Текст книги "Приграничье. Клинок Стужи. Дилогия"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 59 страниц)

– Утилизировать. – Григорий швырнул пакет обратно в телегу. – У кого есть идеи?

– Запалить, и все дела, – предложил Мельников.

– Дым в лагере увидеть могут, – предупредил Напалм.

– Сергей Михайлович, ваш АРИР на отложенный взрыв поставить можно?

– На сколько? – Колдун расстегнул сумку, с которой никогда не расставался, и вытащил деревянный шар.

– На сорок минут.

– Готово. – Ялтин осторожно положил АРИР в телегу.

– Ну что встали? – сразу же заторопил нас Конопатый. – Время, время. Занимайте позиции.

Я провел пироманта по лесу к водонапорной башне и указал на вагончик, на обрезке бревна у двери которого так и продолжал сидеть охранник. Второй караульный перебрался под навес и с автоматом в руках растянулся на сене.

– Тебе откуда сподручней работать будет? – прошептал я на ухо Напалму.

– Мне метров на тридцать подойти надо, иначе такой объем не прокачаю, – прищурился тот. – Вон те кусты вроде поближе будут.

Я взглядом измерил расстояние от приглянувшихся парню кустов до вагончика и нахмурился. Метров сорок по открытому пространству пробежать придется. Если пулеметчика не снимут – нам кранты. Нет, если пулеметчика не снимут – кранты всем. Но о нем вроде Вера позаботиться должна. Вся надежда на ее меткость.

По широкой дуге мы с Напалмом обошли расчищенное от деревьев пространство и подползли к нужным кустам.

– Смотри, – едва качнув головой, пиромант указал на кусты перед нами. На ветках серебрилась тонкая нить сторожевых чар.

Я беззвучно выругался. Как только мы ломанемся вперед, о нас станет известно охране. Что ж, тут или пан, или пропал. Кто успеет первым. Придется выложиться на полную катушку.

Ничего, выложимся. Такую бы мотивировку нашим легкоатлетам на олимпиаде.

Все, хватит! Сосредоточься на деле. Вот снимут сейчас Хан и Мельников часового, и начнется веселуха. И зачем я в это дело полез? Надо было еще по дороге в Рудный линять. Спокойно, спокойно… Не было подходящего случая. Не трупы же после себя оставлять. Не было? А ночевка в подвале? Кто один два часа на посту стоял? Ну и куда бы я ночью пошел? Не пошел ночью – теперь получай по полной программе.

Напалм покопался в кармане и вытащил запаянный в целлофан желатиновый шарик.

– Это что? – спросил я, хотя прекрасно узнал дозу «Магистра».

– Допинг.

– Напалм, Лед, пошли! – Раздавшихся в голове слов хватило, чтобы я рванулся вперед и, продравшись через кустарник, вылетел на открытое пространство. Напалм выскочил вслед за мной.

Минус сорок.

Где-то у вагончиков раздается рев сработавшей охранной сигнализации.

Минус тридцать пять.

Караульный на вышке падает с простреленной головой.

Минус тридцать.

Сидевший на обрезке бревна часовой вскакивает на ноги и словно в замедленном кино наводит на меня автомат.

Минус двадцать пять.

Распластавшийся под навесом боевик открывает стрельбу в ответ на автоматные очереди из леса.

Хан и дядя Женя выскакивают из кустов сирени и бегут к вагончикам.

Минус двадцать.

Срабатывает «Ангел-хранитель» и мир вокруг становится уже привычно-серым. Автоматные пули фосфорными светляками совершенно бесшумно проносятся мимо.

Минус пятнадцать.

Выпущенная из снайперской винтовки пуля пробивает шею лежащему под навесом боевику.

Я на бегу патрон за патроном всаживаю в палящего по мне охранника. Мимо. Мимо. Мимо. Мимо.

Минус десять.

Григорий и близнецы выбегают на открытое пространство и несутся к вагончику, в котором исчезает протянувшийся от ветряка кабель, но распахнувший дверь охранник стреляет по ним из подствольного гранатомета.

Минус пять.

Взрывная волна сбивает близнецов с ног, оставшийся невредимым Григорий на бегу строчит из автомата. Выстреливший из подствольника мужик с пробитой грудью валится на землю.

