокоен как удав. Надеюсь, ее еще отпустит.

Хан, то ли подражая Григорию, то ли по выработанной за годы службы привычке обежал всех взглядом. Явно хотел устроить разнос, но сдержался. За этого можно не волноваться. Этот матерый и очки себе зарабатывает. Он тех курьеров голыми руками порвет, если приказ получит. Пусть и сволочь, но хватка железная.

Первый и Второй быстро скидали в угол свои рюкзаки, проверили автоматы и остановились у двери, дожидаясь Напалма. Странные парни. Только что вопросы чуть ли не о смысле жизни задавали и уже убивать готовы. Армия – школа жизни? Не служил, не знаю…

Напалм долго копался в сумке, наконец нашел какой-то пакетик, сунул в карман куртки и застегнул молнию замка. Проверил, насколько легко выходит из чехла пистолет, провел ладонью по лицу и улыбнулся. Вот уж кто вещь в себе – так это он. Спроси меня сейчас, нервничает ли пиромант, и даже не знаю, что бы ответил. С другой стороны, утром он не запаниковал и зомби поджарил оперативно. Надеюсь, и сейчас не подведет. Если что-то пойдет не так, вся надежда на него – иначе в двадцать секунд не уложимся.

Я вышел из коровника и наткнулся на дядю Женю, который уже собирался идти нас торопить.

– Хан, Лед и Напалм, за мной, – позвал он, и мы в обход промороженной криогеном полосы – трава уже начала оттаивать и на глазах чернела и вяла, – пошли выбирать позиции.

Колдун, Гриша и близнецы перебежали на другую сторону дороги, а куда исчезла Вера, заметить не успел.

Наложенные на наши амулеты дополнительные заклинания уже начали выдыхаться, и блуждавшие охранные чары казались облачками пара, перелетавшими от одного дерева к другому. Кое-где серебрились в беспорядке рассыпанные по лесу нити стационарной сигнальной системы, но их удавалось легко обойти.

Место для засады выбрали на стыке ельника и березового леса. Осмотревшись, я улегся на склоне заросшего малиной небольшого пригорка. Быстро сориентировавшись, что к чему, Хан залег рядом.

– Ты про бонусы за успешно завершенную операцию ничего не слышал? – неожиданно спросил он.

– Нет. – Я устроил на земле винтовку, постаравшись, чтобы трава и листья не закрывали обзор из оптического прицела. Мне всякие бонусы по барабану – в Форт возвращаться не собираюсь. Да и не в премии дело. Главное, чтобы мы действительно вышли к базе по производству мозговертов. А то перестреляем сейчас левых грибников…

Грибников? Нет, это я загнул. Все к одному сходится. Слишком место глухое: на юго-востоке лес до границы с Городом идет, со стороны Елового топи прикрывают, со стороны Рудного ручей. Случайный человек в такую глушь не полезет. И случайный человек такую охранную систему не организует. Ошибки быть не может.

– А обещали? – все же решил я поддержать разговор. А то что-то совсем муторно стало. Будто меня как букашку кто-то с интересом рассматривает. А интерес нехороший такой: и иголка уже приготовлена, и место под стеклом зарезервировано.

– Был разговор. – Хан зашипел от боли, уколовшись о шип на малиновом кусте. – Звездануться! Тепло, говорят, три месяца в году, а разрослось все…

– Колдуны считают, растения магической энергией питаться начали. Вон у листьев прожилки синеватые. Лет через двадцать будет как на Севере, лес не вечнозеленый, а вечносиний. Там деревья листья на зиму уже не сбрасывают. – Я поймал себя на желании поговорить. Тоже, значит, нервничаю.

Хан попробовал наклонить малиновый куст, еще раз оцарапался и отполз к елке в паре метров от моего укрытия.

Ждем. От земли идет холод и сырость. Пистолет в плечевой кобуре врезался в ребра. Муравей, зараза такая, забрался под штанину. Травинка щекочет нос. Во рту пересохло. Муравей дополз уже до колена. Джинсы начали промокать от сырости опавшей хвои. Рука затекла. Ждем.

Тонкий скрип тележного колеса донесся минут через пятнадцать после того, как мы устроились в засаде. Вскоре послышалось цоканье копыт по каменистой почве и недовольное всхрапывание лошадей. Криоген напугал? Скорее всего. Не любят животные таких природных катаклизмов.