Дядя Женя отшвыривает в сторону жезл «свинцовых ос», но тот полыхает оранжевым огнем почти у него в руке.

Я вываливаюсь из созданного «Ангелом-хранителем» защитного пространства в обычный мир и, рванувшись в сторону, продолжаю стрелять. Мимо. Мимо. Мимо.

Ноль.

Внутри ближнего к нам вагончика вспыхивает пламя и с воем рвется наружу, а превратившийся в факел караульный захлебывается криком и, оставляя за собой след из дымящейся травы, катится по земле.

Успели…

Грудь давно уже горела огнем и, сунув за пазуху руку, я без особого удивления выгреб оставшиеся от амулета чешуйки перекаленного металла. Хорошо еще, как Мельникова не поджарило, – тот вон вообще кисть заматывает.

С нашими что?

Один из близнецов склонился над неподвижным телом брата. Пошатывающийся Напалм зажал пальцами, меж которыми просачивалась тонкая струйка крови, нос и с непонятным выражением лица смотрел на полыхающее пламя. Хан и Григорий подбежали ко второму вагончику и, остановившись у двери, переглянулись. Я переключил рычажок предохранителя на стрельбу винтовочными патронами и, пытаясь отдышаться, поспешил к ним.

Дождавшись команды Григория, Хан перепрыгнул через распростертое тело охранника и заскочил в вагончик. Звякнуло стекло, кто-то вскрикнул. Обратно он вылетел куда быстрее и, к тому же зажимая пропитывающуюся кровью штанину. Григорий выпустил в дверной проем длинную очередь и заглянул внутрь.

– Мельников, быстрее! – осмотревшись, крикнул он. Дядя Женя, страдальчески морщась от боли в обожженной руке, подбежал к Конопатому.

Уже не торопясь, я подошел к вагончику и спросил у Хана:

– Ты как?

– Достал, собака! – Прошипев сквозь стиснутые зубы ругательства, он вытащил из кармана куртки индивидуальный пакет и начал бинтовать ногу.

– «Сидел козел на лавочке, считал свои козявочки», – все еще зажимая нос пальцами, Напалм прислонился к вагончику и сполз по нему на землю. Разжал пальцы, и тут же с носа сорвалась крупная капля крови. – Раз, два, три… Шестеро их было. Шестеро.

– Кого? – не понял я. Бредит, что ли? Перенапрягся или это «Магистр» ему так по мозгам долбанул?

– Людей. Там. – Пиромант кивнул на полыхавшие останки вагончика.

Не найдя что ответить, я лишь пожал плечами. Как там у близнецов дела?

Появившийся из леса Ялтин что-то втолковывал сидевшему над телом брата близнецу – Первому или Второму, с такого расстояния не разберу, – попутно накладывая ему на плечо жгут.

Покачав головой, я вслед за Мельниковым заглянул внутрь вагончика-лаборатории и сразу же почувствовал, как побежали по всему телу уколы от разлитой в пространстве магической энергии. Как они здесь работали только?

Все нутро вагончика было заставлено опутанной проводами аппаратурой. Свободного места осталось только на закуток у двери, узкий проход и тупичок с двумя стульями. На одном из стульев, запрокинув голову, сидел человек с перерезанным горлом.

Я не специалист, но чувствую, здесь нам ничего не обломится: оператор устранен, охрана мертва, оборудование большей частью раздолбано, документы, какие если и были, сгорели.

Рассеченные провода искрились, черный с неприятным запахом дым стелился по полу и огибал тела двух охранников.

– Лед, трупы вытаскивай наружу, – хрустнув усыпавшими пол осколками колб и микросхем, распорядился вовсе не показавшийся мне особо расстроенным Григорий. Что-то спросив у возившегося с вытащенным из сумки прибором Мельникова про показания сканера, он осторожно убрал в пластиковый пакетик недогоревшую стопку бумаг.

Внутри оборудования щелкнуло, дым повалил сильнее, а уколы магической энергии стали весьма ощутимы.

Сначала я вытащил охранника, на груди которого расплылось кровавое пятно, потом поволок второго. Этот на простого исполнителя походил мало: слишком холеный. Да и короткая сабля, которой он рубанул Хана, стоила на порядок дороже обычного оружия. «Крыло бабочки» – очень тонкое лезвие рубило и резало исключительно за счет магической энергии, закачанной в крупный самоцвет в навершии рукояти. Весьма специфическое оружие. Но об обязательной принадлежности владельца к Братству отнюдь не говорит. В последнее время оно стало слишком популярным не только у профессионалов, но и у определенного круга толстосумов. Этакий показатель крутизны и состоятельности. Этот явно не профессионал – иначе Хан так легко бы не отделался.

За последним трупом возвращаться не пришлось: его выволок из вагончика Григорий. Да, лихо оператору горло вскрыли – от уха до уха. Боялись, что лишнего расскажет? И правильно, думаю, боялись.

– Начинай, – поторопил Конопатый Мельникова. – Время…

– Как? – сунул тот ему под нос забинтованную кисть.

– Инструмент, – помрачнев, резко бросил Григорий.

– Держи, – дядя Женя протянул ему металлический штырь, заостренный с одной стороны и с капелькой рубина на тупом конце, и вытащил из сумки еще один точно такой же.

Странные штыри. Сразу и не поймешь – литые, кованые или полые внутри. И вроде как канавки ближе к острию начинаются.

Гриша перевернул труп владельца «крыла бабочки» лицом вниз и широко размахнувшись, с хрустом пробил штырем затылочную кость. С противным скрежетом железяка зашла в голову почти на две трети. Забрав второй «инструмент», Конопатый спокойно повторил эту процедуру с оператором.

Ничего не понимаю. Сразу пришло на ум еще одно частенько употребляемое Селиным выражение: «Все чудесатее и чудесатее». Лабораторию мы обнаружили. Всех перестреляли. Производство мозговертов остановили. Задание выполнено? Выполнено. Или у наших действий есть еще одна, скрытая от простых исполнителей цель? Что это за манипуляции такие? Зачем эти два патологоанатома-любителя черепушки крошат?

Вот это уже вообще ни в какие ворота не лезет. Не анализы же им делают! Единственное, что могу предположить, – из мозгов мертвецов считывают какую-то информацию. О такой технологии мне слышать не доводилось, но наука не стоит на месте. Вот и медиумы на извлечении информации из мертвецов уже собаку съели. И пусть они о духах мертвых сказки рассказывают – мы-то знаем, как такие дела делаются.

Но какая информация могла заинтересовать Дружину? Самое очевидное – это явки и пароли. А зачем тогда оператору черепушку дырявить? Или все-таки на самом деле нашей целью была технология производства мозговертов? Инструмент-то нужный до выхода из Форта заготовлен был.

Но Гриша считал, что мы – отвлекающий маневр… Или Ильей так все и планировалось с самого начала? Кто его знает… Мигнув, загорелся рубин на штыре, вбитом в голову оператора, а вскоре и второй камушек принялся неярко мерцать. Григорий легко скрутил с концов штырей короткие цилиндрики и убрал их себе в карман.

Голова пухла от вопросов, и я решил не забивать ее всякой ерундой. Теперь это меня уже не касается. Теперь надо думать, как незаметно ноги отсюда сделать. Но полностью отключиться от анализа произошедших событий не получилось. Непонятно отчего, но возникло стойкое впечатление, что оператор мне знаком. Рискнув нарваться на нагоняй от Григория, я перевернул тело и вгляделся в лицо. Узкие губы, выдвинутый вперед острый подбородок с ямочкой, родинка под левым глазом. Видел его где-то, точно видел. Ассоциации странные: холод, теснота, Макс, Жан, Ветрицкий. Вспомнил! Фотографию этого чела нам сержант рейнджеров в Лудине в прошлый рейд показывал! И фотография была не в общих альбомах, а в весьма тоненькой папочке. Ворон позднее что-то насчет облавы предположил. А Жан, как мне помнится, разговор сразу на другую тему перевел.

Чтобы хоть как-то успокоиться и упорядочить мысли, я начал перезаряжать винтовку. Так что мы в итоге имеем?