В груженной мешками телеге ехали четверо. Один правил, двое по бортам, последний сзади. Я по очереди поймал всех в оптический прицел. Что неудивительно – лица незнакомые. На коленях одетого в расстегнутую фуфайку с обрезанными рукавами бородатого мужика лежал обрез охотничьего ружья. Сидевшие по бокам парни – один в кожаной куртке, второй в ветровке – вооружились двустволками, а постоянно оглядывавшийся пацан лет двадцати в дождевике вертел в руках помповик. Вдобавок у каждого по длинному ножу и топорику.

Так вот посмотришь – охотники домой возвращаются. Или отец с сыновьями разную мелочевку на продажу в Форт везут. Или… Что ни говори, и вооружение, и одежда подобраны очень удачно. На пять с плюсом. И от бандитов или лесных тварей при необходимости отбиться можно, и ни Патруль, ни Дружина слишком тщательно досматривать не станут. Охотничьи ружья – это вам не автоматы. У нас в деревне без обреза не просто тяжело, а совсем никак. И арсенал подобный этому совсем не редкость.

– Мой сбоку, – прошептал Хан и приник к прицелу автомата.

Тогда мой возница. Я попытался почувствовать, защищены ли наркокурьеры какими-нибудь чарами, и без особого удивления обнаружил едва заметный фон активных чародейских амулетов. Судя по интенсивности излучения, у них у всех «Чешуя дракона». А это уже совсем нехорошо: за двадцать секунд можем не уложиться. Если только гранатами закидать или Напалм подсобит.

Ну, и чего ждем? Телега сейчас уже мимо проедет. Неужели наши дальше залегли? Или планы изменились?

В этот момент возница сунул руку за пазуху и вытащил из-под фуфайки цепочку с амулетом. С ноготь величиной аметист ослепительно вспыхнул и рассыпался в пыль.

Я выстрелил в возницу картечью и мужик, выпустив вожжи, как куль свалился в телегу. Автоматные очереди скосили сидевших у бортов парней, и только пацан успел направить в сторону леса помповое ружье, прежде чем его расстреляли сразу из нескольких стволов. Последними выстрелами добили лошадей.

И все это без единого звука. Не было слышно не только выстрелов, криков раненых и ржания лошадей, но и ударов пуль в борта телеги.

Думаю, в десять секунд мы уложились…

Я еще лежал и высматривал, не шевельнется ли кто в телеге, когда из леса появились близнецы и, с автоматами наизготовку, осмотрели тела.

– Порядок, – помахал рукой один из братьев оставшемуся в лесу Григорию.

Я поднялся с земли и вышел из леса. Три трупа валялись в телеге, и только сидевший сзади парень перевалился через борт и в обнимку со своим ружьем скрючился на дороге. Светлые волосы слиплись от загустевшей крови.

Крови вообще было много. Просачиваясь сквозь доски телеги, она капала на дорогу. Пахло пороховой гарью. И кровью, конечно, тоже пахло. Порох и кровь. Запах смерти. Уже и мухи на него слетелись.

Из леса начали подтягиваться остальные, и Григорий тут же послал Хана контролировать обстановку со стороны деревни. Вера, получается, где-то дальше по дороге залегла.

Дядя Женя залез в телегу и начал проверять содержимое мешков и вещи убитых.

– Сергей Михайлович, – подошел я к колдуну. – А как вы чародейские амулеты вырубили?

– Мое личное ноу-хау, – не стал раскрывать секрета Ялтин.

– Есть что? – окликнул Мельникова Гриша.

– Дичь, меха и вяленое мясо. – Дядя Женя перевалил трупы через борт и вытащил нож.

М-дя-а… Если мы простых охотников, просто завернувших на огонек, положили… Я посмотрел на неприкаянно переминавшихся с ноги на ногу близнецов. На неокрепшую психику, а точнее, неатрофированную совесть это подействует просто убийственно. Многие готовы резать глотки ради высоких идеалов и правого дела, не задумываясь, что убийство – это всегда убийство. Отчего-то им легче, если они убивают не из-за двадцати копеек, а во имя мира и жизни во Вселенной.

Но не могли же мы гак ошибиться. Не бывает таких совпадений!

Так и не оказалось. Крякнув от натуги, Мельников отодрал одну из досок и вытащил из тайника туго замотанный пластиковый пакет. Вспорол ножом, посмотрел содержимое и кинул Грише:

– По розничным ценам тыщ на пять товара.

Оживившиеся близнецы удивленно переглянулись. А чего вы хотели? Мозговерты – дурь не из дешевых.

– Тайник, думаю, не один. – Дядя Женя спрыгнул на землю. – Что делать будем?