Налаженное производство мозговертов и уже знакомый побочный эффект в виде нестабильного и перенасыщенного энергетического поля. Эффект этот, хоть и не в такой степени, характерен для мощных алхимических артефактов. Плюс махом сгоревший «Ангел-хранитель». Можно ли сделать вывод, что в основе технологии по производству мозговертов лежит алхимия? Это раз.

Застегнув патронташ, я вытряхнул из-под рубахи остатки окалины от сгоревшего амулета.

И следует ли из этого, что Григория, а точнее, Илью, интересовала не лаборатория по производству мозговертов как таковая, а алхимические технологии в целом? Это два.

Я заправил рубаху в джинсы и посмотрел на Напалма – оклемался уже вроде.

И если пойти на кое-какие допущения, то логично предположить, что сектанты ждали от Жана документацию именно по алхимии. Ну а рейнджеры устраивали облаву на собственных ренегатов. Но что было делать беглецам-горожанам так далеко на Севере?

На первый взгляд полный бред. Вот только стоит подставить в этот пасьянс карты Братства, как сразу же получается весьма интересный расклад. Братство перекупило городских алхимиков – возможно предложив цену более высокую, чем «Несущие свет», – и беглецы шли в Туманный. Или горожане вкупе с Жаном думали, что они должны туда идти. Действительно, через Лудино до Туманного добираться безопаснее всего. Отсюда и облавы. Это не три и даже не два с половиной. Это мысли ни о чем. Скорее даже домыслы.

Проверить, прав я или нет, по крайней мере в отношении намерений Ильи, достаточно просто – если сюда пригонят половину экспертов Дружины и Гимназии, то дело именно в мозговертах. Но что-то мне подсказывает, что мы по-тихому сейчас отсюда слиняем. Стопудово.

Теперь хоть понятно, почему производство прямо в Форте не организовали: такой выброс энергии скрыть просто-напросто невозможно. А тут загадил одно место – переезжай на новое.

И кстати, если за всем этим стоит Братство, почему лабораторию на территории Туманного не поставили? Хотя это тоже объяснимо: там сейчас от наших патрульных и городских егерей не протолкнуться. Да и возить в Форт готовый продукт далековато получится.

Из конуры, гремя цепью, выбрался облезлый пес и уже перевязавший ногу Хан потянулся за автоматом. Грохнул одиночный выстрел. Вот и хорошо – мне свои патроны тратить не придется. Я не изверг, но с такими гнойниками и язвами собак так и так долго бы не протянул.

– Что там? – кивнув на близнецов, спросил я у подошедшего колдуна.

– Мертв.

– Кто?

– Первый. – Ялтин подошел к Григорию и дяде Жене. – Удачно?

– Вполне. – Григорий невольно приложил руку к карману, в который убрал скрученные цилиндрики. – У вас как?

– Аналогично. – Колдун едва заметно улыбнулся. – Принципы построения заклятий у людоедов оказались на редкость эффективными.

Дядя Женя нашел где-то промасленную тряпку, намотал ее на палку, подпалил и кинул внутрь лаборатории. Почти сразу же в вагончике раздалось гулкое гудение пламени. Другое дело, а то дымило, дымило…

– Все, уходим. – Григорий ухватился за отвороты кожаной куртки пироманта и поставил того на ноги. – Уходим!

– С Первым что делать будем? – отодвинулся от вырвавшихся из двери языков пламени Ялтин.

– С собой возьмем, по дороге похороним, – не задумавшись, ответил Григорий. – Хан, помоги Второму. А! У тебя же нога! Сергей Михайлович, присмотрите за Напалмом.

Мельников поправил повязку на обожженной руке и продолжил смотреть на огонь. В объятом пламенем вагончике начали взрываться склянки.

Оклемавшийся Напалм отказался от помощи Ялтина и, покачиваясь, поспешил за Григорием и Ханом. Колдун оглянулся на нас, хотел что-то сказать Мельникову, но передумал и медленно пошел к лесу.

– Тумана еще не хватало, – пробурчал вдруг дядя Женя.

Я огляделся по сторонам и не поверил своим глазам: непонятно когда появившийся туман молочной пеленой полз с дальней стороны очищенной от леса площадки. И как-то слишком быстро он на нас накатывал. Еще понимаю – утром или вечером, но не сейчас же!

– Пойдемте-ка отсюда, – заторопился я.

Но было уже поздно. Стелившийся по земле туман накрыл тела убитых и в них словно вселился легион демонов: трупы изогнула в судорогах и начала корежить неведомая сила.

– Бежим! – развернулся я к Мельникову и замер: поверх нацеленного на меня дула нагана холодным светом сияли голубые глаза.

За мгновенье до выстрела мне удалось вывернуть наган в сторону, и пуля пропахала землю. Подсечкой сбив нечто, еще недавно бывшее Мельниковым, на землю, я отпрыгнул в сторону, но тот в мгновенье ока вновь оказался на ногах. Попавшая ему в скулу винтовочная пуля снесла полчерепа, и он рухнул в клубившийся у земли туман.

Спасибо, Вера!

На меня прыгнул покрытый изморозью обгоревший труп часового, но я успел всадить в него заряд картечи. Перекрученное тело отшвырнуло назад и в его пустых глазницах мигнули дьявольские отблески лазурного солнца. На всякий случай я всадил в него второй заряд и оглянулся.

Туман прибывал. Бившее из ладоней пироманта пламя не давало ему добраться до отступавших к лесу людей, а вот отставший от них колдун оказался в окружении. Укрывшись за силовым пологом, Ялтин едва сдерживал натиск чужеродной магии. Один за другим мерцавшие рубиновыми огоньками самоцветы на пуговицах куртки наливались черно-синим сиянием, но тут его фигура смазалась и пропала из вида. Телепортировался.

А мне что делать?!

Незаметно подползшие языки тумана обдали невыносимым холодом. К нашим не пробиться. Да и надо ли? Метнувшись прочь от вынырнувших из туманной пелены мертвяков, я рванул туда, где мне почудился просвет. Тело начали рвать острые когти мороза, но мне удалось выскочить из уже готовой захлопнуться ловушки. Ледяной воздух обжег легкие, пальцы на руках и ногах потеряли чувствительность, и только желание выжить толкало меня вперед.

Я бежал, пока оставались силы. Да и потом тоже бежал. Шел. Полз. Наверное. Не помню…

Глава 9

Утро выдалось холодным и промозглым: давала о себе знать близость болота. Капельки зависшего в воздухе тумана – нормального тумана, а не порождения взбесившегося колдовства, – оседали на траве и листьях деревьев. Изредка издалека прилетал вопль кикиморы да со стороны дороги на Еловое тишину утра несколько раз нарушал волчий вой. А так спокойно все. Не доставай комары и мошки – курорт курортом. Прохладно, конечно, и сыро, зато никто убить не пытается. И какая-никакая крыша над головой есть. И очаг. Огонь, правда, к утру потух: слишком уж крепко я задремал и не уследил. Ну и есть нечего. Но это все мелочи по сравнению с мировой революцией. Не в моем положении привередничать.

Что ни говори, вчера мне повезло. До болота на автопилоте добрался, а как вода под ногами захлюпала, сразу в себя пришел. В себя пришел и дальше пошел уже куда осторожней – старясь держаться подальше от топи и высматривая место для ночлега. Вот тогда мне и повезло: на небольшой, окруженный камышом остров наткнулся, когда пытался обойти широкое окно воды. Ну и, естественно, отсюда уже ни ногой. Не самоубийца же. Утром, когда ночные охотники сгинут, а дневные только начнут выползать под солнышко, шансов всяко больше.

Так что нарубил я камыша, нарезал длинных ивовых веток и соорудил что-то отдаленно напоминающее шалаш. Еще костер развел – благо коробок спичек во внутреннем кармане куртки не промок. Обсох, согрелся. Живи и радуйся, казалось бы. Только кушать нечего. Все что в карманах завалялось, – это три квадратика завернутого в фольгу шоколада. Совсем негусто. Вот и пришлось, чтобы отвлечься от урчания в животе, записи кондуктора читать. Заняться-то все равно больше нечем было: винтовку разбирать и чистить побоялся, а попробовать наловить рыбы или хотя бы лягушек мне и в голову не пришло. Самим бы кто не закусил. На болотах такое сплошь и рядом.

Переночевал, в общем. Теперь дождусь, когда солнце взойдет, и двину отсюда. Как говорится, «пора валить до дому». Даст бог – дойду. Не даст… Не даст – видно будет. Насчет дома пока даже не загадываю. Мне бы сначала до дороги на Еловое доползти. А вот дальше полная неопределенность. Надеюсь, теоретические изыскания кондуктора помогут перейти через Границу, В нужном направлении, само собой. Иначе не катит.

Блин, да что ж так холодно? Черт, как мороз по коже. Уж не заболел ли я? Нет, непохоже. Такое впечатление, кто-то по могилке прошелся. И не по какой-нибудь, а именно по моей. Поколебавшись, я перешагнул через прочерченный по земле защитный круг, с винтовкой в руках выглянул из шалаша, огляделся и спрятался обратно. Не видать никого.

Надо костер развести, пока совсем не окоченел. Впустую истратив три спички – отсыревшие деревяшки никак не желали загораться, – я убрал коробок в карман и задумался. Ну и что делать? Простыну же. Так, а почему бы не воспользоваться чужой мудростью? Где в записях нужное место? Ага, вот! Помню, все удивлялся, как это Жану так ловко заклинания накладывать удается, а он, оказывается, насчет истинных имен не так уж и приврал. Уж не знаю, зачем Мстислав подсунул в общую стопку лист с описанием основ рунной магии, но очень это кстати оказалось. Я взял нож и, старательно копируя руну огня, вырезал похожую загогулину на сырой деревяшке. Хрена с два! Ладно, попробуем еще раз, только теперь будем заливать в руну магическую энергию.

Облом. То ли я так и не восстановился и теперь как колдун ноль без палочки, то ли в записях нужное место пропустил. Что там умные люди понаписали? «Графическое изображение руны лишь форма, позволяющая адепту сформировать нужный образ и вдохнуть в него чистую энергию». Хитро. А это что за пометки? Нет, не разобрать. Что еще за чистая энергия? Вроде бы где-то читал уже про нее…

Да, зря Ветрицкий рассчитывал, что знание тайных символов сделает его колдуном. Тут и с какими-никакими способностями ничего не получается. Все эти рунные закорючки не более чем тайнопись, типа той, что принята в Гимназии. Пока наставник не объяснит, какое действие какому символу соответствует, хоть до дыр чужой конспект зачитай, только зря зрение испортишь.

Нет, блин, так – точно окоченею. Я смял лист с описанием рун, засунул его под ветки и поднес спичку. По бумаге побежал огонек. А теперь немного камыша… Вот так-то лучше! Помогла чужая мудрость, еще как помогла. Теперь можно и потолще ветви подложить. Хорошо…

Немного обогревшись, я начал проверять свое снаряжение. Нож на поясе, два метательных в петлях на подкладе куртки. Универсальный кинжал в потайных ножнах в рукаве, сабля тоже на месте. С холодным оружием полный порядок. С огнестрельным на первый взгляд тоже. Но только на первый. С пистолетом в наплечной кобуре ничего случиться не могло, а вот насчет винтовки есть большие сомнения. Ее б разобрать и почистить, но я представления не имею, с какого бока подступиться. С «Калашниковым» бы еще управился. Блин, и чего простую двустволку не взял? С другой стороны, больно уж удобно, когда есть возможность и ружейные, и винтовочные патроны использовать. Ладно, что с боеприпасами? Двадцать винтовочных в магазине, еще сколько-то в патронташе. С ружейными даже не знаю, как и быть. Пока по болоту шарахался, запросто промочить мог. И как теперь разобраться, отсырели они или нет?

Что самое обидное – куда-то посеял цепь мульти-чар. Даже не помню, как с запястья слетела – поди теперь, попробуй найди. Больше сотни золотом за нее выложил и так банально потерял! Даже попользоваться не успел. Досадно.

Убедившись, что по-прежнему располагаю внушающим уважение арсеналом, я выбрался из шалаша. Солнце уже поднялось над горизонтом и его алый шар размазанным пятном светил сквозь туман. Пора. Время ночных тварей подходит к концу, а дневные из нор пока не повылазили. Пересменка.

Затоптав костер и забросав пепелище нарванной болотной травой, я подошел к воде. Снимать ботинки или нет? Только высохли ведь! Не разуюсь, целый день мокрыми хлюпать буду. Надоело.

Здравый смысл оказался сильнее стремления к комфорту: если пропороть ногу или присосется кто – вообще из болота не выберусь. А прочную обувку не всякий гад и прокусит. И джинсы в ботинки заправлены – под штанину никто не заползет.

И куда теперь?

Солнце всходит на востоке – это принимаем за данность. А дорога на Еловое на севере. Путем нехитрых умозаключений поворачиваемся к солнцу правым плечом. Мне туда.

Острое ощущение чужого взгляда кольнуло в спину, и я дернулся как от реального прикосновения. Обернулся – никого. Точнее, никого не видно. Туман хоть и начал понемногу рассеиваться, но метрах в сорока все еще ничего не разглядеть.

Перекрестившись, я вошел в воду и, придерживая свисавшую с плеча винтовку левой рукой, начал нащупывать дорогу специально для этого срезанным прутом. Есть у меня предчувствие, что до края болота совсем немного осталось. И пусть в спортивное ориентирование меня не возьмут, даже если очень сильно проситься буду, сейчас вероятность того, что не ошибаюсь, очень даже велика.

Хлюпанье шагов действовало на нервы, и почти каждую минуту я замирал и вслушивался в царившую на болоте тишину. Иногда доносилось глухое бульканье идущих со дна пузырей, чаще расслышать удавалось лишь собственное сиплое дыхание. Один раз вдалеке спланировал и скрылся в тумане силуэт какой-то крупной птицы. Потом чуть не угодил в топь. Обошлось. Уж не знаю, было ли причиной мое везение, или до берега действительно оставалось пройти всего ничего, но окна воды встречались все реже, а вместо шатких кочек начала попадаться твердая земля. Стараясь обходить стороной заросли камышей, я упорно шел на север.

Странный ритмичный плеск, похожий на удары весел по водной глади, заставил меня настороженно замереть. На мгновенье проявилась и исчезла в тумане длинная тень ладьи. И тут же резко оборвавшись, смолк плеск. Что за дела?! Морок? Реальный до жути… Передернув плечами, поспешил дальше.

На вурдалака я нарвался уже у самого берега – там, где из воды возвышались заросшие мхом стволы деревьев. Некоторые из них еще цеплялись за жизнь, и на чахлой листве обильно разросся паучий лишай, а нити жгучей росянки густой бахромой свешивались с ветвей. Солнце к этому времени поднялось довольно высоко, а поредевший туман густо стелился только над самой водой. Именно там, в тени деревьев и притаилась болотная тварь. Мгновенно замерев на месте, я на какое-то время даже перестал дышать.

Черт! Только ведь думать начал, что без приключений из болота выберусь. Нет, без приключений у меня не бывает. Вздохнув, вытер с лица выступивший пот. Словно в ответ на это движение вурдалак, раздувая ноздри, принюхался и начал медленно поворачивать голову в мою сторону. Лапы с длинными когтями сорвали с соседнего дерева несколько веток. Меня тварь пока не заметила, но это всего лишь вопрос времени. Незаметно уйти не получится: пусть вурдалаки и подслеповаты, но ни на нюх, ни на слух не жалуются.

Стараясь двигаться как можно более плавно и бесшумно, я поднял винтовку. До вурдалака метров пятьдесят – не такая уж большая дистанция, даже если учитывать мою невеликую меткость. Главное, с первого выстрела уложить. Скорость движения и регенерация у этих тварей таковы, что на второй шанс рассчитывать не стоит. Тут главное череп пробить. А череп у них – о-го-го! Сплошная кость. Уязвимы только глаза, пасть и ушные впадины.

Поймав голову вурдалака в оптический прицел, я начал высматривать подходящее место. Вариантов немного: пасть закрыта, стоит боком, ушную впадину среди этих наростов и не различить. Что остается? Правильно, глаз. Вот и он. Руки тряслись, по спине бежал горячий пот. Прицел никак не желал успокаиваться. Ну что? Сей…

Высунувшаяся на открытое пространство тварь посмотрела на солнце, недовольно рявкнула и исчезла в тени деревьев. Неужели ушел? Не может быть! Пронесло…

Не теряя времени, я побрел дальше, и вскоре болото осталось позади. Замелькали белые стволы берез, а камыши сменились луговыми травами. Даже воздух посвежел и из него почти пропала болотная тяжесть. Или это мне уже кажется?

Отойдя подальше, я достал нож и срезал облепивших ботинки пиявок. Так, под штанины никто не забрался? Вроде нет. Ладно, на привале тщательней осмотрюсь. Тогда и ботинки почищу и просушу.

Поднявшись на небольшой пригорок, я наконец смог нормально осмотреться – благо, уже и туман развеялся без следа. Болото меня больше не интересовало, все внимание на сосновый бор впереди. Зуб даю – нет, стоп, больше я зубами не разбрасываюсь, – именно после него и идет дорога на Еловое. Между мной и бором лежал заросший высокой травой луг, на котором то тут, то там торчали невысокие березки с искривленными стволами. А вон и тропинка! Все, спасен! Здравствуй, цивилизация!

В ботинках мерзко хлюпала вода, но я старался не обращать на это внимания. На первом же привале просушу. Мне опять почудился чужой взгляд, но, приписав неприятное ощущение расшатанным нервам, я закинул винтовку на плечо и спустился с холма. Добираясь до протоптанной по лугу тропы, только чудом удалось не располосовать ботинки и джинсы о слишком поздно замеченные голубовато-зеленые листья осоки. Да ладно ботинки. Так и ногу до кости рассечь недолго. На изрядно размытой дождем тропинке свежих следов не оказалось и, посматривая себе под ноги, я зашагал к соснам. На всякий случай осмотрел деревья колдовским зрением – все в норме – и едва удержался, чтобы не засвистеть себе под нос.

Пока все складывается просто замечательно. Сегодня дойду до Елового и, пожалуй, остановлюсь там на ночь. Хоть отдохну в человеческих условиях. И харчами затарюсь. А потом двину к Границе с Туманным и…

Тут я планировать свои действия перестал. Доберусь до места – там и определюсь. А то планируют люди, планируют. И что в итоге? Появляется непонятный туман, оживают мертвецы, и все планы летят к чертям собачьим. Интересно, наши-то вчера выбрались? Надеюсь.

Сосны в лесу росли очень плотно, но все же за ними проглядывали светлые пятна поля и неба. Значит, почти дошел. Путь через бор много времени не займет. Свежий воздух придал бодрости, и я даже рискнул нарвать горсть ярко-алых кошкиных слезок. Слезки оказались неспелыми и кислыми, но с голодухи прокатили и они. Хоть немного притих голод, а то желудочный сок от серной кислоты уже ничем не отличался. Только бы не пронесло теперь.

Заметив мелькнувшее сбоку белое пятно, я развернулся и не поверил своим глазам: среди деревьев, явно поджидая меня, стоял белый человек. Не в том смысле, что не негр, а действительно – белый. Белые облегающие одеяния. Белое без единой кровинки лицо. Белые, именно белые, а не седые брови. Только на дне глаз притаилась синева.

Это еще что за чудо-юдо обесцвеченное? Даже непонятно, мужчина это или женщина. Лицо, хоть узкое и жесткое, словно вырезанное из куска мрамора, но в то же время странно бесполое.

Неожиданно я обратил внимание на заиндевевшие поблизости от белого человека траву и листья. Рука медленно потянулась за винтовкой… Медленно, слишком медленно… Безумный хоровод летней вьюги подхватил меня и с размаха швырнул в темный омут забытья.

Черт, черт, черт! Такого холода мне не доводилось чувствовать с тех самых пор, когда меня пожирала стылая лихоманка. Вдобавок к обжигавшей стуже ледяная длань чужой воли, стиснув виски, сдавила, скрутила и утянула на самое дно подсознания. Замораживающие прикосновения чужого разума сминали и подавляли мою личность. Они буквально впитывали воспоминания и, как намоченная тряпка стирает со школьной доски мел, смывали эмоции и желания. А чтобы окончательно сломить волю, предлагали сменить эту жестокую реальность на мягкую постель беспамятства. И я почти сдался. Еще бы чуть-чуть…